Текст книги "Беларусь. Штрихи к портрету"

Беларусь.
Штрихи к портрету
Глеб Пудов

«Есть у нас на Руси большой край… его зовут Белоруссией. Живут там люди белорусские, потомки древних кривичей, родные братья людей великорусских… Почему не написать о родной Белоруссии, которая так богата своими самобытными нравами, мифологией, языком…»

(П. М. Шпилевский)

Фотограф Анна Пышинская

Фотограф Глеб Пудов

© Глеб Пудов, 2021

© Анна Пышинская, фотографии, 2021

© Глеб Пудов, фотографии, 2021

ISBN 978-5-0053-5613-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Беларусь я посещал три-четыре раза в год на протяжении шестнадцати лет. Поначалу это были транзитные остановки при поездках в другие государства Европы. Потом «страна под белыми крыльями» стала самоцелью, ибо здесь я обрел то, ради чего и ездил в другие государства: европейскую культуру, покой и безопасность.

У меня была возможность наблюдать происходящее в Беларуси на протяжении длительного промежутка времени. Кто бы что ни говорил, изменения есть и они – разительны. Речь может идти не только о внешней и внутренней политике, но и о людских нравах, ситуации в искусстве, литературе, науке.

Я многим обязан Беларуси. Она – Родина многих моих друзей и стихов. Поэтому предлагаемая книга – это дань любви и благодарности стране, которая была ко мне так гостеприимна.

Когда речь заходила о политических коллизиях, я стремился избежать оценок и однозначных выводов. В большинстве случаев у меня просто не было достаточного материала, чтоб оставаться до конца объективным. Опасаюсь, однако, что мне не всегда удавалось сохранить позицию простого наблюдателя. Утешением мне служит то, что в каждой строке я был искренен и не искал личной выгоды. Ирония, проглядывающая в некоторых абзацах книги, объясняется лишь тем, что я опасался впасть в излишнюю сентиментальность. Это – своеобразный камуфляж, защита от проявления избыточных чувств. Такова Беларусь – страна озер, лесов и прекрасных людей, которая может будить в путешественнике эти «избыточные чувства».

Духовная столица Беларуси

Как театр начинается с вешалки, так и любое путешествие обыкновенно начинается с того транспортного средства, на котором осуществляется передвижение.

…Поезд был очень не нов, но тщательно выглажен и гладко побрит. Порядок приближался к идеальному. Государственная граница осталась незамеченной. Все это настраивало на благодушный лад при мысли о Беларуси.

Пейзаж подпевал настроению. Из лесов, этой «кладовой живицы и смол корабельных», смотрели удивленные лоси; дятлы, синицы, воробьи (и прочие пернатые) пытались соревноваться с поездом в скорости. Цивилизация, как правило, побеждала. Вообще поезда и особенно животные — обязательная часть местного пейзажа: лошади при приближении поезда даже не оглядывались, собаки молча смотрели вслед, а кошки вообще не показывались. Хотя однажды какое-то козлиное стадо, увидев меня, встало в каре подобно немецким рыцарям. Но этот факт, скорее, связан с не совсем безоблачной «биографией» означенного стада, чем с внешним видом или поведением вашего покорного слуги.

Украшение белорусской действительности (если говорить о мае, поскольку Беларусь почти всегда представала предо мной в своем майском варианте) — цветущие яблони и вишни. Как писал белорусский классик: «Медленно листья трепещут зеленые,/ С ветром беседу ведут;/ Вишни, белеючи легкою кроною,/ Словно невесты, цветут»11
  Перевод Г. Семенова.


[Закрыть]. Каждый более или менее населенный пункт в это время года белеет и благоухает. Уже одно это обстоятельство может заманить в Беларусь, особенно людей романтически настроенных.

