Текст книги "Миллиардеры. История крупнейших финансовых династий"

«Бедные родственники»

Пока что у нас речь шла исключительно об американских миллионерах «А как с Европой? – может спросить читатель. – Неужели там не было достойных внимания богачей?» И тут хотелось бы оговориться, что книга эта посвящена прежде всего американцам, которые сколотили огромные состояния. В какой-то мере ограничивая этим свою тему, автор руководствовался двумя принципами.

Во-первых, примерно сто лет назад Соединенные Штаты начали опережать европейские государства в области экономики Произошло это около 1870 года, который стал исходным пунктом в наших исследованиях. Статистика показывает, что в 1860 году Великобритания занимала первое место в мире по уровню промышленного производства, но уже в 1880 году Соединенные Штаты перегнали своих английских конкурентов.

Бурное развитие американской экономики в последующие годы все больше увеличивало дистанцию между Америкой и Европой. Этому особенно способствовали обе мировые войны, в ходе которых американские капиталисты обогащались за счет разрушаемой, беднеющей Европы. Соединенные Штаты начали опережать европейские государства не только в области промышленнего производства, но также в экспорте товаров и капиталов.

Сегодня уже предано забвению то время, когда американские промышленники, торговцы и финансисты брали пример с Европы. Десятки лет американские капиталисты считают своих европейских контрагентов «бедными родственниками»[5]5
  Это определение Г. Яшуньского справедливо лишь по отношению к послевоенному периоду. В настоящее время страны Западной Европы отнюдь не являются «бедными родственниками» богатой Америки. В шестидесятые – семидесятые годы западноевропейские монополии (наряду с японскими) все чаще выступают в капиталистическом мире как сильные конкуренты монополий США. Подробнее об этом см. «Послесловие» к настоящей книге.


[Закрыть]. Поэтому, если нас интересуют миллионеры, а тем более миллиардеры, как социально-экономическое явление, то наиболее яркие примеры можно найти именно в Соединенных Штатах. Быстрое развитие американской экономики обусловливает появление крупнейших состояний.

Во-вторых. Почему мы занялись прежде всего американскими богачами? Дело в том, что их европейские предшественники (или конкуренты), как формация значительно более старая и более опытная, много раньше поняли, что к числу добродетелей миллионеров относится анонимность. В отличие от американских нуворишей, которые во второй половине XIX века кичились своим богатством и искали известности, их современники – европейские миллионеры – скорее избегали блеска и популярности, предпочитая скрывать свое богатство за различными ширмами.

В Европе значительно раньше, чем в Америке, возникли анонимные, малоизвестные акционерные общества, стремившиеся любыми способами скрыть имена их главных участников.

И значительно раньше в Европе отмечено возникновение крупных концернов, которые просто невозможно было отождествить с именами каких-либо конкретных миллионеров. В то время как в Америке сравнительно легко было установить, какое из предприятий принадлежит Моргану, Рокфеллеру или Форду, в Европе этот вопрос представлялся куда более сложным и запутанным.

Повсеместно известны такие концерны, как британский «Импириэл кэмикл индастриз», французский «Комитэ де Форж» и немецкий «ИГ Фарбениндустри». Но названия эти не облегчают, а, скорее, затрудняют расшифровку имен их владельцев. Если в Америке написано много критических и апологетических книг на тему о богачах, то в Европе их сравнительно мало.

Жозеф Эжен Шнейдер – финансовый и промышленный магнат, владевший вместе со своим братом металлургическими, машиностроительными и военными предприятиями в Крезо

Однако автор хотел бы привести несколько примеров, чтобы показать, что методы деятельности европейских миллионеров и само их обогащение ничем, по существу, не отличаются от американских. Правда, более логичным будет сказать иначе: американские капиталисты шли к огромным состояниям путями, уже известными в Европе.

