Текст книги "Наковальня звезд"

– Мы пошлём сигналы на дальнее расстояние, – сказал Мартин, – и расширим базовую сеть передачи информации. Это влечёт за собой наименьший риск. За несколько дней мы сможем собрать все необходимые нам сведения. Мы отправим бомбардировщики к Небучадназару, чтобы они разбросали в его атмосферу производителей и манипуляторов, а затем, как можно быстрее, сделаем тоже самое у Рамзеса. Если к этому времени мы по-прежнему не обнаружим никаких признаков активности Герода, то встретимся в назначенном месте с момами и, оценив оставшиеся ресурсы, наметим дальнейшие действия. Думаю, оптимальнее всего встретится с «Зайцем» через два года, а с момами – где-то через год, чтобы ознакомиться с собранной ими информацией.

Раздался всеобщий тяжёлый вздох. Поработав с момерафом, дети и сами уже все поняли, но сейчас, услышав слова Мартина, они потеряли последнюю надежду, что все может закончиться очень быстро. Да, они знали, что он выберет наиболее консервативный и безопасный путь, но время, время…

Итак, больше трёх лет. Не спать и бдить. Да и потом… У них наверняка, не останется достаточного запаса горючего для того, чтобы значительно ускориться, и для того, чтобы достигнуть Левиафана, потребуются века…

В крайнем случае, при таких обстоятельствах они могли бы спать. Но в таком продолжительном сне таилась опасность – корабль мог состариться.

Высказав вслух мысли, которые он сам себе ещё не очень-то уяснил, Мартин почувствовал, что после этого план действий стал более реальным, но одновременно, он как бы пересёк черту реальности. Они такие юные и вдруг говорят такие вещи…

Мэй-Ли захихикала, будто бы он высказал что-то нелепое. Но её смешок повис в воздухе, никем не подхваченный.

– Бомбардировщики оптимальнее всего запустить через шесть дней, – сказал Хаким.

Небучадназар легко было увидеть невооружённым простым глазом – бриллиант среди менее ярких звёзд. День ото дня он становился все ярче. Мартин приказал звёздной сфере в столовой расширить обзор. Поев, дети обычно собирались группами и наблюдали, как росла в размерах их цель.

Дистанционная связь, сплев ткань фотонно-перехватывающих полей, расширила их представление о коричневатом мире, как если бы они имели глаз, диаметром в десятки километров.

В атмосфере не заменили никаких насекомых, на поверхности также не было никакой жизни, в верхних пластах почвы органическая химическая активность отсутствовала.

Почти неуловимые движения Небучадназара походили на слабое неритмичное сердцебиение. Сердце Небучадназара, так же, как и Рамзеса, билось не на поверхности, а где-то в глубине планеты.

Пока другие дети спали, Мартин просмотрел все выкладки Хакима.

Пять внутренних масс по-прежнему оставались загадочными. При их расположении относительно эклиптики, они не могли измерить объекты, но Хаким, с известной долей вероятности, предполагал, что одна из тёмных масс имеет диаметр около трёх тысяч километров, весит не менее четырнадцати миллиардов триллионов килограммов и обладает плотностью воды. Тёмные массы могли быть многочисленными скоплениями нейтрино с огромными пространствами между собой, помещёнными в какую-то оболочку… Или они могли быть резервуарами, наполненными водой… Навязчивая, но маловероятная гипотеза.

– У меня нет идей по поводу того, что они из себя представляют. – покачав головой, сказал Хаким с суровым измученным выражением лица. – Они меня очень тревожат.

Мартин вновь углубился в схемы и диаграммы, пытаясь призвать на помощь суперинтуицию.

– У Матери Войны тоже нет предположений? – поинтересовался он.

– Думаю, данные объекты вне компетенции момов, – ответил Хаким и замолк, однако было понятно, что он не договорил. Или они просто не говорят нам.

Но это было бы абсурдом.

– Нам следут воспользоваться дистанционной связью, – голос Мартина слегка дрожал.

– До сих пор нет никаких сигналов защиты, никакой реакции на наше присутствие, никакой подготовки к обороне, – заметил Хаким.

– Или мы их просто не обнаружили, – уточняя, добавил Мартин.

