Текст книги "Черный герой"

Христофор вылез из воды на мостик и встал передо мной весь мокрый, но с абсолютно счастливой улыбкой. Моя речь его вдохновила.

– А как мне узнать своё тело? Какими тренировками?

– Трахай чаще девок, – засмеялся я. Его лицо вытянулось. – Они-то заставят тебя чувствовать каждую крупинку твоего тела и всей твоей души, – видя, как он смутился и покраснел, я догадался, где собака зарыта. – Ты девственник, верно?

– Просто… просто я… – начал он мямлить, опустив голову вниз, его глаза забегали.

– Довольно, – махнул я рукой. – Я есть хочу. Пойдём пожрём, нам там с собой запаковали.

Остаток дня мы провели на озере, Христофор тренировался, постоянно что-то спрашивал. Я же указывал на его ошибки и объяснял, что да как. Вечером мы вернулись в город, я отправился в гостиную, а Христофора направил в ту таверну, где он попросил меня о помощи. Думаю, та официантка научит его многому.

Ночь пролетела быстро. Я спал крепко, и мне ничего не снилось. Я не видел ни кошмаров, которые меня преследовали, ни сладких снов, в которых порой так сильно нуждался. Утром меня разбудила та же горничная, что и вчера. Переодевшись, я отправился за завтраком, где по обыкновению встретил веселую Миру и ещё более веселого Христофора, по его лицу всё было видно. Конечно, поднимать такие темы, как поход Христофора к проститутке, при принцессе мы не стали. Мы все дружно позавтракали и посудачили о новостях города, после собрались и выехали на центральную площадь.

Сцена, которая когда-то была театральной, стала плахой, над ней возвышался столб с ремнями. Его предназначение я тут же узнал: он был для обречённых на удары плетью. Память о нём, как яркая вспышка, загорелась у меня где-то в глубинах сознания. Я невольно поморщился. Рядом была виселица с удавками и табуретками под ними. Также стоял низкий стол, а в него врезался топор для отсечения конечностей. Рядом с ним находился стол побольше с разными щипцами и ножами. Также на столе стояла тяжелая чаша с горячим углем и несколькими клеймами, разогретыми докрасна. Зрелище обещало быть красочным. Недалеко от сцены стоял небольшой помост с длинным столом и тремя креслами, обращенными к сцене.

Мира спешилась с коня, и Христофор последовал за ней. Они пошли на помост и заняли подобающие им места, Мира – в кресле, Христофор – за правым её плечом. Ещё два кресла по правую и левую сторону от Миры предназначались для главы города и меня. Как бы я не хотел остаться верхом на Ахероне, мне всё-таки пришлось спешиться и присоединиться к моей компании.

К сцене собирался народ, толпа гудела, к нашей же компании присоединился глава города – невысокий мужчина с залысиной и редкими седыми волосами. Лицо его было покрыто старшинскими морщинами. Он отдал принцессе почетный реверанс и поздоровался со мной, а затем с Христофором. На сцене объявились судья и несколько палачей. По всей площади дежурили вооружённые гвардейцы, кто-то верхом на конях, кто-то же пешим строем. На сцену вскочил мальчишка-барабанщик, на вид ему было лет пятнадцать. Он выглядел счастливо в новенькой форме и начищенных ботинках, видать, это был его первый дебют.

Толпа начинала гудеть всё громче и громче, все судачили и сплетничали об обречённых на суд. Из отдельных громких разговоров крестьян я понял, что больше половины подсудимых были рабами, совершавшими разные преступления против своих хозяев.

И вот начался суд под дробь барабана. В центр сцены важно вышел судья, он был одет в дорогой костюм, а его тёмные волосы были аккуратно зачесаны назад.

– Подданные Империи Солярис! – громко он обратился к народу. – Мы собрались с вами здесь для важного суда. Грозного суда! – добавил он с гордостью и силой. – Наш суд справедливый, и справедливостью здесь выступает принцесса Соляриса – Мира!

Люди зааплодировали и засвистели. Важная персона посетила их. Принцесса встала и помахала всем рукой, ласково улыбаясь своему народу.

