Текст книги "Бричмулла"

Знакомство с семьей

В домике нас ожидали. Азиза накрыла на стол. Подала всем шурпу. Мы проголодались и с голодухи съели подряд по две полные косушки шурпы. Потом долго пили чай, обсуждая сегодняшний день.

Анзор сообщил, что на него выходили заезжие старатели и настоятельно просили продать им карту. Предлагали большие деньги. Но он отказался.

– Сейчас надо лечь на дно. Чтобы нас не выследили. Оформить все правовые документы. А затем продолжить поиски и начать разработку. Самое главное – начало положено. Одна старая выработка на карте подтвердилась, значит, мы на правильном пути.

– Анзор, отвези меня в поселок. Я хочу пробы, отобранные за день работы, передать Иванычу, чтобы он отправил их в лабораторию.

Я перебросился с Азизой взглядом. Глаза ее были теплые и сочувственные. В них висела, как закрытая шторами радуга, темно-синяя искорка понимания.

– Ну как ты? Все хорошо? Вот видишь, собаки лают, а караван идет, принося пользу! Береги себя.

Азиза погладила меня заботливо по голове. Если честно, я был немного обескуражен отношением ко мне этой женщины. Но мне было приятно. Мы поехали на машине в поселок. Я зашел в контору, тепло поздоровался с Рустамом. Сел за стол и стал писать сопроводительную на пробы. Неожиданно меня позвала к телефону секретарша Люба. Я очень удивился – никто мне звонить не должен.

В трубке зазвучал начальственный голос с сильным акцентом.

– Вы студент ТПИ Григорий?

– Слушаю вас.

– Скажите честно, кто вас уполномочил заниматься самодеятельностью? Почему вы без приказа занимаетесь отсебятиной? Почему бродите с лотком по реке и моете пробы?

Все работы на реке Коксу инспектируются первым отделом. У вас есть разрешение на работу с материалами служебного пользования?

– Безусловно, есть. Я же учусь на специальности по поискам редких и радиоактивных полезных ископаемых. И даже больше. Я имею допуск к секретным материалам.

– Ты смотри, какой тертый орешек! Так вот послушай, мальчик…

– Я вам не мальчик, а геолог, и будьте добры – представьтесь. С кем я разговариваю?

– Исламов Улугбек – начальник первого отдела экспедиции. И звоню вам по просьбе самого Шарафа Рашидова. Он держит все вопросы золота Узбекистана под личным контролем.

– Очень приятно. Так какие у вас претензии лично ко мне?

– Запомните – никакой самодеятельности. Никуда без приказа не ходить. Пробы не отбирать. И не мешайте работать старателям. Иначе получите отрицательную характеристику по практике. И неудовлетворительную оценку.

– Козел!

– Что-о-о?

– Это я не вам. Козел в камералку зашел. Совсем страх потерял.

Я положил трубку. И поймал на себе нескрываемую улыбку Любы.

Из кабинета вышел Иваныч. Его голубые глаза смеялись.

– Ну ты даешь! Это же большой человек в экспедиции. Он сотрудничает с КГБ.

– А я совсем никакой. Поэтому сам за себя. Пусть делает, что хочет. И вообще я в отпуске. Иваныч, я привез двенадцать шлиховых проб. Их надо просушить и отправить на минералогический анализ. Очень интересно, что мы там подцепили.

– Сделаем. Ты у нас в отпуске без содержания. Поэтому официально не рыпайся. В настоящий момент ты в гостях у Анзора. Помоги ему. Он хороший мужик!

– Вас понял! Лечу!

Был уже глубокий вечер, когда я постучал в дверь Анзора.

– Разрешите!

– Входи, Гриша. Садись ужинать.

Я присел к низкому столу, возвышавшемуся на несколько сантиметров над полом. Вся семья сидела в позе лотоса у стола и смотрела с любопытством на меня. Замира вспыхнула, как лампа Аладдина, вскочила и убежала в другую комнату. Все пространство в комнате было застелено коврами. Мебель отсутствовала. Под столом зияло углубление для ног.

