Текст книги "Холодный кофе, или Одиночество Офелии Коулман"

5

Я проснулась от дикой головной боли, словно по вискам долбил дятел, не меньше. Так, теперь по порядку. Вчера была вечеринка. Почему я в гостевой? Почему в грязной, вчерашней одежде? Кто накрыл меня покрывалом? Я кое-как поднялась и облокотилась на спинку дивана. На журнальном столике стоял стакан воды, рядом – таблетка обезболивающего и записка.

«Надеюсь, ты не помнишь, что было вчера.

Бри».

А я и не помнила, потому что первый раз в жизни знатно надралась. Размер моего стыда стал необъятным, когда мозг понемногу принялся воспроизводить отрывки ночи. В голове вспыхивали кадры. Пивпонг, много-много пластмассовых стаканчиков…

Через полтора часа завибрировал телефон.

«ЛОЛ».

Сообщение от мамы. Я пролистала историю переписки вверх и обнаружила несколько фотографий: вот я хохочу рядом с Аштоном, а за его спиной лопающийся от злости Реймонд; на следующем фото Брианна и Джош несут меня на плечах и смеются, на третьем снимке я сплю, развалившись звездой, и довольно улыбаюсь.

– Алло, Бри? – Я тут же набрала ее номер. – Обязательно было кидать маме этот… фотоотчет?

В трубке громко рассмеялись.

– Прости, она позвонила мне и попросила непременно запечатлеть твой первый отрыв. Клянусь, кроме Вирджинии, эти фото никто и никогда не увидит, я их сразу стерла, – ответила Бри. – Ну что, готова?

– К чему? – Я выпрямилась и взглянула в зеркало, висевшее на стене. Все очень плохо.

– Матч через час, мы с девочками уже у стадиона. Только посмей не прийти! – Я представила выражение лица Брианны. – Ты моя должница после вчерашнего.

Я повесила трубку, чтобы не испытывать еще большего стыда. У меня оставался всего час, чтобы выйти из образа опухшего бомжа (или моего отца в последние годы жизни, что уж говорить). Стоило встать с дивана, как комната поплыла, а виски пронзила такая боль, что, казалось, их вот-вот разорвет. От такой резкой вспышки я вдруг вспомнила, как Реймонд с Аштоном спорили этой ночью. Вспомнила, как Аштон вынес мне воду и предложил проводить до коммуны. Встряхнув головой, стараясь выкинуть из нее мысли об этих двоих, я забежала в душ, вымыла волосы и оделась, а наряд с вечеринки запихнула в стиральную машинку в подвале.

Я набросила косуху, собираясь покинуть опустевшую коммуну, но задержалась у напольных часов.

– Пять вечера?! – застонала я от скоротечности выходных и вышла из дома.

Погода заметно испортилась – набежали тучи, порывы ветра сбивали с ног. Осень подкрадывалась к кампусу и уже коснулась высокого клена между корпусами – огненно-красные листья придавали ему сходство с факелом. Я взглянула на братство Аштона – идеально чистый двор! Когда и как они успели унести все тонны бутылок, стаканов и презервативов?! Шезлонги выстроены в аккуратный ряд, столы убраны, чистая вода в бассейне чуть волновалась на ветру. На дорожках ни следа от пунша или других напитков. Флаги тоже сняли. Теперь двор походил больше на место для культурных бесед за чашечкой кофе. Значит, правду говорили, что Аштон контролирует вечеринки и сразу выпроваживает дебоширов. Никакого нижнего белья в джакузи, которое я точно вчера видела на бортиках и в траве. Сколько, черт подери, он платит клининговой компании?!

У «Дзеты» были слышны голоса. Обернувшись, я встретилась взглядом с Тианой и Примроуз. Они казались такими свежими, словно и над ними поработала клининговая компания, в отличие от меня. Их окружали верные миньоны – блондинки в чирлидерских костюмах. Девушки смерили меня взглядом и провели большим пальцем по горлу. Это они мне угрожают? Почему на этот раз?

Судорожные попытки вспомнить не дали результатов. Я скривилась и развернулась, чтобы дойти до машины. Но как только увидела свою дражайшую Camaro, замерла с ключами в руках, стараясь следовать технике успокаивающего дыхания. С крыши на капот автомобиля стекала ярко-красная жидкость. Тут-то я и вспомнила про пунш и двух летящих в бассейн кукол Барби.

– Твою мать! – выругалась я и аккуратно села за руль, стараясь не испачкаться. Проезжая мимо довольных собой блондинок, я вытащила из окна руку, демонстрируя средний палец. – Свидимся, сучки!