Яблони, как кажется, — то, что объединяет разные части страны в одно целое, ибо Беларусь как государство весьма и весьма разнолика. Особенно отличаются Запад и Восток. Дело даже не в резком увеличении количества костелов по мере удаления от Минска в сторону Гродно22
  Именно Гродненская область лидирует в Беларуси по количеству католиков. Однако главной религией в стране остается все же православие (более 4,5 млн. верующих по сравнению с 1,4 млн. католиков). Кстати, до прихода на территорию Беларуси католических орденов страна более пяти веков была православной. Но нынешняя «генеральная линия» заставляет белорусских исследователей искать точки опоры в европейской культуре с его католичеством, латинским языком и проч. Например, один из известных филологов пишет: «Новейшие исторические исследования позволяют утверждать, что начиная с IX века христианство проникало на белорусские земли (в частности, в земли Полоцкого княжества) как из Византии, так и из Рима… Латинский язык… рано начал проникать и на наши земли».


[Закрыть], а в менталитете людей. Кажется, что жители Запада более европеизированы (в польском варианте) и деловиты. Восток же предстает российской провинцией (и, кстати, по сведениям этнографов, именно эти территории первоначально называли Белой Русью).

Таким образом, вопреки распространенному мнению, культура не только объединяет, но и разъединяет.

Тут же надо заметить, что расположение Беларуси на границе между восточной и западной культурами сообщает ей особенность, которая часто привлекает в эту страну людей любознательных, пытливых (наряду, конечно, с другими, не менее занимательными особенностями). Имеется в виду момент перехода, «перетекания» одной цивилизации в другую33
  Это явление известно весьма давно. Одни и те же архитекторы на территории Речи Посполитой часто строили и костелы для католиков и соборы для православных, а живописцы создавали как иконы, так и полотна светского содержания.


[Закрыть], который делает более наглядными те явления и факты, что часто скрыты, затушеваны в других государствах. Как под увеличительным стеклом можно наблюдать попытки обрести национальную идентичность, попытки привести собственную экономику в соответствие с законами рынка, безраздельно господствующими в остальном мире и т. д.

После столь затянувшегося вступления пора, наконец, обратиться к славному городу Полоцку.

Впервые он упоминается в «Повести временных лет» под 862 годом. Эта цифра вызывает безусловное уважение к его сединам, к тому же Полоцк известен не только своим почтенным возрастом.

«Полоцкая Венеция», «духовная столица Беларуси», «первый город Беларуси», – такие определения провоцировали ожидания чего-то сверхъестественного. Место рождения Франциска Скорины и Симеона Полоцкого должно было предложить нечто сверхкультурное и изощренно-изящное. Ожидания вполне оправдались, но значительно позднее. Полоцк раскрывается не сразу.

Лихие гусарские наскоки на день-два бессмысленны и не несут ничего, кроме разочарования.

Невыразимая тишина — первое, что встречает гостей Полоцка (про типично белорусские чистоту и «покрашенность» всего и вся не упоминаю — это само собой разумеется). Большинство мест, необходимых для посещения, располагается на двух горизонталях: Нижне-Покровской улице и проспекте Франциска Скорины. Обе они замыкаются Софийским собором. Спасо-Евфросиниевский монастырь находится чуть в стороне.

Софийский собор взрывом белоснежных искр взметнулся на высоком берегу реки (имеется в виду не печальный факт его истории, а особенности внешнего облика). Две башни видны издалека. Собор тщательно скрывает свои древнерусские корни, но они становятся заметны при внимательном осмотре. Сложная «биография» памятника не стала причиной потери художественности. Бело-зеленые цвета собора прекрасно гармонируют с окружающей реальностью, чьим ближайшим родственником он кажется.

Софийский собор в Полоцке.

Нестабильные отношения Софийского собора с русскими людьми нашли неожиданное соответствие.

Остановимся на этом немного подробнее.

На поляне у собора резвилась толпа малолетних белорусских школьников, позировавших перед фотообъективами на фоне реки и белоснежных каменных стен. Вдруг среди их речей (как у всех подростков, бессмысленных и беспощадных) послышались призывы «пойти бить москалей». Призывы исходили только из одного рта и не имели видимой причины. Они не нашли отклика у одноклассников. Хочется верить, что не из-за того, что «бить москалей» страшно и накладно, а просто из-за полнейшей глупости этих призывов. Но факт остается фактом — подросток где-то слышит подобные призывы и транслирует их окружающим. Не хотелось бы думать, что белорусу в хорошем настроении (да еще и оставшемуся без присмотра) сразу хочется идти «бить москалей». Впрочем, это происшествие кажется редким случаем44
  Приведу слова из письма одной минчанки, адресованные автору этой книги: «В моем окружении за 40 лет жизни в Минске ни разу не прозвучало негатива в адрес русских. Мы даже не родственники. Мы едины, одна семья. Так было и будет».


