Текст книги "Миллиардеры. История крупнейших финансовых династий"

Глава 3. Морганы – это деньги

Джон Пирпонт Морган родился в 1837 году – всего на два года раньше Джона Д. Рокфеллера, поэтому можно сказать, что они были ровесниками. Жили и действовали они в одной и той же стране, в одно и то же время. Пользовались одинаковыми методами обогащения, преодолевали одинаковые трудности, сталкивались с теми же представителями государственной власти, нарушали и обходили одни и те же законы, подкупали тех же самых чиновников и судей. Оба были охвачены одинаковой страстью – страстью стяжательства.

И все-таки они были разными людьми. Джон Д.Рокфеллер происходил из небогатой семьи, а Морган был сыном крупного банкира. У первого не было возможности учиться, а второй получил солидное образование – вплоть до Геттингенского университета. Джон Д. Рокфеллер считался образцовым семьянином, Морган же, как гласит молва, содержал несколько любовниц. Рокфеллер жил скромно, а Морган любил богатую, полную удовольствий жизнь, щедро тратил деньги на развлечения, содержал шикарную яхту «Корсар». Позже кличка Корсар пристала к нему самому.

Живописуя первые годы XX века, Густав Майерс сравнивает обоих богачей как раз в тот период, когда и Рокфеллер и Морган были уже мультимиллионерами:

«Высокое и доминирующее положение Моргана отнюдь не было результатом ошибочного суждения, что он самый богатый человек в Соединенных Штатах. Джон Д. Рокфеллер мог легко доказать, что приоритет в этом принадлежит ему, но Морган так неустанно демонстрировал обществу различные свои начинания, а создаваемые им железнодорожные компании и промышленные тресты столь резко бросались в глаза людям, что, принимая все это во внимание, его, по-видимому, считали самым крупным из магнатов. Это было повсеместным, всеобщим самообманом, проистекавшим из различия методов деятельности Моргана и олигархии «Стандард ойл».

Рокфеллеры и их компаньоны всегда избегали рекламы. При проведении всех операций они сохраняли самую строгую конфиденциальность и предпринимали немало усилий, чтобы общество не знало ни подлинного масштаба их состояния, ни методов, с помощью которых они постепенно прибирали к рукам богатства не одного, а многих народов. Действуя при посредничестве вспомогательных и подчиненных им фирм, они превратили значительную часть Соединенных Штатов – вместе с природными богатствами, не исключая и труда людей, – в свою частную собственность. Но все это делалось тайно, и Рокфеллеры не разрешали официального или неофициального оглашения сведений о своих завоеваниях. Главный штаб «Стандард ойл» был недоступной и молчащей крепостью.

С другой стороны, казалось, что Морган восхищен рекламой и внешним блеском. И даже если бы он не был захвачен этим, все равно реклама была неизменным атрибутом его деятельности. В своей тройной ипостаси – банкира, железнодорожного магната и организатора промышленных трестов – Морган должен был использовать в определенной степени инспирированную рекламу в интересах своих начинаний. Как банкир, он должен был рекламировать финансируемые им предприятия, чтобы (быстрее) продавать их акции. И чем большую силу ему приписывали, чем больше раздували его необычайные финансовые способности, тем легче ему было поощрять множество инвесторов вкладывать деньги в опекаемые им предприятия.

Отличались друг от друга Морган и Рокфеллер и еще с одной точки зрения. Джон Д. Рокфеллер старался прослыть порядочным человеком (взятки давали его подчиненные якобы без его ведома). Что касается Корсара (Моргана), то его мало интересовало и общественное мнение и сохранение хотя бы видимости порядочности. Хорошо известно содержание его беседы с юрисконсультом, видным адвокатом Элбертом Гэри. В связи с некоторыми проектами Моргана адвокат спокойно заметил:

– Не допускаю мысли, чтобы вы могли это сделать, не нарушая закона.