– Любой суд Империи Солярис должен быть справедливым! – громко возгласила она, – и я, как представитель имперской семьи, обещаю, что сегодня справедливость нас не покинет!

После слов важной персоны в лице принцессы толпа просто взревела. Всем хотелось кровавого зрелища.

Судья объявил первого подсудимого и все его грехи, после приговора. Бедолагу-раба высекли за неповиновение и клевету на хозяина. Кому-то рубили руки, кого-то и вовсе вздернули. Суд шёл, приговоры были справедливые, принцесса тихо общалась с главой города и хмурилась, когда кого-то наказывали. Вид крови ей не понравился, а от звуков хлыста и визга обвиняемых принцесса морщилась.

Вот уже больше двадцати людей получили свои наказания. Повесили не многих. Человека четыре, за очень тяжелые преступления, в основном за убийства и одного за то, что надругался над ребёнком. Весьма справедливо, жизнь за жизнь. Остальных же секли, чаще всего клеймили позором и реже – отрубали конечности.

Толпа жадных до крови людей ликовала и грозно осуждала судимых. Время близилось к обеду, когда на плаху вывели маленького ребёнка, худого до костей, в рваных штанах и с голым торсом. По ребёнку было видно, что его долго морили голодом. Волосы были у него грязные, неаккуратно стриженные, словно овечьими ножницами, и торчали во все стороны. Большие глаза испуганно смотрели на толпу. Бедный ребёнок был весь покрыт синяками, кровоподтеками и ссадинами. В кандалах и цепях, он неуверенно шёл, шатаясь, под взором осуждающей и свистящей толпы.

Принцесса удивленно переводила взгляд на судью, а с него на главу города. Словно вопрошая, в чём же тут дело, в чём его вина.

– Этот раб обвиняется в преступлении против своего хозяина. Раб посмел обокрасть, а после бежать от хозяина. Также обвиняемый раб нагло оклеветал свою дорогую госпожу в тяжком преступлении истязания и имел смелость просить о помощи у храма, – громко и монотонно обвинял судья ребёнка. – И за это он принимает наказание в виде сорока ударов плетью!

Судья посмотрел строгим взглядом на тихо плачущего ребёнка, после на принцессу в ожидании подтверждения приговора. Мира на минуту задумалась, а после лишь с тяжёлым вздохом кивнула. Судья дал знак гвардейцем и те, сильно толкнув дитя, да так, что он чуть не упал, повели его к уже изрядно кровавому столбу.

– Постойте! – вскочил я. – Сорок ударов убьют ребёнка. Это не справедливо!

– Это раб, и он совершил преступление… – начал было судья.

– Тогда я куплю его! – что-то в этом ребёнке не давало мне покоя.

На плаху вскочила толстая, я бы сказал жирная, женщина. Она было дорого одета, волосы её были уложены по последней моде. Сразу стало понятно: хозяйка раба.

– За сколько вы хотите купить этого несносного ребёнка? – важно спросила она меня.

– За ту цену, на которую он сейчас потянет, – встал я из-за стола. – Учитывая, что раб преступник, что он находится сейчас не в самой лучшей физичкой форме, то много стоить он не будет. Так ведь, моя принцесса, мы ведь на справедливом суде? – обратился я в конце к Мире.

– Да, думаю, раб, совершивший преступление, против хозяина стоить дорого не будет, – задумчиво сказала принцесса, а после назвала подходящую стоимость.

Я видел, как недовольно на все смотрела хозяйка, я знал, что она за гроши раба не отдаст.

– Я удвою стоимость и заберу дитя сейчас, – предложил я хозяйке раба.

Та кивнула, и мы тут же при принцессе, главе города и толпе оформили сделку. Жирная женщина отдала мне документы на раба. У него даже не было имени. Просто раб, просто вещь. Я уже подошёл было к плахе и хотел увести бедное испуганное дитя. Мой взор задержался на глазах. Вот что меня тревожило. Глаза ребёнка были васильковыми! Это не просто ребёнок, я почувствовал это сразу.

– Постойте, мой господин, – остановил меня судья, – может, вы и купили раба, но вы не можете купить его грех. Наш суд справедлив, он не доступен звону денег!

