Текст книги "Нордвуд. Призрачные нити"

– Тодор? – на секунду она посмотрела испуганно, но страх быстро исчез. – Ищейка. Не знаю, как им удалось, но это уже второй за сегодня.

– Аннетт, ты влезаешь в опасную игру. Ты едва достигла совершеннолетия и уже берешь на себя слишком много, – беспокойство за нее смешивалось с собственной яростью. – Я отстраняю тебя от охотников. Достаточно твоих перемещений.

– Я могу проводить исследования? – девушка и бровью не повела.

– Теперь нет. Лавка Зодчего – нелегальное место… Пришло письмо из управления. Кто-то неосторожно воспользовался любовным отваром на вечеринке. Несколько трупов за один вечер… Будут проверки.

– Хорошо. Попросишь Вэнди прибраться? Я отправлю отчет из дома, забыла взять с собой ноутбук.

– Это все? – Тодор широко улыбнулся, протягивая руку.

– Я не хочу с тобой спорить. Если ты считаешь, что так нужно, – хорошо.

Аннетт никогда не позволяла себе лишнего. Ее нежная улыбка скрывала досаду и разочарование, но ведьмак знал, что она скоро успокоится. Ани, как никто другой, знала, на что способны Ловцы.

– Сегодня будет званый вечер у мистера Тэйрейна. Морин еще слаба, и если бы ты смогла за ней приглядеть…

– Все настолько плохо? – ведьма озадаченно взглянула на отца, пряча в небольшую сумку записки, блокнот и несколько бутылочек с зельями.

– Хуже некуда, – его голос прозвучал настолько холодно, что Аннетт невольно сжалась. – Боюсь, Морин становится Проводником.

Мужчина сжал кулаки, стараясь взять свою ярость под контроль, но Ани отчетливо ощущала ее. Она чувствовала ненависть, плескавшуюся через края высокого сосуда, – вот-вот перельется.

– Но она вампир, как, как она может им стать? Выходит, если ее не убить, то… Морин не знает?

– Ни один Проводник не знает об этом поначалу. Кто в трезвом уме позволит проклятым проникать в город и убивать их близких? Ее разум еще не одурманен. Возможно, она стала им до обращения, – Тодор тяжело вздохнул. – Мисс Брэйден, конечно, была незаменимой. Столько самообладания, ни одного Ловца до тех пор, пока проклятие рода не взяло над ней верх. Наступают слишком темные времена, слишком…

Аннетт нахмурилась. На ее нежные, мягкие черты лица легла тень воспоминаний.

– Ты не одна. Никогда не будешь одна, – ведьмак положил руку на ее плечо и крепко его сжал.

* * *

В комнату на втором этаже, где поселилась миссис Хилл, ни слуги, ни Ани ни разу не заходили. Новообращенные вампиры с трудом могли контролировать себя, свои эмоции и действия. А Тодор не спешил показывать Морин, как контролировать то, что она получила. Он наблюдал, как всегда чего-то выжидая.

– Ты пришла меня убить? – женщина тревожно смотрела на вошедшего.

Аннетт молча закрыла за собой дверь. Она не ответила на вопрос, не кивнула, не опровергла и не подтвердила догадки Морин. Она поправила мешковатый реглан и натянула рукава, пряча в них руки. В комнате было холодно.

Открытые глаза резала непривычная сухость. Зрачки сузились. Зрение различало самые мелкие трещины на золотистом потолке шикарной комнаты. В ней витала уйма запахов, которые будоражили сознание своей резкостью. В горле пересохло. Больше всего раздражали звуки. Этот противный треск мокрого дерева в огне… Она с детства его ненавидела. Адский звук скользящей по мраморному полу резиновой подошвы. Она скрипела, нарушая прежнюю тишину. Это сводило с ума.

– Это пытка, пытка, это несправедливо! Он ненавидит меня, ненавидит за смерть сына, – Морин задыхалась, жадно глотая воздух. Ее обезумевшие глаза застилали слезы. – Он не простил, кто простит? Кто простит…

Ани подошла к запыленному столу и поставила на него несколько бутылочек с бордовой жидкостью внутри. Резкий звук заставил миссис Хилл взвыть и схватиться за голову.

– Вам нужно выпить. Одну сейчас, одну вечером, одну ночью, – Аннетт внимательно посмотрела на заплаканную женщину и прошептала заклинание. – Не уверена, что его хватит надолго, но несколько часов спокойствия принесет. Не забудьте про зелье, оно поможет вам чувствовать себя лучше.

