Текст книги "Волшебство любви"

Глава 5

Тихое проклятие сорвалось с губ Эдины, когда она, выскользнув из замка, стала обходить двор. Прошла неделя после схватки с Саймоном, и за это время ее жизнь совершенно изменилась. Потому что Лукас изменился…

Лэрд и раньше флиртовал с ней, старался сорвать поцелуй, но сейчас упорно и настойчиво ее преследовал – повсюду оказывался перед ней, где бы она ни появлялась. Он улыбался ей и льстил, но ее пугало то, что она наслаждалась всем этим. Следовало уйти подальше от него, чтобы иметь возможность хорошенько подумать.

Закутавшись в плащ – в конце августа было уже довольно холодно, – Эдина старалась привести в порядок свои мысли и разобраться в своих чувствах. В одном она могла быть уверена: больше ее никто не подозревал. Наконец-то люди Данмора поняли, что она ни в чем не виновата. Поскольку же Эдина, в свою очередь, подозревала Лукаса, она не обижалась на то, что ее тоже подозревали. Но что поделать? На карте ведь стояла жизнь ребенка, и следовало быть крайне осторожной.

Однако теперь, зная о невиновности Лукаса, ей было все труднее сдерживать чувства, которые она к нему питала. Прежде ее заставляла колебаться мысль о том, что лэрд замышлял причинить зло Малкому. Теперь же каждый раз, когда он улыбался ей, она слабела от прилива страсти и была готова растаять в его объятиях. И Эдина больше не могла игнорировать простую истину: она любила его. К сожалению, не было никаких доказательств того, что Лукас отвечал на ее чувства. К тому же он был слишком хорош для нее. Такие мужчины, как он, не брали в жены бедных безземельных сироток.

Она боролась с желанием сбежать из Данмора, ведь Малком по-прежнему находился в опасности. Эдина знала, что Лукас и жители Данмора смогут его защитить, но она поклялась оставаться с ребенком, пока опасность не минует. Она также знала, что не сможет спокойно уснуть, если не будет уверена, что малышу ничего не грозит. Так что побег – это не решение проблемы.

– Помедленнее, женщина, – послышался знакомый голос прямо за ее спиной, а в следующую секунду Лукас поймал ее за руку и остановил.

Эдина взглянула на него и тихонько вздохнула. Она хотела его все сильнее. Желание, которое он будил в ней, населяло ее сны, и она была уверена, что он знал о ее чувствах. Утешало лишь одно: Лукас понятия не имел о том, что желание ее было рождено любовью. И Эдина твердо решила: что бы ни случилось дальше, она постарается сохранить остатки гордости. Она скорее умрет, чем признается в любви только для того, чтобы узнать очевидное: ведь Лукас-то хотел от нее совсем другого…

– Я хотел кое о чем спросить, – начал он немного нерешительно, приглаживая густые волосы и хмурясь.

– Что же, спрашивай. Я либо отвечу, либо попрошу тебя уйти.

Лукас едва заметно улыбнулся, но тут же снова стал серьезным.

– Почему ты взяла на себя обязанность защищать Малкома? Сначала все было понятно. Ты не знала, что происходит, не знала, кому можно доверять. Но сейчас!.. Почему? Он даже не твой родич.

Эдине ужасно хотелось ответить, что это не его дело, или сочинить прекрасную историю о совести и чести. Она не хотела вновь воскрешать мучительные воспоминания о своем детстве, но все же решила, что Лукас достоин правды. Он много вытерпел от нее, позволил жить в своем доме и даже уважал ее желание стать покровительницей его племянника.

– Видишь ли, отчасти я поступаю так потому, что меня тоже когда-то оставили в лесу. – Эдина улыбнулась, когда глаза Лукаса широко раскрылись. Он ласково обнял ее, а она продолжала: – Мать сказала моему дяде, что собирается прокатиться верхом, и для пущей достоверности взяла меня с собой. Когда мы въехали в лес к югу от земель дяди, мать встретилась с любовником. Спустила меня на землю, повернулась – и уехала вместе с ним, даже не оглянувшись.

– Сколько тебе было лет?

– Пять. Я ждала, не сходя с места, но она так и не вернулась. Я простояла так всю ночь и почти весь следующий день, пока дядя меня не нашел.