Я лишь посмотрел на принцессу, она растеряно смотрела на меня. Помощи от неё мне не ждать. Что ж… Да будет так!

– Я хозяин этого раба, и как хозяин я понесу за него наказание. Ведь во всех грехах своих земель и населявшего их народа виноват хозяин. Не так ли? – громко вопросил я.

Толпа тут же загудела. Для людей, никогда не видавших порку хозяев, несших ответственность за грехи рабов, а уж тем более наказание, это было чем-то новым. Я снял с себя рубашку и одел на испуганного ребёнка, благо руки ему от кандалов уже освободили.

– Как тебя зовут? – Поинтересовался я у ребенка, но тот лишь покачал головой, рабам порой не давали имена. – Я дарю тебе имя, – ласково сказал я. – Теперь тебя зовут Весперия – вечерняя звезда, – я глядел на бедную девочку самым добрым и чистым своим взглядом.

На Весперии моя рубашка смотрелась нелепо, она ей была как платье, и рукава собрались гармошкой в локтях. Она нервно трепала края рукавов.

– Ты сейчас отвернёшься, крепко зажмёшь свои ушки и закроешь глаза. Хорошо? – сказал я, гладив её по голове. Мне не хотелось, чтобы она смотрела на страшное наказание.

Ребёнок кивнул и, тут же отвернувшись, сильно зажмурилась и закрыла уши. Я же встал и подошёл к столбу. На столбе висели кожаные ремни. Я обмотал ими кулаки. Ко мне тут же подбежал гвардеец с маленьким деревянным брусочком, чтобы зажать его в зубах и завязать мне ремни на руках.

– Не надо. Я тебе не раб, – усмехнулся я над ним, и гвардеец отошел в сторону. – Ну, долго ли мне тебя ждать? – громко крикнул я уже готовому палачу.

Долго ждать не пришлось. Раздался звонкий свист, затем я почувствовал, как огнем обожгло плечи, и струйки горячей крови потекли по спине. Я лишь тихо зашипел, громко и глубоко дыша, как конь, загнанный диким ездоком. Посыпались удары, удар за ударом. Нет, они не услышат мои крики! Я терпел, лишь утешая себя мыслью, что Веспера в порядке. «Не впервой же…» – пронеслось у меня в голове. Судья монотонно считал удары. Толпа прекратила гудеть. Все замерли в немом ожидании, когда же я закричу. Я поднял голову и посмотрел на принцессу Миру. Она закрыла лицо руками и опустила голову, Христофор же просто отвернулся. Его лицо исказила печаль. Свист, удар. Я чувствовал, как кнут рассекал мою кожу и вырывал куски мяса. Я терпел, участь раба была мне знакома. Не в первый раз кнут ласкал мою спину. Спина, плечи и поясница горели диким огнем, я чувствовал во рту металлический привкус. Наверное, прикусил губу изнутри. Я крепко прижимался головой к столбу, стараясь не шевелить руками и спиной. Любое движение причиняло дикую боль. Солнце, как назло, сильно припекало и обжигало открытые раны, от этого становилось ещё хуже.

– И последний. Сорок! – воскликнул восхищенно судья.

Послышался свист и последний удар. Наконец-то все закончилось. Я устало отпустил ремни. Челюсть болела от того, как я стискивал зубы от боли. Пошатнувшись, я отошёл от столба и огляделся вокруг. Всё стихло. Изумлённая толпа смотрела на меня во все глаза. Слышался лишь тихий плач Миры и Весперии.

– Всего-то, – наигранно хмыкнул я. – Я думал, твоя рука будет тяжелее, а ты так, всего лишь приласкал, – рассмеявшись обратился я к палачу.

Смеяться, говорить и двигаться было крайне больно. Я врал всем, я врал себе. Боль от спины разносилась по всему телу, хотелось просто упасть. Голова кружилась. Я чувствовал, как струйки крови затекали даже в штаны. Я весь был обмыт собственной кровью. Подойдя к Весперии, я наклонился к ней и взял её на руки. На это я приложил огромное количество сил. Ещё раз пошатнувшись назад, я устоял. Весперия обняла меня за шею и уткнулась куда-то в плечо тихо плакала.