Морин встревоженно оглянулась. Она не верила своим ощущениям. Кошмар закончился: ни лишних звуков, ни голосов, ни обжигающего света – ничего. Пустота, о которой она мечтала. Внутри наконец-то стало спокойно. Ее больше ничего не тревожило. Миссис Хилл поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Гладкая поверхность в массивной деревянной раме отражала давно забытое для нее лицо. Морщины слегка разгладились, кожа стала мягкой, не такой сухой. Фигура приобрела очертания. Женщина перестала быть высохшей домохозяйкой. Молодость, конечно, к ней не вернулась, да и красавицей Морин никогда не была, но ее нестандартные черты лица, впалые скулы привлекали своей строгостью и жизнью.

– Я так благодарна тебе, – она вытерла слезы и постаралась хоть как-то уложить запутанные от бессонной ночи волосы.

– Меня не стоит благодарить.

– Ты спасла меня, вырвала из этого кошмара. Знала бы я, что перевоплощение настолько тяжелое… – миссис Хилл помотала головой. Так, как это делают люди, которые слегка не в себе. Ее руки потянулись к Аннетт. – Позволь мне поблагодарить тебя, прошу.

– Не стоит, – Ани отступила, показывая, что не собирается подходить ближе положенного.

– Понимаю, ты боишься, я новообращенная, верно-верно, – слова Морин превратились в странное бормотание.

– Вечером из больницы доставят кровь. Надеюсь, вас не беспокоит голод?

– Нет-нет, кроме обостренных ощущений, меня не беспокоит ничего. Это выпить? – женщина озадаченно осматривала пузырек и после кивка Аннетт откупорила его. – Для чего оно?

– Притупит ваши чувства, пока к вам не вернутся самообладание и магия.

– Если вернутся, конечно… – Морин расслабленно упала на диван, закрывая глаза в наслаждении. – Магия возвращается только к избранным, но меня это не волнует. Главное, что я больше не слышу эти голоса… Их больше нет, они покинули меня. Две недели кошмара закончились. Я так боялась, что малышка, моя Эмма, узнает об этом. Я должна вылечиться. Я должна проследить, чтобы она не связывалась с Брэйденами. Это погубит ее так же, как мать…

– Тодор сказал, нужно чуть больше времени, – Ани направилась к выходу.

– Подойти, прошу тебя, не уходи… Мне здесь одиноко. Как тебя зовут?

– Аннетт.

– Ты служишь у Тодора? Он любит таких, как ты: уверенных, но покорных. Ты меня не боишься, я же вижу, тебе не страшно, – Морин говорила необдуманно. Под действием напитка вампиры редко могли контролировать себя, зелье дурманило их, первое время помогая прийти в себя. – Сколько тебе?

– Восемнадцать.

– Слишком юна… Слишком юна… Кем ты у него работаешь?

– Я не работаю у него. Я его приемная дочь, – Ани выжидающе посмотрела на женщину: на расстроенном и заплаканном лице просияли улыбка и облегчение.

– Это так прелестно! Он рассказывал обо мне?

– Нет, не доводилось, наверное.

– Присядь, я хочу познакомиться с тобой поближе. Я хочу стать близкой тебе, может, тогда он простит меня, может, у меня будет шанс все вернуть, – Морин похлопала ладонью по дивану.

– Простите, не могу. Я зайду позже, проверить, приняли ли вы лекарство. Возможно, вам нужно что-то принести?

– Как жаль, как жаль, – миссис Хилл расстроенно вздохнула. – Ничего не нужно, я буду ждать встречи с тобой!

Аннетт покинула комнату в смятении. Она впервые видела вампира, обращенного по своей воле. В Нордвуде это было запрещено. Те, кто обращал людей, переступали черту закона и чаще всего были за это наказаны. Тодор часто спасал и приводил в чувство обращенных. В основном это были тяжелые случаи, но Ани ни разу не испытывала тревоги. Сейчас Морин казалась счастливой, но это ощущение вот-вот утонет в осознании реальности. Возможно, ее надежды и легкое сумасшествие пройдут спустя несколько недель, но Аннетт в это не верилось. Она вздрогнула, вспоминая последние слова миссис Хилл: наивность, беспечность, надежда или глупость?