Я успела заехать на мойку и, пока отмывала машину, прокручивала в голове сценарии мести. Конечно, ни один из них я не реализую, но думать об этом было приятно. Я не боялась девушек из «Дзеты», но переживала за автомобиль, и судя по всему Брианна была права: этим дрянным девчонкам нравится пакостить. Но ведь я начала эту войну первой, пусть и была совершенно пьяна.

– Бедная малышка, – прошептала я машине, покончив с мойкой.

После чего проверила геолокацию, которую скинула Брианна. Матч должен был пройти на арене «Робертс Стадиум», располагавшейся неподалеку от коммун. Оставив машину на стоянке, я позвонила Брианне, чтобы та рассказала, куда двигаться дальше. Команда университета «Блэк Тайгерс» сегодня играла против команды Аштона – «Вайт Даймондс». Как я поняла, они обе принадлежали Принстону. Между собой они играли на своем поле, а по отдельности выезжали на соревнования с другими университетами. Все мечтали попасть в «Блэк Тайгерс» – она считалась основной и именно на основании успехов в игре студентам делали предложения вступить в крупные футбольные клубы. Джош упоминал, что отбор в команды довольно жесткий, но еще жестче относились к избранным игрокам. Изнуряли тренировками и тщательно следили за личной жизнью. Немудрено, что имя Беннета было у всех на слуху.

На стадионе голосили фанаты, отбивая два разных ритма в поддержку двух команд. Матчи могли посещать не только семьи игроков и студенты университетов, в которых учились спортсмены, но и все жители Нью-Джерси.

Брианна активно махала мне, чтобы я не потерялась в толпе. Мы с девочками расселись на фанатской трибуне между двумя секторами, потому что не смогли выбрать, за чью команду болеть. Скамейки были забиты под завязку: с одной стороны людьми в черно-оранжевых одеждах, с другой – в бело-синих.

Джош играл в команде Аштона, таким образом отрабатывая проживание в братстве. Мы с Брианной помахали ему и потрясли кулачками на удачу, когда тот прошел мимо, попутно разминаясь.

– Ну что, как самочувствие? – спросила Бри.

– Издеваешься? – Я гневно уставилась на нее.

Брианна хохотнула, прикрыв рот рукой. Слева от нее сидели Дори и Ирма и перешептывались, деля на двоих коробку попкорна. Я громко прокашлялась, и тогда Дори заметила мое присутствие.

– О, восставшая из мертвых! – воскликнула Дори вместо приветствия.

– И тебе привет.

– Ох и наделала ты вчера шуму! – попыталась перекричать фанатов Ирма.

Я вымученно улыбнулась, и в этот момент зал зааплодировал, приветствуя выбегающих на поле футболистов.

– Я почти ничего не помню, – громко шепнула я на ухо Брианне.

– Еще бы! – прошипела Бри в ответ. – Я думала, раз ты не любишь вечеринки, то и пить не любишь!

– Так и есть! – ответила я. – Просто… это был единственно верный способ пережить этот ужас. Не ругайся, мне и без того очень стыдно.

Брианна приобняла меня, отчего я рефлекторно задеревенела. Меня тут же окликнула Ирма:

– Эй! Расскажешь потом, как целуется Беннет?

– Как… что?

О. Мой. Бог. Поцелуй! Меня бросило в жар, как только эта сцена отчетливо прорисовалась перед глазами, а губ коснулся ветер, напоминая, каково было ощущать касания Беннета. Я покраснела и хлопнула себя по щекам, чтобы не восстанавливать в памяти поцелуй в мельчайших подробностях. Игра. Я должна сконцентрироваться на игре.

Начался матч, крики не утихали. Джи Ук был ресивером команды «Блэк Тайгерс», Реймонд – квортербеком. Беннет бежал, снося ребят, будто те и грамма не весят, и с космической скоростью приносил очки своей команде. Аштону несколько раз удалось вырвать мяч из лап Рея и увеличить счет «Вайт Даймондс». Я втянулась в игру, проникшись всеобщим фанатским воодушевлением, а потому совершенно не заметила, как подошел к концу второй период и что в мою сторону полетел мяч, на который я не успела среагировать.

– Офелия! – завопили девочки.

