Текст книги "Элла и магия вереска"

Геза Шварц
Элла и магия вереска

Gesa Schwartz

Ella Löwenstein – Eine Welt voller Wunder

Original title: Ella Löwenstein – Eine Welt voller Wunder by Gesa Schwartz

© 2021 by cbj Verlag, a division of Penguin Random House Verlagsgruppe GmbH, München, Germany

© Пудова Е., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

1. Фантастический подарок

Когда Элла Лёвенштайн по пути из школы подошла к своему дому, то просто не поверила глазам. Посреди улицы сидел и громко храпел тролль. Размера он был почти такого же, как небольшой дом жёлтого цвета, в котором девочка жила с родителями, и этот тролль перекрыл ей дорогу к жилищу. Его взлохмаченные чёрные волосы спадали на спину, а массивное тело вздрагивало каждый раз, когда он с шумом выдыхал. Длинные острые зубы торчали над губами, как клыки кабана. Выглядел тролль действительно устрашающе. Любая десятилетняя девочка при виде него точно бы перепугалась. Но Элла Лёвенштайн была необычным ребёнком.

Её глаза были цвета синих чернил, а курносый нос так дерзко торчал вверх, будто она была из рода гномов. Светлые волосы обычно спадали на плечи, как львиная грива, – если только она не заплетала их в две косички, как сегодня. И Элла давно уже не испытывала страха при виде этого создания: она много раз встречала его и даже втайне дала ему имя: Фридолин. Конечно, девочка понятия не имела, как тролля зовут на самом деле, ведь он ещё ни разу не заговорил с ней. Обычно он прятался от людей в лесу рядом с городом, но иногда, наевшись до отвала черники, внезапно засыпал глубоким сном. Элла уже не раз видела, как он мирно похрапывал в самых неожиданных местах.

Однако сейчас это было уже слишком. Спать вот так, посреди улицы, было попросту опасно. Конечно, другие люди не могли видеть тролля, но это никак не меняло тот факт, что он сидел прямо тут, посреди дороги. А если человек столкнётся с троллем – и тут не имеет значения: пешком, на велосипеде или на машине – ничего хорошего из этого не выйдет. Элла прекрасно это понимала. К сожалению, тролль спал очень крепко – никто и ничто не могли разбудить его. Ну… или почти ничто. Всё-таки в мире было то, что Фридолин любил ещё больше, чем чернику.

Элла оглянулась. Для исполнения её замысла свидетели были совершенно ни к чему. А особенно это касалось этой противной Фридерики из класса, которая давно уже по-настоящему бесила её. Вместе со своей гандбольной компашкой Фридерика не упускала ни единой возможности досадить Элле. К довершению всех бед она ещё и жила в соседнем доме.

К счастью, на улице никого не было видно. Элла быстро скинула рюкзак, достала из кармана красной куртки сладкую мятную палочку[1]1
  Мятные палочки – длинные конфеты со вкусом мяты, одна из самых любимых сладостей детей в Германии. (Здесь и далее примечание переводчика.)


[Закрыть] и подбежала к Фридолину.

Этот трюк с мятными палочками она узнала совершенно случайно в тот день, когда впервые встретила Фридолина в лесу – он топал прямо на неё. От испуга Элла уронила рюкзак и убежала, потому что из всех прочитанных ранее книжек со сказками знала: тролли обожают лакомиться человеческими детьми. Только отбежав на приличное расстояние, девочка обернулась и увидела, что тролль с громкими причмокиваниями принялся осматривать брошенный рюкзак. Интересовали его там лишь мятные палочки. Вот и сейчас, когда девочка приблизилась к нему с угощением в руке, он начал жадно втягивать носом воздух.

От Фридолина пахло черникой, мхом и… танцующим снегом. Элла называла этот снежный запах ароматом магии. Она часто ощущала его, когда приближалась к таким существам, как Фридолин. «Волшебные существа», как называл их её отец. Странные создания, которых обычные люди видеть не могли, но которые при этом жили с ними бок о бок. Все те существа, в которых дети в возрасте Эллы давно уже не верили, но которые присутствовали в их жизни точно так же, как ветер или дождь. Обычно Элла старалась держаться от них подальше. Но если огромный тролль преградил вам путь домой, то выбора уже нет. Элла почувствовала мощный порыв ветра, когда Фридолин выдохнул, и сильный аромат черники заполнил всё вокруг. Застонав, тролль выпрямился, его глаза были ещё наполовину прикрыты. Элла помахала в воздухе мятной палочкой и танцующей походкой пошла по улице в сторону леса. Она махала руками, подпрыгивала и всячески пыталась привлечь его внимание, пока Фридолин не заметил в её руке мятную конфету. Наконец он двинулся за девочкой. Земля под ногами задрожала, но прежде чем тролль успел протянуть руку за палочкой, Элла швырнула её в лес так далеко, насколько могла.