– Что скажешь хорошего? – спросил Анзор. И улыбнулся так, словно это был не ужин, а смотрины невесты. – Накормите юношу, он целый день на нас работал. Замира! Хватит прятаться. Принеси пиалу и угости гостя лагманом.

Замира, одетая в цветочное яркое платье, грациозно вплыла в комнату. Укрыла мои колени полотенцем и принесла на блюде пиалу с едой и маленькую пиалу с чаем. Затем взяла кувшин с водой и полила мне на руки. Она очень волновалась. Руки у нее дрожали. Глаза опущены, тонкие черты чуть смуглого лица. Легкая улыбка, а в глазах светилось нескрываемое любопытство.

– Познакомься, Гриша! Это моя жена Зулмат. Сына и дочь ты знаешь. С Азизой тоже уже имел дело. Мы все в сборе. Расскажи о себе.

– У меня все поступательно. Родился и вырос на южном Урале, в городе Челябинске. Отец – режиссер драматического театра, мать – журналистка. Имеется сестра: учится в Новосибирском университете. После школы работал в геологической съемочной партии в Восточных Саянах в тайге Красноярского края, затем по путевке комсомола – на строительстве Ангаро-Усольского химического комплекса. Поступил в Томский политехнический институт. Учусь успешно на геолога. После окончания планирую распределиться на Дальний Восток. Увлекаюсь туризмом, альпинизмом, спелеологией, авторской песней. Пока был только в альплагере Варзоб, что находится в горах Таджикистана. Спускался в знаковые пещеры Красноярского края. Имею много друзей. Вот, пожалуй, и все.

Все жадно смотрели на меня, как островитяне на капитана Кука, готовые его съесть. Привычная картина жизни расступалась перед ними. Окна с видами на горы и узкий двор расширялись до северного полушария. Внутри него бурлила жизнь. Люди работали, учились, пели, лазили на горные вершины и спускались в таинственные пещеры.

– Ты словно инопланетянин! «Принес нам рассказ о Вселенной», – заметил Анзор. Ладно, мне завтра надо рано ехать за документами в Ташкент. Замира, проводи Гришу.

– До свидания, Зулмат! До свидания, Сархат! Спокойной ночи, Анзор!

Мы с Замирой вышли на улицу. Бричмулла еще не спала. Лаяли собаки. Шевелились в кошарах овцы. Подростки возились с велосипедами во дворах. Из окон раздавалась восточная музыка. Девушка грустным голосом пела о чем-то печальном.

– О чем поет эта девушка? – спросил я Замиру.

– О любви! Если бы ты знал перевод, ты бы заплакал.

– Я горько плакал только два раза: когда умерла моя бабушка и когда машина насмерть задавила мою собаку.

– А я часто плачу, когда вспоминаю свою маму. Она утонула в шторм на Курилах. Мне кажется, что я с ней в ледяной воде. Всеми силами пытаюсь ее спасти. А она просит меня, чтобы я отпустила ее и спасалась сама. Я кричу, зову, прошу и все время во сне держу ее за руку и боюсь отпустить. Это очень больно, когда уходят самые близкие!

Я взял Замиру за руку. Она успокоилась. Посмотрела на меня. И твердо произнесла:

– Я обязательно когда-нибудь спасу тебя.

Мне Азиза сказала, что ты очень хороший.

– Она преувеличивает. Я просто человек с развязанной душой, влюбленный в тебя и в жизнь.

– Мне кажется, что ты мне очень дорог. Но у меня никогда не было ни к кому ничего такого. Может, это наваждение. Или это мне Азиза навеяла. Иногда я даже боюсь себя. Приснится всякая всячина. Я проснусь и не знаю, что дальше делать?

– Ты очень впечатлительная!

– Я очень похожа на Азизу. Она для меня все – мать, наставник, советник, опора!

