Текст книги "Новая Зона. Лики Януса"

– Ну, «Обсидиан» – это что-то вроде стихийного бедствия. С фактом их существования придется мириться и действовать по обстоятельствам. А, ну да. Еще не шуметь.

– Смешно, – поморщился Бурый и первым сделал шаг в раскрытые бронированные створки.

Внутри смычка между лабораториями представляла собой узкий бетонный коридор, отделанный кафелем. Кое-где плитка от старости облупилась, обнажая засохший цемент. В полу на равном расстоянии друг от друга виднелись железные решетки стоков, уводящие в темноту. С потолка свисали ржавые разбрызгиватели, от нескольких из них остались лишь гнилые пластиковые трубки.

– Камера дезинфекции, – пояснил Шекспир, указав стволом автомата на груду старых костюмов химзащиты, сваленных в углу.

Отдаленно напоминающие оранжевые скафандры ученых комплекты были разорваны во многих местах, на некоторых виднелась запекшаяся кровь. На каждом стояла все та же голубая эмблема «Научного Дивизиона Периметра».

– Интересно, чем это их так? – промолвил Бурый, опасливо глядя на кучу одежды.

– Радиация проела, – невесело откликнулся Шекспир, после чего резко замер, вскинув руку с раскрытой ладонью. – Тихо!

Бурый, не успев затормозить, налетел на друга сзади, но лишь досадливо зашипел. Впереди, за еще одними раскрытыми дверями, виднелся ярко освещенный тоннель с покатым сводом. На его полу в свете потолочных ламп поблескивали рельсы. Семафор между ними горел зеленым. И слышался характерный гул приближающегося поезда.

– Быстро к стене! – скомандовал Шекспир, падая на живот и откатываясь в сторону, под прикрытие нескольких прогнивших ящиков, непонятно как оказавшихся в камере очистки.

Бурый, выругавшись, присел на корточки рядом с ним, затаив дыхание.

Стук колес раздавался уже совсем рядом, а затем из-за поворота выкатилась широкая, выкрашенная в желтый цвет дрезина. На ее носу был установлен прожектор, а на бортах виднелись все те же потертые синие эмблемы. Внутри, впрочем, сидели отнюдь не ученые. На скамейках в первом открытом вагоне расположились бойцы в угольно-черной униформе с натовскими штурмовыми винтовками в руках, а на втором, представлявшем собой грузовую платформу, возвышался закрепленный тросами экзоскелет. Бурый успел заметить на голове пилота армейское кепи с обсидиановской символикой и темные очки.

Через мгновение состав, прогрохотав по рельсам, скрылся за поворотом, а еще через пару минут стук его колес растворился в отдалении. Выждав еще секунд тридцать, Шекспир наконец поднялся и, покачав головой, выругался.

– Даже экзоскелет притащили, – выдохнул он. – Вот ведь черти, а!

– И возможно, не один, – согласился Бурый, но, поймав взгляд друга, закашлялся. – Прости, не стоит нагнетать.

– Да ладно, – махнул рукой Шекспир. – Все и так хуже некуда. Сзади кошмары и оживающие трупы, впереди орда фанатиков с тяжелым оружием и военными доспехами. Лучше не придумаешь.

Бурый усмехнулся и нарочито развязно хлопнул друга по плечу:

– То есть на самом деле все как всегда, Шекс. Да?

* * *

Дверь с мягким шипением отъехала в сторону, и в наблюдательное помещение вошел мужчина в строгом деловом костюме. Его сопровождали двое бойцов в черной униформе. Обсидиановый прямоугольник, закрепленный на лацкане, сверкнул в свете потолочных ламп. Стоящий возле нескольких сенсорных экранов седой человек в белом халате поднял голову на звук, но не обернулся, ограничившись лишь быстрым взглядом на отражение в матовом стекле обзорного окна, заменявшем собой дальнюю стену.

– Добрый день, адепт Брагин, – пробормотал он, пытаясь скрыть раздражение. – Признаться, я не ожидал, что вы будете присутствовать на сегодняшних испытаниях.