Если говорить о французских миллионерах, то хотелось бы обратить внимание читателей на семейство Шнейдеров, четыре поколения которого сумели сколотить огромный капитал. Основателем фирмы, или династии, был Жозеф Эжен Шнейдер, который в 1836 году купил небольшой литейный завод в городке Ле-Крезо, существовавший еще во времена царствования Людовика XVI Предприимчивый фабрикант вскоре приступил к расширению заводика и, как говорится, «напал на жилу» – именно в это время начиналась эра железных дорог и паровых судов. Спрос на продукцию его предприятия возрастал год от года. Уже в 1838 году в Ле-Крезо был построен первый паровоз, а в 1840 году – первый речной пароход.

Стальное литье, рельсы и растущие правительственные заказы на оружие явились очередными этапами расширения и реконструкции предприятий Шнейдера в Ле-Крезо. Чем для американских миллионеров была Гражданская война, тем для Шнейдера стала франко-прусская война 1870 года. X.С. Энгельбрехт и Ф.К. Ханиген в своей известной книге «Торговцы смертью» пишут:

«Франко-прусская война принесла в Ле-Крезо заказы на такое количество оружия, что после подписания мира Шнейдер оказался великим богачом: кроме заводов и недвижимости, он сколотил состояние, оцениваемое почти в 100 миллионов франков».

В 1875 году, после смерти основателя династии, предприятия в Ле-Крезо унаследовал его сын Анри, который нацелился прежде всего на столь прибыльное производство оружия. Дело это продолжает и его сын Эжен, внук первого Шнейдера. Как отец и дед, Эжен интересуется главным образом получением правительственных заказов на оружие. И подобно деду, внук соединяет сколачивание миллионов с политической карьерой.

Поначалу первый Шнейдер был депутатом, затем министром торговли и сельского хозяйства и наконец во времена Наполеона III – председателем так называемого Законодательного корпуса (Corps Legislative). Его внук Эжен в 1900-1925 годах заседал в Национальном собрании. Вполне понимая значение прессы, Эжен Шнейдер III в межвоенные годы сумел добиться влияния в таких ведущих французских органах печати, как «Матэн», «Тан», «Журналь де деба».

На период властвования Шнейдера-внука приходится начало первой и второй мировых войн (Эжен умер во время оккупации Франции в 1942 году). Нетрудно догадаться, что и годы, предшествовавшие первой мировой войне, и вообще периоды обеих войн были для предприятий Шнейдера этапом огромного обогащения.

Кроме расширения предприятий в самой Франции, концерн Шнейдера все более интересуется зарубежными инвестициями и заказами из-за границы В первые годы XX века Шнейдер ищет рынки сбыта в Латинской Америке (Бразилия, Чили, Аргентина), где он сразу наталкивается на конкуренцию в лице агентов немецкого короля стали Крупна После своеобразного конкурса скорострельных орудий аргентинские эксперты отдают приоритет французскому концерну.

В погоне за новыми прибыльными инвестициями Шнейдер обращает свои взоры на царскую Россию, которая охотно пользуется иностранными капиталами. Начинается сложная игра в расширение известных Путиловских заводов в Петербурге. Вот что пишут об этом Энгельбрехт и Ханиген.

«Оснащая Путиловские заводы, Шнейдер действовал рука об руку с Крупном. Однако русские, оказывая предпочтение французским легким пушкам, требовали крупповские тяжелые орудия Поэтому Шнейдер раздобыл себе право на использование в России патентов Крупна… Мы становимся свидетелями любопытного зрелища: француз ищет немецкий капитал, чтобы за его счет расширить русскую военную промышленность».

От тех времен сохранилась фотография Эжена Шнейдера, снятого вместе с германским кайзером. Она была обнародована во французском парламенте в межвоенный период как доказательство связи фабриканта с врагом.

