Текст книги "Видок. Цена жизни"

– И вы понятия не имеете, от кого именно это послание, – выдвинул я очевидное предположение.

– Да, после прочтения письмо тут же вернулось к Матюхину, а его сиятельство молчат и опять же ругаются.

– А если пофантазировать?

– Знаете, Игнат Дормидонтович, в кои веки даже у меня фантазии не хватило. Так на князя могут повлиять только его императорское величество и цесаревич. Ну еще канцлер, да и то если очень раздухарится. Но это точно не канцлер.

– И что же мне теперь – сидеть, сложив лапки? – начал злиться я, хотя понимал, что мой собеседник ни в чем не виноват.

– Почему это? – хитро улыбнулся Фамусов. – Вам даны рекомендации, и если пешка неизвестной нам очень влиятельной особы перейдет границы дозволенного, то пешка князя может вступить в игру. В итоге его сиятельство, конечно, пожурит неуправляемого подчиненного, но, ежели будет основание, сможет потребовать наказания для исполнителя с противоположной стороны.

Странно, но сравнение с пешкой меня ничуть не задело. В голове тут же завертелись разные варианты провокаций, которые можно устроить для слишком шустрого чужака.

Еще немного пожонглировав догадками насчет личности таинственного кукловода и распив несколько рюмок водки, мы с Фамусовым попрощались. Он сразу направился домой, благо его квартира находилась в доме по соседству, а я принялся изыскивать возможность добраться до гостиницы.

Был уже поздний вечер, и далеко не столичный Омск не мог предоставить мне широкого выбора транспортных средств. В наличии имелась лишь одна пролетка, зато извозчик оказался услужливым и расторопным. Выпитое привело меня в благодушное настроение, так что у парня имелись все шансы хорошо заработать.

– В гостиницу «Европа», – сказал я, плюхаясь на сиденье пролетки.

– Домчим в момент, – отозвался извозчик и щелкнул кнутом. – Пошли, залетные! Прокатим барина с ветерком.

Я хотел сказать, что с ветерком не нужно, но было как-то лень. Подтверждение мысли о том, что именно в подобном состоянии к людям и подкрадывается пушистый северный зверек, пришло даже раньше испуга.

Извозчик чуть вильнул от центра дороги ближе к темному проулку, но поворачивать туда не стал. Из тени между домами прямо в пролетку запрыгнул неожиданный пассажир, и тут же мне в бок ткнулось что-то твердое. Что-то мне подсказывало, что тыкали в меня не пальцем.

– Не дергайся, дворянчик, целее будешь, – зашипел мне в ухо незнакомец в маске, когда я инстинктивно потянулся за пистолетом. – С тобой просто хотят поговорить.

Это он вовремя сказал, потому что я уже собирался ускориться и сделать ему больно. Увы, заскочивший с другой стороны напарник налетчика не придумал ничего лучше, чем попробовать накинуть мне на голову мешок. Тут уже взбрыкнули мои рефлексы, да и я их не особо сдерживал.

Налетчик в маске хотел еще что-то сказать, но внезапно его голос огрубел и потянулся, замедляясь. А затем и вовсе отрезало все звуки.

Времени у меня не так уж много. Перенапрягая мышцы, я зацепил левой рукой уткнутый мне в бок пистолет, а правым локтем ткнул в лицо бандита, примерявшегося горловиной мешка к моей голове. На обратном движении правый кулак врезался в лицо мужика с пистолетом. И тут словно кто-то хлопнул мне по ушам ладошками. Все звуки мира ураганом ворвались в мою голову.

Я услышал все сразу – и хруст, с которым ломается под моим кулаком чужой нос, и выстрел отведенного вперед револьвера, и вопль получившего пулю извозчика. А где-то на заднем плане прозвучало очень несвойственное для данной местности ругательство. Неизвестный поминал песью кровь, причем непонятно чью – мою или облажавшихся подельников.

