Текст книги "Шизариум"

Они оба невольно облизнули губы.

– Как такое возможно? – дрожащим голосом спросил он вслух и провёл по её волосам.

– Я воздействую на твой мозг: на органы зрения, слуха, обоняния, посылаю импульсы в нервные окончания для создания тактильных ощущений, чтобы ты мог меня почувствовать… Голограмма, к которой можно прикоснуться.

– Но где ты…? – он вновь поискал взглядом маленькую медузку по комнате, но девичья рука вернула его лицо к себе.

– Я – здесь.

Она склонила голову на бок, а он положил руки ей на талию.

– То есть, хочешь сказать, я обнимаю сейчас пустое пространство, а майка просто висит в воздухе…?

– Я отключила камеру в комнате и в коридоре на этаже.

При этих её словах закрылось и само зашторилось единственное окно, хотя у штор нет никаких механизмов.

– Хорошо, – решительно сказал Вася и взял Дипну на руки.

Целуясь, они рухнули в раздолбанную кровать.

Когда всё закончилось, Вася заснул. Проснувшись (уже на матрасе на полу – кровать окончательно пришла в негодность) он снова увидел рыжеволосую, что всё-таки доготавливала борщ.

Дважды проснувшись, он так и не покинул чудесный сон.

***

Пару дней Вася избегал Дипну, благо это стало несложно, так как он устроился на работу, в связи с чем ночами пропадал, а днём всё время спал. Вот только она слышала его мысли когда он ещё даже в квартиру не вошёл – они неслись по коридору словно чей-то крик, в пинболе эха отбиваясь ото стен. А когда он спал он тем более не мог их скрыть – ведь именно она ему и снилась.

Он корил себя за то, что сделал. Он пытался поставить на произошедшее штамп «Безумие» и задвинуть в дальний ящик своего разума. Представлял, как выглядела их близость со стороны, где, вообще-то, участвовал он один, и его поглощал стыд.

И тогда Дипна поняла, что его надо спасать. И её саму надо спасать. Потому что, если Вася от неё отвернётся, она не выдержит. Сама сбросится из-за окна как пытался сделать это Фома Херцен по пьяни, и расплескается по асфальту, а по её остаткам поедут машины.

Она должна спасти их, спасти то, что между ними. Такие чувства бывает редки, и они… святы? Нельзя терять такое, и неважно, в каких условиях и между кем и кем возникли такие чувства!

Очередным пасмурным днём, когда Василий Моржов отсыпался после ночной смены, ещё не привыкший к новому режиму, переливающаяся радугой медузка забралась к нему на матрас на полу. Как смогла, прилипая к пропотевшему постельному белью, она подобралась к лицу Васи и некоторое время смотрела на него. Щетинистое скуластое лицо отражалось в ней точно в кривом зеркале.

Затем она протянула жгутик к его уху, и капля за каплей вся втекла Васе в голову.

***

Они лежали на мягкой траве небольшого островка, что висел в воздухе, вырванный из земли. Вокруг журчали ручьи и гремели вдалеке два пенящихся водопада. Над ними летали прекрасные певучие птицы, где-то в кустах шебуршались всякие зверушки – кролики, да полёвки. Над всем этим висела непрестанная радуга.

Вася как будто впервые увидел цвета, жизнь-то до этого, оказывается, была блёклая и размазанная, как зажёванная принтером бумага. Он впервые почувствовал запахи, не разные виды вони, как прежде, а запахи! Жасмин и сандал, какие-то специи и просто запахи травы и цветов.

Они лежали в центре этого островка, одного из множества, паривших так же средь бескрайнего космоса, полного драгоценных камней из звёзд. Одни звёзды взрывались и гасли, рождались и загорались другие. С шумом проносились мимо огнеховстые кометы.

А эти двое лежали себе в траве, нагие и прекрасные. Они целовались и занимались любовью, не зная усталости, не зная скуки, всё больше удивляясь друг другу и всё больше удивляя друг друга.

А ещё – говорили-говорили-говорили. Смеялись и плакали, плакали и смеялись, словно впервые, словно новорождённые.

В перерывах он водил пальцами по её телу, гладил кожу, целовал каждую веснушку. А потом точно омывал свою душу в бездонном источники её голубых глаз.

– Я люблю тебя, – сказал он ей.

– И я тебя люблю, – ответила Дипна. – Каждой своей клеточкой!

Это длилось вечность.