Но было уже поздно. Мяч впечатался мне в нос. По ощущениям, он будто вошел внутрь черепа, а глаза вдавило в мозг. Кровь прыснула фонтаном. Я несколько раз моргнула, чтобы не потерять сознание – удар оказался настолько мощным, что наступил болевой шок, и я не ощущала костей на лице, они словно превратились в желе. Девочки тут же стали рыться в сумках в поисках салфеток, а я раздвинула ноги, чтобы не запачкать кровью штаны.

– Держи! – Брианна прижала к моему носу стопку платочков. – Господи, Офелия, ты в порядке?

– Не то чтобы… – прохрипела я.

Наступил перерыв, и некоторые из игроков обратили внимание на то, что покалечили зрителя. Но далеко не все. Между рядами сверкнула блондинистая макушка Аштона Холла. Неужели он ринулся сюда?! Я зажмурилась – глазам было больно сохранять фокус.

– Эй, Офелия, ты цела? – Аштон приподнял мою голову, чтобы осмотреть.

Я не стала сопротивляться. Лица я по-прежнему не чувствовала.

– Надеюсь, что перелома нет, – ответила я и оттолкнула Аштона, чтобы выплюнуть кровь.

Реймонд возник позади него, но не спешил интересоваться моим самочувствием. Если бы взглядом можно было сверлить по-настоящему, то у Аштона на затылке образовалась бы огромная дыра.

– Я провожу тебя в медпункт, – объявил Аштон, взял меня за руку и повел было вниз.

Но Реймонд не дал нам пройти.

– Беннет, исчезни, – застонала я. – Пожалуйста.

– Тебя там на поле ждут двадцать человек. Ворону отведут подруги, – сказал он Аштону.

– Да пошел ты! – процедила я и двинулась напролом, задев Беннета локтем.

Реймонд перехватил мою руку.

– Офелия, прости, – шепнул он мне на ухо, и по шее пробежалась щекотка. Беннет продолжал крепко держать меня под локоть. – Сильно болит?

Я удивленно уставилась на него, но промолчала и поспешила в медпункт в компании Аштона. Удар был сильным, но до перелома дело не дошло, ограничилось ушибом. А вот сосуды у меня слабые, поэтому медсестра велела мне присесть в кресло и не отпускала, пока кровь полностью не остановилась. Я провела в кабинете оставшуюся часть матча и даже разок впала в дрему, но медсестра подумала, что я теряю сознание, поднесла к моему носу нашатырный спирт, и желание спать отбило напрочь. Мне помогли встать, и я взглянула на свое отражение в крошечном зеркале над раковиной. Сине-фиолетовый нос – то, что нужно перед театральными пробами.

Когда я вышла, то застала Аштона в зоне ожидания. Я от души поблагодарила его за сочувствие и заботу, хотя и не понимала, в чем причина такого внимания. Простая вежливость? С тех пор как я поставила ему подножку, он ни разу и слова плохого не сказал. Такой ли он самодовольный козел, каким слывет в университете? Ведь на его фоне я выгляжу настоящей фурией. Девочки ждали вместе с Аштоном. Все трое смотрели какое-то видео с телефона Ирмы, сидевшей посередине.

– Офелия, даже не знаю, в какой фазе была луна и как столкнулись звезды в минуту твоего рождения, что ты без конца попадаешь в такие передряги! – высказалась Брианна, заметив меня, после чего обняла. – Ты доберешься до дома?

– Какой дом? Мы ведь по магазинам собирались! – улыбнулась я, но тут же поморщилась от боли в носу.

– Ты время видела, дорогая? – приподняла бровь Брианна.

– Не беспокойтесь, я ее отвезу, – вызвался Аштон.

– О, нет-нет, спасибо большое, я в состоянии доехать. Тем более здесь и пешком дойти можно. Спасибо, Аштон.

Аштон кивнул и наказал обращаться к нему, если возникнут «проблемы». Интересно, какие? Очередное кровотечение? Может, Холл не только миллионер, футболист и предприниматель, но еще и медбрат? Я рассмеялась, как только он ушел, и девочки, проводившие парня сверкающими глазами, в недоумении уставились на меня.

– Простите. Я о своем.

Девочки понимающе кивнули, переглянувшись.

Джош повез Брианну, а я поехала с Дори и Ирмой. Вернувшись в коммуну, Брианна устроила общий сбор в гостевой комнате на первом этаже, велев каждой приготовить по блюду. Я помогла Лайле сделать гуакамоле к начос, Дори испекла шоколадные кексы, Ирма нарезала салат из того, что нашла в холодильнике, а вот близняшки только-только вернулись в сестринство с пиццей в руках.

– О, мы, кажется, вовремя! – воскликнула Викки и вручила мне пиццу. – У нас девичник? Офелия, погоди-ка, что у тебя с носом?

– Расскажем в гостевой, проходите! – крикнула Брианна и позвала меня за собой.

Мы разместились на огромном диване и весь вечер проболтали без умолку. На удивление, ни о парнях, ни о сексе, ни о коммунах. Лайла рассказывала о своей семье и сложностях с чересчур религиозными родственниками. Дори – о своих мечтах и целях, в которых во многом совпадала с Ирмой – обе хотели стать дизайнерами, только Дори видела себя в мире моды, а Ирма склонялась к интерьеру. Брианна поделилась тем, что совсем не планировала поступать в Принстонский университет, ее манила юридическая академия в Филадель фии, однако ее родители, выпускники Принстона, даже думать запретили об этом. Я почти не рассказывала о себе, только слушала истории девочек, время от времени пропадая в собственных мыслях.

Я так долго противилась общению с девушками, уверенная в том, что с парнями мне намного проще найти общий язык. А нужно было всего лишь встретить «тех самых». Конечно, я еще не доверяла соседкам всецело и не собиралась делиться всем, но готова была признать: мне понравился сегодняшний вечер.

Мне очень не хватало мамы. Только она знала меня настоящую, только ей было известно, почему… вернее, что произошло со мной несколько лет назад и как это на меня повлияло. Но я делала успехи и старалась быть улыбчивой с теми, кто добр ко мне, постепенно снимая с себя неприступную броню. Для девочек сегодняшний вечер был одним из череды сотен подобных, я же взошла на новую ступень жизненного пути, который стремительно менялся, а следом за ним менялось и мое мировоззрение. Я оставалась начеку – такой уж у меня характер – и до последнего сохраняла мнительность, но ветер перемен буквально ворвался в мою жизнь, и, как бы ни старалась следовать выработанным установкам, я понимала, что многое мне не подвластно.

Когда я рассказала девочкам о первом шаге на тропе мести со стороны «Дзеты», они не на шутку встревожились и предупредили меня, чтобы смотрела в оба. «Дзеты» могли выкинуть что угодно. Если кто-то переходил им дорогу, его стирали в порошок.

– Тем более ты покусилась на святое – на двух богов, которым они поклоняются, – фыркнула Дори.

– Не переживайте, я умею постоять за себя, – успокоила девочек я.

– К сожалению, Офелия, не все решается кулаками, – подметила Ирма, пожав плечами. – Вот, например, сегодня в тебя прилетел мяч. Ты же не смогла защититься?

– Ирма, это ведь случайность. Такие травмы для меня – обычное дело.

– Ирма хочет сказать, что, будь ты хоть мастером дзюдо, останутся вещи, которые ты не сможешь контролировать. – Дори устало перевела взгляд с меня на Ирму, затем стряхнула с себя крошки и вышла из комнаты, попрощавшись: – Ладно, мне нужно закончить проект.

– Спокойной ночи, Дори. И ни на кого я не покушалась! – крикнула я ей вдогонку.

Поднявшись в спальню, я разделась, выпила обезболивающее, проверила, чтобы жалюзи полностью закрывали окно, и легла в постель. Мне не хотелось рассказывать маме о том, что происходит между мной, «Дзетой» и бывшими лучшими друзьями, пока я сама не разберусь с ситуацией, черт возьми! Мне стоило выкинуть из головы обоих, реже пересекаться с ними, и уж тем более быть сдержаннее в своих реакциях, но такова уж моя натура – отвечать угрозой на угрозу.

Я выключила свет и легла на бок, чтобы нос не болел так сильно, но тут же услышала чьи-то голоса. Я медленно села и чуть приподняла жалюзи. В комнате Беннета был выключен свет, зато окно поднято, а сам хозяин, голый по пояс, расхаживал кругами.

– Уверен, я наконец вышел на них. Если у кого-то совпадут инициалы с владельцем часов, я наконец засажу этих ублюдков. – Голос точно принадлежал Реймонду.

Слегка сдвинув краешек жалюзи, я обратилась в слух. Но Беннет заговорил тише, а ветер заглушал его слова, когда бил в окно. Я решила рискнуть и приподняла жалюзи на треть.

– Бояться? Их? Мне-то что. Да, возможно, нужно будет заглянуть в бойцовский клуб.

На самом интересном моменте я вздрогнула, услышав взмах крыльев. Что за чертовщина?! Ко мне на подоконник приземлились две вороны!

– Кыш, крылатые, у меня ничего нет! – прошипела я.

Но птицы продолжали цокать коготками по окну, глядя на письменный стол. Конечно! Я ведь оставила здесь начос!

– Вот вам по одной, и улетайте скорее, а то…

– Ночное собрание клана? – прогремел знакомый голос из соседнего окна.

Я взглянула на Беннета. Клянусь, впервые на его лице промелькнула искренняя, даже мальчишеская улыбка. Темные глаза сверкали в отражении уличного фонаря, крупные мужественные руки были скрещены на груди.

– Очень остроумно, – проворчала я, кивнув, и схватила жалюзи.

– Как нос? Перелома нет? – спросил он, повысив тон.

– Мой нос не твоя проблема, – съязвила я и закрыла окно, каркнув по-итальянски.

* * *

На следующий день я сдала эссе по французскому, взяв за основу биографию и работы Александра Дюма. Именно «Граф Монте-Кристо» однажды вдохновил меня на написание первого рассказа. Прошло почти десять лет, а я все еще восхищалась хитросплетениями и невероятной способностью Дантеса к отмщению. Мисс Кавелье похвалила работу и поставила высший балл.

Целый день мне удавалось избегать людей, которые присутствовали на вечеринке Аштона, господь уберег меня от этой позорной участи. Брианна, встретив меня после французского, сказала, что если мы пойдем на театральные пробы сегодня, то избежим очередей, которые будут расти с каждым днем. Последним в моем расписании стоял кружок итальянского, так что мы договорились встретиться после него и отправиться в Центр искусств.

Через десять минут после начала занятия в кабинет вбежала девушка, рассыпаясь в извинениях. Я обернулась. Что-то в ней показалось мне знакомым. Девушка все время поправляла подол горчичного платья и теребила жидкие, пшеничные волосы. Выглядела она нервной, но на лицо была милой. Только что-то меня все же смущало. И когда мы встретились взглядами – ее глаза были широко распахнуты, как у олененка, а мои зловеще поблескивали, – я вспомнила.

– Ты?! – вскрикнула я на весь кабинет, позабыв о приличиях. – Прошу прощения! – спохватившись, обратилась я к профессору и откашлялась.

Отчетливое воспоминание с вечеринки: Реймонд со спущенными штанами, выругавшийся по-русски, и эта девчонка перед ним на коленях. Мне стало стыдно за свой выкрик, а девушка и вовсе раскраснелась так, что я подумывала предложить ей померить давление. Но картинка в моей голове убила все сострадание. Отвратительно.

После кружка я быстро ретировалась из университета.

– Пора в театр! – Бри уже ждала меня у машины. – Запрыгивай скорее, а то опоздаем.

Центру искусств принадлежало великолепное здание: колонны с удивительной резьбой в стиле барокко, готические элементы на крыше, светлый камень, переживший не одно столетие. Пробы проходили в главном зале: длинный темно-синий занавес закрывал сцену. Новые кресла в два десятка рядов, балконы, прожекторы. Жюри расположилось в партере на центральных шести креслах, перед ними стоял стол. Узнав, что в этом году решено было ставить шекспировского «Гамлета», я удивилась. Мне казалось, что студентам-любителям просто не могут доверить подобное произведение и что мы начнем, не знаю, с…Питера Пена?

Я взяла номерок и села рядом с Брианной на задних рядах. Передо мной в очереди было пятнадцать человек, так что мы решили подождать внутри, посмотреть на их прослушивания. Первые трое ребят пробовались на роль Гамлета. У одного был настолько тонкий голос, что жюри пришлось остановить выступление. Второй жестикулировал так активно, что случайно запульнул в жюри ручкой. Третий был хорош, даже внешне подходил – щуплый, невысокий, он с выражением прочел текст. Над выступлением четвертого мы хохотали в голос, не сумев сдержаться. Тучный, длинноволосый великан пробовался на роль тени отца Гамлета. Его призрачные завывания эхом раздавались по залу.

– Добрый день, уважаемое жюри. Меня зовут Офелия Коулман, я первокурсница, пробуюсь на роль Офелии, – представилась я, когда подошла очередь.

– Здравствуйте, Офелия, возьмите текст, здесь отрывок… э-э… Офелии, – сконфузилась дама в прямоугольных очках.

Я поднялась на сцену, расслабила вечно напряженные мышцы и устремила взгляд на постер, который висел ровно посередине дальней стены, чтобы не отвлекаться на жюри и студентов. Лист с текстом взмок под пальцами, от взглядов зрителей было жутко неуютно, но я успокоила себя тем, что это всего лишь прослушивание, и на мне не лежит ответственность за судьбу всего спектакля.

 
– О, что за гордый ум сражен! Вельможи,
Бойца, ученого – взор, меч, язык;
Цвет и надежда радостной державы,
Чекан изящества, зерцало вкуса,
Пример примерных – пал, пал до конца!
А я, всех женщин жалче и злосчастней,
Вкусившая от меда лирных клятв,
Смотрю, как этот мощный ум скрежещет,
Подобно треснувшим колоколам,
Как этот облик юности цветущей
Растерзан бредом; о, как сердцу снесть:
Видав былое, видеть то, что есть![14]14
  Перевод М. Л. Лозинского.


[Закрыть]
 

К концу монолога я даже смогла выдавить из себя слезы, настолько вжилась в роль героини, в честь которой меня назвал отец. Да и сам текст был близок мне по духу. По лицам жюри невозможно было угадать их реакцию. Когда я закончила, в зале раздались одинокие, гулкие аплодисменты Брианны. Чтобы не рассмеяться, я сбежала со сцены. Бри встретила меня с широкой улыбкой.

– Как думаешь, прошла? – спросила она первым делом. – Хорошо получилось, правда! Только ты иногда хмурилась так, словно не себя убивать собралась, а Гамлета.

– Надеюсь, что нет, – честно ответила я, хохотнув. – А скоро объявят результаты?

Мы вышли из театра прямо под проливной дождь.

– Черт, ну и погодка, – проворчала я, поежившись.

– В октябре.

– Ого! Ну и славно. – Значит, можно было не думать о театре еще целый месяц.

* * *

Следующие две недели прошли на удивление спокойно. Я составила план нового детектива, сюжет которого решила построить на вражде двух бывших друзей, а старый отредактировала и отправила нескольким известным литературным агентам. Даже успела получить один отказ и «отпраздновать» его в боксерском клубе. Неудача ударила по самолюбию, но я продолжала верить, что все получится, и если не с первой книгой, то с последующими, а идей у меня было много. Редактор указал на то, что мой слог беден и сух, мне не удается передавать эмоции. Что ж, я не могла отрицать очевидное, ведь сантименты были несвойственны мне самой, так что работы предстояло много.

Моей программой максимум в эти недели была встреча с девочками за завтраком и ужином. Учеба становилась тяжелее, незваные мысли множились в голове. Несколько раз мне снился наш с Реймондом нелепый поцелуй, и я просыпалась в поту, проклиная свой мозг за подобные выходки. Иногда во снах приходил Аштон, и я как наяву чувствовала его объятия. Последние несколько ночей я почти не спала, чтобы не встретить непрошеных гостей, страшась собственных чувств, которые не могла расшифровать. Мне удалось немного разузнать об Аштоне. Его отец владел несколькими предприятиями, но основной бизнес вел в Техасе (где именно – не знаю), и связан он был с казино. Собрав по крупицам услышанного образ Аштона, я убедилась в том, что он довольно вежлив, хоть и не моногамен, чересчур богат и в целом его будущее предрешено. Детство и юность он провел в Техасе вместе с Реймондом, о котором, кстати, я выяснила лишь то, что его оставили на второй год и что его родители разводились с громким скандалом. Подробнее разузнать о группировках мне пока не удалось, зато Боули на тренировке кое-чем со мной поделился:

– Реймонд вспыльчив, этого не отнять. Когда он пришел сюда тренировать детей, я думал, живым не выберется никто – он был зол на всех и вся и первые пару месяцев постоянно орал на учеников. Я вызвал его к себе и объяснил, что тренеру так вести себя не подобает. Что если он зол, то должен найти другой способ выместить агрессию. И ему удалось. – Боули говорил с гордостью, Реймонд явно не был для него чужим. – У него большое сердце, Офелия. Приходи как-нибудь посмотреть, как он тренирует мальчиков до восемнадцати лет. С каким восхищением они его слушают! Да… – Боули улыбнулся воспоминанию. – Рей мечтает о карьере боксера, но прямо об этом не говорит. Чего-то боится, что ли.

Боули заставил меня задуматься о том, что в Реймонде есть что-то человечное и теплое. После разговора я пыталась представить этого хмурого гиганта в роли детского тренера. Но вместо того, чтобы изменить свое мнение о нем, я поняла другое – я такой же сгусток агрессии и хмурости, как и он. И меня тоже тяжело представить в качестве наставника детей.