Текст книги "Семь бед и одно счастье. Сага о Васькиных"

Семь бед и одно счастье
Сага о Васькиных
Григорий Зарубин

© Григорий Зарубин, 2024

ISBN 978-5-0062-5571-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Я разожгу для тебя костер. И хворост весело затрещит в огне. Ты присядешь отдохнуть с дальней дороги. Отогреешь свою душу. Залечишь раны обид. Синий дымок просушит одежду. В котелке забурлит ароматный кофе. В углях запечем наш скромный ужин. А потом до самого рассвета будем разглядывать в ночном небе яркие звезды.

– Да пошел ты!!! Так и скажи, что нищеброд!!!

***

– Эхе-хе-хе, – вздохнул тяжело старик, оглядывая новую дыру в плетне курятника.

Виновато прижался к ноге слепой Трезор. Глаза, покрытые белой пленкой, слезились.

– Хоть бы разок, для приличия, тявкнул, а?! – старик потрепал ласково дряхлого пса.

Заковылял по двору, кряхтя, искать молоток и гвозди…

– Было б железо, – Василий перебирал гнилые доски, – тогда б другое дело. А так…

– Здравствуй, Василий Никанорович! – приостановилась у калитки соседка, – опять лисица наведалась? Много курей-то утащила?

– Не знаю, не считал, – буркнул Василий.

– Сколько лет уж таскает? Взял бы, да подстрелил.

Дед кивнул…

***

Автошкола «Клаксон». 9 часов утра ровно. Погода за окном замечательная, – промозглый северный ветер хлещет по моське колючим ледяным дождем. Настроение – приподнятое, то есть подавленно-нервное…

– Я ее учить не буду!!! Не буду!!! – из-за двери начальника доносился на весь коридор ужасный вопль, иногда вибрируя тональностями и переходя на визг.

– Борис Петрович! Ну, пожалуйста! Ну, некому больше!

– Нет!!!

– Я вам премию еще одну выпишу!

– Не надо мне денег! Только оставьте меня в покое!!!

– Борис Петрович, ну хотите – отпуск в июле?!

– У меня пенсия через полгода! Я хотя б, блин, просто живым, – хочу быть!!! А у меня тик нервный! И на ночь пью уже эти поганые таблетки!

– Умоляю!!! Борис Петрович! Всего-то пятнадцать часов вождения с Васькиной, – и учебный класс – так уж и быть, ваш!!!

– Этот, что на третьем этаже?!

– Да!

– Что, после ремонта?!

– Да!

– А новые компьютеры, макеты, стенд, что в прошлом году заказывал?!

– Безусловно…

– Ладно…

Распахнув дверь, вылетел, сильно хромая на правую ногу, бородатый дедуля в модных джинсиках на тощих, как у куренка, ножонках и клетчатой шерстяной рубахе, красиво облегающей небольшое брюшко.

– Чего стоим тут, «тормозим»?! – зыкнул он на ученицу, тоскливо облокотившуюся на шершавую стену с объявлениями, – где ты должна быть?!

– У машины? – девушка нервно мяла пальцами картонный водительский дневник.

– Да-с! Вы догадливы: «Госпожа» Виктория Сергеевна!!! Сидеть в учебном автомобиле! И прогревать двигатель! Кстати, какой у нас регистрационный номер-то?!

Виктория Сергеевна задумчиво уставилась на потолок…

– Белый Рено Логан. 154. ХА!!! – ответил за нее мастер по вождению.

***

Рецепт от осенней депрессии:

В стареньком домишке печку растопите,

Если нет домишки – ну, тогда найдите!

На углях поджарьте несколько колбасок,

Коньячка налейте для осенних красок.

На перинах мягких сладко всхрапаните,

Паучок сплетет вам – золотые нити.

В закоптелой баньке от души попарьтесь,

В речку голышом прыгать не стесняйтесь!

А ночью, обольстительная, к вам придет русалка,

Тут уж дело деликатное —

Наяду можно заменить любимой женой, любовницей; или тушеными грибами с картошкой под сметанным соусом.

***

Осень. Пандемия. Приедешь в город, а привокзальная площадь совершенно пустая. Даже ловких таксистов не слышно и не видно. Только клочок целлофана одиноко шуршит по мокрому асфальту.

Время, между прочим, рабочее, где-то ближе к обеду.

Ни единой души.

Только в продуктовом – скучает кассир.

Экая зараза – свирепствует на планете. Но…

Но, заметили?! мы стали чаще смотреть в глаза друг другу.