На что взбешенный Морган ответил:

– Мне не нужен юрист, который говорил бы мне, чего я не могу делать. Я нанимаю его, чтобы он разъяснял мне, как я могу делать то, что хочу.

Начало и конец

Отец Джона Пирпонта Моргана был совладельцем банкирского дома «Джордж Пибоди энд компани», главная резиденция которого находилась в Лондоне. Но это был американский банк. Разместился же он в Англии только для того, чтобы иметь возможность контролировать поступления европейских капиталов в Соединенные Штаты (давно это было!). В хлопотах о должном образовании сына отец отправил его сначала в Швейцарию (Веве), а затем в Геттинген (Германия), где тот учился в университете.

Однако в 1857 году Пирпонт вернулся в Америку, по желанию отца прервав занятия. Он стал нью-йоркским представителем банка «Джордж Пибоди энд компани».

Гражданская война между южными и северными штатами способствовала получению высоких прибылей.

Банкирский дом «Джордж Пибоди» в самом начале войны стал финансовым представителем американского правительства в Лондоне. В течение нескольких лет этот банкирский дом чрезвычайно обогатился, но значительная часть прибылей попала в карманы Джуниуса С. Моргана, как главного компаньона банка, и его сына Джона Пирпонта, как представителя банка в Нью-Йорке.

Не только Густав Майерс, но и другие известные американские авторы резко осуждают Пибоди и обоих Морганов – отца и сына, обвиняя их в предательстве интересов Соединенных Штатов и в оказании помощи врагу, то есть Конфедерации и ее английским союзникам. В качестве примера Мэтью Джозефсон цитирует статью, опубликованную тогда в газете «Спрингфилд рипабликен». Автор статьи писал о банкирах из фирмы «Джордж Пибоди».

«Они не доверяли нам и не оказывали помощи в нашей борьбе за национальное существование. Никто другой в столь огромной мере не способствовал снижению ценности наших облигаций в Европе и ослаблению финансового доверия к нашему народу. И никто другой не заработал больше денег на этой операции».

Майерс приводит аналогичное высказывание газеты «Нью-Йорк ивнинг пост», в котором Пибоди и Морган также обвинялись в том, что предали интересы нации и извлекли из этого прибыли.

В начале Гражданской войны (1861 г.) Пирпонту Моргану было всего двадцать четыре года, и он мог сослаться на то, что за финансовую политику банка отвечает только его отец. Но известны и его собственные сделки, которые отнюдь не принесли ему славы. И хотя физически и психически Пирпонт был годен к военной службе, ему и в голову не приходило вступить в армию – он предпочитал обогащаться.

А вот краткое описание одной из его ловких афер, все подробности, которой точно установлены комиссией Конгресса уже в ходе войны. В самом ее начале генералы президента Линкольна ощущали нехватку оружия. Этим воспользовались два спекулянта, которым стало известно, что в армейском арсенале в Нью-Йорке находится 5 тысяч винтовок.

И хотя эти винтовки ранее были признаны негодными, некий Артур М. Истмен при финансовой поддержке Саймона Стивенса выразил желание купить эти винтовки и получил согласие властей на продажу ему всей партии оружия по 3,5 доллара за штуку. Стивенс тут же послал депешу генералу Фримонту, командующему войсками северян в Сент-Луисе, предложив ему 5 тысяч «новых винтовок». Генерал охотно согласился с таким неожиданным предложением, так как оружие было ему крайне необходимо, и утвердил счет по 22 доллара за каждую винтовку. Бесчестный спекулянт отправил всю партию оружия из Нью-Йорка в Сент-Луис, шутя заработав на этом почти 100 тысяч долларов.

Когда транспорт с оружием прибыл на место, оказалось, что винтовки не просто непригодны, а даже опасны для жизни солдат. Власти отказались оплатить счет. Стивенс обратился в суд, и тогда выяснилось, что оба спекулянта действовали от имени Джона Пирпонта Моргана. После длительного судебного разбирательства Морган выиграл этот процесс, и правительство вынуждено было заплатить спекулятивную цену за свои собственные, выбракованные винтовки.