Образовавшаяся на пролетке человеческая конструкция развалилась как карточный домик. Бандит с мешком выпал направо, бедолага со сломанным носом завалился спиной налево, а подстреленный извозчик, кажется, вообще нырнул под ноги своим лошадкам. Мне же пришлось буквально прыгать вперед, потому что лошади, испуганные выстрелом, понесли. Или как там это у них называется?

Вожжи я поймать успел, но остановить экипаж был уже не в силах. Хорошо хоть удержал движение пролетки по центру улицы. Благо поздним вечером здесь пусто, и мы никого не задавили. Хотя за извозчика не поручусь – очень уж нехорошо подпрыгнула пролетка на старте нашего заезда.

Честно, находиться в транспортном средстве мощностью всего две, но впавших в истерику лошадиных силы, довольно страшно. В итоге метров через сто мы все же зацепили угол дома, развалив пролетку в хлам. Три колеса отлетели, и мне пришлось бросить поводья, хватаясь за сиденье извозчика. Еле удержался. Зато столкновение со стеной имело и положительную сторону. Лишившись большинства колес, пролетка обрела великолепные тормозные качества, и лошади сумели протащить импровизированную волокушу еще метров двадцать. Затем они наконец-то встали, тяжело дыша и напоследок пару раз врезав копытами по размочаленному передку. По мне не попали, но было неприятно.

Как только грохот и скрежет стих, я услышал соловьиные трели в исполнении городовых, явно откликнувшихся еще на звук выстрела.

Через пару минут вокруг остатков пролетки уже крутилась троица полицейских. Быстро опросив меня, двое из них тут же побежали по дороге в надежде прихватить супостатов на горячем. Я же обессиленно сел прямо на тротуар.

Да уж, покатался. Причем меня не покидала уверенность, что безопаснее было бы пойти с бандитами и выслушать их требования, чем сопротивляться и изображать из себя римского колесничего.

Еще минут через пятнадцать на место происшествия прибыл усиленный наряд полиции на монструозном паромобиле и двух пролетках. Вот один из конных экипажей я и экспроприировал, дабы добраться до гостиницы.

Разорванный мундир и исцарапанная морда встревожили сначала консьержа, а затем и поднятого по тревоге метрдотеля. В общую кутерьму влез и Тихомир, который явно дожидался меня, дабы попенять за пропущенный ужин. Я хотел отказаться от вызова доктора, но куда там – народ решил дружно проявить заботу.

Да уж, у хорошего отношения окружающих есть и еще один побочный эффект – назойливость.

Доктор никаких особых повреждений не нашел, но царапины свел, содрав с меня десять рублей за срочность и амортизацию лечебного артефакта. Так что утром на доклад к генерал-губернатору я явился как новенький, предварительно заехав в полицейскую управу для дачи показаний. Ночное расследование ни к чему не привело. Полицейским даже не удалось найти тело извозчика, но это не значит, что он выжил. Очень уж лихо подпрыгивала пролетка, переваливаясь через лежачего лихача.

Увы, после ускорения в качестве видока я выступать не мог, а мой омский коллега не видел причин для того, чтобы подвергать стрессу свой старческий организм ради одних подозрений. Так что это явно очередной висяк, к которым местным полицейским не привыкать. У меня, конечно, имелась версия происходящего. Ею я и поделился с князем, но, увы, притянуть к этому делу Матюхина не получилось. Так что расклад по топинскому пасьянсу оставался прежним.

Из-за ночного происшествия утренний поезд пришлось пропустить и отправиться вечером, несмотря на мою нелюбовь к дреме в сидячем положении.

Глава 4

Топинск встретил меня приятной утренней прохладой и суетой городских «жаворонков». На удивление бодрые люди сновали по улицам, подготавливая качественное пробуждение тех, кто встает попозже. Из открытых по случаю лета дверей пекарен доносился одуряющий запах выпечки. Дворники, поблескивая в утренних лучах солнца надраенными бляхами, яростно избавлялись от малейших следов мусора на мостовых. А по тротуарам бодрым шагом двигались молочницы с корзинами, спеша доставить свой товар, дабы кухарки успели приготовить вкусный завтрак своим господам.