Вошедший усмехнулся и взмахом руки отпустил телохранителей. Бойцы «Обсидиана», коротко поклонившись, исчезли за дверью.

– А я вообще люблю преподносить сюрпризы, – сообщил Алексей Брагин, двигаясь вдоль рядов пустых кресел и рассеянно проводя пальцами по изголовьям. – Как наш мальчик?

Доктор Лавров что-то заворчал в ответ и наконец обернулся.

– Кушает хорошо? – ухмылка Брагина стала шире. – Может быть, жалуется на что-нибудь?

Человек в белом халате поправил очки и досадливо поморщился.

– Все бы тебе превращать в фарс, Брагин, – произнес Лавров, сходя с невысокого помоста, на котором был установлен контрольный терминал. – Хофф жив. Это все, что я могу сказать. Здоров ли он? В физическом плане да, безусловно. Молодой крепкий организм, усиленный тренировками. А вот в психическом плане…

– Меня не интересует его вменяемость, профессор, – прервал ученого Брагин, и в его голосе появилась сталь. – Все, что нам сейчас важно, это чтобы система работала. Если наемник не выживет, мы всегда сможем обкатать ее на ком-нибудь еще. Но это будет означать задержку, а время сейчас играет против нас.

– Да я понимаю, – насупился Лавров. – Но и вам нужно отдавать себе отчет в том, что если от применения сыворотки Хофф сойдет с ума, то, значит, формула была неверной. А значит, и все наши заключения строились на изначально ошибочном базисе. Это будет полнейшая катастрофа.

Брагин помедлил с ответом, взвешивая сказанное коллегой. Наконец он вздохнул.

– Совет давит на меня, профессор. Старейший и остальные желают видеть немедленный результат, и я их понимаю, – Алексей невесело усмехнулся. – Подключенные к своим аппаратам, они боятся передо́хнуть раньше, чем наступит дивный новый мир. Наше продвижение по реализации проекта «Песочный Человек» называют слишком медленным. Особенно в свете того, что Янус практически закончил свою половину, связанную с подготовкой к использованию установок комплекса «Резонанс». Хофф должен стать нашим триумфом. Доказательством того, что подразделение Пи-12 существует не зря. Что мы существуем не зря.

Брагин замолчал, и в пустой комнате повисло тяжелое молчание. Лавров медленно кивнул, и на этот раз в его словах промелькнул редкий намек на сочувствие.

– Я понимаю, – повторил он. – Понимаю, что из-за нашей работы ты находишься под постоянным огнем, что тебе приходится выслушивать всю критику, направленную на научный отдел, и еще совмещать все это со службой в ЦАЯ.

Ученый взял собеседника за локоть и повел его к ушедшим в режим ожидания мониторам.

– Поверь мне, результат будет. И очень скоро. Но мы не имеем права спешить. Если мы облажаемся и «Воды Рубикона» будут работать не так, как запланировано, то все, все к чему мы стремились все эти годы, пойдет прахом. Кому нужна Зона планетарного масштаба без людей, способных повести за собой остатки человечества? Вместо того чтобы подарить нашему виду новую прекрасную эпоху, освободить всех нас, мы лишь обречем его на вымирание. Пусть Совет наконец поймет, что от нашего проекта зависит куда больше, чем от всех этих игр Януса с ноосферой.

Закрепленный на запястье Лаврова коммуникатор мигнул зеленой лампочкой и ожил.

– Профессор? – раздался из небольшого динамика голос, слегка искаженный помехами. – Это адепт Глазин. Мы доставили Хоффа к тестовой камере. Прием?

– Принято, – откликнулся Лавров, поднимаясь на возвышение с контрольной панелью. – Заводите его.

Затем обернувшись, он махнул Брагину рукой, указав на пустые кресла.

– Садись, Алексей. Сейчас посмотрим, как наш прототип справится с возложенной на него задачей.

