Текст книги "Признание (в переводе И.Э. Бабеля)"

Ги де Мопассан
Признание
Перевод И. Бабеля

[email protected]

Солнце полудня широким дождем изливается на поля. Пестрая мантия хлебов колышется на голом чреве земли – созревшая рожь, поспевающая пшеница, бледно-зеленые овсы и черная, глубокая зелень клевера.

У вершины холма на клеверном поле пасутся деревенские коровы; животные дремлют лежа или стоят на всех на четырех и скашивают в сторону большие глаза, ослепленные полуденным зноем.

К этому стаду коров бредут по узкой, вытоптанной в хлебах, тропинке две женщины – мать и дочь; они подвигаются тяжелой, мерной, качающейся походкой. Каждая из них несет на коромысле по два оцинкованных ведра; солнце белым слепящим лучом играет в ведрах.

Женщины хранят молчание, они идут доить коров. Вот они пришли, поставили на землю ведра, толкнули коров в бок деревянными башмаками. Животные становятся сначала на передние ноги, медлительно и трудно они поднимают затем широкие крупы, отягощенные розовым мясом непомерных сосцов.

Обе Маливуар – мать и дочь – умостившись под животом у коровы, быстро перебирают набухшие соски, бросающие в ведро тонкую сильную струю молока. Желтоватая пена закипает по краям ведра; женщины переходят от одной коровы к другой, и так до конца длинной цепи. Покончив с одной, они переводят ее на новое место, где еще не тронута трава. И потом бабы уходят, согбенные под молочным грузом – мать впереди, дочь сзади. Но дочка останавливается вдруг, снимает с себя ведра, садится на землю и разражается плачем. Старуха, не слыша за собой шагов, оборачивается и застывает на месте.

– Что с тобой? – спрашивает она.

А Селеста, дочка, большая, рыжая девка с волосами, сожженными на солнце, и с щеками, запятнанными веснушками – каплями огня, густо посеянными по лицу, – дочка тихонько взвизгивает, как побитое дитя, и бормочет:

– Я не донесу моего молока…

Старуха уставилась на девку и опять спросила:

– Что с тобой?

Селеста рухнула на землю между ведрами, закрыла передником глаза и сказала:

– Оно тянет меня книзу. Я не могу больше…

Тогда мать спросила в третий раз:

– Да что с тобой такое?..

Селеста простонала:

– Сдается, что я брюхата…

И она зарыдала. Тут наступил черед старухи выпустить из рук ведра; она совсем потерялась, не знала, что сказать, и после долгого молчания пробормотала:

– Ты… ты брюхата?.. Как же это возможно?!

Маливуары были богатые фермеры, почтенные люди, уважаемые, изворотливые, могущественные в своей округе.

Селеста сказала заикаясь:

– Мне… мне сдается, что я и вправду брюхата…

Старуха с испугом смотрела на причитающую, валявшуюся перед ней девку. Опомнившись, она заорала:

– Брюхата… Вот она и брюхата… Где это ты схватила, дрянь?

Селеста, дрожа от страха, прошептала:

– Сдается мне, что это в повозке у Полита…

Старуха силилась понять, – она старалась сообразить: кто бы это мог наделать такую беду дочке?.. Если это парень богатый, положительный, тогда дело может уладиться, тогда оно полбеды, история с животом у всякой девушки может приключиться; но вот от пересудов куда денешься, о Маливуарах, почтенных людях, всякому небось хочется посудачить…

Старуха опять закричала:

– А кто это тебе, стерва, прицепил?

И Селеста, решившая все открыть, пробормотала:

– Сдается мне, что это Полит…

Тогда старуха Маливуар, охваченная неистовым гневом, накинулась на дочку и принялась колотить ее с такой силой, что чепец слетел у той с волос. Она колотила по голове, по спине, по всему телу; Селеста, растянувшись между ведрами, только закрывала лицо руками.

Озадаченные коровы перестали щипать траву, они обернулись, воззрились на баб большими светящимися глазами, а самая последняя в ряду корова тревожно замычала и потянулась к хозяйкам мордой.

Притом

...

конец ознакомительного фрагмента