Спустившись с плахи и гордо подняв голову, я пошёл сквозь толпу, расступавшуюся в тихом гудении. Все смотрели на мою обезображенную спину, на то, как с неё стекала кровь, и как клочки кожи и мяса свисали с неё. «Это герой!», «Гляньте, герой веков!», «Настоящий мужчина!» – слышалось в толпе. В конце толпы возвышался Ахерон. Я и представить себе не мог, как мне на него взобраться! Но Ахерон лишь склонил свою морду ко мне, а после повернувшись боком сложив свои огромные ноги лёг. И хоть с трудом, но всё же я взобрался на него, но сначала посадил Весперию. Как только я сел, Ахерон резко вскочил, и адская боль разнеслась по телу, я зашипел и сморщился. О, как же больно!

– Надеюсь, это будет вам уроком, – лишь громко сказал я. – Сегодня вы утратили свою единственную звезду!

Развернувшись, мы отправились обратно в гостиницу. Я лишь мечтал о прохладе и кровати.

Глава 12

В тебе я вижу её

Я смутно помню, как добрался до гостиницы, как помогли мне спешиться с коня и как добрёл до номера. Оказавшись на кровати, я почти отключился. Помню, как в тумане, лицо хозяина гостиницы, когда я ему что-то говорил. Сколько я проспал, я не знаю. Очнулся с дикой болью в спине. Боль огненной волной проходила по всему телу, отзываясь в самых далеких уголках моей порочной души. Я даже не сразу заметил, что не один в спальне. С трудом поднявшись и осмотрев пространство вокруг, я увидел Весперию, сидевшую на кушетке у окна. Она была одета в аккуратное платьице, её обрезанные короткие волосы были собраны и закреплены симпатичными заколками. В руках она крутила куклу, будто не понимая, что с ней делать.

С дикой болью и стоном сел на край кровати. В глазах потемнело. Как же давно я не чувствовал истязаний своего тела. Но смотря на эту удивительную маленькую и такую хрупкую девочку, я понимал, что оно того стоило. Увидев, что я встал, она тут же отбросила куклу и подбежала ко мне. В её удивительных глазах читалась тревога и страх. Слабо улыбнувшись ей, я встал и пошатнулся, чуть не упав. Всё-таки я изнежился за последнее время. Раньше после такой ерунды мне давали время немного отлежаться, но вскоре приходилось вставать за работу, гремя цепями в знойную жару.

Отогнав от себя неприятные воспоминания, я с трудом оделся и вышел в коридор, за мной словно хвост шла Весперия. Нужно было найти Христофора и узнать последние новости, но гостиница словно вымерла, на этаже никого не было: ни вечно снующих туда-сюда горничных, ни управляющих, не было даже гостей. Зато со стороны балкона шёл дикий шум, словно от беснующейся толпы. Подойдя ближе к балкону, я увидел, что так оно и оказалось.

У гостиной, казалось, собрался весь город. Люди бунтовали и что-то требовали. Забыв про боль и, что хвостом за мной ходит девочка, я вышел на балкон. Окинув улицу взглядом, на лестнице около гостиной я обнаружил расстроенную Миру. Перед ней собралась вся сопровождавшая её стража, около стоял Христофор с мечем наготове. Перед ними едва державшая себя в руках разъярённая толпа людей. Слышались крики и обвинения. Голос откуда-то из глубины террасы призывал к спокойствию и мирному решению конфликтов, в нём я узнал голос судьи. Слышались и ещё голоса, скорее всего, это были голоса чиновников, которые как трусы прятались за спиной принцессы. Мира хоть и казалась растерянной, но храбрости ей не занимать: так близко стоять к толпе, которая готова в раз разорвать её и всю стражу, для этого нужно иметь много смелости.

«А вот и веселье», – подумал я. Кто я такой, если я не встану между толпой и принцессой? Я не буду являться собой, великим героем. Напрочь забыв про боль и своё состояние, я спрыгнул с балкона на ступеньки в аккурат между принцессой и мечниками. Не смотря на сильную раздирающую боль, я всё-таки выпрямился и гордо встал в пол оборота перед толпой. Сзади была принцесса с Христофором и все чины города.