Лукас был ошеломлен этим рассказом. Такая жестокость была вне его понимания. Он даже не знал, как отреагировать, как выразить свое сочувствие… Но теперь-то он понимал, почему эта девушка решила остаться с Малкомом, пока не удостоверится, что он в безопасности и любим. Отчаянное желание найти ту женщину и наказать за бесчеловечность, говорило о том, что его чувства к Эдине гораздо глубже обычной похоти.

Лукас мысленно улыбнулся, вспомнив, что хотел эту девушку даже тогда, когда не доверял ей. Желание родилось с самого начала и становилось с каждым днем все сильнее, а сейчас он был вне себя от ярости из-за того, как поступили с ней. Но все его чувства перекрывала нежность. Скоро ему придется разобраться в себе и понять, что у него на сердце и в голове. Придется решить, что делать с Эдиной Макадам. Потому что в тот момент, когда угроза в лице Саймона будет устранена, она уедет. Но теперь не время говорить с ней об этом.

Поэтому он снова вернулся к ее трагичной истории.

– И ты никогда больше ее не видела? – спросил он.

– Нет. – Эдина вздохнула, прижавшись к Лукасу. Впервые в жизни кто-то ей посочувствовал, и она решила, что не мешает немного понаслаждаться моментом.

– Когда мне было двенадцать лет, дядя позвал меня и сказал, что мать умерла. Ее зарезала чья-то ревнивая жена. Он добавил, что она жила как шлюха и умерла как шлюха и что это вполне справедливое возмездие. Больше мы никогда о ней не говорили.

– А твой отец? – спросил Лукас чуть охрипшим голосом, не уверенный, кого презирает больше – ее мать или дядю, который, очевидно, был человеком холодным и бесчувственным.

– Отец умер через четыре месяца после моего рождения. Я совсем его не знаю. Судя по тому, что иногда говорит о нем наша кухарка Мейда, вряд ли он был намного лучше матери. – Немного отстранившись от лэрда, девушка улыбнулась и добавила: – Не смотри так грустно. Меня никто не обижал. Одевали, кормили и давали кров. Многие дети, оставшиеся сиротами, не имеют и этого. Но когда я увидела малыша Малкома одного в лесу… – Она вздохнула и покачала головой.

– Да, понимаю, – кивнул Лукас. – И почти жалею, что спросил тебя об этом. Тебе ведь плохо жилось, верно?

– Но не настолько скверно, чтобы меня жалеть, – пробурчала Эдина.

Она попыталась отступить от Лукаса, но он прижал ее к себе и прошептал:

– Не путай участие с жалостью, красавица. – Коснувшись ее лба поцелуем, он добавил: – Я мог бы пожалеть тебя, если бы случившееся превратило тебя в перепуганную девочку, которая боится собственной тени, но ты не такая.

– Я страшусь леса, – прошептала она.

– Как и большинство людей, во всяком случае – по ночам. Мне двадцать восемь лет, но я бы не согласился в одиночку провести ночь в лесу. А ты была совсем маленькой, и любой хищник мгновенно сожрал бы тебя.

Эдина поморщилась, а Лукас с улыбкой продолжал:

– Поверь, мне всего лишь немного жаль, что тебе пришлось расти среди таких бессердечных людей. Дядя в таких словах сообщил тебе о смерти матери, что становится ясно: он человек холодный и черствый. Ты вряд ли могла найти утешение у своих родичей.

– Но он хороший человек, – сказала Эдина, осторожно высвобождаясь из объятий Лукаса, поскольку находила такую нежную близость весьма опасной. – Дядя никогда меня не бил и давал все, что необходимо для выживания. Думаю, он просто не умел быть… как бы сказать… добрым и счастливым. Не забывай, это он нашел меня, взял с собой и вырастил.

– Верно. Вероятно, он просто не знал, что ребенку нужны не только одежда, еда и крыша. – Лукас взял девушку за руку и повел к замку. – Возможно, ему просто никто этого не объяснил.

– Ты решил, что я уже достаточно погуляла? – спросила Эдина, но не попыталась вырваться.

– Да, достаточно. Лето быстро пролетает, и в последние дни сильно похолодало.

– Я сильнее, чем кажусь на вид. И уж конечно, не заболею от прохладного ветерка.

