Текст книги "Темная война"

Крепость стояла на известняковом мысу, нависавшем над слиянием рукавов Хайнлин. От основания уходили вниз на шестьдесят футов каменные утесы, а стены ее высились на шестьдесят футов над фундаментом – отвесные и гладкие, идеально отремонтированные, но выглядевшие невероятно древними. Вдоль верха шла широкая дорожка, защищенная каменной оградой, походившей на нижнюю челюсть, в которой выбили каждый второй зуб. Вся крепость была построена в форме большого квадрата с прикрепленным к нему острием, указывавшим вниз по течению реки. На стенах всегда стояли охотницы. Впрочем, в ответ на вопрос Марики они признались, что на их памяти Акарду ничто не угрожало.

– И все же, – сказала одна, с большим запасом терпения, – зима была суровой, а северяне не отличаются наличием мозгов. Им вполне может взбрести в голову явиться.

– Вряд ли они настолько глупы, – заметила Марика. – Но явиться они и в самом деле могут. Посмотрят и уйдут. Стойбища – куда более легкая добыча.

– Несомненно. Тем не менее ходят слухи, будто кочевников уже видели в Верхнем Понате.

Марика отступила на шаг, недоверчиво наклонив голову:

– Слухи? Ты не знаешь, почему мы с охотницами сюда пришли?

– Тебя привели, потому что у тебя дар силты.

– Я пришла, потому что мне больше некуда было идти. Кочевники истребили всю мою стаю, кроме двух охотниц, что пришли со мной. Точно так же, как и несколько других стай и стойбищ до нас. В ближайших окрестностях. В Верхнем Понате их десятки сотен. И сотни погибли в нашем стойбище.

Охотница ошеломленно уставилась на нее:

– Сестры бы такого не допустили.

– Правда? Судя по тому, что я видела, пользы от них было немного. Ну да, прикончили верлена, возглавлявшего кочевников. И – убили тех, кто грабил наше стойбище, но ничего не сделали, чтобы освободить от захватчиков остальной Верхний Понат.

– Верлен, – пробормотала охотница. – Ты сказала – верлен?

– Да. Очень сильный. Силты говорили, он был столь же могуществен и хорошо обучен, как и они сами. – Почувствовав, что рассказ заинтересовал собеседницу, Марика добавила: – И еще с ордой кочевников были силты. Моя мама убила одну. Высокая сестра, которую другая называла Хлес, принесла ее плащ и оружие.

От внезапной мысли Марика отвернулась и уставилась на долину восточного рукава. Ее озадачивало, почему кочевники преследовали их по пути к крепости, хотя у них нечем было поживиться. Если только… Высокая силта вела себя так, будто дубинка и плащ представляли собой великую ценность.

Возможно, так и было, по каким-то непонятным Марике причинам. Кочевники пытались добраться до дубинки и мешка высокой силты.

Марика уже поняла, что жизнь среди силт будет не столь проста, как в стойбище. Похоже, здесь все руководствовались мотивами столь же туманными, как и у Похсит.

Охотницы, патрулировавшие стены и наблюдавшие за снегами, называли себя часовыми – новым для Марики словом.

Она узнала много новых слов, которые теперь слышала достаточно часто. Еще одним было «цитадель». Меты Акарда называли его цитаделью, бастионом, который принадлежал общине силт под названием Рюгге, с центром в далеком южном городе Макше.

Еще больше новых слов обрушилось на Марику, когда она обнаружила центр связи.

В конце крепости, находившемся вниз по течению, на острие стрелы, стояло большое высокое дерево из металла. Марика обнаружила его на второй день блужданий. Оно выглядело так, будто какой-то извращенный художник пытался изобразить мертвое дерево. На десятке его главных ветвей крепились проволочные тарелки, развернутые на юг, а за каждой из них – тарелка побольше из сплошного металла. Из главных ветвей росло множество ветвей поменьше, величиной с саженец. Каждый дюйм металла блестел в солнечных лучах. Снег не прилипал к металлическим веткам так, как к деревьям в лесу.