***

Не всегда и не у всех,

Получается успех.

Но ты милый не горюй!

У тебя все получится. Обязательно!

***

– Привет. Меня зовут Виктория. Мне двадцать… да что там обманываться… мне тридцать «стукнуло» вот уж как неделю назад. Я не толстая и не худая. Шатенка. Рост средний. Наверное, симпатичная. Если бы не носила очки. Конечно не замужем. Пишу диссертацию о французской поэзии. Пишу стихи. Одни говорят, что это «прям шадэвры», другие (абсолютное большинство), что они «несовершенные» и глупые…

– Да уж, мне эти там «Бодлеры, Мольеры»! с этим делом не то, что замуж, так и…

– Сережа! Сергей!!!

– Да, дорогая! простите… Кхе… Здравствуйте! Меня зовут Сергей. Я отец. На пенсии по выслуге лет. Вот. Майор в отставке. Живу в загородном доме. Так сказать: дом построил, сына и дочь вырастил. Чего, забыл, там еще-то надо?!

– Дерево посадить. Кстати, ты обещал мне грядку вскопать. А я мама Виктории! Татьяна Игоревна. Работаю…

– Татьяна Игоревна?! – майор в отставке начал сильно подмигивать и нервно раскачиваться из стороны в сторону.

– Что?

– Это самое, вот…

– И что?! Я мать!

– Пошли. Покажешь где грядку копать.

– Я уже показывала тебе тысячу раз! И, между прочим…

– Пошли, пошли…

***

Да, такая моя семейка. Есть еще младший брат Женька. Но он живет отдельно в городе. Самостоятельный. Тотальный оптимист по жизни – в вопросах амурных. Никогда не унывает. Так что у меня возможно где-то уже много племянников или племянниц!

Кстати, не он ли приехал?

– Мам, пап? Привет, Вика! – осторожно приоткрыл калитку рослый парень в новенькой модной куртке.

– Привет!

– Родители дома?

– Ага. В огороде, наверное.

Женька, заискивающе чмокнув в щечку сестру, побежал за угол дома в сторону бани.

Он хороший, добрый, горячо любящий: и сын, и брат, чей-то будущий муж и отец. Правда, с одним единственным недостатком, но уж очень, прям, очень серьезным – совершенно не умеет распоряжаться деньгами.

***

– Погодь-ка, Женька! – остановил у колодца внука дед Вася, – спросить тебя все хочу. Какая зарплата у тебя – там, в городе, если не секрет?

– Тридцать пять тысяч рублей, – неохотно буркнул внук, – пока чернорабочим.

– Ох ты! Много…

– Да. Больше уж, чем здесь в деревне.

– А где жить-то будешь? – хитро прищурился дед.

– Квартиру в ипотеку взял.

– А что кушать будешь?

– Как что? На рынке или в магазине покупаю.

– А сколько стоит энта ипотека?

– Тридцать…

– Значит, будешь покупать квартиру, чтобы отыскать подходящую работу; а потом будешь вкалывать, чтобы платить за эту бетонную рухлядь. Прям: «смысл жизни»…

***

Надо жить красиво!

Надо жить с умом.

Не беситься с жиру,

И делиться добром!

Нет, не в рифму, а, значит, и не правильно.

Вот…

Надо жить красиво!

Надо жить с умом.

Чтоб в кармане было

Много – много денег!

***

– «Жо'па»!!! —раздался крик отца откуда-то из-за бани, – «жо'па»!!! ты в своем уме?! Евгений?!!!

– Сергей, Сережа!!! – мама пыталась унять психанувшего от приступа жадности мужа, – Сергей!!!

– «Жо'па», – папаня ушел в баню и закрылся там, – экая сумма! Нет у меня денег! Денег у меня – нету…

– Жень, не расстраивайся, – мама поправила шарфик на сыне, – он немного успокоится, наверное, к вечеру; мы все обсудим, и конечно поможем – выплатить кредит этот…

– Не-ту де-нег, – откуда-то из вытяжной трубы доносился приглушенный голос отца, – «жо» -па»!

– Не «жо'па», папа, – на семейные посиделки, то есть, на привычный несусветный шум и гам пришла и Виктория, – сколько можно объяснять? По-французски: Жё – па. «Я – не». Жё – па. «Я – не». А не «жопа»!

– А я и говорю: «жо» -па»!

– Ну, пап?! Не: «жо-па», а: «жё-жё – па»…выходи, чего там спрятался?