– Сегодня вечером мы еще не успели поесть.

Когда же лэрд миновал большой зал и повел ее к лестнице, Эдина нахмурилась и спросила:

– Разве со столов уже убрали?

– Нет, но я велел кухарке приготовить что-то особенное. Только для нас.

Эдина промолчала, но ее подозрения еще больше возросли, когда Лукас открыл дверь своей спальни. Она насторожилась, когда он втащил ее в комнату. Это было слишком интимно… и слишком близко к кровати! Несомненно, именно этого он и желал, как, в общем, и она. Но Эдина знала, что должна бороться со своим беспечным сердцем.

– Не думаю, что это хорошая идея, – бросила она, повернувшись к двери.

Но Лукас схватил ее за руки и подвел к маленькому столику, стоявшему перед огромным каменным камином, согревавшим комнату.

– Клянусь, любимая, что не сделаю ничего, с чем ты не сможешь согласиться, – объявил он, подталкивая ее к стулу.

«В том-то и проблема…» – размышляла Эдина, наблюдая, как Лукас, севший напротив нее, разливал по кубкам вино. Она ведь согласится почти на все, что бы он ни предложил.

Она с улыбкой коснулась его серебряного кубка своим. Ей было довольно трудно противиться его нежному обольщению, когда их окружали люди в большом зале или во дворе. Но здесь они были одни, освещенные огнем камина. Более того, они сидели за столом, на котором стояла вкусная еда, и Эдина не была уверена, что сможет устоять.

Она решила, что попытается сбежать к себе, но тут Лукас улыбнулся ей, и дверь, через которую она хотела сбежать, вдруг словно оказалась в милях от нее.

Лукас же с легкостью отринул угрызения совести, которые донимали его из-за попыток соблазнить порядочную девушку. Ведь Эдина хотела его – он был уверен в этом. Желание было в ее взгляде и в каждом их поцелуе. И он же не собирался силой укладывать ее в постель. Нет-нет, он хотел сделать все, чтобы она уступила своему желанию и добровольно бросилась в его объятия.

Глава 6

– Я провел бо́льшую часть вечера в разговорах о старых битвах, – пробормотал Лукас, отодвигая стол и садясь у камина на ковер из овечьей шкуры. – Иди сюда. Животы наши полны, и пора немного отдохнуть. – Он похлопал ладонью по шкуре. – Теперь твоя очередь рассказывать о своих приключениях.

Эдина оглядела место, куда лэрд приглашал ее сесть. Неловкость, терзавшая девушку, когда он втащил ее к себе в комнату, немного унялась после беседы и вкусной еды, но сейчас вернулась с новой силой. В серых глазах Лукаса светилось тепло, говорившее о том, что он хотел от нее не только разговоров. И было ясно: сев с ним рядом, она тем самым предоставит ему возможность получить желаемое.

Эдина глянула на дверь и подумала об уходе – под тем предлогом, что пора спать. Она невольно улыбнулась, сообразив, что не сумеет сделать этого, не сможет снова отступить. Конечно, Лукас предлагал ей не более чем страсть, – но ведь она жаждала и этого… Скоро Саймон будет раздавлен, и у нее не останется причин задерживаться в Данморе, поэтому она вернется в Гленфер, в тамошний холод. А этот прекрасный воин предлагает ей тепло, пусть и мимолетное, и Эдина решила, что хочет испить этого тепла. Пусть даже это будет всего одна ночь. Она жаждала лежать в его объятиях и вкусить страсть, которую обещали его поцелуи. Еще больше она хотела любви и детей, но не питала надежд на осуществление этих грез. И она знала, что если попытается получить все это, то, скорее всего, останется ни с чем. Даже без сладостных воспоминаний.

Собравшись с духом, девушка села рядом с лэрдом.

– Боюсь, что великих приключений я не испытала. – Она покачала головой, мысленно проклиная дрожь в голосе, выдававшую ее волнение и желание.

– Значит, ты вела спокойную и мирную жизнь? – Лукас улыбнулся и стал развязывать полоску оленьей кожи, которой она перехватила волосы.

– Да. – Эдина судорожно сглотнула, когда он стал расчесывать пальцами ее черные пряди. – То есть ничего особенно волнующего, если не считать браконьерства. Но меня ни разу не поймали.