Внизу перед сумасшедшим деревом располагалась одна огромная тарелка, направленная к небу над южным горизонтом. Иногда эта тарелка поворачивалась, словно голова следящей за проворной дичью охотницы.

Что это могло быть? Вопрос озадачивал щену из Верхнего Поната, считавшую использование такого количества металла для столь необъяснимой цели по меньшей мере преступлением. Ей стало интересно, знают ли об этом Грауэл и Барлог, которые уже бывали раньше в крепости и наверняка разгадали некоторые тайны. Стоило постараться более настойчиво выяснить, где они сейчас приходят в себя.

Судя по всему, Грауэл и Барлог держали отдельно. Она не видела их с тех пор, как они пришли в крепость. Никто не хотел говорить, где их лечат. Когда она попробовала воспользоваться своим замечательным даром, чтобы найти охотниц, что-то ей помешало.

Марика сомневалась, что в крепости Акард ей понравится.

Ей не нравилось, как охотницы из крепости раболепствовали и пресмыкались перед силтами. И она знала, что, когда силты потребуют того же самого от нее, дело закончится столкновением эпических размеров.

Спустившись к металлическому дереву, она побродила вокруг, но не нашла никаких объяснений тому, что видела. Или чувствовала. У нее кружилась голова и путались мысли. Ей потребовалось сосредоточиться до предела, чтобы отойти подальше, где уже было легче.

Похоже, ее тайные способности пребывали в полном беспорядке. Что случилось? Неужели она наткнулась на некую великую магию, которой так боялись силты?

Глава восьмая

I

Марику неудержимо влекло в неизведанную часть крепости, приводившую в смятение ее разум и способности. В тот день она возвращалась еще три раза, и трижды ей становилось нехорошо. На третий раз стало настолько плохо, что ее едва не стошнило.

В последний раз все оказалось не так, как раньше, и странное ощущение было намного сильнее.

Она прислонилась к стене в попытке удержать в себе недавно съеденный ужин, тяжело дыша и подставив пылавшую жаром морду прохладному северному ветру. В конце концов она сумела взять себя в лапы и двинуться дальше.

Марика нырнула в первую же дверь, которую увидела. В помещении голова кружилась не так сильно.

Она остановилась, услышав впереди незнакомые голоса. Вокруг нее мерцали удивительные огни – не дававшие пламени и необжигавшие, когда она проводила рядом с ними пальцем. Неподвижные, постоянно горящие огни, твердые на ощупь, – она все же решила до них дотронуться. Что за колдовство?

Марика всерьез забеспокоилась. Ей говорили, что она может ходить куда хочет и смотреть что захочет. Но у силт наверняка имелись свои ритуальные места, примерно как у самцов и охотниц в стойбище, и вряд ли туда пускали посторонних. Может, и тут такое место? Она испугалась, что помешает силтам совершать черные обряды, которые уже казались по-настоящему мрачными, как и опасались ее соплеменники.

Любопытство все же победило страх, и она прошла еще несколько шагов, ошеломленно озираясь. Помещение, в котором она оказалась, не походило ни на что виденное прежде. В нескольких ярдах от нее среди устройств, чье назначение Марика не могла себе даже вообразить, ходила мета в синем халате. У некоторых приборов имелись окошки, внутри мерцал призрачный серый свет, и из них доносились голоса. Но мета в синем халате им не отвечала.

Дьяволы. Окошки наверняка вели в подземный мир, или загробный мир, или… С трудом подавив панику, она подошла еще на несколько шагов к ближайшему призрачному порталу.

Марика в замешательстве нахмурилась. Из окошка слышался голос, но по другую сторону никого не было. Виднелись лишь некие завитушки, выстроившиеся аккуратными колонками, будто страница из книги с белыми буквами на черном фоне.

Страница замерцала, и ее сменила другая. Появился новый набор завитушек, некоторые менялись на глазах у Марики. Судорожно вздохнув, она подошла еще ближе и наклонилась, чуть не уткнувшись носом в окошко.

Мета наконец ее заметила.