Фридолин помчался за конфетой как собака, учуявшая колбасу. Элла улыбнулась, когда он с радостным хрюканьем склонился над любимой сладостью. Как же просто было осчастливить тролля! Не успела она об этом подумать, как услышала хихиканье. И если огромный тролль не смог её напугать, то при этом звуке она вздрогнула и нахмурилась. Глубоко вдохнув, Элла повернулась. Перед ней стояла Фридерика в окружении своих подружек.

– Ты чего тут разбегалась? – Одноклассница зашагала рядом, а её гандбольная компашка следовала за ними по пятам. – Не хочешь ещё раз показать свой странный танец? Выглядело очень элегантно!

Девочки рассмеялись, а Элла стиснула зубы. А что она могла сказать? Что Фридерика могла бы радоваться тому, что её не растоптал или не сожрал Фридолин? Тогда они точно бы объявили её ненормальной. Ни одна обычная девочка не могла видеть троллей, которые спали на улице. Да любых троллей. Для Фридерики это выглядело так, будто Элла сошла с ума и решила исполнить странный танец с мятной палочкой прямо посреди улицы.

– Ну, давай! – закричала Фридерика. – Покажи моим подругам, что ты тут вытворяешь, когда тебя никто не видит!

Никто, кроме тебя, – чуть не произнесла Элла. Потому что любимым тайным делом Фридерики было украдкой подсматривать за людьми. К сожалению, именно из-за этого дурацкого хобби Эллу уже несколько раз заставали за очень странными занятиями. Раньше, пока она не поняла, что иных существ чаще всего совсем не интересует контакт с людьми, она время от времени пыталась заговорить с ними. А раз Фридерика, как и любая другая девочка, не могла видеть волшебных существ, для неё это выглядело так, словно Элла пытается разговаривать с воздухом. С тех пор она считала её чокнутой и каждый раз досаждала, как только представлялась такая возможность. До летних каникул Эллу это не особо раздражало, потому что рядом была её лучшая подруга Ханна. Но она уехала на юг Германии к отцу, и Элле теперь приходилось справляться одной. А она и правда была одна. Кто же захочет дружить с ненормальной?

– Давай, поговори немного вон с тем деревом, – крикнула ей Фридерика. – Оно наверняка сможет многое тебе рассказать. Уверена, оно видело уже множество таких же сумасшедших, как ты!

Как по команде подружки Фридерики затянули:

– Элла свихну-улась! Элла свихну-улась!

Элла не могла больше сдерживаться. В ярости она повернулась к ним:

– Дерево точно смогло бы сказать что-нибудь более умное, чем ты, – ведь это несложно!

Она увидела, что лицо Фридерики покрывается пятнами гнева, отчего становится ещё краснее, чем было.

Затем развернулась и побежала.

– От кого ты убегаешь? – закричала Фридерика ей вслед. – Ты что, боишься злобных троллей в лесу? Вот, прихвати для них каштанов! В подарок!

Элла предпочла бы разъярённого Фридолина, чем толпу этих визжащих девчонок, которые бежали следом. Ядра каштанов со свистом пролетали мимо. Один из них больно ударил её по затылку. Наконец Элла добралась до маленького жёлтого домика, открыла садовую калитку, пронеслась по гравийной дорожке и с грохотом закрыла за собой входную дверь.

Девочку тут же окутало успокаивающее тепло родного дома. Снаружи о входную дверь глухо стукнули каштаны, а затем воцарилась тишина. Элла совсем запыхалась и пощупала шишку, которая выросла на затылке. Она была просто счастлива, что удалось сбежать от Фридерики, и её подружек, и всего того, что ещё бродило там, на улице, и отчаянно усложняло ей жизнь. Здесь, внутри, были только родители и она. И сейчас девочка могла…

Хр-р-р-ря-яясь!

