Текст книги "Дракон, Эрл и Тролль"

– Наверно, надо пойти к нему! – Энджи соскочила со своего стула. – Я думаю… А вот и Геронда!

К ним действительно спешила Геронда. Она подбежала к замершей Энджи, изо всех сил сдерживая дыхание:

– Анджела, помоги мне! Мы говорили о Гробе Господнем, который так хотел увидеть мой отец, когда собирался участвовать в крестовом походе, Брайен хотел заметить что-то по этому поводу, и вдруг его лицо исказилось, будто он увидел призрака. Он закричал и упал!

– Я с тобой! – воскликнула Энджи

– Мы оба идем, – громко, чтобы все слышали, произнес Джим. Ему пришлось заговорить, потому что Энджи с Герондой вели себя так, будто уйдут, позабыв о нем. – Возможно, магия поможет мне понять, что с ним случилось.

– Я тоже иду! – прозвучал сильный голос с другого конца стола. Это был епископ. – Если он думал о святых вещах, когда увидел призрака, это дело церкви и…

– Поспешим…– тиха сказал Джим Энджи и Геронде.

Они буквально слетели по ступенькам с возвышения, на котором располагался высокий стол, и поспешили вниз, причем идущий впереди Джим продирался сквозь толпу. Видя, кто перед ними, люди расступались, пропуская их.

Помня о приближавшемся епископе, Джим склонился над неподвижным телом Брайена, который лежал, плотно закрыв глаза,

– Обморок, – громко возвестил он жадно внимающим гостям и незаметно коснулся Брайена ногой. – Полагаю, он скоро очнется.

Брайен не шевельнулся.

– Да, – произнес Джим чуть громче, и вновь касаясь Брайена ногой, – глаза уже открываются.

Глаза Брайена внезапно широко распахнулись.

– Джеймс! – сказал он вполне нормальным, даже чересчур нормальным голосом. – Что случилось?

– Ты упал в обморок. Можешь подняться? Я помогу тебе.

Он наклонился и схватил Брайена за руку – как раз вовремя, чтобы помешать тому энергично вскочить.

– Помедленней…– тихо прошептал он.

Брайен понял намек и позволил, чтобы ему помогли.

– Ему надо немедленно пустить кровь! – произнес голос за правым плечом Джима. Джим обернулся и увидел сэра Гаримора Килинсворта, рыцаря, обменявшегося с Брайеном резкими словами в первый день их пребывания в замке.

– Не думаю, что это необходимо…– поспешно начал Джим.

– Сэр Джеймс! – сэр Гаримор закрутил кончик уса. – Ты маг, как всем здесь известно, но, осмелюсь заметить, ты можешь не знать, что следует сделать для рыцаря в обмороке. Хорошее кровопускание…

– Самонадеянные грешники, вот вы кто! – прогремел голос епископа за спиной Джима. – Дорогу князю церкви! А ты, сэр Гаримор, исцели сперва самого себя и позаботься о своей смертной душе, прежде чем осмелишься высказывать свои суждения о рыцаре, на которого, возможно, снизошло божественное видение! – Он обошел Джима, чтобы взглянуть на Брайена: – Ты не помнишь, что видел, сэр Брайен?

– Я… я…– начал заикаться Брайен, совершенно выбитый из колеи и поставленный перед необходимостью или солгать епископу, или объяснить всем, что он притворялся.

– Сейчас он не может вспомнить, – поспешно вмешался Джим. – Ему необходимы уединение и покой… и время, чтобы вспомнить, что он видел… если, конечно, он вообще вспомнит, пока видение не рассеялось!

– Оно не может рассеяться! – прогремел епископ. Он пристально взглянул на Брайена: – Когда ты в последний раз исповедовался?

– Нынче утром, милорд, – ответил Брайен. – Я хотел пойти на исповедь в полночь до последней мессы рождественского поста, но мешало то одно, то другое…

– Нынче утром! Великолепно! А ты выполнил свою епитимью?