– Привет, – сказала она. – Ты, должно быть, новая сестра?

Марика подумала, не стоит ли сбежать.

– Не знаю, – ответила она, чувствуя, как пересохло в горле.

Она сама толком не понимала, каково ее нынешнее положение. Некоторые меты в крепости в самом деле называли ее сестрой, но она не знала почему. Ни у кого не нашлось времени, чтобы объяснить, хотя она знала: слово «сестра» значит тут вовсе не то же самое, что дома, – другая щена, рожденная той же матерью. Никто из здешних мет, похоже, не состоял друг с другом в родстве ни по крови, ни по стае.

Их общество вообще не походило на стаю. Иерархия и взаимоотношения выглядели крайне запутанными. Пока что ей точно удалось понять: главные здесь – те, кто носят черное. А все остальные подчиняются им посредством замысловатого набора обрядов, судя по всему довольно бессмысленных.

– Что это за место? – спросила Марика. – Оно священное? Я чему-то помешала?

– Это центр связи, – ответила мета, которую, похоже, забавлял разговор. – Он священен лишь для тех, кто жаждет новостей с юга. – Казалось, будто она сейчас удачно пошутила и теперь жалеет, что дикарка не в силах оценить шутку. – Ты ведь из того стойбища в Верхнем Понате, которое уничтожили кочевники?

Марика кивнула. История о случившемся разошлась, как только она рассказала о нем дозорной. Многим метам, носившим одежду отличного от черного цвета, хотелось как можно больше знать об осаде стойбища Дегнанов. Но когда Марика им все рассказала, они приуныли. И похоже, собственная судьба тревожила их куда больше, чем судьба мет Верхнего Поната.

– Кочевники бегают тысячными толпами. Во главе с верленом. Воистину настали странные времена. Что дальше?

Марика пожала плечами. Ей не хватало воображения, чтобы представить свою жизнь еще ужаснее, чем сейчас.

– Что ж, ты не из нас, поэтому многое будет для тебя внове. Верхний Понат – самая отсталая область, какую только можно найти в этом мире, не считая Жотака, и именно так и было задумано. Именно таково желание сестринств и братств. Идем, бояться тут нечего. Я тебе все покажу. Кстати, меня зовут Брайдик. Старшая Кеник – моя кровная сестра, хотя родство ничего здесь не значит.

– А меня – Марика.

Марика подошла к мете. Брайдик показала на ближайшее серое окошко:

– Мы называем это видеоэкраном. С его помощью можно делать очень многое. Например, сейчас этот экран показывает, сколько у нас воды за каждой из трех плотин на реке Хусген, – это то, что вы называете западным рукавом Хайнлин. Для нас восточный рукав – продолжение Хайнлин, а западный становится Хусген. Если ты бывала на стенах, то наверняка видела нижнюю плотину и тамошнюю энергостанцию.

Марика опасалась, что, возможно, угодила в ловушку совсем иного рода, чем подозревала. Меты не отличались разговорчивостью и чувствовали себя крайне неуютно в обществе болтунов, считая их душевно неуравновешенными. Обычно таковые оставались в одиночестве.

Брайдик ткнула в несколько черных плашек среди десятков таких же перед видеоэкраном. На каждой плашке изображался белый символ. Завитушки исчезли с экрана, сменившись картинкой. Мгновение спустя Марика поняла, что та изображает вид на западный рукав Хайнлин, ответвление, которое Брайдик называла Хусген. Там виднелись сооружения, которые заинтересовали Марику, но спросить она не решалась.

– Это энергостанция. А это плотина. Плотина пересекает реку, образуя стену, которая удерживает воду. Вода поступает по огромным глиняным трубам на энергостанцию и вращает там колесо. – Брайдик снова ткнула в несколько ромбов, и на экране появилось большое деревянное колесо, которое медленно вращала вода, падавшая из трубы на лопасти. – Колесо, в свою очередь, вращает машину, которая создает энергию – силу, которую мы используем.

Марика ошеломленно уставилась на нее. Что еще за сила? Неужели силты искусственно создавали свое мысленное прикосновение?

