Текст книги "Стихи дальнего края"

Глава 3. Залитая солнечным светом золотая песчаная отмель

9. «Деревни для мигрантов» – революционное новшество

«Сладки воды реки Хуанхэ, близка, как родня, нам компартия». Поначалу эта фраза, сказанная избавившимися от бедности жителями Нинся, меня несколько озадачила и даже вызвала недоверие. Потом я понял это утверждение и полностью с ним согласился. Впоследствии всегда, когда я слышал его, я испытывал радостное чувство… Только полностью погрузившись в эти эмоции, можно прочувствовать бесконечную благодарность жителей Нинся, исходящую из самых глубин их сердец.

Может, эта фраза со временем станет крылатой, как первая строчка из песни «Алеет Восток». Как будто жители Нинся на своем диалекте сказали мне: «Эй, вот в чем причина!»

За мной, дорогие читатели, и я дам и вам прочувствовать истинный смысл этой фразы.

Одна Нинся – много разных миров. Если вы не живете здесь, вам, вероятно, понадобится много времени, чтобы понять это. На обоих берегах Хуанхэ к востоку от гор Хэланьшань расположились равнины, здесь много каналов и вода в изобилии, пасутся тучные коровы и овцы, в воздухе витает аромат спелых фруктов – сами нинсясцы гордо называют это место «северо-западным Цзяннанем». Действительно, эти земли сложно назвать нищими; однако центральная и южная части Нинся – засушливые, ведь местность там гористая. Чтобы увидеть совсем иные земли, достаточно поехать от Иньчуаня в другом направлении, и уже в районе гробниц Си Ся вы заметите сходство пустынных пейзажей Нинся с районом пустыни Гоби во Внутренней Монголии и Синьцзяне… Там протяжно завывает ветер, бродит перекати-поле, и единственное, что оживляет пейзаж, – парящие в небесах соколы в компании белых облаков.

В историю китайской цивилизации вошло уникальное наследие тангутского царства Западное Ся и его культуры, а именно царские усыпальницы.

Тангутские усыпальницы выглядят впечатляюще и считаются одними из самых грандиозных в китайской истории. Они просуществовали в безлюдной пустыне Гоби почти тысячу лет, никакая искусственная сила не помогала им веками противостоять неустанному натиску сил природы… В отличие от императорских усыпальниц эпох Мин и Цин в пригороде Пекина, которые официально находятся под охраной, усыпальницы тангутских правителей сохранились лишь благодаря своей безыскусности и простоте, соответствующих духу и сущности этой нации, храброй, бесстрашной, не боящейся ни крови, ни боли. Камни из катапульты и даже штормовой ветер тангуты останавливали собственными телами, вызывая у всех восхищение.

Западное Ся – государство, созданное малым этносом в XI веке, в период феодальной раздробленности, и установившее в Китае свой режим, власть при котором принадлежала тангутам. В 1038 году в округе Синцин (нынешний Иньчуань в Нинся) Ли Юаньхао провозгласил себя императором и объявил о создании государства. На троне тангутского царства сменилось десять правителей, прежде чем в 1227 году его уничтожили монголы. Территория царства «на востоке доходила до Хуанхэ, на западе граничила с Юймэнем, на юге заканчивалась у заставы Сяогуань, а на севере врезалась в пустыню», ее площадь составляла «чуть более двадцати тысяч квадратных ли», а в период расцвета – 830 тысяч квадратных километров, охватывала нынешнюю территорию Нинся, большую часть провинции Ганьсу, северо-восточную часть Цинхая, запад Внутренней Монголии, северо-восток Шэньси и обширные земли на юге нынешней Монголии. В ранний период эта территория была поровну разделена между Западной Ся, Северной Сун и Ляо, в средний и поздний периоды – между Южной Сун и чжурчжэнями. Это государство описывают как «одну из трех частей, на которые поделен мир, оно возвышалось на северо-западе на протяжении двух столетий». Основание Западной Ся способствовало частичному объединению северо-западных земель, социально-экономическому и культурному развитию региона, формированию крупного содружества национальностей. Из примечательных артефактов, которые еще могут рассказать нам что-то о Западной Ся, похоже, остались только два: тангутская письменность и усыпальницы правителей Западной Ся у восточного подножия гор Хэланьшань.

