Текст книги "Аттила"

И тогда все пропало…

Аттила вернулся домой.

Возможно, и даже скорее всего, его обуревали мысли о том, как собрать и обеспечить новую, еще более многочисленную и могучую армию, с которой ему был бы нипочем Рим с любыми союзниками!

Между тем ему оставалось жить совсем недолго…

Глава 9
Смерть Аттилы. Конец эпохи владычества гуннов

Как справедливо заключает Иордан: «…И не иначе смогло любое скифское племя вырваться из-под владычества гуннов, как только с приходом желанной для всех вообще племен, а также для римлян смерти Аттилы, которая оказалась настолько же ничтожна, насколько жизнь его была удивительна».

Вот уж поистине – лучше и не скажешь!

«Ко времени своей кончины он, – как передает историк Приск, – взял себе в супруги – после бесчисленных жен, как это в обычае у того народа, – девушку замечательной красоты по имени Ильдико».

Произошло это в 453 г.

Что касается девушки, то большинство сходится во мнении, что, скорее всего, это была юная германская принцесса, чье настоящее имя было Хильдегунда. Она никак не могла быть простого звания, поскольку статус любого гуннского вельможи, а уж Аттилы – и подавно, требовал присутствия в личном гареме барышень исключительно благородного происхождения. Историк Джон Мэн, например, полагает, что Ильдико-Хильдегунда была прислана Аттиле в качестве подарка одним из вассалов – в знак высочайшего уважения и преклонения перед ним.

«Ослабевший на свадьбе от великого ею наслаждения и отяжеленный вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своем обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его. Так опьянение принесло постыдный конец прославленному в войнах королю».

^{Аттила. Современное изображение}

По поводу кончины Аттилы – внезапной и для многих совершенно неожиданной, всегда ходило у историков немало спекуляций. Уж слишком соблазнительно было представить последнюю юную супругу Аттилы, например, в образе тайного ангела мщения и т. д. На сегодняшний день наиболее предпочтительной видится версия, принадлежащая перу историка Джона Мэна.

Он пишет:

«Гунны много пили, и не только свое ячменное пиво, но и вино, привозимое из Западной Римской империи и Византии. Приск упоминал вино, рассказывая об ужине с Аттилой. В течение 20 лет правитель гуннов употреблял алкоголь, и, вероятно, в больших количествах (вспомним и традиции гуннов осушать чашу после каждого тоста). Алкоголизм вызывает расстройство, известное как portal hypertension, которое, в свою очередь, приводит к oesophageal varices, иными словами, варикозному расширению вен в пищеводе. Эти разбухшие вены с ослабленными стенками способны внезапно лопаться, в результате чего происходит сильное кровотечение, и, если сильно пьяный человек лежит в бесчувственном состоянии на спине, кровь попадает в легкие. Если бы Аттила не спал или был трезв, он поднялся бы в кровати и остался бы жив. Опьянение, повышенное давление, слабые вены в горле – это сочетание, по всей видимости, и убило его».

Однако вернемся к повествованию Иордана и узнаем о тех событиях, что последовали непосредственно за кончиной Аттилы.

«На следующий день, когда миновала уже большая его часть, королевские прислужники, подозревая что-то печальное, после самого громкого зова взламывают двери и обнаруживают Аттилу, умершего без какого бы то ни было ранения, но от излияния крови, а также плачущую девушку с опущенным лицом под покрывалом. Тогда, следуя обычаю того племени, они отрезают себе часть волос и обезображивают уродливые лица свои глубокими ранами, чтобы превосходный воин был оплакан не воплями и слезами женщин, но кровью мужей.

В связи с этим произошло такое чудо: Маркиану, императору Востока, обеспокоенному столь свирепым врагом, предстало во сне божество и показало – как раз в ту самую ночь – сломанный лук Аттилы, именно потому, что племя это много употребляет такое оружие. Историк Приск говорит, что может подтвердить это [явление божества] истинным свидетельством. Настолько страшен был Аттила для великих империй, что смерть его была явлена свыше взамен дара царствующим.