– Она очень мудрая женщина! Я даже иногда ловлю себя на мысли, что она очень нравится мне!

– Она очень несчастна!

– Все несчастные женщины прекрасны в своем несчастье!

– Ты бесстыжий! Говорить любимой девушке, что тебе нравится ее мать.

– Ты прости, но я бессовестно тебя люблю. К тебе когда можно будет прикоснуться?

– Только после помолвки!

– Я умру от нетерпения! Что, и даже целовать нельзя?

– Только осторожно в щеку.

Я обнял Замиру и поцеловал ее в губы.

И она убежала домой.

Старательская артель

Утром я проснулся под привычный стук падающих абрикосов. Возле меня стоял трезвый Аким и держал какой-то конверт. Аким перебирал ногами от нетерпения. Из-за пазухи у него торчала бутылка.

– Пойдем, студент, отметим День защиты детей!

– Защитой детей у нас занимается государство! А нам надо себя защищать.

Я открыл конверт. На листке печатными буквами левой рукой было написано:

«Привет, студент! Ваша женщина находится у нас. Мы можем ее обменять на карту или тебя. Приходи к водопаду у устья. В 10.00 скажи о своем решении».

Прихватив письмо, я побежал к Анзору. Во дворе подметала дорожки Зулмат.

– Зулмат, доброе утро! Анзор уехал?

– Да, еще в семь. А что случилось?

– А кто сейчас в домике с овцами?

– Азиза и Азим.

– Позови, пожалуйста, Замиру.

Замира вышла из дома. Яркая и красивая, одетая в платье из атласа, она походила на шахиню! Я ей показал письмо.

Она ужаснулась. Ее лицо скривилось от известия, а из горла вырвался зажатый ладонями крик. Подбежала Зулмат и также начала причитать какие-то горестные таджикские слова.

– Где Сорхат? Пусть он съездит в дом.

Надо действовать, а не кричать.

– Что ты хочешь делать? – сквозь слезы спросила Замира. Она с ужасом смотрела на меня.

– Предложу себя вместо Азизы.

Зулмат взвыла и закричала:

– Они тебя убьют. Они и Азизу убьют. Отдай им эту проклятую карту.

– Женщины, не истерите. Я буду действовать по обстановке. Пошлите Сорхата к дому. Мне нужна информация, что там. Где Азим? Я пошел на встречу.

У водопада бричмуллинские дети обычно купались. Я и сам нырял не раз с обрыва в небольшое озеро, образованное двумя наклонными скалами и водопадом.

Ко мне подошли два рослых мужика азиатского типа. Вид у них был помятый, словно после бессонной ночи. Одну руку для устрашения они держали в кармане, как будто у них что-то там чесалось.

– Что скажешь, студент? Принесешь нам карту?

– Карты у меня нет. Поэтому могу предложить на обмен только себя.

– Не боишься?

– Я вам нужен живой. Поэтому женщину на обмен передайте в целостности и сохранности. Если обмен меня устроит, тогда буду с вами сотрудничать.

– Встречаемся здесь в 14.00. Не вздумай привести на встречу легавых.

– Я с милицией не дружу. Научен горьким опытом!

Сорхат вернулся из дома. Сказал, что Азим там. Он целый день пас овец. А когда вечером пришел в дом, Азизы уже не было. В доме ничего не тронуто. Азим также заметил, что за домом целый день вели наблюдение какие-то люди.

Все встало на свои места. Старатели хотели заполучить карту за Азизу. Но так как карту мы передали Анзору, они попытаются выбить побольше информации из меня. Методы выбивания обычно у всех одинаковые. Значит, надо приготовиться к худшему и ждать.

В 13.00 я пришел к Замире попрощаться. Она сидела во дворе и ждала меня. Я ей обрисовал ситуацию. Мы сидели и молчали, в воздухе висели печаль и неизвестность. Что-то терзало ее. В глазах у Замиры сверкала какая-то решимость.

– Давай я пойду с тобой.