* * *

Тяжелая металлическая дверь поддалась без лишнего шума. Запорный механизм плавно вышел из пазов, мягко скользнули смазанные петли, и бронированная створка отворилась, пропуская сталкеров внутрь. Все в Х-25 выглядело заметно новее и лучше, чем в ее сестре-близнеце, из которой Шекспир и Бурый выбрались получасом ранее. Казалось, что оперативники «Обсидиана» провели серьезный ремонт основных помещений комплекса, прежде чем привозить сюда свое начальство. И это наводило на нехорошие размышления о планах организации использовать лабораторию в дальнейшем. Открытым оставался лишь вопрос о том, с какими целями.

Напарники прошли в длинное темное помещение с высоким потолком, на котором висели таблички-указатели с цифробуквенными обозначениями. Шекспир затворил дверь и замер, держа автомат наготове. Справа и слева в обе стороны на сколько хватало глаз уходили ряды длинных черных коробок с мигающими на корпусах лампочками. Старые вычислительные машины – компьютеры, установленные здесь еще предыдущими хозяевами Х-25. А возможно, и даже раньше них: до первого взрыва, когда лабораторию использовало Министерство обороны СССР.

– Зачем «Обсидиану» запускать эту рухлядь? – недоуменно прошептал Бурый, когда напарники осторожно двинулись между гудящих блоков ЭВМ.

Шум работающих «суперкомпьютеров» заглушал осторожные шаги и давил на барабанные перепонки. Казалось, что гул тяжелых турбин охлаждающих систем идет со дна огромного колодца.

– Понятия не имею. – Шекспир раздраженно дернул плечами. – Хочешь, спроси у самих ребят в черном. Вот только зуб даю, ответ тебе не понравится.

Военсталкер перешагнул через лежащие на полу толстые кабели, разбегающиеся по всему залу и, словно лианы, оплетающие металлические стойки. На толстом, похожем на серый ковер слое пыли отчетливо выделялись цепочки свежих следов, оставленных однотипными армейскими ботинками. Для чего бы людям Януса ни понадобился компьютерный зал, бывали они здесь довольно часто.

– Ладно. Но я надеюсь, ты хотя бы представляешь, где искать нужный нам люк? – Бурый пригнулся, проходя под свисающими с потолка проводами.

– Он должен быть где-то в дальнем конце восточной стены, – откликнулся Шекспир. – По крайней мере так обозначено на карте.

– Угу. – Бурый покачал головой. – Не могу сказать, что мне очень нравится это твое «где-то», Шекс. Пойдем найдем не знаю кого в заброшенной лаборатории незнамо где.

– Слушай! Чего ты ноешь, а? – прошипел Шекспир, вглядываясь в полумрак бокового прохода между рядами компьютеров. – Поздно пить боржоми, мы уже сюда залезли. Теперь только вперед, если ты, конечно, все еще хочешь получить деньги.

– Да не в деньгах дело, друг… – начал было Бурый, но тут впереди вспыхнул свет.

Широкий луч прорезал темноту, заскользив по бетонному полу в сторону сталкеров.

– Прячься! Живо! – выдохнул Шекспир, ныряя в перпендикулярный «коридор».

Бурый успел отскочить в другую сторону и теперь стоял с дробовиком на изготовку, прижавшись спиной к гудящему блоку ЭВМ. По тому месту, где только что стояли напарники, скользнуло световое пятно и двинулось дальше. Сжав покрепче автомат, Шекспир рискнул выглянуть из-за угла.

Дальше по коридору, в самом центре зала, горел прожектор. Громадная забранная решеткой лампа была установлена на колесный прицеп, а рядом с ней виднелся стационарный пулемет на распорках. За оружием сидел боец в черной униформе и массивных наушниках. Рядом с ним стояли еще двое солдат «Обсидиана» с опущенными на глаза приборами ночного видения. Их визоры горели зеленым, а когда оперативники поворачивали головы – следом за ними вились тонкие изумрудные нити: устройства работали на основе артефактов. Позади импровизированного блокпоста возвышался громоздкий экзоскелет с трехствольным орудием вместо левой руки.

– Проклятье, – выругался Шекспир, глядя на то, как пилот экзоскелета проверяет скорость подачи патронов.

Военсталкер обернулся на замершего через проход Бурого. Тот вопросительно кивнул, мол, «чего делать будем?».