От моего внезапного появления принцесса громко ахнула, а толпа на доли минуты замолкла.

– Я посмотрю, тут все так счастливы моему скорому выздоровлению, что не сдержались и пришли поздравить меня с этим? – мой громогласный голос эхом разнесся над притихшей толпой.

– Люцифер, тут бунт по принятию имперской семьей нового закона, – кратко пояснил Христофор.

Кивнув ему в знак благодарности за пояснение ситуации, я снова хотел было обратиться к толпе, но за меня это сделала принцесса Мира. Она хоть и была бледна, и руки её сжались в кулаки так, что побелели костяшки, но всем своим видом показывала стойкость и уверенность, в отличии от тех чиновников, которые трусливо прятались за её хрупкой спинкой.

– Прошу вас, подданные империи, успокойтесь и выслушайте меня, – голос её был ровен и строг. Лицо, казалось, кроме спокойствия ничего уже не выражало. – Я понимаю, что для вас этот закон сейчас кажется неуместным и абсурдным, но он направлен на благополучие империи Солярис и…

Мира не успела договорить, как кто-то из толпы резко и гневно перебил её.

– Да, как-же, на благополучие! На благополучие лишь имперской свиты! – нервно кто-то брюзжал. – А мы, простой люд, должны платить за это со своего кармана, который и так дырявый! – вслед за ним послышалось множество других недовольных голосов.

Я человек терпеливый, но моё терпение не бесконечное. Ударив молнией недалеко от толпы так, чтобы их не задело, я захотел испугать их. Так и случилось. Толпа завизжала и отскочила, и лишь когда они начали от шока приходить в себя, я сорвался на крик. То ли во мне говорила боль, что никак не утихала и только с большей силой нарастала, то ли злость.

– Да как ты, собака, смеешь перебивать принцессу? Мать твою, ты забыл своё место? Я напомню! – я грозно двинулся на толпу, готовый разогнать весь этот митинг и залить площадь кровью.

– Герой, не стоит, – кротко призвала меня к спокойствию Мира. – Я призываю вас к порядку и прошу тишины! – обратилась она к народу. – Я, как и вы, считаю, что закон сейчас неуместен, но этот закон направлен на будущее. Задумайтесь, что будет, условно, через год? Этот закон принесет мир и спокойствие на всю территорию империи.

Толпа начала шумно обсуждать слова принцессы между собой и разделилась на два лагеря: на тех, кто начал понимать смысл закона, и на тех, кто всё ещё считал его абсурдным. Сам же я не знал, на что он направлен, и в целом, что за новый закон был издан в столице. Да меня это сейчас мало интересовало.

– Я гарантирую, что уже через год вы, преданный народ империи Солярис, будете благодарны тому, какие возможности откроет перед вами этот закон. Только задумайтесь над этим, и вы всё поймете. Да, первый год будет сложным, но он будет сложным для всех, начиная с тех, кто в рабстве, заканчивая даже нами, имперской семьей и самим императором. Император Стефан Мудрый не издает такие законы без веской на то причины.

Люди потихоньку начинала успокаиваться, и на сторону тех, кто понимал закон, переходило все больше и больше людей. Мира же спокойно продолжала свою речь, и чем дольше она объясняла смысл и суть принятого нового закона, тем спокойнее становилась толпа. В конце концов, ей удалось убедить людей в правильности, а главное – в востребованности этого закона, и люди мирно стали расходиться по домам. Сама же принцесса и её свита пошли в гостиную. Я лишь покорно последовал за ними, лишь разок взглянув на балкон, где стояла Весперия.

В холле гостиной принцесса держала слово теперь перед взволнованными чиновниками, и они бурно обсуждали напряженную ситуацию в городе. Мира же стойко стояла перед ними и лишь кратко и спокойно отвечала. Несомненно, из неё получилась бы прекрасная императрица, в отличии от своей предшественницы Миражанны. Я даже пожалел, что она является средним ребёнком из семьи и навряд ли доберётся до престола. Хотя я могу ей в этом помочь… За долю секунды я представляю себе, как легко могу привести её к трону. Но сколько же я при этом пролью крови?