Дыхание за дверью, поначалу ровное, вдруг ускорилось, стало хриплым, беспокойным. А потом полностью остановилось. Морин уснула своим первым принужденным сном.

Глава 7
Вороны

Рыхлая земля приставала к одежде, отпечатываясь на ткани. Влажный темно-зеленый свитер противно лип к телу. Эмму знобило. Локоть ныл от боли, – наверное, при перемещении ударилась. Ее тошнило.

В воздухе витал холод. Надвигалась зима, оплетая первой изморозью разлогие кроны деревьев. Их кривые, уродливые стволы почти лежали на земле, будто стремились коснуться ее своими черными ветвями, будто искали тепла, прогибаясь под сильными прибрежными ветрами. Пропитанный водой мох мягким слоем укрывал их корни от заморозков. Вокруг царила темнота.

Дрожь и легкий мороз отрезвляли и помогали Чейз уверенно стоять на ногах. Символ на руке больше не светился, но сердце бешено колотилось. Еще секунду назад она была готова разрыдаться от неожиданности, страха и боли, но эмоции куда-то уходили. Они исчезали, словно кто-то намеренно их забирал себе.

Где-то вдали пронзительно кричал ворон, этот громкий и хриплый звук эхом отдавался в груди. Белая пелена стелилась поверх могил, окутывая их своей заботой, окропляла землю водой, чтобы покойники чувствовали свежесть. Они ведь живут где-то там, под толстым слоем почвы, в закрытых и прогнивших от времени досках, в крохотных или больших, обшитых мягкими тканями или грубым льном гробах, крепко сжимая положенные им на память вещи.

Придя в себя, ведьма испуганно огляделась. Анри нигде не было. Обхватив себя руками, Эмма попыталась высушить одежду колдовством. Глупость. В этом городе кладбище – единственное место, неподвластное магии. Им полностью владеет Нордвуд. Мертвые должны жить в памяти живых счастливыми или горькими воспоминаниями. Кладбище остается местом скорби и уединения, оно обязано вечно хранить тела усопших, не позволяя воскрешать их. Здесь была только магия мертвых, если те могли возвращаться призраками.

Смеркалось. Немногочисленные фонари зажглись, освещая каменные плиты. Свет мягко отражался оранжевым бликом от гладкого мрамора с каллиграфически выведенной надписью «Майкл Хилл. 17.04.2003–13.12.2009». Маленькая могилка была недавно вскопана, а у изголовья красовались четыре темно-бордовые розы. Они лежали ровным рядом, лепестки обмякли под моросящим дождем и каплями крови.

Эмма растерялась, тяжкий груз сочувствия и скорби заставил сердце сжаться. Вдохнув поглубже, она, в надежде на то, что это сон, крепко зажмурилась. Ветер развевал ее светлые волосы, а усилившаяся морось превращала их в мокрые запутанные локоны. Открыв глаза, Чейз осознала, что ничего не изменилось, почти ничего – за могилой, в нескошенном поле, стоял светловолосый мальчик. Вокруг детской фигуры парили вороны, издавая скрипящие звуки.

Паника накрыла и без того перепуганную Эмму, но с мыслью: «Сейчас уже ничто не важно» она успокоилась. Переживания здесь не помогут: что бы ты ни делал, ты обречен, подвластен. Разве эмоции что-то исправят? Ничего. Выдохнув, она всмотрелась в чистые голубые глаза мальчика.

Ребенок мял пальцами рукав свободного, будто на вырост, темного свитера, из-под которого виднелась серая футболка. Он с серьезным видом всматривался вдаль. Его взгляд, полный грусти и отчаяния, чересчур взрослый для шестилетнего мальчишки, доставал до самой глубины души, пронизывая тело дрожью.

– Эмма, Эмма? – срывающийся голос доносился откуда-то издалека. Звук шагов, похожих больше на бег, чем на ходьбу.

Обернувшись, Чейз разглядела приблизившийся силуэт Анри. Он, пытаясь отдышаться, нагнулся вперед, прикладывая руку к груди. Растрепанные волосы закрыли лицо, но густые пряди не смогли скрыть свежие раны. На душе стало тревожнее, и ведьма опять взглянула в сторону поля. Светловолосый мальчик пару секунд показывал рукой на Брэйдена, а затем на детском лице появился кровавый порез. Так действовала магия мертвых – она на время залечивала раны, давая возможность пострадавшему спастись. От испуга Эмма отступила от могилы, но поскользнулась. Анри успел схватить ее за руку, и в тот же момент они переместились.