Шекспир стиснул зубы, прикидывая варианты, затем поднял руку и быстро отдал серию команд на языке жестов. «Вернись назад до двери и обойди зал по периметру, держась стены. Встретимся в дальнем углу, как планировали, понял?»

Бурый вновь кивнул и, показав большой палец, сделал шаг назад, растворившись в темноте.

– Ну… Надеюсь, ты действительно все правильно понял, а не как в тот раз… – прошептал Шекспир и, развернувшись, направился вперед по боковому проходу, стараясь ступать еще тише, чем прежде.

Гудящие блоки ЭВМ легко заглушали шаги военного, но Шекспир все равно двигался медленно, держа оружие наготове. Это его и спасло, когда прямо ему навстречу из бокового прохода выскользнула какая-то тень. Через мгновение она превратилась в техника «Обсидиана», одетого в разгрузку и шедшего куда-то по своим делам. Человек в черном кепи и скрывающем глаза устройстве дополненной реальности, опешив, на секунду замер с открытым ртом, а затем, злобно оскалившись, попытался рвануть из кобуры на поясе пистолет. Скорее на инстинктах, чем отдавая себе отчет в своих действиях, Шекспир развернул автомат и, пригибаясь, чтобы уйти из-под огня, попутно ударил инженера прикладом в лицо. Раздался хруст сломанного носа, адепт негромко вскрикнул и, зашатавшись, выронил пистолет. В ту же секунду Шекспир схватил дезориентированного противника за голову и со всего размаха толкнул вниз на подставленное колено. В этот раз захрустела челюсть, громоздкие наушники и устройство дополненной реальности грохнулись на пол. Линзы визоров брызнули зелеными осколками, и техник обмяк в руках Шекспира.

– Шшш… Спиииии, – сквозь стиснутые зубы, процедил Шекспир, опуская оглушенного врага на землю и прислоняя спиной к одному из блоков ЭВМ.

Уже распрямляясь, военный краем глаза заметил движение и хотел было поднырнуть под выплывший из темноты ствол дробовика, чтобы ударить нападающего в пах, но вовремя опознал фигуру в плаще с капюшоном.

– Релакс, – выдохнул Бурый. – Можешь не махать руками, все уже поняли, какой ты крутой каратист.

Сталкер опустил оружие и остановился рядом с другом, глядя на вырубленного техника.

– Он даже секунды не колебался, когда понял, что я не свой, – произнес Шекспир. – Только замешкался на секунду, а затем сразу же схватился за пистолет с твердым намерением убить.

– Ну а чему ты удивляешься, они же все фанатики. – Бурый отвел мыском ботинка в сторону полу расстегнутой разгрузки. Внутри на специальных ремешках вместе с инструментами висело несколько артефактов. Без контейнеров или любой другой защиты, призванной уберечь владельца от вредных эффектов.

– Они «купаются» в энергии Зоны, наслаждаются тем, как она калечит и разрушает их тела, называют ее проклятия дарами. Прямо как наши чокнутые друзья, любители Обелиска с аварийной АЭС.

Бурый наклонился вперед и, вытащив пару артефактов, бросил их в свой подсумок.

– А вот эти можно будет неплохо продать, – сообщил он и подмигнул другу. – Приятный бонус к обещанному тобой гонорару.

Шекспир понимающе кивнул, затем вновь вытащил ПДА и, сняв блокировку, взглянул на фотографию чертежей.

– Мы, кстати, по идее, с тобой на месте. – Он обернулся по сторонам и приподнял фонарь над головой, освещая углы. – Так что ищи что-то похожее на люк или коллектор. Оно должно быть где-то здесь.

– Карту бы поточнее завел, – проворчал Бурый, отходя к стене и заглядывая под идущие вдоль нее столы с оборудованием. – Ни черта же здесь не видно! Темно как… О! Нашел!

– А? Серьезно?

Шекспир поспешил к сталкеру и направил луч света в указанном направлении. Действительно, в полу под слоем пыли виднелась тяжелая металлическая решетка, за которой можно было различить гладкие стены бетонного колодца.

– Молодец, хвалю! – усмехнулся военный, хлопнув Бурого по плечу.