Кажется, я сильно задумался о далёком будущем и даже не заметил, как ко мне подбежала напуганная Весперия и вцепилась крохотными ручками в мою штанину. Но даже это не смогло вырвать меня из потока моих мыслей. Я всё продолжал думать и строить планы на то, как усадить Миру на престол и встать в её окружение. Пусть у неё скоро свадьба, жених не станет мне помехой. В конце концов, в этом мире, случаются несчастья и люди трагически погибают…

– Люцифер! – услышал я как будто издалека голос Христофора. – Что с тобой? Тебе плохо? Может, вернешься в номер? – Христофор смотрел на меня с беспокойством, я лишь отмахнулся от него. – Люцифер, с тобой точно все хорошо?

– По мне не видно? Сорок ударов это… так, лишь спину почесать, – врал я. Спина пылала диким огнём, я едва держался, чтобы не морщиться.

– Я стою тут пять минут и пытаюсь привлечь твоё внимание… – всё не успокаивался Христофор.

– А ты не думал, что я тебя просто игнорирую? – резко и гневно спросил я.

Всё-таки моя злость шла от боли.

– Нет, ты, конечно, не самый доброжелательный человек, но и не конченый кретин.

Такого откровения я не ожидал. В таком тоне мог со мной говорить лишь один человек. Миражанна… Да что он себе позволяет? Я открыл уже было рот, чтобы поставить несносного мальчишку на место, словом, да покрепче, как почувствовал, что в ногу впиваются тонкие и острые ноготки Весперии. Я посмотрел на неё. В её глазах стояли слёзы. Почему-то вспомнился холодный рассвет на вершине горы и холодное тело. Аврора…

– Ну что ты? – потянулся я к девочке и взял её на руки, тут же об этом пожалев. – Кто тебя обидел? —спросил я, преодолев боль в теле.

– Всё-таки ты не неуязвим, каким хочешь казаться, – заявил Христофор и забрал девочку у меня из рук.

Я хотел было возразить, но Мира молнией понеслась по лестнице вверх, а я следом за ней. Попутно замечая, как Христофор передал девочку одной из служанок принцессы и побежал следом за нами. Она вбежала в свою спальню, и мы следом за ней. Покои принцессы мало отличались от моих. Посередине стоял накрытый скатертью стол с разными угощениями. Придвинуты к нему несколько стульев. Стояла большая кровать, письменный стол, несколько кушеток и шкафов. Окна были плотно закрыты и не до конца задернуты шторами.

Мира начала гневно метаться из угла в угол, то поднимая руки, сгибая их в локтях и разжимая кулаки, то резко опуская их, сжимая до бледности. Лицо принцессы стало жёстким и непривычно злым. По ней было видно: она психует. Я лишь молча наблюдал за ней, потому что знал, к чему приведет вмешательство в это процесс. Хоть она и выглядела привлекательнее первой властной императрицы, но кровь в ней была та же, и я это ощущал. Но Христофор этого не мог знать, он не чувствовал того, что могу чувствовать я.

– Моя принцесса, что с вами? Успокойтесь, всё же хорошо, – попытался он вразумить её.

Мира резко остановилась около стола, выпрямилась и глубоко вздохнула. «Сейчас будет буря», – усмехнулся я. принцесса в тот же миг с диким нечеловеческим рычанием сдернула со стола скатерть и всё, что стояло на нём, кубарем покатилось в разные стороны, послышался звон бьющегося стекла.

– Закрой свою пасть! – гаркнула она, не поворачиваясь к нам. – Кто ты такой, чтобы мне приказывать?

Я видел, как рушится мир Христофора: от его доброй и милой принцессы ничего не осталось. Прошло около трехсот лет, и всё-таки как же они похожи. Мира и Миражанна две крайности одной сущности. Главное – это вовремя понять.

– Мира, что я могу для тебя сделать? – спокойно спросил я.

