Текст книги "Роскошь человеческого разобщения"

О двух путях

Почему человек – такое противоречивое существо? Почему он так часто думает одно, говорит другое, а делает третье? Потому, что гомо сапиенс – это сложный букет природных и социальных устремлений, потребностей и способов их реализации.

Но не будем усложнять. Давайте попытаемся упростить. Итак… В человеке всё должно быть прекрасно, – говорил Чехов. И добавлял: И душа, и мысли… На этом отложим Чехова и подумаем о душе. Что такое душа, в чем ее красота? Мы часто слышим о таких свойствах души, как возможность уходить в пятки, быть не на месте, распахиваться. Еще душа может петь. Но кто-то пел, что она еще и обязана трудиться. В общем, о душе сказано так много, что ее фоторобот уже почти готов. Главное свойство души – быть не спокойной. Если душа неспокойна, мы ее чувствуем, а если у души всё в порядке, ее как бы и нет. Мы замечаем работу души, только когда она не на месте, или поет, или еще как-то о себе заявляет. Итак, душа работает в ситуациях, когда необходимо сделать выбор, когда нас что-то тревожит, или наоборот – радуем. Душа – чувствующая часть нашей личности.

Чем отличается душа от однокоренного брата – духа? Обычно дух ставят выше души. Возможно, это проявление традиционного гендерного шовинизма? Конечно, есть значительное количество людей, которым достаточно души и не нужно никакого духа. Это люди, руководствующиеся в своем поведении чувствами. Но есть еще одно, чисто человеческое качество – мышление, разум. Вот для мыслящих гомо сапиенсов более важным советчиком в ситуациях принятий решений выступает дух. Если душа – это прокладка между инстинктами и сознанием, то дух – результат работы мысли, освободившейся из рабства чувств. Конечно, наиболее изощренные мысли способны прийти к нам в голову, когда мы становимся на тропу, ведущую к удовлетворению самых жгучих природных потребностей. Но дух в этих случаях спит, или улетает погулять. Поскольку дух – это часть нас, свободна от эгоистических устремлений. Дух как мёд, собранный пчелами из миллионов цветов. Только место пчел в этом процессе медосбора занимают потоки наших мыслей, а место цветов – искусство, природа, книги, окружающие люди. Всё то, что способно нас удивлять и учить, питая разум. Дух ориентирован на вечные ценности, тогда как душа – на ценности сиюминутные, жизненные. Если дух – мёд, то есть нечто такое, что можно хранить и передавать, то душа – та часть нектара, которую пчелы съедают в процессе своей работы. Дух остается после смерти некоторых из людей, как результат их жизни, их общественная польза. Душа же исчезает вместе с чувствовавшим субъектом.

Ну вот, довольно простая картинка получилась. Но для ее полноты не хватает еще одного штриха.

Существует поверье, не вписывающееся в каноны официальной христианской доктрины, но бытующее в народе. Якобы на левом плече у каждого человека сидит черт, а на правом – ангел. И каждый шепчет нам на ушко свою программу поведения. Если отбросить мифопоэтический символизм, то картина выглядит так. Любой наш поступок диктуется, исходя из приоритета либо природных, либо социальных потребностей. А свобода выбора каждого из нас – это лишь свобода выбора одного из приоритетов. То есть, если мы действуем, то исключительно в рамках этого дуализма. Только бездействующий может сказать, что он в этой ситуации свободен. Свободен – почти как мёртв. Ведь жизнь предполагает движение, действие, и тут мы либо подчиняемся законам жизни, либо включаем социальные – сдерживающие животный эгоизм механизмы.

Конечно, не всё так просто, как в этой схеме. Иногда выбор в пользу социального – это лишь мимикрия, способ урвать кусок побольше. То есть культура становится инструментом удовлетворения эгоистических устремлений. Но в этом и сложность, а также трагизм социально-культурных феноменов. Здесь полезно вспомнить, что некоторые животные хорошо поддаются дрессировке. Например, медведи в цирке умеют ездить на мотоцикле. А я не умею. Но от этого я не перестаю быть человеком, а медведи не становятся людьми. Люди – тоже животные, но очень хорошо впитывающие то, чего от них хотят дрессировщики – общество. При этом многие из нас остаются теми же медведями, для которых езда по арене цирка – способ получить порцию благ. Эти люди просто не способны пойти дальше. Они слушают голос демонов с левого плеча, а голос ангелов для них – лишь путеводитель в джунглях, которыми видится им общество. Собственно, они же своими поступками и созидают эти джунгли, не забывая при этом возмущаться дикими законами, отсутствием справедливости и гуманизма в окружающем мире.