После окончания Первой мировой войны обогатившийся на военных поставках концерн Шнейдера ищет места для новых инвестиций за рубежом. Он отправляет оружие в Японию и одновременно в Китай, становится одним из главных пайщиков предприятий Шкода в Чехословакии (а стало быть, косвенно, и «Польских заводов Шкода»), вкладывает свои капиталы в Венгрии и Польше. В ходе строительства Гдыньского порта Шнейдер создает Консорциум по строительству порта Гдыня («Consortium des Travaux du Port de Gdynia») и вместе с одним парижским банком финансирует строительство Силезского угольного месторождения.

Два директора заводов чешских предприятий Шкода фон Артхабер и фон Душнитц, находившихся в полной зависимости от Шнейдера, фигурируют в списке капиталистов, которые создавали фонды для гитлеровского и национал-социалистского движения. Факт этот был одним из поводов к выступлению французских левых сил против Шнейдера в межвоенные годы. Впрочем, у левых и и без того были многочисленные счеты со Шнейдером – в связи с нещадной эксплуатацией рабочих на его предприятиях и за финансирование им кампании в прессе, направленной против разоружения.

После Второй мировой войны во главе концерна становится Шарль Шнейдер – правнук основателя фирмы. Происходит дальнейшее расширение концерна, который теперь состоит из нескольких десятков фирм, находящихся во Франции и за границей. Уже в пятидесятых годах XX века валовой актив группы Шнейдера оценивался в 50 миллиардов старых франков.

Шарль Шнейдер умер в 1960 году. Его вдова, принявшая руководство предприятиями, столкнулась с определенными трудностями, характерными для нынешних отношений между европейскими и американскими капиталистами. В 1963 году бельгийская компания «Эмпайн», за которой фактически стоит американский капитал, скупает 20 процентов акций концерна «Шнейдер» и приступает к действиям, цель которых – установление контроля над всем концерном. Мадам Шнейдер не соглашается с этим и начинает энергичную контракцию в защиту своих интересов. Французское правительство (президентом страны был тогда генерал де Голль) признает необходимым вмешаться в это дело и публикует коммюнике в защиту «французского происхождения» концерна. Спор закончился компромиссом: бельгийские – и американские – капиталисты добились некоторого влияния в правлении концерна, однако им не удалось захватить руководство концерном По крайней мере до поры до времени.

* * *

В межвоенные годы левые силы во Франции довольно часто пользовались в своей пропаганде термином «двести семейств». Это означало, что небольшая группа капиталистов осуществляет власть над экономической, а тем самым и над политической жизнью страны. Борьба за первое место в этом символическом списке шла между семействами Шнейдеров и Ротшильдов.

О последнем можно написать – и уже написано – немало толстых книг. Все это либо апологетические (написанные на деньги Ротшильдов), либо клеветнические труды. Из материалов тех и других предстает одна и та же картина: основной жизненной целью всех поколений Ротшильдов является умножение богатств. Ради нее они готовы на все.

В начале XIX века Мейер Амшель Ротшильд основал во Франкфурте-на-Майне банк, который вскоре завоевал доверие Гессенского двора и стал процветать, предоставляя в период наполеоновских войн кредиты двору. Несколько лет спустя старший из Ротшильдов поставил пять своих сыновей во главе банков в пяти крупных городах – Париже, Лондоне, Неаполе, Вене и Франкфурте-на-Майне.

Второе поколение Ротшильдов внесло в банковское дело много новых эффективных методов (например, клиринговые расчеты) и организовало собственную систему информации. Широко известен такой факт: Ротшильды благодаря собственным курьерам первыми в Лондоне узнали о поражении Наполеона под Ватерлоо, опередив своих конкурентов и заработав в один день несколько миллионов на биржевых сделках.

Пять сыновей Ротшильда-старшего и их наследники вели банковское дело по всей Европе. Их клиентами были королевские семейства и Ватикан. Французская ветвь Ротшильдов вскоре была возведена в дворянское звание и получила титул баронов. Глава английской ветви представляет лондонский Сити сначала в палате общин, а затем и в палате лордов. Ротшильды используют вновь открывшиеся возможности для сколачивания новых миллионов франков, фунтов, марок.