– Именно этим ты и занималась, когда мы тебя нашли? – Лукас снова наполнил ее кубок и обнял за плечи, осторожно привлекая к себе.

– Да, этим. У моего дяди очень мало земли, и иногда там просто не найти дичи.

– Тебя за браконьерство могут повесить. Не боишься?

– Я часто боялась, но страх проходит, и я снова и снова иду на это.

– Попытайся покрепче держаться за страх. Ведь петля – самое обычное наказание для браконьеров, и не думаю, что красота спасет тебя. Во всяком случае – не каждый раз.

Эдина кивнула и вздрогнула, когда лэрд коснулся поцелуем ее уха. Сердце девушки колотилось все быстрее и быстрее – страх и предвкушение бушевали в жилах вместе с нараставшим желанием. Эдина едва заметно улыбнулась, когда окончательно поняла, что все-таки решила стать любовницей Лукаса. И она была даже немного разочарована его неторопливостью. Подняв на него взгляд, она смутилась, увидев, как пристально он смотрит на нее.

– Девочка, у меня не хватает ума продолжать беседу, а ты мне в этом никак не помогаешь.

– Думаю, что тоже никак не соберусь с мыслями, – прошептала Эдина.

Тут Лукас наклонился к ней, зарылся пальцами в ее волосы и, заглянув в глаза, увидел в них желание – такое же сильное, как и его. Коснувшись же губами губ девушки и ощутив ее дрожь, он решил, что игра в обольщение становится весьма утомительной.

– Ты ведь знаешь, чего я хочу, дорогая? – Лукас покрывал нежными легкими поцелуями ее лицо. – Не думаю, что это такой уж секрет. Достаточно вспомнить последнюю неделю…

– Да, знаю. С тех пор, как ты уверился в моей невиновности. В том, что я не заодно с Саймоном.

– Верно. Хотя мне стыдно признать, что я подозревал тебя.

– Тебе нечего стыдиться. Время от времени и я подозревала тебя.

Лукас засмеялся и прижался губами к жилке, бившейся на изящной шее девушки.

– Я хочу тебя, Эдина Макадам. О господи, я хочу тебя так сильно, что просыпаюсь по ночам весь мокрый от пота. Думаю, ты тоже меня хочешь.

– Мне следовало бы сказать «нет» и оставить тебя, чтобы наказать за самоуверенность.

Он поднял голову и улыбнулся, заметив смех в ее глазах. Но тут же стал серьезным и спросил:

– Но ты не скажешь «нет», верно? – Он провел ладонью по ее щеке, немного удивленный тем, что его рука дрожала.

– Я не скажу «нет». Может, это неумно, беспечно и даже глупо, но я не скажу «нет», Лукас. Боюсь, что у меня нет на это сил.

– Слава богу, – прошептал он, вставая и подхватывая девушку на руки. – Хотя, – продолжал он, подходя к кровати и осторожно опуская ее на постель, – я бы предпочел думать, что ты не слаба и что все это происходит не из-за безволия. Я бы предпочел думать, что у тебя как раз хватит сил, чтобы взять все, что ты хочешь.

– Пожалуй, ты умеешь выражать мысли куда лучше меня, Лукас, – пробормотала Эдина, раскрывая ему объятия.

Тихий стон вырвался из ее горла, когда он снова ее поцеловал. В этом его поцелуе было столько страсти и столько сладостной нежности, что она, погрузившись в свои ощущения, даже не заметила, как оказалась совершенно без одежды. И каждый его поцелуй все больше распалял ее. Причем, целуя Эдину, он одновременно раздевался сам.

Когда же Лукас, уже обнаженный, медленно опустился на нее, ощущение ее возбужденной плоти, впервые прикоснувшейся к его телу, развеяло туман, которым окутали ее страстные поцелуи лэрда. Девушка вздрогнула и покраснела под его жадным взглядом.

– Ты прелестна, сладостная Эдина, ты вся черный шелк и белый лен.

– Ты и сам неплохо выглядишь, Лукас Макрэй, – прошептала она, проводя ладонью по его бедру – ощущение его теплой кожи кружило голову.