Мужчина обошел крышку по кругу и, примерившись, опустился возле нее на корточки.

– Ну-ка, подсоби мне, – приказал Шекспир, наклонившись вперед и запуская пальцы между прутьями решетки.

Вдвоем напарники, захрипев, сумели приподнять крышку люка и откинуть ее в сторону.

Под ней оказался еще один короткий бетонный коридор, больше всего напоминавший техническую яму автосервиса. По сути своей он и был ею – по левой стене шли узкие лазы, ведшие к системам охлаждения громадных компьютеров, и оттуда пыхало столь сильным жаром, что заглянувший в один из них Бурый тут же вспотел.

– Не очень гостеприимно, – пробормотал он, вытирая лоб тыльной стороной ладони.

– Ничего, нам не сюда, – откликнулся Шекспир и, спустив с краю ноги, спрыгнул внутрь.

Приземлившись, военсталкер принял от напарника автомат и осветил подствольным фонарем небольшую железную дверь с неизменным колесом запорного механизма и узким окошком столь грязным, что оно казалось чуждым посреди наведенной «Обсидианом» стерильной чистоты.

– Нам туда, – сообщил он и двинулся вперед.

К тому моменту, когда Бурый слез следом, Шекспир уже распахнул незапертую створку и, остановившись на пороге, смотрел внутрь.

– Что такое? Чего ты встал? – вопросительно кивнул сталкер, подходя ближе.

– Сам посмотри, – процедил военный, слегка отступая в сторону и давая другу обзор.

Бурый нахмурился и заглянул через плечо напарника.

– Вот же черт… – через пару секунд выдохнул он. – Это мы, что называется, удачно зашли.

– Подойдем поближе, – скомандовал Шекспир, опускаясь на корточки под прикрытие сплошного ограждения. – Только тихо и без лишнего шума, не хочу, чтобы вся эта орава нас увидела.

– Скажешь тоже, – проворчал Бурый, качая головой.

Открытая дверь выводила на еще одни служебные мостки – точную копию тех, на которых напарников накрыли галлюцинации о неудачных экспериментах ученых. Вообще весь громадный зал, куда они вышли, словно калькировали с разрушенного испытательного помещения в заброшенной лаборатории. Вот только здесь все оборудование было целым. Начиная от десятков компьютерных терминалов и широких вогнутых мониторов и заканчивая выключенными автотурелями и поднятыми из пазов в полу защитными экранами. Но самым главным было то, что на бетонном постаменте расположилась точная копия огромного стального кольца, служившего, как теперь знали сталкеры, порталом или чем-то вроде того. А еще здесь было полно людей из «Обсидиана».

У дальних дверей возвышались два громоздких экзоскелета с пулеметами вместо одной из рук. За пределами выложенного на полу контура стояли фигуры в угольно-черной броне, периодически переговаривающиеся по рациям с другими отрядами. Между ними замерли дроны на гусеничном ходу, водящие из стороны в сторону блоками прицельных комплексов и сверкающие алыми визорами. Закрепленные по бокам орудия беспрестанно поднимались и опускались, выискивая цели. Все они охраняли группу ученых в оранжевых герметичных скафандрах с нашивками в виде обсидиановского прямоугольника. Исследователи рассредоточились по залу – часть вместе с техниками скачивала какие-то данные с терминалов, а бо́льшая группа стояла на пандусе, ведущему к кольцу. Здесь они что-то обсуждали с еще одним человеком – мужчиной в длинном плаще и стандартной униформе организации. Лицо человека уродовал страшный ожог, больше похожий на исковерканную маску чудовища.

– Стой, стой, стой, – не оборачиваясь, замахал рукой Шекспир крадущемуся сзади Бурому. – Отсюда уже слышно.

– …И снимите все ценное оборудование. Мы уходим через два часа, после этого лаборатория будет вновь затоплена. – Янус говорил резкими рублеными фразами, со свистящим придыханием – было видно, что каждый вдох дается ему с трудом, и он мучительно борется за каждую следующую секунду жизни. – Комплектация всех Установок должна быть завершена минимум за шесть часов до разрешения «Ипсилон». После того как мы начнем действовать, дороги назад уже не будет, и я не хочу, чтобы наш план рухнул только потому, что в одной из Зон не хватит деталей для запуска Установки и создания резонанса. Это понятно?