***

Тем временем снаружи (снаружи Васиной головы) всё изменилось.

Выборы президента РФ перенесли на максимально близкий срок, и Иван Васильевич отложил свой грандиозный план по спасению вымирающего города. В ход пошли стандартные уловки – шантаж, подкуп, угрозы расправы, – и вот он уже лидировал в президентской гонке.

Но испить подобающую по такому случаю норму шампанского он не успел – бомба в его дорогом эксклюзивном каре унесла жизни его и его водителя, телохранителя по совместительству. Его секретарь Владимир «чудом» остался жив. И тут же перешёл под крыло оппонента бывшего начальника. То, что выжил он никаким не чудом и что работал он на другого давно, все были в курсе. Все кроме почившего Ивана Васильевича. А потому что мысли, будто ты умнее всех на свете – верный признак, что ты идиот.

Новоявленный президент России хоть и получил в распоряжение страну практически в разрушенном состоянии (чудо ещё, что Китай не попытался захватить Дальний Восток), но в память об убиенном товарище в череде первостепенных дел занялся закрытым городом.

Лазерные ограждения разом все сняли, но никакого ожидавшегося массового бегства из города не последовало. Введённые миротворческие войска жёстко пресекали любую незаконную деятельность, а также следили за честной и равномерной раздачей гуманитарной помощи, которую ввезли в город на десятках грузовиков.

Никакого крупного побега городской элиты так же не произошло ни до, ни после снятия блокады. С частью городского бюджета сбежал только мэр Вормхол со своим бухгалтером, с которым он состоял в интимной связи. Этих голубков объявили в международный поиск.

Конгломерат, отстроивший город и которому принадлежал пивной завод, получил многомиллиардный штраф и такой репутационный удар, что не смог оклематься. В результате их активы выкупило государство, город потерял статус корпоративного анклава, и на базе разорившегося градообразующего предприятия начали открывать множество других производств поменьше, отчего для горожан появились разнообразные рабочие места.

Возвращённый к жизни город стал образом возрождающейся страны, так что его постоянно с официальными проверками посещал президент, и он всё никак не пропадал с новостных табло – за его возрождением следила вся страна и весь мир. Глаза многомиллиардного населения планеты оказались устремлены в Уральские горы.

Капитан полиции Лютер Ли Абрамс получил повышение и орден «За заслуги перед отечеством», за то, что самолично не допустил роспуска органов правопорядка в условиях близких к гражданской войне и за раскрытие заговора с целью умертвить пятьдесят рабочих с последующим избавлением от трупов. Его также вызвали в родной Нью-Йорк, чтобы там тоже вручить некий орден и провести целое мероприятие в его честь, но капитан, сославшись на занятость, не поехал – слишком много дел ещё нужно было разгребать здесь, жизни не хватит.

Хозяйка гостиницы «Quaking Aspen» Агнесса Херцена тихо скончалась в своей постели. Её сын Фома, покинувший город, не смог присутствовать на похоронах, так что гроб несли многочисленные «заблудшие души», которых приютила и, вероятно, всё-таки спасла Агнесса. Кто знает, пережили бы все эти ребята этот кризис, не пусти она их бесплатно жить в своём небоскрёбе.

Фома Херцен, всё так же не показываясь в городе, продал гостиницу. Где он сейчас никто из его бывших товарищей не знает, но ходит слухи, что он то ли живёт дауншифтером на Бали, то ли уехал волонтёром в Африку, заниматься образованием отсталых племён. Всё это мало походит на правду, но некая общая направленность этих слухов всё-таки прослеживается.

Нефтегазовый кризис в стране тоже постепенно остался позади – в одном московском НИИ получили всероссийский грант за разработку нового вида энергии и основанных на нём батарей. Суть этого ещё тестируемого устройства держалась в секрете, но желтушная пресса распространяла слухи, что в открытии как-то замешаны мутировавшие медузы.

***

– Дипна, я люблю тебя! Я впервые в жизни счастлив! Спасибо, что пришла в мою жизнь, что спасла меня…

– Он пришёл в себя! Подключайте аппаратуру.

Внезапно всё вокруг схлопнулось, и Вася словно полетел вниз внутри чёрной трубы заброшенного аквапарка.

– Колите вы уже, а то опять вырубится!

В ушах раздался оглушающий звон. Он закричал. Сначала просто заорал от боли, а потом стал звать:

– Дипна! Дипна, где ты?! Что происходит? Дипна-а!!