[Закрыть].

Как писала одна византийская принцесса, конь нашего повествования свернул с дороги, вернем его, вырвавшегося из узды, на прежний путь.

В Полоцке много достойных внимания монументов, иногда очень забавных. Например, памятник белорусской букве Ў.55
  Есть, конечно, и Ильич. Он, как обычно, отворачивается от собственной истории, на этот раз — от Симеона Полоцкого (так же, как, например, в Великом Новгороде — от Ярославова Дворища и кремля).


[Закрыть] Вообще в Полоцке повсеместно чувствовалась атмосфера книжности, внимания к печатному делу. Это касается и всей Беларуси, где, кажется, сохраняется благотворная строгость при издании книг. В отличие от России с ее победившими рыночными отношениями. Нынешнее отвесное падение уважения к писательскому труду проявилось не столько в катастрофическом уровне грамотности населения и в наводнении книжных прилавков графоманской псевдолитературой, сколько в подчеркнутом пренебрежении правилами грамматики, в обилии всех этих «аффтаров» и «преведов», разговорах на каком-то оруэлловском новоязе (ведь «это прекрасно — уничтожать слова»). Человек, действительно «плавающий» в русской грамматике, считает для себя возможным пренебрегать ею! Люди видят, что издать книгу сегодня несложно (при наличии круглой суммы денег), и начинают думать, что писать легко. Отсюда ужасающий дилетантизм, характерный, впрочем, и для других сторон российской действительности.

Однако давно следует прервать это «лирическое» отступление, ибо «лишнее слово снижает доверье к рассказу», и снова вернуться к Полоцку. А именно — к музею белорусского книгопечатания. Если человек желает начать знакомство с Беларусью с правильной точки обозрения, то ему непременно надо провести несколько часов в этом музее66
  В этом смысле конкурентом музею белорусского книгопечатания может стать лишь музей древнебелорусской культуры в Минске.


[Закрыть]. Расположен он в здании бывшей Братской школы Богоявленского монастыря. Это — рай для человека книжного: десятки старинных рукописей, карт, рисунков, живописных полотен, скульптур, модели печатных станков, огромный глобус, письменные принадлежности и проч. и проч. Подчеркну еще раз, что здесь надо бродить неторопливо, спокойно погружаясь в мир белорусской книги. Это, пожалуй, один из тех редких случаев, когда страна предстает перед вопрошающим посетителем в своем истинном виде77
  Следует подчеркнуть, что речь идет именно об истории страны. Касательно нынешней ситуации с чтением книг в Беларуси отметим прискорбный факт: книги читает меньше половины населения (см. результаты современных социологических исследований: https://nn.by/?c=ar&i=216861).


[Закрыть].

Среди памятников Полоцка надо особо упомянуть знак, отмечающий географический центр Европы, ибо последний находится именно тут. Может быть, экономические, финансовые и промышленные центры располагаются в других местах, но географический — здесь.

Бросилась в глаза еще одна частность белорусских монументов – изображения рук. Это — усталые, рабочие руки; вены и сухожилия подчеркиваются. Такая деталь, кажется, указывает на самоидентификацию белорусов: народ-труженик, народ-пахарь.

Кстати, подобная интерпретация встречается не только в скульптуре, но и в других видах искусства.

В Полоцке много не только монументов и соборов, но и разного рода пирожковых заведений. Местные вооруженные силы испытывают жаркую страсть к продукции городских кулинарий, как то: булочкам, пирожкам, пиццам и прочей «нечисти». Очереди из защитников Родины часто можно встретить у прилавков подобных организаций.