Брайдик заметила ее замешательство:

– Да, тебе, наверное, трудно понять. – Она подошла к стене и до чего-то дотронулась. Все огни, кроме тех, что возле видеоэкранов, погасли, а потом вспыхнули снова. – Я имела в виду силу, которая питает огни, видеоэкраны и прочее. Я наблюдаю за уровнем воды за плотинами. Скоро начнется весеннее таяние, и нам нужно оценить, насколько может упасть уровень воды, чтобы три озера поглотили ее, не переполнившись.

Марика все так же пребывала в растерянности, но кивнула, притворившись, будто поняла. Возможно, тогда Брайдик расскажет больше, а не отправит ее восвояси.

Ей тоже было одиноко.

Дома взрослые сердились, когда она чего-то не понимала. Не считая книг, в которых ни о чем подобном не говорилось, предполагалось, что она должна учиться, наблюдая и запоминая.

– Не бойся говорить, если чего-то не знаешь, – сказала Брайдик. – И не стыдись. Если не признаваться в собственном невежестве – как тогда учиться? Никто не станет учить тому, что тебе якобы и так уже известно.

Марика внимательнее рассмотрела черные плашки. На них были знакомые символы и цифры, но также десяток значков, которых она не знала. Брайдик нажала на плашку побольше, находившуюся сбоку, и видеоэкран погас.

– Читать и писать умеешь, сестренка?

Марика хотела ответить, что она из стаи Дегнан, а Дегнаны – меты образованные, но ей это показалось глупым и самодовольным.

– Читать умею. Пишу не очень хорошо, разве что цифры. У нас почти не было возможности учиться письму. Только когда мы делали глиняные таблички или свитки из коры и писали на них палочкой или куском угля. Перья, чернила, бумагу нужно покупать у торговцев. Они слишком дороги для щенячьих забав.

– Понятно, – кивнула Брайдик. – Тогда представь себе написанное слово. Хорошо? Представила?

– Да.

– Найди нужные символы на этой клавиатуре. Нажимай на них в том порядке, в каком бы ты их писала. Сверху вниз, как если бы ты их читала.

Марика неуверенно дотронулась до одной плашки. На видеоэкране появился первый символ ее имени. Она радостно нажала еще на одну, потом еще. Не ожидая разрешения, она набрала имя матери, а затем Кублина.

– Между словами нужно ставить пробел, – сказала Брайдик. – Чтобы читающий знал, где заканчивается одно и начинается следующее. Для этого нажимай на эту клавишу. – Быстро печатая всеми пальцами, она повторила то же, что проделала Марика. – Видишь?

– Да. Можно мне?

– Давай.

Марика отстучала еще несколько слов. Она бы попробовала все слова, которые знала, но ее прервала новая силта.

Брайдик внезапно переменилась, съежившись от страха:

– Да, госпожа? Чем могу быть полезна?

– Сообщение для Дхаткур в обители Макше. Крайне срочное. Приготовься передать.

– Да, госпожа. – Брайдик быстро застучала по плашкам. Видеоэкран опустел, и на месте упражнений Марики появился один большой символ. Он выглядел как две кометы, уходившие по спирали от общего центра. – Готово, госпожа.

– Продолжай.

Брайдик нажала еще на три плашки. Символ исчез, на его месте возникла чья-то морда и произнесла несколько слов, которые Марика не поняла.

Она судорожно вздохнула, внезапно сообразив, что видеоэкран показывает изображение меты, находящейся где-то далеко. Воистину колдовство!

Силта коротко переговорила с далекой метой. Марика не понимала слов, – похоже, разговор шел на ритуальном наречии силт. Тем не менее, судя по тону, речь шла о чем-то банальном. Куда интереснее были окружавшие ее чудеса. Она не сводила с Брайдик восхищенного взгляда – столь многое было подвластно этой колдунье, а ведь она даже не силта!

Сестра-силта закончила разговор и положила лапу на плечо Марики:

– Идем, щена. Тебе пока не стоит долго сидеть под воздействием электромагнитного излучения.

