Текст книги "Преступники. Мир убийц времен Холокоста"

Уже осенью 1935 года армия подготовила листовки, которые должны были использоваться в случае вооруженного конфликта с Советским Союзом. Эти средства психологической войны говорили солдатам Красной Армии, что они сражались не за Россию, а за «комиссаров и партийных чиновников, большинство из которых грязные евреи». Именно в их интересах велась эта война. Страной «управляли евреи и бывшие преступники». Листовки призывали советских солдат обратить свои штыки против проклятых еврейских комиссаров и убить их ⁸⁹. Точно так же в очерке «Еврей в истории Германии», опубликованном в 1939 году для подготовки вермахта с национал-социалистической позиции, утверждалось, что мировое еврейство представляло собой «заразную бациллу», с которой надо бороться как с «чумой народов» ⁹⁰.

К началу войны, а впоследствии все в большей степени вооруженные силы находились во власти откровенной антиеврейской доктрины ⁹¹. Большинство солдат были недавно призванными на военную службу молодыми людьми, чья юность прошла в школьной системе, которая становилась все более пронацистской и военизированной атмосферой Гитлерюгенд и Arbeitsdienst (служба труда), благодаря чему они подвергались непрекращающейся идеологической обработке ⁹². Вермахт также все больше внимания уделял идеологической работе. Офицеры должны были быть ознакомлены с национал-социалистическими идеями, и в этом им содействовал введенный в 1943 году институт офицеров национал-социалистического руководства (NSFO) ⁹³. Центральными были вопрос расовой принадлежности и еврейский вопрос ⁹⁴. Борьба против мирового еврейства, заявлялось в пособии для вермахта в 1939 году, велась за чистоту и здоровье германского народа. Евреев описывали не просто как врагов Германии, но как «бедствие всех народов» ⁹⁵. Информационный бюллетень для войск (Mitteilungen für die Truppe) в 1941 году провозгласил еврейских политических комиссаров Красной Армии демоническими фигурами. В статье говорилось, что называть внешность этих людей «звериной» (tierisch) является оскорблением для животных. В октябре 1942 года вышла инструкция, напоминающая офицерскому составу, что они должны занять «четкую и однозначную позицию в еврейском вопросе» и поддержать «нынешнюю борьбу против еврейско-большевистского врага» ⁹⁶. Уничтожение евреев изображалось необходимым предварительным условием для достижения спокойствия и порядка в мире. Возможно, это учение не превратило всех солдат вермахта в фанатичных антисемитов, но оно подготовило их к массовым убийствам, в которых они участвовали. Были исключения, но по большей части, репутация вермахта далеко не безупречна. Количество солдат, принявших участие в убийстве евреев – выслеживании, отборе, охране, перевозке и непосредственном убийстве – оценивается в десятки тысяч человек ⁹⁷.

Гитлер задал тон этой истребительной войне в нескольких приказах войскам перед началом операции «Барбаросса». Führererlass (Декреты фюрера) от 3 марта 1941 года называли грядущую войну не только вооруженным столкновением, но битвой идеологий. Чтобы победить в этой войне, было необходимо «ликвидировать еврейско-большевистскую интеллигенцию» ⁹⁸. Второй декрет, изданный 6 апреля, объявлял, что война против большевизма «требует беспощадных и решительных действий против большевистских агитаторов, снайперов, диверсантов и евреев, а также неустанных действий по уничтожению всякого активного или пассивного сопротивления» ⁹⁹. Соответственно евреи оказались в числе тех, кого можно было расстрелять на месте и без суда. Тем не менее еще один декрет от 13 мая установил правило, согласно которому преступления в отношении гражданского населения противника больше не подпадали под юрисдикцию военных судов. Подобные преступления должны были преследоваться в судебном порядке, только «если это было необходимо для поддержания дисциплины или безопасности войск» ¹⁰⁰. Таким образом, немецким солдатам была предоставлена фактически полная свобода по отношению к гражданскому населению. Директива от 6 июня, известная как Приказ о комиссарах (Kommissarbefehl), утверждала передачу политических комиссаров Красной Армии для проведения казни айнзацгруппам или расстрел солдатами, взявшими их в плен ¹⁰¹. Старшие офицеры вермахта сначала выражали свое беспокойство по поводу приостановления действия законов войны, поскольку боялись, что это подорвет дисциплину, но в конечном итоге они примирились с этим и подчинились ¹⁰².