– Да, милорд. Я…

– Прекрасно! Великолепно. Очищенная душа… Можно надеяться. – Он круто повернулся к Джиму: – Сэр Джеймс! Я полагаю, ты наилучшим образом подходишь для этого дела. Проследи, чтобы сэра Брайена препроводили в его комнату и он смог пользоваться тишиной и покоем, чтобы прийти в себя. В этот святой день мы не можем рисковать потерей того, кто удостоился видения. Оно слишком драгоценно. Поэтому я возлагаю на тебя ответственность… и хочу напомнить тебе, сэр Джеймс, о соглашении, по которому святая церковь разрешила таким, как ты, использовать свои знания, известные как магия. Это соглашение ставит тебя в подчинение церкви и может в любое время потребовать послушания ее властям, представителем коих я являюсь. Приказываю тебе обеспечить сэра Брайена всем, чтобы он мог вспомнить свое видение.

– Да, милорд, – ответил Джим. – Дадут ли мне в помощь двух слуг, чтобы поддерживать его и довести до комнаты…

– Ты их получишь. Все назад! Ты там, поставь кувшин и подойди сюда, а ты, с пирожными, немедленно отложи их и тоже иди сюда.

Двое прислуживавших за столами явно заинтересовались, что случилось с сэром Брайеном, но не осмеливались оставить свое занятие; теперь оба с удовольствием бросили свои обязанности и бегом присоединились к Джиму, Брайену, Геронде и Энджи.

– Тебя донести, сэр Брайен, – спросил Джим, – или ты сам с нашей помощью дойдешь до своей комнаты?

– Дойду, – поспешно ответил Брайен. И добавил, попытавшись заставить голос звучать слабее; – Мне еще трудно идти, но с помощью слуг…

– Я сказал – назад! – звучным голосом приказал епископ.

Толпа гостей расступилась перед маленькой группой с Брайеном посередине

– так Красное море расступилось перед народом Израиля, позволив ему уйти от преследования колесниц египетского фараона.

Глава 12

Брайен был явно огорчен, когда, оказавшись в своей комнате, понял, что Геронда и Энджи могут вернуться к столу, а для него путь туда заказан, принимая во внимание приказ епископа отдыхать и вспомнить видение.

– Мне очень жаль, что так случилось, – сказал Джим. – Не знаю, как тебе, Брайен, помочь. Но я помогу, обещаю, что помогу.

– О, я тебя ни в чем не виню. Все произошло потому, что я слишком хорошо сыграл свою роль. Но я погибну здесь без еды, питья и общества.

– Я останусь с тобой, – поспешила сказать Геронда. – Ведь именно этого от меня и ждут.

– Я тоже останусь, если ты хочешь, – предложила Энджи, – Мне не интересен этот обед, если честно.

– Ну что ты, Анджела, – сказала Геронда. – Возвращайся. Все ждут тебя. А кроме того, ты можешь там, за высоким столом рассказать, что он заснул, а я дежурю около него. Мол, мы надеемся, что, когда проснется, он вспомнит свое видение.

– Хорошо.-Лицо Энджи просветлело. – Если подумать, я могу даже сказать, что Брайен считает, будто видение было для него посланием или уроком и что оно, возможно, вернется не сразу, а гораздо позже, когда этот урок научит его чему-то важному для будущей жизни.

И Брайен, и Геронда посмотрели на нее с сомнением.

– Ты можешь сказать подобное епископу, Анджела? – неуверенно спросила Геронда.

– Конечно! Ведь это может быть правдой. Действительно, откуда нам знать, что у Брайена не было видения, даже если он считал, что притворяется? Вполне возможно, его притворство предназначалось как раз для того, чтобы у него возникло настоящее видение. Конечно, он его не помнит, но откуда ему знать, что он не вспомнит все в будущем, когда ему придется принимать решение.

– Верно! – внезапно воскликнул Джим. – Скажи, Брайен, разве ты ничего не почувствовал, когда опрокинулся на спину и закрыл глаза? Разве нельзя предположить, что ты так хорошо сыграл свою роль потому, что падение привело к частичной потере сознания? Конечно, сейчас ты об этом не помнишь, но ведь что-то вроде видения у тебя было?

– Кажется, я действительно ударился сильнее, чем требовалось, – задумчиво проговорил Брайен. Он почесал в затылке. – И не знаю, сколько времени я лежал, хотя мне думается, недолго.

– Мне представляется, Брайен, что у тебя могло быть видение, а то, что я просил тебя притвориться, было лишь чудесным совпадением, которое заставило тебя усомниться в этом и забыть его до того времени, пока не понадобится все вспомнить.