Майерс цитирует мнение комиссии Конгресса, которая расследовала первую аферу Моргана:

«Нельзя признать добрым гражданином, имеющим право на доброжелательное расследование его жалобы, того, кто предъявляет <…> необоснованные претензии… Хуже предателей люди, которые, изображая себя лояльными перед государственным знаменем, жиреют на несчастьях нации».

Абстрагируясь от стиля прошлого века, трудно все же найти более сильные слова осуждения.

Однако сто лет спустя, когда Моргана уже не было в живых, у него нашлись защитники. Одним из них был американский писатель Фредерик Льюис Аллен, который по заказу наследников Пирпонта Моргана написал в 1949 году книгу «Великий Пирпонт Морган» (“The Great Pierpont Morgan”). Как и цитированный в предыдущем разделе труд Уильяма Манчестера о Рокфеллерах, эта книга – просто ловко препарированная апология покойного миллиардера.

Аллен пе мог замолчать аферу с винтовками, происшедшую в 1861 году, которую он сам называет «скандальной». Он посвящает ей несколько страниц, чтобы доказать, будто Пирпонт Морган сыграл в ней роль в известной мере второстепенную, а также чтобы найти для него многие смягчающие обстоятельства. Однако Аллен признается, что дело было «паршивое», и ссылается при этом на молодость обвиняемого.

Смягчающие обстоятельства Аллен выискивает и для другой аферы Пирпонта Моргана в период Гражданской войны. Вместе с Эдвардом Кетчумом, тоже сыном банкира, Морган занялся спекуляцией золотом, играя на бирже и вывозя золото, вопреки интересам государства, в Лондон. Американские патриоты бурно протестовали против такой спекуляции. Так, «Юнион лиг клаб»[17]17
  «Юнион лиг клаб» – один из клубов, созданный в Нью-Йорке еще в середине XIX века членами Республиканской партии США. Ныне доступ в этот клуб открыт более широкому кругу людей, в том числе высшим и средним служащим корпораций. Интересные сведения о такого рода клубах содержатся в главе 8 книги Ф. Ландберга «Богачи и сверхбогачи» (выпущена на русском языке в 1971 г. издательством «Прогресс»), раздел «Привилегированные клубы». Высшие финансовые круги США, желая как-то подчеркнуть свою «исключительность», создали по всей стране целую сеть частных клубов, куда, особенно в восточных штатах, доступ «непосвященным» закрыт. Частные клубы – это святая святых американской элиты: финансистов-политиков и деятелей крупнейших корпораций.


[Закрыть] добивался, чтобы аферистов повесили. В конце войны, когда операция с золотом потерпела провал, Кетчум бежал, прихватив большую сумму денег, а затем, будучи арестован, предстал перед судом, который приговорил его к тюремному заключению.

По мнению Аллена, торговля золотом была легальной деятельностью, но даже адвокат Моргана признает, что это «грязная операция, фактически направленная на снижение стоимости национальной валюты в период наибольшей опасности».

Таково начало карьеры Пирпонта Моргана, который после четырех лет Гражданской войны стал богатым и независимым от отца человеком.

* * *

Пусть читатели извинят автора за то, что теперь он перескочит полвека в биографии Дж. П. Моргана. Когда в 1913 году Морган умер, ему было семьдесят шесть лет, и он считался одним из самых богатых людей в мире. Ему принадлежали многочисленные банки, промышленные предприятия, железнодорожные компании. Судьбы сотен тысяч людей так или иначе зависели от его решений, его милости или немилости. Но методы его действий в основном не изменились: до последних дней своей жизни Дж. П. Морган был готов – буквально и в переносном смысле – продавать бракованные винтовки и спекулировать золотом. Изменились только его возможности и размеры прибылей: теперь его интересовали сделки, с помощью которых он мог одним махом заработать по меньшей мере несколько миллионов долларов.