Топинск просыпался, и я в такой свежей и деловой атмосфере со своими зевками и помятой мордой смотрелся несколько чужеродно.

Ну, ничего, сейчас пролетка доставит меня домой, а там выкрою пару часов на сон и опять гармонично вольюсь в привычную жизнь города. Что самое интересное, в это утро из общей картины выпадал не только я. За порогом родного дома меня ждала еще одна метаморфоза.

Вскочивший с лавки Чиж вытянулся в струнку и завопил:

– Здравия желаю, ваше благородие!

– Парень, ты головой в мое отсутствие, часом, не ударялся? – осторожно поинтересовался я у воспитанника.

– Никак нет, ваше благородие. Выполняю строгие указания его благородия Дмитрия Ивановича! – И тут Чиж все же сбился с образцово-показательного стиля. – Он обещал уши надрать, ежели буду вести себя неподобающе облику младшего агента особливого отдела.

– Особого, – автоматически поправил я, пытаясь понять, что здесь происходит. – Дмитрий Иванович тебя что, на службу принял?

– Так точно, ваше благородие!

– Не ори, – попросил я. – В ушах звенит.

Интересно девки пляшут…

Похоже, пока меня не было, Дмитрий Иванович развил бурную, можно сказать ураганную, деятельность. Надеюсь, мне не придется за ним подчищать. Мужик он опытный, но и на старуху бывает проруха. И после увольнения следователь может быть слегка не в себе.

– Где он сейчас? – спросил я у Чижа и тут же получил четкий ответ:

– В штабе особого отдела.

Спрашивать, где именно находится вышеупомянутый штаб, я не стал, как и уточнять другие подробности, лишь махнул рукой и отправил парня к оружейнику с приказом готовить паромобиль к выезду. Сам же быстро поднялся на второй этаж, принял душ и переоделся в гражданский костюм. За два дня по такой жаре мундир надоел хуже горькой редьки.

По указке Чижа мы за десять минут добрались до цели, по пути увидев, как шустро работники телефонной компании закапывают вдоль улицы деревянные столбы. Не исключено, что уже завтра у нас на базе будет телефонная связь.

Дмитрий Иванович, выполняя мои инструкции, снял большой деревянный дом стандартной для Топинска постройки. Сейчас сбитые из толстых досок ворота были открыты, так что мы без задержек лихо вкатили во двор. И тут же нас встретили, причем не очень ласково.

Дернул же меня черт нажать на рычаг парового клаксона, дабы оповестить всю округу о своем прибытии.

– Ну-ка осади! – завопил вихрастый парень в казачьей форме.

Рев железного чудища явно встревожил станичника, а таких людей лучше не пугать, потому что опасное это дело. В нашу сторону тут же уставился ствол кавалерийского карабина.

Хорошо, что к этому моменту мы успели остановиться. Я уже хотел аккуратно сбросить давление, но понял, что вырвавшиеся из сопла струи пара могут усугубить и без того непростую ситуацию.

– Прекратить! – с порога заорал Бренников, выбежавший на шум во дворе.

Казак недовольно опустил винтовку, и я смог наконец-то стравить лишний пар, переводя мобиль в режим ожидания.

– Дмитрий Иванович, и откуда у нас появились столь нервные воины? – спросил я Бренникова, который быстрым шагом подошел к паромобилю.

– Вот решил привлечь к службе казачков, чтобы не скучали в казарме.

Судя по недовольной физиономии, у казака имелось свое собственное мнение насчет инициативы полицейского.

– Елистратов, тебе что-то не нравится? – вкрадчиво поинтересовался Дмитрий Иванович.

– Никак нет, ваше благородие, – вытянулся в струнку казак.