Действительно, от судьбы не уйдешь. Прячься не прячься, тем более в бане, тем более, всем известно о том, что папаня добрый, и, конечно, выручит.

Женя взял очередной кредит. И просрочил платеж. И тут тебе – пени, приставы, коллекторы… в общем, если кратко, у Жени отобрали и квартиру, и мебель, и скоро придут забрать машину. Или уж на самый жесткий сценарий – приедет посыльный из военкомата, с повесткой…

***

Сидит кошка под окошком,

И сметану лижет с ложки.

А кот убежал в огород,

Где роет норы – крот.

***

Чтобы не принимать участие в семейных дрязгах, я быстренько собралась и поехала на очередное занятие в автошколу. До города ходит каждый день пригородный поезд. Скорее, два стареньких вагончика, прицепленных к локомотиву. Естественно битком набитые бабушками и дедушками, их кошечками, собачками, корзинками с овощами, коробками с рассадой, цветами, и еще неизвестно чем, спрятанным в огромных рюкзаках и сумках на колесиках.

Это моя вторая беда. Первая, конечно, связана с тем, что я не замужем. Я искренне ненавижу ездить на этом поезде каждый день с «протухшими» бабками. А пешком идти далековато – километров двадцать. Да по лесной дороге. Да в дождь. Да в слякоть. Или снежные шторма. А в лесу, ведь, волки! Но говорят, что, дескать, «волков бояться – в лес не ходить».

А зачем туда идти, в этот самый лес? Если заведомо известно, что в том месте обитают хищники. Понятно же, что могут возникнуть проблемы.

Исходя из данных, – их, как минимум двое. Они агрессивно настроены.

Может, это предостережение? Запрет. Дескать, не надо ходить в лес. Там волки. И «баста»!

Поэтому мне очень нужны водительские права. Прям, очень…

В общем, села я в поезд. Как тут же выяснилось, – забыла дома телефон. А всем же известно, что если пассажир, который праздно пялится в окно вагона или автобуса, а не в экран айфона, – вызывает у граждан жуткие подозрения в чем-то «нехорошем». Но что делать? Притворилась, что сплю…

***

А настроение такое хорошее с утра! Улыбаюсь, как дурочка, сама себе. Прокачусь-ка на автобусе.

Села на заднее сиденье, в самом хвосте, где мотор гулко дребезжит, трясет, и пахнет бензином.

Согнала бабка со злющей маленькой собакой. Падла пронзительно лаяла, рычала, принялась пчихать, брызгаясь слюной.

Ушла. Встала у окна.

Сидячих мест много, но я стою.

Согнала кондуктор. Надо было срочно уступить место толстой бабе с самокатом и визгливым ребенком.

Ушла. В смысле вышла вовсе из автобуса.

Иду пешком.

Мешаю теперь ехать по пешеходному тротуару большому джипу…

***

– Присаживайтесь, Виктория, – инструктор открыл страничку так называемого моего водительско-курсантского дневника, – 5 часов вождения у нас с Вами отбыто. Так, готовы?

– Да, – оглядывала я салон точно в первый раз.

Все абсолютно ручки, рычажки были обломаны. Так называемая «торпеда» – обшарпанная. В бардачке – бардак! Буквально везде: болтики, гайки, отвертки разных калибров. К заднему пассажирскому сиденью, где лежала (по настоятельному повелению инструктора), и к огромному моему сожалению, кожаная сумочка, было страшно прикасаться.

– Сегодня пое… ну что сидим-то?! Не тормози!!! Включай двигатель, поворотник, сцепление.

– Да!

– Ну и славно! – Борис Петрович сам привел в действо дворники, «прыскнул» на стекло «водичкой».

Виктория, что называется, лихо газанула, и, объехав мусоровоз, помчала по улице.

Впрочем, по ходу движения автомобиль стал немного нравиться. На ямах не трясло; мягкое порванное сиденье; красивые «мигающие лампочки», спидометр и какие-то круглые штуки – в пыли; хороший обзор – в больших окнах, и в зеркале – красивая, восхитительная я…

– Впереди какой знак, Виктория? – преподаватель начал с ходу «преподавать».

– Пешеходный переход, – уверенно ответила ученица, то есть я. Подумала: «зануда».

– Что мы обязаны сделать?

– Пропустить пешеходов.

– Правильно! На экзамене…

– Меня ни разу не пропустили, – припомнила я свой переход возле дома, – кстати, – эти самые «гаишники»!

– Виктория, сотрудники ГИБДД…

– «Гаишники»! впрочем, один раз пропустили. Только не уверена, что именно меня.