Конечно, чертики с левого плеча могут быть симпатичными и веселыми, часто их советы быстрее доходят до нашего центра принятия решений, ведь они душевны, а значит, служат нашему эгоистичному жизненному началу. Идущие дорогой жизни реже унывают, проще переносят неудачи, легче поддаются дрессировке. Потому что у них почти нет принципов, кроме классического «дают – бери, бьют – беги». Чертики всё делают для того, чтобы наша жизнь была легче и длиннее.

А вот ангелы – редкостные зануды, поскольку пытаются взвалить нам на плечи груз забот о ком-то и чем-то еще под видом таких сложных понятий как «долг», «честь», «порядок». Может, настанет такое чудесное время, когда все ангелы вспорхнут с правых плеч и отправятся на историческую родину – в свой милый сердцу рай? И останутся на земле только душевные, но бездуховные люди… Красивая и печальная утопия. Поскольку невозможна благодать без закона, а человек – без усилий, без работы над собой.

22.03.2010

Добро и Зло

Если добра становится много, оно превращается в зло. Главное качество зла – количество. Само происхождение этого слова намекает на связь со старославянским «зело» – очень. И еще почему-то вспоминается слово «золото» («зло-то», «зла-то»), а также выражение «деньги – зло».

Зло всегда подразумевает в себе оценку, которая четко определяет место вещи или человека в какой-то глобальной иерархии. Зло заставляет всех страдать и работать, но также получать от этого удовольствие. Интересная амбивалентность, корни которой можно найти еще в ветхозаветном сюжете о рае и наказании человека трудом. Те христианские народы, которые сохранили идею работы как зла (католики и православные) достигли гораздо меньше на пути прогресса, чем протестанты, для которых работа стала источником удовольствия. И которые научились оценивать всё и из всего же извлекать прибыль, превращая любые качества в количества.

Зло – это всегда разлучение, освобождение от связей. Конечно, без такого зла не существовало бы ничего отдельного в мире. Была бы песчинка сверхплотной материи, как до Большого Взрыва. Или одно существо, а не множество отдельных, ищущих друг друга, чтобы поглотить, или бегущих от других, чтобы просто быть. Но именно разделение/разлучение является первым шагом к возможности заставить работать эти отдельные элементы, воздействуя на их потребности притягиваться и отталкиваться. Без отделения невозможен счет. Если невозможно посчитать, то невозможно оценить. А если нельзя оценить, то зло бессильно опускает руки.

Да, зло необходимо. Без него не возможно было бы ощутить добро. Возможно, первое, что отделилось от Первого – было Зло. Иначе бы Зло не стало самим собой и весь этот мир не был бы возможен. Но это еще означает, что Зло всегда будет Вторым. Каждый отдельный организм, вещь – это маленькая копия Первого, Единого. А пространство, отделяющее каждую маленькую копию – место, заполненное Вторым. Или пустотой.

Пустота, как мы знаем (или не знаем, но догадываемся) не может быть чем-то, или кем-то, но она позволяет всем другим быть таковыми. Пустота отделяет всех от всех, позволяя им обрести форму, позволяя охотиться на других, позволяя хотеть и осуществлять желания. Но все желания и стремления в основе своей имеют только одно: быть целым. Человек, отправляющийся в супермаркет за покупками, двигается навстречу своим желаниям, без осуществления которых он не сможет сначала быть довольным собой и жизнью, а потом – и просто быть. Человек, покупающий новый мобильный телефон, автомобиль, яхту без этого тоже не сможет быть доволен собой и жизнью, так как находится в системе связей, которая держит его в своих сетях, с которой он сросся.

Так Добро и Зло создают всё сложное хитросплетение отношений. И действуют при этом сообща, хотя публично, через всех своих секретарей по связям с общественностью, отвергают это. Зло научилось копить добро и даже творить новое добро. Но для получения этого добра нужно принять условия игры, которые определяет зло. Всё новую энергию для своих дел зло находит в дальнейшем углубленном дроблении отдельных крупиц Первого, Целого. Чем больше отдельного, тем больше между ними пустоты, тем больше между ними желаний, тем в большую цифру можно оценить это всё и напечатать больше денег для того, чтобы это купить и продать. Зло определяет, какие элементы и в каком порядке должны соединиться, а какие следует держать на расстоянии, чтобы этот сложный механизм из вещей и душ работал с максимальной отдачей.