Центром семейных интересов Ротшильдов вскоре становится Париж. Французские Ротшильды, как и современные им американские богачи, рано начинают проявлять интерес к железнодорожному строительству. Альфонс де Ротшильд, внук основателя франкфуртского банкирского дома, становится управляющим (регентом) Французского банка и начинает играть все большую роль в экономической жизни Франции, а после ее поражения в войне с Пруссией организует выплату контрибуции. Его племянник, представитель четвертого поколения Ротшильдов, становится очередным управляющим французского банка, финансирует правительственные расходы в период первой мировой войны и тесно сотрудничает с премьером Пуанкаре.

В межвоенные годы французские Ротшильды стоят уже во главе огромной финансовой и промышленной империи Известен возглас лидера французских социалистов Жюля Геда: «Республика имеет короля, и этот король – Ротшильд!» Не менее известны и статистические данные 1924 года, согласно которым капитал банка Ротшильдов составлял 350 миллионов франков. Сумма наличных денег, которой располагал банк, была значительно больше той, что находилась в распоряжении государственного казначейства.

В 1940 году, во время гитлеровской оккупации Франции, барон Эдуард де Ротшильд бежал в Америку, но после войны вернулся на родину и быстро восстановил семейное состояние. После его смерти в 1949 году во главе дела становится Ги де Ротшильд, который старательно избегал гласности и лишь в 1969 году «напомнил о себе обществу», когда вооруженный бандит тщетно пытался похитить его сына с целью получения выкупа.

В конце 1969 года французский еженедельник «Нувель обсерватёр» опубликовал сообщение, из которого явствовало, что в последние годы французские Ротшильды достигли новой ступени в своем обогащении. Внешним признаком этого явилось переселение семьи в новый роскошный дворец на рю Лаффит, рядом со старым зданием, в котором сто лет назад возник первый французский банк Ротшильдов. Их влияние сейчас распространяется, кроме банковских операций, на добычу черных металлов, на нефтяную промышленность и т. д.

Ротшильды были, пожалуй, первым европейским семейством, которое пришло к выводу, что миллионы лучше сколачивать без шума и что чрезмерная известность может только затруднить их положение. В течение многих лет никто во Франции не в состоянии был сказать, сколь велико богатство этого семейства. Известно лишь, что оно является акционером десятков, а может быть, и сотен различных банков, промышленных предприятий, шахт, нефтяных разработок и т. п. Зачастую принадлежащий Ротшильдам пакет акций является самым большим в сравнении с каким-либо другим концерном.

Двойником парижского «Банка братьев Ротшильд» является лондонский банк «Н.М. Ротшильд», существующий с 1804 года. И чтобы уже не возвращаться больше к Ротшильдам, напомним, что английская ветвь этого дома еще больше, чем французская, заботится о сохранении своей анонимности и тайны. Известно, например, что английские Ротшильды имеют контрольные пакеты акций таких фирм, как «Роял Датч-шелл», «Импириэл кэмикл индастриз» и «Рио Тинто компани». Однако никогда не публикуются данные о размере капиталов Ротшильдов, а тем более об их прибылях.

* * *

Когда в начале XIX века лорд Байрон писал свой роман в стихах «Дон Жуан», у него не было сомнений, что «равновесие мира» обеспечивают английские банкиры – Ротшильд и Бэринг. К тому же времени относится и лондонская острота о существовании в Европе шести великих сил – Англии, Франции, России, Австрии, Пруссии и… братьев Бэринг. Почти все XIX столетие английские богачи вывозили свои капиталы за границу, в частности в Соединенные Штаты Америки. Однако никто из них не смог сколотить себе таких крупных состояний, как Морган или Рокфеллер. В начале XX века, а точнее говоря, после Первой мировой войны началось движение капиталов в обратном направлении – из Америки в Европу. И лишь тогда выяснилось, как далеко американские миллионеры обогнали своих европейских конкурентов.