– Да, Наставник, – пустыми голосами прогудели ученые из-под зеркальных забрал шлемов.

В эту секунду они напомнили Бурому рой пчел, подчиненных общей идее служения улью. Шекспир тем временем кивнул самому себе и щелчком пальца снял автомат с предохранителя.

– Шекс? – Бурый обернулся на друга.

– Мы слышали все, что нужно, – спокойным тоном произнес военсталкер. – Теперь у меня другие директивы. Если мы сможем убрать Павла Нестерова здесь и сейчас, то, возможно, спасем миллионы, если не миллиарды жизней. А это ценнее любой информации, которую мы смогли бы доставить в штаб.

– Э-э-э… Я на это не подписывался! Шекс! А ну стой! Твою мать! Стой, кому говорю!

Бурый разинул было рот, но военный уже поднялся во весь рост, вскинув автомат к плечу и поймав голову Януса в перекрестие прицела. На короткий миг задержав дыхание, Шекспир спустил курок.

* * *

Дверь поднялась с мягким шипением компенсирующегося давления, из-под нее выскользнули стелющиеся по полу облачка пара. Один из охранников плавно качнул стволом оружия в ее сторону.

– Сюда, пожалуйста, – пустым голосом произнес он, смотря куда-то мимо Александра.

Хофф вздохнул и, лязгнув удерживающими его цепями, переступил порог. Внутри располагалось сравнительно небольшое помещение стерильно-белого цвета. Пол и стены были сделаны из железа со множеством люков, скрывающих ниши с оборудованием. Александр уже видел такие комнаты. Его приводили в них каждый день последние два месяца для бесконечных тестов, обследований, анализов. За пультами стояли люди в белых халатах с эмблемами на груди. Треугольная колба на фоне земного шара. Научный отдел Центра Аномальных Явлений. Лица ученых скрывали защитные маски, глаза за линзами которых были расфокусированы. То же отсутствующее выражение, что было у охранников из сгоревшего вертолета. То же, что день за днем хранили его конвоиры здесь в лабораториях.

Позади вновь раздалось шипение гидравлики закрывающейся двери, и бойцы с дробовиками, приведшие Александра сюда, встали у стен. Еще двое вошли в зал с противоположного конца, заняв углы. Хофф отметил, что их зоны обстрела были установлены так, чтобы в случае угрозы под огонь попали, как сам наемник, так и проводящие эксперимент ученые. Полная зачистка помещения. Александр против воли усмехнулся.

Один из мужчин в белом подошел к Хоффу. В руке он держал пучок кабелей, тянущихся от компьютерной консоли, расположенной в одной из открывшихся ниш.

– Да снимите вы с него эти кандалы! Как мы будем работать? – проворчал ученый, обернувшись на стражей.

Ближайший из них кивнул и торопливо приблизился к Александру. В пальцах охранника блеснул ключ, и через секунду оковы, удерживавшие руки наемника, со звоном упали на пол.

– Вот так-то лучше, – продолжил сотрудник лаборатории.

У него был неприятный, скрипучий голос с неправильными паузами между словами. Словно запись на плохой пленке.

– Как самочувствие, молодой человек? – осведомился он, знаком веля Александру снять рубашку.

– Спасибо, сносно, – пробормотал Хофф, растирая затекшие запястья.

– Это хорошо, так и запишем, – рассеянно кивнул ученый, закрепляя на груди и спине наемника датчики.

Те присосались к коже, оставив неприятный холодок в местах соприкосновения.

– Вань, дай мне медкарту, – приказал мужчина, делая шаг назад и придирчиво изучая расположение электродов на теле Александра, словно художник картину.

Другой сотрудник кивнул, его пальцы запорхали над сенсорной клавиатурой, и через мгновение перед ним повис голографический экран. Наемник даже отсюда легко различил свою фотографию и строчки каких-то данных.