Джон Пирпонт Морган умер в Риме, на обратном пути из Египта в Америку. В самом дорогом римском отеле он занимал многокомнатные апартаменты, за которые платил пятьсот долларов в сутки. После его смерти приходили многочисленные телеграммы с выражением соболезнования, в том числе от итальянского короля Виктора Эммануила и от папы Пия X, который писал о Моргане как о «великом и добром человеке».

Американские и английские буржуазные газеты соперничали между собой в публикации статей, описывающих заслуги Моргана в области бизнеса. Лорд Эйвбэри, президент лондонского объединения банкиров, заявил, что Морган – «гений, и мы, банкиры, гордимся им». Альфред де Ротшильд, брат лорда Ротшильда, сказал, что «немыслимо в нескольких словах оценить значение этого гиганта в финансовом мире».

Наследники Джона Пирпонта Моргана позаботились о том, чтобы поток идолопоклоннических высказываний не прекратился даже после его смерти. К изданным еще при жизни Моргана апологетическим биографиям вроде книги Карла Хоуви «Жизнеописание Д. П. Моргана» прибавились новые публикации. В качестве примера можно указать на труд Джона Уинклера «Изумительный Морган» (“Morgan the Magnificent”) или на упомянутую выше книгу Аллена о «великом Пирпонте».

За несколько месяцев до смерти Моргану пришлось выехать в Вашингтон по вызову так называемой Комиссии Пюжо. Это была комиссия палаты представителей Конгресса, председателем которой был Арсен Пюжо из штата Луизиана. На комиссию возлагалась задача производить расследования о положении дел в американском финансовом мире, особенно проверку обоснованности бесконечных жалоб на то, что небольшая группа людей, прямо нарушая обязательные постановления, захватила доминирующее положение в банковом деле и навязывает свою волю и свои решения другим многочисленным фирмам и концернам.

На заседаниях Комиссии Пюжо Моргана допрашивал юридический советник Сэмюэл Энтермейер, один из самых способных адвокатов того времени. Вместе с членами комитета Энтермейер стремился показать, что Морган сосредоточил в своих руках чрезмерное влияние, нарушающее принципы свободной конкуренции и антитрестовские законы На вопросы адвоката Морган порой отвечал уклончиво, а порой открыто высказывал свое кредо – кредо миллиардера, который не видит ничего плохого в том, что в руках одного человека сосредоточены влияние и деньги.

Джон Пирпонт Морган – американский предприниматель, банкир и финансист. Контролировал строительство железных дорог, участвовал в создании крупнейшей сталелитейной компании US Steel Corporation, электротехнической фирмы «Дженерал электрик», финансировал пассажирские перевозки в Атлантике

Так, например, Энтермейер спросил Моргана, считает ли тот правильным, что различные учреждения штатов доверили его банку, частному банку, депозиты на сумму свыше 80 миллионов долларов. «Так точно, сэр!» – ответил миллиардер. Затем последовал новый вопрос, касающийся монополии банка Моргана в распространении акций и облигаций железнодорожных компаний. «Не считаете ли вы, – спросил адвокат, – что было бы лучше, если бы компании сами продавали свои акции?» На что последовал отнет: «Нет, не считаю» Семидесятилетний Морган держался на заседании Комиссии Пюжо подчеркнуто независимо Расследование комиссии выявило множество фактов, о которых американское общество могло только догадываться Так, оказалось, что банк «Д.П. Морган энд компани» вместе с несколькими другими банками, в которых голос Моргана был решающим, захватили 341 пост в 112 различных компаниях!