Он коснулся поцелуем ее груди, и она ахнула. Жар его губ обжигал. Эдина чувствовала, как он дрожит, и знала, что желание сжигает его так же, как и ее. Но, судя по всему, Лукас старался не торопиться.

Когда же он припал губами к твердому кончику ее груди, она, не удержавшись, громко застонала. И тут же, рассмеявшись, провела ладонями по его спине, а затем сжала ягодицы.

Ах, куда же девались все ее колебания?! Безумная страсть кружила ей голову, и она отвечала на каждое его прикосновение и поцелуй, не уступая ему в свирепости ласк. Они страстно желали друг друга, и Эдина наслаждалась каждым мгновением их любовных игр. И когда мужская плоть коснулась ее лона, девушка на секунду растерялась. Но она тут же обхватила любовника ногами, задыхаясь от удовольствия, когда он входил в нее. Когда же он прорвал барьер ее девственности, резкая боль заставила ее вскрикнуть, но боль вскоре стихла, и она, прижимая Лукаса к себе, вновь наслаждалась чудесными ощущениями. Ее тело словно спало все двадцать лет, а сейчас, казалось, неожиданно проснулось.

Тут Эдина пошевелилась, а Лукас вдруг застонал и дернулся. И только сейчас она осознала, что он ужасно напряжен – у него даже вены выступили на руках.

– Разве ты не должен сделать… нечто большее? – спросила Эдина с любопытством и весело улыбнулась.

Лукас заглянул ей в глаза, увидел в них смешинки и ухмыльнулся.

– Да, немного больше, – прошептал он, целуя ее в губы. – Боль прошла?

– Какая боль? – прошептала она ему в губы.

Тут он начал двигаться, и веселье Эдины мигом исчезло – теперь она с хриплыми стонами раз за разом устремлялась ему навстречу, одолеваемая желанием, ставшим почти болезненным. Внезапно ее тело напряглось словно в предвкушении чего-то необыкновенного. А потом вдруг что-то вырвалось на свободу, и она, содрогнувшись, словно издали услышала, как выкрикивает имя Лукаса. И в тот же миг он вошел в нее еще глубже, задрожал – и, в свою очередь, выдохнул ее имя.

Ошеломленная произошедшим, Эдина лежала закрыв глаза и тяжело дыша. А Лукас тем временем обтерся, затем обтер ее и вернулся в постель.

Эдина нерешительно приоткрыла глаза, когда Лукас осторожно откинул волосы с ее лица. Он не выглядел удивленным, и она решила, что все случившееся с ней было вполне естественным. Эдина медленно протянула руку, чтобы коснуться его щеки, и тут же поняла: она пыталась убедиться, что все это не сон и Лукас вполне реален. Эдина улыбнулась собственной глупости.

– Что-то тебя развеселило? – спросил он, коснувшись губами ее щеки.

– Я смеюсь над собой. Только сейчас осознала, что коснулась тебя, так как хотела убедиться, что ты – не сон.

Он хмыкнул и поцеловал ее в губы.

– А я постоянно стараюсь дотронуться до тебя по той же причине.

– О, я разочарована…

– Почему?

– Думала, ты дотрагиваешься до меня по другой причине.

– Ты должна позволить мужчине отдохнуть, дорогая! – выпалил Лукас, содрогаясь от смеха. Он лег на спину и обнял ее.

Эдина взглянула на него, гадая: почему же она так любила его, не получая взамен его любви? Она поглаживала его по груди и животу и теребила черные завитки чуть пониже, удивляясь собственной смелости. Ее тело ныло после первого раза, и все же она желала большего. Возможно, причиной такой алчности было сознание того, что все это не продлится слишком долго, что их время ограничено.

Чуть приподнявшись, а затем наклонившись, Эдина прижалась губами к мускулистому животу Лукаса. Он вздрогнул, и она лукаво улыбнулась. Возможно, они смогут быть любовниками всего несколько недель, возможно – всего лишь несколько часов. Поэтому Эдина решила, что сейчас отдастся на волю своей алчности, а об остальном побеспокоится позже, когда останется одна в Гленфере.

– И долго ты будешь отдыхать? – спросила она, сжимая его плоть, тотчас же отвердевшую под ее пальцами.

– Думаю, я уже отдохнул, – прохрипел Лукас, прижимая к себе любовницу.