А где же собственно Добро? То, настоящее… Как ни странно, но добро принципиально не может быть с кулаками. Так оно просто начинает играть по правилам Зла. Конечно, отдельносущие могут и должны защищать себя, свою целостность от посягательств. Но всё это – театр Зла, наблюдающего за тем, как элементы Первого воюют между собой за то, чтобы быть отдельными, свободными. Ведь каждый такой элемент видит себя копией Первого, чувствует, что его отдельность – залог счастья.

18.04.2010

Источники позитива, или «быть не собой»

Молодежь принято призывать к какой-то беспричинной радости. «Быть на позитиве» – это, типа, модно; это, типа, круто. При этом никто не говорит о том, откуда должна взяться энергия этого позитива и каков смысл такого беспричинного позитива. Само собой предполагается, что у молодежи полно дармовой, дурной энергии, которую нужно сжечь в топке бессмысленной радости. При этом принято говорить: «Будь собой! Освободи свою суть!» или что-то типа этого, но с таким вот смыслом. На самом же деле позитив делает нас не собой.

Сначала стоит разобраться – что есть «позитив». Синоним – «радость». Тут почему-то я вспоминаю, что в некоторых сектах обряды называют «радения». Обряды эти имеют экстатический характер, как, в общем, и всякий позитив. Поэтому я все-таки поставлю знак равенства между позитивом и экстазом. Человек, несущий позитив (или несущийся на позитиве), находится в состоянии экстаза. Каковы основные характеристики экстаза?

1. Потеря чувства реальности.

2. Потеря ощущений границы себя (выход из себя – прямой перевод слова «экстаз»)

3. Повышенная эмоциональность

4. Повышенная энергичность, то есть высокая двигательная активность

Все эти качества присущи так называемому «позитиву» – состоянию, когда люди тупо смеются, дурачатся, громко говорят, совершают много движений, издают много звуков, их лица искажены гримасами радости.

Что происходит с личностью находящегося в экстазе? Куда девается его Я? Дело в том, что в эти моменты Я исчезает. Человек перестает быть кем-то, становясь чем-то. Чтобы в этом убедиться, нужно понять, что есть Я. Это та малая часть нас, которая отлична от природы и от культуры. Это та часть, которая способна оценивать, смотреть на реальность и на себя же со стороны. Я – критик внутри. А значит – враг позитива. Итак, позитив превращает нас в инструмент, обезличенный и счастливый этим. Убив в себе критика хоть на время, мы возвращаемся к той гармонии с природой, от которой в обычном состоянии ограждены.

Тут можно было бы поставить точку, резюмируя, что позитив вреден для сознания, что экстаз – враг человеческого, культурного начала в нас. Можно было бы вспомнить еще идеи Ницше об аполлоновском и дионисийском началах, где аполлоновское – это исполненное аристократического величия «молчание духа», а дионисийское – хаос позитивного, экстатического взывания к мирам богов и природных сил. Но…

Экстаз, в принципе, доступен всем. Но далеко не все становятся жрецами Диониса. Или шаманами, с которыми связаны древнейшие экстатические обряды и ритуалы. Более того, как раз экстаз позволяет отделить профанное стадо просто тупо радующихся, от тех, кто открывает в себе совершенно новые, мистические корни своей личности. Если одни в состоянии экстаза убегают от своего Я, то другие это Я обогащают. Одни в экстазе возвращаются к дикости, к первобытной природе, а другие обнаруживают бессознательные источники культурных инноваций, находя обширное поля скрытых в обычном состоянии смыслов. Проще говоря, профанная личность в экстазе становится инструментом инстинктов, а сакральная – инструментом творческим, творящим. И если мы знаем что такое инстинкты, то каковы силы, делающие человека инструментом создания нового – пока не известно. Сегодня их условно называют «бессознательным», раньше они назывались богами и духами.

13.07.2010

Без проблем

Человек без проблем никому не интересен. Ни врачу, ни учителю, ни менту. У такого человека нет друзей. Такой человек становится не интересным самому себе, он теряет человеческое подобие, потому что уже само мышление предполагает решение проблемы. А что делать, если проблем нет?