Брайен, Геронда и даже Энджи уставились на него.

– Ты считаешь это возможным, Джеймс? – спросил Брайен, понизив голос.

– Брайен, – торжественно произнес Джим, избегая взгляда Энджи, – все возможно.

Брайен перекрестился. То же проделала и Геронда, за ней Энджи и, наконец, Джим.

– Понимаете, – начал Джим, – если случилось именно так, то видение может не возвратиться, и только потом, в нужное время, ты вспомнишь его. Поэтому просто продолжай жить и действовать, как обычно. И, наверное, ты можешь вскоре вернуться в Большой зал и сказать, что не должен ни о чем говорить. Тогда тебя даже не станут расспрашивать, и ты останешься за столом.

– Я хотел бы еще раз увидеть представление о великой морской битве при Слуйсе, – сказал Брайен.

– Брайен, – вмешалась Энджи, – Джим сказал, что такое могло случиться, он не сказал, что так и случилось.

– Нет, – сказал Брайен, – или у меня было видение, но оно забылось, или у меня его не было, и тогда я ничего не должен говорить.

– Брайен…– начала Геронда, но он твердо остановил ее:

– Я принял решение! Я возвращусь в зал и скажу милорду епископу и всем остальным, что мне нечего сообщить им. – Он немного успокоился и улыбнулся Геронде: – Ты пойдешь со мной. Ты поддержишь меня, когда я буду рассказывать о своем быстром исцелении. Ты станешь свидетелем того, что у меня могло быть видение, но сейчас я его не могу вспомнить, а так как я почувствовал внезапный прилив счастья и сил, то решил возвратиться к столу.

– Что ж, – медленно произнесла Геронда, – возможно…

Лицо Брайена внезапно омрачилось. Он повернулся к Джиму.

– Но что же с тобой, Джеймс, ведь ты намеревался…

– Я все еще намереваюсь. Объяви всем, что твой обморок напомнил мне о чем-то жизненно важном и я тотчас отправился на поиски Каролинуса.

– А какое отношение имеет ко всему этому Каролинус? – спросила Энджи.

– Ну, в общем-то это другое дело, но в связи с тем, что мне надо уйти, я могу рассказать ему и о таком важном деле, как видение Брайена. Сейчас я отправляюсь в наши комнаты и переоденусь. Если пойдешь со мной, я тебе все объясню по дороге.

– Хорошо, я иду.

– Ты понимаешь, – начала Энджи, когда они направились в свои комнаты, – что Брайен начал верить, будто у него действительно было видение.

– Что ж, это облегчит ему объяснение с епископом.

– Не в этом дело, он просто очень впечатлителен. Но ты-то должен стыдиться своего поведения!

– Никому не помешает, что он так думает.

– Конечно! – воскликнула Энджи. – Никому, кроме него!

Джим мысленно нахмурился. Они шли по длинному коридору к своим комнатам.

– Бог с ним, с Брайеном, и с видениями тоже, – сказала Энджи, – мне надо возвратиться к столу. Что, по-твоему, я должна рассказать?

– Только то, что я сказал Брайену. Правду. Я отправляюсь за Каролинусом, он должен быть там, где он нужен. Ты не обратила внимания, что его нет поблизости? Вчера на обеде он тоже не появился, вообще я не видел его с тех пор, как встречался с троллем.

– Я об этом даже не подумала, – сказала Энджи. – Я ведь мало выхожу из комнат из-за малютки Роберта. По-твоему, его нет в замке?

– Я в этом совершенно уверен. В том-то и дело. Чтобы найти его, мне потребовался бы день-другой. Как только я покину замок, я смогу использовать магию, чтобы разыскать его, но сначала, конечно, я увижусь с Секохом и выясню, какие такие неприятности нам угрожают.

– Надеюсь, это не очень серьезно? – спросила она.

– По всей видимости, нет. Но мне не нравится, что Каролинус так и не появился. – Он замолчал.

– А может, Арагх что-то знает?

– Думаю, это не исключено. Будь мы в Маленконтри, мы могли бы выставить сигнал. Арагх увидел бы его и начал выть, а я вышел бы к нему навстречу. Но у графа я не имею никакой возможности воспользоваться сигналом. Может, я использую магию, чтобы найти его, если так и не найду Каролинуса. Я действительно не понимаю, что вытворяет Каролинус. Гость он здесь или не гость, в конце-то концов?