Она так сильно испугалась, что даже отпрыгнула от двери. И только затем выдохнула. Одно было ясно: не только тролли умели громко шуметь. В искусстве поднимания шума папы от них ничуть не отставали.

Элла направилась прямиком к рабочему кабинету отца.

– Кабинет – это звучит солидно, – любил повторять он. То есть это что-то важное и серьёзное. Но вот само помещение на самом деле выглядело совсем не солидно и далеко не серьёзно. Повсюду вперемешку друг с другом стояли музыкальные инструменты, листы с нотами валялись на полу в полнейшем беспорядке, а посреди всего этого хаоса перед барабаном сидел её папа Эдгар с растрёпанными волосами и что-то писал на листе бумаги. Когда Элла вошла в дверь, половицы старого дома скрипнули. Отец поднял на неё глаза, затем сдвинул обратно на нос маленькие круглые очки:

– А ты сегодня рано!

Девочка плюхнулась в старое кресло, сидя в котором часто с самого раннего детства наблюдала за репетициями папы. Он был музыкантом и играл в группе. Кроме того, работал учителем музыки – это и было причиной того, что в их маленьком жёлтом домике постоянно что-то хряскало и бумкало.

– Ага, – сказала Элла. – Я бежала. А ты теперь работаешь на полу?

Отец провёл рукой по волосам.

– Сегодня я, похоже, ещё более рассеянный, чем обычно. Все мои карандаши странным образом куда-то подевались, и одной барабанной палочки не хватает. А этот огрызок карандаша я нашёл в футляре от скрипки, можешь себе представить?

– Похоже, всё дело в возрасте, – ответила Элла. Отец улыбнулся.

– Наверное, ты права.

Тут его взгляд стал изучающим, и девочка поняла, что потирает затылок, сама того не замечая.

– Фридерика Ужасная? – спросил он.

Элла кивнула. Эдгар был прекрасно осведомлён обо всех её проблемах с одноклассниками и даже о причинах, которые привели к такой ситуации. «Раньше я тоже мог видеть волшебных существ, – говорил он иногда. – Но постепенно разучился. Некоторые говорят, что это и есть взросление». Произнося эти слова, он всегда выглядел немного расстроенным.

Элла рассказала ему о произошедшем и горестно вздохнула. В такие дни, как сегодня, она готова была отдать что угодно, только чтобы стать взрослой.

– Мы можем сделать рогатку для каштанов, – ободряюще сказал отец. – Спорим, если Фридерика снова будет шататься у нашего дома, то на её спине появится парочка синяков.

Элла устало улыбнулась:

– Классная идея, но я как-нибудь сама разберусь. Скоро уже выходные, надеюсь, хоть тогда она оставит меня в покое.

Честно говоря, в это не особо верилось, но со своими проблемами всё же хотелось справиться самостоятельно. Хотя Элла и понятия не имела, как это у неё должно было получиться. Что она могла сделать против Фридерики и её подружек из гандбольной команды?

– Кстати, о покое или, скорее, его отсутствии, – сказал отец. – К нам заходила твоя тётушка. Эту картину она нарисовала для нас с мамой. А тебе в подарок она принесла этот восхитительный куст. Честно, я не могу выбрать, что из всего этого выглядит ужаснее.

– Ох, – выдохнула Элла. Картина представляла собой мешанину из красок. Скорее всего, на ней должен был быть изображён помидор. Или слон в балетной пачке. Точнее было сказать сложно, но Элла отчётливо представила себе тётушку Карлотту, усердно работающую над картиной: сиреневые локоны, забранные вверх кисточкой для рисования, как заколкой, пятна краски на щеках и вдохновлённая улыбка на лице. Карлотта была художницей и стремилась изображать всё как можно более реалистично. Для этих целей она тащила в квартиру всевозможные природные материалы. Это уже привело к тому, что однажды у неё дома произошло нашествие муравьёв, а в ванную как-то ночью нанёс визит жук-олень.

Вместе с этим она постоянно пыталась сделать дом своего брата немного уютнее. Например, она разом прислала ему ни много ни мало, а целых двенадцать соляных ламп: они должны были сделать воздух в доме лучше и превратить гостиную в оазис здоровья. Ну или вот этот куст вереска, который стоял перед картиной и выглядел весьма потрёпанным и печальным.