Не преминем сказать – хоть немногое из многого – о том, чем племя почтило его останки. Среди степей в шелковом шатре поместили труп его, и это представляло поразительное и торжественное зрелище. Отборнейшие всадники всего гуннского племени объезжали кругом, наподобие цирковых ристаний, то место, где был он положен; при этом они в погребальных песнопениях так поминали его подвиги:

„Великий король гуннов Аттила, рожденный от отца своего Мундзука, господин сильнейших племен! Ты, который с неслыханным дотоле могуществом один овладел скифским и германским царствами, который захватом городов поверг в ужас обе империи римского мира и, дабы не было отдано и остальное на разграбление, – умилостивленный молениями принял ежегодную дань. И со счастливым исходом совершив все это, скончался не от вражеской раны, не от коварства своих, но в радости и веселии, без чувства боли, когда племя пребывало целым и невредимым. Кто же примет это за кончину, когда никто не почитает ее подлежащей отмщению?“

После того как был он оплакан такими стенаниями, они справляют на его кургане „страву“ (так называют это они сами), сопровождая ее громадным пиршеством. Сочетая противоположные [чувства], выражают они похоронную скорбь, смешанную с ликованием.

Ночью, тайно труп предают земле, накрепко заключив его в [три] гроба – первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа. Следующим рассуждением разъясняли они, почему все это подобает могущественнейшему королю: железо – потому что он покорил племена, золото и серебро – потому что он принял орнат обеих империй. Сюда же присоединяют оружие, добытое в битвах с врагами, драгоценные фалеры, сияющие многоцветным блеском камней, и всякого рода украшения, каковыми отмечается убранство дворца. Для того же, чтобы предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех, кому поручено было это дело, отвратительно, таким образом, вознаградив их; мгновенная смерть постигла погребавших так же, как постигла она и погребенного».

Что касается места захоронения Аттилы, то здесь, как и в случае с причиной его смерти, существует целый ряд версий. И вновь хочется отдать предпочтение той, с которой выступил историк Джон Мэн на страницах своего исследования об Аттиле, которое мы неоднократно цитировали на страницах этой книги.

«…Гунны, больше не являясь кочевниками, прожили в Венгрии всего два поколения. У них не было священного места, подходящего для погребения вождей, и даже если они отдаленно помнили благодаря фольклору о своем (недоказанном) происхождении от хунну, поблизости отсутствовали горы, которые могли бы стать мостом между землей и небом. Им не оставалось ничего другого, как зарыть гроб в земле.

Вот во что верят венгры, не без содействия Гардоньи.

Где должен был быть похоронен правитель?

„Старая Кама ответила, следуя божественному совету: «На реке Тисе множество крошечных островков. Отведите воду из более узкого рукава в том месте, где река разделяется. Выройте очень глубокую могилу в обнажившемся дне и затем расширьте это дно. После того как правитель будет похоронен, пустите воду обратно в рукав»“.

В результате сегодня в Венгрии многие уверены и считают это непреложным фактом, что Аттила покоится в могиле, вырытой на дне Тисы».

Что же произошло с империей Аттилы после его смерти?

Несложно сообразить, что ничего хорошего произойти не могло.

Так всегда случается, когда из жизни уходит харизматический лидер, а в окружении его отсутствовали сколько-нибудь пригодные на замещение его роли кандидаты. Аттила слишком выделялся и превосходил своих соплеменников, чтобы среди них мог быть кто-то достойный его.

Исключения не составили и собственные дети Аттилы.

Согласно Иордану:

«После того как все было закончено, между наследниками Аттилы возгорелся спор за власть, потому что свойственно юношескому духу состязаться за честь властвования, – и пока они, неразумные, все вместе стремились повелевать, все же вместе и утеряли власть. Так часто переизбыток наследников обременяет царство больше, чем их недостаток. Сыновья Аттилы, коих, по распущенности его похоти, [насчитывалось] чуть ли не целые народы, требовали разделения племен жребием поровну, причем надо было бы подвергнуть жеребьевке, подобно челяди, воинственных королей вместе с их племенами.

Когда узнал об этом король гепидов Ардарих, то он, возмущенный тем, что со столькими племенами обращаются как будто они находятся в состоянии презреннейшего рабства, первый восстал против сыновей Аттилы и последующей удачей смыл с себя навязанный его позор порабощения; своим отпадением освободил он не только свое племя, но и остальные, равным образом угнетенные, потому что все с легкостью примыкают к тому, что предпринимается для общего блага. И вот все вооружаются для взаимной погибели, и сражение происходит в Паннонии, близ реки, название которой – Недао. Туда сошлись разные племена, которые Аттила держал в своем подчинении; отпадают друг от друга королевства с их племенами, единое тело обращается в разрозненные члены; однако они не сострадают страданию целого, но, по отсечении главы, неистовствуют друг против друга. И это сильнейшие племена, которые никогда не могли бы найти себе равных [в бою], если бы не стали поражать себя взаимными ранами и самих же себя раздирать [на части].