– Чего так?

– В тот момент и собака дорогу переходила.

– Хорошо! – закатив глаза, согласился Борис Петрович, – следующий знак?

– Поворот налево – запрещен!

– Отлично!

***

Я Борис Петрович. Здравствуйте!

В общем-то, человек я не плохой.

Учитель строгий, но справедливый.

Люблю рыбалку, охоту, вкусно поесть.

– Виктория, на первом регулируемом перекрестке поверни направо.

Вот… а чего еще о себе рассказывать-то? Учился, в армии служил, женился, развелся, снова женился, работал, работаю…

– Виктория! Не налево, а направо! Да, блин…

Борис Петрович схватил мозолистыми пальцами руль, пытаясь крутануть на себя. Виктория Сергеевна отчаянно сопротивлялась, выворачивая в противоположную сторону…

– Где у тебя правая рука?!!! Где… стой!!! Останови машину.

– Ой, она заглохла!

– Это я на тормоз нажал! Виктория! Покажи мне свою правую руку! А теперь – левую. Не хныкай! Я этого не терплю! На салфетки… все, готова?

– Угу.

– Включи «аварийку». Где эта кнопочка? Ну-ка? Молодец! Припаркуйся к обочине. Не спеши. Умничка! Отдохни минутку, расслабься… да руль-то отпусти! Что ты его так сжимаешь?!

Вот. На чем я остановился? Ах, да. Короче работаю в автошколе. Работа мне нравится. Машина тоже хорошая.

– Виктория! А тебе машина нравится?

– Да…

– Тогда поехали… левый поворотник, зеркало, сцепление, передача первая. Почему не едем, Виктория?! Где первая передача? Ну, так посмотри!!! Газку добавь!

– Она глохнет!

– Еще больше газа добавь!!!

Бедный «Рено» взревел так неистово, что припаркованная впереди в метрах ста вереница из такси быстренько и синхронно ретировалась от греха подальше…

Борис Петрович глянул мельком на тахометр, более внимательно осмотрел все «кнопочки, рычажки». Его осенило, и он нервно дернул за стояночный тормоз…

– Поехали!!!

Автомобиль с огромной буквой «У» на заднем стекле, точно застоявшийся конь, рванул вперед…

– Набирай скорость, чего плетемся?!

– И так уже «сорок» едем, – ученица с круглыми испуганно-красивыми глазами снова неимоверно сжала руль.

– А сколько по городу разрешено?

– «Шестьдесят».

– Правильно. Молодец. Переключайся на четвертую!

– Борис Петрович?

– Переключайся на четвертую, тебе говорю. На кольце – первый съезд направо…

***

Сидит кошка под окошком,

В ушки меряет сережки.

Моет лапки, грудку, хвостик.

Сэлфи делает на сотик…

***

Собственно, тот факт, что Борис Петрович сильно хромает и ходит с костылем – не моя вина. Это он где-то на рыбалке на сучок наступил. То, что у него нервный тик на лице – вина моя. А не надо было меня подгонять: «быстрее, быстрее! Чего ты там возишься, как клуша?!». Может, и остались бы тогда целыми и дерево, и ограждение, и бампер джипа начальника этой самой автошколы.

А я работаю над собой. Представьте себе! И диссертацию пишу, и посуду дома мою, и в университете методистом на полставки бегаю… опять же о волках этих несчастных… вот, говорят же, что «работа не волк, – в лес не убежит». Видимо, пытались заставить впахивать волка в далеком прошлом. А он свалил в лес.

Или это о том, что работать в лесу – опасно, и желательно быстро передвигаться, оглядываясь по сторонам?!

Может, дело в том, что «работа» и «волк» несовместимые занятия? Дескать, или ты работаешь, или ты – волк.

Очевидно, то обстоятельство, что быть волком – не самый лучший выбор. А то бы приводили в пример для сравнения, – тигра или кабана, на крайний случай, зайца какого-нибудь…

***

– Чем-то горелым запахло, – прошептала я, не смея посмотреть в сторону инструктора.

– Рули давай! Ничем не пахнет, – пробурчал в своей сердитой манере Борис Петрович, – какой знак сейчас был?

– Вроде, город закончился…

– «Вроде»… кхе-кхе… теперь какая скорость разрешена?

– Девяносто, – тут уж я ответила уверенно. Потому как точно знаю. А на автостраде так можно и сто десять «лететь». Но мне и сорок км в час многовато…

– Пятую включай.

– Борис Петрович! Что-то горит!