В личном послании вооруженным силам накануне вторжения Гитлер снова обвинил «еврейско-большевистских правителей в Москве» в стремлении к господству над народами Европы ¹⁰³. Изображение борьбы против еврейского большевизма защитной мерой без труда переложило ответственность с убийц на их жертв ¹⁰⁴. После того как Сталин заговорил об «истребительной войне» в ноябре 1941 года, террор против гражданского населения мог быть оправдан как защита от безжалостного большевистского противника.

Последним шагом, поставившим евреев прямо под прицел вермахта, стало уравнивание евреев и партизан, и Гитлер прекрасно понимал, что это означало. «Война против партизан, – заявил он 16 июля 1941 года, – имеет свои преимущества. Она позволяет нам уничтожать всех, кто нам противостоит» ¹⁰⁵. Утверждается, что во время своего визита на недавно оккупированные территории 8 июля, Гиммлер заявил, что «всех евреев следует считать партизанами» ¹⁰⁶. И хотя нападения партизан едва начались, убийства евреев оправдывались как мера, необходимая для безопасности наступающей немецкой армии. Солдаты должны были расстреливать любого лишь по подозрению в участии в партизанском движении (Freischärler). Курс подготовки, проведенный в сентябре 1941 года в Могилеве вместе с айнзацгруппой B и подразделениями СС, подвел итог смертельного сравнения: «Все партизаны – евреи, а все евреи – партизаны» ¹⁰⁷. В приказе командующего немецкими вооруженными силами в Белоруссии от 10 ноября 1941 года, отмечалось, что поскольку евреи «продолжают действовать сообща с коммунистами и партизанами, этот инородный элемент должен быть полностью уничтожен» ¹⁰⁸. Таким образом, убийство евреев стало неотъемлемой составной частью ведения войны. Предполагаемая угроза со стороны партизан служила прикрытием для геноцида. Каждый немецкий солдат теперь получил разрешение на убийство евреев ¹⁰⁹. Обескураженный таким развитием событий, немецкий офицер отмечал в своем дневнике: «Мы уничтожаем не просто евреев, которые борются с нами, целью буквально является стереть с лица земли еврейский народ» ¹¹⁰.

Некоторые приказы, исходившие от высших эшелонов вермахта, еще больше разжигали пламя кампании против «еврейско-большевистской системы». 10 октября 1941 года фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау, командующий 6-й армией, напомнил своим солдатам, что каждый из них был «носителем безжалостной расовой идеи и мстителем за все зверства, которые были причинены немецкому и родственным народам. Поэтому солдат должен всецело осознавать необходимость суровой, но справедливой расплаты еврейских недочеловеков. Необходимо подавить в зародыше восстания в тылу вермахта, зачинщиками которых, как показывает опыт, всегда являются евреи» ¹¹¹. Чуть больше месяца спустя, 20 ноября генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, командующий 11-й армией, также призывал своих людей проводить кампанию против «еврейского большевизма» с «беспрецедентной жестокостью», не проявляя «жалости и слабости» ¹¹². Возможно, самые жесткие из этих приказов были изданы генералом Густавом Фрайхерром фон Бехтольшаймом, командиром 707-й пехотной дивизии в Белоруссии. 16 октября он заявил: «Евреи, как интеллектуальные лидеры и носители идей большевизма и коммунизма, являются нашим смертельным врагом. Их необходимо уничтожить» ¹¹³. И в своем ежемесячном отчете о боевых действиях за период с 11 октября по 10 ноября Бехтольшайм подчеркнул: «Поскольку евреи продолжают действовать сообща с коммунистами и партизанами, нужно вырвать с корнем этот инородный элемент» ¹¹⁴. Следует отметить, что евреи упоминались в этих приказах как общая категория, независимо от пола, возраста и профессии ¹¹⁵.