Самыми богатыми людьми Англии XIX века были не предприниматели и не банкиры, а аристократы – владельцы огромных латифундий. Согласно статистическим данным 1883 года, герцог Сазерленд владел почти полутора миллионами акров земли (600 тысяч гектаров), а имения герцога Бакклёча и маркиза Бредэлбэна составляли около полумиллиона акров. А ведь это астрономические цифры. Чтобы составить наглядное представление об их величине, достаточно сказать, что в нынешней Англии самое большое земельное владение не превышает 52 тысяч акров. Это в тридцать раз меньше владений герцога Сазерленда.

Во второй половине XIX века, то есть в эпоху паровых машин и железных дорог, английские промышленники и торговцы, фабриканты и экспортеры начали сколачивать крупные состояния, соперничая со старинными аристократическими родами и банкирами и не раз опережая их в размере своих богатств. Типичным примером в этом отношении был Уильям Джордж Армстронг.

С именем этого человека связан ряд изобретений и строительство крупных промышленных предприятий, которые во второй половине прошлого столетия все чаще стали переходить на выпуск оружия (в 1882 году на предприятиях Армстронга в Элсвике было построено первое современное морское судно – крейсер). Королева Виктория пожаловала Армстронгу дворянство и титул лорда. После его смерти в 1900 году предприятия Армстронга продолжали расширяться и после объединения в 1927 году с концерном Виккерса стали крупнейшим в Великобритании производителем оружия.

Концерн «Виккерс» существует и процветает по сей день, но выступает как анонимное акционерное общество. Миллионеры, носящие имена Армстронг или Виккерс, сейчас почти не известны широкой общественности. Так же обстоит дело и с концерном «Импириэл кэмикл индастриз» или с нефтяной компанией «Роял Датч-шелл», в которой объединены английские и голландские капиталы.

Среди английских миллионеров наибольшую известность завоевали так называемые «лорды прессы», ставшие своеобразным институтом, которому стоит посвятить несколько слов. Когда в конце XIX века Альфред Хармсуорт основывал новую газету «Дейли мейл» (она выходит по сей день), он, пожалуй, не предполагал, что станет инициатором современной индустрии прессы и что его газета принесет ему с течением времени миллионное состояние и титул лорда.

В «Дейли мейл» Хармсуорт ввел новую редакционную и административную формулу-принцип, до того неведомую, а впоследствии заимствованную его друзьями и конкурентами: его газета продавалась по цене ниже себестоимости. До этого самая дешевая газета Англии стоила один пенс. Хармсуорт назначил для «Дейли мейл» продажную цену в полпенса. Расходы по изданию (и задуманному риску) должен был покрыть доход с объявлений. А чтобы обеспечить себя объявлениями, следовало увеличить тираж газеты: ведь фирмы, помещающие в газетах свои объявления и рекламу, охотнее дают их тому изданию, у которого больше тираж.

Для увеличения тиража у Хармсуорта (будущего лорда Нортклифа) был собственный простой рецепт: следовало снизить моральный уровень газеты, публиковать как можно больше сенсаций (желательно криминального или сексуального характера, апеллируя к низменным инстинктам читателя). Рецепт оказался удачным, и Хармсуорт стал таким образом родоначальником «желтой прессы». Тираж его газеты все время увеличивался, выгодных объявлений поступало все больше, прибыли росли, и через несколько лет Хармсуорт стал миллионером.

Расходы по созданию «Дейли мейл» исчисляются несколькими тысячами фунтов стерлингов. Когда в 1905 году издательство этой газеты было преобразовано в фирму «Ассошиэйтед ньюспейпер лимитед», ее основной капитал составил 1 миллион 600 тысяч фунтов. Фирма приносила все большие прибыли, доходившие до 40 процентов в год. Основная часть акций оставалась в распоряжении семейства Хармсуорта.

