Текст книги "Новая Зона. Лики Януса"

Дверь наконец отворилась, и в темноту ударили лучи двух фонарей. Пятна света заскользили по стенам разгромленного помещения. В комнате управления не осталось ни одной целой вещи. Столы и стулья были разломаны, компьютеры превращены в металлический лом. Висевшие под потолком мониторы вырваны из стен с «мясом» и разбросаны по углам, а каждый экран разбит вдребезги. Кто бы тут ни побывал, он постарался уничтожить все оборудование с максимальной эффективностью. Так, чтобы те, кто придет следом, не смогли получить с терминалов даже крупицу данных.

То же самое можно было сказать и про местный персонал: ученых вырезали подчистую. На полу лежали десятки тел. Иссушенных мертвецов в истлевшей одежде. Жуткие мумии глядели на незваных гостей пустыми провалами глазниц, чернота в которых не исчезала даже под лучами света мощных армейских фонарей. Рты трупов навечно остались разинуты в беззвучном крике, часть погибших, судя по позам, пыталась закрыться руками от чего-то.

Напарники молча замерли на пороге, глядя на раскинувшийся перед ними склеп.

– Как-то тут совсем уж бесприютно… – наконец выдавил из себя Бурый. – Может, мы это?.. Пойдем отсюда, а?

– Единственный путь до транспортного контура лежит теперь через эту комнату, – мрачно откликнулся Шекспир, его голос стал глухим из-за противогаза. – Конечно, если ты не хочешь прогуляться назад и попросить старину Иванова об экскурсии по лаборатории.

Бурого заметно передернуло.

– Ну на фиг, – пробормотал он. – Лучше уж здесь.

Шекспир кивнул и обвел помещение фонарем еще раз. Световое пятно остановилось на ржавом техническом люке, виднеющемся в потолке между двумя разбитыми лампами, свисающими на оборванных проводах.

– Вот оно, – негромко сообщил военный. – В плане было сказано, что над комнатой управления должен быть служебный проход, идущий напрямую до самой транспортной магистрали. Не, ну все-таки кто так строит, а? Не лаборатория, а какой-то лабиринт Минотавра! Эй, Бурый, ты чего там молчишь?

Военсталкер обернулся на напарника, стоящего позади и вытаращенными глазами смотрящего в дальний угол. Стараясь не делать резких движений, Шекспир проследил за взглядом друга. Его палец тем временем скользнул по корпусу автомата, снимая оружие с предохранителя.

В затянутом паутиной углу ничего не было. Или же…

Шекспир моргнул и, вздрогнув от неожиданности, сделал шаг назад. У стены, резко очерченный в свете фонаря, стоял человеческий силуэт. Черная тень, сквозь которую просвечивали раскиданные на полу бумаги и разбитые мониторы. Призрак не шевелился. Просто висел на одном месте, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Вот же черт… – тихо выдохнул военный. – Бурый? Ты тоже его видишь?

– Привидение-то? Еще как вижу, – подтвердил сталкер, медленно кивая и не опуская дробовика. – И их тут, кстати, целая толпа…

Бурый повел оружием, и закрепленный под стволом фонарь осветил стену с длинным рядом железных шкафов, выкрашенных зеленой краской. На запертых дверцах серели глубокие отметины, оставленные широкими когтями. А перед ними парило еще больше черных силуэтов, видимых только тогда, когда на них направляли луч света.

– Шекс? Есть идеи, что это такое?

– Понятия не имею, – медленно процедил военсталкер.

Мужчина оглянулся, убеждаясь, что комната заполнена жмущимися к стенам призраками.

– Неупокоенные души, ноосферные проекции отголосков прошлого, продолжающиеся у нас с тобой галлюцинации, в конце концов!

– И чего нам теперь делать? – Бурый подозрительно смотрел на силуэты. – Может, как только мы войдем, они нас съедят?

– Ну, если бы хотели, то уже бы сожрали… – Шекспир вытащил из кармана пару гаек и осторожно одну за другой швырнул их в комнату.

