Текст книги "Иные боги и другие истории (сборник)"

Потом Виллет рассказал о том, как произнес заклинание и как со дна бокала поднялся дым, – и тут впервые увидел страх в глазах Чарльза.

– Он таки явился, и вы остались живы! – произнес он уже не хриплым шепотом, а звучным басом, который отдался в комнате зловещим эхом.

Виллет решил воспользоваться внезапным волнением своего пациента и процитировал отрывок из письма, который запомнил наизусть: «Не забудь, что все надгробия переставлены, и никогда нет полной уверенности…» Потом он молча вынул из кармана полученное им странное послание и поднес его к глазам пациента. Результат превзошел все его ожидания: Чарльз Вард тотчас лишился чувств.

Этот разговор происходил в отсутствие психиатров, и содержание его осталось неизвестным ни врачам лечебницы, ни приезжим знаменитостям, дабы те не могли обвинить доктора Виллета в том, что он способствует развитию мании молодого Варда. Виллет и мистер Вард не стали звать никого из персонала лечебницы; они подняли рухнувшего на пол Чарльза и перенесли его на кровать. Приоткрыв глаза, больной несколько раз невнятно пробормотал, что нужно скорее предупредить Орна и Хатчинсона. Когда Чарльз окончательно пришел в себя, доктор сказал ему, что по крайней мере один из этих подозрительных субъектов – его злейший враг, посоветовавший доктору Аллену расправиться с ним. Чарльз никак на это не среагировал, лицо его было словно у загнанной дичи. Вскоре посетители удалились и на прощание снова предостерегли юношу насчет Аллена. Чарльз ответил, что об этом человеке уже позаботились и он не сможет причинить никакого вреда, даже если очень захочет. Это было произнесено со зловещим смешком, от которого мороз пробежал у них по коже. Виллет и Вард были уверены, что Чарльз не сумеет предупредить Орна и Хатчинсона, поскольку администрация лечебницы задерживала для проверки все письма, отправляемые больными, и не пропустила бы послание, отмеченное признаками явного безумия.

Однако история Орна и Хатчинсона – если корреспондентами Аллена действительно были эти изгнанные из Салема колдуны – имела любопытное продолжение. Движимый каким-то неясным предчувствием, Виллет обратился в международное пресс-бюро, попросив присылать ему газетные вырезки, рассказывающие о различных происшествиях и преступлениях, совершенных за последний год в Праге и восточной Трансильвании. Через несколько месяцев он нашел среди переведенных для него вырезок две очень интересные заметки. В одной говорилось о том, как в древнем квартале Праги неожиданно рухнул дом и его единственный жилец, некий Иозеф Наде, глубокий старик, бесследно исчез. В другой заметке сообщалось о мощном взрыве в горах Трансильвании, к востоку от Ракуса, в результате чего был стерт с лица земли древний замок Ференци, пользующийся дурной славой. Владелец его занимался какими-то таинственными экспериментами, тревожившими местных жителей. Виллет понял, что автор старосаксонского послания был способен на большее, нежели простое предупреждение: предоставив доктору разбираться с Карвеном, он самолично занялся Орном и Хатчинсоном. О том, какая участь их постигла, доктор старался не думать.

6

На следующее утро после разговора с Чарльзом доктор Виллет поспешил к мистеру Варду, чтобы присутствовать при его встрече с детективами. Он был уверен, что необходимо любой ценой уничтожить или подвергнуть строгому заключению Аллена, и постарался убедить в этом Варда. На этот раз они не поднялись в библиотеку, ибо все старались лишний раз не заходить на верхний этаж из-за сладковатого тошнотворного запаха, который никак не выветривался оттуда, – слуги приписывали это зловоние проклятию, которое навлек на дом портрет Карвена.