О Спасо-Евфросиниевском монастыре

Он относится к числу древнейших в Беларуси. Монастырь, как уже говорилось, находится несколько в стороне от главных достопримечательностей Полоцка. Необходимо идти по улице Евфросиньи Полоцкой приблизительно двадцать минут, если считать от памятника Всеславу, то есть, соблюдая хронологию, двигаться от дедушки к внучке. Узкая улочка с уютными домиками, по крышу утопающими в яблонях и березах, настроит на восприятие того, что ожидает в монастыре.

Он – небольшой. В архитектурном смысле центром его является, конечно, Спасо-Преображенская церковь, и, если мысленно убрать некоторые другие постройки, то весь комплекс ощутимо не пострадает. Страсть к гигантомании никогда не приводила к хорошему, и огромная высота здания вовсе не обуславливает его высокий художественный уровень. Имею в виду Крестовоздвиженский собор – достойное дитя архитектурного стиля рубежа XIX—XX веков. Единственное преимущество собора – то, что он является хорошим ориентиром. Это же можно отметить касательно звонницы, заключающей прихожан в свои псевдорусские объятья при входе в монастырь.

Итак, главное в монастыре – Спасо-Преображенская церковь, обессмертившая имя своего автора, зодчего Иоанна. Не буду описывать особенности конструкции постройки, это можно узнать в любом учебнике по истории древнерусской архитектуры. Скажу лишь, что церковь в архитектурно-художественном смысле оставляет позади себя многие современные ей постройки. Хотелось бы отметить другое – фрески. Пожалуй, нигде я не видел таких реалистических образов. Конечно, людям и в XII и в XIII веках жилось несладко, но я не предполагал, что настолько. Суровые взгляды сразу встречают у входа и не отпускают долгое время. Красно-зеленая гамма вводит в мир тяжелых душевных переживаний и животрепещущих эмоций. Большие размеры фигур подчеркивают масштабность происходящего. Это настолько необычное христианство, что я даже засомневался: а христианство ли это вообще? Очень уж оно отдавало березовыми рощами и огороженными капищами. Впрочем, на заре своей жизни на Руси христианство (в его православном варианте), возможно, и было таким.

Спасо-Евфросиниевский монастырь – женский. А женщина даже в духовном звании остается женщиной. Поэтому в монастыре очень уютно и ухоженно; кошки накормлены, дорожки подметены, на окнах – занавески.

И вообще надо сказать, что женские монастыри всегда отличаются от мужских. Последние напоминают жилище холостяка: суп холодный, одежда не поглажена, – пусто, но честно.

Далее — стихотворные опусы на тему из местной истории.

Чародей

 
То не волк по полю мчится серебристому —
князь Всеслав с луной недоброю беседует,
он в ночи сквозь государства рыскает,
бо секреты колдовские ведает.
Храм Софии над рекой вознесся птицею,
купола горят на солнце жарким пламенем,
и кресты теперь над княжеской столицею
стали крепче перуновой памяти.
То не волк по полю мчится серебристому —
князь Всеслав с луной недоброю беседует,
он в ночи сквозь государства рыскает,
бо секреты колдовские ведает.
На иконах — лики, нимбы лучезарные,
песнопения в церквах разноголосые,
и народ по воскресеньям ходит парами
к византийцам с разными вопросами.
Но все также волк по полю мчится мглистому —
князь Всеслав с луной печальною беседует,
он в ночи сквозь государства рыскает,
бо секреты колдовские ведает.
 

«Девятьсот шестьдесят поколений цветов…»

«Все здесь будто беседу заводит со мной…»88
  ^* Перевод В. Шефнера.


[Закрыть]

(Я. Купала)

 
Девятьсот шестьдесят поколений цветов
на холме крутолобом сменилось,
их прадеды помнят рожденье крестов
и Велеса99
  Велес — бог-покровитель поэзии и сказителей у древних славян (наряду с другими «функциями»).


[Закрыть] древнюю милость.
 
 
В ночи они видели: волком Всеслав1010
  Всеслав (Всеслав Брячиславич, Всеслав Чародей) — полоцкий князь (ок. 1029—1101), упоминается в «Слове о полку Игореве».