Учитывая эти и другие подобные приказы сверху, неудивительно, что младшие офицеры и рядовые вермахта вскоре начали убивать евреев. Поскольку малочисленные айнзацгруппы не могли присутствовать везде, инициаторами первых антиеврейских мер часто становились армейские подразделения, особенно тайная военная полиция (Geheime Feldpolizei). К ним относилась регистрация местного еврейского населения, изоляция в гетто, принудительный труд, «репрессалии» и расстрел «заложников» ¹¹⁶. В действительности взаимодействие между вермахтом и айнзацгруппами началось фактически одновременно с вторжением в Советский Союз. Айнзацгруппа B сообщала в Берлин 24 июля 1941 года, что айнзацкоманда 8, размещенная в Барановичах, «работает особенно эффективно с вермахтом». Совместно они «ликвидировали 381 человека… еврейских активистов, чиновников и мародеров» ¹¹⁷. В Тарнополе солдаты регулярной армии убили около шестисот евреев и подожгли их дома ¹¹⁸. Айнзацгруппа C сообщала 20 августа, что они постоянно получают отчеты вермахта о казнях «коммунистических функционеров и евреев» ¹¹⁹. Во время массового убийства в Бабьем Яре именно армейская саперная часть взорвала склоны оврага, в котором были застрелены евреи. Вермахт также предоставил около ста грузовиков, чтобы вывезти одежду и ценные вещи, оставленные их жертвами ¹²⁰. С самого начала войны с Советским Союзом в соответствии с соглашением, достигнутым с Гейдрихом в марте 1941 года, специальные подразделения тайной полиции, действующие на советской территории, получали от армии материально-техническое обеспечение: провизию и жилье ¹²¹. Согласно приказу, выпущенному начальником штаба сухопутных войск Францем Гальдером 11 июня, армия должна была содействовать отрядам СС «всеми средствами, пока позволяет боевая обстановка» ¹²².

Немецкий офицер, известный своей жестокостью, организовал убийство 25 евреев в украинской деревне в июле 1942 года. Мужчинам пришлось копать яму для расстрела, и, как сообщалось, этот офицер сталкивал плачущих женщин и детей в массовую могилу с садистским удовольствием. Этот офицер позднее предстал перед военным судом, вероятно, главным образом потому, что его также обвиняли в изнасиловании, грубом обращении с подчиненными и воровстве. В свою защиту он утверждал, что приказывал расстреливать евреев, чтобы предотвратить их совместные действия с партизанами. Более того, он хотел, чтобы было принято во внимание предупреждение Гитлера, что война будет означать уничтожение евреев. Военный трибунал согласился, что данные обстоятельства являлись смягчающими и приговорил офицера к одному году тюремного заключения за случаи насильственной смерти, а не за предумышленное убийство. Безразличие, с которым военные судьи смотрели на убийство еврейских женщин и детей, было очевидно из заключения суда, что «в ходе массовых расстрелов женщины неизбежно плакали и молили о пощаде» ¹²³.

Считается, что в октябре и ноябре 1941 года около 60 000 евреев были убиты в Белоруссии при участии 707-й дивизии ¹²⁴. Согласно подсчетам айнзацгруппы A, группой армий «Центр» (Heeresgruppe Mitte) к декабрю 1941 года было расстреляно «около 19 000 партизан и преступников, то есть главным образом евреев» ¹²⁵. 20 марта 1942 года генерал Карл фон Рокес, командующий тыловым районом группы армий «Юг», отдал приказ всем подразделениям о необходимости оказывать максимальную поддержку айнзацгруппе D, предоставляя транспорт, укрытие, провизию и охрану во время перестрелки ¹²⁶. К лету 1942 года в ходе «операций по зачистке», проводимых группой армий «Юг», было убито 20 000 евреев ¹²⁷. Иногда сами армейские подразделения обращались за помощью к айнзацгруппам и другим карательным отрядам. В июле 1941 года генерал Сикст фон Арним, командующий 95-й пехотной дивизией, приказал казнить около 200 евреев рядом с Житомиром (Украина). Наблюдавший солдат Гюнтер Дрексель назвал убийства, проведенные при содействии подразделения СС, «чудовищными» ¹²⁸. В сентябре 1941 года 17-я армия обратилась к зондеркоманде 6b за помощью в решении вопроса с евреями в Кременчуге (Украина), поскольку там было три случая диверсии. Спустя шесть дней 1600 евреев были расстреляны ¹²⁹. В свете ожидаемой оккупации Ленинграда командование 17-й армией планировало передать «евреев любого возраста и пола» в руки полиции безопасности ¹³⁰.