Усыпальницы расположены на необъятной территории, но здешние земли – сплошь выветренные каменистые почвы, здесь можно ощутить, как ветер перекатывает по земле камни. На территории площадью 58 квадратных километров размещены 9 усыпальниц и 271 могильный курган с останками слуг погребенных правителей. Это один из крупнейших и лучше всего сохранившихся в Китае погребальных комплексов. С одной стороны его окружает величественная цепь гор Хэланьшань, с другой он примыкает к безбрежной песчаной равнине, поэтому выглядит особенно внушительно. Усыпальница № 3, в которую пускают посетителей, называется гробницей Тайлин, это самая большая и высокая из гробниц Западной Ся.

За почти тысячу лет своего существования наземные постройки гробницы неоднократно разрушались, однако парные вышки и терраса в основном сохранились; большинство священных стен, привратных и угловых вышек до сих пор выглядят хорошо, комплекс сохранил четкую структуру. В сопровождении сотрудников музейного комплекса мне посчастливилось приблизиться вплотную к высоченному мавзолею, прикоснуться к этому древнему земляному кургану, устоявшему под песчаными бурями столетий и внушающему чувство благоговения. Здесь ты понимаешь, что значит настоящий герой и истинный правитель!

Переместив взгляд с вершины кургана к горизонту, я ощутил душевную боль – передо мной предстали сплошные песок и камни, кое-где перемежаемые кустарником. В радиусе десятков ли не было видно ни одного деревца, не говоря уже о деревне или людях… Пришлось проделать долгий путь на машине, прежде чем мы увидели человеческое жилище, окруженное низкой земляной стеной.

– Раньше здесь размещалось сельскохозяйственное управление армии, но в 1974 году оно было заброшено, – сообщил чиновник из местной администрации.

Уже позже я узнал, что до 1969 года территория площадью несколько сотен квадратных километров в районе могильных курганов Западной Ся была абсолютно необитаема. В 1969 году, после советско-китайского пограничного конфликта на острове Даманском[62]62
  Вооруженные столкновения 1–2 и 14–15 марта 1969 г. на острове Даманский между регулярными частями китайской армии и советскими пограничниками с участием нескольких сотен человек пехоты, а также танков и бронетранспортеров. Причиной конфликта стали разногласия по поводу спорных территорий на границе между СССР и Китаем в русле реки Уссури.


[Закрыть], из военного округа Ланьчжоу сюда прислали отряд правительственных войск с заданием подготовить для войны сельскохозяйственные угодья и начать мелиорацию местных земель. Пять лет спустя отряд отозвали, а сельскохозяйственные угодья передали управлению автономного района по освоению целинных земель. Госхоз «Ляньху», расположенный недалеко от этих земель и относящийся к юрисдикции управления по освоению целинных земель, официально принял в собственность армейские сельхозугодья. Спустя еще четыре года эта территория отошла госхозу «Юйцюаньин». Это место находится в древней ирригационной зоне на реке Хуанхэ и орошается из Западного магистрального канала; госхоз «Юйцюаньин» находится в южной части района Сися городского округа Иньчуань и сопоставим по площади с несколькими центральными районами города Иньчуань, но большую его часть составляет пустыня. Местные говорят: «Хоть и тот же Иньчуань, но отличается от него, как ад от рая». Это наглядно демонстрирует разницу в природных условиях и условиях жизни между городскими районами и пустынными. Может, именно поэтому, а также под влиянием распространенной тогда системы земельных подрядов в принятом в собственность управлением автономного района по освоению целинных земель в госхозе «Юйцюаньин», на той земле, где «даже волки не гадят», была введена система парных подрядов. Это можно проиллюстрировать так: Чжан Сянь, не желаешь ли возделывать тот клочок земли? Если желаешь, то он твой! Ли Сы, ты тоже хочешь? Без проблем, вон тот участок рядом с Чжан Сянем твой! Таким образом Чжан Сянь и Ли Сы становились «землевладельцами»…