[Закрыть]
вдоль рек серебристых скакал,
и, воев дружины повсюду собрав,
дорогу он перебегал
 
 
великому Солнцу, и сотни щитов
в лучах полудневных светилось….
Девятьсот шестьдесят поколений цветов
на холме крутолобом сменилось.
 

В Полоцке мне почему-то вспомнились красивые весенние стихотворения минской поэтессы Натальи Горбачевой:

Сказка

 
Согнулась от старости, посох в руке, —
Старушка брела по тропе налегке.
Когда-то богатым был зимний наряд,
Теперь же дыряв он, испачкан, измят,
 
 
Глаза потускнели, походка слаба,
Видать, издалёка старушка брела.
Речушка — преграда в тяжёлом пути.
Нет мостика рядом. Куда же идти?
 
 
Нагнулась над зеркалом твердой воды —
Глядят молчаливо оттуда кусты,
И звёзды сияют, и месяц — рожком,
Но нет отражения странницы в нём!
 
 
Не удивилась.
Смирилась с судьбой.
Видать, время вышло.
Пора на покой.
Решилась.
Шагнула по тонкому льду…
И провалилась
Зима
в полынью.
 
 
Мгновенье прошло… Озарилась река!
Сверкают, блистают в ночи облака!
И сказка, конечно, совсем не грустна —
Из вод ледяных появилась ВЕСНА!
 

Причуды погоды

 
Зима с весной не расстаются —
здесь одуванчики пасутся,
а там снежок укрыл траву,
прилёг на юную листву,
качается на лапах ели —
дитя зимы нашло качели!
И смотрят люди удивлённо:
причуды местного циклона
опять сразили наповал.
А снег последний умирал
в лучах весеннего рассвета.
Приход весны и следом — лета
ещё никто не отменял.
 

Новополоцк

Новополоцк, относительно молодое «муниципальное образование», находится в нескольких километрах от столицы Всеслава Брячиславича. Если ехать на ветеране немецкого автобусостроения, то дорога займет минут 20—25, если идти пешком, то около пяти часов. Не смертельно. Бонусом для любознательного и выносливого путешественника станут встречи с представителями местной фауны, особенно лосями, и прочим приданым синеокой Беларуси.

Как говорилось выше, Новополоцк — младенец по сравнению, например, с Полоцком. Этакий грудничок, делящий рассвет своей жизни с муками роста и радостью открытий. Множество деревьев и до приторности ухоженных детских площадок – его отличительные признаки. Повсюду «благоухают цветами опушки лесные», местного «люда места для забав и гуляний».

Несмотря на юный возраст, город не оглушает шумом и запахом. Здесь тихо и чисто. Положение не спасают даже студенты Полоцкого университета, несколько факультетов которого базируется среди вышеупомянутых цветущих деревьев и детских площадок. Вероятно, причиной этого стал тот факт, что родословная этого города восходит к нескольким деревням, объединенным созидающей силой правительственного указа. Отсутствие в любой деревне грандиозной битвы за успех, царящей в более или менее развитом городе, делает ее тихой гаванью, местом отдохновения всех победивших и проигравших.

Но жизнь опровергает эти первые наблюдения, лирической рекой разлившиеся по белому листу. Итак, в стремлении к объективности передаем слово ее Величеству жизни, вернее, ее всесокрушающей справедливости.

Новополоцк – центр нефтеперерабатывающей промышленности Беларуси. По количеству вредных выбросов в атмосферу он опередил даже таких «чемпионов», как Минск и Солигорск. И все же надо сказать, почти не переча суровой правде, что никаких признаков этого прискорбного для экологии факта проезжий наблюдатель в Новополоцке не заметит. Подозрения может возбудить разве что вездесущая вывеска НАФТАН, оккупировавшая все значительные точки города. Но и она первое время маскируется в сознании под вид древнерусской одежды или имя бухарского царя.

Итак, Новополоцк в своем роде — загадочный город, хитрый город: он пытается «породниться» с Полоцком, но ничего общего с ним почти не имеет; он внешне претендует на звание экологической столицы страны, а по сути — бесповоротно промышленный город; он вывешивает на остановках расписание автобусов, но появляются они произвольно и всегда в виде счастливой неожиданности, и т. д. В общем, жизнь полна сюрпризов, и Новополоцк — не исключение.