– Голубчик, успокойтесь.

Перед ним сидел на табурете седой старик с козлиной бородкой и в белом халате.

Вася чуть не вскочил с кровати от неожиданности, огляделся по сторонам – больничная палата, аппараты жизнеобеспеченья, он в одних трусах под тонким одеялом, к нему подсоединены всякие непонятные трубки.

– Не волнуйтесь, – повторил врач. – Вашей жизни больше ничего не угрожает. Вы спасены. Причин для паники больше нет, дальше только отдых, дышите глубже и приходите в себя…

– Что произошло? – в ужасе от осознания, что он сейчас почувствует, Вася прикоснулся к вискам, и, да – на побритой наспех голове он нащупал шрамы от операции.

– К вам в голову забрался неизвестный науке паразит. Он заполнил собою ваш череп, обволок, так сказать, ваш мозг и что-то с ним сделал. Но, не волнуйтесь, мы извлекли его, полностью, без последствий…

– Где она?! – догадка холодным потом проступила у него на лбу.

– Она? – не понял врач.

– Э… паразит. Где этот паразит?

В дверь заглянула женщина-врач, козлобородый кивнул ей и поднялся.

– У нас тут не научный институт, а простая больница. Да и шансов, что от этой твари останется что-либо для изучения к тому моменту, как до нашей тьмутаракани доберётся какой-либо эксперт… – говорил доктор, направляясь к выходу. – В общем, мы спустили эту слизь в унитаз.

Вася закричал, закрыл лицо руками, рухнул в кровать и отвернулся от вбежавших в палату санитаров.

– Что вы, что вы! – говорил тем в это время доктор. – Оставьте его. У человека стресс. Представить страшно, что с ним происходило, пока эта слизь была в его голове…!

Дверь закрылась.

Вася плакал, весь содрогаясь от таких болезненных слёз.

– Мертва…

***

Прошли дни. Василий выписался из больницы. На работе он предоставил выписку, но, узнав о переменах в городе, сам уволился, чтобы найти нормальную работу. Получил расчёт за несколько дней работы, чего хватило, чтобы положить на интернет и телефон, где и занялся по-человечески поисками подходящей вакансии, а не в допотопных газетах.

Жизнь налаживалась. С одной стороны она как будто входила в привычное русло, но с другой стороны – Вася, вообще-то, вёл такую жизнь. Нормальную. Трезвость тела и ума, какие-то цели, ясность сознания – никогда раньше он этого не имел. Это всё подарила ему Дипна. И теперь её нет. Она пожертвовала собой, чтобы подарить ему новую жизнь, чтобы показать, что в этом мире грязи есть и красота, просто её надо искать, а когда нашёл, за неё надо бороться.

Теперь в его сердце всегда будет боль. Словно кто-то ткнул изнутри сигаретой. Но пусть эта боль, решил для себя Вася, хотя бы будет напоминать, что сердце у него есть, большое и на многое способное сердце, о существовании которого он раньше и не подозревал. А раз он что-то утратил, значит, что-то имел, значит, он снова сможет этого достичь.

Звонок в дверь отвлёк от мыслей. Он и забыл, что тут есть звонок – раньше всякая пьянь вроде Фомы Херцена только и могла что тарабанить кулаками. Кстати, где он сейчас и как у него дела? Надо будет узнать у кого-нибудь.

Вася открыл дверь, не глядя в глазок. За дверью стояла Джессика. На ней – мятый, давно не мытый костюм. Под глазом огромный вздутый синяк и губа разбита.

Моржов сначала пришёл в ужас от того, что он с ней сделал. Но тут же вспомнил, что с тех пор, как он её избил, прошло много времени, и это уже чьих-то чужих рук дело.

– Вася, прости меня, я… – начала сквозь слёзы оправдываться Джессика, но Вася не позволил ей произносить вслух всякие глупости вроде «Я была неправа», «Пусти меня, пожалуйста» и прочее.

Он резко прижал её к себе, не дав договорить, и позволил как следует и продолжительно прореветься ему в плечо.

Затем он усадил её за стол, снял и выкинул грязную одежду и разогрел борщ. Джессика в шоке озиралась по сторонам, не узнавая ни квартиру, ни Васю. Но тот на её вопросы лишь весело отмахнулся. Ляпнул какую-то глупость, мол, впервые в жизни пришлось самому о себе заботиться и это оказалось очень трудно, но при этом и интересно, а сам смотрел довольно, как она уплетает горячий вкусный суп и нахваливает его.

