Текст книги "Наковальня звезд"

– Я собирался поговорить с ней сразу же вслед за тобой.

Собравшаяся уже было уходить Ариэль, резко обернулась:

– Ты хочешь стать её другом?

Ах ты, мерзкая всепонимающая самка, – подумал Мартин, а вслух сказал, – Постараюсь.

Ариэль вышла. Роза Секвойа вошла в его каюту несколькими минутами позже – с каменным лицом, широко распахнутыми глазами и все тем же вызывающим видом, из-за которого Мартину хотелось хорошенько её стукнуть.

– Скажи, как ты думаешь, что ты видела? Скажи только мне и никому больше.

Она покачала головой:

– Я никому не верю.

– И всё же, я слушаю тебя.

– Те другие… они видели что-то иное. Признайся, ты ведь никому из нас не веришь?

Мартин ободряюще улыбнулся. Продолжай, продолжай…

– Ты думаешь, что все это начала я, – сказала Роза.

– Совсем я не думаю так. А как ты сама считаешь?

– Я первая увидела это, – затаив дыхание, прошептала Роза, – Это моё.

– Скажи, если это выше твоего понимания, разве ты можешь что-то контролировать? – разговор принимал опасный оборот. Роза была слишком глубоко введена в заблуждение, – Ты чересчур взволнована.

– У меня хотят отнять даже это. Ведь я и так ничего не имею, – она склонила голову, – Я не знаю, что мне делать.

Такой поворот разговора был сюрпризом для Мартина. От удивления он даже открыл рот, затем сглотнул слюну и сказал:

– Бог с тобой, Роза.

– Я не говорю, что я… Нет, нет, я не говорила, что мы ничего не видели.

– Послушай, сядь… Ну, пожалуйста, только не молчи.

Роза отвела глаза в сторону и покачала головой:

– Я не хочу, чтобы что-то мешало Работе, но боюсь, что это может повредить нам, нашему делу.

– Что это? Что тебе известно?

Она всхлипнула и отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– Я помню о присяге Земле, Мартин. Я ни за что не стала бы делать этого сама.

– Так ты уверена, что это реальность?

– У меня – да. О других не знаю. Это было более реально, чем я сама. Сейчас это зарубцевалось, но это было. Я должна стыдиться этого?

– Не знаю. Расскажи поподробнее.

– Я выполняла свою работу, – сказала Роза. – Я старалась сосредоточиться, но это мне не удавалось. Знаешь, мне нет места на «Спутнике Зари», так же, как в своё время не было места на Центральном Ковчеге и на Земле. Не удивляйся и не ломай голову над этим, причина во мне самой… Все смотрят на меня, как на пустое место…

– Нет, нет, ты не права. Ты совсем не одинока.

– Если бы то, что со мной случилось, стало бы важным, это сделало бы и меня полезной. Люди не смотрели бы на меня, как на пустое место… Ладно, Мартин, мне пора идти… Я хочу поскорее все забыть.

– А как ты думаешь, Роза, что видела Алексис?

– Я не знаю, что она видела. То, что она рассказывает, похоже на мой случай, но этого не может быть.

– По-твоему, это тоже случилось на самом деле?

– Алексис думает, что да.

– Роза, ты не сомневайся, я верю вам. И тебе, и Алексис. Продолжай выполнять свои обязанности и принимай участие в тренировках. Но когда у тебя появится свободное время, пожалуйста, понаблюдай за кораблём – до его разделения. Если подобное не повторится, мы просто забудем об этом. Договорились?

– А как же Жанетта и Нэнси?

– Жанетта видела свою мать. Нэнси… Я даже толком и не понял что…

– Может быть, Оно способно принимать различные формы… В зависимости от наших мыслей.

Мартин внутренне содрогнулся. Был определённый риск. Вскрывая нарыв, то есть тем самым подтверждая его существование, можно не только очистить его, но и распространить инфекцию.

– В любом случае, ты – одна из нас, и всё, что случается с тобой, очень важно для всех.

– Я – большая уродина, – неожиданно прошептала Роза, сжимая пальцы в кулаки. Ещё ребёнком я была всех выше и толще, и все избегали меня. Я надеялась, что здесь, на корабле, у меня будет Работа, и я стану важной и интересной для тех, кто игнорировал меня, для тех, кто теперь уже погиб на Земле.

