Текст книги "Дочь для волка"

– Нив?

Она обернулась на голос и увидела Арика. Рука его была перевязана, на повязке алели пятна крови. В центре ладони красовалось самое большое. Края его расплылись, и оно напоминало детский рисунок солнца, только темного.

Искренняя улыбка осветила его усталое лицо.

– Я нашел способ.

Глава одиннадцатая

На составление плана у нее ушло четыре дня – если Рэд научилась верно отсчитывать время в вечных сумерках, окутывающих Диколесье. В основном она сидела в своей комнате, с головой погрузившись в книги. Это был ее маленький побег из окружающей девушку странной реальности, и уж что-что, а убегать в вымышленный мир Рэд хорошо умела.

Несмотря на всю странность и размытость того образа жизни, который она теперь вела, в нем все же обнаружился некий распорядок. Трижды в день она ела в крохотной кухне позади редко используемой столовой. Иногда с Файфом или Лирой, иногда в одиночестве. Буфет всегда был набит продуктами, из которых можно было сообразить что-нибудь на скорую руку, и хотя поварские навыки принцессы были весьма скудными, опасность умереть с голоду ей не грозила. В течение совместных трапез Файф обычно молчал, а Лира была приветливой, но отстраненной.

Если в тот момент, когда небо темнело, становясь фиолетовым, Рэд находилась рядом с холлом, она натыкалась в нем на Эммона.

В первый раз это вышло случайно, на следующий день после того, как Эммон спас ее от теневой твари, прикинувшейся Ариком. Рэд прочитала почти все книги, которые принесла с собой, и отправилась в библиотеку в поисках свежей пищи для ума. Ее поиски увенчались успехом – стеллаж в дальнем углу оказался заставлен романами и сборниками поэзии. Обложки книг были потертыми, уголки многих страниц загнутыми – кто-то в Крепости тоже часто их читал.

Прижимая к груди охапку книг, Рэд осторожно поднималась по лестнице, когда увидела Эммона.

Он стоял у распахнутой двери, освещенный скупым светом несгораемых лоз. Голова Волка почти склонилась на грудь, в опущенных плечах, спутанных волосах и глубоких тенях под глазами читалось изнеможение. В одной руке он сжимал кинжал; кровь, больше похожая на густой зеленый сок, медленно сочилась из свежих ран на другой. Вместо кожи ее до самого запястья покрывала кора. Хотя Волк сильно сутулился от усталости, Рэд ясно видела, что сейчас он был выше, чем обычно. Магия плотно опутала его своими невидимыми лозами.

От растерянности Рэд промолчала, но тут взгляд Эммона наткнулся на нее, и атмосфера в холле мгновенно изменилась. Волк выпрямился, прижал раненую руку к груди, убрал кинжал в ножны, непроизвольно оскалившись от боли, которую причинило ему это движение. Глаза его, обведенные темными кругами, блеснули – белки Эммона опять были ярко-зелеными, как изумруд. Похоже, только гордость удерживала его на ногах. Если бы Волк не страшился показать девушке свою слабость, скорее всего, он бы сейчас рухнул на месте.

Наверное, надо было что-то сказать, но Рэд понятия не имела что. Каких действий от нее ожидали? Невинного обмена любезностями? Она что, должна была спросить, хорошо ли он проводит вечер?

Взгляды их скрестились, как два клинка, оба изо всех сил старались казаться невозмутимыми. Затем Эммон вздернул подбородок, как бы приветствуя девушку и отсылая прочь этим коротким движением одновременно, и медленно поднялся по лестнице на второй этаж Крепости.

На следующее утро в коридоре появились три новых юных страж-древа. Они означали три новых разрыва, открывшихся в Диколесье. Три новые возможности для тварей прорваться в мир людей. Три новых места, где Эммону придется истекать кровью в попытках свести обратно воедино разошедшиеся края реальности.

Рэд стояла, смотрела на белые деревья, и именно в этот момент в ее голове начал формироваться план действий.

Теперь, очень ранним утром, Рэд стояла у двери на задний двор Крепости, положив на нее руку и собираясь с духом, чтобы открыть. Принцесса рассматривала возможность провести этот эксперимент с одним из больных деревьев внутри Крепости, но быстро отвергла ее – здесь ее мог кто-нибудь заметить.