– Ничего не гор…

Из-под капота нашего бедного измученного многострадального учебного «Рено» вырвалось облако черного едкого дыма. Я быстренько, не забыв включить правый поворотник, съехала на обочину. Мы выскочили. Инструктор побежал к капоту, я, конечно, немного перепугавшись, – к багажнику за огнетушителем…

В общем, не буду описывать здесь сцену пожара: отчаянные матерщинные ругательства Бориса Петровича, вой сирен примчавшихся пожарных и полицейских спецмашин, страшный столб огня и дыма на региональной трассе, ужасный взрыв и грохот газового автомобильного оборудования, летящие высоко в синее небо четыре черных колеса…

Машинка сгорела дотла…

Естественно, как минимум на сегодня, мой урок вождения на этом закончился…

***

Наверное, наступит завтра,

За мокрой осенью – зима.

Потом весна придет, наверное…

За нею летняя жара.

Ты спросишь: «почему „наверное“»?

А ты новости смотришь?!

***

Сергей облизал для чистоты эксперимента поварешку. Поддел аккуратно из ковшика прозрачной жидкости. Чиркнул спичкой…

– Горит!!! – отражалось голубое пламя в счастливых глазах Сергея.

Самогонка еще была теплой, не успев остыть от каверзного технологического процесса. Сережа уверенно нацедил полный стакан. «Жахнул». Что называется, зажгло – аж до копчика!

Выглянул в окно, одномоментно закусывая огурчиком…

– Ядрена медь! – в февральском небе, запутавшись в перистых облаках, какая-то инопланетная громадина занимала весь северный горизонт. Низко зависла над лесом и устрашающе чернела грубыми очертаниями.

– Хороша!!! – аж крякнул хозяин дома. Вернулся к столу. Еще дерябнул полстаканчика. Отодвинул тюль. Занавеска запуталась. Сережа рванул ее вместе с гардиной. «Тарелка» все также висела сумрачно и тревожно…

– Ядрена медь…

***

– Серега! Ты посмотри на себя: ты ж, непричесанный, некультурный, деградируешь! – пришел на «вкусный» запах родственник Толик, что живет напротив.

– Почему, «деградирую»? я развиваюсь. И стригусь. И само развиваюсь.

– Хорошо. Сколько книг ты прочитал в этом году?

– Нисколько. Я иностранный язык учу.

– Какой?

– Какой, «какой»? Например, английский.

– Ну, скажи что-нибудь по-английски!

– Хай! Значит: «Привет». О кей – «Хорошо». Йес – «Да», Ноу – «Нет».

– Все?

– Все. Этого достаточно.

– Ты уверен?!

– Абсолютно!

– Как же ты будешь общаться, к примеру, с жителями Сакраменто или Вашингтона?

– Нормально. Вот ты много «общаешься» в нашем родном городе?

– Ну?!

– Из дома вышел, допустим, кивнул соседкам на лавочке: «Хай»! зашел в магазин. Там сам выбираешь товары. И можешь сам оплатить в электронной кассе. Да, согласен, могут спросить: «нужен ли пакет»? Ноу – нет! Дальше, сел в автобус – тоже самое: «Хай», «Йес», «Ноу». Все, блин, выучили английский!!!

– Погоди, а как же общаться?!

– Да с кем общаться-то?! Чего ты пристал со своим «общением»?!

– С людьми, там, прохожими…

– С какими, блин, прохожими?! Всем наплевать на тебя! Пойми! Никто с тобой не захочет и не будет разговаривать! Сидят, стоят, едут, идут, бегут, едят, спят, пер… – уткнувшись в свои гаджеты!!! Так что, английский выучили, можно начать изучать французский с немецким. До обеда можно успеть еще и испанский с арабским… давай-ка лучше врежем по одной, а, Толик?!

– Это можно!!!

***

На стойкий запах, громко кряхтя, пыхтя и охая, приковылял и дед Вася.

– Здорово, хлопчики!

– Здорово, отец! Присаживайся.

– Здравствуйте, дядя Вася.

– До обеда-то грешно «употреблять».

– Так и обед уже, – Сергей кивнул на старинные часы с кукушкой, где стрелки, действительно, показывали ровно двенадцать.

– Как Здоровье Ваше? – слегка заплетающимся языком промямлил сосед и дальний родственник Толя.

– Спасибо, хорошо… Нельзя умирать нынче! Это неприлично. Да и денег нет. И в наше время никто и не заметит…

– Дед, ты себя считаешь красивым?!