Мартин взял её за руку и, поглаживая, попытался разжать кулак. Она уставилась на его руки, словно они были чем-то потусторонним. Её голос зазвенел:

– Да, я хотела что-то значить для них. Но когда я вступила на «Спутник Зари», практически ничего не изменилось. Здесь нет ничего такого, чтобы сделав это, я стала им интересной.

– Ты – одна из нас, – повторил Мартин, притянул её к себе и обнял, сразу же почувствовав мясистые плечи, обширную грудную клетку, маленькую грудь, почувствовал её напряжённость. Он улыбнулся ей, как большому, испугавшемуся животному.

– Мы не хотим потерять тебя. Никто не хочет. Делай то, что считаешь нужным, и, в конце концов, результат не замедлит сказаться.

Она оттолкнула его своими большими сильными руками и, взглянув на него в упор, сказала:

– Хорошо.

Теперь Роза уже улыбалась, как маленькая девочка. Может быть, до этого никто никогда не обнимал её? Как дети мог ли так игнорировать одну из них? Видя не только боль, но и надежду в её глазах – робкую скрываемую надежду – Мартин засомневался, а прав ли он, воспользовавшись вот такими, возможно, запрещёнными методами влияния?

Осталось так мало времени.

Роза вышла – похоже, она почти успокоилась. Затем в каюту Мартина по очереди приходили Алексис, Нэнси и Жанетта. Но они не добавили ничего нового. Но так или иначе, Мартин почувствовал, что ему всё же удалось разорвать цепочку событий. Все снова пошло гладко. Но стоило ли ради этого было жертвовать Розой?

До разделения оставались часы. Время летело поразительно быстро. Все группы по-прежнему тренировались – равно успешно. Казалось, дети приготовились, как следует.

Каждый час исследовательская команда Хакима выдавала все новую и новую информацию.

Пришло время принять решение.

В классной комнате, в присутствии Матери Войны, Мартин зачитал правила принятия решения. В своё время Стефания Перо Крыла и Гарпал Опережающий Время сформулировали эти правила. Получилось нечто среднее между кодексом Правосудия, царящими на Центральном Ковчеге, и древнейшими законами племени Хаммураби…

Выбрали двенадцать присяжных. Каждый из выбранных имел право отказаться от должности, но никто не сделал этого. Скорее с сомнением и угрызением совести, чем с удовлетворением, Мартин услышал, как Роза даёт клятву присяжного, которую когда-то сочинила Стефания:

Я буду судить справедливо, руководствуясь только законами Правосудия, и требовать наказания только при неопровержимости доказательств вины. Ни ненависть, ни страх, ни прочие эмоции не смогут повлиять на моё решение. Господи, помоги мне не покривить душой во имя правды, во имя памяти о Земле, во имя моей семьи, во имя всего того, что мне дорого…

Выбор присяжных и их приведение к присяге растянулось на целый час. Адвоката должен был выбрать Мартин. К ужасу Хакима, Мартин указал именно на него.

– Никто лучше, чем ты, не выявит слабые места наших доказательств, – пояснил свой выбор Мартин.

Он ясно осознавал всю необоснованность и примитивность системы, которую они выбрали, но были ли они способны на большее?

Когда дошла очередь до обвинителя Мартин указал на Луиса Высокого Кактуса, заместителя Хакима в исследовательской команде. Сам Мартин председательствовал, как судья.

Мать Войны выслушивала судебный процесс молча – в ярко освещённой учебной комнате резко контрастировали белая и чёрная краска на её лице. Когда Мартин зачитывал правила судебного заседания, в комнате, несмотря на присутствие восемьдесят двух человек, царила полная тишина.

Луис в общих чертах обрисовал старые доказательства, затем пополнил их новыми, которые числом превосходили прежние. Казалось, его выкладки бесспорны.

Хаким подвёл итог на данный момент. Луис вызвал Ли Гору, чтобы тот подробно объяснил функции дистанционного управления корабля и его сенсоров, и напомнил о важности точности наблюдений, о различных методах разведки и обработки данных. Дети не впервые знакомились с подобными сведениями, однако выслушали Ли со вниманием.