Крестьяне из госхоза «Юйцюаньин» ухаживают за посадками винограда

«Ох уж эти землевладельцы! И землю, и небо им отдали, а мне остается только ветром питаться… Раздаюземлю всем желающим!» – с этими словами сотрудник управления по освоению целинных земель, ответственный за подряды на этой территории, выходец из Сихайгу, махнув рукой, передал земляку свой подряд на четыреста с лишним му земли.

Здесь важна не сама передача подряда, а то, что этот человек перепродал его по цене 120 юаней за му землякам из горных районов, никогда раньше не видевшим равнин.

– 120 юаней за один му – можно прокормить половину моей семьи! Но ради того, чтобы выжила вся наша семья, мы пошли на огромные жертвы и заполучили эту землю! – Упрямый характер жителей Сихайгу достался им от величественных гор. Сказанного не воротишь, уговор есть уговор! Это жесткое противостояние двух равных сил, в нем нет места сожалениям!

Покупатели-крестьяне отдали деньги, осмотрели свои новые владения и готовились всей семьей перебраться с юга на север, на несколько сотен ли от прежнего дома, чтобы осесть там и возделывать землю, и вдруг им сообщили, чтоэти земли принадлежат государству, купля-продажа подрядов на них незаконна, и возделывать эти земли они не могут!

– Как же так? Мы такую цену заплатили за нее и не можем ее возделывать? Что это за законы такие? Никакой совести у людей!

– Поехали разберемся! – Разгневанные крестьяне отправились в Иньчуань и явились в управление по освоению целинных земель, которое «лишило их права возделывать землю»…

– Нам нужно что-то есть! Нам необходимо возделывать землю! – рассвирепевшие крестьяне с развернутыми транспарантами и сотрясающими небеса лозунгами начали штурмовать здание управления. – Верните нам землю! Нам нужно что-то есть!

По улицам Иньчуаня потянулись к управлению толпы с петициями – зрелище само по себе необычное. Для Иньчуаня, привыкшего к тишине и безопасности, это был шок.

В конфликт вмешалось руководство автономного района, разгневанное начальство поручило управлению по освоению целинных земель как можно скорее его урегулировать. Однако количество посетителей с жалобами увеличивалось, если поначалу их было три-четыре десятка, то потом уже более сотни и даже несколько сотен… Армия просителей окружила здание управления.

– Возмутительно! Мы даже на работу выйти не можем! Просим помощи начальства…

– Помощи? Какой помощи? Посмотрите, товарищи, какое у нас столпотворение у ворот в администрацию автономного района! Это продолжается с ноября прошлого года, почти полгода уже… Об этом даже «Голос Америки» по радио сообщает! Какой помощи вы хотите?

Из этого диалога между чиновниками из управления по освоению целинных земель и из администрации автономного района можно понять масштабы спекуляций землями в госхозе «Юйцюаньин». Эта рукотворная буря, случившаяся той весной, породила революцию в истории миграции внутри Нинся и в истории борьбы с нищетой, проявившуюся в строительстве знаменитых деревень для мигрантов.

Несколько особенностей позволяют называть эту «бурю» революцией. Во-первых, это были вынужденные действия, борьба за свои основные права, к которым крестьян побудила жажда новой жизни. Во-вторых, партком и власти административного района поддержали эти действия, добившись симпатий народа. В-третьих, борьба с нищетой и помощь бедным мигрантам после конкретных решений вышли на новую, беспрецедентную ступень развития в виде строительства специальных деревень, прозванных «ведерными». Эта деятельность была весьма успешна – а революция должна быть успешной, ведь только такой успех в работе по ликвидации бедности, какой был у нас, может стать образцом для всего Китая!

Представители первого поколения мигрантов из Сихайгу, обосновавшегося в районе «Юйцюаньин», с гордостью говорили мне, что именно благодаря их упорству и непрерывным жалобам после празднования Всемирного дня солидарности трудящихся 1 мая в 1990 году партком и правительство автономного района давали указания управлению гражданской администрации и управлению по работе с обращениями граждан координировать свои действия, после чего бюро парткома автономного района и бюро правительства автономного района получили указание созвать руководителей уездов Сицзи, Хайюань и Гуюань для координации их работы с управлением по освоению целинных земель и сбора предложений.

Лучшим и наиболее реалистичным было следующее предложение: пусть внесшие деньги крестьяне планомерно заселяют «Юйцюаньин» и возделывают целину.

А прописка? Они останутся прописаны на старом месте или будут зарегистрированы по новому адресу?

У представителей «Юйцюаньина» возник вопрос:

– Мы не сможем контролировать их. Местный госхоз будет нелегко сохранить, все эти крестьяне представляют разрозненные домохозяйства, они не смогут поддерживать структуру госхоза, это станет очередной головной болью, лучше пусть ими занимается администрация по их прежнему месту жительства.

Представители уездных парткомов и администраций Сихайгу на это возразили:

– Они будут жить в сотнях километров от нас, как нам их контролировать? Это нереально.

– Если нереально, то нечего и на нас переваливать. Лучше всего забирайте людей, и все.

– Не смешите, если бы мы могли их забрать, потащились бы мы в ваш Иньчуань? К тому же у нас на высокогорье ни кукурузу не посеешь, ни батат не вырастишь… Если они уехали и решили обосноваться в этих местах, проявите к ним милосердие!

– Что же, если они действительно останутся там и займутся землей, то, может, им и правда удастся превратить ее в цветущий Цзяннань северо-запада, это дело хорошее!

– Вот-вот. Давайте вместе стараться во имя благого дела!

– Договорились! Совместными усилиями совершим благое дело!

Хозяева в Иньчуане и их гости из Сихайгу за столом переговоров в канцелярии парткома и правительства дружно предложили руководству выделить землю в районе «Юйцюаньин» и отдать ее крестьянам из Сихайгу, желающим заниматься там земледелием.

– Скорее всего, это не будет большой проблемой, земли в юго-западной части Иньчуаня все так же пустуют, очень хорошо, если кто-то сможет их возделывать, обоснуется там. То, что с древности не удавалось ни одной династии, сделает наше народное правительство, слава ему во веки веков! – Эти слова очень воодушевили руководителей автономного района. Последовал новый вопрос:

– А если они, поработав здесь немного, захотят вернуться к себе на родину? Что вы там в Сихайгу будете с этим делать?

Уездные руководители из Сихайгу ответили:

– Тут все просто: захотят – пусть возвращаются, это же наши земляки.

– Хорошо, пусть сами решают, уехать или остаться, – закивали руководители автономного района.

Следующий вопрос:

– Итак, приехали в «Юйцюаньин» толпы мигрантов, решили там поселиться – как вы будете решать вопрос с пропиской? Насколько нам известно, вы в Иньчуане не желаете брать их под свой контроль?

– Этот вопрос мы переадресуем вам, – улыбнулись представители Иньчуаня, – у вас в Сихайгу, похоже, уже есть на него ответ.

– Товарищи, мы вас слушаем, – обратилось руководство автономного района к руководителям уездов Сицзи, Хайюань и Гуюань.

– Вот что мы думаем: если у нас есть желающие переехать, они могут взять с собой всю семью или ее часть. Например, сын хочет переехать, а старики против переезда, разрешение подобных ситуаций станет головной болью для Иньчуаня… Поэтому мы предлагаем оставлять мигрантам прежнюю прописку, так что связанными с ними вопросами мы будем заниматься сами.

– Это в сотнях километров от вас, как вы будете этим заниматься? – поинтересовалось начальство автономного района. Этот вопрос требовал тщательных размышлений.

– Мы уже все продумали: направим сюда от уездных администраций кадровых работников соответствующих ведомств, пусть они работают здесь, придерживаясь принятой у нас модели управления. В уездах можно будет поручить конкретные дела заместителям начальников уездов, у каждого появятся свои обязанности, не будет никаких упущений. У руководства Иньчуаня есть свои, еще более отдаленные планы, если удастся их осуществить, это будет здорово! Рассчитываем на одобрение руководства административного района.

– Что за планы? Мы хотим их услышать, – руководители автономного района повернулись к товарищам из Иньчуаня.

– Мы думаем так: в восточных провинциях на побережье сплошь «особые экономические зоны» и «специальные районы», мы тоже могли бы раскрепостить сознание, сделать как у них: отдадим «Юйцюаньин» беднякам-мигрантам, пусть будет специальной, самостоятельной «зоной экономического развития»… Мы, правительство, окажем им политическую и финансовую поддержку. Кто знает, может, на этих бесплодных ныне землях возникнет мини-Шэньчжэнь!

– Ха-ха-ха… Прекрасная мысль! Очень новаторская! Что ж, партийный комитет и правительство автономного района постараются как можно скорее обдумать и предложить соответствующий политический курс, чтобы бедняки, желающие переехать сюда, могли выбраться из нищеты и прийти к благополучию! Власти автономного района готовы оказывать посильную поддержку, может, это станет поворотным моментом в ходе борьбы с бедностью в Нинся! – радостно провозгласили руководители автономного района, а затем спросили: – Кстати, как нам назвать эти деревни? Получается, мы будем перебрасывать их из одного места в другое, как ведра. Великие стратеги, придумайте для них обозначение!

– Ведра… деревни… ха-ха, интересное сравнение.

– Раз мы будем перебрасывать их как ведра, пускай будут «ведерными деревнями»!

– «Ведерные деревни»? Интересный вариант! Оставляем?

– Хорошо, пусть будут «ведерные деревни»!

Термин «ведерная деревня» в Нинся сейчас известен всем, он стал синонимом счастья и надежды для миллионов бедных крестьян Нинся…

Он побуждает бессчетное множество людей мечтать и размышлять, вызывая у многих слезы радости.

10. Родом из глухой горной деревни

 
Ах, идем мы и идем, ох, далеко мы идем,
На душе словно кошки скребут,
Ай-ой-ой да ой,
Слезы из глаз затопили всю душу…
Ах, идем мы и идем, ох, все дальше,
Ай-ой-ой да ой,
Грусть-тоска мою душу гнетет и гнетет,
И слезы из глаз кап-кап-кап…
 

Кажется, дело было вечером, более восьмидесяти лет назад. В сумерках по безлюдной пустыне гулял ветер, гоняя песок, а по дороге, проложенной среди лессовых холмов и оврагов, с трудом пробирался одинокий юноша. Вдруг он услышал, как сзади кто-то затянул хрипловатым, но торжественным голосом песню «Цветок». Песня звучала печально и в то же время страстно… Эту песню хозяйка постоялого двора У Домэй пела юноше на прощанье, провожая его в дальний путь.

Юноша оглянулся туда, откуда слышалось пение, и какое-то время смотрел назад, «орошая слезами свой кафтан». Это был Ван Лобинь, впоследствии ставший известным как «король народных песен Западного края».

 
Ой-йо-йо, сестричка что пион, цветущий в саду,
Ой-йо, это твой братец во плоти,
Второй братец – феникс, что парит в небесах,
Ой-йо, и кружит он и кружит без несбыточных мечтаний,
И повесился на кусте белых пионов,
Маленькая моя сестричка, и душа моя вместе с ним
Раскачивается в воздухе и не знает покоя,
Не знает покоя —
«Ведерная деревня» повесила душу братьев,
Ой, да на край небес,
Маленькая сестричка, душа моя не на месте,
Ой, не на месте…
 

Той весной, тридцать лет назад, эта песня часто звучала среди гор Люпаньшань в Сицзи и Хайюане. Ее печальная мелодия, в которой скорбь звучала напополам с надеждой, заставляла родившихся в горах юношей, покидая родину, на ходу оглядываться назад…

Этот эпизод – самое трагичное и запоминающееся свидетельство усилий Нинся по борьбе с нищетой и помощи бедным. Он стал историческим прологом к строительству в Нинся деревень для мигрантов; переезд в эти деревни станет темой для канонической главы в анналах истории.