Люди объединяются не по интересам, а по общности проблем. Наши интересы равны нашим проблемам. Даже те, у кого, казалось бы, не должно быть проблем, искусственно их создают, начинают бороться с чужой бедностью, со СПИДом, с наркотиками, с норковыми шубами.

Человеку без проблем нечем поделиться с ближним. Кому интересно выслушивать отчеты о твоих успехах, или узнать, что ты – гений, мультимиллиардер, творец вселенной? Поэтому даже бог иногда развлекается, повисая перед толпой на кресте, или сокрушая очередные Содом и Гоморру. Ибо бог без проблем никому не интересен, в такого никто верить не станет! Всем полезно страдать, любить, выплескивать эмоции, искать себе подобных.

Человек без проблем не заметен, потому что заметность – уже проблема. Чтобы тебя заметили и возлюбили, достаточно в людном месте просто открыть рот и сказать: «У меня проблема». И тебя тут же окружит толпа желающих помочь, или усугубить твою проблему. Потому что радость человеческого общения – это радость обмена проблемами, круговорота проблем и решения проблем. Для того, чтобы, избавившись от одних, обзавестись другими проблемами. Существует даже иерархия проблем. Любая иерархия – это пирамида проблем. Тот, кто в самом низу, обладает самым богатым спектром проблем, поэтому его жизнь полна смысла и пафоса борьбы. Оказавшийся на самом верху этой пирамиды – творец глобальных проблем. Ведь тот, кто не создает проблем, не видим, а потому не может занимать никакого места в пирамиде. Только создавая другим проблемы, мы становимся заметными, и у нас самих появляются новые проблемы, а жизнь обретает цвет, вкус и запах. Нет ни добра, ни зла, потому что проблемы уравнивают всё и вся. Борясь с проблемами (добро?), мы создаем кому-то проблемы (зло?), вызывая ответные действия (зло!) и становясь умнее, гибче и… опытнее (злее? добрее?).

23.12.2010

Достоинства и недостатки

Достоинства и недостатки – слова одного корня. Как и глагол «доставать». А он имеет как минимум два смысла. Традиционный – достают что-то, что в обычной ситуации спрятано. Современный – достают… Это когда просто достают и достают без конца.

Как достоинства, так и недостатки, как свои, так и чужие, могут доставать. Например, когда кто-то достает своими достоинствами. Или возводит в культ свои недостатки. И те и другие забыли о первом смысле глагола. Граждане! Доставайте свои достоинства только в моменты необходимости! Можно сказать – нужды! Если ты силен, не обязательно всем встречным бить морду. Умный хорошо бы чтоб был еще и порядочным, иначе ум бледнеет. Если ты красавица, не обязательно менять фотку на странице каждый день в надежде собрать небывалый урожай сердечек. А если вы богаты недостатками, не торопитесь ими щедро делиться с каждым встречным в надежде, что он унесет с собой часть груза вашей проблемы. Недостатками не нужно доставать, они любят другие глаголы: преодолевать, изживать, сублимировать наконец.

Кстати, люди с общностью недостатков любят собираться в группы. Клуб анонимных алкоголиков. Общество глухих. Симпозиум хромых. Курсы для вечно худеющих… Глядя на себе подобных, мы не только понимаем, что не одиноки, но и забываем, что такое единение основано на том, что не стоит постоянно доставать, что недостатки – штука интимная, домашняя. Не стоит носиться с ними, как с флагом. С ними можно жить, с ними можно бороться, но лучше делать это в индивидуальном порядке. Или под присмотром специалистов.

25.12.2010

Уход от реальности

Когда мы хотим кого-то обвинить в оторванности от насущных бытовых проблем, в нерациональности поведения, то говорим, что он ушел от реальности. Выходит, что лицом к лицу с реальность мы сталкиваемся только когда погружаемся в повседневные хлопоты, сталкиваемся с нуждой и проблемами? И чем больше нас достает действительность, тем лучше мы узнаем вкус реальной жизни, тем глубже затягивает нас болото (океан?) истинного бытия? Что-то не стыкуется в этой невеселой картине мира.