Ошеломленная Марика позволила себя увести. Лишь раз оглянувшись, она удивилась выражению морды Брайдик, намекавшей, что здесь ей будут рады в любое время, когда она захочет вернуться.

Возможно, она все-таки нашла мету, которая могла бы стать ей подругой.

Силта поспешно вывела Марику за дверь и снова повернулась к Брайдик.

– Что ты себе позволяешь? – гневно обратилась она к мете в синем халате. – Эта щена – из второй технозоны, а ты даешь ей знания пятой. Даром.

– Должна же она стать образованной силтой? – слегка воодушевившись, возразила Брайдик.

– Пока мы этого не знаем. – Силта перешла с общего языка со странным акцентом на тот, которым пользовалась, когда говорила посредством видеоэкрана.

Голос ее становился все громче, и она все больше злилась. Марика решила побыстрее убраться, пока гнев силты не настиг и ее.

II

Марику привели к высокой силте, которая забрала ее из Верхнего Поната. Здесь все называли ее Хлес, и она была прикована к постели. Нога ее, лишь слегка пострадавшая при нападении кочевников, загноилась, пока они совершали долгий мучительный переход до крепости. Но в пути она ни слова не сказала ни о своей ране, ни об инфекции.

Сестры, приведшие Марику, по пути перешептывались о том, что, возможно, ногу Хлес придется отрезать. Сестрам-целительницам никак не удавалось побороть заражение.

– Что, все про тебя забыли или не обращают внимания? – мрачно усмехнулась высокая силта. – Что ж, ничто не вечно. Легкие деньки закончились.

Марика промолчала. Прошедшие дни вовсе не были для нее легкими. Они были полны одиночества и мучительных воспоминаний о стойбище, пронизывающей боли при мысли о том, что вся ее стая отправилась в объятия Всеединого без надлежащего траурного обряда. И ни она, ни Грауэл, ни Барлог ничего не могли поделать. Они не знали ритуалов – этим занимались Мудрые. В душе Марика была уверена, что последняя Мудрая стаи Дегнан погибла не без участия силт.

Ночами она видела сны. Не столь яркие, не столь долгие, не столь частые, но все еще на грани лихорадочного безумия.

– Слушай внимательно, щена, – вырвал ее из задумчивости голос силты. – Завтра начинается твое обучение. К знаниям сестры-силты ведут три пути, и каждый требует тяжкого труда. Времени на фантазии у тебя не будет.

– Сестры-силты? Я охотница.

– Ты принадлежишь к сестринству Рюгге, щена. И как скажет сестринство – той ты и будешь. Предупреждаю в первый и в последний раз: мы не потерпим неподчинения, споров и пререканий, так же как дикарских привычек и обычаев. Ты силта. Ты должна думать и поступать как силта. Ты силта из Рюгге и должна думать и поступать как силта из Рюгге. У тебя нет прошлого. Ты родилась в ту ночь, когда тебя провели через врата Акарда.

– Вот же срань кропечья! – не раздумывая, выпалила Марика самое крепкое из известных ей ругательств.

Решает сила.

Силта теперь была на своей территории и вовсе не собиралась проявлять снисхождение к Марике. На понимание и прощение рассчитывать не стоило.

– Либо ты прекратишь так себя вести, либо твоя здешняя жизнь окажется тяжелой и, возможно, короткой.

– Я не силта, – упрямо заявила Марика. – Я будущая охотница. И у вас нет надо мной власти. Я оказалась здесь в силу обстоятельств, а не по собственному выбору.

– Полагаю, даже среди дикарей щенки не спорят со старшими. По крайней мере, оставаясь безнаказанными.

До Марики наконец дошло. Вынужденная признать, что ее манеры оставляют желать много лучшего, она уставилась на каменный пол под ногами.

– Вот так-то лучше. Как я уже сказала, твое обучение пойдет тремя путями. Времени на безделье у тебя не останется. Каждый путь – сам по себе тяжкий труд.