– Это исключено. Ты хочешь, чтобы какой-то грязный бандит лишил тебя девственности?

– Что, так серьезно?

– Да.

– Тогда поцелуй меня по-настоящему!

Она прижалась ко мне и долго не отпускала.

К водопаду я пришел на 15 минут раньше.

Все было тихо. Водопад изливался струями, громыхая о камни. Дети плескались в озере. Над долиной Чаткала висела дымка. В небе летали голуби. Пахло лавандой.

Азизу я увидел сразу. Она шла бледная и усталая. На ней были стеганый халат, длинное платье и двухслойные шаровары. Рядом шли два мордоворота в геологических костюмах.

Поравнявшись со мной, Азиза бросилась мне на шею.

– Зачем ты это делаешь? Это не равноценный обмен. Ты нужен всем. А я порченая женщина без семьи.

– Не говори так. Ты нужна мне и Замире, мы тебя ценим и любим! Прощай!

Азима обняла меня и поцеловала. После того, как я убедился, что она свободна и за ней нет хвоста, мы сели в машину и поехали к старателям.

Старатели располагались в соседнем ущелье. Палаточный лагерь походил на балаганный поселок времен золотой лихорадки на Аляске. Повсюду сновали безработные работяги. Из палаток поднимался табачный дым и гремел отборный мат. В близлежащей палатке играла гармошка и громко звучала песня «От качки стонали зэка, обнявшись, как родные братья, и только порой с языка срывались глухие проклятья». Пахло смрадом и потом скопившихся в жару и кучу стада грязных немытых людей.

Меня привели в самую большую палатку с надписью «КОНТОРА». Там стояли облезлый стол и несколько стульев. Рядом на столе – кружки, чайник, открытая пачка чая, россыпь конфет.

– Привели. Оставьте нас. Я с мужичком поговорить хочу.

Громилы ушли, тяжело топая сапогами. В лагере разгорались какие-то разборки. Крики и вопли нарастали. Охрипшие голоса искали справедливости. Послышались глухие удары и звон разбитого стекла. Раздался громкий выстрел из ружья. Началась лютая драка.

– Идиоты! Мерзкие твари! Успокойтесь!

Начальник выскочил из палатки.

– Угомонитесь. Выгоню дармоедов всех! Затем вернулся за стол и обратился ко мне:

– Ты, что ли, тот студент, которого люди Анзора чуть в штольне не убили?

– Я. Попал под раздачу. Сам виноват, полез предупредить каких-то людей о радиации.

– А в россыпях откуда разбираешься? Ты же всего три курса окончил.

– Работал в Ивановской экспедиции в Красноярском крае. Билибина штудировал на досуге и его монографию «Основы геологии россыпей».

– А карта где?

– Она в ГРП. Анзор у нас ее забрал. А зачем она вам? Там показаны, в основном, только рудные проявления.

– Эй! Позовите мне старшего геолога. Никитич, ты где? – закричал мой собеседник. В палатку вошел пожилой дядечка лет шестидесяти, со шрамом на лице.

– Никитич. Вот этот малец утверждает, что на карте показаны только рудные проявления.

– Врет он все. Я сам карту видел. Там есть отметки разработок золотоносных россыпей. Проломить ему надо башку, чтобы зрение улучшилось.

– Это мы всегда успеем. Что ты, студент, на это скажешь?

– Вы не с того начинаете. На карте отмечены точки золотых разработок, лазов на склонах гор. С чем они связаны, неизвестно. Возможно, с коренными породами. Мы отшлиховали устья всех притоков Коксу и не выявили ни одной золотинки. А на склонах до плотика далеко, на поверхности только переотложенная торфа.

– Что это еще за торфа? Что ты нам плетешь?

– Вы, наверное, россыпями не занимались. Сожалею. Торфа – это толща осадочная пород, перекрывающая плотик. У вас людей много. Копать надо глубже до плотика и шлиховать. Можете еще отработать сильно трещиноватые породы, перекрытые осадочными отложениями. Но для начала проверьте все реки и устья притоков. Я уверен, шлихи вас выведут на скрытую россыпь.