Эдина рассмеялась, когда он подмял ее под себя и стал целовать, спускаясь от шеи к грудям.

– Похоже, твоя сила вернулась.

– Девушка, ты намерена любить меня, пока я окончательно не ослабею?

– О, чудесная мысль!

– Я бросаю тебе вызов! Принимаешь?.. У нас достаточно времени.

Эдина зарылась пальцами в его густые волосы и выгнулась навстречу его губам, ласкавшим ее набухшие соски. Она молилась, чтобы Лукас оказался прав, но интуиция подсказывала ей, что их время быстро утекает – словно песок сквозь пальцы.

«А если нам дана всего одна ночь, то постараюсь удовлетвориться и этим», – говорила себе Эдина.

Глава 7

Холодный ветерок коснулся ее спины, и она, проснувшись и пробормотав проклятье, натянула на себя одеяло. Услышав чьи-то шаги, Эдина вздрогнула и, приоткрыв глаза, покрепче прижалась к любовнику. Румянец стыда обжег ее щеки, когда она взглянула в лицо Эндрю. Они с Лукасом всю ночь любили друг друга, и она, утомленная, заснула, хотя ей следовало бы уйти к себе в комнату.

Заметив, что Эндрю очень расстроен, Эдина толкнула локтем Лукаса и прошептала:

– Здесь твой кузен…

Лукас тут же проснулся и сел в кровати, так что Эдине пришлось нырнуть под одеяло, чтобы не остаться голой в присутствии двух мужчин. Сердце ее бешено колотилось, хотя она не понимала, что именно ее тревожило. Существовало множество причин, по которым Эндрю мог разбудить лэрда на рассвете.

– Малком пропал, – сообщил он.

Эдина вскрикнула и попыталась подняться, но Лукас ее удержал.

– Нет смысла идти туда, дорогая. Если Эндрю говорит, что малыш пропал, то он пропал. Эндрю, рассказывай все, что знаешь.

– Ясно одно: Саймон имел сообщника в Данморе. Мэри ударили по голове, а ребенка похитили из кроватки. Никто не видел, как кто-либо входил в комнату или выходил с малышом. Мэри считает, что это случилось час или два назад. Она не может сказать наверняка. Служанка ночью несколько раз вставала, чтобы сменить пеленки, и она уверена, что перед рассветом слышала, как ребенок вскрикнул. В ту же секунду ее ударили.

– А Гар что, остановил их? – спросила Эдина.

– Нет, пес спал. – Эндрю нахмурился. – Он только что проснулся… и плохо держится на ногах. Если бы не это… он бы сделал что-то, не так ли?

– Да, конечно, – согласился Лукас. – Он до сих пор не позволяет мне выносить ребенка из комнаты.

– Кто-то в Данморе все знал и что-то такое сделал, чтобы устранить пса. Возможно, подсыпал что-нибудь ему в еду.

– Иди седлай лошадей. Мы должны найти след. И немедленно обыщи замок. Узнай, кто пропал. Нужно изобличить предателя.

– Я знаю, куда он унес ребенка! – неожиданно выпалила Эдина.

Мужчины взглянули на нее с удивлением, и Лукас спросил:

– Откуда тебе это знать?

– По-моему, он сказал мне в тот день у ручья… Да-да, он сказал: «Ребенку полагается быть вместе с родителями. Я отнесу его туда». Где похоронены твоя сестра и зять?

– Мы на месте? – прошептала Эдина, когда Лукас натянул поводья, придержав коня после бешеного двухчасового галопа.

– Кладбище как раз за теми деревьями, во дворе маленькой часовни, где всегда хоронили родственников Уолтера, – пояснил Лукас и знаком приказал сопровождавшим их всадникам окружить это место.

– Малыш здесь? – Эдина с нетерпением ждала ответа, пока Лукас обменивался жестами с Эндрю, появившимся из-за деревьев.

– Кузен говорит, что да.

– Мальчик жив?

– Да.

С облегчением вздохнув, Эдина прошептала:

– Ох, прости…

– Тебе не за что просить прощения, – ответил лэрд. Спешившись, он снял девушку с седла.

– Мне следовало находиться рядом с Малкомом, как я поклялась. Может, предатель не ушел бы, будь нас двое.