Металлические шестиугольники поскакали по полу, один срикошетил о ножку стола и исчез в темноте. Другой замер посреди изуродованных тел, поблескивая в свете фонарей. Привидения никак не отреагировали на это.

– Ну, хрен его знает, пока вроде все тихо, – прокомментировал увиденное Шекспир.

– А если это они нас так подманивают поближе? – Бурый с сомнением взглянул на друга.

– Ну, есть только один способ это проверить, – объявил военный и шагнул в комнату.

Ничего не случилось. Призраки все так же висели на одном месте.

– Давай за мной, без резких движений и не наступая на трупы, – скомандовал Шекспир и, махнув рукой, двинулся к центру помещения.

Через несколько шагов он остановился возле стола, над которым был расположен люк. Нахмурившись, военсталкер раздвинул загромождающие столешницу обломки компьютеров и обернулся на подошедшего Бурого.

– Подстрахуй меня, – прокряхтел Шекспир, взбираясь на стол, ножки которого предательски задрожали под весом военного.

– От подстрахуя и слышу, – усмехнулся Бурый, но все-таки поднял руки, чтобы в случае необходимости поймать друга.

Шекспир медленно распрямился, стараясь удержать равновесие, и потянулся к виднеющемуся в потолке люку. Пальцы военсталкера ухватились за выступающую ручку и, провернув ее, потянули вниз. Раздался лязг, створка, поддавшись, раскрылась, и сверху вывалилась раздвижная лестница. Бурый едва успел отскочить в сторону и теперь с неодобрением смотрел на напарника.

– Предупреждать же надо! – выдохнул он. – Я чуть сердце со страху не выплюнул, когда эта штука рухнула! А если бы я ничего не разобрал и сдуру бы палить начал?

– К счастью для нас, ты не начал, – откликнулся Шекспир, соскакивая на пол. – Потому что боюсь, что местные соглядатаи этого бы не оценили.

Военсталкер обернулся и, подняв фонарь, вновь осветил тени у стен. Те все так же не двигались с места, плавно покачиваясь из стороны в сторону. Шекспир удовлетворенно хмыкнул и хлопнул друга по плечу:

– Ладно, не стоит пользоваться их гостеприимством свыше необходимого. Давай, ты первый.

Бурый кивнул и вскоре скрылся в темном провале люка.

– Чисто! – через пару секунд раздался его голос, затем послышалась приглушенная брань. – Паутины только до хрена. И пылищи. Давай уже там быстрее, Шекс! Не хочу, чтобы пауки и на мне чего-нибудь сплели!

Шекспир усмехнулся. Поправив автомат, военный встал на первую ступень и еще раз взглянул на колышущиеся призрачные силуэты.

– Спасибо, – негромко произнес он и, коротко кивнув, не оборачиваясь полез наверх.

* * *

Узкий бетонный проход оканчивался небольшой аркой, сразу за которой потолок резко уходил вверх. Здесь начинался внешний транспортный контур лабораторий – громадное подземное кольцо, тянущееся вокруг всего комплекса и предназначенное для скоростной перевозки грузов и оборудования. Напарники, вышедшие наружу из затянутого паутиной и покрытого пылью коридора, на мгновение замерли, пораженные открывшейся картиной. Вправо и влево на сколько хватало глаз уходил темный округлый тоннель, достигавший навскидку в диаметре двух десятков метров. По его стенам змеились толстые кабели и собранные в пучки разноцветные провода. На прикрученных на высоте человеческого роста табличках виднелись полустертые от времени трафаретные надписи. В свете фонарей сталкеров блестели проложенные в два ряда рельсы. Между ними возвышались небольшие семафоры и рычаги перевода стрелок, издалека похожие на сгорбленные силуэты. Далеко впереди на путях просматривалась громада грузового состава. Серый тупоносый электровоз напоминал жуткое, слепое от рождения подземное животное, обреченное всю свою жизнь прозябать в этом лабиринте.

– Мрачновато тут… – негромко произнес Шекспир, глядя по сторонам.

– И не говори, – кивнул Бурый. – Не завидую я тем, кто работал здесь путевыми обходчиками.

Шекспир поежился от одной мысли о необходимости каждый день в одиночку спускаться сюда.