На этот раз благодаря Брэйдену Чейз устояла на ногах. Они оказались где-то на холмах. Сухая погода окутывала их теплым ветром. Он порывисто разбрасывал вокруг листья, поднимая их как можно выше и кружа в воздухе. Крутой склон был усажен густыми деревьями.

– Еще дышишь? – Анри коснулся ее плеча, бросив озабоченный взгляд.

Эмма не смогла ответить. Она закашлялась, едва сдерживая рвотные позывы. Желудок буквально выворачивало. Не хватало воздуха.

– Сделай медленный, глубокий вдох и выдох. Тише, тише, – ведьмак крепко держал ее, холодные пальцы бережно сжимали плечи, стараясь не навредить. – Сейчас станет легче, просто дыши.

Приступ на время прошел, но язык по-прежнему сводило, словно вот-вот все содержимое желудка вырвется наружу. Чейз вытерла выступившие от кашля слезы и повернулась к Анри. На его щеке виднелся глубокий порез, из которого все еще сочилась кровь: алая, стекающая по испачканной землей коже, завораживающая, пугающая. Магия мертвых покрывала рану светло-серой пеленой, временно заживляя ее.

– Эмма? – уловив взволнованный взгляд спутницы, Брэйден коснулся лица и махнул рукой. – Не переживай, залечится. Ненадолго, но этого достаточно, чтобы пережить твои перемещения. Стало хоть немного легче?

В серых, словно грозовое небо, глазах плескалась забота. Анри криво улыбался сквозь боль, сквозь смесь чувств, бурлящих у него внутри. Его пальцы дрожали: не то от холода, не то от прилива магии. В нем сквозило смирение. Оно витало в его движениях, небрежных жестах, внутри него. Чейз впервые ощущала такую близость. Ей казалось, она чувствует каждую его эмоцию, каждый порыв, даже то, что таилось глубоко внутри. И чем глубже она заглядывала, тем больше утопала в темноте, мраке и боли. Но как только Брэйден дотронулся до ее кожи, убирая мешающую прядь, ощущения исчезли, сменившись тревогой.

– Я не знаю… вроде… Да, все нормально, если происходящее можно назвать нормальным, – произошедшее с трудом укладывалось в голове, не поддаваясь никакой логике. – Где?..

Договорить Эмма не успела, Анри зажал ей рот рукой, а затем заставил присесть. Показав в сторону подъема, он приложил палец к своим губам и пригнулся, чтобы его не было видно. Густая растительность скрыла две фигуры от чудовища: худощавый силуэт излучал кровавое свечение; из-под широкого капюшона виднелись красные глаза. Проклятый ведьмак… Он двигался вверх, стараясь добраться до шахт.

На возвышении располагался небольшой грот. Раньше здесь добывали руду, но многие штольни закрылись из-за аварийного состояния. Силуэт подошел ко входу, и Чейз с ужасом узнала в нем юную Морин. Руки той дрожали, а глаза испуганно бегали. Убедившись, что ее никто не видит, женщина достала из кармана зелье и, укутавшись потеплее в пальто, зашла внутрь.

Скрежет давно не используемых рельс эхом разнесся по округе. Перепуганная, Морин выскочила из углубления и внимательно осмотрелась. Никого… Женщина вынула из тележки небольшой мешочек. Развязав бечевку, она достала из ситцевой ткани разноцветные камни – осколки душ, которые оставляли проклятые, выпивая жизнь местных жителей.

Морин двигалась медленно, явно под чьим-то влиянием. Она нарисовала на земле символы, те вспыхнули. Взяла камни и бросила их в открывшийся портал. На этом ее работа была завершена, а глаза понемногу начали светлеть. Вытирая грязные руки, она нервно улыбалась. Тихий, почти неслышный смех будоражил сознание Эммы. Ее окутывали злость и ненависть, но не хотелось верить в происходящее. Глаза не врали – она отчетливо видела, все видела. Хотелось думать, что это всего лишь кошмар, очередной дурной сон… Но тетушкой управляло что-то темное. Она служила проклятым против своей воли, но все-таки служила.