– Думаю, главное для мужчины, чтобы кони не шарахались от него.

– Отчего так, думаешь?

– Думаю, это нужно по технике безопасности. Чтобы не понесли.

– Ну, и как у тебя с этим?

– Вчера мою сопатку осы, вот, покусали. А ехать-то в город надо. Дела.

В парке подошел к лошадке, что возит детей за деньги.

– И что?!

– Испугалась шибко меня…

***

– Привет! Я Толик. Живу там, через дорогу. А, вы уже знаете? А у меня вопрос есть один, можно? Вот, если соседские бабкины куры мои грядки портят – перекапывают, имею я право этих кур поймать и съесть?! Я вот, считаю, что могу. А, да, да, участковый уже в курсе. Эта Валентина Петровна, то есть, соседка, то есть стукачка, уже заявление на меня писала… вот, участковый считает, что могу им отрубить бошки, а дознаватель, что не могу.

***

Когда вернулась с работы домой Татьяна Игоревна, только громко вздохнула, устало присев на край стула и обнаружив на кухонном полу у окна три громко храпящих «тела» с обернутыми в фольгу для выпечки головами: мужа с армейским биноклем на шее, Толика и свекра, точно индейского вождя, изрисованного ее же перламутровой помадой…

***

Ближе к ночи приехала и дочь Виктория. Заплаканная, в промасленном едким мазутом и местами обгоревшем пуховике.

– Ты чего плачешь? Мне уже звонили, – ты ж не виновата.

Вика медленно стянула с себя пуховик. Бросила на пол. Посмотрелась в большое зеркало. Скуксила красивое личико, перепачканное сажей…

– Ну, ты чего?

– У меня ноги кривые!!! – разрыдалась дочь, – видишь?!!!

– Ничего и не кривые. Это тебе мастер обучения сказал?!

– Нет! Сама вижу!!!

– Да ну, брось свои выдумки! Девочка моя! У тебя красивые ровные ноги, – Татьяна Игоревна протянула дочери салфетку, – иди, умойся. И будем ужинать.

Втолкала дочь почти насильно в ванную. Помогла набрать воды. Переодеться.

Ужин на двоих накрыли в большом зале, потому как на кухне «разлеглись контактеры с пришельцами».

Татьяна Васильевна налила дочери стопку самогона из выгнанной утром партии отца.

– Надо, надо. Не спорь. У тебя стресс!

Виктория поморщилась, долго принюхиваясь к крепкому пахучему спирту. Все же закрыла глаза, собралась с духом, и, что называется, «жахнула»…

– Ядрена медь!!! Фр-р-р-р, – стыдливо быстренько вытерла набежавшие слезы, слюни, сопли.

– Закусывай быстрее, на-ка, вот тебе салатик…

– Из чего он ее делает-то, мам?!

– Не знаю. Отдала ему на брагу прошлогоднее варенье из погреба…

***

Не расстраивайся, не мучай себя!

Зачем тебе эти: йоги, диеты, смузи?

От них только пучит, и ночью не спится…

Пей и кушай с усладой, жизнь возлюбя!

Может быть, остальные разжиреют больше, чем ты.

***

Сергей Васильевич решил навсегда бросить злоупотреблять алкоголем. Конечно, этому предшествовал серьезный и суровый разговор с супругой по поводу «кухонных» посиделок «уфологов», резко подскакивающее давление в организме, а главное – подслушанный сегодня утром диалог, когда Серега вышел на крылечко подышать свежим воздухом…

– Мурка! Как тебе спалось, как твои дела?! – на дорожке, действительно, сидел соседский кот, энергично виляя хвостом.

– Ох! И не спрашивай, Мурзик, – его кошка тут же терлась о ноги хозяина, – все же на мне, все ж на мне, бедняжке: и за домом слежу, все контролирую, и себя причешу – вылижу, хозяина вовремя утречком разбужу, надо, – и спать уложу, и в баню его свожу, пока моется, – по сторонам гляжу.

А хозяин ругается. Мышей не ловит. Ящериц за хвост не таскает на крыльцо. Синицы безнаказанно на крышах сидят, чирикают. Да если бы не я, – пропал бы давно…

– Да, дела.

– Как ты?

– Ой, и не говори! Много тоже дел: чашки на столе проверить надо? Надо! Обнюхать продукты надо? Надо! Вчера, вот, мышь летучую приволок в избу, так мои – в обморок попадали. Тапками кидались потом…

– Живут в наших домах, ходят – топочут по нашим охотничьим угодьям. Дрянь всякую в бороздах садят – ландшафт портят. А снизойдешь до их интеллекта, пожалеешь, «удобришь» их грядки – еще и не благодарные!