Как обнаружилось позднее, такая особенность свойственна не только Новополоцку, но и всей стране. Однако склонность белорусского руководства к «потемкинским деревням» может ввести в заблуждение разве что туристов или идеалистов, а не граждан РБ и людей, проживающих на ее территории постоянно.

Витебск

«…Шагал

прямо с Замковой в небо взлетал,

зацепился за облака —

и остался тут на века».

(Д. Г. Симанович)

Город Витебск (Витбеск, Витьбеск, Кривитебск, Дбеск) считается одним из самых древних в республике. Его многолетняя история вместила в себя притязания смоленских князей, пребывание под литовско-польскими правителями и чудесные времена Советского Союза, наследие которого до сих пор украшает улицы города.

К числу достопримечательностей путеводители дружно относят Благовещенскую церковь, костелы (ныне они изменяют католицизму с православием) и многочисленные монументы, посвященные победе во Второй Мировой войне. Особенно выделяются три колоссальных штыка, упершиеся в небо на одном из холмов около Двины.

Вообще в Беларуси, в отличие от некоторых ее соседей, память о погибших и победе чтится свято1111
  Хотя и здесь недавно появились некоторые «особенности», которые направлены, по выражению белорусского правительства, против «приватизации» Победы некоторыми соседними странами (например, замена георгиевской ленточки своей, белорусской и проч.)


[Закрыть]. За это — поклон.

Витебск напомнил город Сочи после Олимпиады: чисто, декоративно и пусто. В белых листьях яблонь ветер рассказывал о своих ужасных украинских впечатлениях, трава на холмах внимательно слушала, и слезы ее блестели на солнце. Диссонансом к этому была деятельность равнодушных птиц, которые, как обычно в это время года, оглашали округу песнями по мере своих вокальных возможностей. В качестве забавной параллели этому факту можно назвать музыкальный фестиваль «Славянский базар», с 1992 года призывающий на свои площадки исполнителей из разных стран мира. Он задумывался как средство объединения русских, украинцев и белорусов посредством искусства.

Кроме вышеназванных качеств (чистоты, декоративности и пустынности) в Витебске царит уют: в небольших дворах около краснокирпичных домиков по улице Революционной, на лавочках по берегам рек, в парках и садах. Кажется, именно этому уюту (в XIX веке имевшему четкий оттенок провинциальности) мы должны быть обязаны появлением в Витебске такого художника, как Марк Шагал.

Это — местная «икона».

Конечно, степень его почитания несравнима с культом личности Моцарта в Зальцбурге или Петра Великого в Петербурге, или даже короля Людвига в Мюнхене, но Шагал в Витебске присутствует в книгах, буклетах, журналах. Меккой всех «шагаловедов» стали дом-музей художника и арт-центр.

Дом Шагалов — небольшое красное здание из кирпича, расположенное несколько в стороне от остальных достопримечательностей Витебска. Он состоит из нескольких комнат с размещенными в них фотографиями и различными бытовыми предметами.

Но главное в доме, пожалуй, не это (хотя фотографии очень интересны), а сад, в который ведет скрипучая дверь. Там — цветение.

Аромат цветущих деревьев, кажется, лучше всего передает то, что вдохновляло Шагала, что сделало его художником.

Витебск — самый кошачий город из числа тех, в которых я побывал (в этом с ним может соревноваться, пожалуй, только Стамбул). Коты безбоязненно лежат на скамейках, сидят в форточках, дефилируют по улицам. Они до такой степени освоились в Витебске, что на правах диковинных животных в местном зоопарке делят пищу с тиграми и львами. И последние, несмотря ни на какие усилия и протесты, не могут им воспрепятствовать. Претензии царей животного мира тем более обоснованны, что коты не брезгуют отнимать мясо у крупных птиц. Впрочем, усатая ненасытность иногда получает заслуженное возмездие посредством метелки служителя зоопарка.

Уголок старого Витебска.