– Объект: Хофф Александр, – прочел лаборант. – Полных лет: двадцать восемь. Первичный ввод сыворотки произведен тридцать девять дней назад. Симптоматика…

– Достаточно, – взмахом руки прервал его ученый, закреплявший датчики. – Открой протокол.

– Так точно, старший адепт Смирнов, – вновь кивнул все тот же лаборант, движениями пальцев запуская дополнительные программы.

Остальные сотрудники лаборатории, присутствующие при эксперименте, хранили молчание и не двигались с места. Вероятно, все задачи и обязанности были распределены заранее и каждый досконально знал свою роль.

– Записывай. – Смирнов наконец прекратил пытливо смотреть на Александра и отвернулся. – Двенадцатое мая. Точное время…

Ученый отдернул рукав и взглянул на тяжелые механические часы.

– Пятнадцать часов сорок семь минут. Объект закреплен и подготовлен к тестированию. Начало эксперимента Ж-13-Д-09. Записал?

– Да, старший адепт, – в третий раз кивнул человек за терминалом и поднял глаза на начальника.

– Прекрасно. Мы готовы! – сообщил Смирнов в закрепленное на запястье переговорное устройство в виде обруча.

Через пару секунд сквозь треск статики раздался ответ.

– Замечательно. Приступайте, – объявил закрепленный под потолком интерком.

Александр узнал голос доктора Лаврова – ученого, рассказывавшего ему байки о том, что Брагин и ЦАЯ держат его здесь исключительно ради его собственной безопасности и их единственная цель – помочь ему. Хофф сжал кулаки и стиснул зубы. Ногти здоровой руки впились в ладонь. Кардиограмма на одном из мониторов отозвалась на это резким изменением показателей пульса.

– Спокойно, спокойно, не нужно так нервничать, – ободряюще сообщил Смирнов. – Это всего лишь простенький тест. Больно совершенно точно не будет. Я вас уверяю.

Убедительно его слова, впрочем, не звучали. Один из помощников Смирнова ввел новую команду на терминале, и пол перед Александром разошелся в стороны, открыв техническую шахту. Из ее глубины доносилось гудение работающих механизмов и лязг проворачивающихся деталей.

– Система доставки запущена, образец будет здесь через несколько секунд.

– Прекрасно, прекрасно! – Смирнов заложил руки за спину и сделал шаг назад, спустившись с огороженного возвышения, на котором стоял Хофф.

Александр лишь беспомощно крутил головой из стороны в сторону в ожидании очередного эксперимента. С вызывающей неспешностью из шахты поднялась платформа, окутанная клубами пара. В ее центре располагался помигивающий десятками датчиков постамент, к которому были подсоединены пучки проводов и толстые кабели, уходящие под поверхность платформы. Наверху в специальном углублении лежала блестящая золотая сфера, покрытая странными узорами.

Точно такая же, как та, что завладела разумами сталкеров в Москва-Сити и чуть не свела с ума самого Александра, когда он притронулся к ней.

– Пожалуйста, положите руки на артефакт, – попросил Смирнов. – Не бойтесь, это совершенно безопасно.

Хофф замотал головой и, наверное, отшатнулся бы, если бы его не удерживали на месте оплетающие тело системы контроля за состоянием. Несколько показателей на мониторах подскочили, счетчик уровня адреналина в крови взлетел в красную зону.

– Нет, нет, нет… Нет! К черту! К черту вас и ваши эксперименты! Я уже видел, что эта штука делает с людьми. Я не собираюсь превращаться в долбаного зомби! Ищите себе другого кандидата!

Смирнов криво усмехнулся, впервые продемонстрировав хоть какую-то другую эмоцию, кроме хлопотливого и обходительного дружелюбия.

– О, я вижу, что вы узнали образец. Это просто замечательно! Так наш опыт будет иметь еще более интересные исходные данные! Впрочем, не волнуйтесь, он уже обезврежен вами самим же. Нам просто важно знать, осталась ли в нем хоть какая-то энергия. Поэтому, пожалуйста, просто следуйте моим инструкциям, и все будет хорошо. Или же вы хотите вернуться обратно в свою уютную, светлую комнату?