– Или ты разделила бы участь Мэри, тоже получив удар по голове. – Лукас поцеловал ее в губы, и они направились к церковному двору, находившемуся по другую сторону густой рощи. – Не забывай: ты здесь только для того, чтобы позаботиться о младенце. Не пытайся спасать его или драться из-за него, когда мы увезем его от этого безумца, ясно?

Эдина молча кивнула и погладила Гара, когда пес наконец догнал ее. Пока они шли к церковному двору, она молилась о том, чтобы малыш Малком был невредим. Несмотря на слова Лукаса о том, что ей не в чем себя винить, Эдина все же чувствовала свою вину, считала, что из-за нее ребенок подвергался опасности. Она знала, что вряд ли сумеет простить себя, если с Малкомом что-то случится.

Когда Лукас остановился и пригнулся, она бесшумно подобралась к нему и усилием воли сдержала себя – ей хотелось тотчас же броситься во двор.

Они осторожно выглянули из-за деревьев. Саймон с мечом в руке стоял между двумя могилами, Малком же, лежавший у его ног, громко плакал. Шестеро всадников наблюдали за рощей, а их предводитель мог в любой момент закончить разговор с мертвыми и убить ребенка на глазах Лукаса и Эдины. И они ничего не сумели бы сделать.

– Мы не успеем добраться до него, – прошептала девушка.

Лукас в ответ тихо выругался – он тоже так считал. Повернувшись, он взглянул на Гара. Пес когда-то сумел отвлечь врагов, но сумеет ли во второй раз? Ведь сейчас Саймон был куда ближе к Малкому, чем в тот день у ручья…

Эдина проследила за его взглядом и тоже уставилась на пса. Потом прошептала:

– Если Гара увидят, Саймон может тотчас убить Малкома, и никто из нас не успеет до него добежать.

– Знаю. Думаешь, он сможет незаметно подобраться к одному из них?

– Саймон окружил себя сообщниками, и на этот раз ни в чем нельзя быть уверенными. – Эдина оглядела людей во дворе, затем перевела взгляд на пса. Ее план мог привести к смерти Гара.

Девушка погладила большую лохматую голову пса и едва не всхлипнула. Выбор был сущим кошмаром, но жизнь ребенка важнее. Она обняла своего любимца и, посмотрев на Лукаса, прошептала:

– Он способен по меньшей мере дать тебе шанс спасти Малкома. Гар должен попытаться…

Лукас крепко сжал ее руку; он знал, как она любила своего пса, которого сейчас посылала на смерть.

– Как?

– Я прикажу ему принести Малкома. Помчаться на церковный двор, схватить ребенка за одежду и бежать сюда.

– Может, лучше приказать ему атаковать Саймона?

– Нет. Потому что тот просто пронзит его мечом. Кто-нибудь из его людей непременно увидит Гара. Если же он побежит за малышом, это собьет их с толку и даст короткий миг, чтобы отвлечь Саймона от ребенка. Негодяй может все-таки убить Гара, но тело моего несчастного пса окажется между мечом и Малкомом, хотя бы – на мгновение.

– Объясни Гару, что он должен делать, и я передам все своим людям.

Лукас исчез в зарослях, а Эдина обняла пса и стала объяснять ему, что он должен делать. У нее сердце разрывалось при виде того, как пес рвался в бой. Он полностью ей доверял и не мог знать, что она, возможно, отправляла его на смерть.

Появившийся Лукас кивнул, и Эдина послала Гара вперед, в волнении сжав руки. Она немного удивилась, когда Гар стал подкрадываться к врагам, словно к дичи на охоте. Когда кто-то из людей Саймона предупредил его криком, тот занес меч, приготовившись убить пса, мчавшегося прямо на него. Эдине в какое-то мгновение показалось, что Гар не так понял ее команду. Но тут пес резко свернул в сторону, обогнул вопящего Саймона, и, схватив Малкома за короткую рубашонку, побежал обратно к хозяйке. Саймон и его сообщники старались поймать пса, и именно в этот момент Лукас и его люди атаковали их.

Негодяям пришлось защищаться, а Гар тем временем уже приближался к хозяйке с малышом Малкомом. Эдина схватила мальчика и обняла собаку. Следуя приказу Лукаса вернуться побыстрее к лошадям, Эдина встала и подождала еще с минуту, чтобы посмотреть на сражавшихся. Трое из людей Саймона уже лежали на земле, а Лукас бился с Саймоном. Эдина поняла, что не боится за него: она знала, что он не проиграет эту битву!