– Я бы увеличил время дистанционной связи, чтобы увеличить вероятность обнаружения каких-либо следов…

Подумав немного, Мартин кивнул:

– Хорошо, увеличим ещё на двенадцать часов. Но позволь кому-нибудь другому вести наблюдение. А ты поспи.

– Нет, не могу, – покачал головой Хаким – Эго моя обязанность. Я наблюдаю, я произвожу расчёты, я информирую тебя… Нет, сейчас я не могу спать. – Он уставился на Мартина глазами из запавших орбит. Его волосы торчали во все стороны, лицо блестело от пота, от него слегка попахивало чем-то кисловатым.

– Я приказываю тебе поспать часов пять и помыться, – Мартин прикоснулся к шее Хакима. – Если ты доведёшь себя то точки, то неизбежно начнёшь делать ошибки. А нам ошибки ни к чему.

– Мне хватит и двух часов сна, – упрямо возразил Хаким. Затем он улыбнулся своей ангельской улыбкой, – Не беспокойся, душ я приму.

– Ну и отлично. Пусть Дженнифер сменит тебя.

– Мне потому нет покоя, что мы не знаем…

Когда сигнал дистанционной связи возвратился, Мартин решил посоветоваться с Стефанией и Гарпалом. Тереза и Джордж Кролик парили неподалёку, всем своим видом изображая, что им нет дела до встречи Пэна со своими предшественниками.

– Стефания, – обратился Мартин к девушке, – через двенадцать часов мы должны быть готовыми к отправке бомбардировщиков. Как ты думаешь, что я выпустил из виду?

– Мне кажется, ничего.

– Гарпал?

– Ничего. Мы сделали всё, что могли… что знали, как сделать… Но…

– Все уж чересчур хорошо, – сказала Стефания, – ни защиты, ни какой-либо реакции – спокойная, почти мёртвая планета. Ничего такого, чего мы ожидали увидеть, чему учились противостоять и…

– Правда, нет газообразных веществ. – заметил Гарпал, – а это делает дьявольски сложной задачу заправиться.

– Если здесь что-то и есть, так это только старая усталая цивилизация, спящая в могиле, устроенной по всем правилам высокого тезнического уровня, – заявила Стефания. – Не много чести в том, чтобы убить старого чудака, который, к тому же, не обращает на вас никакого внимания.

– У Полыни нет аналогов? – спросил Гарпал.

– Нет. Даже Мать Войны не может отыскать в архивах ничего подобного.

– Наверное, это ловушка. Кто-то специально создал эту мёртвую систему, в которую мы будем втянуты и потеряем время, энергию и запасы горючего. Это летающий камуфляж, приманивающий отвратительными доказательствами прошлых грехов.

Мартин прикоснулся пальцем к носу и пожал плечами:

– Мать Войны считает, что доказательства достаточно убедительны, – он взглянул на Терезу, которая, казалось, дремала, взгляд полуприкрытых глаз остановился где-то на стене, выше головы Мартина.

– А что, если это действительно ловушка? И мы потеряем все ради ничего? – вмешался Джордж Кролик.

Мартин не ответил.

– Мы уже приняли решение, – спокойно сказала Стефания. – У нас нет доказательств, что это ловушка. У нас вообще ни в чём нет уверенности.

– А пять масс?

– Разве это добавляет уверенности? – усмехнулся Гарпал.

Мартин накрыл рукой коричневатое изображение Небучадназара, так похожее на грязный резиновый мяч. Исследовательская команда проводила совещание в столовой, и носовое помещение временно пустовало. Мартин воспользовался возможностью увидеть цель одному.

Мы же все равно уничтожим вас. Почему вы не реагируете? Почему столь молчаливы?

– Я не думаю, что это ловушка, – Мартин не заметил, как Вильям оказался рядом. – Скорее всего, они оставили Полынь, как жертву. Я думаю, это был их дом, но он стар сейчас, так же, как и они. Может быть, они – строители и проектировщики – остались ждать разрушения, остались ждать возмездия.

Мартин, нахмурившись, посмотрел на Вильяма через плечо. Вильям в ответ на его мрачный взгляд улыбнулся очаровательной улыбкой и приветственно поднял руку, как если бы они летали по разные стороны прозрачного носа корабля.