Смирнов надавил на предпоследнее слово. Хофф сглотнул. Один раз он уж отказался, и его просто отвели назад в камеру. Когда дверь за ним закрылась, в противоположной стене распахнулся люк, за которым скрывались мощные прожектора. Они включились без предупреждения, разорвав привычный полумрак. Яркий свет затопил все помещение, заставив Александра зажмуриться и закрыть лицо руками, чтобы не потерять зрение. А затем огни начали мигать в сводящем с ума ритме, вызывая тошноту и потерю ориентации. Следом из потолочных динамиков пришел звук, вернее, страшная какофония, от которой из ушей текла кровь, а голова раскалывалась так, что хотелось разбить ее об стену. Так продолжалось ровно один час, после которого Хофф уже больше никогда не рисковал вызывать гнев своих мучителей. Александр стиснул зубы, с ненавистью глядя на ученого.

– Я так и думал. Тогда кладите руки.

Пробормотав ругательство, Александр медленно подчинился. Пальцы здоровой ладони легли на холодный металл, секундой позже сенсоры в протезе также передали в мозг ощущение тактильного контакта. Хофф выдохнул. Ничего не произошло.

– Ну… Я ничего не чувствую, – начал было он, когда сфера внезапно начала нагреваться.

Александр попытался отдернуть руки и понял, что те намертво пристали к теплой поверхности. Вскрикнув от неожиданности, Хофф начал отчаянно тянуть ладони назад, но безуспешно. Казалось, что от его движений артефакт лишь сильнее накаляется. Через пару мгновений поверхность шара уже была обжигающе горячей, а еще через секунду из-под пальцев потянулся легкий дымок, и в ноздри ударил запах горящей плоти. Боли, однако, не было.

– Что? Что, черт возьми, происходит? – успел выдохнуть наемник.

Внезапно, словно кто-то включил рубильник, пришла боль. Резкая, пробивающая мозг насквозь. Александр закричал, запрокинув голову назад, все еще не способный убрать руки от раскаленного артефакта. Его голос прокатился по тестовой камере, достигнув крещендо и перейдя в ультразвук, от чего ученые и охранники схватились за уши, а стоявшие на столах колбы брызнули мириадами осколков. Динамики под потолком затрещали статикой, показатели на всех мониторах бились в красных зонах, вываливая дополнительные каскады окон с предупреждающими надписями.

А затем из глаз и рта Хоффа забил яркий свет, как будто внутри наемника зажгли прожектор. Что-то закричал Смирнов, продолжающий прикрывать кровоточащие уши, и один из бойцов внутренней охраны вскинул дробовик, целясь в Александра. Палец дернулся на спусковом крючке.

Раздался треск, и вращающийся под ладонями Хоффа артефакт выплюнул из себя ослепительно-белую молнию, ударившую в ствол оружия. Словно в замедленной съемке дробовик раскалился докрасна, а затем с оглушительным грохотом взорвался прямо в руках стрелка. Брызнула кровь, и охранник завалился лицом вперед. Его плечи заканчивались короткими дымящимися обрубками. Уцелевшие бойцы, опомнившись, сдвинулись на позиции для стрельбы, беря Александра на прицел. Полыхнуло три вспышки, и три тела в тяжелой броне повалились на пол. Предсмертная судорога сократила мышцы, из-за чего обезглавленное тело одного из солдат нелепо дернулось и выпустило заряд дроби в потолок.

Хофф продолжал кричать, сфера в его руках вращалась все быстрее и быстрее, пока из нее хлестали все новые и новые молнии. Извивающиеся заряды поражали ученых, обугливая лабораторные халаты и забрызгивая кровью стены. Вопящие сотрудники пытались укрыться за столами и компьютерными терминалами, но хлысты аномального электричества рикошетили от стен, настигая все новых жертв. Одна из молний прошла насквозь через голографический экран с медицинской картой Хоффа и срезала голову стоявшему за ним помощнику Смирнова. Ноги трупа подкосились, и тот рухнул на бок. Сам старший адепт в этот момент пытался открыть дверь тестовой камеры своей ключ-картой, но система снова и снова выдавала отказ, сообщая о блокировке.