– Это совсем на него не похоже, – протянула Энджн.

– Я тоже так думаю, – мрачно отозвался Джим. – Меня тревожит, что он может знать больше, чем рассказал; он выкидывал такое и раньше. Во всяком случае, ты должна прикрыть меня перед графом и гостями. Не стоит говорить им, что меня не будет день-другой. Оставь этот вопрос открытым, чтобы сказать что-нибудь, если тебе позже придется обсуждать эту тему.

– Хорошо, – согласилась Энджи. Они находились достаточно далеко от двери, чтобы стража могла их слышать. – Если Брайен с Герондой возвратятся к столу, мне лучше появиться там раньше, поэтому я не буду ждать тебя. Я хочу убедиться, что Брайен сам начнет разговор с епископом, так мне будет спокойнее.

– Хорошо, – сказал Джим.

Он немного постоял, глядя, как она повернулась и вышла в коридор, осторожно приподнимая юбку, затем повернулся и вошел в свои комнаты.

В первой комнате никого не было, и он заглянул в другую. Роберт мирно спал в своей кроватке, кормилица дремала на полу на соломе. Служанка Энджи отсутствовала.

Джим спокойно собрал теплую одежду, доспехи, меч и перенес их в другую комнату, чтобы одеться перед недавно разожженным в камине огнем, – теперь он весело пылал. Джим натянул на себя несколько слоев одежды, надел кольчугу, пристегнул к поясу меч, покрыл голову шлемом с подкладкой и набросил сверху длинный серый плащ с капюшоном.

Джим был уже готов к выходу, когда вдруг сообразил, что забыл пристегнуть шпоры. Он, конечно, возьмет коня, которого оставил в конюшне графа, и, как только окажется в лесу, попытается с помощью магии перенести с собой и коня. Однако он был не совсем уверен в своей способности передвигаться с помощью магии в возбужденном состоянии. Так, например, как мгновенно перемещался с места на место Каролинус. Кроме того, неприятности обрушились на него неожиданно, поэтому лучше быть на коне, чем на собственных ногах. Прежде всего, потому, что конь намного быстрее унесет его от опасности, чем собственные ноги.

Едва Джим пристегнул шпоры и повернулся к двери, как в пустой комнате неожиданно раздался голос:

– Милорд? Милорд, подожди, подожди!

Джим резко повернулся, но голос уже обрел материальную оболочку. Над пламенем камина сидел Гоб Первый.

– Я все пытался перехватить тебя, милорд, – упрекнул его Гоб Первый, – но ты всегда с кем-то!

– Разве я должен быть всегда один? – возразил Джим. – В чем дело? Мне надо идти.

– Я согласен, что обычно это безопасно, но как можно быть полностью уверенным в этом случае? Я ничего не могу поделать, ведь я не здешний. Когда увидел тебя в первый раз, я просил разрешения гоблина из кухни графа повидаться с тобой в твоей комнате.

– Понимаю.

– Конечно, – сказал Гоб Первый, гордо задрав курносый нос, – после того, как ты дал мне новое имя, я могу ему приказывать. В общем-то, он всего-навсего кухонный гоблин. Я уже указал ему на это.

– Указал? – переспросил Джим, слегка испуганный результатами почти случайного переименования этого маленького существа.

– Конечно!

– И он… гм… не возражал?

– Варлет! – сказал я ему. – Я Гоб Первый де Маленконтри. Время от времени я буду посещать твой замок. Впредь я не собираюсь утруждать себя разговором с тобой. Если ты мне понадобишься, я ожидаю от тебя должного уважения, как и положено, имея дело со старшими!

– Че…– Джим вовремя спохватился. Произнести здесь «черт побери» было бы просто неприлично. Он продолжил: – Но мне надо уйти…

– Но, милорд!.. – воскликнул Гоб Первый, тотчас забыв о надменности. – Ты так и не выслушал сообщение от Секоха, дракона, помнишь…

– Я знаком с Секохом. И как раз собираюсь это сделать, возвратившись в Маленконтри. Я повидаю его… если он, конечно, еще там. А он там?