– Кто же первым покинул горы и стал мигрантом, обосновавшимся в «ведерных деревнях»? – спросил я, оказавшись в районе Юйцюаньин, этом «новом оазисе северо-запада».

Кадровые работники и крестьяне, уже давно поселившиеся здесь в своих новых домах и зажившие безбедной жизнью, посмеиваясь, ответили:

– Да вот мы все…

– Вы все?!

– Да, мы все.

Тут и я рассмеялся: действительно, они все… Первая волна мигрантов-бедняков с семьями насчитывала более четырехсот человек, за ними потянулось еще несколько тысяч, а за теми – еще несколько… Некоторые из мигрировавших тогда женщин были на сносях…

Конечно, они и есть первые переселенцы с гор, они стали в мигрантских деревнях первопроходцами…

– Если разбираться до конца, можно сказать, что первыми, кто приехал сюда с гор, были мы, – говорят три пожилых выходца из Сихайгу, чьи семьи остались в родных краях.

– Правда? Неужто и правда они, именно эти люди? – полюбопытствовал я у нынешнего руководства окружного парткома Гуюаня и получил утвердительный ответ.

Действительно, Дин Цзяньи, Ма Цян и Се Цзюньцин первыми приехали сюда из Сихайгу, но они не входили в число первых четырехсот мигрантов-бедняков, они приехали в мигрантскую деревню Юйцюаньин, на целину, на два месяца раньше остальных…

Эти три человека – передовые кадровые работники, перебравшиеся сюда, чтобы трудиться во благо переселенцев, готовых здесь осесть. Партком уезда Сицзи и уездное правительство отвели им офис на мигрантской базе в деревне Юйцюаньин. Они и есть настоящие первые переселенцы. Теперь судьбы этих трех человек накрепко связаны с судьбой этой деревни.

Дин Цзяньи – бывший заместитель главы слободского комитета в поселке Синлунчжэнь уезда Сицзи; Ма Цян – бывший заместитель заведующего канцелярией аграрного строительства уезда Сицзи; Се Цзюньцин – бывший секретарь партячейки в уездном художественном ансамбле в Сицзи. Почему именно их троих направили сюда осваивать и развивать земли, отведенные под мигрантскую деревню, и помогать мигрантам, когда в Сицзи не было опытных руководителей уездного уровня, – причин может быть несколько, как скромно сказали они. Во-первых, в уезде рассчитывали в случае успеха мигрантских деревень учредить там административную единицу на уровне поселка для мигрантов-бедняков, поэтому отрядили туда трех специалистов-администраторов уровня заместителя отделения, чтобы изучить обстановку и отработать на практике план, который можно будет позже ввести в действие или отозвать. Во-вторых, все трое пришли из самых разных учреждений: Дин Цзяньи работал заместителем главы слободского комитета и имел опыт администрирования; Ма Цян заведовал канцелярией аграрного строительства уезда и был специалистом в сфере управления сельским строительством; секретарь партячейки в уездном художественном ансамбле Се Цзюньцин же был из тех талантливых кадров в сфере идеологической и политической работы, одаренных красноречием, – так он сам себя позиционирует.

И действительно, партком уезда Сицзи имел именно такие планы.

После инцидента с коллективной петицией партком и правительство автономного района провели координационное совещание вместе с представителями нескольких уездов Сихайгу и профильных ведомств городского округа Иньчуань и автономного района. На нем председательствовал заместитель председателя автономного района Ли Чэнъюй. От имени правительства автономного района было принято решение: десятой и одиннадцатой бригадам госхоза «Ляньху», находящегося в юрисдикции управления автономного района по освоению целинных земель, выделить 26 тысяч му земли под «ведерные деревни» для мигрантов из Сицзи; были отданы распоряжения относительно направлявших петиции крестьян из Хайюаня и Гуюаня. Соответствующий документ содержал следующие положения: граница мигрантской деревни Юйцюаньин на востоке примыкает к Западному магистральному каналу, на западе проходит вдоль прилегающей к горам автомагистрали, на юге прилегает к госхозу «Ляньху», на севере – к уезду Юннин. Протяженность территории с востока на запад 5,2 километра, с севера на юг – 3,75 километра, общая площадь – 29200 му, площадь годных для разработки земель – 21100 му, площадь пахотных земель – 17800 му, из которых 9800 му расположены к востоку от железной дороги, а 8000 – к западу. В документе отмечалось, что после завершения магистрального проекта Янцзы – Хуанхэ в волости Ганьчэнцзы уезда Цинтунся также выделят под деревню для мигрантов из Сицзи 40 % площади, что составляет 18 тысяч му. В 1995 и 1996 годах площадь территории Юйцюаньин дважды корректировалась и расширялась и составила почти 60 тысяч му. В состав территории вошли госхозы «Юйцюаньин», «Ляньху» и «Хуанъянтань», а также городской уезд Цинтунся и уезд Юннин и некоторые другие районы. Планировалось, что эту территорию будут населять десять тысяч человек.

Мигрантские деревни изобрели жители Нинся; эта инновационная эпопея, созданная руками парткомов и правительств автономного района разных лет, руководствовавшихся идеями ЦК в сфере ликвидации бедности и помощи бедным, вошла в историю. С работниками по борьбе с нищетой, занимающимися конкретным делом, и мигрантами из горных деревень связаны ее самые трогательные страницы.

– Хоть завтра езжайте! Берите с собой все что нужно… Хоть вы и уедете, дезертирами вас считать не будем! Вы трое – кадровые работники и члены компартии, – сказал начальник уезда Дин Цзяньи, Ма Цяну и Се Цзюньцину в ходе беседы, в которой также участвовали секретарь уездного парткома, один из заместителей начальника уезда по соответствующим делам, вице-председатель ПК ВСНП и заведующий орготделом.

Секретарь уездного парткома сразу добавил:

– Это необычайно трудная, но почетная задача. За вами наблюдает руководство автономным районом, а вместе с ним – несколько сотен тысяч жителей уезда. Двигайтесь только вперед, не отступайте! Еще ни одному поколению жителей Сицзи не удалось попробовать вкус хорошей жизни, потому что земли у нас очень тощие, а народу много… Так что сначала нужно вывезти отсюда часть жителей. Когда устроим их, вывезем следующую партию, а когда наши вывезенные земляки разбогатеют, придет благосостояние и к остальным. На вас ложится ответственность не только за работу, но и за надежды на будущее всего населения Сицзи и Сихайгу!

– Товарищ секретарь, товарищ начальник уезда, можете быть спокойны – мы умрем, но устроим наших переселенцев как следует! Будем перевозить их группами – пусть только первая партия там обустроится и наладит хозяйство, тогда дойдет очередь до второй и третьей…

В первый рабочий день после празднования нового, 1991 года партком уезда Сицзи и уездное правительство провели специальное совещание, на котором приняли решение о перемещении личного состава администрации, и провели беседу с членами канцелярии по мигрантским деревням.

– Сразу после этого мы начали готовиться к работе в нескольких сотнях ли от дома… – Дин Цзяньи отныне был не зампредседателя поселкового парткома, а заведующим канцелярией на базе мигрантской деревни Юйцюаньин, а двоих его коллег назначили его заместителями.

– Даже канцелярия должна иметь в распоряжении семь-восемь сотрудников. – Дин Цзяньи и его коллеги начали спешно собираться. Начальник уезда приказал им выдвигаться сразу после получения извещения.

– Мы, как солдаты, – получив задание, немедленно приступили к подготовке… Впрочем, никакой особой подготовки не требовалось… Что тогда было в канцелярии? Даже печатная машинка и копировальный аппарат нам только снились. Чтобы провели телефонную связь, пришлось ждать много месяцев… Поэтому чтобы отправлять телефонные отчеты о работе в уезд, приходилось мотаться в Иньчуань, – рассказывают Дин Цзяньи и его коллеги.

– Знаете, из чего состояла наша домашняя утварь? – заинтриговали меня бывшие сотрудники канцелярии мигрантской деревни, рассказывая, как под руководством Дин Цзяньи и его заместителей загружали специально присланную машину марки «Цзефан». – В кузов помимо нас, каждого со своим провиантом, загрузили тридцать с лишним старых кроватей, несколько письменных столов и лавок, взятых из партийной школы уездного парткома, – вот и все имущество, бывшее у нас в распоряжении, когда мы занялись мигрантскими деревнями.

– Тогда между нашим южным горным районом и Иньчуанем не было скоростных шоссе, а единственная дорога провинциального назначения была вся в рытвинах. В январе стояла холодная погода, дули сильные ветра, наш «Цзефан» ехал до Иньчуаня два дня… Мы прибыли на место глубокой ночью и разместились в небольшой пригородной гостинице, а рано утром явились в комитет аграрного строительства автономного района. Затем мы направились туда, где располагалась одиннадцатая бригада госхоза «Ляньху». Туда мы добрались уже затемно. Предполагалось, что сразу после нашего прибытия нам выделят под жилье какое-нибудь старое здание, но, когда мы оказались там, местные только пожали плечами: мы ничего не знаем, нас об этом не информировали. Что нам оставалось? Заночевали, где пришлось!

Дин Цзяньи говорит, что никогда не забудет ту ночь. На севере Нинся земля в январе промерзает насквозь, холод пронизывает до костей, на улице ветер и минус десять градусов, а то и ниже.

– С едой проблем не было, мы привезли ее с собой из дома. Но у нас не было воды! В ближайшем магазинчике мы купили ведра, и я отправил четырех сотрудников за водой к Западному магистральному каналу. Там они набрали четыре полных ведра, но в итоге к месту ночлега принесли всего два с половиной: путь, занявший четыре часа туда и обратно, лежал по кочкам и канавам, да еще и в темноте, – повезло, что осталось хоть это! – рассказывает Дин Цзяньи. – Проблему с водой решили, а вот как быть с ночевкой? На дворе зима, по ночам температура опускается ниже минус двадцати! Я отправил нескольких человек на песчаную косу набрать сухого бурьяна и разжечь костер, затем из кирпичей соорудили печку и начали греть воду, чтобы согреться ею изнутри, и жечь костер, чтобы согреться снаружи. Но ветер был слишком сильный: новая алюминиевая кастрюля вся почернела от копоти, а вода так и не вскипела, пришлось довольствоваться тем, что есть! Для ночевки вытащили из машины несколько кроватей, расставили их вокруг костра и расселись на матрацах… Так и просидели до рассвета.

Так провели мигранты свою первую ночь на новом месте. Это ночное приключение стало предвестником тех трудностей, с которыми предстояло столкнуться мигрантам «ведерных деревень».

Именно эта группа – Дин Цзяньи и его коллеги, – способная переносить трудности и успешно выполнять даже самую сложную работу, провела детальное исследование географических условий, климата и состояния почв и дала обоснование перспектив развития на мигрантской базе «ведерной деревни» площадью 20 тысяч му, выделенных автономным районом. Члены группы провели исследование природных ресурсов и обследование почв и прямо на кроватях, засыпанных песком, написали «Отчет о комплексном планировании строительства мигрантской деревни Юйцюаньин в уезде Сицзи» и «Доклад о плане переселения».