– Ну так сотри со своей морды кислую мину, не то от нее у моего начальника может несварение приключиться. – Говоря это, Бренников покосился на меня.

Ай, красава! И казака на место поставил, и возможный конфликт погасил в зародыше, обозначив статус всех присутствующих. Вон как казачок губы поджал, но теперь он точно не станет наезжать на непонятного сопляка в диковинной шляпе.

Как реагировать на все это, я не знал, поэтому просто покинул паромобиль и без приглашения направился в дом.

В конце-то концов, он снят на мои деньги и как бы находится в моем же ведении.

Внутри база особого отдела ничем эдаким не выделялась – пять просторных комнат, одна из которых имела довольно значительные размеры. Здесь Дмитрий Иванович и организовал общий кабинет. В помещении расположились три письменных стола и два шкафа, лишь процентов на десять занятые папками.

Один из столов был обжит и уже завален бумагами и всякими канцелярскими принадлежностями. Я решил облюбовать себе место у окна, но Дмитрий Иванович ненавязчиво оттер меня к еще одной двери, за которой оказалась небольшая уютная комнатка с массивным письменным столом.

А неплохо так развернулся мой бывший начальник. Да в нем же пропадает дар дизайнера интерьеров!

Забросив шляпу на вешалку, я с наслаждением избавился от пиджака.

– Рассказывайте, Дмитрий Иванович, что успели сделать за время моего отсутствия.

– Немного, – явно поскромничал Бренников, – пока только обжились. Я взял на себя смелость немного прощупать своих старых агентов, но пока не известно, есть ли средства на их содержание, ничего серьезного предлагать не стал.

– Средств хватит, – легкомысленно отмахнулся я, но все же решил уточнить, – по крайней мере, можете тратить не меньше, чем раньше.

– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Бренников. – Значит, продолжим набор агентов. У вас есть еще какие-то приказы?

– Приказов нет, есть вопросы, – оживился я, устраиваясь на не очень-то удобном стуле. – Меня немного удивил подбор сотрудников. Какую пользу отделу может принести Осипка и что там насчет казаков?

Бренинков позволил себе легкую улыбку и, не отвечая, подошел к двери. Приоткрыв ее, он позвал Чижа:

– Осип, подготовься по варианту три.

Поведение следователя вызвало у меня живейшее любопытство.

– Что касается младшего агента Шишкина, объясню после того, как он подготовится, – увидев мой немой вопрос, сказал Бренников. – А насчет казаков – я позволил себе сделать выводы из предоставленных вами бумаг. Там есть распоряжения для есаула Щукина. Вот я и решил организовать здесь постоянное дежурство. К тому же сотня Щукина – это единственная сила в городе, которая не вовлечена в нынешний конфликт.

– Что удалось узнать о наших незваных гостях? – тут же напрягся я и, понимая, что разговор будет долгим, жестом предложил Бренникову устроиться с другой стороны стола на гостевом стуле.

– Не так уж много, – расстегнув китель и присев на стул, продолжил Дмитрий Иванович. – Матюхин прибыл в Топинск пять дней назад в сопровождении семи человек. Трое были с ним явно, а еще четверо пытались сделать вид, что едут отдельно. Но город у нас не такой уж большой, и все на виду.

– Пантелеймон Давыдович высмотрел? – с улыбкой вспомнил я околоточного, отвечавшего за порядок в железнодорожном районе.

– Да, его на мякине не проведешь, – подтвердил мою догадку Бренников и продолжил доклад: – Даже о явных помощниках Матюхина известно не так уж много. Только фамилии – Старостин, Булыжников и Ковальчик.

– Поляк? – встрепенулся я.

– Да. А что? – сделал стойку следователь.

Пришлось рассказывать ему о моих омских приключениях и случайно услышанном польском ругательстве.

– Сможете опознать? – ухватился Бренников за призрачную нить.