– Ну, им, наверное, дрезины выдавали, – пробормотал он. – И пару автоматчиков. Чтобы скучно не было.

– И чтобы никто за мягкое место не тяпнул. – Бурый хмыкнул, глядя на пляшущие по стенам тени. – Знаешь… Каждый раз, когда ты прибываешь в Зону, мы залезаем с тобой в такие гребеня, что я начинаю считать, что хуже уже и быть не может. Но ты не перестаешь меня удивлять, выискивая все новые дыры и норы, где можно сгинуть за милую душу.

– Всегда пожалуйста, – усмехнулся Шекспир, а затем, опустившись на край технического возвышения, тянущегося по периметру тоннеля, спрыгнул вниз на рельсы. – Давай за мной. Здесь невысоко.

Бурый что-то заворчал про свою поясницу и про то, как его «все достало», но последовал за другом.

Вдвоем сталкеры двинулись в противоположную сторону от брошенного состава, ориентируясь по фотографиям планов и примерным прикидкам того, где они сейчас находятся.

– Давай поосторожнее, – произнес Шекспир, когда под ногой Бурого захрустела гнилая шпала и из-под нее выскочила толстая крыса.

Абсолютно голый, покрытый язвами грызун обиженно запищал и юркнул в темный технический лаз. Раздался плеск, и все стихло.

– Выход к смычке между лабораториями совсем рядом. Метров двести осталось, – сообщил военсталкер, сверившись с экраном ПДА.

Лицо мужчины казалось трупной маской в бледном свете дисплея. Шекспир приближал и удалял изображение, водя по нему пальцем. Бурый поморщился от прошедшего по телу холодка. А затем он понял, что его источником был сквозняк. Что-то приносило свежий воздух в затхлую сырость заброшенного комплекса.

– Ты чувствуешь? – нахмурившись, спросил он.

– И даже слышу, – кивнув, прошептал Шекспир.

Бурый напряг слух и через пару секунд тоже уловил едва слышные голоса. Разобрать, о чем говорили, было невозможно, но это, без сомнения, были люди.

– Туши свет, – скомандовал Шекспир и первым погасил фонарь.

Оставшись в темноте, сталкеры замерли на месте с оружием на изготовку. Однако источник звука не приближался.

– За мной, медленно и аккуратно, – скомандовал Шекспир. – Держимся стены, лишнего не высовываемся.

Прижавшись спиной к холодному бетону, Бурый последовал за другом. Под ногами негромко похрустывал щебень, которым был усыпан пол тоннеля. Вскоре сталкер отметил, что начинает различать отдельные предметы, а затем обнаружил, что с каждым шагом в туннеле становится светлее.

Раздавшийся впереди голос заставил его вздрогнуть от неожиданности.

– Борей-Главный, на связи Борей-Девять, у нас все тихо. Прием?

В ответ послышался треск рации и искаженное помехами подтверждение из штаба.

– За поворотом, – одними губами произнес Шекспир и, опустившись на живот, продолжил движение ползком.

Через несколько секунд он замер, глядя на тяжелые бронированные двери, установленные в стене тоннеля. Громоздкие створки были распахнуты, на каждой стояла трафаретная надпись «Х-25». Внутри виднеющегося за ними коридора ярко сверкали лампы, превращая вход в смычку между лабораториями в желтый квадрат. На его фоне четко выделялись две человеческие фигуры с автоматами в руках.

– Опять сложнонаведенные галлюцинации? – тихо произнес Бурый, замерший рядом с Шекспиром.

Военсталкер покачал головой и вытащил из подсумка монокуляр. Закрыв один глаз, поднес устройство к другому и невесело усмехнулся.

– Знаешь, мне почему-то кажется, что ты бы предпочел, чтобы как раз вот эти двое оказались галлюнами, – сообщил он, убирая прибор.

Увиденного было достаточно, чтобы понять, кто перед ним. Черная броня, армейские противогазы, шлемы с комплексами дополненной реальности. Европейские штурмовые винтовки, мигающие зелеными огоньками ID-идентификации. Подсумки с артефактами промышленного производства. Пристегнутые к наплечникам полоски с обетами. И нашивки с эмблемами в виде обсидианового прямоугольника на фоне земного шара.