Да, в таком состоянии Миражанна вечно что-то требовала, казалось, она хотела подчинить себе весь свет. И её внучка мало чем от неё отличалась. Мира нагнулась к столу и упёрлась в него руками, широко обхватив его края, будто это её единственная опора во всем мире.

– Ты можешь убить моего отца и его излюбленного сына? – прорычала принцесса, слегка повернув голову в нашу сторону.

Христофора затрясло, его представления об идеальной принцессе окончательно рухнули. Он побледнел, лицо его исказилось в непонятной гримасе.

– Любой каприз, – усмехнулся я.

– Я счастлива, что ты на моей стороне. – сухо, но уже спокойно произнесла она. – Скажи, Люцифер, почему ты мне помогаешь? Ты ведь давно освободился от гнёта имперской семьи. От проклятья, что мы наслали на тебя. Ты ведь должен нас ненавидеть, – словно удивляясь собственным словам, проговорила Мира.

– В тебе я вижу её… – лишь произнес я.

Глава 13

Истории в ночи

После истерики принцессы Миры и её гневного рычания на весь белый свет мы с Христофором покинули её покои. Христофор всё никак не мог прийти в себя и что-то невнятное бормотал себе под нос о том, как же его милая принцесса Мира может хотеть смерти любимых членов семьи? И кто же её, нежную и чуткую натуру, смог довести до такого состояния? Он уже хотел было отправиться за лекарем, но я ухватил его за локоть и толкнул к стене, прижимая его к ней.

– Эй, не смей сейчас никого звать! Не трогай её, перебесится и успокоится. Поорёт на служанок, накажет рабов, примет ванну и к вечеру вернется твоя принцесса, – тихо зарычал я.

– Откуда ты это можешь знать? Может ей плохо и нужна помощь? Неужели ты не видишь? Её довели, ей нужен лекарь! – воскликнул Христофор, выдёргиваясь из моей хватки.

Я лишь с большей силой вжал его в стену. И сам приблизился к нему ещё ближе, не давая ему возможности даже рыпнуться.

– Послушай, пацан, такие закидоны были у её ёбнутой на всю голову бабки… – начал уж было я объяснять.

– Не смей так говорить! – тут же перебил меня он, – императрица Миражанна – одна из благороднейших и мудрейших правительниц за всю историю империи. А Мира просто устала, на её плечи свалилось слишком много. Ей нужен лекарь! – взмолился Христофор, перехватывая мою руку.

Он смотрел в мои глаза с тоской и надеждой, что я его отпущу и помогу ему. Казалось, что ещё чуть-чуть и он зарыдает, словно маленький мальчишка. О, как же я его понимаю…

– Послушай, я был там, я был с ней, когда она взошла на престол. Может, она действительно одна из мудрейших, но не из добрейших. Миражанна – безумная и жадная до крови и богатства женщина, – я смотрел в глаза Христофора и читал в них непонимание. Глубоко вздохнув, я ему предложил: – Хочешь, я расскажу тебе, расскажу настоящую, правдивую историю становления Империи Солярис?

Христофор на долю секунды растерялся, но всё же согласился, неуверенно кивнув мне. Я дёрнул его за шиворот и подтолкнул вперёд по коридору. Не прошло и часа, как мы уже сидели в той таверне, где заключили с ним договор. Боль в спине никуда не уходила и мне было очень тяжело. Я знал лишь один метод снять эту боль.

Мы заказали много еды и выпивки. Я почти одним залпом осушил бокал эля. Но это мало помогло, и я поморщился от боли, что обжигала меня, можно сказать, изнутри.

– Тебе тоже лекарь нужен. Мы вызвали его, когда ты свалился с ног в гостинице. Он сутки просидел у твоей кровати, но как вижу, всё-таки не залечил все твои раны, – грустно сказал Христофор.

– Ерунда. Со мной всё хорошо, – отмахнулся я. – А вот у тебя явные проблемы.

– У меня? – его брови взмыли верх, и глаза широко раскрылись.

– Да. Рано или поздно слепая любовь к принцессе тебя убьёт. И чем раньше ты это поймешь, тем лучше это будет для тебя. Тебе будет легче… – я говорил эти слова Христофору на полном серьёзе. Потом тихо добавил: – Поверь мне, не стоить верить имперской семье.