– Нет, но важнее то, что мы имеем косвенное подтверждение моих домыслов, а значит, сможем отреагировать на угрозу более адекватно. Уточните, пожалуйста, был ли этот Ковальчик вчера в Топинске.

– Хорошо, – кивнул Бренников. – И еще у меня есть просьба.

– Слушаю вас внимательно, Дмитрий Иванович.

– Если имеется такая возможность, было бы неплохо изыскать средства на повариху. Дабы, так сказать, прикормить казачков. В казарме у них еда не очень хорошая, а так они сами будут напрашиваться на дежурство.

– Очень неплохая идея. Займитесь этим. Все выкладки по расходам ко мне на стол, – не удержался я от начальственного тона.

– Будет сделано, – кивнул Бренников, и тут нас прервал осторожный стук в дверь.

– Входите, – разрешил я на правах хозяина кабинета.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вскользнул какой-то чумазый беспризорник. Если бы я не знал Чижа как облупленного, то и не признал в посетителе своего воспитанника. К тому же мне уже доводилось видеть его в столь неприглядном состоянии в момент нашего знакомства.

– Ну и что это за маскарад? – спросил я, хотя уже догадывался, к чему клонит следователь.

– Я давно работаю с топинскими мальчишками, – стал объяснять Бренников. – Беспризорников у нас нет, как и совсем нищих горожан, но много детишек либо в приемных семьях фактически в положении батраков, либо не особо присмотрены своими же родителями. Вот и слоняются по городу без дела. Раньше я их лишь иногда прикармливал, получая в ответ необходимые сведения. А теперь хочу сделать все серьезнее и поручить присмотр за этим делом Осипу. Конечно же с вашего разрешения, – все же сделал следователь реверанс в мою сторону.

Ну а что, мысль здравая. Это в моем мире над детьми трясутся так, что в итоге вырастает непонятно что. Не скажу, что я большой любитель Союза, но там наравне с нормальной заботой детей вовлекали хоть в какую-то общественно полезную деятельность.

В конце концов, Дмитрий Иванович не предлагает посылать ребятню на штурм бандитских малин, а небольшой приработок и хоть какой-то надзор им не помешает.

– Думаю, это пойдет на пользу и им, и нам, – сказал я и тут же уточнил: – Только помощь лучше осуществлять едой и вещами. А деньги давать по минимуму и самым рассудительным.

– Согласен, – кивнул Бренников.

Затем мы оба посмотрели на Чижа.

– А ты что думаешь по этому поводу? – спросил я у парня, на что тот ответил с придурковатым видом воспитанника военного училища:

– Разрешите выполнять?!

– Выполняй, – грустно вздохнул я и строго добавил: – Но только строго по плану и указаниям Дмитрия Ивановича. Все, исчезни с глаз моих.

Когда будущий предводитель детской агентурной сети выскочил из кабинета, я так же строго посмотрел на Бренникова:

– Дмитрий Иванович, только не перегибайте с муштрой. Мне в будущем туповатый и безынициативный помощник не нужен.

Бренников в ответ лишь по-доброму улыбнулся на правах более опытного товарища:

– Не беспокойтесь, Игнат Дормидонтович, сообразительности у Осипа на нас двоих хватит, а об инициативности вообще молчу. То, что он так тянется, это пока не наигрался. Пройдет.

– Ну, если так… – протянул я с сомнением, – думаю, вам виднее. Хорошо, на этом можем закончить. Или у вас есть еще какие-то пожелания?

– Вы знаете, есть, – как-то не совсем уверенно сказал следователь. – Коль уж вы одобрили повариху, я бы и сам сюда переселился. Конечно же с вычетом платы за проживание и питание из моего жалованья.

– Насчет вычетов не стоит беспокоиться, проведем их как общие расходы, – отмахнулся я. – Но вы уверены, что хотите перейти на практически казарменное положение?

– Вы думаете, лучше жить бобылем в одном дворе с надоедливой и крайне любопытной хозяйкой? – кривовато улыбнулся следователь.