* * *

– Последние слова будут, сталкер? – поинтересовался держащий его на прицеле военный с жестокой издевкой в голосе.

Нестеров попытался что-то сказать, но из его горла вырвался лишь невнятный хрип.

– Я так и думал, – усмехнулся доповский патрульный.

Роман хотел зажмуриться, но отяжелевшие веки отказывались подчиняться. Все его внимание было приковано к черному зрачку автоматного ствола в ожидании выстрела. А затем военный вздрогнул, его голова дернулась вбок, и из образовавшейся в шлеме дыры вылетел алый фонтанчик. Второй боец что-то вскрикнул и отшатнулся, когда кровь его напарника брызнула ему на противогаз, заляпав линзы. Следом за этим на его груди поочередно появились три аккуратные дымящиеся дырочки, камуфляж вокруг которых начал быстро темнеть. Солдат пошатнулся и рухнул навзничь. Повисла тишина, и Нестеров, не в силах пошевелиться, уставился в почерневшее небо, на котором выступили первые звезды. Какая-то неясная тень проскользнула за головой Романа, двигаясь на периферии его взгляда. Еще одна вышла из-за автомобиля, перекрывавшего бо́льшую часть обзора для сталкера. Роман испуганно выдохнул и попытался схватиться за пистолет на поясе, но его пальцы лишь впустую скребли по асфальту.

Боец «Обсидиана» в угольно-черном комплекте брони наклонился над вторым военным и, подняв свою странную, футуристично выглядящую штурмовую винтовку с громоздким глушителем, сделал два контрольных выстрела в голову и сердце. Затем повернулся к Нестерову.

Обливаясь потом, Роман умудрился расцепить застежку на кобуре и дотронуться до холодной стали оружия.

– Не стоит, – проговорил адепт, наступив сталкеру на грудь и глядя ему прямо в глаза.

У мужчины был мягкий тихий голос, похожий на ядовитый дым, спокойно и беспрепятственно затекающий в сознание и парализующий волю. Человек в черном снял дыхательную маску и поднял защитные очки. Нестеров уставился в лицо незнакомца. У того был отрешенный взгляд, словно мыслями их владелец находился сейчас далеко отсюда.

– Сталкер Эхо. – Боец «Обсидиана» слегка склонил голову набок.

Роман почувствовал, как чьи-то руки сжали его голову с двух сторон, а через секунду в шею уперлась острая игла шприца. По венам потекло что-то теплое, и сталкер начал проваливаться в забытье. Грохоча турбинами, над улицей скользнула черная тень десантного вертолета.

– Он же Роман Нестеров. Нам пришлось на многое пойти, чтобы найти вас, молодой человек. – Адепт убрал ногу с груди сталкера. – Но ваш брат желает вас видеть, а его слова – это приказ для любого из нас.

Лицо мужчины расплылось, превратившись в размытое пятно. Мир свернулся в узкую точку, и последнее, что Роман услышал, прежде чем бесконечный колодец забытья поглотил его, были слова незнакомца:

– Сообщите Янусу, что Нестеров у нас и мы готовы начинать активную фазу. Я лично возглавлю атаку на «Санаторий», чтобы убедиться, что все там превратилось в прах и пепел…

Глава 3. «Песочный человек»

Во сне ему опять явились призраки. Сотканные из обрывков воспоминаний и неуловимого чувства тоски бестелесные фантомы стенали в огромном машинном зале брошенной атомной электростанции. Он никогда не бывал здесь в реальности, но почему-то отчетливо сознавал, насколько это место важно для всего человечества. Темные силуэты умерших, стоящие вдоль стен, взывали к нему, требовали остановиться, винили его во всем, чему еще только предстоит произойти. Они наполняли его разум картинами апокалипсических видений – горящими городами, мутантами на улицах, небом, залитым кроваво-красным штормом планетарного расширения Зоны. Они рассказывали ему о том, как привычный мир рухнул, но он был не в силах их понять. Он просто продолжал идти вперед, поднимаясь по импровизированным ступеням из разрушенных бетонных блоков, стальных ферм и искалеченных человеческих тел. Поднимался, пока земля не терялась внизу в дымке, а от разреженного воздуха не становилось тяжело дышать. Наконец, у самого верха сюрреалистически громадной горы обломков он всегда падал на колени, а его глаза застилало ярко-голубое свечение.