– Если мы высадимся на планету и хорошенько исследуем её… исследуем пещеры, туннели – всё, что там есть, мы непременно найдём виновников, дожидающихся Правосудия.

– Бог с тобой, Вильям, – воскликнул Мартин, отворачиваясь.

– Что за чудные мысли, да?

– Ты это сказал, а не я.

– Те, кто изготовил разрушителей, сами выдают себя и свой мир… Но нам этого мало. Мы хотим, чтобы от них не осталось и следа, не так ли? Получить только создателей, по сути лидеров, нам ведь недостаточно?

Мартин продолжал молчать, все больше и больше злясь. Эта фантастические домыслы были не только бесполезными, они были продуманно вредными, задевающие их моральные устои.

– Надеюсь, ты больше никому не высказавал своих догадок?

– Я держал свои глупые мысли про себя… Ты – исключение.

– Ну и отлично, – возможно, более резко, чем это было необходимо, произнёс Мартин.

– Не будь слишком безжалостным, Мартин, – продолжал Вильям. – Ты сомневаешься, что создатели убийц вообще могут испытывать чувство вины, да? А ты разве не допускаешь, что они могут измениться после того, как выпустили роботов-разрушителей? А возможен и такой вариант: какое-то правительство тиранов построило и выпустило машины-разрушители, а затем оно было свергнуто, и на их место пришло другое. И вот это новое правительство пришло к выводу, что лучше всего для них будет оставить решение за нами, и, в крайнем случае, даже позволить нам разрушить их родной дом. Это было бы отлично, не правда ли?

– Отлично – не то слово, – ответил Мартин. Его гнев спадал. Вильям часто играл в подобные игры: что-то среднее между защитой дьявола и забавами необуздаемого чертёнка.

– Я не лукавлю, Мартин. Мне кажется, что именно так оно и есть. Если это ловушка, то мы уже слишком близко к ней подошли… Да и потом, что это за вид ловушки, которая сработает только один раз? Ведь теоретически возможны дюжины, даже сотни Кораблей Правосудия. Мы зашли слишком далеко, чтобы это было ловушкой. Мы достанем их, Мартин.

В ответ Мартин просто кивнул.

– Ты, должно быть, чувствуешь себя очень странно сейчас, – мягко заметил Вильям. – Это уже так близко.

– Мы здесь. Именно этого мы так долго ждали и так долго тренировались тоже для этого, – сказал Мартин.

– Когда мы тренировались, мы никогда не представляли себе лёгкого задания. Так кто же они? Подсадные утки? Или виновники, обнажившие свою грудь? Что же нам делать? Прыгать на высокую стену, в надежде схватить уздечку? Или годами выжидать? Но ведь так можно сойти с ума.

– Мы сделаем это. Ты-то что чувствуешь?

– Оцепенение, – ответил Вильям. – Вместе с Фредом Соколом я должен отправиться на бомбардировщике и сбрасывать манипуляторы и производители.

– Я очень бы хотел быть вместе с вами.

Вильям кивнул:

– Да, мы находимся в привилегированном положении. Именно мы спускаем курок, мстя за Землю.

Какое-то время они молчали, разговор замкнулся, не придя ни к какому заключению.

– Я понимаю, что все это не очень здорово, Вильям, – сказал после продолжительной паузы Мартин. – Но ведь никто и не предполагал, что наш ждёт что-то замечательное. Разве ты ждал чего-то другого?

Вильям ласково потрепал Мартина за шею.

– И всё-таки, это должно было проходить не так. Это должна была быть шумная акция – опасная, но возбуждающая.

– Ты чувствуешь себя очень одиноким, да?

Вильям закрыл глаза.

– Я чувствую себя, как Роза Секвойа, – сказал он. – Интересно, как они там, на «Зайце»? Ведь им приходится делать даже меньше работы, чем нам. Войско второй линии.

– Ты одинок?

– Нет, Мартин. Правда, нет. Да, меня бросил любовник. Но ведь это так тривиально. К тому же, ты очень своевременно включил в команду «Черепахи» пару моих соотечественников. Они менее сдержанны, чем я . Уже есть предложения.