– Что ты его слушаешь? Он же пустомеля. Его надо хорошенько проучить, чтобы не лез на наши участки.

– Я пришел к вам оказать помощь, как специалист. Так уважайте чужое мнение. Или добывайте карту, которая вам ничего не даст. У вас уже без работы народ с ума сходит.

– Разреши мне! Я заткну ему его поганый рот. Или сейчас пальцы все отрублю.

– Цыц, Никитич! Ты что, зверюга? Дай ему карту нашего района. Может, что дельное подскажет. Подготовь бригаду промывальщиков, нужно проверить лотки. Пусть завтра отправятся шлиховать устья рек. Студента заприте в дальней палатке, где у нас женщина сидела.

– Я что у вас, заложник? Если заложник, я вам помогать не буду.

– Это, студент, для твоей безопасности. Здесь у нас народ злой, не надежный. Еще убьют невзначай. Поживи у нас. А то тебя отпустишь, ты легавых на нас наведешь.

– Принесите карту района и карандаш. И, если есть, геологическую карту четвертичных отложений. Кстати, извините, как к вам обращаться?

– Василий Иванович!

– Чапаев?

– Ненахов.

– Очень приятно!

– Иваныч! Мне кажется, студент обнаглел. Совсем страх потерял.

Старший геолог ушел отдавать распоряжения на завтрашний день.

– Василий Иванович! Извините! Когда вы заключали договор, вам должны были передать уже разведанные запасы. А получается, что на вас повесили еще и геологоразведку?

– К сожалению!

– И у вас, как я понял, специалиста по россыпям нет?

– Нет. Хочешь, переходи к нам, я назначу тебя главным геологом. Оклад зашибенный!

– Спасибо, но я уже продался.

– Дорого?

– Бесплатно!

– Так разве бывает?

– Есть такое, что дороже денег! Это твоя душа! Она никогда не торгуется. И всегда делает правильный выбор.

– Ты или олух, или чересчур правильный.

– Я сам не знаю, кто я. Иногда в себе сомневаюсь. Бывает и такое, что боюсь самого себя!

Героическое спасение

Меня отвели в пустую брезентовую палатку, стоящую на отшибе лагеря. Воздух в палатке был пропитан дневным жаром. Внизу зеленела притоптанная трава. В углу палатки были брошены матрас и приплюснутый спальник. В середине стоял таджикский приземистый столик. На нем лежала синька-копия карты участков поисковых работ. Рядом стояли в пенале карандаши и ластики. Принесли также свечку в стакане и спички. Я сел на колени и стал смотреть карту. В палатку кто-то постучался. Зашел вихрастый парень с узкими казахскими глазами, принес в кружке чай и полную тарелку мяса с макаронами. Я поел, зажег свечу и стал внимательно изучать карту.

На ней отчетливо выделялись ущелье реки и несколько притоков. В устьях притоков я везде поставил крестики первоочередного опробования. Также нарисовал крестики на притоках малых ручьев. Осмотрев внимательно все надпойменные террасы, я поставил крестики на некоторых из них. Особенно там, где были зоны оползней или зоны торможения селей. Посоветовал опробовать все песчаные косы, которые отмечались в русле реки. Написал небольшую пояснительную записку. Все сложил на стол. Потушил свечу.

Мне стало по-человечески жалко начальника старательской артели. Он взялся за дело искать черную кошку в черной комнате с командой головорезов. Кошку-то найти можно, а сохранить ей жизнь с такими людьми невозможно. Речь идет о золоте. И соблазн скрыть, продать или обменять золото на водку очень велик.

Да и моя участь неопределенна. Они могут применить ко мне тупую силу. Искалечить и выкинуть. Старшему геологу я как кость в горле.