В число этих 112 акционерных обществ, или компаний, входили 34 банка, 10 страховых обществ, 32 транспортные фирмы (главным образом железнодорожные компании), 24 промышленных и торговых концерна, 12 предприятий общественного потребления (например, электростанции и газовые заводы) Валовой капитал указанных ста двенадцати компаний превышал 22 миллиарда долларов. Из 341 директорского поста 72 приходилось на долю компаньонов и сотрудников банкирского дома «Д.П. Морган энд компани», остальные – на другие банки, «породненные» с Морганом. По мнению Комиссии Пюжо, такое положение было равнозначно аннулированию обязательных в Америке постановлений и законов о свободной конкуренции.

Здесь полезно, особенно имея в виду молодое поколение, вернуться к пояснению того, что в Соединенных Штатах – тогда и теперь – свободная конкуренция считается одним из столпов капиталистического строя. На страже свободной конкуренции призваны стоять антитрестовский «закон Шермана», принятый в 1890 году, а также широко разветвленный аппарат министерства юстиции. Однако в мире капитализма обратной стороной свободной конкуренции сплошь и рядом оказывается всесилие монополий.

Буквально на следующий день после смерти Дж. П. Моргана вскрылась еще одна его афера, принесшая ему миллионные прибыли и способствовавшая укреплению его позиции монополиста в финансовом мире. Речь идет об афере с железнодорожной линией «Нью-Йорк – Нью-Хейвен – Хартфорд рейлроуд», сокращенно именуемой «Нью-Хейвен». Дело это подробно расследовала одна из комиссий сената, опубликовавшая свой отчет в 1914 году. Выявилось, что на протяжении нескольких лет принадлежащая Моргану «Нью-Хейвен» совершила немало преступлений, вытягивая из акционеров миллионы долларов и выделяя огромные суммы на подкуп чиновников.

На основании протоколов комиссии сената публицист Густав Майерс перечисляет злоупотребления «Нью-Хейвен»: выпуск акций, не обеспеченных капиталом; мошенничества при управлении дорогой; подкуп депутатов законодательных собраний штатов; взятки прокурорам и журналистам. Общая сумма прибылей после злоупотреблений, по оценке комиссии, составила от 60 до 90 миллионов долларов. Неоднократно допрошенный президент компании «Нью-Хейвен», некий Чарлз С. Меллен, показал, что назначением на свой пост он целиком обязан Дж. П. Моргану, который считал его мальчиком на побегушках.

Фредерик Льюис Аллен и в этом случае пытается обелить Моргана, сваливая значительную часть вины именно на Меллена и заверяя читателей, что Морган лично не принимал участия в аферах компании «Нью-Хейвен». Но вывод этот не выглядит убедительным. Аллен сам признает, что один из директоров «Нью-Хейвен», то есть лицо, подчиненное Моргану, попросту присвоил себе 2,7 миллиона долларов; что какой-то журналист и даже один из профессоров Гарвардского университета брали взятки от железнодорожной компании; что более миллиона долларов предназначалось на «политические взятки», а документы бухгалтерии, «которые могли бы пролить свет на эти выплаты, были предусмотрительно сожжены».

Таковы были последние сделки Джона Пирпонта Моргана. Они отличались от спекуляции непригодными винтовками в годы Гражданской войны только одним – размером прибылей.

Банкир

В течение пятидесяти лет, которые прошли со времени первых спекуляций Моргана, и до периода, когда он стал «монархом Уолл-стрита» (выражение Аллена), Морган был прежде всего банкиром, а уже потом диктатором в сфере железных дорог, создателем и главным акционером «Юнайтед Стейтс стил компани», совладельцем многих других предприятий. Экономическая наука различает в банковом деле операции пассивные, заключающиеся в накоплении денег, от операций активных, которые предусматривают предоставление кредитов. В силу своего активного характера и огромной энергии Морган интересовался почти исключительно активными операциями своего банка. Накопление фондов он расценивал только как средство к достижению цели, а его неизменной целью было умножение богатства.

Здесь автор должен напомнить читателям, что в буржуазных государствах банки, как правило, являются частной собственностью. Преимущественно это акционерные общества, причем не «раз случается так (например, в случае с Морганом), что контрольный пакет акций принадлежит одному лицу.

Поскольку же капиталистические банки являются частной собственностью, то их основной задачей становится увеличение прибылей, выплачиваемых акционерам в виде дивидендов. Прибыли будут тем большими, чем больше разница между ценой приобретения капитала (проценты за вклады) и ценой его отпуска (проценты за предоставляемые кредиты). Вывод тут простой: в капиталистическом мире банкир торгует деньгами, стремясь приобрести их дешево, а продать дорого.

Слово «банк» происходит от итальянского «банко», что значит меняльная лавка, где происходит обмен валюты. Но мы обойдем историческую часть и остановимся лишь на том положении, что банки в современном значении этого слова сформировались и расширились в XVIII-XIX веках, когда в ходе промышленной революции и развития капитализма появилась необходимость в растущих денежных фондах на строительство и ввод в действие промышленных, торговых, транспортных и других предприятий.

Так называемые торговые, или коммерческие, банки специализируются на предоставлении краткосрочных кредитов, но нередко они занимаются и организаторской деятельностью, то есть распространением акций вновь возникающих предприятий, а также продажей облигаций действующих фирм. В отличие от государств Западной Европы, где произошла концентрация капиталов торговых банков, а число их значительно сократилось, в Соединенных Штатах до сих пор существует несколько тысяч торговых банков. Большинство их имеет чисто локальное (местное) значение, и лишь немногие оказывают существенное влияние на экономическую жизнь страны. К последним банкам принадлежал (и продолжает им оставаться) банк Моргана.

Предоставлением долгосрочных кредитов занимаются так называемые инвестиционные тресты, которые развивались главным образом в США. Они интересуются прежде всего скупкой акций предприятий – промышленных или торговых, а также других, более мелких банков. Одним из самых ранних инвестиционных трестов как раз и был банк Моргана.

В Нью-Йорке по сей день существует банк, выступающий под вывеской «Морган таранти траст компани», который не только сохранил имя своего основателя, но и никогда не менял своего широко известного адреса – Уолл-стрит, 23. В публикуемой и поныне рекламе (например, в лондонском журнале «Экономист») банк Моргана похваляется тем, что его называют «банком банкиров», что у него сравнительно немногочисленная клиентура и что он специализируется на финансировании других банков и предприятий. Таким образом, формула Пирпонта Моргана осталась без изменений даже сто лет спустя.

* * *

В последние дни Гражданской войны, а именно к весне 1865 года, Морган приехал в Лондон, где развил огромную финансовую активность, используя благоприятную экономическую и политическую конъюнктуру. На пользу Моргану пошли и события в Европе, а именно поражение Франции в 1870 году Морган-отец предложил от имени своего лондонского банка находившемуся в затруднительном положении французскому правительству заем в размере 50 миллионов долларов Сделка была весьма рискованной, но оказалась очень и очень выгодной Во всяком случае, она поощрила Морганов, отца и сына, усилить финансовую активность.

В течение нескольких лет Пирпонт Морган выступал под вывеской банка «Джордж Пибоди» и своего отца, но в 1871 году решил отделиться, стать самостоятельным и создал новый банк «Дрексел, Морган энд компани». Его первый компаньон Антани Дрексел был банкиром из Филадельфии. Он долгое время с завистью наблюдал за успехами своего главного конкурента, известного в то время миллионера и банкира Джея Кука, который отлично делал деньги, пользуясь предоставленной ему привилегией распространения государственных облигаций.

Объединенными силами Морган и Дрексел вскоре одолели Кука. Случай, который им представился, был исключительным: экономический кризис 1873 года, буквально потрясший Соединенные Штаты В самом начале того года банкирскому дому Кука явно не повезло: он пытался продать государственные облигации на 300 миллионов долларов, но без особого успеха В сентябре 1873 года Джей Кук принимал в своем дворце президента США генерала Гранта, что должно было успокоить встревоженных клиентов банкира. Но на следующий день они узнали, что кризис разрастается и что он разорил сотни банков и промышленных предприятий. Одной из жертв этой экономической катастрофы стал и банк Кука.

Банк Дрексела и Моргана сравнительно мало пострадал во время кризиса и вскоре захватил привилегированные позиции Кука. Правительство в Вашингтоне начало поручать ему продажу государственных облигаций. Как утверждает Майерс, первый случай для получения миллионных прибылей от продажи облигаций представился в 1877 году, когда американское правительство дало задание группе банков продать облигации на 260 миллионов долларов.

К этой небольшой группе наряду с Ротшильдами относился и банкирский дом «Дрексел, Морган энд компани». На сей раз спрос на государственные облигации был велик (в частности, в Европе), и банкиры заработали буквально ни на чем от 1 до 4 процентов от сумм, внесенных ими в государственное казначейство в Вашингтоне. Майерс считает, что чистая прибыль этих банкиров составила несколько миллионов долларов, из них только банку Моргана было выплачено около 5 миллионов. По мнению Майерса, вся эта сделка полностью противоречила интересам государства, поскольку правительство само могло без труда продавать облигации, не прибегая к помощи дорогостоящих посредников.

В начале девяностых годов XIX века Пирпонт Морган становится полностью самостоятельным в банковских делах Он уже провел многочисленные схватки с конкурентами, прежде рхего с владельцами железных дорог, и теперь готовился к новым сражениям Почти из каждого боя он выходил еще более обогащенным. Несомненно, Морган превосходил всех своих компаньонов, контрагентов и противников ловкостью, изобретательностью, выдумкой и, самое главное, беспощадностью.

В 1890 году умер его отец, и Джон Пирпонт стал главным акционером продолжавшей действовать в Европе фирмы «Дж С. Морган энд компани». Три года спустя умер Антони Дрексел. Тогда Пирпонт Морган пригласил на роскошный ужин в «Метрополитен клаб» в Нью-Йорке всех своих филадельфийских и нью-йоркских компаньонов, а после ужина заявил им, что фирма под названием «Дрексел, Морган энд компани» перестала существовать и что отныне в Нью-Йорке будет функционировать новый банк – «Дж. Пирпонт Морган энд компани». Положение Моргана было в то время столь прочным, что компаньонам ничего больше не оставалось, как выразить свое согласие.

Подобно Рокфеллеру, Морган умел подбирать нужных ему сотрудников. Как правило, это были талантливые и предприимчивые люди, готовые верно выполнять поручения своего шефа, а вместе с тем умеющие проявлять и личную инициативу. Одним из таких главных сотрудников и компаньонов Моргана был Чарлз X. Костер, которому Морган поручил руководить отделом все более интересовавших его (и приносивших возрастающие доходы) железных дорог Другим сотрудником стал Джон Пирпонт-младший, который в 1889 году окончил Гарвардский университет

* * *

Одна из крупнейших финансовых сделок в деятельности Моргана как банкира, принесшая ему 18 миллионов чистой прибыли и окончательно укрепившая его позиции в американском финансовом мире, приходится на девяностые годы прошлого столетия.

В 1893 году в США разразился очередной экономический кризис. Снова произошло резкое падение цен, снова многочисленные промышленные и торговые предприятия объявили о своем банкротстве, снова увеличилось число безработных. Но вскоре в довершение всех бед разразился валютный кризис. В соответствии с существовавшими тогда экономическими доктринами доллар должен был быть полностью обеспечен золотом, так как любой владелец бумажных денег имел право немедленно обменять их на золото.