– Она сама его выкопала, можешь себе представить? – Отец Эллы смотрел на несчастное растение со смесью жалости и растерянности. – Собственноручно, да ещё и там, где это запрещено! И всё для того, чтобы преподнести его тебе в подарок. Да, он нуждается в некоторой заботе, но разве он не прекрасен? Прямо так мне и сказала, представляешь? Но намерения у неё по крайней мере были хорошие, а это ли не самое главное? Во всяком случае, я от всей души поблагодарил её от твоего лица.

Элла посмотрела на растрёпанный куст, в жизни которого явно бывали дни и получше. Если говорить начистоту, выглядел он так же, как она себя и чувствовала.

– Просто фантастический подарок.

– Ты можешь выкинуть его в компостную кучу, – предложил отец. – А картину абсолютно точно можно отправить в контейнер для опасных отходов. Но хуже всего то, что Карлотта пригласила меня и маму в субботу на свой вернисаж[2]2
  Вернисаж – торжественное мероприятие в честь открытия художественной выставки.


[Закрыть]. «Встреча в предрассветных сумерках», как она назвала это всё, что бы это ни значило. В любом случае нам придётся выезжать в самую рань, а вернёмся мы вообще далеко за полночь. Я уже заведомо «рад».

Эдгар глубоко вздохнул.

– Будь добра, избавь меня хотя бы от этого кустарника. Может быть, тогда у меня получится дописать песню и приготовить пиццу до прихода мамы.

Мысль о пицце сразу же улучшила настроение Эллы. Папа снова склонился над листком, и она вышла из комнаты, прихватив с собой куст.

Уже начинало смеркаться. Вскоре с работы придёт мама Хенриетта, и они будут все вместе сидеть на кухне и есть домашнюю пиццу. После всех происшествий с троллем и Фридерикой день всё же обещал закончиться хорошо.

С цветочным горшком в руках Элла направилась к задней двери, ведущей в сад. Вереск в руках закрывал обзор, а горшок, казалось, становился с каждым шагом всё тяжелее. Не дойдя до двери, она остановилась и посмотрела на куст.

Элла не могла припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни видела столь несчастное растение. Внезапно она почувствовала жалость к нему. Осторожно сорвав пару увядших листьев, девочка вдруг решила, что оставит этот кустик себе и будет за ним ухаживать. Он же не может быть в ответе за поступки её сумасшедшей тётушки. Однозначно было ясно одно: несчастные должны держаться вместе.

Недолго думая, Элла направилась в свою комнату на втором этаже. Комната была не очень большая, но в ней было всё, что требовалось девочке: уютная кровать с электрической гирляндой, фотографии на стене, две забитые книгами полки, письменный стол со стулом, шкаф для одежды и лучший вид из окна во всём доме. Элла поставила цветочный горшок перед дверью балкона так, чтобы кустик мог видеть прекрасный дикий сад, который простирался позади их дома.

Мама работала ландшафтным архитектором, поэтому ей постоянно приходилось отвечать на уже надоевший вопрос: ради всего святого, почему именно у неё такой запущенный сад?

– Сапожник без сапог, – отвечала она иногда, но Элла знала, что мама любила их сад именно таким. Так же, как любила Эллу такой, какой она была. Всё свободное время, которого было совсем немного, она старалась проводить с дочкой. И мама не уставала повторять, насколько важны в жизни фантазия и воображение.

«Хорошо ей говорить», – думала Элла. Ведь мама даже понятия не имела ни о русалке, обитавшей в садовом пруду, ни о человечке, жившем на яблоне, ни о его самых безумных лётных испытаниях, которые он проводил с помощью малюсеньких летательных аппаратов. Элла назвала его господин Лилиенталь после того, как папа рассказал ей о знаменитом пионере авиации Отто Лилиентале[3]3
  Карл Ви́льгельм О́тто Ли́лиенталь – немецкий инженер. Он создал науку о планеризме и сам построил множество планеров.


[Закрыть]. Конечно, она не знала, правда ли его так зовут. Как и с Фридолином, с маленьким человечком она также ни разу не обмолвилась и словом. И похоже, так будет продолжаться всегда.

Вздохнув, Элла села за письменный стол. Её взгляд упал на стоявшую около лампы большую розовую миску в виде бегемота с хвостом, который напоминал пружину. Как обычно, она была до краёв заполнена яблоками. Эта миска тоже была подарком тётушки («Ну разве она не преле-е-естна?»). Элла закатила глаза. Для мамы было очень важно, чтобы она питалась здоровой пищей, особенно в те дни, когда папа готовил пиццу. Но никто на свете, даже розовый бегемот, не смог бы съесть столько яблок, сколько мама всё время накладывала в миску.