«Твой путь завершен, человек…» – грохотало в голове.

Он поднимал взгляд, заслоняясь рукой от нестерпимого света, и… с громким криком просыпался.

Тяжело дыша и настороженно озираясь вокруг, Александр Хофф уселся на кровати. Затем выдохнул и позволил себе откинуться на покрытую ледяным потом спину.

– Опять кошмар… – прошептал он и тихо выругался.

Тюремная камера, а назвать это комнатой у Хоффа не поворачивался язык, была тускло освещена потолочной лампой, по ночам работавшей лишь в четверть мощности. Все внутреннее убранство представляли лишь узкая кровать и санузел. Никаких окон или вентиляционных решеток, а серая металлическая дверь с этой стороны сливалась с голой бетонной стеной. Это место было обиталищем Александра последние два месяца. Или около того, поскольку часы у него отобрали, а представление о прошедшем времени наемник мог составить лишь по циклам сна и кормежке.

Хофф не знал, как он здесь очутился. Последним, что он помнил, было пламя, пожирающее внутренности искореженного вертолета, и горящий боец внутренней охраны ЦАЯ, пытающийся вытащить из груди раскаленный металлический штырь. Затем раздавался скрежет удара о землю, и все поглощала чернота. А очнулся наемник уже здесь, лежа на кровати, одетый в стандартный серый комплект униформы Центра, правда без опознавательных знаков. Словно это было первым, что попалось его тюремщикам под руку. То, что это именно надзиратели, а не спасители, Александр понял практически сразу. Когда дверь впервые беззвучно открылась и двое солдат вежливо, но твердо надели на него наручники, а третий, оставшийся стоять в дверном проеме, подкрепил их просьбу стволом автомата, направленным на Александра.

Наемник перевел взгляд на свои руки и в очередной раз поморщился. За два месяца он так и не смог привыкнуть к виду кибернетического протеза. Холодный металл матового цвета шел по предплечью, где смыкался с жутким уродливым шрамом, покрытым рубцовой тканью. Александр сжал и разжал кулак, и послушный механизм повторил действие практически без задержки. Стальные пальцы двигались плавно, только мизинец слегка подрагивал. В кисти вновь заныла тупая фантомная боль, и Александр потер гладкое железо, пытаясь успокоить несуществующие нервные окончания. Как объяснил ему ученый из ЦАЯ, представившийся доктором Лавровым, настоящую руку пришлось ампутировать.

«Слишком сильные повреждения тканей. Кость была раздроблена, ожоги… Вы себе даже не представляете. Вы бы остались калекой на всю жизнь, если бы не эта технология».

Александр хмыкнул. Доктор Лавров. Единственный человек, у которого в этом месте глаза не были похожи на фарфоровые кукольные. И он, судя по всему, тут всем и руководил. По крайней мере именно к нему Александра отвели сразу же после того, как наемник очнулся, и именно ученый объяснил Хоффу всю тяжесть его положения.

Хофф стиснул зубы, ему припомнились участливый тон и глубокий гипнотический голос седого ученого:

– Пожалуйста, поймите меня правильно, мы вам не враги, Александр. Мы хотим вам помочь. Но вы, сами того не осознавая, крайне опасны. Не только для себя, но и для всех нас. Поэтому мы вынуждены соблюдать определенные меры предосторожности.

– Навроде этой? – Хофф подергал руками, однако железные обручи на его запястьях были намертво примагничены к столу. – Или их?

Наемник кивнул на стоящих за спиной Лаврова невозмутимых бойцов в экзоскелетах. Гудение их заплечных генераторов заставляло ныть зубы во рту. На нагрудных пластинах брони стояли трафаретные эмблемы внутренней охраны ЦАЯ.