Может, я сгущаю краски. Ведь работали у нас в сибирской тайге бичи. Для них работа была превыше всего. И ни одного грабежа. Да и мужики были что надо. Грубые, злые на жизнь, беспощадные к себе и снисходительные ко мне. Я с теплотой вспоминаю их. Как меня спасал Леха Горбылев, когда меня сбросило с лодки и понесло бурным течением вниз по реке к порогам. Он не задумываясь бросился в воду, схватил меня за шкирку и со мной плыл два километра сквозь буруны, закрывая своим телом мою голову. Так мы проскочили пороги. Он с трудом вытащил меня бездыханного. Привел в чувство. И всем демонстрировал множество своих синяков на теле от удара камней, доказывая, что его пуля не берет. Вот такие они, бичи.

Вдруг я услышал у противоположной стенки палатки какое-то шуршание.

«Мыши взбесились», – подумал я. Шорох перерос в треск разрезающей материи. И я отчетливо услышал знакомый шепот.

– Гриша, ау! Ты здесь?

Это был голос Замиры.

– Гриша, ползи в лаз. Мы за тобой. Бежим. Я быстро побежал на звук голоса, пролез в разрезанную прорезь палатки и очутился в объятьях Замиры.

– Скорей! Нас там Азиза ждет.

Мы побежали вниз. В лагере все было тихо. В лощине стояли две лошади. На гнедом жеребце гордо восседала верхом Азиза. На другую пегую лошадь вскочила Замира, сзади за седлом примостился я. Мы поскакали галопом вниз по тропе.

Неожиданно впереди засверкали фары машины. Мы свернули в лес и притаились. В машине сидели подвыпившие старатели, громко смеялись и орали пьяные песни. Проехав метров пятьдесят, они остановились. Мужики вышли помочиться. Затем, взгромоздившись в машину, задрав ноги в окна, поехали с песнями дальше.

В поселок мы приехали под утро. Зулмат не спала. С заплаканными глазами встретила нас. Обрадовалась, поставила чай. Мы распрягли лошадей. Женщины были в восторге от себя. Они восторженно хлопали друг друга по плечам, смеялись и радовались, что все удалось. Они сделали это. Вырвали меня из рук бандитов.

Зачем-то нас соединила судьба в Бричмулле?

На следующий день приехал Анзор. Мы ему все рассказали. Он долго ругался на женщин, упрекая их в безрассудстве. Но по его виду было видно, что он очень польщен их самоотверженностью.

Все необходимые документы он оформил. Мы поехали в дом, где овцы уже соскучились по хозяевам.

Вечером долго сидели под звездами и вглядывались в горы. Молчали. Я сидел между Азизой и Замирой. Было тихо и уютно, тепло. В ногах у нас крутился Шарик. Далеко в ущелье пела, плача и смеясь, река Коксу. Из-за Большого Чимгана показалась луна. Звезды сияли как-то особенно близко и трогательно. С охлажденных склонов сползали косматые силуэты теней. Они ползли, вставая и прячась, словно играя друг с другом в прятки. В черной мгле ночи вспыхивали маленькие летающие и снующие таинственные светлячки. Они то там, то здесь появлялись и мигали, точно заблудшие души людей, искавшие на склонах утерянное счастье.

– Жизнь уходит, а красота остается. А мы, словно дети, продолжаем верить и искать счастье, наполненные этой красотой! – заметила, вздыхая, Азиза. В ее глазах отразилась Большая медведица. Созвездие было чем-то озабочено.

– Говорят, что у каждого человека есть путеводная звезда, – промолвила тихо Замира и взмахнула рукой над головой, словно пыталась поймать ближайшую звезду.

– Жизнь продолжается, а звезды светят так же, как светили когда-то для наших мам. А мамы в это время ждали нас, – отметил я. Замира опустила голову мне на плечо. – Ты права, Азиза. Женщина превыше всего на Земле. Это самое значимое произведение бога! От нее зарождается жизнь. И во имя ее совершаются большие и малые дела. Что бы я без вас сейчас делал, мои любимые девочки! Лежал бы в палатке с отрезанной головой? Какое счастье, что вы у меня есть! – И я понял, что свое золото я уже нашел.