Затем лорд Нортклиф приступил к расширению своей газетной империи. В начале XX века он приобрел газету «Таймс», считавшуюся тогда официозным правительственным органом, оказывающим действенное влияние на политику Великобритании. В 1922 году, перед смертью лорда Нортклифа, его газетный концерн охватывал семьдесят различных печатных органов. Весь этот концерн, за исключением лондонской газеты «Таймс», которая позже стала собственностью семейства Асторов, перешел в руки брата Нортклифа – лорда Ротермира, еще одного «лорда прессы».

Успех братьев Хармсуорт поощрил их конкурентов. Вскоре на английском газетном рынке разразилась война между соперничающими органами печати. Борьба шла за привлечение наибольшего числа читателей. Оружием тут было снижение морального уровня газеты, публикация еще более сенсационных сообщений, еще более детальных описаний бракоразводных процессов и убийств на сексуальной почве. Жертвой этой газетной войны было, разумеется, общество.

Через некоторое время миллионные состояния и титулы лордов получили братья Берри, известные позже как лорд Кэмроуз и лорд Кемсли, а также канадец по происхождению Уильям Максуэл Эйткен, или лорд Бивербрук. Газета последнего, «Дейли экспресс», побила все рекорды вульгарности и приобрела самый большой тираж. Исключение составил лишь Сесил Кинг, племянник Хармсуортов, много лет стоявший во главе пресс-концерна «Дейли миррор»: он не получил титула лорда.

Современным продолжателем традиций «лордов прессы» является другой канадец – Рой Герберт Томсон, получивший от королевы Елизаветы II титул барона и взявший себе претенциозное имя – Томсон оф Флит (по названию одноименной улицы в Лондоне). Лорд Томсон является владельцем газеты «Таймс» и нескольких других изданий в Англии и за границей Ему принадлежат также радио– и телевизионные станции Он считается одним из самых богатых людей в Великобритании.

«Лорды прессы» никогда не скрывали своих правых взглядов. Так, Бивербрук был членом палаты общин, а затем и палаты лордов от Консервативной партии, в годы второй мировой войны входил в состав кабинета Уинстона Черчилля. Другие тоже прочно стояли на страже британского «истэблишмента»[6]6
  Английский термин «истэблишмент» (establishment) в буквальном переводе означает «устройство», «порядок». В более широком смысле – все то, что органически присуще капиталистическому строю, неотделимо от него. Употребляется также в значении «верхушка, сливки общества», «опора существующего строя».


[Закрыть], что для них было равнозначно защите собственных интересов и капиталов.

Нортклиф, Бивербрук и Томсон справедливо считаются в Великобритании миллионерами. Однако они не выдерживают сравнения с известным королем американской прессы Херстом. Напомним, что Уильям Рэндолф Херст унаследовал от отца немалое состояние и золотой прииск (в буквальном, а не в переносном смысле). За несколько десятков лет Херст создал огромную газетную империю, которая оказалась более прибыльной, чем золотые россыпи.

Херст стал известен тем, что провозглашал на страницах газет самые реакционные взгляды, был причастен к развязыванию американо-испанской войны в конце XIX века, всячески поддерживал Гитлера, намеревался выставить свою кандидатуру на пост президента Соединенных Штатов, построил в Калифорнии роскошный замок, резко снизил моральный уровень своих изданий, побив в этом отношении все английские рекорды. Он же стал героем нашумевшего фильма «Гражданин Кейн»[7]7
  «Гражданин Кейн» – прогрессивный фильм известного американского режиссера, актера и сценариста Орсона Уэллса. Вышел в 1941 г. Этот фильм, разоблачающий газетных магнатов США, – значительное по идейной направленности и художественным достоинствам произведение. Вошел в золотой фонд американской кинематографии.


[Закрыть].