Это отнюдь не означает, что каждый немецкий офицер или рядовой солдат, всем известный Landser, или пехотинец, активно участвовали в убийстве евреев. Нам известен по крайне мере один отчет офицера штабной службы, в котором упоминается отказ командиров на фронте расстреливать евреев, военнопленных и комиссаров ¹³¹. До нас дошла история восемнадцатилетнего солдата Вольфганга Хольцапфеля, который стал свидетелем массового убийства евреев, включая женщин и детей, зондеркомандой в Житомире и рассказал, как этот опыт разрушил его мир. «Что же руководство государства делает с его гражданами, которые хотят исполнить свой долг перед фюрером, народом и отечеством честно и не запятнав себя?», – написал он в письме ¹³². Нам не известно, сколько еще солдат реагировали подобным образом на операции айнзацгрупп, но, вероятно, он был не единственным разочарованным нацистским идеалистом. Изучение роли вермахта в Белоруссии раскрыло целый спектр причин участия в убийствах. Это поведение основывалось на выборе, поскольку общеизвестная строгая система дисциплины предоставляла удивительную степень индивидуальной свободы действий ¹³³. Многие приказы не были точными, и способ их выполнения зависел от решений конкретных людей.

Определенные типы военных подразделений, например танковые части, не участвовали в облавах на евреев, и поэтому подверглись меньшему искушению злоупотребить своей властью. Хорст Фукс Ричардсон опубликовал письма своего отца, Карла Фукса, который служил в 7-й танковой дивизии. Фукс-старший был всецело поглощен нацистской пропагандой о «еврейском большевизме». Он поддержал войну против «этих недочеловеков», «отбросов земли». Он надеялся, что фюрер спасет Германию от «большевистских орд», возглавляемых «евреями и преступниками». Остается открытым вопрос о том, претворил бы в жизнь хороший нацист Фукс свою ненависть к большевикам и евреям, если бы представилась такая возможность. В действительности имя Фукса-старшего не связано с этими зверствами, как и офицеров, командовавших его подразделением. Фукс Ричардсон описывает их как «офицеров старой школы, расценивавших жестокое обращение с гражданским населением и военнопленными как недостойное солдата и безнравственное, а также вредное для дисциплины и боевого духа» ¹³⁴. Мы не знаем, насколько нетипичной была 7-я танковая дивизия. Нам известно, по крайней мере, об одном отчете командира танкового подразделения, отдавшего приказ о расстреле взятого в плен советского политического комиссара. То, что эта казнь была проведена быстро и в обычном порядке, позволяет предположить, что это было не единственное нарушение военного закона подобного рода. Офицер, о котором идет речь, был ярым германским националистом и антикоммунистом, который лично принимал участие в расстреле комиссара ¹³⁵.

В первые месяцы войны против Советского Союза мало кто из офицеров вермахта выражал опасение относительно систематического истребления евреев, и многие принимали участие в этом преступлении. Быстрая победа в Блицкриге (Blitzkrieg, молниеносной войне) против Франции породила волну обожания фюрера и заглушила критику его приказов. По-видимому, это настроение изменилось осенью 1941 года, когда начались затяжные дожди, превратившие землю в грязь и сменившиеся льдом и снегом. Серьезный упадок боевого духа был связан с суровой русской зимой, к которой войска не были подготовлены, а также остановками немецкого наступления под Москвой ¹³⁶.

Смена настроения повлияла на отношение офицеров вермахта к жестоким методам ведения войны в соответствии с приказами Гитлера. В отчете об инспекции на фронте, составленном майором Рудольфом-Кристофом Фрайхерром фон Герсдорфом 9 декабря 1941 года, отмечалось: «У меня сложилось впечатление, что почти повсюду офицерский состав отказывается расстреливать евреев, военнопленных, а также политических комиссаров… Эти расстрелы расцениваются как попрание чести германской армии» ¹³⁷. 21 марта 1943 года фон Герсдорф предпринял попытку покушения на Гитлера, решив взорвать себя на выставке трофейных русских флагов и оружия в Берлине. Попытка не удалась, поскольку Гитлер уехал с выставки раньше, чем ожидали военные заговорщики. Фон Герсдорф был решительным противником Гитлера, и, возможно, передавая в своем декабрьском отчете 1941 года это впечатление растущего отчуждения среди офицерского состава, он принимал желаемое за действительное. Общеизвестно, что на протяжении 1942–1943 гг. подразделения вермахта продолжали принимать участие в антиеврейских акциях.