– В том числе, – кивнув, подтвердил Лавров.

Он раскрыл одну из лежащих на столе папок и подтолкнул ее к Александру.

– Пожалуйста, взгляните вот на это, – попросил он, откидываясь на спинку стула.

На лицо Лаврова легли тени, и профессор на мгновение показался Хоффу безумно усталым и несчастным. Александр посмотрел вниз на раскрытую папку. Внутри оказались рентгеновские снимки черепа и записи показаний энцефалограммы. На них мелким почерком были сделаны какие-то пометки, но знаний медицины Хоффа было явно недостаточно, чтобы понять большинство терминов.

– Что это? – наконец спросил наемник, понимая, что уже знает ответ.

– Это вы, – ответил Лавров, вздохнув. – Вернее, то, что с вами стало.

Доктор устало потер переносицу. Казалось, ему тяжело говорить об этом.

– Ваш мозг, – начал он, тщательно подбирая слова, – получил… определенные повреждения при контакте с пси-излучением, исходившим от артефакта в башнях Москва-Сити. Это спровоцировало необратимый процесс разрушения в лобной и теменных долях головного мозга. Это происходило достаточно медленно, чтобы не быть заметным, однако в какой-то момент вы просто не должны были проснуться. Однако этого не произошло. Потому что пси-воздействие биполярного спектра, которому вы подверглись в торговом центре на «Курской», нивелировало этот процесс. Более того, оно запустило противоположный. Из всех выживших наемников и ученых, отправившихся в «Атриум», такое наблюдается только у вас. Мы предполагаем, что это было вызвано тем, что пси-воздействие пришлось по уже поврежденному мозгу.

– Вы говорите, что оно запустило противоположный процесс. Так, значит, мой мозг начал лечить сам себя? – осведомился Хофф, поерзав в кресле. В затылке неприятно засвербело.

– Увы, это будет не совсем точная формулировка, – покачал головой Лавров. – Видите ли, подобное пси-воздействие, как и все в рамках Аномальных Зон, вряд ли можно назвать нормальным. Поэтому и ваш мозг провел регенерацию тканей до не совсем изначального состояния. Вернее, совсем не до него.

Лавров привстал и, наклонившись вперед, указал на один из результатов рентгеновского сканирования.

– Видите вот эти наросты здесь, здесь и здесь? Это мутировавшие мозговые клетки. Что-то вроде раковых опухолей, но только… вызывающих не болезнь, а… дающих вам определенные пси-способности.

Александр почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Если бы его не удерживали наручники, то наемник, без сомнения, сейчас бы упал.

– Опухоли? Дающие мне пси-способности? – Александр закашлялся.

Он читал отчеты отрядов, работавших в Старой Зоне. И даже видел фотографии. Кукловоды. Люди, ставшие мутантами-псиониками. С огромными раздутыми головами, уродливыми выпуклыми лбами и полной потерей памяти о прошлой личности. Александр сглотнул, живо представив себя бредущим меж мокрых полей и перелесков Старой Зоны в порванной униформе. Уже не человек, еще не мертвец. Чудовищное существо, застрявшее между жизнью и смертью.

– То… То есть я превращаюсь в кукловода? – наконец выдавил из себя Хофф.

– В настоящий момент да, – кивнул Лавров, но, увидев, как побледнел Александр, быстро добавил: – Но вы не волнуйтесь. Мы сумеем вас вылечить. Остановить процесс вполне возможно, и мы предпримем все возможные усилия для этого…

Лавров также объяснил Александру, что именно он виноват в падении вертолета:

– Ваши… новые способности пока вами никак не контролируются. Исходящее от вас пси-излучение как-то повлияло на находившихся вместе с вами на борту солдат Центра. Не знаю, что это было, временное помешательство или же ускоренное разрушение личности, но так или иначе они открыли огонь друг по другу, а пилот направил машину в землю. Вы можете помнить что-то другое, но опять же – это вполне может быть вызвано опухолями в вашем мозгу…

