Текст книги "Феодал. Федерал. Фрондер. Форпост"

К Алексею Петровичу Скворцову я приехал домой – старый авиаконструктор был простужен и на улицу не выходил. Дверь мне открыла неприветливая домработница в белом фартуке, и я оказался в очень тихой четырехкомнатной полногабаритной квартире с паркетными полами и добротной старой мебелью, среди которой преобладали набитые книгами огромные книжные шкафы, уходящие под высокий потолок.

Я прошел через просторную светлую гостиную с большим эркером в кабинет Скворцова. Академик сидел за обширным столом, заваленным бумагами. Чувствовал себя Алексей Петрович неважно – он кашлял, шмыгал носом, тер покрасневшие глаза, утирался платком и поминутно извинялся.

– Это вы меня извините, Алексей Петрович – нагрянул к вам, потревожил, нарушил процесс реконвалесценции.

– Ничего-ничего, я уже давно хотел с вами познакомиться. То, что вы приехали ко мне домой – большая честь для меня, старого чернокнижника. Раньше первые секретари порог этого дома не переступали.

– А они, наверное, вообще о вас не знали – вы же личность сверхсекретная!

Посмеялись, поболтали за жизнь, выпили чаю. Я рассказал о своей службе в авиации, о том, как обслуживал двигатели конструкции Архипа Люльки.

– Да, Архип великие моторы делал, царство ему небесное. Мы с ним поначалу немного плечами потолкались, а потом я перешел на другую поляну – поближе к гражданской авиации. Денег здесь, правда, давали меньше, зато заказчик спокойнее и интеллигентнее.

– Алексей Петрович, можно я перейду к делу? Есть тут один молодой человек по фамилии Левушкин. Я знаю, что он уже был у вас в гостях. Как вы относитесь к тому, чтобы он возглавил предприятие?

– Я Сергея знаю, он ведь у меня в КБ начинал. То, что он ориентирован на новую технику и с цифрами аккуратен, это хорошо. То, что его соплей перешибить можно, это плохо. На Куйбышевском заводе все генералы с виду были настоящими громилами, как на подбор. Я думаю, что Сашку Кайзерштайна обком в свое время утвердил именно по этой же причине. Как обкомовские дяди рык его послушали, так даже репрессированного отца простили. А Пепеляев еще и пошутил: ревешь, мол, как авиадвигатель на форсаже. Я на том заседании присутствовал с совещательным голосом, высказался против, но меня не послушали. И тогда считал, и сейчас считаю – для руководителя высокотехнологичного производства светлая голова важнее луженой глотки.

– Так каково же ваше мнение по поводу Левушкина?

– Думаю, можно рискнуть. Когда после внезапной смерти великого Шведова я возглавил КБ, мне было 35 лет, и, кстати, был я тогда очень худ. Сергею сколько лет?

– 37.

– Нормально. Тут я проблем не вижу.

– Готовы его публично поддержать?

– Почему бы и нет?

– Спасибо. Теперь второй вопрос. Левушкин хочет, чтобы вы начали делать новый двигатель.

– А вы знаете, сколько это будет стоить? Такие деньги мог дать только советский Госплан, а сейчас Госплана, как известно, нет.

– Но есть американский Уолл-стрит…

– Просить денег у американцев – стыд и позор!

– Мы не просим, они сами предлагают. Им позарез нужен новый, легкий и экономичный дальнемагистральный авиадвигатель. Их давят со всех сторон – английский «Роллс-Ройс», французская «Снекма». Есть и внутренний «враг» – «Пратт энд Уитни». Штатовцы рассуждают просто – раз у них есть лучший в мире электровоз, у них должен быть и лучший авиадвигатель, чтобы доминировать не только на земле, но и на небе. И они считают, что единственный человек на земле, который сейчас способен сконструировать конкурентоспособный движок мирового класса – это вы. И я тоже так считаю.

– Вы мне льстите. Пытаетесь сыграть на моем самолюбии?

– Нет. Три дня назад на общезаводском митинге было сказано, что из-за меня и мне подобных дети заводчан живут впроголодь. Это личный вызов, и поэтому сейчас проблемы завода стали уже моими личными проблемами. Левушкин и его коллеги подсчитали – для обеспечения полноценного летного ресурса и выведения АС-91 на мировой рынок в ближайшие семь лет потребуется полмиллиарда долларов. Еще столько же нужно для разработки опытного образца нового двигателя. Итого – миллиард. У правительства России таких денег нет, и в обозримом будущем не будет, это я знаю совершенно точно. У американцев эти деньги есть, и мы их возьмем. И детей накормим. И завод спасем.

– Если вы думаете, что я – жертва советской пропаганды и считаю «дядю Сэма» исчадием ада, то вы ошибаетесь. Я на завод (тогда еще КБ не было) пришел в 1932 году, сразу же после школы-восьмилетки, устроился работать чертежником в технический отдел. Так вот, первый двигатель мы делали по американской лицензии, купленной у фирмы братьев Райт, пионеров авиации. Дипломатических отношений с США тогда еще не было, но делу это не помешало. За лицензию мы заплатили, как сейчас помню, четыреста тысяч долларов, чем, между прочим, спасли наших партнеров от банкротства – это ведь было во времена Великой депрессии. И благодарные американцы прислали нам абсолютно все чертежи, а вдобавок еще и фотографии, и учебные фильмы, и образцы основных инструментов и материалов, и даже технологические карты по всем производствам, что вообще-то договором не предусматривалось. Так что они ребята порядочные. Тогда мы их спасли, сегодня пусть они нас спасают – отдают, так сказать, долги. Короче говоря, я их не боюсь. У меня есть более серьезное препятствие – возраст. Мне ведь уже семьдесят пять стукнуло.

– Ну и что? Для академика самый продуктивный возраст. Вы когда АС-91 начинали?

– В 1984 году. Постановление Черненко подписывал.

– А когда возникла общая концепция этого двигателя?

– Где-то за пару-тройку лет до этого.

– И вы хотите сказать, что за целое десятилетие у вас не возникло идеи создания нового движка? Ни за что не поверю!

– Ну, если честно, кое-какие наброски есть…

– Вот и воплощайте их! А я буду помогать! Всячески!