Кое-где возникали разногласия между вермахтом и германскими оккупационными властями в вопросах использования труда квалифицированных еврейских рабочих. В отчете СД без указания даты (возможно датируемом началом 1942 года), направленном в Берлин, признавалось, что хотя евреи и представляют собой очень дешевый источник рабочей силы, они «продолжают оставаться самыми верными носителями большевистской идеологии». Поэтому вермахт считал «скорое решение еврейского вопроса необходимым для поддержания безопасности» ¹³⁸. Нет необходимости говорить, что это разногласие касалось лишь сроков уничтожения евреев. Что особенно важно, в данном случае именно вермахт отстаивал более радикальный курс.

Соглашение 7 октября 1941 года между Гейдрихом и Верховным командованием сухопутных войск (ОКХ, нем. OKH, Oberkommando des Heeres) предусматривало, что комендантам лагерей для военнопленных предоставлялись особые отряды СД, чтобы ликвидировать «неприемлемые элементы», категория, которая включала функционеров коммунистической партии и представителей умственного труда, политических комиссаров и евреев. Ликвидация этих заключенных должна была быть проведена за стенами лагеря, и об этих убийствах не должны были знать ни другие заключенные, ни население в целом ¹³⁹. Типичный приказ об обращении с еврейскими военнопленными гласил: «Немецкий солдат, всегда помни, там, где еще живы евреи, не будет безопасности за линией фронта. Еврейским гражданам и партизанам не место в лагерях для военнопленных, они должны быть убиты» ¹⁴⁰.

Айнзацгруппа C сообщала о временных разногласиях относительно обращения с еврейскими военнопленными. В отчете от 3 ноября 1941 года АГ отмечалось «полное взаимопонимание со всеми подразделениями вермахта», но выражалось недовольство тем, что иногда бывает сложно найти лагеря для военнопленных еврейских заключенных. В конце июля по приказу ОКХ еврейские заключенные были изолированы, и с самого начала некоторые коменданты лагерей для военнопленных стали их расстреливать. В некоторых случаях, однако, айнзацгруппы беспокоились, что их людей не допускали в лагеря для военнопленных. «Слишком часто айнзацкоманды сталкиваются с более или менее скрытым недовольством их твердой позицией в отношении еврейского вопроса». В отчете отмечалось, что новый приказ Верховного командования вермахта, как ожидается, внесет ясность в этот вопрос ¹⁴¹.

О совершенно ином положении дел сообщалось 12 ноября зондеркомандой 4a той же айнзацгруппы. Отряд хвастался, что благодаря его сотрудничеству с 6-й армией, ему удалось казнить 55 432 человека, «большинство из которых составляли евреи и большей частью военнопленные, которые были переданы им вермахтом». Например, в лагере для военнопленных в Борисполе (к востоку от Киева) они расстреляли 752 еврейских заключенных 10 октября и 357 – 18 октября, среди них было несколько комиссаров и 78 раненых еврейских заключенных, которые были переданы им лагерным врачом. «Беспрепятственное выполнение этих действий в Борисполе можно объяснить энергичной поддержкой офицеров вермахта» ¹⁴². Согласно подсчетам, немцы расстреляли по меньшей мере 50 000 пленных солдат Красной Армии только потому, что те были евреями ¹⁴³. Поскольку убийство еврейских военнопленных началось сразу после вторжения в Советский Союз, пленные еврейские солдаты были названы «defacto первыми еврейскими жертвами» и «первыми жертвами Холокоста» ¹⁴⁴.