– Но не любовь, – заметил Мартин.

Вильям вновь закрыл глаза и кивнул.

– Да, большого чувства не предвидится. А как у тебя с Терезой?

– Мы до сих пор любим друг друга, – пристально наблюдая за лицом друга, произнёс Мартин.

– Должно быть, это такой комфорт.

– Я никогда не переставал любить тебя, Вильям.

– Я не нуждаюсь в комфортных траханьях, – запальчиво воскликнул Вильям.

– Я не это имел в виду. Ты часть меня.

– Не очень-то значительная часть, – подчеркнул Вильям, искоса поглядывая на Мартина. На его губах промелькнула грустная улыбка.

– Очень значительная, – возразил Мартин. – Заниматься с тобой любовью – это прекрасно. Это был особый вид братства: только дающий и ничего не требующий взамен.

– Это можно сравнить с конвульсиями дистационной связи, – предложил свой вариант Вильям. Мартину был очень хорошо знаком этот тон, но он также знал, что это ровным счётом ничего не значило.

– Совсем не похоже.

– Мужчины лучше, чем женщины, знают, что хочет мужчина. Вот величайшее оправдание гомосексуальных связей.

– Вильям, остановись.

– Хорошо, – согласился Вильям, вновь становясь подавленным

– Когда я начинаю о чем-нибудь думать, сразу же перед моими глазами возникаешь ты. Я каждый раз представляю, как бы ты поступил в той или иной ситуации. Я постоянно мысленно разговариваю с тобой, как разговариваю и с Терезой. Вы мне как брат и сестра, нет даже более дороги.

Он действительно не лгал, но это не было и правдой. В последнее время он не так уж и часто вспоминал Вильяма. Но Мартин не хотел, чтобы Вильям узнал об этом. Он даже самому себе не мог в этом признаться. Ему хотелось смягчить травму, нанесённую Вильяму – тем более, что он, Мартин, до сих пор испытывал к другу огромную привязанность. Что это было? Какой вид любви?

– Ты говоришь, что думаешь обо мне, но живёшь-то ты с Терезой.

Оба молча уставились на Небучадназар – планету, реального имени которой они не знали. Если у неё вообще было имя.

– Может быть, и они любили? – тихо сказал Вильям.

– Да будь они прокляты с их любовью! – воскликнул Мартин. Они уничтожили птиц в небе и рыб в море. Они украли наше детство. Они убили мою собаку. – Наконец-то у нас появилась возможность полностью освободиться и зажить собственной жизнью. Мы превратимся в тени, если придётся заниматься этим вечность.

– Аминь, – произнёс Вильям. – Скажи, ты хочешь увидеть Терезу в том платье?

– Да, очень.

– И мне тоже бы хотелось. Я и сам не прочь одеть что-нибудь особенное.

– Думаю, мы все наденем.

– Но первая…

Мартин заметил, что губы Вильяма раскрываются, но он не произносит ни слова – как в немом кино. Что это? Уход от опасной темы? Снисходительность?

А может быть, уход от опасной темы и был снисходительностью?

Нет места ни вздохам, ни утешениям, ни упрёкам, ни словам прощения. Лес полон волков.

И ни доброта Бога, ни Правосудие не поможет им. Могла бы помочь природа, но природа стремится к балансу.

Лес также был полон и охотников.

Пилоты бомбардировщиков встретились на складе оружия. Там уже их поджидали Мартин и Мать Войны. Между ними висело изображение окрестностей Небучадназара, которое медленно, но необратимо менялось: лунный серп рос на глазах, до полной луны оставалось не более пары часов.

Тереза и Вильям плавали рядом со своими кораблями. По выражению их лиц трудно было понять, о чём они думают в данный момент. Вскоре к Вильяму присоединился Фред Сокол. Стефания в одиночестве стояла около своего корабля, Юэ Жёлтая Река – рядом со своим. Здесь же были и остальные пилоты семи готовящихся к вылету бомбардировщиков: Нгуен Горная Лилия, Джимми Шоколадка, Майкл Виноградник, Ху Восточный Ветер, Лео Персидский Залив и Нэнси Летящая Ворона.