– Да, конечно, милорд. Я слышал, как твой управляющий Джон говорил твоему начальнику стражи, что нужны воины, чтобы выставить дракона из замка, но он полагает, что делать этого не надо, потому что дракон твой друг. Поэтому дракон остался в замке – он ест и пьет вино и все злится на меня. У него довольно зубов, чтобы разорвать меня на части. Да он хуже тролля. Ты знаешь, что в подземелье здешнего замка живет тролль?

– Я с ним разговаривал.

– О! Ну да, ведь ты великий рыцарь и маг, у тебя есть меч и все такое, однако гоблины, даже такие, как я, Гоб Первый из Маленкотри, ни с кем не сражаются. Наша главная забота оставаться невидимыми.

– Понимаю. И все же я спешу к Секоху, и чем раньше отправлюсь, тем лучше. Мне некогда стоять здесь и разговаривать. Если можешь оказаться там быстрее меня, скажи ему, что я иду.

– О, я могу оказаться там уже через несколько минут. Я полечу на струе дыма.

– Хорошо. Отправляйся и предупреди его. Прощай. – Он направился к двери.

– А как ты пойдешь? Знаешь, милорд, я могу взять тебя с собой.

Джим остановился и обернулся:

– Можешь?

– О да, это одна из тех немногих вещей, которые мы, гоблины, умеем делать, – катать людей. Обычно мы этого не делаем, конечно. Иногда, впрочем, мы берем с собой детей. Они такие же маленькие, как мы. Они нас любят, и если и рассказывают потом взрослым, им никто не верит. Поэтому все безопасно. Ты оказал мне честь, дав новое имя, и я хотел бы помочь тебе, милорд. Не хочешь ли прокатиться со мной на струйке дыма?

– Я собирался взять коня, – нахмурился Джим.

– У тебя же есть лошади в Маленконтри, – робко возразил Гоб Первый.

Это, конечно, верно. Джим почувствовал легкое смущение.

– Что ж, тогда все в порядке. – Он посмотрел на весело горевшие в камине дрова. Пройти по ним было небезопасно. – Как я пройду?

– Просто дай мне руку.

Гоб протянул свою маленькую коричневую лапку, и Джим взял ее в свою руку. Мгновение спустя Джим уже летел вверх по дымоходу, так и не поняв, как начал путешествие.

Он ожидал, что камин окажется тесным, вымазанным сажей и подниматься будет очень неудобно. Но средневековый камин был намного больше и шире, чем камины в двадцатом столетии; кроме того, не обошлось без природной магии гоблинов, потому что Джим промчался по дымоходу, даже не запачкав своего широкого плаща. Они выбрались наружу так быстро, что он не успел ни о чем подумать.

И почти сразу они оказались в воздухе, над вершинами голых деревьев и покрытой снегом землей.

Сначала Джиму показалось, что они почти не двигаются, затем он решил, что они поглощают расстояние каким-то иным образом; полет отличался от того, на который он был способен, когда принимал облик дракона. Это было очень спокойное и легкое движение, намного легче, чем парение в воздухе, знакомое ему по воздушным перемещениям драконов. Вес дракона заставлял его использовать крылья, чтобы поддерживать себя в воздухе, а это чрезвычайно утомительно. Сейчас Джим несся по воздуху, как во сне.

Это было восхитительно. Джим вспомнил, как впервые пустился в полет в облике дракона, его покорило прекрасное чувство быстрого полета, когда он парил или устремлялся на несколько сот футов вниз в свободном падении. Но сейчас все было еще чудеснее. Он летел – со скоростью больше ста миль в час, но хорошо чувствуя полет – над черно-белым ночным пейзажем.

– Ни следа троллей, – громко проговорил Джим, бездумно глядя вниз, на быстро проносившийся под ним снежный покров, на котором не было ничего, кроме редких следов зверей. Он попытался вообразить, какие следы оставляют большие неуклюжие лапы тролля, огромные пальцы которого оканчивались острыми когтями.

– Это потому, что они под снегом, – неожиданно раздался за его спиной голос Гоба Первого.

Джим обернулся, чтобы посмотреть на гоблина. Тот сидел на тонкой струйке дыма. Джим глянул вниз – под ним была такая

– Под снегом? – удивился он. – Я говорил о троллях.