Луис продержался шесть часов, не отдавая своей козырной карты, несмотря на то, что Хаким боролся весьма энергично и, указывая на ошибки, старался дискредитировать весь набор доказательств. Но ему не удалось склонить чашу весов на свою сторону. Услышанное от Луиса привело детей почти в шоковое состояние.

Менее двух часов до начала заседания их скорость составляла около трёх четвертей световой, перспектива противостоящего первичного облака Полыни неумолимо приближалась.

Оставшиеся после рождения Полыни межзвёздная пыль и газы первичного облака, их бесформенные скопления, встречались то тут, то там – на расстоянии несколько миллиардов километров от эклиптики. Как и предполагалось, здесь действительно наличествовали только пыль и газы – никаких кометных осколков, ничего тому подобного. Цивилизации уже тысячи лет, как истощили все эти ресурсы.

Но среди чистой межзвёздной пыли были замечены странные скопления в форме неправильных колец. Исследовательская команда, прозондировав ближайшее, обнаружила, что оно состоит из искусственных тел игольчатой формы, наибольшее из которых не превышало 100 метров в длину. В данный момент они бездействовали. Кто-то высказал предположение, что это экспериментальные модели кораблей, оказавшихся неэфективными и заброшенные после истощения запаса горючего, после завершения того дела, ради которого они были созданы.

Луис наглядно продемонстрировал детям, как выглядят эти иглообразные корабли в холодной межзвёздной пыли. Затем он доказал, что они очень походят на машины-убийцы, в тот момент, когда те, войдя в Солнечную систему Земли, прятались за астероидами между Юпитером, Марсом и Землёй.

Те же длинные иглы. Той же формы и размера. Хаким храбро парировал на это, что подобная форма весьма распространена, что любая цивилизация может создать подобные корабли, предназначая их для межзвёздных полётов. Но этот аргумент можно было трактовать как «за», так и «против» обвинения. Межзвёздные путешествия могли иметь какие угодно цели, «Спутник Зари» и прочие Корабли Правосудия являлись подтверждением тому.

Заключение, казалось, неизбежным – по орбите вокруг Полыни летали мёртвые убийцы-машины.

Тогда Хаким высказал следущее предположение: а что, если эта система сама стала жертвой машин-убийц и жители её были уничтожены? Луис же на это заметил, что в таком случае они должны были обнаружить следы отхода машин-убийц от их бездыханных жертв.

А что, если кто-то остался в живых?

Хотя, судя по опыту Земли, это выглядело маловероятным.

– Но Земля, – заметил Хаким, – была экстремальным случаем. Убийцы столкнулись там лицом к лицу с сильным, можно сказать, роковым для них сопротивлением. Возможно, что здесь был совсем другой вариант. Возможно, здесь есть уцелевшие.

Луис указал на естественный состав системы Полыни и её планет, как на очевидное доказательство того, что она является источником машин-убийц.

А что, если машины просто были изготовлены здесь?

Дебаты становились всё более жаркими, страсти накалялись, аргументы «против» если и были недостаточно убедительными, то, нельзя не заметить, что Хаким прилагал неимоверные усилия, чтобы сделать их таковыми.

– Если Полынь действительно источник машин-убийц, то почему здесь оставлены эти следы – прямые доказательства их вины? – задал вопрос Хаким в своём финальном выступлении от лица защиты. – Почему все не очищено и не приготовлена почва для новых жертв, например, для нас? Нужны ли иные доказательства, чтобы разрешить сомнения?

Никто не отвечал. Однако никто не сомневался в том, что доказательства всё же нужны.

Суд присяжных совещался в соседней с учебной комнате.

Вердикт был вынесен через два часа.

Он был единодушным.

Полынь должна быть очищена от всего того, что осталось от убийц и их создателей. Даже если они превратились в приведения, потерянно летавшие внутри кораблей…

Хаким был подавлен. Ему казалось, что он не справился со своею ролью. Словно не видя ничего перед собой, он устремился вглубь учебной комнаты и расположился позади всех детей.

Мартин поднялся. Вся тяжесть решения лежала на его плечах. В комнате воцарилась полная тишина – не было слышно ни кашля, ни даже дыхания. Дети, замерев, ждали, что же он скажет.