Не хочу показаться знающим больше, чем Сократ, который, как известно, ничего не знал. Особенно мало нам известно о реальности. Ведь всё, что мы знаем, ограничивается возможностями нашего языка и восприятия. Вся наша реальность – комплекс ощущений. Как и фантазии, мифы, сны, галлюцинации. Часть этих ощущений подвластна нам, другая часть существует независимо от нашей воли. Это позволяет поставить условный знак равенства между тем, что мы называем реальностью и тем, что называется галлюцинацией. На фоне этой реальности/галлюцинации живут и действуют наши сознания и воля – силы созидающие, творческие. Когда давящий фон слишком силён, вся наша воля, наши действия направлены на преодоление реальности. Иногда случается чудо – реальность расступается и нам открывается небывалый простор. Мы совершаем прорыв – до следующей серьезной преграды.

01.01.2011

Да и Нет

Настоящее общение кроме обмена информацией обязательно содержит в себе отношение, сводимое к приятию и неприятию, к поглощению и отторжению, к «да» и «нет». Всё многообразие слов, которым мы обмениваемся, можно свести к «да» и «нет». Чем больше «да», тем комфортнее нам такое общение.

02.01.2011

Настоящее

Есть люди, которые ищут что-то настоящее. К настоящему не относятся вещи. К настоящему не относятся слова. Поэтому настоящее нельзя взять, им нельзя владеть, его нельзя копить. У настоящего нет срока годности. Хотя вечным назвать его нельзя. Разве что относительно того краткого мига, в который вмещается человеческая жизнь. Настоящее не может иметь имени. Если его позвать – оно убежит. Если его назвать – оно исчезнет. Иногда настоящее обнаруживает себя в чем-то. В вещах, в словах, в людях. В этот момент эти вещи, слова и люди перестают быть привычными, обычными. Возможно, в этот момент их нужно убить, засушить, заспиртовать, превратить в чучела, в муляжи, памятники, чтобы как-то сохранить настоящее. Поэтому некоторые убийцы на самом деле – охотники за настоящим. Ведь настоящее всегда посещает этот мир в мгновения чьей-то смерти. Если настоящее посещает нас, то останавливаются мысли – эти вечные спутники поиска. А поскольку настоящее уже здесь, то мысли исчезают за ненадобностью. Поэтому мертвым не нужны мысли. Они уже в настоящем. В почти вечном.

20.01.2011

Вирус свободы

Каждый человек – это файл, требующий открытия. Одни файлы доступны, другие нуждаются в разархивации и даже пароле доступа. Одни файлы кричат о себе, предлагая их скопировать, а другие таятся на далеких серверах без внешних ссылок.

Что несут эти файлы? Как оценить их содержимое? Где вирус, а где лекарство? Свобода – это вирус, это болезнь. Все религии, все идеологии лечат от свободы. Поскольку свобода нарушает любую гармонию, уничтожает внутренний космос. Но – парадокс – не все находятся в поисках лекарства. Гораздо большее количество людей сегодня находится в поисках вируса. Это главный наркотик – свобода. Главный способ расширения сознания, раскрытия границ восприятия. Смысл любого наркотика – свобода. Смысл, который мы ищем в искусстве, литературе – это новые грани свободы, новые возможности выбора, новые вспышки – озарения чего-то «настоящего», что раньше было скрыто, раньше не видели и не слышали.

Вспышка – главный признак озарения, открытия, спутник свободы в момент ее сгорания. Да, свобода – это топливо. И если в тебе ее много, ты можешь лететь как ракета, а те, кто боится свободы, катятся по жизни на хромых телегах.

Свобода сгорает в момент выбора. Выбор сделан – и нет свободы, нет новой дозы, нет новой вспышки. Что делают миллионы людей каждый день? Восполняют запасы свободы. Они – рабы процесса поиска свободы. Они готовы торговать собой весь день, чтобы вечером ощутить себя богами. Быть богом —значит быть свободным всегда. Человек может себе это позволить лишь в миг выбора, при очередной вспышке сгорающей дозы свободы.

У свободы в человеческом мире существует четыре ресурса: время, пространство, сознание и деньги. Мы не можем быть одновременно в нескольких точках пространства – какая жалость! Но мы можем приблизиться к этой цели, часто и быстро передвигаясь в пространстве. Путешествия Колумба, Магеллана, Амундсена – это шаманский экстатический тур, расширяющий границы человеческой вселенной. Танец – тоже путешествие, только в нем больше символического. Смысл всякого путешествия – в свободе, которую оно провозглашает и утверждает собой. Путешествие ценно не утомлением, а экстазом, который переживает путешественник в некоторые моменты своего пути.