Но рядовые граждане Америки этим правом не пользовались – им пользовались банкиры, и среди них Морган. По мере углубления экономических трудностей по всей стране и усиления забот и хлопот государственного казначейства банкиры все чаще обменивали банкноты на золото, которое затем продавали на европейских рынках. Спекуляция золотом в 1893-1894 годах привела к катастрофическому истощению резервов государственного казначейства и к угрозе подрыва американской валюты.

И тогда банкиры – люди, сыгравшие такую зловещую роль в углублении экономического кризиса, – предложили государству свои услуги в спасении валюты. Несомненно, первую скрипку сыграл здесь Пирпонт Морган. Задача его облегчалась тем, что в качестве его юридического советника в это время выступал Фрэнсис Линд Стетсон – давний друг и бывший сотрудник американского президента.

Гровер Кливленд был единственным в истории Соединенных Штатов президентом, который осуществлял власть в течение двух сроков, но не подряд. Впервые он стал хозяином Белого дома в 1885-1889, а затем в 1893-1897 годах. Во время четырехлетнего перерыва, когда президентом США был Бенджамин Гаррисон, экс-президент Кливленд занимался адвокатской практикой, а его компаньоном в этот период был Стетсон.

В начале 1895 года американская казна оказалась почти пустой и единственным спасением стала продажа государственных облигаций: таким способом можно было пополнить золотой запас. Существовали два выхода из тупика: продажа облигаций либо на свободном рынке, либо при посредничестве группы банков, как то было в 1877 году. Общественное мнение и политические сторонники президента Кливленда добивались устранения посредников и связанных с этим больших расходов.

Однако Пирпонт Морган весьма энергично вмешался в это дело и поставил на своем. Президент Кливленд поручил ему и нескольким другим банкирам продажу государственных облигаций. Подробное описание связанной с этим поездки Моргана из Нью-Йорка в Вашингтон читается, как детективный роман. После нескольких предварительных бесед с властями, убедившись, что его план встречает сопротивление, Морган счел необходимым добиться личного разговора с президентом. Он хотел убедить последнего в том, что, если продажа облигаций не будет поручена частным банкам, вся операция может окончиться провалом и привести к финансовой катастрофе.

По приезде в Вашингтон Морган узнал, что президент не спешит с ним встретиться. Кливленд хотел избежать обвинения в том, что он действует в сговоре с банкирами (такое обвинение действительно было выдвинуто против него, но позднее). В связи с такой ситуацией Морган направил в Белый дом Стетсона, а сам укрылся в квартире своей «приятельницы». Он предпочел не показываться в отеле, где обычно останавливался по приезде в столицу: там его могли увидеть репортеры, следившие в эти дни за каждым его шагом.

Одновременно с Морганом действовал другой американский банкир, Огюст Бельмонт, представляющий интересы европейского банкирского дома Ротшильдов. В то время как сотрудники Моргана оказывали нажим на самого президента и его министра юстиции, Бельмонт имел свободный доступ к министру финансов. Результат был любопытным: Кливленд пригласил на следующий день к себе и Моргана, и Бельмонта, и их ближайших советников.

Открывая конфиденциальную конференцию в Белом доме, Кливленд сообщил банкирам, что решение уже принято: облигации будут продаваться на свободном рынке.

Слово взял Морган. Замечу, что существуют противоречивые сведения о содержании его выступления и использованных им аргументов, но результат известен: после этого совещания с банкирами Кливленд поручил продажу облигаций именно им. По подсчетам Г. Майерса, банкиры заработали на этом деле 18 миллионов долларов, из которых львиная доля попала в сейфы Моргана. Майерс приводит высказывания тогдашних политических деятелей и публицистов, которые охарактеризовали эту сделку как «скандальную».

В 1907 году американскую экономику вновь потряс кризис. Картина его была уже хорошо знакома, хотя каждый раз он начинался как-то неожиданно. Паника на бирже, резкое падение курса ценных бумаг, бурный рост банкротств предприятий и банков, закрытие заводов и фабрик, нарастание безработицы – все это никого уже не удивляло.