– Но… – его удивлённый вид плавно переходил в растерянный.

Про себя я отметил, что мне очень нравится следить за его мимикой. По лицу Христофора можно было читать абсолютно всё, что творится у него на уме.

– Христофор, тебе это не нужно. Хочешь мудрый совет? Беги! Беги из империи как можно дальше, – на секунду задумавшись я добавил, – желательно сегодня…

– Люц, я может тебя удивлю, но прошло несколько сотен лет, и сменилось множество поколений, с тех пор как ты покинул империю, – спокойно проговорил Христофор, скептически смотря на меня, словно оценивая: не тронулся ли я умом.

– Люц? Ты совсем, щенок, оборзел? – поразился я его наглости. – Ты забыл уговор? Забыл свои обещания? Малец, так я тебе о них напомню! – я чувствую, как медленно закипаю, то ли от его безрассудного поведения, то ли от боли после «щекоток» плетью.

– Прости, мой герой, я, кажется, перешел грань… – тут же стушевался он.

Он нервно поёжился и пододвинул к себе ближе тарелку и кружку. Я смотрел на его потерянный вид, как он нервно крутил в руках столовые приборы и то касался кружки, то тут же убирал от неё руки, словно не знал куда себя деть. Нет, в этой стране он долго не протянет…

– Тебе надо бежать из империи, – кратко повторил я ему свои мысли. – В силу своего слабого характера ты не справишься.

Я не отрывал своего взгляда от нахально юнца, что-то в нём было такое, что не давало мне покоя. Я не знаю, чем и как, но он словно притягивал меня к себе. Будто бы просил, нет, кричал о помощи и спасении своими действиями, мимикой, фразами. Всем!

Нет, ему нельзя ни сближаться, ни оставаться рядом с принцессой Мирой. Она его поглотит, особенно если он поднимется на достойный уровень, например, магистра огня. Если я сделаю из него феникса, Мира сожрёт его, как меня сожрала Миражанна, её далёкая предшественница.

Я уже давно догадался о планах принцессы Миры. Она хочет добиться народной любви, и когда помрёт император, свергнуть, выбранного наследника – её старшего брата, и самой занять престол. Нет, ей не нужна армия, Мире будет достаточно меня и Христофора. Особенно, если я подтяну его в магии.

– Послушай, малец, принцесса не та, за кого себя выдает. Она не наивная и безобидная нимфа. Она жуткий тиран и узурпатор. К тому же первоклассная актриса.

– Нет, это не правда… – начал уж было оправдать её Христофор.

– Закрой свою пасть и слушай меня! – моё терпение было на исходе. Я отбросил подальше лежавшую рядом вилку и уставился пристальным взглядом на Христофора. – Я расскажу тебе всё. Абсолютно всё о своей прошлой жизни. Кроме тебя этого никто не слышал и не должен, так что дожирай свою порцию и пошли прогуляемся.

1Христофор выглядел удивлённо, но спорить не стал. Мы не стали доедать, а расплатившись и завернув с собой свой заказ, лишь покинули шумное заведение и пошли куда глаза глядят. Мы не выбирали, куда идти. Просто ноги сами вели нас куда-то. Какое-то время мы просто шли молча. Христофор вёл своего коня за уздечку, а Ахерон просто шёл рядом, да так что его голова была на нашем с Христофором уровне. Мне кажется, ему тоже было любопытно, что происходит.

О, великая Богиня Гроз! Если бы кто мог знать, как я жажду помочь ему обрести его прежний вид, ну или хотя бы человеческий! Моё сердце сжималось при взгляде на моего несчастного коня. Зная, что за душа живёт в нем, и насколько этой бедной душе тяжело в таком теле, я не находил себе покоя и всё думал и думал об этом.

– Мне кажется порой, что твой конь как человек: всё понимает, всё знает, разве только говорить не может, – словно читая мои мысли, проговорил Христофор. – Самое интересное – у него не типичное поведение для лошади. Я такое впервые вижу.

Юноша с любопытством разглядывал моего демонического коня, даже не представляя, кто на самом деле скрыт за его шкурой.