Командиров вермахта мало беспокоил отказ от выполнения устоявшихся конвенций международного военного права, содержавшийся в приказах Гитлера о новом способе ведения войны против большевистско-еврейского врага. Однако они были обеспокоены тем, что несанкционированное убийство гражданского населения могло привести к резкому падению дисциплины. Поэтому некоторые командиры отдавали приказы, в которых подобные убийства должны расцениваться как нарушение субординации и наказываться соответственно ¹⁴⁵. И все же, когда происходили подобные судебные разбирательства, суды назначали совершенно несоответствующие преступлению мягкие наказания. Так, Франц Х. был обвинен в убийстве еврейской женщины в Звенигороде, Россия, в ноябре 1941 года, возможно потому, что убийство произошло, когда он с несколькими товарищами обыскивал дом. Когда женщина попыталась защитить свое имущество, обвиняемый приказал ее дочери выкопать большую яму в саду, заставил женщину встать на краю этой ямы, затем выстрелил в нее разрывной пулей, размозжив ей голову. После того как суд убедился в целесообразности данного разбирательства, обвиняемый был признан виновным в убийстве и приговорен к шести месяцам тюремного заключения ¹⁴⁶.

В другом случае убийства еврея без соответствующего разрешения судебное разбирательство было приостановлено, поскольку угрожало раскрыть систематическое уничтожение еврейского населения на Востоке. Карл Шу. был старшим сержантом в Организации Тодта (Organisation Todt, OT), которая среди прочих заданий выполняла строительные и инженерные работы для вермахта. В условиях серьезной нехватки рабочей силы начиная с 1941 года ОТ использовала большое количество иностранных подневольных рабочих и военнопленных. Коллега Шу., обвиняемый в убийстве и воровстве на территории России, утверждал, что тот отдавал приказы об убийстве, а также руководил расстрелом еврейских военнопленных. Во время допроса 9 марта 1942 года Шу. открыто признал, что отдавал приказы о расстреле еврейских военнопленных. Он сделал это, по его словам, поскольку узнал, что «всех евреев на Востоке прикончили. Во всех больших городах прикончили более 10 000 евреев». В сложившейся ситуации, чтобы оправдать свои проступки, Шу. мог бы назвать имена и попытаться предоставить доказательства того, что евреев в России систематически убивали, поэтому на тот момент обвинения были сняты ¹⁴⁷.

Ваффен-СС, одно из самых смертоносных звеньев нацистской военной машины, формально было частью вермахта, но при этом пользовалось значительной автономией. Начиная с 1944 года некоторые армейские подразделения действовали под командованием офицеров Ваффен-СС и наоборот, так возникла сложная взаимосвязь между вермахтом и Ваффен-СС ¹⁴⁸. Сначала большинство членов Ваффен-СС были добровольцами с твердой приверженностью национал-социалистической идеологии ¹⁴⁹. Согласно данным одного из исследований, 75 % из проверенных людей Ваффен-СС были членами нацистской партии, в отличие от всего лишь 10 % среди солдат регулярной армии ¹⁵⁰. За время войны численность Ваффен-СС значительно увеличилась, в конечном итоге достигнув 38 дивизионов. К концу 1943 года в Ваффен-СС состояла 501 000 человек ¹⁵¹. Его предельная штатная численность составляет около 600 000 человек ¹⁵², и к 1945 году оно включало около 200 000 иностранных добровольцев ¹⁵³. Этот рост отчасти разбавил идеологическую однородность Ваффен-СС, но его подразделения всегда с готовностью участвовали в уничтожении евреев. Один из первых четких приказов об убийстве евреев был выпущен командиром 1-го кавалерийского полка СС 29 июля 1941 года: «Ни один еврей не должен остаться в живых, и нигде не должно остаться ни одной [еврейской] семьи». Получив подобные инструкции, 2 августа отряд СС убил около 2000 мужчин, женщин и детей в белорусском городе Хомске ¹⁵⁴. 31 июля Гиммлер направил подобный приказ кавалерийской бригаде Ваффен-СС перед тем, как она подошла к Припятским болотам на границе Белоруссии и Украины: «Все евреи должны быть расстреляны. Еврейских женщин загоняйте в болота» ¹⁵⁵. Насколько известно, ни один член Ваффен-СС никогда не отказывался участвовать в убийстве евреев ¹⁵⁶.