– Ты, сам-то, далеко?

– Да хозяин с рыбалки пришел. Надо б проверить, что там, в ведре, да как.

– Ох, дела, дела…

Сергей инстинктивно приподнялся на цыпочках, пытаясь увидеть что-нибудь за высоким забором. А и правда, Толик возвращался с рыбалки, волоча под мышкой спиннинг, а в руке красное пластиковое ведро…

***

Дед Вася тоже стал заговариваться. Вроде по-нашему, по-русски говорит, а получается – как-то не по-нашему. Сидит целыми днями на балконе, воздевая торжественно руки к солнцу. Что-то лопочет, зажмурившись, и чему-то счастливо улыбаясь…

***

– Скажи, Василий, ты счастливый человек?

– Сегодня – нет.

– А что так?

– Завтра надо ехать на рынок, – гвозди покупать.

– Скажи тогда, а какой он, счастливый человек?!

– Счастливый человек тот, – кто не знает с вечера, что ему взбредет на ум делать с утра завтра!

***

– Ну как, доктор?! Да,.как он?! – решили привезти деда на обследование в областную больницу.

– Вы Васькины?

– Да, да, мы, Васькины!

– Что ж, – нахмурился молодой красивый врач в белом халате, залистал серыми бумажками в увесистой кожаной папке, – сахар в норме, давление в норме, деменции не наблюдается. Ковидом не болел?

– Нет, нет. Не болел. Он и вообще не болеет ничем.

– Собственно, что, какие симптомы его беспокоят?

– Никакие. Но Вы посмотрите на него…

Дед Вася смирно сидел на казенной кушетке. Немного раскачивался из стороны в сторону. На правом ухе болталась красивая серебряная серьга. А на плече из-под модной футболки красовалась, совсем свежая, татуировка с изображением лисицы в обтягивающих джинсах верхом на мотоцикле.

– И что?

Сергей зашептал на самое ухо доктору…

– Ну, вы знаете, – спокойно совершенно ответил молодой врач, – каждый живет, как хочет. Обратитесь к психиатру, в конце концов. Он у вас буйный?

– Нет.

– Э, как Вас?!

– Василий Никанорович, – подсказал Сергей.

– Василий, Василий Никанорович! Как Вы себя чувствуете?!

– Не кричите, я хорошо слышу, и хорошо себя чувствую, – с достоинством ответил дедушка, выпятив неимоверно нижнюю губу, и даже не взглянув в сторону собеседника.

– А скажите, сегодня – какое число и месяц?

– Двадцать восьмое января, бледнолиций брат мой.

– А Вы что, американский индеец?!

– Нет. Я русский индеец.

– А из какого племени?!

– Я «Пердячий Бык», из племени «Васькиных»!

– Дедушка! – аж вскричала Вика, заломив руки, – сколько можно повторять?! «Пердю» – по-французски: «потерянный, погибший»!

– Я «Пердючий Бык», из племени «Васькиных»!

***

– Сергей! Сейчас же признавайся!!! Что ты там засыпал во флягу с брагой?!!!

***

Здравствуйте, а я Женька! Евгений Сергеевич! Васькин! Что, блин, за фамилия-то у нас такая дурацкая?!

– Пап?

– Чего?

– Почему мы «Васькины»?

– Потому что дед твой – Васькин.

– Дедуль?

– Ну?!

– А ты почему Васькин?

– Не знаю. Родился я, вот, как-то, – по осени, к ужину… Глядь, а вокруг в избе той живут, снуют туда-сюда, энти самые, – Васькины. Ну и матушка моя и батюшка – тоже, значит, – Васькины!

***

Дважды два – двадцать два!

Трижды три – тридцать три,

Ничего не говори,

Не ругай, не обвиняй,

Кто сильнее, тот и прав…

***

А вот бывает, неосмотрительно ступишь на скользкий камень, иль шутка глупая с языка слетит, – рухнешь в пропасть, судьбу свою исковеркаешь…

– Так, так, рост – метр семьдесят четыре, вес – шестьдесят восемь килограмм, жалобы на здоровье – отсутствуют, – изучал личное дело Женьки усатый районный военком, – чем занимаетесь, что делать умеете?

– Так, чего?! – Евгений не сводил глаз с молоденькой смешливой секретарши, – на гармошке играю, гы-гы!!!