– И я о них, – отозвался Гоб и мрачно прибавил: – Мне не нравятся тролли. И драконы. И ночные призраки, и тени на песке, и большие кухарки с огромными ножами…

– Как это – под снегом? – спросил Джим. – Даже если снег достаточно глубок, чтобы скрыть…

– О, они не ждут, когда их покроет снег, милорд. Они выбирают места, где снега будет особенно много, и там ложатся. Холода они, конечно, не боятся… конечно… Они могут прятаться под снегом сколько угодно, пока кто-нибудь не пройдет мимо. Тогда они выпрыгивают из снега, хватают несчастного и сжирают… Обычно какого-нибудь оленя или кролика. Но это может быть кто угодно… даже такой домашний гоблин, как я!

– Я думаю, здесь нет никого, кто может проделать это с тобой, – утешил его Джим. – Тролль из замка говорит, что не допускает на свою территорию других троллей вот уже тысячу восемьсот лет.

– Он-то говорит. Но тут их сотни. Я видел, как они укладывались там, внизу, в ожидании снега. Это было, когда я начал разыскивать тебя и снег только начинался.

– Сотни? Вряд ли ты прав.

– Нет, я прав, милорд, – серьезно сказал Гоб Первый. – Я всегда узнаю троллей, а их тут сотни. По меньшей мере.

У Джима засосало под ложечкой.

– Если их здесь так много, почему тролль из замка этого не знает? Он очень настаивал на том, что его территория свободна от них все эти годы.

– Не знаю. Я ведь только домашний гоблин.

– А зачем они тут? – осведомился Джим.

– Не знаю, милорд, – ответил Гоб.

Джим понял, что сейчас скажет резкость, упрекнув Гоба в том, что тот ничего толком не знает.

Но сдержался. В конце концов, сказал он себе, этот бедняга только тот, кто он есть. От существа, проводящего дни и ночи в камине на кухне, вряд ли можно ожидать больших знаний об остальном мире, даже если он иногда и выходит в него. Подавив раздражение, Джим вспомнил слова Энджи, которые она произнесла после того, как они покинули Геронду и Брайена. Как обычно, ее высказывание припомнилось позднее и начало его беспокоить.

Конечно, она права. Он воспользовался невежеством Брайена и его внушаемостью, что явно нехорошо по отношению к лучшему другу в любом столетии. Что ж, к счастью, Брайен скажет всем, что позабыл все, что должен был вспомнить о видении, и происшествие вскоре позабудется. Но все же, пообещал себе Джим, в будущем надо найти способ загладить свое не очень честное поведение. Проблема в том, что он пока не знал, как это сделать.

– Мы почти на месте. – Голос Гоба Первого прервал размышления Джима, Он посмотрел вниз и увидел лужайку, и там, на ней, стены и башни Маленконтри. Он удовлетворенно вздохнул, но потом вспомнил, что возвращение в замок не обещает облегчения, проблема, ждущая решения, все еще стоит перед ним. К тому же Секох сейчас обрушит на него мешок с неприятностями.

Джим на время выбросил из головы эти мысли. Сейчас, увидев свой замок, он по-настоящему оценил скорость, с которой они летели. Замок, казалось, несся ему навстречу.

– Спускаемся! – почти счастливо пропел Гоб Первый, и они нырнули в камин, который, по предположению Джима, вел в буфетную, как раз ту комнату, что рядом с Большим залом. Туда приносили из кухни блюда, которые полагалось сохранять теплыми. Сама кухня, как и в большинстве замков, находилась вне главного здания и была деревянной. Пожары постоянно угрожали жителям замков, пользующимся открытым огнем для приготовления пищи.

Вокруг было темно, но Джим вдруг понял, что опускается обеими ногами прямо в камин, в котором уютно потрескивал огонь.

Однако это оказалась не буфетная или какое-то другое знакомое ему помещение замка.

Он был в маленьком домике у Звенящей Воды, который находился в милях заснеженного пространства от Маленконтри. Перед Джимом в комнате, освещенной только пляшущими тенями от камина, стоял сам Каролинус и сердито смотрел на него. Пляшущие тени то приближали, то удаляли удивительно яркий свет от хрустального магического кристалла в форме рыбьего пузыря.

– Не спрашивай меня ни о чем! – рявкнул Каролинус. – Это не твоя вина, но я не могу тебе помочь.