Вдали показались две огненные точки светящихся фар. Кто-то к нам ехал. Послышался нарастающий шум двигателя. Показался покрытый брезентом уазик. Машина остановилась рядом с домом, обдав нас разгоряченными парами бензина. Из кабины вышел Ненахов Василий Иванович. Он был один.

– Гостей принимаете? Добрый вечер, соседи!

– Заходи, Василий Иванович. Гостям мы всегда рады, – раздался голос Анзора. Он вышел из дома покурить. – Азиза! Накрой на стол. Азим, вскипяти чай.

– Да я ненадолго. Приехал тебя поздравить с организацией артели. Да поблагодарить Григория. Он нам очень помог.

– Так я же от вас сбежал, – с горькой усмешкой заметил я.

– Да я бы и сам сбежал, если бы не груз ответственности. Что делать? Приходится работать с теми, кто есть. Третьего не дано. Согласен, работяги у меня головорезы. Но работать умеют. И силу любят. Если жестко сказать – подчиняются.

– По тем точках, что я вам рекомендовал, есть какие-нибудь положительные результаты? – спросил я. Анзор с любопытством уставился на нас.

– Да! Спасибо тебе. Не ожидали. Появились следы. Будем исследовать вышестоящие притоки. Особенно много следов в рыхлых отложениях второй надпойменной террасы. Анзор, ты не будешь против, если мы Григория будем использовать для консультаций?

Анзор потупился, улыбнулся и протянул Василию Ивановичу руку.

– Значит, мир! И разграничиваем нашу деятельность по водоразделу.

– Согласен. Будем помогать чем можем. Обращайся. Дадим в аренду технику. Промывочное оборудование.

– Спасибо! Обратимся. Если понадобится, Григория привлекайте. А то он у нас все только за юбки держится.

– Анзор, как тебе не стыдно! – улыбаясь, пристыдила его Азиза.

– Ну, я поехал. Спасибо за чай!

– А выкурить трубку мира?

– А что ты куришь?

– «Родопи», болгарские сигареты.

– Ну давай по одной закурим!

– Ты давно работаешь в наших краях?

– В Узбекистане – почти десять лет. Окончил Ташкентский университет. Потом работал в пустыне Кызылкум. Обитал в поселке золотарей Мурунтау. Женился на однокурснице-узбечке. Она подарила мне двоих девочек. Сейчас Мурунтау на подъеме. Строится карьер, новый микрорайон. Квартиру обещали. Запасы золота там зашкаливают. В общем, перспективы огромные. В этом году предложили руководство старательской артелью. Я согласился. Определились с районом работ. А вот специалиста по россыпям не дали. Поэтому мы дергались. Пытались даже опробовать метасоматитовые отложения в штольне, найти древние выработки. И не знали, с чего начать. Хотя проект был. Но писал его специалист по карьерному золоту. Только благодаря рекомендациям Гриши начали шлихование устьев рек и надпойменных террас.

– У нас все получится. Вот увидишь! Затащим вместе мы с тобой этого ишака в гору!

Анзор похлопал гостя по плечу. Василий Иваныч встал и пошел к машине.

– Дай бог! Ну, я подался к себе. Счастливо вам, нам и всем!

– Спасибо! До встречи!

Машина с узбекским «Чапаем» исчезла во тьме.

Мы остались стоять у дома, окруженные звездным безмолвием. Лишь робкие всхлипы птиц звучали на перевале, да река Коксу стонала во сне. Высокогорный воздух опускался в ущелье. Он был напоен запахами горных фиалок. В нас вливалась ночное очарование гор, наполненное уверенностью и доброй надеждой, что все получится.

Зачем-то нас соединила судьба в Бричмулле? Может для того, чтобы мы родили бога или оставили свой след на Земле?