Элла начала делать домашнее задание. Математика. Она терпеть не могла математику. Интересно, а разбирается ли Фридолин хоть немного в математике? Она прилагала все усилия, чтобы перестать думать о тролле. Только она с головой ушла в сложное задание, как вдруг услышала позади какой-то шум. Будто кто-то что-то скоблил позади неё.

Но когда Элла обернулась, то ничего не увидела, кроме нескольких комочков земли на полу. Девочка пожала плечами. Наверное, земля просыпалась, когда она тащила цветочный горшок. Элла снова склонилась над тетрадкой. Прошло совсем немного времени, и она услышала потрескивание, а потом негромкий стук. Отец на первом этаже играл на барабане, но звук явно доносился из её комнаты. Сдвинув брови, девочка встала и внезапно заметила около кровати обёртку от шоколадки. Но ведь она не ела никакого шоколада… или ела?

Прежде чем она смогла найти ответ на этот вопрос, стук раздался вновь. Ей показалось, что шум доносится из-за кресла. Заглянув за спинку, Элла обнаружила там папин карандаш и… потерянную барабанную палочку. Неужели она уже настолько сошла с ума, что начала прятать вещи за мебелью, даже не помня об этом?

Элла почесала голову и ещё раз потрогала шишку. Может, ушиб был серьёзнее, чем она подумала сначала, и как раз из-за него начала вытворять странные вещи? Она рванула в ванную и распустила косички. Припухлость стала почти незаметной и не выглядела опасной для здоровья. Элла покачала головой по поводу странной ситуации и вернулась в комнату. Может быть, это папа решил подшутить над ней и…

Продолжить мысль она не успела, потому что в тот момент, когда она зашла в комнату, то разом увидела две вещи: тень размером примерно с сапог, которая тут же с молниеносной скоростью исчезла за креслом, и цветочный горшок, который вместе с кустом вереска завис на небольшой высоте над полом и весело раскачивался туда-сюда.

Остановился он только в тот момент, когда Элла с шумом втянула носом воздух. На мгновение показалось, что они смотрят друг на друга: девочка с гривой растрёпанных волос и цветочный горшок, «причёска» которого благодаря видавшему виды кусту вереска удивительным образом напоминала причёску Эллы. Создалось впечатление, что горшок почувствовал себя в ловушке. Затем послышался воинственный рык – и он на безумной скорости помчался к Элле.

У неё не было времени даже удивиться. Она инстинктивно отпрянула в сторону – и как раз вовремя. Цветочный горшок просвистел рядом с головой и помчался за ней, когда Элла попыталась спастись бегством в направлении письменного стола. Молниеносно схватив миску в виде бегемота, она швырнула яблоки себе за спину, а саму миску надела на голову, как защитный шлем.

Горшок быстрым зигзагом увернулся от яблочного обстрела и, как взбесившийся шмель, полетел за ней по комнате. Ловя ртом воздух, Элла перекатилась по кровати и жёстко приземлилась на пол. Около шкафа она схватила прислонённый к стене зонтик и проскользнула в нишу между шкафом и кроватью. Отсюда бежать было уже некуда. И вот цветочный горшок уже нёсся на неё. Девочке даже послышался его победный смех. Но в этот момент она выскочила из укрытия и, прежде чем противник сумел уклониться, врезала по нему зонтиком. Звонкий удар пришёлся в бок и отправил горшок в хаотичный полёт по комнате. Элле показалось, что она слышит звуки торможения. Вскоре после этого горшок с клацаньем врезался в стену, повернулся вокруг своей оси и, как оглушённый, упал на пол.

Элла часто задышала. Она вполне могла себе представить, как выглядела со стороны: зонтик поднят вверх для самозащиты, ещё и эта глупая миска в виде бегемота на голове. Неудивительно, что Фридерика считала её сумасшедшей. Девочка глубоко вздохнула. Сейчас не время было думать о надоедливой соседке.

Осторожно подойдя к цветочному горшку, Элла наклонилась к нему, втянула носом воздух – и поморщилась. Танцующий снег. Этот запах был окончательным доказательством того, что она и так уже поняла: похоже, в её комнате появился ещё один жилец. Она повернулась к креслу, за которым исчезла тень. Но кто подселился к ней – или правильнее было спросить что?