Первый путь обучения Марики походил на продолжение уроков, знакомых ей по стойбищу. Но они длились по семь часов каждый день и охватывали намного более широкие области знаний, чем она могла себе представить до того, как стала изгнанницей.

Уроки включали в себя счет, чтение и письмо, причем для последнего выдавались материалы и принадлежности в любых количествах. Помимо того – началось знакомство с науками и технологиями. Перед ее изумленным разумом открывались такие горизонты, в которые она с трудом могла поверить, хотя чувствовала, что учителя оставляют немало пробелов. Она даже не догадывалась о существовании стольких чудес…

Была еще география, поразившая ее истинными масштабами мира, в котором Верхний Понат занимал лишь крошечную часть на крайнем рубеже цивилизации.

Она узнала, хотя формально этому не учили, что ее мир полон чудовищных контрастов. Большинство метов жили в крайней нищете и дикости, пребывая в закрытых или полузакрытых технозонах. Некоторые жили в городах, намного более современных, чем все виденное ею в крепости, но большинство – лишь немногим лучше, чем меты в сельской местности. Лишь горстка, принадлежавшая к сестринствам или работавшая на них, жила в роскоши и могла свободно перемещаться куда захочет.

И еще были совсем немногочисленные, о чьей жизни можно было только мечтать. Они могли покинуть планету и странствовать среди звезд, видеть чужие миры и еще более чуждые расы. Но о них вначале говорилось мало – лишь столько, чтобы разжечь ее интерес.

Второй путь обучения напоминал первый и шел с ним параллельно, но относился лишь к самому сестринству Рюгге. Ее обучали истории сестринства, главным обрядам, основным таинствам, а также безжалостно вколачивали в голову, что сестринство Рюгге составляет ось вселенной метов. Столь откровенное восхваление самих себя быстро утомило Марику.

Третий путь…

На нем Марика узнала, почему мать боялась и ненавидела силт. Она узнала, что значило быть силтой, и училась всему необходимому, чтобы ею стать. И эти уроки были самыми тяжелыми и безжалостными.

Наставницу, опекавшую ее в крепости, звали Горри.

Горри была той самой старухой, которая забрала ее из стойбища. Она так до конца и не оправилась после перехода, возлагая на Марику вину за подорванное здоровье. Это была жесткая, не прощающая ошибок, неприятная и ревнивая учительница.

И тем не менее Марика предпочитала ее той, которую звали Хлес. Сестры-целительницы в конце концов отрезали ей ногу, после чего она стала крайне раздражительной, и все ее сторонились.

Марике все так же не позволяли увидеться с Грауэл или Барлог. Похоже, юную силту пытались отгородить от любых напоминаний о ее происхождении.

Этого она позволить никак не могла.

III

Марика стояла на белом каменном полу в центре просторного зала в сердце цитадели Акард. Пол вокруг нее был инкрустирован зеленым, красным и черным камнем, образовывавшим линии и символы. Высоко над головой в стеклянные окна – в стойбище их бы сочли чудом – пробивался сквозь морозные узоры слабый серый свет. Он едва освещал колонны, которые поддерживали балюстраду, шедшую по кругу на высоте в сорок футов. Колонны были из зеленого камня, инкрустированного красным, черным, коралловым и белым. За ними таились тени. Впрочем, колоннами все великолепие этого зала заканчивалось – за ними простиралась стена из темно-бурого неровного камня, местами покрытого мхом.

Зал представлял собой квадрат со стороной в сорок футов. В центре пола изображался черно-красный символ из переплетенных комет, трех футов в поперечнике. Именно в центре этого волшебного знака стояла Марика.

В зале не было никакой обстановки, никаких огней. Слышалось лишь несмолкаемое эхо.

Стоя с закрытыми глазами, Марика пыталась не дышать, не издать ни звука под безжалостным взглядом Горри. Наставница опиралась на перила балюстрады, неподвижная как камень, нависая над Марикой темной тенью. Казалось, будто на Марике сосредоточился весь проникавший в окна свет.