С момента этого разговора прошло почти два месяца, и с каждым днем Александр все больше убеждался, что никто здесь не собирался ему помочь. За ним просто наблюдали, ставили опыты, брали анализы и следили, как он медленно умирает. Никаких лекарств, никаких медицинских процедур, ничего такого, что можно было бы принять за лечение. Только тесты, тесты, тесты. Хофф понял, что стал подопытной крысой, на которой ученые Центра изучают все стадии превращения человека в кукловода. Когда первый гнев от осознания этого прошел, Александр вдруг очень ясно понял, что даже не может их за это по-настоящему винить: он был уникальным образцом, возможно, первым и единственным шансом пронаблюдать подобный процесс в лабораторных условиях. В какой-то мере его утешало то, что его жертва хотя бы поможет другим, кто окажется в подобной ситуации. Единственное, о чем Хофф жалел, так это о том, что не сможет попрощаться с друзьями. На его вопрос Лавров ответил, что это слишком опасно, ведь Александр, сам того не желая, может навредить им.

Из плена размышлений Александра вырвал звук шагов снаружи. Они не были похожи на обычные мерные удары подошв армейских ботинок внутренней охраны. Эти были тяжелее, громче. Злее.

Пискнул замок, и дверь бесшумно отъехала в сторону. В стене образовался яркий прямоугольник, заставивший Александра прикрыть глаза рукой. Свет из коридора слепил. В проеме показалась чья-то тень. Человеческая фигура вошла внутрь. Следом за ней появилась вторая, и Хофф наконец сумел рассмотреть их.

Оба мужчины были на голову выше Александра, и вместо привычной униформы и кепи внутренней охраны они оказались одеты в тяжелые комплекты полицейской брони. Такую обычно использовали бойцы спецназа во время подавления массовых беспорядков. Лица скрывали тонированные щитки шлемов, но Хофф был готов побиться об заклад, что под ними скрываются точно такие же отрешенные глаза фарфоровых кукол, как и у всех охранников и ученых, виденных им до этого в помещениях комплекса. В руках незнакомцы держали громоздкие и жуткие бул-пап дробовики Jackhammer. Александр всегда считал, что эти стальные чудовища не пошли в массовое производство, однако похоже, что у руководства Центра было другое мнение.

– Что? Все настолько плохо? – поинтересовался Александр, спуская ноги с кровати.

Наемник имел в виду свое состояние и исходящее от него пси-излучение, медленно, но верно усиливающееся с каждым днем, однако бойцы в серой броне проигнорировали его вопрос.

– Встаньте и вытяните руки перед собой, – пустым безынтонационным голосом приказал один из них.

Его напарник подкрепил просьбу, направив дробовик Александру в живот. Хофф вздохнул и совершил требуемое действие. В слабом свете потолочной лампы блеснул металл, и охранник нацепил на запястья наемника тяжелые железные скобы. Наклонившись вперед, он защелкнул точно такие же на лодыжках Александра. Между собой кандалы были соединены единой цепью.

– Да, кажется, все действительно плохо, – усмехнулся наемник, осматривая новые меры предосторожности.

– Пожалуйста, следуйте за нами, – объявил один из конвоиров.

Второй ненавязчиво качнул стволом дробовика в сторону двери. Хофф вздохнул и, звякнув цепями, медленно переставляя ноги, направился к выходу.

* * *

– Все, достаточно далеко отошли, – прохрипел Шекспир, останавливаясь. – Можешь прямо здесь бросать.

Военсталкер разжал руки и распрямился. Труп в черной броне, который он до этого волок по земле, грузно осел на рельсы и завалился на бок. В свете нагрудного фонаря стала видна голова в шлеме, вывернутая под неестественным углом. Бурый кивнул и выпустил своего мертвеца. Затем наклонился вперед и выдернул у того из шеи нож. Обтер окровавленное лезвие о рукав униформы убитого и сунул обратно в ножны.

Шекспир тем временем, присев на корточки, принялся снимать с креплений рацию, установленную на броне бойца «Обсидиана».

– Ты смотри-ка, питание от артефактов, однако! – объявил он, демонстрируя напарнику извлеченное устройство.