Секретарша захихикала, а под пристальным взглядом призывника залилась румянцем, спряталась за кипой бланков.

– Да ты что?! – как будто искренне удивился майор, ощерился, откинувшись на спинку стула. Но по его колюче-лютому взгляду было не понять, то ли он очень сильно обозлился, то ли этаким манером поддерживает развеселую беседу.

По радио пропикало «полдень», военком сделался серьезным. Уставился в зеленую стеклянную пепельницу, о чем-то задумавшись.

Женька переминался с ноги на ногу у краешка казённого стола. Улыбка с его лица с каждой напряженной секундой тайных размышлений военкома помаленьку испарялась. Появилось на душе неприятное чувство опасности, что, наверное, не надо было про «гармошку». «В какие-то войска теперь запишет? В ВДВ и морскую пехоту из-за очень плохой неуспеваемости в школе, и так не светило. В техникуме не доучился, перевернув колесный трактор с пригорка, – танкистом не возьмут. Правда, все лето исправно пас кооперативных коров, заработав полцентнера комбикорма».

– Ладно, Женя, – майор еще раз взглянул в документ, – Евгений Сергеевич Васькин! Вот тебе сразу и повестка. Прибудешь сюда же через недельку, 26-го. К обеду. Понятно? Вопросы есть?

– Нету, – Женька сделался совсем грустным, встретившись взглядом с майором.

– Харчей на сутки возьми.

– Понятно…

Пока Женька добирался целых сорок минут на старом китайском автобусе из города до родного села: где-то в Уганде произошел переворот; Палестина обстреляла Израиль, Израиль – Палестину, на родительском подворье отелилась корова «Зойка», а на летней кухне у деда Васи коты из тазика украли двух больших окуней.

– Вот паразиты!!! – вышел на крыльцо в рваном трико дед, – Женька! Блесна мне купил, ась?

– Купил, – внук торжественно поставил прямо на пушистый белый снежок тяжелую брезентовую сумку, долго рылся, добираясь до самого дна; наконец, протянул два разных набора снастей и дюжину мундштуков по заказу деда.

Родители тоже обрадовались. Отец целый час вертелся у зеркала в новенькой бейсболке с этикеткой на белой нитке. Маманя взвешивала на безмене сахар. Сестренка вцепилась и уже не отпускала из рук глянцевый журнал с новыми правилами дорожного движения.

– Что-то много! Килограмм семь, не меньше, – Татьяна Игоревна в третий раз перевешивала мешок, – Жень! Что-то много!

– Меня в армию призывают, – буркнул Евгений.

– В какие войска? – подскочил отец, – сказали?

– ВМФ, – соврал Женька.

– А когда сынок? – вмиг помрачнела Татьяна, присев на краешек дивана, – и чё такое «ФМФ»?!

– Военно-морской флот! ВМФ! А не «ФМФ»! кхе, дерёвня! – зашубутился отец, ну, надо б это…

Глава семейства забегал было по комнатам, «закружил» точно шмель, да вдруг затих на кухне, осадив самого себя.

– Чего сел-то сиднем?! – Татьяна Игоревна, на удивление, сама выудила, поставила в центр стола, припрятанную в старом валенке бутыль самогона, – лезь в погреб: помидоры там, огурцы, сало – не забудь; а я пока теленка схожу, посмотрю…

Как и полагалось, чуть ли не всем селом устроили проводы Женьки: и Васькины, – бесчисленные родственники по прямой линии, и Васильевы – дальние, и Вышегородцевы, и Нижегородцевы, и кумовья, и друзья, и девчонки, и даже завуч школьный – Маргарита Степановна, всплакнув, «дернула» стопочку. Директор кооператива, дядя Миша, тоже Васькин: «от имени правления, и всего, значит, кооператива» подарил наручные часы, и лично на джипе отвез новобранца в армию…

***

А дядю Толю, кстати, тоже Васькина, вчера посадили снова в тюрягу…

– Ну вот, опять нам деньги на адвоката собирать! – нахмурился Сергей Васильевич Васькин.

– Да уж, – встревожилась и Татьяна Игоревна, – чего встал-то?!

– Так чего делать-то?

– Иди, обзванивай всех своих, – Васькиных…

***

Если в доме нет газа, то не взорвешься.

Если посадят, то когда-нибудь вернешься…

***

Из новостей…

Оператор поправил камеру на лихо подкативший к самому крыльцу автозак c конвоем. Щелкнул пальцами, подавая условный знак o готовности, журналистке в розовой кофточке…