Снаружи завывал холодный ветер, хотя должно было уже начаться весеннее таяние снегов. В это время на деревьях появлялись почки, а на последних белых островках в тени ветвей зацветали подснежники. Но вместо этого третий день бушевала очередная метель, нанося третий фут похожего на песок снега.

Марика никак не могла выбросить из головы мысли о погоде. Это означало, что в Верхнем Понате продолжаются трудные времена. Поздние посевы, плохая охота – и наверняка снова проблемы с кочевниками следующей зимой, сколь бы мягкой та ни была.

Новости из Верхнего Поната до крепости почти не доходили, а те, что доходили, были весьма мрачными. Кочевники опустошили еще несколько стойбищ, даже без возглавлявшего их верлена. Обитатели других стойбищ, не сумевшие перенести столь долгую зиму, превратились в граукенов.

Цивилизация в Верхнем Понате прекратила существование.

Даже лето не принесет облегчения – после столь жестокой зимы в лесах будет мало дичи.

Из стойбища Дегнанов не было вестей. Судьба стаи Ласп оставалась тайной.

Молодые силты отправились на охоту на кочевников, пытаясь обеспечить защиту, которую, как предполагалось, обещал Акард. Но их было мало, особого рвения они не проявляли, и толку от них оказалось немного.

В тени под балюстрадой послышался шепот. Что-то пошевелилось. Марика открыла глаза…

Боль!

По нервам словно прошел огонь. В голове раздался спокойный голос:

«Смотри внутренним взглядом».

Марика снова зажмурилась, чувствуя, как из глаз текут от бессилия слезы. Ей никто не объяснил, что делать, – просто приказали куда-то смотреть. Как она могла что-то сделать, не зная, чего от нее хотят?

Снова послышался шорох, будто к ней подкрадывался кто-то когтистый. Потом шорох стал громче, и она развернулась на звук, открывая глаза.

К ней прыгнул фантастический зверь, широко раскрыв клыкастую пасть. Взвизгнув, она пригнулась, хватаясь за несуществующий нож на поясе. Зверь пролетел над ней, но когда она обернулась, то ничего не увидела. Даже следов в пыли на полу.

Боль!

Ощущение бессилия сменилось злостью, а злость – кипящей чернотой. Не обращая внимания на пульсирующую, мучительную боль, Марика уставилась наверх, на старую Горри.

А потом она увидела плывущих во тьме призраков.

Старая силта заколыхалась, становясь прозрачной. Марика схватила трепещущий рубин ее сердца.

Горри тихо вскрикнула и повалилась на пол.

Марика больше не чувствовала боли. Исчезли и фальшивые звуки. Она глубоко вздохнула с облегчением – впервые за этот день. На мгновение она ощутила гордость собой. Все-таки она показала им, что нельзя так…

Что-то на миг коснулось ее, будто удар темного кулака, безболезненный, но сильный. Пошатнувшись, она упала на колени, с трудом соображая от страха.

Казалось, она не владеет собой, не может управлять собственным телом. Что с ней происходит? Что с ней собираются сделать?

Снова звуки, на этот раз настоящие. Поспешные шаги наверху.

Паралич отступил, и Марика встала на ноги. Зал заполнился взволнованным шепотом. Подняв взгляд, она увидела нескольких силт, которые окружили Горри. Одна с силой ударила по груди старой силты и прислушалась к сердцебиению.

– Успели. Как раз вовремя.

Высокая одноногая силта прислонила костыли к перилам и яростно уставилась на Марику.

– Иди сюда, щена! – рявкнула она.

– Да, госпожа Гибани.

К немалому своему замешательству, Марика выяснила, что Хлес – не имя, а титул, означавший, что Гибани играет главную роль в обрядах силт Акарда. В чем эта роль заключается, Марика пока не знала. Ее пока не допускали ни к каким обрядам, кроме самых основных.

В собственном логове Марике не пришло бы в голову вести себя вызывающе или пытаться спорить. Но здесь, в крепости, несмотря на неоднократные предупреждения, от ее обычной сдержанности мало что осталось. Силты пока не заслужили ее уважения, впрочем его вообще заслуживали лишь немногие.