Думаю, что там было зрелище, достойное удивления: можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его [гепида?] ране, и свава, отважно действующего дубинкой, а гунна – стрелой, и алана, строящего ряды с тяжелым, а герула – с легким оружием.

Итак, после многочисленных и тяжелых схваток победа неожиданно оказалась благосклонной к гепидам: почти тридцать тысяч как гуннов, так и других племен, которые помогали гуннам, умертвил меч Ардариха вместе со всеми восставшими. В этой битве был убит старший сын Аттилы по имени Эллак, которого, как рассказывают, отец настолько любил больше остальных, что предпочитал бы его на престоле всем другим детям своим. Но желанию отца не сочувствовала Фортуна: перебив множество врагов, [Эллак] погиб, как известно, столь мужественно, что такой славной кончины пожелал бы и отец, будь он жив. Остальных братьев, когда этот был убит, погнали вплоть до берега Понтийского моря, где, как мы уже описывали, сидели раньше готы.

Так отступили гунны, перед которыми, казалось, отступала вселенная».

^Аттила

Уцелевшие остатки гуннских орд постепенно рассеялись по Европе и… исчезли, смешавшись с другими варварскими народами.

Таков был конец империи Аттилы и самих гуннов.

Как пришли они – для многих – из ниоткуда, так и ушли – в никуда.

Заключение

Аттила и его воплощения преследуют меня, насколько я помню, всю мою жизнь.

Отто Менхен-Гельфен

Вполне вероятно, что некоторые читатели могут посчитать, что заслуги и достижения Аттилы сильно преувеличены историками. Наверняка кому-то даже покажется, что он вообще был неудачником. Ну как же, мечтал человек покорить обе Римские империи, владеть вообще всем миром, а в итоге не достиг ни того ни другого. Да и жизнь свою завершил просто до банального бесславно: не на поле боя, с мечом в руках, как то надлежит истинному воину, а в очередном брачном алькове, да и то – не от головокружительного жара утех любовных, а всего лишь от последствий чрезмерного винопития…

Да, все так.

Отчасти это справедливо.

Но лишь отчасти.

Не будет преувеличением сказать, что каждый смертный пусть и подсознательно, но все-таки стремится возобладать над временем. Сегодня при помощи фото и видео мы можем фиксировать чуть ли не каждый свой шаг. Сохранив эти материалы на магнитном носителе, мы в некотором роде уже выигрываем у времени, навсегда запечатлев какие-то неповторимые моменты бытия.

Но это сегодня.

В древности проивостоять Хроносу было куда как сложнее.

Многих славных воителей знал мир, но память о них не сохранилась.

Но к Аттиле это не относится.

Мы знаем о нем и даже немного знаем его самого. Уже благодаря одному этому Аттила – победитель. Он реально избег забвения!

Причем это еще слабо сказано!

Благодаря расхожим штампам, бытовавшим в исторических свидетельствах на протяжении многих столетий, возник устойчивый образ Аттилы как жестокого, дикого и невежественного варвара, обуреваемого исключительной жаждой убийства. Имя Аттилы стало нарицательным. Причем нарицательность двоякого рода, заметьте. В Венгрии Аттила – одно из самых популярных имен. Венгры невероятно почитают императора гуннов, полагая себя (хоть и ошибочно) его потомками. А вот в «Соборянах» Николая Лескова Аттилой зовут милого и забавного, но дуроватого дьяка, который может в любой момент выкинуть черт знает что и потом страшно сокрушаться по этому поводу! Тетушка героя серии знаменитых романов Грэхема Пелэма Вудхауса о Дживсе и Вустере нередко бранит своего племянника и чуть ли не клянет его за всегдашнюю готовность задорно учинить подрыв традиционных викторианских устоев; для нее он – дикий гунн, Аттила!

На этом, впрочем, литературное присутствие Аттилы отнюдь не исчерпывается. Мы встречаем Аттилу в эпическом сказании древних германцев «Песнь о нибелунгах», где он выписан с большим пиететом. А вот в «Божественной комедии» Данте мы обнаруживаем Аттилу в 7 круге ада, утопающим в реке крови. Маститый Данте, увы, явно увлекся и приписал Аттиле… уничтожение Флоренции, в чем император гуннов, естественно, не повинен. Италию разорял, было дело, но Флоренции не рушил!