Он вдруг снова почувствовал счастье, счастье, что его родной человек жив и почти здоров, а главное – что теперь-то с ним точно всё будет хорошо.

Вася помог Джессике принять душ, а потом обработал многочисленные синяки обезболивающими средствами. Джесс всё ему рассказала: что она спала со своим начальником, надеясь, что он вывезет её из города, а он её поколачивал. Что у него есть семья, поэтому она жила прямо в офисе. И никакой выезд из города так и не осуществили, а потом выяснилось, что никто её вывозить всё равно не собирался, а этот подонок просто использовал её, воспользовавшись, в том числе, что ей негде и не на что было жить и некуда податься. А когда она всё это высказала ему, он избил её до полусмерти, и она очнулась в больнице (удивительно, но они с Васей были в одной больнице в одно и то же время время).

В связи с её избиением началось расследование, так что сейчас этот человек в тюрьме – в ходе проверки вновь заработавшая на полную полицию обнаружила в его послужном списке множественные денежные махинации, растраты, неуплату налогов и ещё что-то по мелочи. В сумме ему дали десять лет.

Вася поцеловал Джессику в лоб и сильно-сильно прижал к себе. Отпустил только когда она ойкнула – задел всё-таки случайно какой-то из синяков.

Они заснули в обнимку на матрасе, снова любящие друг друга, словно ничего между ними дурного и не произошло, словно не расставались, словно он не избил её тогда, а она не спала с другим. Всё это такая, в сущности, ерунда. Как можно думать о таком, когда отходишь ко сну в обнимку с любимым человеком?

Через несколько дней всё окончательно устаканилось. Пришедшая в себя и согнавшая с тела следы побоев Джессика возглавила новостное издательство, где раньше работала, и тут же принялась всё кардинально менять – уволила половину персонала, что раньше втихаря наблюдали, как его обводят вокруг носа, и набрала молодняк, что понаехал в город в рамках специальной программы. Вася устроился курьером, а после работы посещал образовательные курсы, мечтая когда-нибудь устроиться на работу к Джессике.

В ординарности и постоянстве всё это время, оказывается, прятались счастье, покой и радость.

Как-то вечером пятницы они стояли вдвоём у открытого окна, глядели на восстанавливающийся город и пили горячий шоколад, вдвоём накрывшись шалью.

Тут вдруг вновь загорелся вдалеке давным-давно не работавший рекламный плакат с рыжеволосой голубоглазой девушкой. Вася вздрогнул и от неожиданности чуть кружку не выронил, сердце застучало, словно просило выпустить.

– Она красивая! – вдруг сказала Джесс.

Вася в шоке посмотрел на неё.

– Ты о чём? – спросил он, поймав себя на дежавю – ему показалось, что Джесс тоже читает его мысли.

Тут же начал перебирать в памяти, что именно он думал сейчас. А думал он, что любит Джессику. Но он любит и Дипну. Одна любовь не отменяет другую: любовь – это круг света, который есть в каждом, и в который мы впускаем других. И бывает, что люди покидают этот круг. Сами, или их забирают. Но там навсегда остаются их следы. Он любит Джессику. Он любит Дипну. Он любит их обеих. Это нормально.

Просто теперь Джесс получит любовь и заботу за них обеих. Вася поклялся себе, что больше никого не потеряет, уж точно сам не отпустит.

– О ком ты? Кто красивая? – всё-таки переспросил Вася, не надеясь, что она поймёт его без слов.

– Луна! – рассмеялась Джессика и показала пальцем.

Вася случайно хрюкнул, усмехнувшись, и посмотрел на тёмное небо. Да, там действительно висела сногсшибательная, яркая и довольно симпатичная луна, а прямо под ней сиял тот самый плакат. На мгновение одна лампочка на нём забарахлила, отчего Васе показалось, будто Дипна ему подмигнула.

– Нет, – сказал он Джесс, – это ты красивая, – и поцеловал.

Уфа, Москва

Лето 2006, Осень 2021

Мёртвый писатель

«– Здравствуй, дорогая…

В сумраке кабинета мне померещился силуэт погибшей год назад дочери.

– Здравствуй, папа.

Кошмар становился явью.

– Дочка, я тебя, конечно, люблю, и всё такое… Но, кажется, я не очень рад тебя видеть.

– Понимаю, – услышал я в ответ знакомый родной голос.