Умер Херст в 1951 году, оставив после себя капитал в 400 миллионов долларов. А капиталы английских «лордов прессы» оценивались всего в несколько миллионов. Херст имел право считать их бедными родственниками…

* * *

Заключая эту главу, автор хотел бы остановиться также на немецких миллионерах. Как и в других странах, это разные люди, отличающиеся друг от друга по возрасту, происхождению, способностям и темпераменту. И только с одной точки зрения немецкие миллионеры межвоенного периода схожи между собой: они финансировали национал-социалистское движение, обеспечили приход Гитлера к власти и активно сотрудничали с ним в период существования Третьего рейха.

Нет, автор не намерен тем самым утверждать, что каждый немецкий миллионер или вообще любой другой миллионер автоматически является реакционером, – это было бы преувеличением. Здесь можно назвать хотя бы американского миллиардера Сайруса Итона (кстати сказать, его капитал создан опять-таки за счет железных дорог), которого реакционная пресса прозвала «красным миллионером» и который известен своими прогрессивными взглядами, так как действовал в пользу мирного сосуществования (он был организатором известных Пагуошских конференций), или чикагского миллионера Маршалла Филда III, который ассигновал из своего огромного состояния, частично унаследованного от деда, большую сумму на создание в Нью-Йорке прогрессивной газеты (попытка эта успеха не имела). Некоторые богачи принимали даже известное участие в борьбе с фашизмом (правда, хорошо заработав на этом). Но это – исключения. Факт состоит в том, что в целом немецкие капиталисты без колебаний поддержали Гитлера.

В соответствии с упомянутой выше тенденцией европейских миллионеров к безвестности и анонимности, в двадцатые годы в Германии возникли два крупнейших треста, которые выступали в качестве акционерных обществ и избегали гласности. Так, в 1925 году была вписана в реестр фирма «ИГ Фарбен» (полное название – «Интерессен-гемайншафт Фарбениндустри»), основной капитал которой составил 1 миллиард марок. Фирма сосредоточила в своих руках почти все германское производство красителей и химических продуктов, а спустя некоторое время и пороха.

Позже, в 1926 году, миллионеры Тиссен, Кирдорф и наследники Стиннеса основали концерн «Ферейнигте штальверке» («Стальной трест»), который начал дело, располагая капиталом в 800 миллионов марок и предоставив работу 200 тысячам человек. Стальной трест захватил 25 процентов добычи угля и свыше 40 процентов производства железа и стали в Германии. Однако нас, исходя из предпосылок этой книги, интересуют не анонимные концерны, а конкретные миллионеры. Поэтому стоит присмотреться к их деятельности в Германии межвоенного периода.

Одним из самых любопытных среди них был Гуго Стиннес, который соединял в себе талант к сколачиванию богатства с оголтелым пангерманским шовинизмом. Уже в 1911 году он заявил одному из собеседников: «Дайте мне еще три-четыре года спокойного развития, и Германия станет неоспоримым хозяином Европы». Поражение Германии в Первой мировой войне отнюдь не охладило устремлений Стиннеса.

Пятнадцатого января 1919 года, то есть в тот самый день, когда немецкие фашисты убили в Берлине Розу Люксембург и Карла Либкнехта, Стиннес участвовал в совещании крупнейших промышленников в Эссене и проголосовал за ассигнование 500 миллионов марок на создание так называемой Антибольшевистской лиги и «добровольческих отрядов» (формирований, предназначенных для борьбы с рабочими).

Первые послевоенные годы Стиннес использует для создания промышленного концерна – одного из крупнейших в Европе. Парижский «Журналь де деба» писал тогда:

«Стиннес, Тиссен и компания утверждают, правда, что им едва хватит денег на закупку необходимого сырья, однако на самом деле они приобрели в обоих полушариях земельные владения, предприятия и паевые доли, общая стоимость которых составляет баснословную цифру» – Альберт Норден, автор переведенной на польский язык книги «Уроки германской истории» («Lehren Deutscher Geschichte») [8]8
  В переводе на русский язык выпущена Издательством иностранной литературы в 1948 г.