– Ну как знаете.

На этом мы и закончили совещание. Дмитрий Иванович отправился обживаться и налаживать быт в условиях нашей базы, а я, вернувшись за руль паромобиля, поехал бездельничать.

Даже странно как-то. Всю свою жизнь, как первую, так и вторую, я стремился убежать от рутинной работы, а сейчас, переложив бо́льшую часть текучки на чужие плечи, почувствовал себя каким-то… ненужным, что ли.

Да уж, человек – такая скотина, угодить которой очень сложно.

Мелькнула мысль проехаться по фигурантам назревающего в городе конфликта, но тут же понял, что еще рано. Игроки пока не сделали относительно решительных ходов, требующих принятия решений. Уверен, что увольнение Бренникова и даже нападение на меня – это всего лишь цветочки.

И все же кое-кого проинструктировать не помещает.

С этой целью я направил паромобиль в центр города. Для обеда выбрал трактир со слегка претенциозным названием «Посольский», в котором я бывал пару раз еще в бытность службы в полицейской управе. Заведение находилось на грани приличия. Из неоспоримых достоинств в нем были неплохое меню, приемлемые цены и близость к центру.

Топинские чиновники в основном обедали либо дома, либо на базаре, в зависимости от размера жалованья. Здесь же в основном столовались деловые люди, которых эти самые чиновники мурыжили слишком долго с милостивым перерывом на обед. Так что лишних глаз быть не должно. Но не факт. Мало ли какие привычки у наших оппонентов. Может, им командировочные урезали и на извозчика, а также на дорогой трактир денежек не хватит?

Развлекая себя подобными мыслями, я загнал паромобиль в скрытый зеленью акаций проход за углом трактира и перевел котел в режим ожидания.

– Милости просим, ваше благородие, – подскочил половой, как только моя нога переступила порог заведения.

– На стол сырную нарезку и ягодное вино. А еще позови посыльного, если таковой у вас имеется, – приказал я с небрежным равнодушием барина.

Да уж, нахватался дурных привычек, но не извиняться же теперь, особенно учитывая, что подобное поведение половой воспринял как нечто вполне естественное. Но впредь нужно следить за собой, а то так недолго и оскотиниться.

Когда к моему столу подскочил хоть и бедно, зато опрятно одетый пацан из разряда тех, над кем скоро должен предводительствовать Чиж, я уже дописывал послание Лехе. Сейчас планшета у меня с собой не было, так что маленькое энергетическое перо и блокнот приходилось таскать в кармане пиджака.

«Обедаем со скромным шиком».

Что-то меня в последнее время тянет на конспирацию. Может, от скуки. Хотя вряд ли. После омского стритрейсинга подобные тяги явно инициированы чуйкой, которую образованные люди называют интуицией. В том, что Леха поймет мое послание, сомнений не было. Именно он таким образом обозвал наши обеды в дни выплаты жалованья.

Времена были хоть и скудные, но веселые.

Воспоминания невольно заставили меня улыбнуться и подняли настроение, что тут же вылилось в немотивированный приступ щедрости.

Получив записку, наставления и целый рубль за услуги, заулыбавшийся посыльный со скоростью метеора умчался к выходу из трактира, а я принялся дразнить свой желудок аперитивом в виде сыра и ягодного вина.

Леха прискакал через двадцать минут и, едва поздоровавшись, начал надиктовывать половому обширный заказ. Знает, зараза, что в таких случаях платить все равно буду я.

– Не обожрешься?

– Не надо меня недооценивать, – фыркнул мой друг, – ты не так уж часто приглашаешь отобедать, так что буду наедаться впрок.

Чуть подумав, он все же заказал морс вместо алкоголя, явно чтобы не нарываться на неприятности с новым начальством.

– Ну как там у вас? – спросил я, когда половой удалился от нашего стола.