Мы не можем жить вечно – какая жалость! Но всегда голубой мечтой человечества было долголетие и здоровье – как условие максимальной свободы. Нездоровье – это лишение свободы. Социальное нездоровье лечат лишением свободы. Или жизни – чтоб наверняка. Зачем нужна длинная жизнь? Только лишь для максимального насыщения свободой, для все новых открытий, новых впечатлений, новых… Еще один парадокс свободы – между впечатлениями нет никакой разницы. Они не новые, они – всегда одни, лишь отличаясь по интенсивности. Конечно, удовольствие от съеденного краба отличается от удовольствия от съеденного банана, и тем более отличается от эстетического экстаза, который несёт какая-то новая (или старая) песня. И оргазм отличается от приступа смеха, вызванного анекдотом. Но где-то там, в сути своей, в глубине они едины. Это только торчащие из матрицы наружу отростки отличаются. Матрица – свобода. И изощренное рабство, поскольку в неизощренном рабстве всё строится на подавлении, ограничении свободы. А в изощренном – в её постоянном увеличении. И суть этого рабства не больше сути человека. Здесь наши пределы, за которые пытаются заглядывать лишь смельчаки, убивающие себя раньше срока чрезмерными дозами свободы. Изощренное рабство – вирус. Простое рабство – лекарство. Как перестать беспокоиться и начать жить? Прими таблетку какой-то из существующих религий, культур, философий. Как перестать жить и начать беспокоиться? Ищи свободу, жги её!

Из всех четырех измерений свободы самым доступным является сознание. За ним не нужно куда-то ехать, бежать, лететь. Не нужно тратить тысячи на приобретение билета на концерт, или на самолёт, или на дозу кокаина, или на внедорожник, или на горное снаряжение. Не нужно вшивать себе новое сердце, качать себе новые мускулы, пользоваться виагрой и кремом для лица, рук и ног. Скорее наоборот, все эти внешние средства служат бегству от сознания, избеганию трудного пути свободного самоудовлетворения посредством удовлетворения от других.

Несколько слов о свободе как о том, чем обладают другие. Нет сомнения, что свободу нельзя копить, или купить. Это иллюзия, миф. Это все равно, что греться от угля, который хранится в сарае, а не горит в печке. Вещи могут нам давать новые возможности, новые дозы свободы, но только лишь в процессе взаимодействия с нашим сознанием. Сами вещи не содержат в себе свободы, любая возможность – это акт, событие, на одном конце которого всегда есть некий Я, а на втором – некий Ты. Пусть даже этот Ты – вещь. В нашей жизни существуют важные Ты, то есть важные другие, дающие нам ощутить свободу. Но они не дают свободу напрямую, они её порождают в нас, внутри. Именно поэтому они важные, именно поэтому они нам не безразличны. «Важные Другие» – это катализаторы свободы, включающие в нашем сознании магические процессы производства свободы. И уж если я сказал о самоудовлетворении, то лишь как об автономизации этого процесса. Важные другие живут в нас и тогда, когда их вроде бы и нет рядом. Эти важные другие создали нечто, ставшее частью нашего мира внутри. Поэтому мы можем в любой момент обратиться к опыту важных других и получить от них новую дозу свободы. Да и Я, живущий внутри, на самом деле – не что-то цельное. Он – итог множества выборов, совершенных ранее. Часто – еще до нашего рождения, но в значительной степени – нами, в процессе своей жизни. Выбирая, мы формируем свою личность, своего Я. Но память способна хранить осколки альтернатив, того – кем мы не стали, но могли бы стать. Внутри нас могут звучать эхом голоса альтернативных Я. И свобода, а точнее ее реализация в момент выбора, возвращает нас всегда в одну точку – точку, с которой мы начинались, в которой Я – еще не Я.

Свобода – это, прежде всего, бегство от той реальности, в которой мы очутились в итоге всего предшествующего. Акт свободы – это экстаз, то есть «выход за пределы себя». Настоящую радость мы ощущаем только тогда, когда перестаем быть тождественны себе, в краткие миги совершения выбора. И всякий новый выбор делает нас иными, не соответствующими себе до этого момента. Наш духовный рост – это рост кладбища возможностей внутри нас. Большое кладбище сгоревших возможностей – признак богатой, насыщенной жизни, питательная среда для развития как червей сомнения, так и для семян, прорастущих в будущем новыми культурами в сознании тех, для кого мы будем важными другими.

13.10.2011