[Закрыть], следующим образом раскрывает механику обогащения Стиннеса:

«Гуго Стиннес, вдохновитель пангерманцев до и во время первой мировой войны, которого нацистская пресса прославляла как решительного и не боящегося ответственности предпринимателя, стал после ее окончания душителем немецкого народа. К 1923 году он скупил не менее 1664 предприятий с 2890 заводами, пользуясь тем, что у миллионов немцев их сбережения, заработная плата и жалованье обращались в ничто.

Этот владыка германской экономики преднамеренно, из грязных, узкокорыстных соображений толкал германскую валюту в пропасть. Марка, ослабленная проигранной войной, окончательно лишилась своей устойчивости, когда Стиннес и ему подобные стали брать у Рейхсбанка крупные ссуды для скупки иностранной валюты и затем успешно спекулировать на понижении курса марки. Когда вследствие этого курс марки начал все более падать, Стиннес стал выплачивать взятые ссуды бумажными марками, которые он сам же обесценил.

Гуго Стиннес – немецкий промышленник начала XX века, оздатель и владелец гигантского концерна, работавшего в области горной индустрии под названием «Hugo Stinnes GmbH» (1902 год). Концерн объединял под своим именем 1533 предприятий и фирм, работавших в самых различных областях хозяйства

Так, инфляция, губительная для народа, стала источником прибылей для Стиннеса. В этом и заключался секрет того, каким образом этот пират сумел заграбастать огромные экономические ценности».

Гуго Стиннес умер в 1924 году, не успев, если можно так выразиться, активно включиться в гитлеровское движение. Но его «достойно» заменили сыновья, принадлежавшие к самым ранним сторонникам фюрера: они финансировали его газету «Фёлькишер беббахтер». Стоит также добавить, что один из его сыновей, тоже Гуго, после Второй мировой войны получил обратно конфискованное вначале союзниками состояние и стал во главе возрожденного концерна.

Рядом со Стиннесами, а может быть, и впереди них стоило бы поставить династию Круппов. Но это зловещее семейство, несомненно, заслуживает отдельной главы и более широкого освещения. А пока что автор хотел бы обратить внимание читателей на фигуру Фрица Тиссена – одного из самых богатых людей довоенной Германии, человека, который, как заявил он сам, «платил Гитлеру».

Фриц Тиссен родился в 1873 году и унаследовал от отца богатство, которое состояло из угольной шахты, железных рудников, металлургических заводов и т. д. Он проявил незаурядный талант, когда приступил к увеличению своих капиталов. В годы Первой мировой войны он продемонстрировал свои методы деятельности. Перед самой войной Тиссен купил значительную часть вновь открытых месторождений нефти во французской провинции Нормандия, а едва начались военные действия, явился в рейхсканцелярию в Берлине с предложением включить все французские территории, где имеются нефтяные месторождения, в состав рейха.

Еще в двадцатые годы Тиссен, как говорится, поставил на Гитлера и с тех пор постоянно поддерживал все его начинания. Как потом подсчитал он сам, в кассу «фюрера» он передал не менее миллиона марок. В январе 1932 года, то есть ровно за год до захвата Гитлером власти, в замке Тиссена в Ландсберге состоялось тайное совещание, в котором приняли участие, с одной стороны, представители концерна «Ферейнигте штальверке» (Тиссен, Пенсген и Фёглер), а с другой – лидеры нацистской партии в лице Гитлера, Геринга и Рема. Темой совещания было создание будущего гитлеровского правительства.

Захватив власть, Гитлер отблагодарил Тиссена, поручив ему ответственные посты в экономике рейха и назначив его имперскпм комиссаром экономики земли Рейн-Вестфалия. Руководители гитлеровских партий округов, где находились шахты, заводы и фабрики Тиссена, направили ему письмо, в котором писали: «Вы стали высшим государственным хозяйственно-политическим авторитетом для нашей промышленной области».