Я плохо осознавал, что что со мной происходит. Как я довёл себя до того, что мне мерещится подобное?

– Я на самом деле здесь, папа.

– Нет, ты мертва.

– Да. Это так.

Лунный свет и дым марихуаны проходили сквозь Элизабет, не прикасаясь к телу.

– Я – призрак.

– А, ну да, – усмехнулся я. – Разумеется.

Злорадно усмехаясь, я потянулся к бокалу с мартини, отпил и произнёс:

– Нет, доченька, ты – просто галлюцинация, – я вытер губы рукой. – Ты мне мерещишься потому, что я много пью в последнее время… и курю то, что запрещено курить в нашем штате, – произнёс я с нарочитой уверенностью.

– Мне жаль тебя, папа. Если бы мама тебя не бросила…

– Да какая разница?! – вспылил я. – Денег хватает. Мои книжки…

– Папа, твои книги…

– Дорогая, – перебил я её, – я тебе что сказал? Ты – галлюцинация. Пожалуйста, уходи. Мне сегодня нужно ещё полглавы написать, а время уже позднее.

– Прости, папа, но я не уйду. Мне нужно поговорить с тобой.

– Я разговариваю с умершей дочерью, – я посмотрел на её силуэт сквозь тёмную жидкость в бокале, – кто бы мог подумать?

– Хочешь, я докажу, что это всё взаправду?

– Валяй.

Не успел я сделать второй глоток, как собирался, и бокал в моей руке лопнул. Стёклышки разлетелись по полу, а я с обидой обнаружил на руке несколько кровавых царапин.

– И что? – усмехнулся я. – Просто слишком сильно сжал бокал.

– Да как такое может быть? – произнесла она, подходя ко мне ближе. – Ты пишешь фантастику, а при этом не хочешь поверить в…

– Ты хотела сказать «в чудеса»? Так в них никто не верит… дорогая. К тому же я пишу ужасы.

– Ты всю жизнь писал про привидений, а теперь, когда одно из них разговаривает с тобой, твоя собственная дочь, ты не можешь в это поверить?

– Получается, что так.

– Папа! – она беззвучно топнула ножкой. – Вот из-за таких писателей чудеса и остаются только на страницах книг!

– Ну, предположим, – я сделал примирительный жест. – Начало рассказа такое: погибшая год назад в аварии дочь писателя-фантаста Элизабет явилась к отцу в виде призрака… прямиком из «царства мёртвых», или как там у вас…

Она кивнула.

– Чего же она хочет?

– Давай я сначала расскажу тебе кое-что, – я устало кивнул, вовлечённый в эту игру моей больной фантазии. – Помнишь, я была маленькая и спросила тебя, почему в твоих книжках привидения постоянно пугают людей, нападают на них, мучают, зачем им это всё?

Я кивнул, соглашаясь, хотя вспомнить, когда такое было, у меня не получилось.

– Теперь я сама могу тебе ответить. Просто нам скучно. Нам нечем заняться в безвременье. Нам страсть, как нужны ощущения! Я мертва только год, но уже готова на всё, лишь бы что-нибудь изменить. У нас нет своих чувств, и мы вынуждены довольствоваться чужими. Они как наркотик.

Я молчал.

– А теперь мне даровали возможность почувствовать себя чуть более… живой. Если я окажу им одну услугу.

Теперь замолчала она.

– Какую?

– Ты напишешь про нас! – я вздрогнул. – Про то, как всё это на самом деле происходит. Мы принесём тебе заготовки книг, сценарии. «Чуешь, чем это пахнет?» – изобразила она меня.

Деньгами, думал я, это пахнет большими деньгами.

Меня как будто начало отпускать. Алкоголь в крови рассосался, но моя чёртова мёртвая дочь всё так же стояла посреди кабинета, сколько бы я не протирал глаза.

Мурашки шли по коже – что, если она говорит правду? Что, если это не сон наяву?

– Это не сон, папа.

Я стану богатым!

– И знаменитым!

– Ты говоришь: «мы принесём тебе заготовки и сценарии»… – размышлял я. – Значит, вы можете писать? А я вам тогда в принципе зачем?

– А как мы это издадим? Ты же сам говорил: неизданная книга – это не книга.

– Разумно. А почему раньше призраки ни к кому не приходили и не предлагали подобное?

– А откуда ты знаешь?

Я задумался: действительно, откуда я могу это знать?