В девять часов утра детективы вошли в кабинет мистера Варда и доложили о результатах расследования. К сожалению, они не смогли разыскать мулата, которого звали Брава Тони Гомеш, и не выяснили, откуда приехал в Провиденс доктор Аллен. Им также не было известно, где Аллен находится в настоящее время. Однако им все же удалось собрать кое-какие факты, касающиеся загадочного чужестранца. В Потаксете его считали очень странным типом; по общему мнению, борода его была либо крашеной, либо фальшивой. Это мнение подтвердилось: в комнате, которую он занимал, детективы нашли черные очки и искусственную бороду. У него был незабываемый голос – это мог подтвердить мистер Вард, однажды говоривший с ним по телефону, – гулкий и очень низкий бас, словно отдававшийся вокруг многократным эхом. Взгляд его, по свидетельству тех, кто с ним встречался, был тяжелым и злобным, и это было заметно даже сквозь темные очки. Некий торговец, получивший расписку от доктора Аллена, обратил внимание на его необычный угловатый почерк; тем же почерком сделаны найденные в его комнате многочисленные записи. Рассказывая о случаях вампиризма, которые наблюдались в тех местах прошлым летом, люди считали, что эти преступления совершал именно Аллен. Детективы ознакомились также с докладом полицейских, посетивших коттедж Чарльза после нападения на грузовики. Стражи закона не увидели ничего особо странного в Аллене, но пришли к выводу, что из них двоих именно он был главной фигурой, а Чарльз лишь выполнял его приказания. В доме царил полумрак, и они не смогли ясно различить его черты, но узнали бы этого человека, если бы им довелось увидеть его еще раз. Помимо необычной бороды, они отметили небольшой шрам у него на лбу над правым глазом. Тщательный обыск в комнате Аллена не дал результатов, кроме уже упомянутых очков, фальшивой бороды и нескольких карандашных заметок, написанных корявым угловатым почерком – идентичным, как с первого взгляда понял Виллет, почерку в рукописях старого Карвена и заметках в блокноте, который доктор видел в исчезнувших загадочным образом катакомбах.

Сопоставив все эти факты, Виллет и Вард с ужасом посмотрели друг на друга – почти одновременно им пришла в голову одна и та же безумная мысль… Фальшивая борода и черные очки, своеобразный почерк Карвена, старый портрет с небольшим шрамом на лбу над правым глазом, молодой человек с точно таким же шрамом там, в лечебнице, гулкий бас… Мистер Вард вспомнил, что во время последнего визита он слышал этот голос из уст своего сына, забывшего на время, что он якобы обречен изъясняться жалобным хриплым шепотом…

Кто видел Чарльза и Аллена вместе после визита полицейских в коттедж? Разве не после исчезновения Аллена Чарльз забыл о своем страхе и переселился в Потаксет? Карвен – Аллен – Вард – в какой противоестественный и чудовищный сплав слились две эпохи и два человека! А невероятное сходство с портретом старого колдуна, который как будто не отрывал взгляда от Чарльза! И почему оба – и Аллен, и Чарльз – старались копировать почерк Карвена, даже когда были одни и никто не следил за ними? Богомерзкие деяния этих людей – невесть как сгинувшее подземелье, посещение которого состарило доктора на несколько лет; голодные монстры в зловонных колодцах; формула, произнесение которой привело к неожиданному результату; послание, начертанное старыми саксонскими буквами; бумаги и письма с упоминаниями могил, «солей» и кошмарных открытий – что из всего этого следовало? И тогда мистер Вард, стараясь даже в мыслях не комментировать свои действия, вручил детективам некий предмет, попросив показать его тем торговцам, которые видели доктора Аллена вблизи. Этим предметом была фотография его несчастного сына, на которой он аккуратно пририсовал тушью очки в толстой оправе и черную остроконечную бороду, в точности похожую на ту, что была найдена в комнате Аллена.