– Потому что она сделала мне больно, – огрызнулась она, глядя в глаза старшей Кеник.

– Она тебя учила.

– Вовсе нет. Она меня мучила. Она приказала мне сделать нечто, не объяснив, что делать. Я даже теперь не знаю, о чем речь. А потом она стала меня мучить за то, что я этого не сделала. Она ничему меня не учила. Ничего мне не показывала.

– Она учила тебя, вынуждая самостоятельно искать путь.

– Глупо. Даже зверям показывают, что делать, прежде чем дрессировщик награждает их или наказывает. А так – неразумно и бессмысленно.

Она много раз продумывала эту речь, и теперь слова вырывались у нее сами по себе, несмотря на страх.

Марика верила в то, что говорила. Старшие в стае Дегнан порой срывали злость на щенках, но хотя бы показывали, что делать, прежде чем недовольно рычать.

– Такой уж у Горри способ.

– От этого он не становится ни умнее, ни полезнее.

Ее злость, подпитываемая страхом, начала спадать, и Марика отметила, что старшая относится к ней на удивление терпимо. Мало какая взрослая мета отнеслась бы спокойно к столь долгим пререканиям.

– Так отделяют слабых от сильных. Придя сюда, ты должна была понять…

В Марике вновь вспыхнула дерзость.

– Когда я пришла сюда, я ничего не понимала, старшая. Я даже не просила, чтобы меня сюда приводили. Я пришла, думая, что стану охотницей для крепости, и была к этому готова лишь в силу обстоятельств. Я никогда не слышала о силтах, пока мать не отправила к вам посланниц с просьбой о помощи. Обо всем, что мне известно о силтах, я узнала уже здесь. И то, что я узнала, мне не нравится.

В свете лампы злобно блеснули зубы старшей. Терпение ее было на пределе. Марика, однако, не отступала, хотя вся ее смелость была чисто напускной.

Что она станет делать, если ее вышвырнут за ворота?

Старшая все же сдержала гнев:

– Могу с тобой согласиться в том, что Горри не лучшая наставница. Однако первый урок, которому учат сестер, – умение владеть собой. Без дисциплины мы ничто. Так, как ты, ведут себя рабочие в поле, ремонтницы, охранницы. Но не силты. Полагаю, тебе следует научиться держать себя в лапах. Ты продолжишь обучаться у Горри. Несмотря ни на что.

– Это все?

– Все.

Марика попрощалась, как ее учили. Но когда она уже подошла к тяжелой деревянной двери в жилище старшей, та ее окликнула:

– Подожди.

Марика повернулась, охваченная внезапным страхом. Ей очень хотелось уйти.

– Ты должна дорожить своими обязательствами перед сестринством, Марика. Твое сестринство значит для тебя все. Все, чем была для тебя твоя стая, и все, в чем заключается смысл твоей жизни.

– Я не могу дорожить тем, чего не понимаю, старшая. Все, что я тут вижу, кажется мне лишенным смысла. Прошу простить бедной щене из стойбища ее невежество, но все, что я вижу, говорит о том, что задача сестринства – использовать тех, кто к нему не принадлежит. Оно только берет и берет, но почти никогда ничего не дает взамен.

Она вспомнила слабую попытку противостоять вторжению кочевников.

– Смотри дальше первой завесы, Марика. Ты на пороге того, чтобы стать силтой. Вместе со всем, что из этого следует. Это редкая возможность. Не закрывай перед собой дверь, упрямо цепляясь за дикарские ценности.

В ответ Марика лишь оскалилась, выскользнула за дверь и метнулась вниз по лестнице в свою келью. Она зажгла свечу, думая, что сумеет отвлечься, погрузившись в книгу, которую в числе прочих дали ей для изучения.

– Что такое?

На маленьком письменном столе лежала Летопись Дегнанов.

Меньше чем через десять минут случилось очередное чудо.

Кто-то неуверенно поскребся в дверь. Марика открыла.

– Грауэл! – Она уставилась на охотницу, которую не видела со времени их перехода в Акард.