– Невесело, – вздохнул Леха. – Эта рыжая сволочь всюду сует свой нос и постоянно выпытывает у меня незнамо что. Представь, он напрашивался на знакомство с Лизонькой! Хотел дать этому мерзавцу в морду, но Аполлон крутился рядом.

– Не переживай, – ухмыльнулся я, – нет ему никакого дела до прелестей Елизаветы Викторовны, его больше интересует твой будущий тесть.

– Так вот оно что! – поднял брови Леха. – Значит, и Дмитрий Иванович пострадал…

– …Потому что не стал подставлять Бабича, – договорил я за друга.

– Прискорбно, – вздохнул Леха, – и как ему теперь жить?

– Да в общем-то неплохо. Дмитрий Иванович сейчас работает на меня и, надеюсь, чувствует себя комфортно.

– Это как так? – еще больше удивился Леха, даже не обратив внимания на принесшего еду полового.

После того как лишние уши покинули нас, я вкратце рассказал о моем сотрудничестве с Бренниковым, а заодно и об омских приключениях. Похоже, этими новостями мне удалось совершить невозможное – испортить парню аппетит.

Леха задумался, а затем с не понравившимся мне блеском в глазах выпалил:

– А может, и мне найдется местечко в твоем отделе?

– Нет, Леша, так не пойдет, – выпалил я и осекся, увидев обиду в глазах друга. – Пойми, ты мне нужен на своем месте. Причем не только мне. В этом заинтересован весь город, включая Дмитрия Ивановича, твоего будущего тестя и даже нашего нежданно пугливого Аполлона. Кстати, когда мы разберемся с пришлыми и если Дмитрий Иванович не надумает вернуться, тебе придется стать старшим следователем.

Да уж, переоценил я амбициозность парня. Леха моментально поскучнел. Пришлось убеждать друга, что никто не собирается бросать его как кутенка в воду. Поддержим и поможем. К тому же, может, Дмитрий Иванович еще и вернется, хотя лично мне этого не хотелось бы. Но о своих чаяниях я решил умолчать.

О том, что Леха успокоился, мне сообщил вернувшийся к парню аппетит.

Ну вот как можно столько жрать, при этом оставаясь тонким и звонким?! Не скажу, что у моего нового тела имеется серьезная склонность к полноте, но, если запускаю занятия и предаюсь чревоугодию, норовит появиться брюшко, что в данном возрасте возмутительно и недопустимо.

Запихивая в себя еду, Леха умудрялся еще и говорить. Он рассказал мне все, что происходит в полицейской управе, явно наплевав на все имеющиеся уложения и инструкции по сохранению служебной тайны.

Чужаки пока что вели себя тихо. Самой громкой акцией в их исполнении было увольнение Дмитрия Ивановича. Возможно, именно столь резкий отлуп от следователя охладил пыл Матюхина, но что-то мне подсказывало, что главная деятельность пришлых происходит под покровом тайны. Топинск хоть и провинциален от подвалов Мойки до шпиля городской ратуши, но захудалым городишком его уже давно не назовешь. Одних жителей около тридцати тысяч. Конечно, это не Омск с его шестьюдесятью тысячами, но с такими темпами роста скоро начнем догонять. В общем, не деревня, и углядеть за всеми чужаками попросту невозможно.

В разворачивании нормальной агентурной сети Дмитрий Иванович все равно даст мне сто очков форы, так что лезть в это дело я не буду. Разве что денег подброшу, сколько наскребу по сусекам, причем в прямом смысле этого слова. Придется раскулачивать домового, которому на сохранение были отданы китайские монеты, а тот до золотишка зело жаден. Но на это дело мне не жалко ни средств, ни усилий по воспитанию Кузьмича.

По причине скоротечности обеденного перерыва в полицейской управе долгий разговор у нас с Лехой не получился. Договорились встретиться вечером, а еще выгулять Борю, чтобы не захирел. Сидит бедолага в мастерской, а вместо по-настоящему культурного досуга вечерами пропадает в «Русалке». Нехорошо это.