Мартин старался скрыть свои чувства – скрыть, что больше всего на свете ему сейчас хотелось бежать и просить снисхождения у какой-нибудь сверхестественной силы, которая способна была проконтролировать события. В своём дневнике Мартин записал:

В это утро мы, как всегда, занимались любовью, потом завтракали. Мы поклялись друг другу, что обязательно поженимся, когда вернёмся. « И у нас обязательно будут дети», – сказала она. Я не возражал. Когда мы выйдем из-под власти момов, мы станем дееспособными. Мы будем делать детей, любить друг друга, жить без оглядки, – иногда спорить, чувствовать то радость, то отчаяние. Но прежнее никогда не вернётся к нам. Мы выполним нашу Работу, и все – мы свободны, мы никому ничего не будем должны. Ну, пожалуйста, Господи, сделай так…

Дети собрались в значительно меньшем, чем это было на «Спутнике Зари». помещении склада оружия. Тусклые, почти невидимые, поля не затемняли шеренгу Венди и Потерянных Мальчиков. Мартин почувствовал, что он должен сказать детям напутственные слова.

Ему перехватило горло, и какой-то момент он не мог выговорить ни слова. Сделай это. Мартин мучительно прочистил глотку, сглотнул слюну и произнёс хриплым голосом:

– Вы самые прекрасные люди, каких только я знал. Вы все – добровольцы и мои друзья. Все пять лет мы знали, что нам предстоит сделать, какова причина, по которой мы посланы сюда. Мы всегда старались делать все, как можно лучше, и момы знают это.

Он повернулся к Матери Войны. Не было ни репетиций, ни предварительных дискуссий между ними, какова должна быть эта церемония, и Мартин подумал, – Чёрт тебя побери, если ты не введёшь меня сейчас в курс событий, не скажешь что-нибудь.

Мать Войны не обманула его ожиданий.

– Вы действительно выполняли все, как нельзя лучше, – сказала она. – Чувствуя огромную ответственность, вы усердно тренировались. Это не соревнования, но симпатии момов на вашей стороне.

Они нам симпатизируют? Они способны на чувства?

– Корабль Правосудия с удовольствием работал с вами, – продолжала Мать Войны. – Но вы больше не дети. С сегодняшнего дня вы равноправные партнёры в деле Правосудия.

– Отлично, – откликнулась Ариэль.

– Мы проголосовали и приняли решение и теперь мы должны действовать, – сказал Мартин. Он поднял кулак, ясно осознавая всю символичность этого жеста. Внезапно его охватила яростная страсть, и он поднимал кулак все выше и выше, – Во имя Земли, во имя нас, во имя нашей памяти, во имя нашего будущего.

Его глаза стали влажными. Казалось, не плакала только Тереза – все остальные, чьи глаза встретились с глазами Мартина, не смогли сдержать слёз. Ариэль вытирала слезы рукавом, её одервеневшая фигурка и лицо, на котором застыло выражении муки и страдания, казалось, говорило: Господи, прокляни все это. Я ведь тоже человек.

Дети, не сговариваясь, потянулись к складу оружия. Мартин вошёл туда последним, вслед за Матерью войны. Его глаза задержались на Терезе не более трёх секунд, но в это мгновение спресовалась целая жизнь. Они одновременно отвели взгляд друг от друга – люк закрылся. Теперь только по изображению жезлов оставшиеся могли увидеть, как пилоты входят в бомбардировщики.

Открылись внешние люки корабля, и светящиеся поля вытолкнули бомбардировщики из «Черепахи».

Дети устремились в столовую, к полусфере, чтобы пронаблюдать, как корабли покидают «Черепаху». Мартин, выбитый из колеи, направился в носовую часть. Из исследовательской команды здесь были только Хаким и Дженнифер.

Хаким слабо улыбнулся Мартину. Дженнифер кругами летала вокруг звёздной сферы, показывающей сейчас бомбардировщики, которые шли уже в сотнях метрах от хвоста «Черепахи».

– Все дети в столовой? – спросил Хаким, возможно, для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Мартин кивнул

– Я не могу там находиться, – тихо произнёс он, – я чувствую себя дерьмом. Я не могу быть в толпе.

Хаким положил руку на плечо Мартина.