Два часа провели они в напряженном ожидании, не выходя из старого дома, где постепенно сгущалась атмосфера страха и усиливалось зловоние, средоточием которого казалась пустая панель над камином. Наконец детективы вернулись. Разрисованная фотография была точным подобием доктора Аллена. Мистер Вард побледнел, Виллет вытер носовым платком внезапно вспотевший лоб. Аллен – Вард – Карвен – страшно было даже подумать об этом. Какой фантом вызвал юноша из черной бездны небытия и что этот фантом сделал с ним самим? Кто такой этот Аллен, который намеревался убить Чарльза, ставшего, по его мнению, слишком строптивым? Почему Вард в постскриптуме к своему последнему письму написал, что тело Аллена должно быть растворено в кислоте? И почему в таинственном послании говорилось, что Карвен должен быть уничтожен тем же способом? Как происходила подмена и когда наступила ее последняя стадия? В тот день, когда доктор получил от молодого Варда паническое письмо, тот с утра проявлял крайнюю нервозность, но потом его поведение резко переменилось. Он незамеченным выскользнул из дома и через некоторое время вернулся, пройдя мимо людей, которых наняли для его охраны. Очевидно, все произошло именно тогда, когда он находился вне дома. Но ведь он вскрикнул в ужасе, войдя в кабинет! Что он застал там? Или, быть может, что-то застало его? Этот псевдо-Вард, преспокойно вошедший в дом, откуда перед тем никто не видел его уходящим, – не был ли он тенью из чуждого мира, захватившей врасплох испуганного человека, который и не покидал своей комнаты? Разве лакей не рассказывал о необычном шуме, доносившемся из кабинета Чарльза?

Виллет позвонил лакею и очень тихо задал ему несколько вопросов. Да, конечно, там случилось что-то нехорошее. Он слышал странные звуки: крик, прерывистый вздох, хрип – будто кого-то душили, потом грохот, треск и топот. И мистер Чарльз был не похож на себя, когда выглянул из комнаты, не сказав при этом ни слова. Лакей вздрогнул, произнося эти слова и вдыхая тяжелый сладковатый запах, доносящийся с верхнего этажа. С этой минуты страх прочно поселился в доме, и лишь поглощенные своим делом детективы не сразу это заметили. Но ими также овладело беспокойство, ибо вся эта история была не очень-то им по вкусу. Доктор Виллет погрузился в мрачные раздумья, и время от времени, забывшись, он что-то бормотал себе под нос, мысленно восстанавливая цепь событий.

Наконец мистер Вард сделал знак, что совещание окончено, и все, кроме него и доктора, покинули комнату. Ярко светило солнце, но казалось, что мрак навеки поглотил дом, в котором витал дух старого Карвена. Виллет вызвался взять дальнейшее расследование на себя, заявив, что ему будет легче вынести некоторые неприятные моменты, с которыми оно сопряжено. На правах семейного врача он потребовал определенной свободы действий и прежде всего попросил оставить его на некоторое время одного наверху, в библиотеке Чарльза.

У мистера Варда голова шла кругом. Предположения одно другого страшнее теснились в его мозгу. Доктор заперся в библиотеке, где раньше с панели над камином смотрел портрет Джозефа Карвена. Мистер Вард, стоявший за дверью, ибо он не решался оставить Виллета одного в этом месте, услышал шум передвигаемой мебели и сухой треск – очевидно, доктор открыл плотно прилегающую дверцу стенного шкафа за панелью. Послышался сдавленный крик, и дверца быстро захлопнулась. Потом Виллет выбежал из библиотеки, бледный как смерть, с остановившимся взглядом, и потребовал, чтобы ему тотчас же принесли дрова для большого камина. По его словам, в комнате было слишком холодно, а электрический камин играл скорее декоративную роль. Не решаясь расспрашивать доктора, Вард отдал приказания, и один из слуг принес охапку сосновых поленьев. С опаской войдя в библиотеку, он положил дрова в камин. Тем временем Виллет отправился в заброшенную лабораторию Чарльза и в закрытой корзине принес несколько предметов, не показав их Варду.

Затем доктор снова заперся в библиотеке, и по густым клубам тяжелого дыма, которые, вылетая из трубы, опускались и заволакивали окна, Вард понял, что в камине горит сильный огонь. Через некоторое время зашуршала бумага, потом снова раздался треск открываемой дверцы и звук падения чего-то тяжелого; за этим последовали удары, словно наносимые топором мясника. Дым, прибиваемый книзу ветром, стал черным и зловонным, и обитатели особняка плотно закрыли окна, чтобы не задохнуться. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дым посветлел и почти рассеялся, а за дверью библиотеки, судя по звукам, доктор тщательно скреб и мыл пол. И наконец на пороге появился Виллет, измученный, бледный и печальный, держа в руках закрытую корзину. Он оставил окно библиотеки открытым, и в комнату вливался чистый свежий воздух. Чувствовался слабый запах дезинфицирующего раствора. Панель над камином более не производила зловещего впечатления, словно на ней никогда и не было изображения Джозефа Карвена. Надвигалась ночь, но темнота уже не казалась пугающей – теперь она скорее навевала легкую грусть. Доктор никому не сообщил, чем он занимался в библиотеке. Он лишь заметил, обращаясь к мистеру Варду:

– Я не могу отвечать ни на какие вопросы, скажу лишь, что есть разные виды магии. С помощью известной мне магии я очистил этот дом от зла. Его обитатели могут теперь спать спокойно.

7

Это «очищение» было для Виллета почти таким же тяжким испытанием, как и блуждания по подземному лабиринту. В тот вечер, вернувшись домой, Виллет чувствовал себя совершенно разбитым и обессиленным. Трое суток не выходил он из своей спальни, хотя позже слуги шептались, что в среду, в самую полночь, входная дверь дома тихо открылась и через мгновение почти бесшумно затворилась. К счастью, слуги не отличались чересчур живым воображением, иначе они могли бы сопоставить этот факт со следующей заметкой в вечернем выпуске местной газеты:

«ГРОБОКОПАТЕЛИ СЕВЕРНОГО КЛАДБИЩА СНОВА ЗА ДЕЛОМ

После временного затишья, продолжавшегося десять месяцев, с тех пор как был совершен акт вандализма над могилой Видена на Северном кладбище, ночной сторож Роберт Харт снова заметил злоумышленников сегодня в два часа ночи. Выглянув случайно из своей сторожки, Харт увидел неподалеку слабый луч карманного фонаря. Открыв дверь пошире, он различил в свете ближайшей электрической лампы фигуру мужчины, державшего в руке лопату. Выбежав из сторожки, Харт стал преследовать злоумышленника, который бросился к воротам кладбища, добежал до начала улицы и скрылся в темноте, так что сторож не смог догнать и задержать его.

Как и гробокопатели, замеченные на кладбище в прошлом году, этот человек не успел нанести какого-либо урона. На участке, принадлежащем семье мистера Варда, обнаружены следы поверхностных раскопок, но не замечено ни попыток вырыть более глубокую яму, размером с обычную могилу, ни повреждения старых захоронений.

Харт может лишь приблизительно описать злоумышленника: это мужчина небольшого роста, с бородой. Сторож склонен предположить, что все три случая связаны между собой, однако полицейские с этим не согласны, принимая во внимание варварский характер, отличавший второй случай, когда был похищен труп давно умершего человека вместе с гробом, а надгробье было расколото ударами лопаты либо другого тяжелого предмета.

Первый случай – неудачная попытка что-то зарыть – произошел год назад, в марте. Его приписали бутлегерам, намеревавшимся устроить на кладбище тайный склад спиртного. Сержант Райли замечает, что, возможно, сейчас преследовалась та же цель. Полиция приложит все усилия, чтобы обнаружить банду мерзавцев, оскверняющих могилы наших предков».

В среду доктор Виллет отдыхал весь день, словно восстанавливая силы после какой-то тяжелой работы или готовясь к чему-то очень важному. Вечером он написал мистеру Варду письмо, приказав своему лакею вручить его адресату на следующее утро. Мистер Вард все эти три дня не выходил из дома, забросив все свои дела. Он не мог оправиться от шока, вызванного рассказами детективов и «очищением», произведенным доктором, но, как это ни странно, письмо Виллета его отчасти успокоило, несмотря на мрачные намеки, которые в нем содержались:

Барнз-стрит, 10,

Провиденс, Род-Айленд,

12 апреля 1928 года.

Дорогой Теодор.

Я должен Вам кое-что сообщить, прежде чем завтра исполню то, что задумал. Это будет завершением тяжкого испытания, через которое нам суждено было пройти (ибо ни одна живая душа не сможет теперь раскопать вход в обитель ужаса, о которой знаем только мы). Боюсь, однако, что это не принесет Вашей душе желанного покоя, пока я не смогу убедить Вас в том, что мои действия являются завершением всей цепи страшных событий.

Вы знаете меня с юных лет и, надеюсь, поверите, если я скажу, что некоторых вещей лучше не касаться и оставить их как они есть. Не думайте больше о том, что случилось с Чарльзом; не следует также сообщать его матери больше того, о чем она и так уже подозревает. Когда я приду к Вам завтра, Чарльз уже покинет пределы лечебницы. Он совершит побег, и это все, что должны знать окружающие: сумасшедший пациент сбежал из больницы. Позднее у Вас будет возможность рассказать о его болезни Вашей супруге, сделав это постепенно и с максимальной деликатностью. Тогда наконец отпадет необходимость посылать ей отпечатанные на машинке письма от имени сына. Я бы посоветовал Вам присоединиться к супруге в Атлантик-Сити и хорошенько отдохнуть. Видит Бог, Вы нуждаетесь в передышке после такого страшного потрясения. Я также собираюсь на некоторое время уехать на юг, чтобы успокоиться от пережитого.

Когда я приду к Вам завтра, не задавайте никаких вопросов. Если что-то выйдет не так, как было задумано, я сразу об этом скажу. Теперь уже беспокоиться не о чем: Чарльзу ничто не угрожает. Когда я пишу эти строки, он находится в большей безопасности, чем Вы предполагаете. Можете также не бояться Аллена и не ломать голову над тем, кто он и откуда взялся. В настоящий момент он просто часть прошлого, такая же как портрет Джозефа Карвена. Когда услышите мой звонок в дверь, будьте уверены, что этого человека больше не существует. И таинственный незнакомец, который написал то послание на латыни, больше не побеспокоит Вас и Ваших домочадцев.

Но Вы и Ваша супруга должны приготовиться к самому худшему. Скажу откровенно, бегство Чарльза вовсе не означает, что он когда-нибудь к Вам вернется. Он поражен очень опасной и необычной болезнью, как явствует из определенных изменений не только в психике, но и в его физическом состоянии. Не надейтесь снова его увидеть. Пусть утешением Вам послужит то, что он не был злодеем, да и безумцем его назвать нельзя. Это всего лишь снедаемый неуемным любопытством юноша, чье пристрастие к древнему и таинственному навлекло на него все эти беды. Он столкнулся с тем, что превосходит разум обычных смертных, и мрачная тень из прошлого поглотила его существо.

А сейчас о деле, в котором прошу поверить мне на слово, не требуя пояснений. Откровенно говоря, мне хорошо известно, какая судьба постигла Чарльза Варда. Примерно через год Вы сможете, если пожелаете, придумать какую-нибудь трогательную историю о смерти сына, ибо его уже не будет в живых. Поставьте надгробный памятник на Вашем участке Северного кладбища, отмерив ровно десять футов к западу от могилы Вашего отца, и этот памятник отметит истинное место погребения Вашего сына. Прах, покоящийся там, будет принадлежать Вашей плоти и крови, а не какому-то чудовищу или постороннему человеку, – там будет лежать тот Чарльз Декстер Вард, которого Вы выпестовали, настоящий Чарльз, отмеченный родинкой на бедре, а не дьявольским знаком на груди и шрамом на лбу. Чарльз, который никогда не совершал ничего дурного и заплатил жизнью за свою «строптивость».

Вот и все. Чарльз сбежит из лечебницы, а через год Вы сможете увенчать его могилу надгробием. Завтра ни о чем меня не спрашивайте. И поверьте, чести Вашей семьи ничто не угрожает и ее репутация останется безупречной, какой была в прошлом.

С глубочайшим сочувствием и пожеланием быть стойким и спокойно смириться с судьбой, остаюсь Вашим преданным другом, Маринус Б. Виллет.

Утром в пятницу тринадцатого апреля 1928 года в комнату пациента частной лечебницы доктора Вейта, Чарльза Декстера Варда, вошел доктор Виллет. Не пытаясь избежать разговора со своим посетителем, молодой человек тем не менее был настроен мрачно и явно не желал вести беседу на темы, избранные Виллетом. Прошлый разговор лишь увеличил взаимную неприязнь, так что после обмена обычными, довольно натянутыми приветствиями оба смешались, не зная, с чего начать. Атмосфера стала еще более напряженной, когда Вард увидел в застывшем, словно маска, лице доктора, решительность и жесткость, которых прежде не было. Пациент тревожно напрягся, осознавая, что со времени последнего посещения с Виллетом произошла разительная перемена: излучавший заботливость семейный врач ныне выглядел как безжалостный и неумолимый мститель.

Вард побледнел. Виллет заговорил первым.

– Найдены важные улики, – сказал он, – и я должен откровенно предупредить вас: расплаты не избежать.

– Выкопали еще немного голодных зверюшек? – насмешливо произнес Вард.

Было ясно, что он намерен до конца выдержать вызывающий тон.

– Нет, – медленно ответил Виллет. – На этот раз мне не понадобилось ничего раскапывать. Мы наняли детективов, чтобы выяснить правду о докторе Аллене, и они нашли в коттедже искусственную бороду и черные очки.

– Замечательно! – воскликнул пациент, стараясь за насмешливой наглостью скрыть тревогу. – Они наверное больше подошли бы вам, чем борода и очки, которые сейчас на вас.

– Вам они больше к лицу, – последовал спокойный, словно обдуманный заранее ответ. – Ведь раньше они вам подходили.

После этих слов в комнате внезапно потемнело, будто облако заслонило солнце, хотя небо за окном было ясным.

Наконец Вард спросил:

– И только поэтому вы так торжественно заявляете, что расплата неизбежна? Вы считаете таким уж страшным преступлением, что я счел необходимым на время изменить свой облик?

– Нет, – спокойно произнес Виллет. – Вы снова ошиблись. Не мое дело, если кто-то ведет двойную жизнь. Но только при условии, что у него вообще есть право на существование, и если этот кто-то не уничтожил несчастного, вызвавшего его к жизни из иных сфер.

Вард бешено крикнул:

– Что еще вы там нашли, сэр, и что вы хотите от меня?

Доктор немного помолчал, словно подбирая слова для решительного ответа.

– Я нашел, – произнес он наконец, – некий предмет в стенном шкафу над старым камином за панелью, на которой когда-то был написан маслом портрет. Я сжег находку и похоронил прах там, где должна быть могила Чарльза Декстера Варда.

Его собеседник, задыхаясь, вскочил со стула.

– Ах, будь ты проклят, кому еще ты сказал… и кто поверит этому теперь… прошло полных два месяца, а я сижу здесь… Что ты задумал?

Несмотря на свой маленький рост, Виллет выглядел почти величественно, жестом призвав его успокоиться.

– Я никому не сказал. Перед нами необычный случай – безумие, проникшее из глубины веков; ужас, пришедший сюда из неведомых сфер; случай, неразрешимый в рамках обычной логики, перед которым бессильны и врачи, и полиция, и судьи. Слава богу, я смог выйти за пределы обычных представлений, иначе мой рассудок не выдержал бы, столкнувшись с Неведомым. Вы не обманете меня, Джозеф Карвен, ибо эта ваша проклятая магия, благодаря которой вы стоите сейчас передо мной, – реальность! Я знаю, как вы соткали колдовскую сеть, пережившую полтора века, и как поймали в нее вашего потомка-двойника; знаю, как вы затянули его в прошлое и заставили поднять ваш прах из смрадной могилы. Мне известно, что он прятал вас в своей лаборатории. Известно, что днем вы занимались изучением реалий современной жизни, а по ночам, превращаясь в вампира, рыскали по округе в поисках жертвы, чтобы напитать свежей кровью свое тело. Позднее, надев бороду и темные очки, чтобы не вызвать удивления своим феноменальным сходством с Чарльзом, вы показались на людях. Я знаю, что вы решили сделать, когда Чарльз стал протестовать против того, что вы оскверняете могилы. Знаю, какой вы составили план и как вы его осуществили. Вы оставили дома бороду и очки и одурачили охранников, стоявших вокруг дома. Они решили, что это Чарльз вошел в дом, а позже вышел на улицу, на самом же деле тогда вы уже задушили юношу и спрятали труп в стенном шкафу. Но вы забыли о том, что от Чарльза вас отделяют полтора века, не учли разницу в интеллекте, характере. Каким же глупцом вы были, Карвен, полагая, что достаточно будет внешнего сходства! Почему вы не подумали о манере выражаться, о голосе и почерке? Но в конце концов, как видите, вас постигла неудача. Вам лучше, чем мне, известно, кто написал ту записку старыми саксонскими буквами, и имейте в виду, что его предупреждение не прошло даром. То, что извращает саму природу человеческую, должно быть стерто с лица земли, и, думаю, автор записки позаботится об Орне и Хатчинсоне. Один из них когда-то писал: «Не вызывай того, кого не сможешь повергнуть». Однажды вы уже поплатились за свою опрометчивость, и ваше проклятое колдовство погубит вас снова. Человек может играть силами природы лишь до определенных пределов; то, что вы создали, обернется против вас.

Внезапно слова доктора прервал судорожный вопль, исторгнутый стоявшим перед ним существом. Безоружный, загнанный в угол, потерявший всякую надежду, сознавая, что любое проявление насилия лишь приведет на помощь доктору дюжих санитаров, Джозеф Карвен решил прибегнуть к единственному оставшемуся у него средству и начал совершать магические пассы. Он делал круговые движения указательными пальцами обеих рук, и гулкий бас, который он более не старался замаскировать хрипотой, разнесся по комнате. Прозвучали первые слова ужасной формулы: «Заклинаю именами Адонай Элохим, Адонай Иегова, Адонай Саваоф, Метратон…»

Но Виллет опередил его. Уже во дворе вокруг дома завыли собаки, уже ледяной ветер поднялся со стороны глубоких вод бухты; но тут доктор начал нараспев произносить заклинание, которое приготовил, направляясь сюда. Око за око, колдовство за колдовство, – сейчас станет ясно, насколько прочно усвоил он уроки самого Карвена! Твердым голосом Виллет стал произносить вторую формулу из пары, первая часть которой вызвала к жизни в подземелье того, кто написал записку, – таинственное заклинание, над которым было изображение Хвоста Дракона – знак «Нисходящего узла»:

ОГТРОД АИ’Ф

ГЕБ’Л – ЕЕ’Х

ЙОГ-СОТОТ

‘НГАХ’НГ АИ’Й

ЗХРО!

Как только Виллет произнес первое слово формулы, Карвен замер.

Лишившись дара речи, он делал лихорадочные движения руками, но вскоре и они застыли, словно парализованные. Когда было названо страшное имя ЙОГ-СОТОТ, начались ужасающие изменения. То, что стояло перед доктором, не рассыпалось, а медленно растворялось в воздухе, принимая чудовищные формы, и Виллет закрыл глаза, чтобы не лишиться чувств прежде, чем закончит произнесение формулы.

Он смог продержаться до конца, и существо, порожденное нечистой магией, навсегда исчезло из мира людей. Могуществу темных сил, вырвавшихся из недр столетий, пришел конец – так закончилась история Чарльза Декстера Варда. Открыв глаза, Виллет понял, что не напрасно хранил в памяти слова, много раз повторявшиеся в манускрипте Карвена. Как он и предполагал, не было нужды прибегать к кислоте. Ибо колдуна постигла та же участь, что и его портрет год назад: на полу комнаты, там, где за секунду до того находился Джозеф Карвен, теперь лежала лишь кучка легкой голубовато-серой пыли.