– Мы начнём рассеивание мин с производителями сразу же, как только произойдёт разделение. В систему Полыни будут посланы вооружённые корабли. Вокруг неё нет видимой защиты, и всё же мы должны быть очень осторожны. Вместо того, чтобы сбросить три-четыре нейтрониумные бомбы большой массы, мы прикажем производителям создать несколько тысяч небольших – из скал и обломков. Если мы потерпим неудачу, производители соберут оружие и воспользуются им по назначению.

– Для этого понадобится ещё больше горючего, – заметил Ганс.

Стефания и Гарпал согласно кивнули.

– Нам следует действовать, как можно быстрее. Вначале мы разрушим каменистые миры, затем сосредоточимся на газовых гигантах…

– И тоже разрушим их? – из глубины зала не то спросила, не то подсказала Ариэль.

– Если к тому моменту будем иметь достаточно для этого оружия, – ответил Мартин. – Впроследствии для пополнения горючего мы можем собрать газы с оставшихся скоплений облаков.

– Вокруг всех трёх звёзд? – поинтересовался Вильям.

– Да, вокруг всех.

Дети угрюмо задумались. Они вспоминали сражение вокруг Солнца, произошедшее века назад. Теперь им самим предстояло стать убийцами.

– Это не убийства, – сказал Мартин, догадываясь, о чём они думают. – Это вершение Правосудия.

Но его слова не убавили тревоги в их сердцах.

– Тебе не следовало приписывать меня к своей команде, – заметила Тереза, когда они вместе с Мартином обедали в её каюте. Они в последний раз были одни, по крайней мере, до того момента, как Работа будет выполнена. Оставалось всего четыре часа существования «Спутника Зари» таким, каким они его знали. Правда, если они уцелеют, то вновь смогут его реконструировать…

– Не вижу причин отказываться от того, чтобы ты была рядом, – сказал Мартин.

Тереза наблюдала за ним, глаза её горели.

– Пэну ведь необходимо думать и о себе, – тихо добавил Мартин. – Я буду лучше работать, если ты будешь рядом.

– Когда мы закончим Работу, то куда направимся? – поинтересовалась Тереза, расправляясь с пирогом. Они никогда не имели проблем с продуктами на Корабле Правосудия, но в эти дни пища была особенно вкусной. Однако так как времени оставалось совсем мало, блюда готовились небольшими порциями, с расчётом на быстрое поглощение.

– Не знаю, – ответил Мартин, – нам никогда не говорили, куда нас потом пошлют.

– А куда бы тебе самому хотелось бы отправиться?

Мартин задумчиво дожевал последний кусок и, уставившись на пустую тарелку, сказал:

– Мне хотелось бы отправиться в далёкое путешествие. Просто быть свободным, убедиться, что мы выбрались из этой передряги. Мы могли бы путешествовать тысячи, миллионы лет. Вдали от всего…

– Да, это было бы прекрасно, – поддержала его Тереза, но это прозвучало неубедительно.

– А ты?

– К новой Земле. Я сама толком не знаю, что она должна из себя представлять. Я знаю, все места, подобные Земле, заселены, но, возможно, момы могли бы отправить нас туда, где ещё никто не был, где бы мы были совсем одни. Мы могли бы там создать новую Землю.

– И иметь детей, – подсказал Мартин. – Момы позволили бы нам иметь детей.

– Это должны решать не момы, – возразила Тереза, – а только мы сами.

Но перед Мартином сразу же стала вырисовываться картины реальной жизни – ведь райская жизнь всегда когда-нибудь да заканчивается. Он увидел, как история поднимает свою ужасную голову – начинаются национальные распри, растёт ненависть людей друг к другу. Но он ничего не сказал об этом Терезе. Ведь мечты сейчас были так же важны, как и запас горючего.

– Ты думаешь, они уже знают, что их ждёт смерть? – спросила Тереза.

Мартин сразу же понял, кого она имела в виду. Те, что на планетах. Убийцы.

– Если ещё живы… – ответил он, поднимая брови, – Если до сих пор кто-нибудь ещё здесь, и в состоянии соображать… Если они не роботы.

– Ты предполагаешь, роботы в таком случае ничего не помнят?

– Понятия не имею, ведь момы не рассказывают нам о таких вещах.

– Но можно ли считать их ответственными за содеянное, если они сейчас только роботы? – спросила Тереза.

– Трудно сказать. По крайней мере, они могут быть по-прежнему опасными.

– Если же там есть какие-то существа, хотя бы издали похожие на нас, как ты думаешь, кто они… лидеры, пророки или просто рабы?

– Роботы не нуждаются в рабах, – нахмурившись, произнёс Мартин.

Тереза покачала головой:

– Я совсем не то имела в виду. Я имела в виду рабство своих собственных тел. Одни могут быть свободными, быть вне морали – думать лишь о себе и делать то, что приятно только им. Разве ты не ощущаешь, что превратился в раба собственного тела?

– Не думаю.

– А мочиться каждые несколько часов, испражнять дерьмо ежедневно…

– Заниматься любовью, – подсказал Мартин.

– Иметь периоды, – продолжила Тереза.

Мартин коснулся её руки.

– Я никогда не теряла свой период. Я стала взрослой, но никаких изменений.

– Кажется, для Венди так и положено.

– Откуда мы можем знать?

– Моя мать тоже не теряла их на Центральном Ковчеге, но я помню, она говорила, что рада этому. Интересно, появились ли у неё ещё дети… на Марсе? – Мартин никогда не задумывался о возможности иметь братьев и сестёр, которых он никогда не узнает.

– Что, если они заняты только решением важных проблем, беспрерывно работают, не тревожась о теле?

– Живут без страстей и печалей… – стараясь попасть в её тональность, подхватил Мартин.

– А может быть, они испытывали такие страсти, о которых мы даже и не подозреваем. Страсть без границ. Интересно, правда? А может быть, ты только подумай, Мартин, может быть, им удалось прийти к истинной любви к Вселенной, а?

– Мы пока ничего о них не знаем, кроме того, что они ведут себя очень спокойно.

– А если они спрятались? – предположила Тереза. – Надеясь, что мы не заметим?

Мартин пожал плечами:

– Не стоит думать об этом.

– Но во всех учебниках по стратегии говорится, что нужно знать своих врагов и быть готовым ко всему, что они потенциально могут предпринять.

– Я надеюсь, что они умрут прежде, чем узнают, что мы здесь, – сказал Мартин.

– Ты думаешь, это возможно?

Он, немного помолчав, покачал головой, – нет.

– Ты предполагаешь, они уже знают?

Он снова покачал головой, испытывая неловкость.

– У нас ещё есть целый час до того, как тебе нужно возвращаться. Пэн должен иметь свободное время. Чтобы быть здоровым.

– Я бы не отказался. Да и тебе советую отдохнуть, – заметил Мартин.

– Давай займёмся любовью, – предложила Тереза, – как если бы мы были совершенно свободны, да и все остальные тоже.

И они постарались. В какой-то мере это тоже была работа. Всё произошло даже с большей интенсивностью, чем в первые дни их близости.

– Когда я буду свободен, – сказал Мартин, когда они плавали рядом друг с другом в темноте. – Я выберу тебя.

– А я и сейчас свободна, – заметила Тереза. – Свободна, как никогда. И я выбираю тебя.

До разделения остался час. Роза стояла в учебной комнате, в метрах двенадцати от Матери Войны. Глаза её были прищурены, голова склонена. Её руки трепетали, словно листья во время бриза. Она была обнажена, вокруг шеи был повязан шарф. Тусклый свет с звёздной сферы освещал её бледную кожу.

Лиам Антилопа, зайдя в учебную комнату, увидел Розу и немедленно вызвал Мартина и Ариэль.

Мартин вскоре появился вместе с Терезой, но первым подошёл Вильям. Молча он приблизился к Розе.

– Ты мне не нужен, – сказала она ему.

– Что случилось, Роза? – послышался голос Ариэли.

– Я снова видела то же самое, – ответила Роз. – Кто-то постоянно находится вместе с нами на корабле. Оно разговаривало со мной. Я не могу избавиться от виденья, которое реально.

Вильям по-прежнему стоял между Розой и Матерью Войны.

– Что Оно сказало? – спросил он.

Мартин, сжав зубы, наблюдал за происходящим. Так мало времени. И каждый на счёту.

Тереза кружила по учебной комнате, паря над Ариэлью. Начали появляться и другие дети – в сумме человек пятнадцать.

– Так что же Оно сказало? – повторил Вильям.

– Оно живое. Оно видит и слышит вещи, которые мы не можем. Оно огромное. Может быть, это Бог? Иногда он любит, а иногда ненавидит нас.

Мартин закрыл глаза, внезапно все поняв. Ну конечно же, она видит своё второе я. Ничего реального.

– Он мне сказал, что Мартин – плохой лидер, – Роза подняла голову. – Он не ведает, что творит. Он ведёт нас к гибели. Но не понимает этого.

– Откуда он знает, на сколько хорош Мартин? – спросил Вильям.

– Прекрати, Роза, – прикавала Ариэль.

– Это совсем не то, что я видела, – вступила в разговор Алексис Байкал.

– Спокойно, – произнёс Вильям, фиксируя свой взгляд на Розе. – Роза, каждый видел что-то разное. Это значит, каждый видел то, что он хотел видеть.

Роза упрямо покачала головой.

– Я думаю, это просто паника, – продолжал Вильям, – перед ожидаемым. Мы ещё слишком молоды, а нам предстоит необычное трудное дело.

– Не тревожься, – Роза откинула голову назад – большая, обнажённая Валькирия. Она казалась такой уязвимой, Мартин сразу же почувствовал угрозу Работе, как если бы она сама была осой, жалящей его тело. Нельзя терять время.

Но он по-прежнему молчал, наблюдая за Вильямом.

Вильям кивнул Ариэли:

– Она твоя подруга, Ариэль. Она нуждается в твоей помощи.

– Она – жертва, – сказала Ариэль.

– Не говори так, – остановила её Роза.

– Да, это паника, – с ещё большей уверенностью произнёс Вильям, – Роза, ты ощущаешь всеобщую панику. Ты очень впечатлительна. Ты видишь то, что мы чувствуем.

– Пойдём ко мне, Роза. – позвала Ариэль.

– Я не буду воевать. Никому из нас не надо воевать, – почти прошептала Роза. – Пэн не прав. Он…

– Ну, пожалуйста, хватит, Роза, – голос Ариэли стал хриплым от эмоций.

Мартин увидел, что Тереза плачет, и Алексис Байкал тоже. Вильям обернулся и посмотрел на Мартина, его глаза были также влажны от слёз.

Мартин сделал шаг вперёд:

– Роза, ты и не должна будешь воевать, – убеждённо произнёс он.

Роза обвела взглядом всех присутствующих.

– Но я же училась. Я достойна не менее других. Пэн не может лишить меня моих обязанностей.

Пэн-пан – паника. Игра слов. Если она сейчас же не прекратит свои заклинания, мы все сойдём с ума. Мы уже близки к этому.

– Я ненавижу тебя, – сказала Роза Мартину. Глаза её были прищурены, губы сжаты. – Я ненавижу всё, что связано с тобой.

Ариэль схватила её за руку. Вильям взял её за другую. Так они и увели её из зала.

Мартин увидел, что Тереза стоит рядом с ним.

– Кто заменит её в работе? – поинтересовалась она.

– Ариэль, – Мартин все ещё не отрывал взгляда от места, где прежде стояла Роза. – Розу лучше всего закрыть в её каюте.

– А когда мы разделимся?

– Она останется на «Зайце». «Черепаха» не может принять её.

– Ты бы лучше посоветовался с Гансом прежде, чем принимать решение.

– Почему она так ненавидит меня? – неожиданно спросил Мартин.

– Это глупость, – Тереза взяла его за руку. – Выбрось из головы всё, что она наговорила…

– Вильям был прав. Я не хочу, чтобы кто-то ненавидел меня. Я хочу, чтобы меня все любили… Чёрт побери это пэнство. У Ганса не было бы подобных проблем.

Тереза потянула его по направлению к двери:

– У нас ещё есть в запасе пятнадцать минут, – напомнила она.

Мартин посмотрел в упор на Мать Войны. Во время всего эпизода она никак не прореагировала. Так мало времени.

* * *

Мать Войны шла впереди Мартина и Ганса, они совершали последнюю проверку места, где должно произойти разделение. Мать Войны оставалась с «Черепахой».

Ганс и Мартин пожали друг другу руки и обнялись.

– Сделай это, брат, – сказал Ганс. – А мы поможем вам прикончить неприятеля. Я завидую тебе, Мартин.

– А я сам себе не завидую, – с горечью отозвался Мартин, затем, покраснев, добавил. – Лучше бы тебя выбрали Пэном.

– Я голосовал за тебя, – Ганс улыбался, но чувствовалось, что не слишком искренне. – Я рождён лодырем. Ты сделаешь все, как надо.

Вильям стоя рядом с Мартином. Вокруг стоял гвалт: дети прощались – хлопали друг друга по плечу, обнимались, целовались.

Розы не было.

Спустя несколько минут дети разделились на две группы в узком коридоре возле арсенала оружия: команда «Зайца» – справа от Ганса, команда «Черепахи» – слева за Мартином. Тереза стояла рядом с Вильямом. У Мартина внезапно возникло дурное предчувствие от того, что он взял их обоих с собой. Всех охватила растерянность.

Команды отошли друг от друга подальше, образовав кольцо вокруг склада, те, что стояли в глубине уже не могли видеть своих приятелей из другого экипажа.

Они разделились.

По всей длине Корабля Правосудия раздался страшный треск, похожий на тот, как если бы одна какая-то тяжесть поглотила другую. Дети с «Черепахи» столпились вокруг Мартина в новосозданном пространстве, рядом с арсеналом оружия. Полные страха, они ждали, прислушиваясь к грохоту корабля, поддерживая друг друга. Несмотря на многочисленные тренировки, они боялись. И Мартин боялся не меньше других. Он вспомнил слова Теодора: «Не существует машин, которые работали бы совершенно. Любая машина может ошибиться. Каждый день мы в опасности. „ Но тут же Теодор добавлял: «Нет планеты, живущей вечно. Поэтому и на Земле наши жизни тоже были в опасности… “

Полной безопасности нет нигде. К тому же, Корабль Правосудия никогда ещё не ошибался…

Мартин расположился на низкой кушетке в центре комнаты. Вокруг него дети плавали, сидели на корточках, посматривая один на другого или просто в сторону. Кто-то пытался уснуть, кто-то поигрывал с жезлом. Все ждали, ждали…

Внезапно задул сильный ветер и раздался звук, напоминающий стон – стены закрылись.

Тереза пробралась поближе к Мартину. Он позволил себе какое-то время, не отрываясь смотреть на неё. Казалось, никто не придал этому никакого значения, даже Вильям, который в это время затеял какую-то игру с Эндрю Ягуаром.

– Чем занимаешься? – Мартин старался, чтобы вопрос прозвучал весело.

Она улыбнулась также наигранно ободряюще:

– Жду. А ты?

Пол внизу вибрировал. Казалось, вне корабля свирепствовал штормовой ветер, а их кабина была единственным спокойным безопасным прибежищем в бушующем хаосе.

– Это будет похоже на резкое торможение, да? – спросил Патрик Деликатесная Рыба, стоящий рядом с Мартином.

– Предполагаю, на наши ощущения в кораблях-челноках, – ответил Мартин.

– О, мне не очень-то по душе подобные ощущения, – заметил Патрик.

Мартин посмотрел на него с насмешливой нежностью. Патрик улыбнулся в ответ.

– Знаю, знаю. Я тряпка, размазня.

– Позволь надеяться, что если ты и ты размазня, то отлично приготовленная, – заметил Мартин, не переставая наблюдать за собеседником – стараясь оценить, не слишком ли саркастичны его слова и сумел ли он скрыть за ними весь комплекс тревоги и страха, что охватили его. Верный ли это тон? Похож ли он на командирский, с слегка добродушным поддразниванием? Нет, я не настоящий лидер. Настоящий лидер не беспокоился бы о таких вещах…

Дети подтянулись поближе. Вибрация продолжалась. Добавились звуки вновь созданных кораблей: рёв и скрежет металла, стук, слабое дребезжание. Температура в кабине на какое-то время стала выше обычной, затем вновь вернулась прохлада. В воздухе витали многочисленные запахи. Мартин принюхался, но не смог распознать их. Подошедшая Ариэль заметила:

– Приятно пахнет.

Паола Птичья Трель и Стефания Перо Крыла согласно кивнули.

– Пахнет как при дожде, – заметила Тереза и процитировала. – «Кажется, дождь собирается… »

– Точно, нам нужен Пух, – подхватил Эндрю Ягуар. – Кого бы нам выбрать?

– Кто же наиболее популярен7 – Мартин вопросительно оглядывался. – Только не я, – почти испуганно добавил он.

Мэй Ли тяжело вздохнула:

– Пэну никогда не стать Пухом.

– А как насчёт Ариэли? – предложил Вильям.

– Что за ерунда, – резко ответила Ариэль.

– Да, да… Ариэль подходит, – подхватила Мэй-Ли.

Ариэль оглядывалась. Чувствовалась, она раздумывает, – то ли рассердиться, то ли просто недоуменно пожать плечами.

– Отличная идея. Ариэль, ты будешь Пухом, – спокойно улыбаясь, подытожил Хаким.

Ариэль издала звук, выражающий отвращение.

– Бросьте молоть чушь!

– Наше дело предложить, – с необычной для неё твёрдостью произнесла малышка Мей – Ли, а Эндрю добавил с наигранной угрозой, – Твоё же дело – выбирать.

Мартин не знал, – то ли ему вмешаться, то ли позволить игре продолжиться. Он не был уверен, что Ариэль поняла, что игра поможет снять напряжение. Выравнивание дороги; нет ни кочек, ни ям.

– Ну хорошо, – Ариэль развела руки, начиная собирать детей в круг, под своё крыло. Мэй – Ли, первая попавшияся ей на дороге, хихикая, попыталась увернуться. – Ну, идите к своей мамочке. Идите в объятья Пуха. – Гримасничая, она угрожающе и свирепо усмехнулась. Но никто не спешил оказаться в её объятьях. Тогда Ариэль подошла к Вильяму, которому ничего не оставалось, как, громко вздохнув и закатив глаза, сказать:

– Бери меня. Я твой.

– Ура, Кристофер Робин! – радостно завопили дети.

Ариэль обняла Вильяма, и они очень мастерски начали вальсировать по всей кабине, – как будто бы перед этим месяцами репетировали. Мартин и не знал, что Вильям умеет так хорошо вальсировать – ничем не хуже, чем Ариэль. По правде говоря, они преподнесли сюрприз всем детям.

– Можно мне вмешаться? – Мэй-Ли хлопнула по плечу Ариэль.

– Не жужжи! – с надменной улыбкой отреагировала Ариэль.

– Не жужжи!, – подхватил Эндрю Ягуар и запел, – О, как приятно тучке по небу лететь! О, ты можешь летать! Та можешь летать!

Вильям обнял Ариэль и поднял её над головами детей, которые, смеясь, поспешили наклонить головы.

– Браво! – закричала Тереза.

Мартин начал прихлопывать в ладоши, и дети сразу же подхватили, придерживаясь ритма, уместного для вальса. Ариэль приняла приличествующую величавую позу – подбородок поднят, нос кверху, и они закружились с новой силой.

Мартин заметил, что в комнату вошла Мать Войны. Танец продолжался до тех пор, пока Вильям не взмолился:

– О, моя Богиня, достаточно. Я изнемогаю.

Ариэль отпустила его. Вильям схватился за лестничное поле и, смеясь, помахал ей рукой в такт вальса.

– Ну, кто следующий? – спросила неутомимая Ариэль, подплывая к центру. Её лицо оживилось, глаза блестели. Неожиданно она остановила взгляд на Мартине и, обольстительно играя взором, протянула ему руку:

– Быть может, вы, Пэн? Не потанцуете ли с Пухом?

Мартин, смущённо рассмеялся, но подал руку. Ариэль прикоснулась к ней, имитируя наивный взгляд медвежонка Пуха. Они уже было приступили к танцу, как в это время кабина сильно накренилась. Все упали на пол, инстиктивно вцепившись пальцами во что попало. Мартин почувствовал, что их вес увеличивается: одна десятая g, одна вторая, три четверти… Он взглянул на Ариэль, упавшую рядом, и увидел, что она замерла с широко раскрытыми глазами, затем повернулся, чтобы отыскать Терезу, она должна быть где-то на противоположной стороне. Вокруг валялись пустые кушетки.