Анри безмолвно наблюдал за происходящим. Казалось, он уже видел это. Его строгие черты лица не выдавали внутреннего беспокойства и переживаний. Ранения затянулись, оставив после себя лишь запекшуюся кровь. Он знал, насколько все это отвратительно и трагично, но никакого сочувствия и сожаления не было. Брэйден ощущал нарастающую тревогу. Предчувствие не обмануло. Чейз в порыве эмоций не смогла контролировать магию. Растительность, закрывающая их от Морин, вспыхнула. Алые языки с треском уничтожали защитный барьер. Все, что Эмма успела увидеть, – ярко-красные глаза тетушки, которые испуганно скользили по окрестности.

Анри схватил ее за запястье и с силой потащил вниз. Они бежали, спотыкаясь об уродливые корни деревьев, надеясь, что Морин не услышит их. Страх одолевал сознание, все вокруг мелькало, не задерживаясь в памяти. Но рука, до боли сжимающая руку ведьмы, возвращала в реальность. Безысходность. Наверное, нет ничего страшнее этого чувства: когда ты понимаешь, что уже все двери закрыты, а вернуться некуда. Человек всегда ищет выход, если только хочет его найти. Вот только сейчас Эмма не понимала, есть ли смысл что-то искать. Что бы ни произошло, она навсегда в оковах Нордвуда.

Чейз едва держалась на ногах. Ее вновь накрывало головокружение, и, зацепившись ботинком за корень, она упала на землю. Слезы навернулись на глаза. У нее не осталось сил подняться. Казалось, игра окончена.

Вот только Брэйден так не считал. Он поднял девушку с земли и прислонил к дубовому стволу. Широкое дерево закрыло их от взглядов сверху, оставляя шанс быть незамеченными. Ведьмак тяжело и прерывисто дышал, обжигая ее кожу жаром.

– Эмма, – он строго посмотрел на нее, придерживая за плечи.

– Уходи, ты успеешь уйти. Я больше не могу…

– Это не так, – Анри тряхнул головой, убирая с лица мешающие пряди светлых волос.

– Оставь меня, я появилась в этом городе случайно и так же случайно исчезну, – Чейз с усилием попыталась оттолкнуть Брэйдена от себя, но в ответ он прижал ее своим телом и зажал рукой рот.

– Замолчи, иначе оно нас найдет, – ведьмак уже не контролировал себя. Все еще тяжело дыша, он с трудом сдерживал злость. – Ты не виновата, что не можешь управлять своими перемещениями. Поначалу все не могут. Нужно время, нужна практика.

– Анри, – мужской голос заставил вздрогнуть обоих беглецов, – черт тебя подери! Я помогу вам уйти отсюда.

Недалеко от них стоял высокий, коротко стриженный парень. Он прищурил глаза и протянул свою руку, в которой светился крохотный медальон. На широком запястье красовался знакомый символ в виде буквы W.

– Алан? – Удивленный Брэйден крепко сжал его ладонь, и в ту же секунду все трое переместились.

* * *

Анри свалился на землю. При перемещении его запястье жгло так, будто к нему прикладывали раскаленное клеймо, и он невольно разжал пальцы, упустив Эмму. Голова гудела, но рык, раздававшийся за спиной, отрезвлял сознание. Брэйден резко поднялся на ноги, доставая из кармана складной нож – сомнительное оружие против ищейки, но единственное, и он намеревался воспользоваться этим шансом.

Разъяренный зверь скалился. Ярко-красные глаза горели, напоминая, что цепные псы выслеживают жертв для своих хозяев. Проклятые животные, облезлые, старые, словно их недавно вырыли из трехнедельной могилы. Ловцы искали ведьмаков, пуская ищеек в город. Собака приготовилась к прыжку и, прежде чем напасть, протяжно завыла, призывая свою стаю.

Анри сделал шаг вперед и воткнул короткое лезвие меж ребер пса. Тот зарычал громче, отступая и готовясь к новому прыжку. Брэйден чертыхнулся, до боли сжимая рукоять ножа. Его запястье обжигал новый знак в форме Н. Он накладывался на его прежний, частично закрывая букву W. Тряхнув рукой, ведьмак попытался сделать шаг назад, но оступился.

Последнее, что он помнил, – удар головой. Навязчивая боль вызывала раздражение, но с ней ничего не поделать – на кладбище магия не действует. Дрожащей рукой Анри прикоснулся к щеке – пальцы окрасились кровью.

Взгляд, что остановился на нем, чувствовался кожей. Опираясь на чье-то надгробие, ведьмак поднялся на ноги. Перед ним был призрак. Он протягивал руку вперед, останавливая стаю разъяренных собак. Магия мертвых не вечна…

– Ты не имеешь права любить. Твои чувства погубят ее, выжгут, испепелят так же, как всех, кто связывается с Брэйденами, – седой старик смотрел на Анри безумными, горящими глазами. – Или… погубят тебя. Ты забираешь у нее слишком много эмоций. Посмотри – едва стоишь на ногах! Знак обмена нужен для магического баланса, а не для спасения нервных клеток. Либо отпусти, либо убей в себе чувства: ей не стоит о них знать, пока не поздно.

Сердце ведьмака бешено колотилось, разгоняя кровь, пульсируя в висках. Перед глазами все расплывалось, но он уверенно стоял на ногах, смотря из-под нахмуренных бровей на своего предка, – на старинном сюртуке красовалась фамильная брошь с крохотным голубым камнем.

– Когда же вы меня поймете, когда примете свой дар?! – злился Старик. – Темная магия поглотит вас, если род Хилл не будет перенимать ее на себя. Ваши знаки – это обмен, весы, помогающие выжить обоим. А вы… проклятье, все делаете не так!

– Если бы я мог делать иначе…

– Ты глупец! Уходи отсюда. Немедленно! Переместишься за границами кладбища, пока ищейки не нагнали тебя. Я не могу сдерживать их вечно…

Анри не думал. Его разум затмевали возмущение и злость. Агрессия, которую нельзя было выплеснуть наружу, которая душила его, дурманила, словно зелье. Но он бежал, бежал, пока мог, пока еще оставались силы. Он должен был найти Эмму раньше ищеек.

Он вновь проснулся… Темно-синяя комната была наполнена тусклым желтым светом керосиновой лампы. В углу трещал камин, высушивая промокшие дрова. Брэйден лежал на широкой деревянной кровати. Возле него сидела Джин-Рут. Она старательно обрабатывала раны. Сжимая кулаки, Анри старался не кричать, но хриплые гортанные звуки вырывались из плотно сжатых уст, временами пугая и без того бледную целительницу.

– Потерпи. Если не промыть, я не смогу залечить ее правильно. Отец Димитрий учил, как это делать, не переживай, – мягкий, приятный голос проникал в сознание ведьмака и успокаивал.

Порез на щеке Джин-Рут уже обработала и исцелила, а вот рану с левой стороны живота затянуть не удавалось. Кладбищенские ищейки успели на него напасть.

Брэйден с интересом рассматривал сестру друга. За год ведьма очень повзрослела. Угловатое лицо немного округлилось, налилось румянцем. Тонкая фигура приобрела женственные очертания, но целительница по-прежнему была слишком хрупкой, нежной, как хрустальная статуэтка. Они не виделись целый сезон: по настоянию верховного мага, Тодора, они скрывались в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году в старом заброшенном доме, поскольку Джин-Рут не могла защитить себя сама, а ее брат часто отлучался. Так было безопаснее для них.

– Магия мертвых не действует долго, но ты должен быть благодарен этому мальчику. Он спас твою жизнь, – она качала головой, выражая досаду и волнение. – Ты до сих пор не научился контролировать свои эмоции. Это погубит тебя. Темная магия захватит твой разум, и ты поддашься. Анри…

– Я обещаю, я научусь, – задыхаясь при каждом новом слове, он нервно кивнул, сжимая бледную руку собеседницы.

– Научишься, – пухлые розовые губы растянулись в улыбке, а тонкие пальцы осторожно сжали руку в ответ. – Позволь мне тебя лечить, не отвлекай.

Густо покраснев, Джин-Рут положила ладони на рану, закрыла глаза и начала шептать заклинание.

* * *

Эмма очнулась на диване. Шелковое платье приятно касалось кожи, а пуховое одеяло согревало тело, на время спасая от холода, который раз за разом окутывал ее этой ночью. Несмотря на пылающую печку, кожа покрылась мурашками. Чейз выглядела уставшей и разбитой: светло-русые волосы торчали из хвоста, темные круги под глазами выдавали недосып, загорелая кожа стала бледнее. Но Эмму волновало место, в котором она находилась. Приподнявшись, она огляделась.

Старомодная, роскошно убранная комната. Узорчатые обои, отливающие глянцевыми цветами, бархатные занавески, скрывающие осенний туман за окном, и старая железная печь. Все выглядело так, словно она попала в прошлое столетие.

– Проснулась?

Перед ней стоял ведьмак, который помог им выбраться из кошмарных перемещений. Высокий, широкоплечий. Выделяющиеся скулы, пересохшие губы. Он хмурил густые брови, внимательно рассматривая встревоженную ведьму. Наконец он отвел глаза, тем самым будто освобождая от гнетущего предчувствия, которое вселял своим присутствием.

– Замечательно. Сейчас выпьешь отвар и тебе полегчает, – он поставил чашку на небольшой журнальный столик. – Алан Крейг. Эмма, не пугайся, Анри все о тебе рассказал. В этом доме ты в безопасности.

Он был одет слишком просто: выглаженные клетчатые брюки, белая рубашка, не застегнутая на последнюю пуговицу. Ее рукава облегали сильные, мускулистые руки. Он мешал в заваренном чае травы. От него пахло лесом, свежескошенной травой и дымом. Горячие ладони, которые передали ей напиток, обожгли жаром, вызвав новый прилив дрожи.

– Не переживай, его лечит Джин, моя сестра. Она, правда, еще не искусная целительница, но это дело времени, – он широко улыбался, протягивая чашку. – Это травяной чай, выпей.

– Лечит? – Чейз нахмурилась, не понимая, что происходит, но машинально взяла в руки чашку. Вкус был отвратительный. От чая там было только название, в остальном это пойло из горьких трав, сахара и каких-то кислых цветов.

Ведьма ощущала отголоски того необъяснимого ужаса, что испытала при перемещениях. Новое, совершенно незнакомое чувство кольнуло ее, словно напоминало о чем-то незавершенном.

– Он ничего не говорил… – Крейг нахмурился, добела сжимая пальцы. – Вам чудом удалось спастись от ищеек и проклятой. Удача, видимо, к тебе благосклонна. Но Анри на кладбище едва удалось избежать нападения.

Он взял стул и присел на него возле дивана Эммы.

– Все еще холодно? Ничего, при первых перемещениях и не такое бывает. Хорошо, что ты еще в себе, – Алан хотел было посмеяться, но прокашлялся в кулак. – Амулет активизировался. Мы с Анри когда-то наложили на него заклинание. С его кровью и моей. Иногда помогает прийти вовремя на помощь, если срабатывает.

– Поэтому ты там оказался?.. – Чейз не знала, как назвать место, и растерянно смотрела в глаза новому знакомому. Они были странного цвета: черный ободок контрастировал с болотно-зеленым цветом, плавно переходящим в карий.

– Верно, – широкая улыбка появилась на лице Крейга. – Это только первое время ты не можешь контролировать свои перемещения, и город показывает тебе то, что считает нужным. – Ведьмак задумался на несколько секунд. – Это метка основателя города. Каждый, владеющий этим знаком, может чувствовать беду близких ему людей, да и в целом ощущать события, в которые должен вмешаться, и знак позволяет попасть в нужное время в нужный момент.

Эмма задумалась, прижала колени к груди, словно это могло согреть ее.

– Ты увидела то, что тебя тревожило. Город дал тебе ответ на твои вопросы, – Алан выжидающе взглянул. – Сын Морин спас Анри, потому что ты этого хотела. Мертвые не приходят сами – их всегда зовут.

Громкий звонок настенного аппарата прервал их разговор. Крейг поспешил снять трубку, будто ждал этого звонка весь день.

– Дрянное старье, почему нормальные телефоны не придумали раньше? – покачав головой, он отправился в другую комнату.

Голову Чейз заполнили бесконечные вопросы, но все они перекрывались воспоминаниями о Майке, о Морин… Взгляд невольно упал на журнальный столик. Тот был усыпан газетами. Громкие названия статей, узкие колонки и приятная на ощупь бумага – все, как обычно, кроме даты выпуска. Газеты были датированы тысяча девятьсот восемьдесят пятым.

За окном пронзительно кричали вороны. Вновь этот звук окутывал Эмму и вынуждал чувствовать пронзающий холод, страх и тревогу. Слепой ветер, нещадно врывающийся в деревянные окна, завывал, играя тонкую и пугающую мелодию. Он влетал и, ударяясь о стекло, пытался проникнуть сквозь щели, терял свою силу и превращался в сквозняк. Его легкие порывы разжигали пламя в камине. Вдали глухим рокотом прокатился гром. Нордвуд утопал в набравшей силу грозе.