В том месте, где должен был бы находиться аккумулятор, сияла работающая «батарейка», закрепленная в гнезде скотчем. Бурый поморщился:

– Когда выйдем отсюда, не забудь помыть руки с мылом. Эта штука фонит небось, как не дай боже. Бедный ублюдок за одно дежурство должен был получать столько радиации, что мог больше никогда не волноваться о потомстве.

Сталкер потыкал труп мыском ботинка, словно ожидая, что тот вот-вот вскочит. Шекспир, неодобрительно покачав головой, поднялся и открыл подсумок. Вынул запайку с таблетками и выдавил две на ладонь. Проглотил, не запивая, и, вновь скривившись, повесил обсидиановскую рацию на грудь.

– Ладно, авось на ближайшие пару часов хватит, а там посмотрим. Дети у меня, слава богу, уже есть, – военсталкер невесело усмехнулся.

Бурый нахмурился и, открыв один из контейнеров на поясе, выудил оттуда светящийся артефакт. Аноб, похожий на пористый камень, слегка подпрыгивал на ладони сталкера.

– Держи. От сердца отрываю, – сообщил Бурый и кинул артефакт другу. – Зовется «губкой», жрет радиацию шо твоя теща пирожки. Положи в карман рядом с этим фонящим дерьмом, и будет тебе счастье.

– Спасибо. – Шекспир поймал аноб и благодарно кивнул. – Правда спасибо.

– Да что там. – Бурый махнул рукой, беря в руки дробовик и направляясь в сторону раскрытых дверей Х-25. – Пошли уже, что ли, найдем наконец этого твоего Януса, и по домам.

Шекспир вновь кивнул и, сбросив с плеча автомат, двинулся следом. Снятая с трупа рация ожила, еще когда напарники лишь поднимались по широким бетонным ступеням, ведущим к смычке между лабораториями. Из динамика раздался треск статики, скрежет помех и какие-то совсем уж потусторонние звуки, похожие на далекий плач. Но через пару секунд их перекрыл властный твердый голос, который, впрочем, странно растягивал слова и неверно ставил ударения:

– Внимание всем свободным отрядам, на связи Борей-Главный, прием! Объект «Приоритет» прибыл в Испытательный Зал Б. Приказываю усилить патрулирование второго и четвертого контуров, как поняли? Прием?

На мгновение вновь послышалась какофония умирающего канала связи, а затем посыпались подтверждения от командиров боевых групп.

– Черт! – выдохнул Шекспир, раздраженно морщась. – Скоро здесь станет довольно людно.

Бурый покачал головой:

– Не здорово, у меня патронов может не хватить.

– Отставить панику и пальбу во все, что движется, – хмыкнул военсталкер, вытаскивая планшет.

– Объект «Приоритет», это Нестеров, я полагаю? – Бурый нервно посмотрел по сторонам, ему почудилось в отдалении что-то, напоминающее гудение приближающегося поезда.

Впрочем, стоило прислушаться, и фантомный звук сразу утих.

– Знаешь, где находится этот Зал Б?

– Примерно… – Шекспир вновь открыл фотографии планов комплекса и сейчас пристально вглядывался в подписанные мелким шрифтом названия помещений. – Эти лаборатории строили по одному проекту, так что и внутреннее устройство у них схожее. Разве что расположены они зеркально относительно друг друга…

– Зеркально? – не понял Бурый и взглянул на экран.

– Да. Вот смотри. – Шекспир ткнул пальцем в монитор. – Мы сейчас здесь, в этой короткой перемычке. Сразу за ней внешнее транспортное кольцо Х-25. Точно такое же, где мы только что были. Почти напротив находится служебный вход в компьютерный зал, надо будет только пройти по путям метров тридцать. Этот зал, насколько я понимаю, точная копия комнаты управления, где мы с тобой видели тех призраков. А значит, из него можно будет попасть на вот эти технические мостки, которые проходят прямо над…

Военсталкер удовлетворенно постучал по надписи «Испытательный Зал Б».

– Вижу, ты все продумал, – произнес Бурый. – А как насчет шатающихся по лаборатории ребят в черном? Их ты тоже учел?