А Эммон был так категоричен насчет того, чтобы она ни в коем случае не поливала никакие деревья своей кровью.

Наконец Рэд толкнула дверь и шагнула в клубы тумана. Она двинулась к тому месту, где стена коридора была разрушена и где больные страж-древа тянули к бледно-лиловому небу свои ветви, похожие на костлявые пальцы. В руке девушка сжимала пузырек, который стащила из кладовой на кухне. Стекло стало скользким от пота, так и норовя вырваться из пальцев. На дне пузырька бултыхались три капли – алые, как плащ в ее шкафу.

Немного, что уж говорить. Рэд не нашла в своей комнате ничего острого, поэтому просто оторвала себе заусенец и потом сжимала палец изо всех сил, пока ей не удалось нацедить в пузырек хотя бы несколько капель.

Как раз хватит, чтобы увидеть, оказывает ее кровь какое-либо влияние на все эти чертовы деревья или нет. Как раз хватит, чтобы узнать, имеется ли в ее распоряжении другой способ борьбы с теневыми тварями, кроме магии, которая едва не прикончила ее сестру.

При одном воспоминании о том, как Диколесье набросилось на нее, стоило шипу вонзился в ее щеку, сердце Рэд по-прежнему начинало колотиться как бешеное. Но она приняла во внимание, что тогда кровь шла прямо из раны. А если верить Лире, свежую кровь Диколесье требовало только от Волка. Эммон являлся частью леса, он был связан с ним незримыми узами. Может быть, Диколесье так яростно набросилось на Рэд именно потому, что она применила способ, которым обычно пользовался Волк? Может быть, именно поэтому лес попытался запустить свои лозы прямо в ее тело? Если же она наберет немного крови в пузырек, на ее теле не будет раны, в которую лес может попытаться вонзить свои побеги.

Она должна была предпринять хоть что-нибудь. Эммон явно вымотан до предела. При одной мысли о теневых тварях, вырывающихся из леса, у Рэд кровь стыла в жилах. В одном она была тверда – магию свою она использовать не будет ни в коем случае. Слишком глубоко для этого страх угнездился в ее сердце. Все эти разговоры о магии ни к чему не могли привести, но Рэд была уверена, что сумеет подействовать и как-то иначе, не прибегая к этой мрачной силе. Эта возможность обязана была существовать.

Девушка остановилась у самого дальнего от ворот больного страж-древа. Корни его бугрились на покрытом мхом обломке стены. Туман, как серебристая лента, запутался в основаниях тонких ветвей. Рэд не прикасалась к нему, но подошла ближе, чем к любому из страж-древ, с которыми ей довелось столкнуться раньше. Какая-то странная вибрация прошла по атмосфере – несомненно, именно из-за того, что теперь Рэд отделяли от страж-древа всего пара шагов. Воздух словно загудел, она чувствовала это всей кожей. Странное ощущение, но неприятным она бы его не назвала. А когда принцесса моргнула, под веками разлилось золотистое сияние.

Рэд глубоко вдохнула. Выпрямилась во весь рост. Крышка пузырька поддалась не с первого раза, но когда ей наконец удалось ее открутить, в нос ударил густой медный запах крови. Слишком густой, если вдуматься, для трех несчастных капель, болтавшихся на дне пузырька. Рэд протянула руку с пузырьком к корням древа.

– Что ты делаешь? – раздался мягкий голос позади.

Она оглянулась через плечо.

Эммон стоял прямо за ней. Туман клубился вокруг ног Волка, запускал тонкие щупальца в его распущенные, слишком длинные волосы. По лицу Эммона было невозможно ничего прочесть, выражение темных глаз было совершенно загадочным. Полные губы слегка приоткрылись.

Рэд замерла с пузырьком в руке, но пока не стала переворачивать его.

– Я думаю, ты солгал мне, – ответила она. – Я думаю, моя кровь может убивать теневых тварей и исцелять страж-древа. Если кровь Файфа, и Лиры, и твоя оказывает такое воздействие потому, что у каждого из вас есть Знак, значит, и моя обладает такой способностью. И неважно, отличаюсь ли я от других Вторых Дочерей.

Рэд ожидала, что Эммон придумает какие-нибудь новые опровержения и будет продолжать настаивать на своей лжи, но Волк застыл неподвижно. Двигался только кадык в его горле, когда он сглотнул.