Девушка пошла к лошадям, утешая на ходу испуганного Малкома. Она только закончила менять ему пеленки и стала кормить козьим молоком, когда вернулись воины Данмора. Быстрый осмотр не выявил серьезных ран, и Эдина обратила все свое внимание на Лукаса, стоявшего перед ней. Нагнувшись, чтобы погладить Гара, он проговорил:

– Возможно, этот пес – самое уродливое животное, которое я когда-либо видел, но уж точно – самое умное. Нужно найти ему суку. Просто позор, если он останется без наследников.

Взъерошив волосы племянника, лэрд спросил:

– Он невредим?

– Конечно. Просто голодный, мокрый и испуганный. Саймон мертв?

– Да. Все кончено.

«Все кончено», – думала Эдина, стараясь скрыть грусть, одолевавшую ее, когда она вместе с Малкомом ехала на лошади за спиной Лукаса. Она радовалась, что Саймон больше не представлял угрозы для малыша. Теперь ребенок был в безопасности. Но конец Саймона означал также конец ее пребывания в Данморе.

Вернувшись в Данмор, она под предлогом ухода за Малкомом ускользнула от Лукаса. Отнесла ребенка в свою спальню, при каждом шаге прощаясь с ним. Войдя в комнату, отдала Малкома Мэри, пока та занималась ребенком, собрала свои жалкие пожитки и улизнула.

Все в Данморе праздновали возвращение Малкома и смерть Саймона. Никто не обратил внимания на Эдину, когда та спустилась вниз, вышла за дверь и промчалась через двор. Оказавшись за воротами замка, она бросилась бежать, полная решимости оказаться как можно дальше от Данмора. Со стен ее не увидели, потому что все стражники столпились во дворе. Эдина понимала, что сейчас самый удобный момент для побега, и, постаравшись глубже запрятать боль и сожаления, решила воспользоваться случаем. Позже, когда сможет идти помедленнее, она подумает о том, что делает.

– Где Эдина? – осведомился Лукас, прошагав к высокому столу в большом зале, где сидели его кузены. – Кто-нибудь ее видел?

– Нет. С тех пор, как мы въехали во двор, никто не видел, – ответил Эндрю.

– Мы думали, она с тобой или с Малкомом, – пояснил Йен.

– Но ее нигде нет. – Лукас налил себе кружку эля и сделал большой глоток, чтобы успокоиться. – Я целый час ее ищу.

– Думаешь, она ушла? – спросил Эндрю.

– Боюсь, что так. Ее точно нет в Данморе. – Лукас взъерошил свои и без того растрепанные волосы. – Ничего не понимаю…

– Она ведь сказала, что останется, пока ребенок не будет в безопасности. Пока не уверится, что о нем хорошо заботятся. Теперь она знает, что с ним все в порядке. И все же могла бы попрощаться… – Эндрю хмуро взглянул на кузена и добавил: – Может, боялась, что ее заставят остаться по менее значительной причине.

– Ты имеешь в виду меня? Считаешь меня «менее значительной» причиной?

– Да. Если ты хотел только того, чтобы девушка согрела тебе постель.

– Нет, не только этого.

– А она знает? Ты поговорил с ней ночью, верно?

– Ночью мы не слишком много говорили. – Лукасу стало не по себе. – Видишь ли, я думал, что у нас еще будет время обо всем подумать и побеседовать. Мне в голову не приходило, что она просто сбежит.

– Возможно, она поняла, что лучше всего уйти сейчас, без неловких прощаний. Подумала, что если ты и уговоришь ее остаться, то лишь для того, чтобы она согревала твою постель.

– Да перестань же! – рявкнул Лукас.

Но Эндрю, пожав плечами, продолжал:

– Если хочешь большего, то должен был сказать ей об этом.

– Может, это она не хочет большего, – проворчал Лукас.

Мысль о том, что Эдина хотела от него не более чем одной ночи страсти, была настолько неприятной, что он попытался отогнать ее.

Эндрю презрительно фыркнул, а Йен проговорил: