Текст книги "Край обетованный"

Как-то я проснулся в три часа ночи в ужасном состоянии и подумал: «Вот оно, конец!» Казалось, я схожу с ума, сейчас потеряю сознание. И тут же позвонил матери. Она сказала, чтобы я немедленно возвращался домой. Но и в Фукуи моя душевная болезнь не прошла. Она засела глубоко и отступать не собиралась. Целый месяц я просидел дома, ничего не делая.

А спасла меня окинавская шаманка – юта… Знаете, я читал книгу «Птица-молния: приключения в Африке» Лайалла Уотсона[25]25
  Лайалл Уотсон (р. 1939) – южноафриканский ученый и писатель. Автор многих книг, в которых предпринимаются попытки объяснить биологическую природу естественных и сверхъестественных явлений.


[Закрыть]. Она произвела на меня сильное впечатление.

Интересная, верно?

Ведь в ней главный герой – Бошье – тоже эпилептик и шизофреник. Но повстречавшись с Учителем, этот душевнобольной человек проходит у него учебу и становится колдуном. Иначе говоря, находит возможность превратить свои минусы в плюсы. И люди его зауважали. Я читал и думал: «Ведь это же про меня!» Занялся этим вопросом, и выяснилось, что о юта писали абсолютно то же самое. На Окинаве еще оставался такой путь к спасению. «А может, и я смогу стать юта? Вдруг у меня есть способности?» Так я нашел выход из тупика.

Я поехал на Окинаву и смог попасть к одной знаменитой юта. Нас собралось несколько десятков человек, но из этой толпы она вызвала меня одного и проговорила: «Тебя что-то мучает». Читала у меня в душе, как в раскрытой книге. «Это все из-за отца. Ты привязан к нему. Надо порвать эту связь. Забудь о нем и сделай шаг в новом направлении. Позаботься о матери, если она жива. Живи как все люди. Это самое главное». От этих слов у меня как камень с души свалился: «Ура! Я спасен!» Я уже долго работаю в одной и той же фирме. На Окинаву летом не уезжаю. Решил заботиться о матери и нормально работать, не бегая с места на место.

Да… Эдриан Бошье должен был уйти «на ту сторону». Ему ничего другого не оставалось. В вашем же случае сохранилась возможность вернуться в этот мир, и вам было сказано, что лучше вернуться.

Да, именно так. Женись, расти детей. Это и будет твоя духовная практика. Самая серьезная. Вот что она сказала.

Я довольно давно слежу за разными направлениями в религии. Так сказать, вытягиваю антенну и ловлю волны. Мне далеко не безразлично христианство; о связи с «Сока гаккай» я уже рассказывал. В христианских церквях и сейчас бываю. Так что, говоря о том, что было в жизни, «Аум» – лишь маленькая часть. И все же «Аум» дал мне сильнейший толчок. Вот какой мощью обладала эта организация.

В 1987 году, когда «Аум» только появилась, я написал им письмо и попросил прислать какие-нибудь информационные материалы. В ответ пришла целая кипа великолепно изданных буклетов. Я был поражен: откуда у только что появившейся на свет религиозной организации деньги, чтобы печатать такую роскошь?

В Фукуи филиала «Аум» еще не было, зато они уже обосновались по соседству – в городе Сабаэ. Там раз в неделю члены «Аум» собирались на квартире у человека по имени Омори. Как-то позвали и меня, и я стал регулярно посещать эти собрания. Мне дали посмотреть видеозапись телешоу «Ночного живого телевидения» с сюжетом, посвященным «Аум». Я был под впечатлением. Дзёю говорил блестяще. Замечательно! Он рассказывал, как члены «Аум» на основе примитивного буддизма через духовную практику достигали состояния кундалини[26]26
  Кундалини (от санскр. змея) в буддийской философии – энергия сознания, которая, как считается, покоится в спящем теле и пробуждается либо через соблюдение духовной дисциплины, либо неожиданно, и открывает новые состояния сознания.


[Закрыть]. Ясно и четко отвечал на любые вопросы. «Вот это да! Вот это человек!»

Все, кто тогда собрался, – человек пять-шесть, – были членами «Аум». Кроме меня. Я просто пришел посмотреть. Сделать шаг дальше помешал чисто практический вопрос – деньги. За членство в «Аум» приходилось платить. Триста тысяч иен. То есть у них был такой курс – десять кассет. За триста тысяч. Кассеты с записями проповедей Учителя Асахары и потому – очень эффективные. Подумаешь, двести-триста тысяч. Разве это плата за обретение силы, думали все и, не раздумывая, несли деньги. А я побоялся. Возможно, из-за того, что приходилось экономить каждый грош, все воспринималось особенно остро.

Сёко Асахару я впервые увидел в Нагое. Мы приехали туда на автобусе. Мне предложили, и я поехал – это дело меня заинтересовало. Членом «Аум» я еще не был, поэтому спрашивать что-то у Асахары не разрешалось. В «Аум» такой порядок: если хочешь чего-то добиться, надо, чтоб был рост, а для этого нужны деньги. По достижении определенного уровня человеку предоставлялось право задавать Асахаре вопросы. При подъеме еще на ступеньку ему вручалась цветочная гирлянда. Я сам видел эту церемонию в Нагое, и мне она показалась каким-то глупым ребячеством. А сам Асахара быстро превращался в объект преклонения, и это мне совсем не нравилось.

С самого первого номера я регулярно читал «аумовский» журнал «Махаяна». Поначалу он мне нравился. В нем очень много внимания уделялось личному опыту последователей «Аум», печатались истории о том, как реальные люди с конкретными именами приходят в «Аум Синрикё». Их искренность производила на меня сильное впечатление. За это я и любил журнал. Однако постепенно рассказы о людях исчезли, остался один Асахара. Его превозносили все выше, все стали ему поклоняться. Например, его почитатели расстилали перед ним свою одежду, и он шагал по ней. Это уже перебор, по-моему. Синъити Накадзава[27]27
  Синъити Накадзава (р. 1950) – японский теолог и писатель.


[Закрыть] писал: «Если религиозная организация заманивает верующих, религии, которую они исповедуют, – конец». Думаю, так оно и есть. Это страшно, когда начинают боготворить одного человека. Здесь свободы уже быть не может. Вдобавок ко всему Сёко Асахара женат, у него много детей. Как-то не вяжется это с буддистским учением. Асахара изворачивался, говоря, что достиг «окончательного освобождения»[28]28
  Имеется в виду ключевое понятие в религиозно-философских учениях Индии, означающее высшую цель человеческого существования, освобождение от всех страданий и круговорота рождений и смерти. Синоним нирваны.


[Закрыть] и поэтому такие «мелочи» на его карму не повлияют. Но кто мог знать, озарило его на самом деле «окончательное освобождение» или нет? Никто.

Я без колебаний делился своими сомнениями с окружающими. Члены «Аум» часто погибали в автомобильных катастрофах. Здесь что-то не так, подумал я и решил поинтересоваться у одной девушки из «Аум», которую хорошо знал, что она об этом думает. Ее звали Такахаси. «Тебе это противоестественным не кажется? Столько смертей…» – «Нет, – отвечала она, – это нормально. Все равно через четыре миллиарда лет Учитель возродится как Бодисатва Майтрея[29]29
  Бодисатва (Бодхисаттва) – в буддийской мифологии и философии человек, решивший выйти из круга перерождений и достичь состояния будды. В Хинаяне путь Бодисатвы прошли только будды уже закончившихся мировых периодов (разные школы называют разное число таких будд – от 5 до 24), а также будда нынешнего мирового периода – Шакьямуни и будда будущего – Майтрея.


[Закрыть] и воскресит души тех, кто умер сейчас». Полная чушь! Еще «Аум» резко нападала на редактора журнала «Санди Майнити» Таро Маки, выступавшего с критикой братства. Когда я спросил, зачем это делается, в ответ услышал: «Кто бы на нас ни нападал, что бы с нами ни происходило, людям, которым каким-то образом удалось установить в этом мире связь с Учителем, необыкновенно повезло. Потому что если даже они провалятся в преисподнюю, он их потом оттуда вытащит».

Из-за этого я долго сохранял дистанцию в отношениях с «Аум Синрикё», держался от них на расстоянии. Но как-то раз, в 1993 году, ко мне домой на машине с номерами префектуры Сидзуока нагрянул «аумовец» по имени Китамура. Позвонил по телефону, сказал, есть разговор. У меня не было контактов с «Аум» какое-то время, и мне захотелось узнать, что у них новенького. Однако чем дольше я его слушал, тем бредовее становились его рассуждения. Это были какие-то научно-фантастические судороги – третья мировая война, лазерное, плазменное оружие… Я слушал с интересом, но у меня сложилось впечатление, что дело идет к чему-то очень серьезному.

Тогда «аумовцы» сильно давили на меня, стараясь втянуть в свою организацию. В конце концов я согласился, и причиной стала та самая девушка, Такахаси, о которой я уже говорил. У меня как раз умерла бабушка, я очень переживал ее смерть, и как раз в это время Такахаси позвонила и предложила: «Я тоже совсем недавно вступила в «Аум». Давай обсудим это дело». Так мы встретились. Она была на шесть лет моложе меня. Сколько же ей было в то время? Двадцать семь. Нашу встречу я воспринял как своего рода знак судьбы. Такой же, как смерть отца. Я нутром это чувствовал. С тех пор мы сблизились с Такахаси, стали делиться друг с другом самым сокровенным. И в апреле 1994 года я стал членом «Аум».

Здесь, вероятно, сыграла свою роль смерть бабушки. Кроме того, на фирме, где я работал, дела пошли плохо, начались увольнения. В придачу ко всему я так и не избавился до конца от своего душевного недуга и надеялся, вступив в «Аум», разобраться с ним раз и навсегда.

Еще у меня из головы не выходила Такахаси. Я не имею в виду любовь и все такое. Но я очень беспокоился за нее. Она втянулась в «Аум» с головой, но было ли ей на пользу столь глубокое погружение? Я относился к «Аум» скептически и решил, что нужно поделиться с Такахаси сомнениями. Быстрее всего это можно было сделать, вступив в «Аум». Это позволяло свободно встречаться и разговаривать с ней. Хотя, возможно, эти мои рассуждения покажутся несколько приукрашенными.

К счастью, к тому времени для вступления уже надо было платить гораздо меньше, чем прежде, – десять тысяч иен. Членский взнос за полгода – шесть тысяч. И десять аудиокассет бесплатно. Чтобы пройти обряд посвящения, требовалось просмотреть девяносто семь «аумовских» видеофильмов и прочитать семьдесят семь книг. Неслабо, правда? Тем не менее с этим заданием я справился. Под конец следует чтение мантр. Держишь перед собой листок, на котором отпечатана мантра, и твердишь ее снова и снова, щелкая каждый раз счетчиком. Вот почему все члены «Аум» со счетчиками ходят. Мантру нужно повторить семь тысяч раз. Это такая норма для неофитов. Я попробовал, но до конца читать не стал – глупость полная! То же самое, что у «Сока гаккай» во время богослужения.

«Аумовцы» настойчиво уговаривали меня отречься от мирской жизни и уйти в секту. В тот период их организация, стремясь расширить свои ряды, отчаянно боролась за каждого человека. Их даже не смущало, что я еще не прошел обряд посвящения. Но я не поддавался. А Такахаси все-таки уступила в конце года. Позвонила 20 декабря мне на работу и сказала: «Я ухожу». Это был наш последний разговор. Она ушла, скрылась в неизвестном направлении.

Зариновая атака случилась, когда я уже в какой-то степени отошел от «Аум». Я даже пытался убедить одного человека, которого Такахаси настойчиво обращала в свою веру, не вступать в секту. О моем критическом отношении к действиям «Аум» знали все, но связь с «аумовцами» была налицо, поэтому в мае 1995 года меня задержали и стали допрашивать. К тому времени полиция уже все знала о членах «Аум». Может быть, у них на руках были списки. Методы следствия у них еще те… совершенно допотопные. Требовали, чтобы я растоптал фотографию Сёко Асахары. Совсем как во времена Эдо, когда христиан заставляли попирать ногами изображения Иисуса или девы Марии[30]30
  Имеется в виду преследование христиан в Японии в первой половине XVII в. В 1639 г. японские власти наложили полный запрет на исповедование христианства, действовавший до середины XIX в.


[Закрыть]. Так что я на себе испытал, какого страха может нагнать на человека полиция.

В 1995 году мне еще не раз приходилось иметь дело с полицией. Когда на Хоккайдо был захвачен пассажирский самолет «Дзэнникку»[31]31
  Японское сокращенное название авиакомпании «Всеяпонские авиалинии» (All Nippon Airways, ANA).


[Закрыть], от меня добивались, не знаю ли я чего об этом происшествии. Полиция наведывалась постоянно, преследуя меня, как маньяк женщину. Кто-то не спускал с меня глаз, что бы я ни делал. Ощущение не из приятных, скажу я вам. Вообще-то долг полиции – защита граждан, но в моем случае вышло наоборот – они запугивали меня, хотя я не совершил ничего дурного. Тревога не отпускала – арестовать могли в любой момент. В то время «аумовцев» хватали без разбора за самую незначительную провинность. Сфабриковать можно было любое обвинение – в подделке подписи или печати на документах, в чем угодно. Мне тоже запросто могли припаять что-то в этом духе.

Телефон звонил не переставая: «Не выходил ли на связь кто-нибудь из «аумовцев»?» Надо было бы сидеть на месте, а я по глупости – разбирало любопытство: что же происходит в «Аум»? – поехал в Осаку, в местную «аумовскую» общину, чтобы расспросить одну знакомую женщину-самана о том, как им живется под жестким полицейским контролем. В общине я захватил «аумовский» журнал «Высшая истина». Прикупил несколько штук. Издаваемых «Аум» книг и журналов в книжных магазинах уже было не достать, но мне хотелось узнать, что они пишут. На выходе меня остановили двое полицейских и стали допытываться, что я там делал. Полиция достала меня своей слежкой, надоела смертельно, так что я кое-как от них отбился и убежал. В результате надзор за мной стал еще жестче.

Вы не думали тогда, что зариновая атака – дело рук «Аум»?

Думал. Я был уверен, что это они, и все же никак не мог справиться с любопытством, желая понять, в чем сущность этой религиозной организации, которая восстановила против себя общество, чьи книги не берет ни один магазин и которая, несмотря ни на что, вовсю издает свои журналы. Организации, обладающей непонятной для меня жизненной силой и всякий раз возвращающейся к жизни, сколько бы ни пытались ее сокрушить. Что кроется за всем этим? О чем на самом деле думают последователи «Аум»? Вот в чем хотелось разобраться. Выяснить с точки зрения журналиста. Потому что телевидение совершенно этого не касается.

А как вы лично относитесь к тому, что произошло в токийском метро?

Это абсолютно недопустимая и непростительная вещь. Тут нет никаких сомнений. Однако нужно разделять Сёко Асахару и рядовых членов секты. Ведь не все же они – преступники. Среди них есть люди с душой по-настоящему чистой. Я знаю много таких и им сочувствую. В «Аум» оказались люди, которым не нашлось места в обществе, не прижившиеся в системе или те, кого она отторгла. И мне нравятся эти люди. Я легко схожусь с ними. Они гораздо ближе мне, чем те, кто сумел ловко приспособиться к жизни. Я считаю, что виноват во всем Сёко Асахара. Он один. Все зло в нем. И он очень силен. Чрезвычайно.

Это покажется странным, но частое общение с полицейскими привело к тому, что у меня с ними сложились добрые отношения. Сперва я их боялся, мне становилось жутко при их появлении. Но постепенно у меня возникло что-то вроде дружеского чувства к ним. Видели фильм «Каспер»?[32]32
  Детская кинокомедия о старомодных привидениях, живущих в нашем компьютерном времени, снятая в 1995 г. американским режиссером Брэдом Силберлингом. Главный герой фильма – созданное средствами мультипликации маленькое дружелюбное привидение по имени Каспер.


[Закрыть] Помните там вредные привидения? Жутковатые поначалу, но потом с ними как-то срастаешься. С полицией у меня получилось то же самое. Они интересовались, не получаю ли я от «Аум» каких-нибудь посылок по почте. Я сказал: вот, присылали то-то и то-то, и показал им все. С тех пор полиция стала ко мне добрее, и я понял, что и в этой организации есть люди чистые и честные. Они выполняют свою работу, делают что могут. И если обращаются ко мне с какой-то просьбой, имея на то основания, – считаю, не реагировать нельзя. На доброе отношение полагается отвечать тем же.

На Новый год я получил поздравительную открытку от матери Такахаси. «Мы ошибались во всем», – писала она. Дело в том, что эта женщина поначалу сама была горячей последовательницей «Аум». Прошла обряд посвящения. И я подумал, что надо непременно встретиться с Такахаси. Мне так много хотелось с ней обсудить. Я сообщил об этом полиции, сказал, что собираюсь с ней связаться, и даже показал новогоднюю открытку.

По всей вероятности, тут им и пришло в голову сделать из меня своего шпиона. Меня вызвали в полицейское управление и сделали предложение. Сейчас уже не помню, использовалось ли в разговоре это слово – «шпион», но имелось в виду именно это. Иначе говоря, они спросили, не соглашусь ли я информировать их о том, что происходит в «Аум». Естественно, идея превратиться в шпиона меня не прельщала. Мне только хотелось оказаться рядом с «аумовцами». Но, как говорится, сказал «а» – говори и «б». Я подумал: раз уж сдружился с полицией – вперед! Попробуем.

Вообще-то я – человек настроения. Одиночка, не имеющий друзей. Заурядный тип, который на работе на последних ролях и на которого всегда орут. Всерьез меня никто не воспринимает. Поэтому, когда полицейские искренне попросили постараться, чтобы раздобыть для них какую-нибудь информацию, я страшно обрадовался. Наконец-то представится возможность пообщаться с людьми! Пусть и благодаря полиции. В фирме, где я работал, у меня не было ни единого приятеля, с коллегами мы едва обменивались несколькими фразами. Все знакомства в «Аум» я потерял, Такахаси ушла в секту и пропала. И я решился: «Если ненадолго, соглашусь, пожалуй». Так и сказал полиции. Эх, не надо было этого делать!

Вам что-нибудь это дало? Я имею в виду связь с полицией?

Единственное, к чему я стремился, – отыскать Такахаси, вернуть ее. Не как полицейский шпион. Я лишь хотел вступить с «аумовцами» в контакт. Но я боялся: ведь стоило мне сделать шаг без сотрудничества с полицией, они бы подумали, что я – человек «Аум», и сделали из меня преступника. А имея их за спиной, действовать было бы легче. Еще я надеялся, что мне удастся уговорить кого-то из членов секты расстаться с «Аум». Хотя все это, наверное, хитрость, ловкачество. Как думаете?

Ловкачество? Не знаю. Это очень непростой разговор.

Да уж… Но нельзя же было оставлять все как есть. Я переживал за Такахаси. Ни о чем другом думать не мог. Ничего не делать? Но тогда ее тоже могут в чем-нибудь обвинить, выставить преступницей. Надо попытаться убедить Такахаси, но сначала надо ее найти, а как? Я надеялся получить информацию о ней через полицию. Однако так ничего и не узнал. Все время спрашивал о ней, но они так и не смогли выйти на ее след. Известно было лишь одно – она все еще в секте. Хотя, может, они что-то и знали, но мне не рассказывали.

Так или иначе, но мое внедрение в «Аум» так и не состоялось. Как раз в это время закрыли отделения секты в городах Фукуи и Канадзаве. То есть в Хокурику[33]33
  Экономический район Японии, в который входят префектуры средней части западного побережья острова Хонсю, в том числе Фукуи и Исикава (административный центр – г. Канадзава).


[Закрыть] «Аум» была разгромлена, и план как-то использовать меня потерял всякий смысл.

В общем, для вас все закончилось благополучно. Кстати, вы предсказаниями Нострадамуса интересуетесь?

Очень даже. Мне сейчас[34]34
  На время беседы. – Прим. автора.


[Закрыть] тридцать шесть, и на наше поколение Нострадамус оказал огромное влияние. Я, например, планирую свою жизнь по его пророчествам. Меня все время тянет покончить с собой. Я хочу умереть. Прямо сейчас. Но конец наступит только через два года, так что надо терпеть. Желаю своими глазами увидеть, что будет перед финалом. Поэтому, наверное, у меня такой интерес к религиям, предрекающим конец света. Кроме «Аум», у меня были контакты со «свидетелями Иеговы». Хотя, конечно, они несут полную чепуху.

Что вы подразумеваете под «концом»? Что существующая сейчас система пойдет к черту?

Я имею в виду перезапуск. Желание нажать на кнопку перезапуска человеческой жизни. Мне представляется, что это будет катарсис и душевное успокоение.

На днях мне попалась одна книжка. Авторы опрашивали школьников начальных классов о том, как они относятся к Цутому Миядзаки[35]35
  Серийный убийца и маньяк, действовавший в Японии в конце 80-х гг. Похитил и зверски убил четырех девочек в возрасте 4–7 лет. В 1997 г. приговорен судом к смертной казни. В январе 2006 г. Верховный суд Японии окончательно отклонил апелляции Миядзаки с просьбой о смягчении приговора.


[Закрыть]. Так вот один ученик заявил: «Этот Миядзаки умный. Он знал, что людям надо, вот и думал, что ему все можно». Меня поразило, что у ребенка могут быть такие мысли. На мой взгляд, многие в глубине души считают, что этому миру скоро придет конец. Особенно молодежь. Даже дети.

Тамон Тэрахата. Для меня Учитель был человеком, окончательно разрешившим мои сомнения

Тэрахата по-прежнему является активным членом «Аум Синрикё». Вместе с несколькими другими «аумовцами» живет в Токио в двухэтажном «апато»[36]36
  Многоквартирный жилой дом или жилье более низкого класса с отдельными комнатами, общей кухней и санузлом (от англ. apartment).


[Закрыть]. В подавляющем большинстве людям из «Аум» отказываются сдавать жилье, когда узнают, что они связаны с сектой, однако владелец дома, где поселился Тэрахата, оказался понимающим человеком: «Хорошо, раз вам больше некуда податься, а возвращаться к нормальной жизни надо, живите здесь». Похоже, стоит только члену «Аум» поселиться где-нибудь, там начинают плодиться тараканы. Во всяком случае, во время нашей беседы они бегали по татами в изрядном количестве. Домовладельца, наверное, это не радовало. Что касается соседей, то, зная, кто живет с ними рядом, они все еще косо поглядывают на «аумовцев».

Родился на Хоккайдо. Отец состоял на государственной службе, и семья (в ней был еще один ребенок – младший брат Тэрахаты) часто переезжала с места на место. Внешне Тэрахата рос самым обыкновенным мальчишкой, но, по его словам, с самого детства начал задумываться над смыслом жизни. Это свойственно многим членам «Аум». В идейных исканиях проделал путь от философии к буддизму, затем заинтересовался эзотерическим буддизмом Тибета и «Аум Синрикё». Стал учителем начальных и средних классов, но в тридцать четыре года ушел в секту. Когда была совершена газовая атака в токийской подземке, состоял в «аумовском» Министерстве обороны, где занимался обслуживанием «космоочистителей»[37]37
  Сконструированные работавшими в «Аум» техническими специалистами устройства для фильтрации воздуха, которые предполагалось использовать в планировавшейся руководителями секты химической войне. Название устройств позаимствовано из популярного фантастического мультсериала «Космический линкор Ямато».


[Закрыть].

Сейчас живет за счет частных уроков – занимается с кем-то раз в неделю. Жить, конечно, тяжело. «Не порекомендуете мне какого-нибудь ученика?» – спрашивает он с улыбкой. Очень серьезный, спокойный человек и, как мне думается, хороший учитель. Когда он говорит о своих учениках – детях членов «Аум», его лицо светлеет.

В его комнате устроен маленький алтарь с фотографиями «основателя Асахары» и «гуру Ринпоче»[38]38
  В буддизме – почетный титул, означающий «драгоценный».


[Закрыть] (старший сын Асахары, который после его ареста был провозглашен «новым Учителем»).

Школьные годы я провел на Хоккайдо, там же окончил колледж. Не скажу, что мне сильно хотелось стать учителем, но моя мама говорила, что больше из меня ничего не получится (смеется). В колледж поступил только через два года после окончания школы. Год у меня были проблемы со здоровьем. Я переживал какую-то внутреннюю философскую коллизию, чувствовал неудовлетворенность собой. Пошел провериться в больницу, и оказалось, что у меня давление сто восемьдесят. Стал лечиться дома, пить лекарства от давления. Я люблю подумать, покопаться в себе. Такой характер. Очень восприимчивый к тому, что происходит вокруг. А философская коллизия – это вот что: ты знаешь, что надо делать и как, и при этом понимаешь, что не сможешь. И начинаешь сам себя ненавидеть. Хотя сейчас я думаю, что это все юношеский максимализм.

В колледже я специализировался на учебном процессе в начальных классах с упором на образовательную психологию. Начальную школу я выбрал потому, что люблю детей. В то же время во мне жил тот же самый вопрос, решить который мне было не под силу: как жить? И я подумал: ведь у детей, пожалуй, тоже есть чему поучиться. Буду учить и учиться одновременно.

По окончании колледжа я устроился на работу в одну школу в префектуре Канагава. Предложили на выбор два варианта – Тибу и Канагаву. Меня устраивал любой, и я сказал: «Пусть будет Канагава». С Хоккайдо расстался без проблем – привык к переездам. А друзей можно завести везде. Школа находилась в городке ***. Деревня, в общем.

Мне в первый же год дали вести класс. Я начал со второго, потом были третий, пятый, шестой[39]39
  В японской начальной школе учатся шесть лет.


[Закрыть]. По сорок человек в классе. Поначалу было ужасно трудно. Как во сне. Самое первое, что мне запомнилось, – я впервые вхожу в школу и слышу голоса: «Учитель! Новый классный идет!» Все ребята вытянулись – вот так! «Сэнсэй, сэнсэй! Смотрите, как я бегаю! Быстрее всех!» – «Смотрю!» Говоривший пулей срывается с места, ударяется о стену и ревет. Так начался мой первый день. Сразу с медицинского кабинета.

Но я полюбил свое дело. Это такое удовольствие – учить детей. Я проработал учителем десять лет, и лучше всего было с пятым и шестым классом. У меня сложились замечательные отношения с родителями моих учеников. Иногда мы собирались вместе попеть, попробовать приготовленные дома сладости. С коллегами тоже особых проблем не было. Хотя, возможно, тогда я на многое смотрел сквозь пальцы. По молодости.

Несколько раз меня пытались женить. Родители старались. И действительно, одно время я даже с кем-то встречался. Но в глубине души все время сидела мысль, что когда-нибудь я отойду от мира…

То есть вы уже задумывались об этом?

Да. Еще до того, как узнал об «Аум». Я представлял тогда, что в шестьдесят лет выйду на пенсию и буду жить тихонько в стороне от мирской суеты.

В колледже я был большим поклонником Ницше и Кьеркегора[40]40
  Фридрих Ницше (1844–1900) – немецкий философ, представитель философии жизни. Сёрен Кьеркегор (1813–1855) – датский теолог, философ, писатель.


[Закрыть], но постепенно меня захватила восточная мысль, особенно дзэн. Я прочел много книг о дзэне, стал самостоятельно заниматься дома. Практиковал так называемый «дзэн полевой лисицы»[41]41
  Одна из «несерьезных» духовных практик, применяемых на начальных стадиях постижения дзэн-буддизма.


[Закрыть]. Однако мне трудно было принять аскетизм, присущий дзэн-буддизму. Далее – как раз с того времени, как я поступил на работу, – меня заинтересовала школа Сингон[42]42
  Школа японского буддизма, которую в начале IX в. основал монах Кукай. Имеет много общего с индуизмом и тибетским буддизмом. В современной школе Сингон свыше 45 организаций с числом верующих около 16 млн. Крупнейшая из них – «Школа истинных слов Будды на горе Коя» – насчитывает 5,5 млн. человек.


[Закрыть], прежде всего – фигура Кукая. Поднимался на гору Коя, летом, в отпуск, совершил паломничество на Сикоку, посетил храм Тодзи[43]43
  Признан в Японии одним из десяти самых знаменитых монастырей и храмов секты дзэн.


[Закрыть] в Киото…

В Японии к буддизму относятся несерьезно, часто олицетворяя его с похоронами, траурными церемониями. Но на него надо смотреть совершенно иначе – как на явление, которое пережило века, вынесло бури и невзгоды. Я полагал, что внутри этой традиции должно найтись место, где исповедуют настоящий буддизм. Новые религии не особенно меня привлекали. Какими соблазнительными ни казались они, им всего-навсего тридцать или сорок лет. Вот почему я сохранял верность Сингон.

После того как я проработал четыре года с начальными классами, мне неожиданно предложили перевестись в среднюю школу. В том же городке. Она стояла как раз напротив. Два здания разделяла спортивная площадка. Вообще-то я предпочел бы остаться на старом месте, но как раз в это время начальная школа начала хиреть – учеников становилось все меньше, а средняя, наоборот, разрасталась. Я получил диплом «естественника», так что с точки зрения квалификации вопросов не было, хотя методика преподавания в начальных и средних классах отличается. Из-за этого пришлось порядком помучиться. Вдобавок ко всему мои шестиклассники, которых я учил, окончили начальную школу и перешли в среднюю. Опять стали моими учениками.

С ними было много хлопот. Потому что все они знали, как я их учил, знали, чего я стою. Вот в чем загвоздка! Они быстро росли, развивались, а я, даже став учителем средней школы, оставался на месте. Наверное, если бы меня перевели в другую школу, в какой-нибудь другой район, проблем было бы куда меньше.

На четвертый год работы в новой школе мне в руки в первый раз попала литература, которую издавала «Аум». Однажды в книжной лавке я обратил внимание на маленькую книжечку – журнал «Махаяна». Купил, почитал… Тогда все только начиналось. Это был четвертый или пятый номер. В нем рассказывалось об эзотерической йоге, о которой я мало что знал. Тогда я еще не читал книг Синъити Накадзавы. И мне захотелось узнать об этом побольше.

Как-то в воскресенье я и еще один учитель из нашей школы поехали в Синдзюку[44]44
  Район Токио, где расположен крупный транспортный терминал, в том числе – частной железнодорожной компании «Одакю».


[Закрыть] за учебными материалами. Обратно сели на линию «Одакю», по пути проезжали «аумовский» додзё[45]45
  Зал, использовавшийся членами «Аум Синрикё» как для занятий восточными единоборствами, так и для проведения религиозных обрядов.


[Закрыть] в Сэтагая. Он находился на станции Готокудзи. Дел у нас больше никаких не было, и я решил туда заглянуть. В тот день как раз выступал Дзёю. Народ собрался на что-то вроде семинара по «по-а», что значит – «повышение уровня духовности».

«Вот это да!» – думал я, слушая Дзёю. Он говорил ясно и четко, используя яркие метафоры. Его слова обладали притягательностью, особенно сильно действующей на молодежь. После этой проповеди он отвечал на вопросы. Очень убедительно, точно и целенаправленно – каждый, кто спрашивал, получил свой, только ему предназначавшийся ответ.

Спустя месяц я стал членом «Аум». Дал себе месяца три или полгода, чтобы посмотреть, что это такое, разобраться. С меня взяли вступительный взнос – две-три тысячи иен. Еще за год – десять тысяч. Ерунда, короче. Новообращенные получали «аумовские» книги и журналы и право присутствовать на собраниях, где произносились проповеди. Они были трех видов: для широкой публики, для мирян и для тех, кто оставил мирскую жизнь. Я посещал эти собрания раз или два в месяц.

Когда я пришел в братство, у меня в жизни, в общем-то, все было нормально. И все же, как бы благополучно это ни выглядело внешне, было у меня ощущение, будто внутри у меня большая дыра, в которой свистит ветер. Все время казалось, что чего-то не хватает. Глядя со стороны, никто бы не подумал, что со мной не все в порядке. Уже когда я сделался послушником, мне многие говорили: «Что не давало тебе покоя? Никогда бы не подумал, что с тобой что-то не так».

Мне думается, в жизни каждого человека случаются времена, когда наваливается какая-то тяжесть, охватывает тоска, депрессия. Всего колотит, кажется, сейчас вывернет наизнанку. С вами такое бывало?

Нет, до таких крайностей не доходило. Не припоминаю.

Летом 1989-го я провел три дня в только что отстроенной «штаб-квартире» у горы Фудзи. Но всерьез стал посещать додзё только осенью. Уходил вечером каждую субботу, в воскресенье возвращался. А в будни занимался дома самостоятельно. Особенно взялся за это, когда прошел «шакти-пат»[46]46
  Инициация, получаемая от духовного наставника, запускающая процесс духовного развития человека. Аналог крещения у христиан.


[Закрыть] – надо было держать себя в форме, чтобы соответствовать. Усвоение полученной энергии – очень деликатный процесс, для этого надо много тренироваться. Я занимался асанами[47]47
  Положения тела, применяемые в йогических практиках.


[Закрыть], дыхательными упражнениями, простыми упражнениями по медитации. В среднем по три часа. Этот комплекс нужно повторить двадцать раз. Делаешь, делаешь… и начинаешь понимать, что меняешься. Смотришь на вещи оптимистичнее, более открыто. Действительно становишься другим человеком.

В додзё я встретился с серьезными и порядочными людьми. В них было много искренности. Это касается и Учителей, и инструкторов. Душевные, привлекательные… Хотя что касается отношения к внешнему миру, они могли бы… как бы это выразиться… действовать и получше. Это как со студентом-выпускником. В первый раз в жизни он пошел на работу, мандраж, конечно, страшный. Но по-другому быть не может, ведь у него жизненного опыта – ноль. «Аум» производил впечатление угловатого, не знающего жизни студента.

Я собрался увольняться из школы, чтобы стать послушником. Пришел к директору и предупредил, что готов работать до марта и потом хотел бы уйти. Посоветовался со «старшим братом» в «Аум», и он сказал: «Не стоит торопиться. Может, лучше поработать еще год, выполнить все обязательства и после уже прийти к нам». Это было тяжело, но я не мог ослушаться и согласился потерпеть один год.

Между тем мои тренировки принесли результат – я вышел в астрал где-то на подсознательном уровне; ткань реальности расплылась, сделалась зыбко-прозрачной. По сути, такое состояние подразумевает, что человек оторвался от окружающего мира. Произойди этот переход в подсознание во время каникул – проблем бы не было, но случилось все накануне. Где-то во второй половине июня. Прямо как нарочно. И вдобавок ко всему во время урока. Я показывал какой-то опыт и вдруг перестал понимать, что творю. Положил я реактивы или еще нет? Будто выскользнул из реальности. Память заволокло туманом: разобрать, наяву это со мной или во сне, было невозможно.

Сознание ушло за горизонт, на ту сторону. Оно должно было вернуться, но не возвращалось. В буддистских текстах говорится о таком состоянии – когда в процессе занятий вы проходите определенный этап, возникает что-то вроде эффекта раздвоения. Я как раз достиг этой стадии, и внутри у меня разом рухнули подпорки, на которых все держалось. К счастью, я осознавал, где нахожусь и что со мной, в противном случае могло дойти до шизофрении. Во мне нарастал страх. Надо было разом избавиться от этого раздвоения личности, но на психиатра в моем случае рассчитывать не приходилось. Суть дела заключалась в моих занятиях. А раз так, не оставалось ничего другого, как стать послушником. Если уж мне в самом себе не на что опереться, надо вверить себя братству. И потом, я все равно собирался рано или поздно отречься от мирской жизни.