– Это все несколько сложнее, но ты права. Твоя кровь годится на то, чтобы делать все, о чем ты упомянула, – все тем же спокойным, тихим голосом ответил Эммон, такой же неподвижный, как и деревья вокруг них. – Но цена за это будет несколько больше, чем я готов позволить тебе заплатить, Рэдарис. Если ты дашь Диколесью хоть каплю твоей крови, лес на этом не остановится. Не сможет.

Теневая тварь принимает облик Мерры, корни торчат из разорванного живота. Гайя, мертвая, пронизанная корнями насквозь. Все остальные Вторые Дочери, что исчезли средь деревьев, призванные тьмой. Крепко связанные с Диколесьем, но иначе, чем Рэд. Эммон так толком и не объяснил, в чем здесь разница. Единственное, к чему он возвращался снова и снова, – ужасная разрушительная сила, жаждущая заполонить все ее жилы, заменить их лозами, что пронзят все тело Рэд.

«Это закончится корнями и костями».

Рэд впилась взглядом в Эммона. Рука, держащая пузырек, начала слегка подрагивать.

– А может быть, я готова заплатить эту цену. Может, я предпочитаю накормить своей кровью эти ваши деревья и согласна принять все последствия этого, какими бы они ни были, чем пытаться прибегнуть к этой проклятой магии.

– Ты так сильно боишься себя самой? – спросил он недоверчиво и в то же время печально. Печаль эта откликнулась в груди Рэд с такой силой, что ее рука с пузырьком задрожала еще сильнее.

– Ты был там, – почти прошептала она. – Ты видел, во что она меня превращает. Это чудовищно!

– Не все. Я был сосредоточен на… другом. Но я знаю, что эта сила взрывоопасна, особенно поначалу. Что бы тогда ни произошло, я уверен, что это было не так чудовищно, как тебе это помнится.

Эммон неуверенно шагнул к ней, протягивая исполосованную шрамами руку.

– Ты не чудовищна.

Их глаза встретились над покрытой мхом и туманом земле.

Наконец Рэд позволила руке, держащей флакон, медленно опуститься. Затем протянула ее и вложила в его ладонь, протянутую навстречу. Глаза у нее защипало, она хрипло выдохнула, но Волк был достаточно деликатен, чтобы сделать вид, что ничего не заметил.

Он взял пузырек из ее рук, и грубые шрамы царапнули ее кожу.

– Ты поэтому решила остаться здесь? Из-за той ночи? Из-за того, что тогда произошло?

Рэд кивнула, боясь, что никакие слова не смогут поместиться сейчас между ними. Эммон вздохнул, положил пузырек с ее кровью в карман и взъерошил свои волосы.

– Я пытался найти другие пути. Что-то еще, что мы могли бы сделать. То, что…

«Свяжет, – подсказал ему тихий шелест веток. Мох на камнях под ногами Рэд почернел и засох. – Должны быть связаны. Должно быть двое. Как раньше».

Черное пятно мертвого мха расползлось еще больше, он скрутился в хрупкие иссохшие комья. «А ведь Диколесье так заплатило за свой голос, за возможность произнести эту пару слов», – вдруг поняла Рэд.

Двое. Гайя и Киаран. Волк и Вторая Дочь, связанные друг с другом.

Магия сильнее, когда ее плетут двое.

Голос стал тише, как будто лес устал. Трава высыхала и рассыпалась под ногами Рэд. Девушка поспешно попятилась и чуть не врезалась в Эммона. Его рука успокаивающе легла ей на плечо – теплая, испещренная свежими шрамами. Рэд на ватных ногах подалась назад, скрестила руки на груди, чтобы скрыть бьющую ее дрожь.

Волк смотрел на нее, глаза его в тени упавших на лицо волос казались совсем темными, рот сжался в узкую полоску. Его рука на миг повисла в воздухе, там, где было ее плечо, затем опустилась, заставив взметнуться клубы тумана. Эммон задумчиво вглядывался в ее лицо, словно у нее на лбу был написан ответ на какой-то не заданный вслух вопрос.

А затем он повернулся и скрылся в тумане, оставив Рэд в одиночестве.

* * *

Было похоже на то, что здесь, в Крепости, только Рэд пытается отмерять время по движению невидимого солнца; ночью с некоторой уверенностью можно было считать тот период, когда ты устал и когда небо чуть темнело, меняя нежно-лиловый оттенок на цвет спелой сливы. Лира закинула тор на спину, наполнила карманы пузырьками с кровью и опять ушла в дозор. Файф был на кухне, прибираясь там после обеда. Где был Эммон, Рэд не знала. Но собиралась его найти. Как только соберется с духом.

Рэд расхаживала перед камином взад-вперед и грызла большой палец. На ней все еще было платье, в которое она переоделась к обеду с Файфом и Лирой, – бордовое, до сих пор без единого пятнышка грязи или крови. Файф, как всегда, молчал, но Лира умела вести застольную беседу так, что в итоге всех, пусть ненадолго, окутывала приятная атмосфера товарищества. Было совершенно ясно, что они с Файфом знакомы уже много лет, и годы, проведенные в общей борьбе, создали крепкую связь между ними. Рядом с ними Рэд чувствовала себя лишней, чужой и не могла не задаться вопросом, испытывали ли ту же самую неловкость те Вторые Дочери, что трапезничали с Лирой и Файфом до нее. Хотя ни один из них ни словом не обмолвился о других Вторых Дочерях, или страж-древах, или о магии, прорастающей в крови. Ни разу. Тем не менее эти мрачные мысли бродили в глубине души Рэд, даже когда Файф и Лира вели непринужденную легкую беседу.

«Ты так сильно боишься себя самой?»

Да, она боялась. Четыре года постоянной изматывающей тревоги, тлеющей на задворках подсознания, – всплывающие из глубин памяти отрывки той ночи, когда Рэд оступилась и позволила своей магии вырваться наружу. Когда эта магия, часть силы Диколесья, только что отломившаяся от него, разрывала людей на куски, щедро поливая чужой кровью листву. И Рэд ничего не могла поделать с этой силой. Силой, которая чуть не убила Нив.

Но, возможно… необязательно так будет каждый раз, когда Рэд попытается призвать ее. Эммон сказал, что поначалу эта магия всегда необузданна и чудовищно сильна. Может быть, теперь, после всех этих лет, когда Рэд держала ее в себе, как туго затянутую пружину, ее будет проще заставить повиноваться? Направлять? А Эммона, лучшего специалиста по магии Диколесья, которого только можно заполучить, она попросит быть рядом.

Образ Эммона – согбенного, истекающего кровью, с трудом стоящего на ногах на пороге Крепости – не давал ей покоя. Волк продолжал изливать себя, свою кровь и сущность, на Диколесье – позволяя Диколесью в ответ наполнять его жилы. Эммон делал все, что мог, чтобы справиться с этим в одиночку. Он не давил на нее. Дал ей время во всем разобраться, хотя это время буквально утекало кровью из его жил. Рэд провела здесь уже неделю и еще ничем не помогла ни Эммону, ни слабеющему лесу.

И теперь она считала, что обязана ему – обязана хотя бы попытаться сделать то, что он просил. А еще она была обязана сделать это ради Нив. В конце концов, разве это не было еще одним шагом к тому, чтобы сестра всегда была в безопасности? Сделать так, чтобы чудовищные твари из сказок – теперь Рэд сама убедилась, что они существуют, – не вырвались из Тенеземья? Иметь магию и не пользоваться ею – все равно что купить дорогую лошадь и запереть ее в конюшне.

Рэд остановилась. Глубоко вздохнула. Развернулась и решительно зашагала к двери.

В дверь постучали. Девушка застыла на месте. За дверью тихо выругались и постучали еще раз, погромче.

– Да? – с трудом выдавила из себя Рэд.

– Можно войти? – Эммон понизил голос, пытаясь, чтобы это прозвучало вежливо, но попытка не вполне увенчалась успехом.

– Это твоя Крепость.

– Это твоя комната.

Рэд страшно удивилась, но после некоторого колебания открыла дверь.

Волку пришлось сильно пригнуться, чтобы заглянуть под притолоку. Рэд уже видела его сегодня утром и не могла не заметить, что он причесался, убрав волосы в бесформенный узел на затылке, хотя пара выбившихся черных прядей все же спадала ему на плечи. Испачканные чернилами пальцы нервно теребили края рукавов, но на лице, как всегда твердом и невозмутимом, не было и следа беспокойства. Обе руки перехватывали белые повязки.

Рэд жестом пригласила его войти. Эммон нагнулся, шагнул в низкий для него проем и остановился прямо у порога. В комнате сразу стало значительно теснее. Повисла тишина, которая давила на них обоих тем сильнее, чем дольше она тянулась.

– Это заживет? – Рэд указала на его руки.

Эммон нахмурился, словно не понимая, о чем она говорит, глянул на свои руки, печально рыкнул.

– Ну, примерно так же, насколько они обычно заживают.

– На самом деле я рада, что ты здесь. – Рэд сглотнула. – Как раз собиралась…

Эммон поднял обмотанную повязкой руку, и в ней блеснул серебром кинжал.

Рэд отшатнулась, глаза ее расширились, а мысли сбились. Может быть, он устал от ее уверток и решил, что, если выпустит ей кровь сам, это окажется более действенно, чем вся ее магия? Сколько пузырьков можно наполнить, если вылить в них всю кровь живого человека – например, ее, Рэд, кровь?

Эммон глянул на девушку как на сумасшедшую, а потом понял, куда она смотрит. Он поднял руки, словно сдаваясь.

– Я пришел не за тем, чтобы пырнуть тебя кинжалом.

– Да? А что ими еще делают?

Алые пятна расцвели на его скулах.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

Готовность к драке, от которой сгустился воздух, развеялась. Сердце Рэд застучало в нормальном ритме, но что-то в глазах Эммона заставляло каждый его удар отдаваться в ушах девушки, подобно колоколу.

Эммон провел забинтованной рукой по волосам, глядя не на Рэд, а на огонь в камине.

– Я… – Он оборвал себя на полуслове тяжелым вздохом и снова заговорил – так быстро, что одно слово налезало на другое. – Слышала о связывании нитей?

Это был настолько неожиданный вопрос, что Рэд не сразу поняла, о чем он говорит.

– Думаю, да. Это церемония заключения союза, верно? Простолюдины таким способом заключают брак. К нему прибегают из-за простоты – ни свидетелей, ни благословения жреца для его заключения не нужно.

– Да, – кратко согласился Эммон, не сводя глаз с огня. – Каждый отдает часть себя, обычно волосы – и обматывает ими какой-то кусочек, выломанный из нового, общего дома.

Он запустил в карман свободную руку, порылся там и извлек обломок цвета кости.

Кору страж-древа.

«То, что свяжет, – сказало Диколесье. – Должны быть связаны. Вас должно быть двое».

До Рэд начало медленно доходить.

– Ты делаешь мне предложение?

Не ответив, Эммон снова откинул рукой волосы назад. У него покраснели даже кончики ушей.

– Диколесье пытается воссоздать то, что имело раньше. То, что ему давали Гайя и Киаран. Мы не можем ему этого дать. По крайней мере, в точности. Но мы можем сделать что-то максимально похожее. – Он нервно покрутил кинжал в пальцах. – Они заключили брак… и заключить его теперь было бы неплохим решением. А еще я думаю, что в таком случае тебе будет легче управлять твоей магией.

В груди Рэд словно завязался тугой узел; девушка открыла рот, пытаясь развязать его, облечь его в слова, но у нее не получилось.

– О. – Вот и все, что она смогла выдавить из себя.

Тяжелая тишина повисла между ними, и за эти несколько секунд вся жизнь Рэд промелькнула у нее перед глазами. Первая менструация Нив, после которой их мать впервые заговорила о помолвках и заключении союзов. Несколько недель спустя, когда то же самое произошло с Рэд, никаких разговоров на эту тему не велось. Ее судьба была решена с того самого момента, как она появилась на свет. Никто и никогда не придет ее сватать.

Те первые несколько отчаянных попыток с Ариком, когда она приблизилась к самому заветному настолько близко, насколько это было возможно для нее. Ее жизнь была карточным домиком, где все элементы были плотно подогнаны друг другу – и при сборке руководствовались вопросом простоты конструкции, а не личного выбора или желаний самой Рэд. Ей и так досталась лихая судьба, и дополнительно усложнять ее Вторая Дочь совершенно не хотела.

Но здесь был Эммон. Совсем не то чудовище, про которое ей рассказывали и которое она ожидала встретить. Эммон, ничем не похожий на все то, что Рэд успела напридумывать себе. Эммон был здесь, и он предлагал ей выбор.

Она была нужна ему. Вряд ли Волк обмолвится об этом хоть словом, но все, что произошло с того момента, как Рэд пересекла границу Диколесья, буквально кричало об этом. А еще об этом говорил сам лес, когда Рэд и Эммон стояли в тумане лицом к лицу, а в ее дрожащей руке был пузырек с ее собственной кровью. Их должно было быть двое, но Волк не станет заставлять ее встать рядом с ним в этой бесконечной борьбе. Не будет заставлять ее делать ничего, чего она не захотела бы сделать всей душой.

Сердце затрепыхалось у нее в горле.

Эммон наблюдал за лицом девушки, на котором отражались все те бурные и противоречивые чувства, которые она испытывала. Потом покачал головой:

– Ладно, забудь. Я даже не уверен, что…

– Это хорошая идея.

Эммон так резко стиснул челюсти, что у него клацнули зубы.

– В любом случае попробовать стоит.

Рэд неуверенно шагнула вперед, вытащила из-за спины наполовину распустившуюся косу и развязала стягивающий ее шнурок. Волосы все еще были влажными, а из-за того, что Рэд заплела их, когда они были еще мокрыми, стали волнистыми. Она распустила косу, выпятила подбородок и посмотрела на Волка в упор.

– Если это предложение, – тихо сказала Рэд, – то мой ответ – «да».

Он сглотнул, кадык дернулся в его горле. В глазах его промелькнула вспышка, значение которой Рэд не смогла истолковать. Эммон кивнул.

Их разделяло всего несколько шагов, но сейчас с таким же успехом это могла быть и пустыня, охватывающая полмира. Эммон осторожно двинулся первым и протянул ей кинжал рукоятью вперед.

– Ты первая, – уголок его рта дернулся. – Назовем это упражнением на доверие.

– Тебе придется где-нибудь сесть. – Рэд указала рукой на его голову. Эммон действительно был чрезвычайно высок. – Иначе мне не достать.

Последовала заминка. Они оба, если судить по внезапно расширившимся глазам, осознали, что единственное место в комнате, куда бы Эммон мог присесть, это кровать. Затем Эммон опустился на колени.

– Так лучше?

Рэд коротко кивнула. Когда он преклонил колени, точно кающийся грешник, у нее самой чуть ноги не подкосились.

Его волосы оказались мягче, чем она думала, и пахли кофе и старыми книгами.

– Ты со всеми Вторыми Дочерьми это делал? – Рэд принужденно рассмеялась, но смех вышел нервным. В груди у нее все перевернулось. – Сколько раз ты уже был женат?

– Только на тебе, – низким голосом произнес он, все еще стоя на коленях и не поднимая головы.

Значит, на других Вторых Дочерях он не женился. Ни с того ни с сего Рэд вдруг ощутила, что ее желудок прилип к позвоночнику.

– Почему же нет, если Диколесье пытается воссоздать то, что у него было раньше?

– Не было нужды. – Эммон перенес вес с одной ноги на другую. – Диколесье получало то, что ему было нужно, другими путями.

Это ей ничем не помогло. Мало того, что желудок не желал отлипать от позвоночника, так еще и щеки Рэд вспыхнули от необъяснимого смущения. Она обрадовалась, что Эммон не может этого видеть.

– Повезло нам.

В ответ Волк фыркнул.

Рэд взялась за прядь волос около его уха и сумела срезать ее, не поранив Эммона.

– Готово.

Волк неловко поднялся на ноги. Распущенные волосы упали ему на лоб, когда он протянул руку за кинжалом.

Рэд повернулась. Когда покрытые шрамами пальцы Волка, теплые и грубые, слегка коснулись ее шеи, она неглубоко вздохнула. Эммон отделил прядь от общей массы волос – на том же самом месте, что и она, – а остальное перебросил через ее плечо. Мягко свистнул кинжал, и в руке Волка засияло темное золото.

– Их надо связать каким-то определенным узлом?

– Мы должны сделать это вместе, и все. Ну, насколько я знаю. – Эммон перевел на нее взгляд и неуверенно поджал губы. – Я это делаю в первый раз.

Желудок окончательно прилип в позвоночнику, став плоским, как блин.

Поколебавшись, Эммон вытащил из кармана обломок белой коры. Они кое-как намотали на него обе пряди. Руки их при этом время от времени касались друг друга.

Рэд вдруг ощутила, что ей стало легче дышать. Она уже настолько привыкла к тому, что в груди ее завязан тугой узел, зажатый в клетке из ребер, что даже не сразу заметила, как этот узел начал распускаться. Ослабевать. Чем дольше они с Эммоном обматывали кусок коры своими волосами, тем сильнее распутывался это узел. Осколок магии, вогнанный в ее грудь, становился все легче. Рэд начала ощущать его не как жестокого маленького зверька, затаившегося в засаде и только и поджидающего момента, чтобы вырваться наружу, но как инструмент – все еще острый и опасный, – которым можно воспользоваться в случае необходимости.

Эммон сказал, что, скорее всего, заключение брака сделает ее силу более легко управляемой. Похоже, он был прав. Рэд связала себя с ним – с Диколесьем, которым он правил, – и осколок магии леса, который она несла в себе, стал ее собственной частью, а не какой-то чуждой силой, которую все время надо было держать в узде.

Когда они закончили, светлая кора почти полностью скрылась под черными и золотыми спутанными прядями. Рэд глянула на лес через окно, сама не зная, что она ожидает там увидеть.

– Теперь Диколесью будет проще собраться с силами?

– Должно. – Эммон убрал обломок коры, поиграл мускулами, словно пытаясь ощутить, не изменилось ли что-нибудь в окружающей атмосфере. – Страж-древа хотят быть как можно ближе к тебе.

– Ну, теперь, когда я вышла за тебя замуж, я, безусловно, стала намного ближе к ним.

На скулах Эммона заалели два ярких пятна.

– В этом и суть.

– И как раз они и сдерживают теневых тварей, – сказала Рэд, решив, что лучше будет не говорить вслух о залившем лицо Эммона румянце. – Страж-древа, я имею в виду.

– Учишься на ходу?

– Файф объяснил. Но безо всякого желания.

В наступившей выжидательной тишине Рэд пыталась понять, что она хочет сказать Эммону – и какими именно словами. Начинать с извинений казалось глупым – только не теперь, когда прядь ее волос была в намотана вперемежку с его волосами. Не теперь, кода он был ее мужем.

Поэтому Рэд спросила прямо:

– Ты все еще хочешь, чтобы я попыталась использовать магию?

Эммон коротко и остро взглянул на нее.

– Потому что я это сделаю, – произнесла девушка, глядя в сторону, на пляшущие по стенам тени. – Эта сила пугает меня, и ничего хорошего с ее помощью до сих пор сделать не удалось. Но я думаю, что мы… то, что мы сейчас сделали, сильно облегчило задачу. И если это поможет тебе – поможет лесу, – я по крайней мере попробую.

Эммон ничего не сказал, но рука его стиснула в кармане осколок коры, символ их союза.

– Ты не обязана, – пробормотал он. – Я не хочу заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Что-то не нравится – так и не делай. Сама решай, что предпримешь.

– И я уже решила. – Рэд уже зашла слишком далеко, чтобы отступать. – Если ты можешь научить меня пользоваться магией Диколесья, я готова тебя слушать.

Отблески пламени в камине четко обрисовали черты его лица, сделав их еще резче. Сверкнули янтарем в глазах Эммона. Ни пятнышка зелени не было в них, и это очень ободрило Рэд, хотя она и сама не понимала почему.

– Приходи в башню во внутреннем дворе, как проснешься, – сказал Эммон и тихо добавил: – Я позабочусь о том, чтобы она не причинила тебе вреда. Или кому-нибудь еще. Даю слово – бояться тебе будет нечего.

Она кивнула. Воздух между ними затвердел; казалось, чтобы двинуться вперед, сперва придется отбрасывать его в сторону лопатой.

Эммон открыл дверь в затянутый полумраком коридор. Уже переступив порог, он обернулся и указал на огонь в камине:

– Можешь не тушить его, когда ложишься спать. Лес не позволит огню погаснуть или перекинуться на что-нибудь.

– Как тебе удалось все так устроить?

Он криво усмехнулся:

– Может быть, это и будет темой нашего завтрашнего урока. Спокойной ночи, Рэдарис.

Мужчина, несколько минут назад ставший ее мужем, повернулся и скрылся во мраке холла, оставив ее в комнате наедине с самой собой.