Венгерский романист Геза Гардоньи (мы приводили из него описание предполагаемой версии места захоронения Аттилы) создал в 1901 г. роман «Человек-невидимка», где представлен исключительно выигрышный портрет Аттилы – именно так, чуть ли не с обожанием, в Венгрии и Турции к нему относятся до сих пор. Излишне упоминать, что роман до сих пор переиздается на территории этих стран и имеет успех.

^{Книги, посвященные Аттиле}

Стоит также упомянуть новеллу знаменитого Энтони Бёрджесса «Гунн», а также романы Сесилии Холланд «Смерть Аттилы», Нюберри Медал «Белый олень» и Томаса Костейна «Тьма и рассвет» (это рассказ о том, как вымышленный герой Николан идет на страшный риск, пытаясь вмешаться в отношения Аттилы с его последней супругой Ильдико); не пропустим здесь и превозносящую вождя гуннов трилогию Билла Напье «Аттила». Известный венгерский поэт Янош Арани вывел Аттилу в своей пространной эпической поэме «Смерть короля Буды».

Как видите, список изряден, и при этом он еще отнюдь не завершен.

Аттила, а точнее, его образ был востребован и в музыке. Джузеппе Верди посвятил Аттиле одноименную оперу. А современный венгерский музыкант Левенте Жёреньи создал в честь Аттилы рок-оперу «Аттила, меч Господа». Кроме того, Аттила стал героем песни, созданной музыкантами группы «Димму Боргир», играющую в стиле блэк-метал. Они дали ей необычное название: «Горестное черное путешествие короля гуннов по степи».

Некогда с гуннами Аттилы ассоциировали оголтелых прусских вояк, а потом и фашистов, ведомых Гитлером… Кстати, одним из самых любимых фильмов фюрера был шедевр Фрица Ланга «Нибелунги» (1924), где в роли Аттилы снялся феерический и неподражаемый Рудольф Кляйн-Рогге. Между прочим, Ланг пошел по проторенному пути, и его Аттила – это, конечно же, абсолютное олицетворение зла. Режиссер, стремясь создать пущее впечатление, избирает для Аттилы в качестве своеобразного трона огромный рогатый череп животного. А ведь реальный Аттила предпочитал простое деревянное (не золотое!) кресло… Что ж, даже великие мастера подчас покупаются на устоявшиеся предрассудки!

^{Рудольф Кляйн-Рогге в роли Аттилы (кадр из фильма)}

^{Современные карикатуры, обыгрывающие образ Аттилы}

Кроме этого, Аттилу на экране воплощали такие актеры, как Энтони Куин (многие должны помнить его по «Дороге» Феллини) и Джек Пэленс («Дракула», «Бэтмен», «Танго и Кэш»); на телевидении в сериале его сыграл Джерард Батлер.

Что касается изобразительного искусства, то Аттила и тут не был обделен!

Аттиле выпала честь быть запечатленным на картине самого Рафаэля; правда, следует уточнить, что основную работу по созданию его образа выполняли ученики, а сам гениальный маэстро лишь сделал несколько завершающих мазков. Ныне это творение находится в Ватикане, непосредственно в покоях папы.

Все тот же Аттила явился вдохновителем и для другого великого художника – Эжена Делакруа, создавшего вдохновенную роспись «Аттила покоряет Италию».

В наши дни Аттила фигурирует в комиксах, на него рисуют карикатуры.

Сравнительно недавно была создана компьютерная игра «Эпоха империй II: Вторжение завоевателей». В нее можно играть в одиночку, пытаясь открыть для себя и повторить батальные подвиги Аттилы.

Все вышеприведенное свидетельствует о том, что Аттила переиграл и продолжает переигрывать время! Он, вне всяких сомнений, один из героев человечества, пусть и противоречивых.

И потому он – победитель!

Цель нашей книги заключалась в том, чтобы создать объективный портрет Аттилы, по возможности избежав клише и искажений.

Надеемся, это удалось.

Приложения

Приложение 1
Приск Панийский и его «Сказания» как единственный реальный источник сведений об Аттиле

В России Приска издавали дважды: в 1860 и 1948 гг. Настоящее издание (2010), таким образом, является третьим; сама же возможность встречи с практически недоступным ранее текстом наверняка должна быть по достоинству оценена читателями данной книги.

Первое издание было подготовлено Г. С. Дестунисом, который продолжил и завершил труд своего отца Спиридона Дестуниса. Он, помимо перевода самих отрывков (увы, труд Приска полностью не сохранился), постарался собрать практически все сведения об авторе, а также дал краткий анализ самого произведения. В своем предисловии Дестунис приводит все биографические факты и детали, почерпнутые им из писаний самого Приска, стремясь представить читателям наиболее важные вехи его жизни. Кроме того, Дестунис представляет отзывы о Приске, принадлежащие влиятельным ученым.

Завершает же свое предисловие Дестунис анализом хронологических особенностей сочинения Приска: «Наконец остается указать на объем Присковой истории. „С какого времени начинает свою историю Приск, этого решить нельзя“, – говорит Нибур. – Но в его сочинении не упоминается ни об одном происшествии, которое бы предшествовало 433 г. Эвагрий пишет, что Приск рассказывает об убиении Аспара и его детей, последовавшем в 471 г., на 15-м году царствования Льва. Из этого можно заключить, что так как Малх начал свою историю с 474 года, или 17-го года царствования Льва, то Приск на этом последнем году и остановился“».

К этому остроумному замечанию Нибура присоединим не менее остроумное наблюдение К. Мюллера. «Третья книга Приска, – говорит он, – продолжается до возвращения Максиминова из гуннского посольства обратно в Царьград (448 г. до Р. Х.). Следовательно, в остальных 5 книгах (всего их 8) Приск излагал исторические события на протяжении 26 лет. Если допустить, что и предыдущие книги заключали в себе по стольку же лет, так что в них помещалось до 15 лет, что вероятно, то будет правдоподобно и то, что автор начал историю свою с 433 года, когда Аттила принял царство, и что поэтому первый (по времени) отрывок (Приска) заимствован почти из начала его сочинения».

На определении хронологических границ труда Приска «Предисловие» Дестуниса завершается; далее следует сам текст, который мы приводим ниже.

Авторская орфография нами была по возможности сохранена.

Над уннами царствовал Руа. Он решился вести войну против амилзуров, итимаров, тоносуров, войсков и других народов, поселившихся на Истре и прибегавших к союзу с римлянами. Он отправил к римлянам Ислу, и прежде употребленного в дело для прекращения возникшего между ними и римлянами несогласия, и грозил нарушением прежде установленных условий, если римляне не выдадут им всех беглых. Римляне советовались об отправлении к уннам посольства. Плинфа и Дионисий, первый племени скифского, а второй из фракийцев, военачальники, достигшие у римлян консульского достоинства, хотели быть отправлены посланниками. Так как можно было ожидать, что Исла приедет к Руе прежде того посольства, которое римляне полагали отправить к нему, то Плинфа отправил вместе с Ислою одного из своих приближенных по имени Сингилаха, дабы склонить Руу вступить в переговоры с ним, а не с другими римлянами. Когда Руа умер, а царство Уннское перешло к Аттиле, то римский сенат положил назначить посланником Плинфу.

По утверждении этого мнения царем, Плинфа хотел, чтоб вместе с ними назначен был и Эпиген, как человек, славящийся благоразумием и имевший достоинство квестора. Когда и Эпиген был назначен посланником, то оба отправились к уннам. Они доехали до Марга, города мисийского, в Иллирике. Он лежит на берегу Истра против крепости Константии, стоящей на другом берегу. Туда же приехали и царские скифы. Съезд происходил вне города; скифы сидели верхом на лошадях, и хотели вести переговоры, не слезая с них. Римские посланники, заботясь о своем достоинстве, имели с ними свидание также верхом. Они не считали приличным вести переговоры пешие с людьми, сидевшими на конях. Постановлено было… чтоб уннам были выдаваемы бегущие из Скифии люди, равно и прежде бежавшие к римлянам, также и бывшие у них в плену римляне, без выкупа перешедшие к своим, в противном случае за каждого пленного римлянина, бежавшего к своим, римляне были обязаны платить захватившим его по праву войны по восьми золотых монет; чтоб римляне не помогали ни какому варварскому народу, с которым унны вели войну; чтоб торжища между римлянами и уннами происходили на равных правах и без всякого опасения; чтоб за сохранение договора римляне платили царским скифам ежегодно по семисот литр золота (эта дань простиралась прежде до трехсот пятидесяти литр). На сих условиях заключен был мир; в сохранении его римляне и унны поклялись по обычаю своих предков, и те и другие потом возвратились в свою землю.

Варварам были выданы искавшие убежища у римлян унны. В числе их были дети Мамы и Атакама, происходящие из царского рода. В наказание за их бегство унны, получив их, распяли в фракийском за́мке Карсе. По заключении мира с римлянами, приближенные Аттилы и Влиды обратились к покорению других народов Скифии и завели войну с соросгами.