– Как вы думаете, всё пройдёт хорошо? – спросил Мартин.

– Не знаю. Я не телепат, – отозвалась крутившаяся сейчас в самом носу Дженнифер.

– Всё пройдёт хорошо, – спокойно сказал Хаким.

– Ты телепат? – простодушно спросила Дженнифер, как если бы он действительно мог им быть.

– Нет, – ответил он.

Дженнифер, нахмурившись, сосредоточила свой взгляд на звёздной сфере.

– Вот Роза, может быть, действительно что-то знала бы, – неожиданно произнесла она.

Мартин постарался устроиться комфортно, насколько это было позволительно в носу: развернул гамак, прикрепил его к стенке и затем погрузлился в него. Но в это время Эндрю Ягуар просунул голову в люк, увидел Мартина и сказал:

– А мы заждались.

– Я останусь здесь, – сказал Мартин.

– Я имел в виду, что мы заждались приказов.

– В течение часа их не будет. Мы практически стоим на месте, «Черепаха» – на автопилоте. Бомбардировщики выполнят свою работу, мы соберём их вместе и, отойдя в сторону, понаблюдаем. Вам же все это известно.

– Известно, – согласился Эндрю. – И всё-таки мы ждём. Нам необходимо быть всем вместе, Мартин.

Дженнифер засопела носом. Мартин закрыл глаза и с огромным усилием оторвался от гамака. Больше всего ему хотелось побыть сейчас одному или в компании людей, которых он сам бы выбрал.

В обстановке столовой не было ничего необычного, выдающего неординарность ситуации. Четыре пары занимались любовью с театральным шумом. Мартин обошёл их и направился к оставленному для него месту, прямо под звёздной сферой. К нему устремились десятки глаз – продемонстрировать сейчас слабость означало вонзить каждому из смотрящих на него нож под ребро. Вновь Мартину приходилось жертвовать личным во имя общественного…

Но почему? Вечное это «почему».

Хаким и Дженнифер появились вслед за ним. Гарпал Опережающий Время пододвинулся к Мартину поближе. Он остался единственным экс-Пэном на борту «Черепахи». Стефания руководила бомбардировщиками.

«Черепаха» задействовала все прежде пассивные сенсоры. Звёздная сфера, разбившись на окна, показывала одновременно все бомбардировщики и окружающие их окрестности.

– До сих пор нет защиты, – покачал головой поражённый Хаким.

– Может быть, они боятся нас, – предположила Дженнифер.

Мартин окинул взглядом столовую, внезапно почувствовав острую неприязнь к своим компаньонам. Он постарался избавиться от подобного чувства, пытаясь погрузиться в какие-нибудь нейтральные эмоции.

Мать Войны, словно монумент, летела вдоль стены. Интересно, когда все закончится, сможем ли мы взять мома с собой и поместить его на пъедестал в центре города?

Фон исчез, теперь на экране начали появляться бомбардировщики вблизи – один за другим. Мартин узнал корабль Терезы. Он всеми силами старался сохранить спокойствие, но его ладони моментально стали влажными, сжало грудь. Нет защиты.

– Это жестоко, – пробормотал Эндрю. – Мы тоже должны что-то делать!

Мартин промолчал. Что они могли сделать? Лучшее, что они могли – это держаться всем вместе, быть бдительными, правильно оценивать то, что происходит.

Бомбардировщиков от Небучадназара отделяло сейчас не более четырёх тысяч километров. Планета до сих пор не изменила своих внешних признаков – коричневая пыль с серыми заплатами, зелёные полосы минералов и чёрные пятна резервуаров. Атмосфера чистая и спокойная.

– Хаким, – тихонько окликнул Мартин приятеля. – Есть ли сообщения о сейсмических волнениях?

– Ничего нового. Те же ритмы низкого уровня.

– Спроектируй их для нас, хорошо?

Любое проявление активности кристаллов и их окружения проектировались на дисплей, находящийся рядом со звёздной сферой.

– Может, это стоит первести во что-то более понятное нам? – предложим Мартин.

– Для этого я должен увеличить частоту поступаемых сигналов, повторяя их, как эхо.

– Ну и прекрасно, сделай это.

Обработанная таким образом информация о Небучадназаре становилась похожей на сердцебиение. Гудение и постукивание было искусственно созданным, но всё же несло информацию, уши снабжались более естественной и понятной интерпретацией, чем глаза. Мартин быстро выделил реальный ритм звука – серию ударов то с возрастающей, то с падающей частотой.

– Корабль, находящийся между Небучадназаром и Рамзесом, произвёл толчки, как при выстреле, – сообщила Дженнифер.

Хмурый от сосредоточения Хаким, проектировавший в это время картину, постоянно сверяя изображение и интерпретацию, кивнул и, приподняв брови, посмотрел на Мартина.

Очень незначительная реакция.

– Кокон освобождается через десять минут, – предупредил Гарпал, произнеся вслух то, что все они уже знали, наблюдая за жезлами.

В комнате воцарилась тишина. Три из четырёх пар прекратили заниматься любовью. Четвёртая, до сих пор активная, тоже начала стихать.

Мартин почувствовал слабость.

Сердцебиение Небучадназара изменилось. Хаким прогнал несколько сигналов через усилители и интрепретаторы и сказал:

– Активность на глубине поверхности, кажется, уменьшается.

– Уменьшается? – удивлённо переспросил Мартин.

Атмосфера Небучадназара, видимая в звёздной сфере, тускло мерцала. Сквозь корпус «Черепахи» послышались какие-то напевные звуки – что-то среднее между тоном колокольчика и причитанием от боли при попадании по пальцу молотком.

Все тело Мартина напряглось, он протёр глаза рукой. Никто не двигался. Мать Войны тоже замерла. Прошли секунды.

– Матерь божья, – пробормотал Гарпал Опережающий Время.

– Спокойно, – сказал Мартин.

Четвёртая пара, разъединившись, схватились за свои комбинзоны. Неприлично умирать обнажёнными и в соитии.

Прошли минуты, которые показались вечностью. Две минуты раскрытия коконов и рассыпание мин.

Атмосфера вокруг детей вновь завибрировала. Прежние звуки внезапно сменились прерывистым глуховатым стуком, а дребезжание колокольчика уже било в уши.

– Планетная кора приподнялась, затем снова опустилась на несколько сантиметров, – констатировал Хаким.

– Вся кора? – недоверчиво переспросил Эндрю.

– Вся, которую мы только можем обозревать, – подтвердил Хаким. – Полагаю, что вся…

Казалось, поверхность планеты содрогнулась, от полюсов к экватору мгновенно протянулись какие-то белые линии, разграничивая скалистую поверхность на полигоны, которые при этом на короткое время окрашивались в красный цвет.

Лицо Хакима побледнело.

– Я не знаю, что это было… Но мины освобождены.

– Все одиннадцать кораблей, находящиеся во внешней звёздной системе, развернулись в направлении к источнику толчка, – сообщила Дженнифер.

Мартин обвёл взглядом столовую, стараясь восстановить дыхание.

– Что-то начинается, – пробормотал он.

На звёздной сфере отображался процесс выброса кокона мин с бомбардировщика. Кокон, падая, взрывался, и в клубах дыма тысячи мин с бешеной скоростью разлетались в разные стороны. Спустя минуту атмосфера ярко озарилась, и в ней появились кружащиеся яркие вспышки – как при фейерверке – ослепляющие, слишком многочисленные, чтобы их можно было сосчитать.

Трудно было предположить, что случилось.

Некоторые бомбардировщики, казалось, горели – их окружал светящийся ореол.

– Отчётливые следы реакции создания антиматерии, – сказал Хаким. – Гамма-излучение сверх нормы, расщепление нуклонов – об этом говорит наличие альфа частиц и большого количества ионов. Возможно, вся планета сделана из антиматерии…

– Нет, это не так, – вмешалась Мать Войны. Все головы повернулись в сторону разрисованного робота. – Сенсоры не подтверждают такую интерпретацию.

– Как бы то ни было, произошла реакция образования антиматерии, – сказал Хаким. Его голос дрожал. – Мины сдетонировали преждевременно…

– Достигла ли хоть одна из мин поверхности?

– Нет, – ответил Хаким.

– Все ли бомбардировщики возвращаются?

Звёздная сфера показывала, что корабли действительно возвращаются – четверо из них были окружены мерцающим ореолом, за ними тянулся след, как если бы они набирали высоту.

– Четверо наших кораблей оставляют за собой отчётливые следы антиматерии, – сообщид Хаким.

– Но это абсурд, – сказал Мартин. – Может быть, это просто слой антиматерии в атмосфере?

– Нет, такое невозможно, – возразил ему Хаким и, ища поддержки, взглянул на Мать Войны. Та молча ему кивнула.

«Черепаха» прошла мимо Небучадназара и нырнула ниже линии эклиптики. Бомбардировщики один за другим выбросили свой груз, яркими вспышками разукрашивая окрестности на тысячу километров.

На Небучадназаре просматривались едва различимые свежие пятна турбулентных завихрений.

Планета выглядела подобно огромному пятну, поглощающему упавшую в него краску иного цвета.

– Их атаковали до того, да? – спросил Гарпал Опережающий Время.

Мартин покачал головой:

– Не знаю.

– Да, да, это так. Нам же говорили об этом на тренировках. Без сомнения, Небучадназар был атакован прежде – это же почти очевидно.

Три бомбардировщика не оставляли за собой никаких следов; их трудно было различить на общем фоне. Четверо же кораблей, хотя они и находились неподалёку от тех трёх, казались легко обозреваемыми для любого наблюдателя с планеты, они приближались к «Черепахе» в ярком ореоле света.

Бомбардировщики начали ускоряться, чтобы быть подхваченными «Черепахой». Никто не преследовал их, никто не атаковал. Хотя защита кораблей около «Черепахи» была формальной, практически невозможной.

– Когда мы заберём бомбардировщики? – спросил Мартин.

– Через двадцать минут, – ответил Хаким. – Они ускоряются и тормозят по боевому графику – у них почти не останется горючего. Но, вероятно, об этом не стоит беспокоиться. – Но в его словах не было убеждённости. Произошли незапланированные вещи; не все мины достигли поверхности Небучадназара.

Мартин покачал головой:

– Кажется, мы сами во что-то вляпались, – тихо произнёс он.

– Что ты имеешь в виду? – переспросил Хаким, но ответа не получил.

Все молча ждали, лишь изредка слышался тихий шёпот. Гарпал приблизился к звёздной сфере – понаблюдать за планетой.

– Мы ведь не потерпели неудачу, не так ли? Сброшенные семена сейчас начнут выполнять свою работу, – произнёс он неуверенно.

– Это займёт годы, – резко ответил Мартин. Он повернулся к Матери Войны. – Мы не можем получить газообразных веществ с Небучадназара. Поэтому мы должны отправиться к Рамзесу и попробовать там ещё раз. Вы поняли, что произошло?

– Здесь какая-то ловушка, – сказал мом.

– Ясно, что не куча дерьма, – не сдержавшись, откликнулся Мартин.

– Бомбардировщики возвращаются. Но что-то тут не так, – произнёс Хаким.

Мартин мог рассмотреть в сфере только крошечные точки белого цвета.

– Что это за разряды? – спросил Мартин у Матери Войны.

– Что-то странное, – ответила она. – Эффект появления интенсивных гамма лучей говорит о возможной реакции создания антиматерии.

– Нам следует держать бомбардировщики вне корабля? – спросил Хаким.

На лице Мартина появилась маска напряжённой сосредоточенности: брови нахмурены, губы сжаты, ноздри раздуваются от жёсткого дыхания.

– Это не имеет смысла, – бросил он резко.

Все бомбардировщики, подошли к «Черепахе» и встали в позицию для воссоединения, подавая сигналы по «ноучу». Внешне все они были абсолютно целы, все вооружение рассеяно. Первым приготовился к воссоединению бомбардировщик Вильяма и Фреда.

Голос Вильяма пришёл по «ноучу»:

– Мины выброшены. Вокруг меня какие-то частицы. Думаю, я подхватил что-то в верхних слоях атмосферы. «Черепаха», почему мои мины взорвались раньше времени?

Мартин предположил:

– Может быть, потому, что они были дефектными?

Хаким покачал головой: