Текст книги "Liber Obscura. Тёмная книга, Эрика и её кошмарное приключение в двузначность"

– Ты волшебная! – шепнула Эрика, всё ещё не до конца веря. – Или я сошла с ума!

Книга выскользнула из её рук, страницы зашелестели и раскрылись. Девочка заглянула и увидела фразу, которую сразу же узнала:

«Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот. – Мы все здесь сумасшедшие[33]33
  Льюис Кэрролл. «Приключения Алисы в Стране Чудес», в переводе Н. Демуровой.


[Закрыть]».

– Но как это возможно? – удивилась Эрика и даже не заметила, как стала разговаривать с книгой.

 
«Есть многое в природе, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам[34]34
  Уильям Шекспира «Гамлет», в переводе М. Вронченко (1828).


[Закрыть]».
 

– Кто ты? Как твоё имя?

 
«Что в имени тебе моем?
Оно умрёт, как шум печальный[35]35
  Александр Пушкин «Что в имени тебе моем…».


[Закрыть]»
 

– Знаешь, если ты мне назовёшь своё имя, я буду знать, что ты не демон и экзорцизм мне не понадобится. А это очень важно, надо сказать. Вот меня зовут Эрика.

Книга молчала. Эрика ждала. Отец всегда говорил, что любая книга должна ответить на пять вопросов, прежде чем будет оценена: автор, название, издатель, год издания и последний владелец. И хотя Эрика не нашла ответ ни на один из вопросов оценщика, она поняла кое-что более важное – в её руки попала настоящая волшебная книга, способная не только принимать форму любой истории, но и отвечать на любой вопрос. Цитаты, которыми говорила книга, были знакомы. Она сама могла так ответить, какие-то она выписала в свой читательский дневник, а какие-то часто повторял отец. Эта книга была настоящим морфом! Неизведанной тёмной материей в книжной вселенной.

– Па называет говорящие книги liber susurri, молчащие liber silentii. Но он говорит, что есть таинственные книги liber obscura. – девочка раскрыла книгу. – Ты не против, если я буду звать тебя Ло, по первым буквам этого названия?

Книга промолчала, и Эрика восприняла это как согласие.

– А ты точно не джин, для которого не нашлось лампы? – осторожно поинтересовалась девочка. – Кто создал тебя?

Страницы вновь пришли в движение, но на этот раз книга показывала изящно вырисованные буквицы первых глав истории, сюжет которой Эрика не успевала зацепить даже краем глаза.

– Вэ, эр, е, – складывала буквы в слова девочка, пока не собрала. – Время.

Этот ответ тоже ничего не прояснял, он был в духе слов-камней, из которых складывал стену па, а потому Эрика решила перейти к вопросам более простым и более значимым на настоящий момент.

– Что ты показала Мишель? – сдвинула брови Эрики. – Ты специально хотела нас рассорить?

Страницы Ло схлынули, и Эрика увидела то, что поразило Мишель. Очень-очень откровенные картинки, от которых кровь сразу прилила к ушам и щекам.

– Ясно, – Эрика захлопнула книгу. – Давай договоримся: никакой больше пошлятины!

И перед тем, как открыть книгу, добавила:

– Мишель – моя лучшая подруга, мы мизинчиковые сёстры, – Эрика погрозила пальцем страницам. – Я не хочу с ней ссориться. Я устрою вам новое знакомство, и мы всё исправим.

«Дважды не войти в одну и ту же реку[36]36
  Слова приписываются Гераклиту, оригинального сочинения не сохранилось. Цитата широко известна из цитирования в диалоге Платона «Кратил». В пер. Т. В. Васильевой.


[Закрыть]», – ответила книга.

– Уж постарайся! Иначе я отдам тебя па, и он спрячет тебя в чёрную коробку.

– Шококолу, юная леди? – коренастый, похожий на маслину старик Олив улыбнулся Эрике так, что два тонких, как мышиные хвостики, усика взметнулись вверх.

Эрика кивнула, устраиваясь на лиловом псевдо-кожаном диванчике и сверля взглядом Мишель.

– А мне клубничный коктейль, – заказала подруга и, дождавшись, когда Олив уйдёт, вонзила взгляд в Эрику. – В записке сказано «важно, срочно, фатально».

– Это так, – подтвердила Эрика. – Важно, срочно, фатально.

Олив беззвучно поставил напитки перед девочками.

– Мерси! – лучезарно улыбнулась Мишель в ответ, но, когда развернулась к Эрике, лицо её было вновь хмурым. – И вот я здесь.

– Вот ты здесь, – пожала плечами Эрика и шумно втянула шоколадную колу через трубочку.

Мишель фыркнула и тоже сделала глоток из своего стакана.

Они сидели в кафе «Оливка», где подавали бургеры, молочные коктейли и кучу прочей вкусной и нездоровой еды. Нейтральная зона, сюда девочки приходили решать проблемы и недоразумения. Это не кафе на перекрёстке, где они смеялись и ели эклеры, нет, это – стол переговоров, за ним вываливают обиды, запивают их сладкими напитками, задавливают калориями и, если достигнуто соглашение, скрепляют примирительной пиццей. Вот и сейчас, после занятий, они пришли, чтобы разрешить «конфликт». Они даже из школы шли по разным сторонам улицы, чтобы не «усугубить» ситуацию.

Эрика знала, Мишель всё ещё дуется и ждёт от неё… Вот только чего? Извинений? Но она не виновата ни в чем. Будь Мишель не такой упёртой и взбалмошной, они бы разобрались ещё вчера. Эрика закрыла глаза и досчитала до десяти. Этого времени хватило, чтобы угомонить поднявшего голову Злобеня.

– Это мне надо злиться, – буркнула Мишель, впиваясь зубами в коктейльную трубочку.

– Я хочу тебе кое-что показать, – Эрика раскрыла сумку и извлекла из неё книгу. – Эта книга волшебная.

– Да уж, точно волшебная, – Мишель закатила глаза, всем видом демонстрируя разочарование и отвращение.

– Я не знаю, что ты увидела в ней в тот раз, – набрав полную грудь начала Эрика, – Вернее, знаю, но это не то, что видела я. Не могу объяснить, как это произошло. Но ты должна мне поверить…

– Ой, да брось, – зашипела Мишель.

Но Эрика раскрыла книгу и подсунула под нос подруге. Ло, как и уговорились, исполнила обещанное: картинки и буквы перетекали и рождали замысловатые узоры. И вот на странице проявилась строчка:

«– А знаете ли вы, что такое дружба?»

– Что за? – Мишель вытаращила глаза. – Это же из Гюго.

«Это две души, которые соприкасаются, не сливаясь…[37]37
  Виктор Гюго «Собор Парижской Богоматери», пер. Н. Коган.


[Закрыть]»

– Как ты это делаешь? – Мишель зыркнула на Эрику, но та показала обе ладони и повела плечами.

– Поверь, я тут не при чем. Это книга.

– Книга? – Мишель недоверчиво покосилась на Эрику, потом на подругу. – Хочешь сказать, она живая?

«Нельзя просто существовать – нужно поддерживать своё существование», – ответила книга строчкой из любимого романа маленькой Арно.

– Знакомься, это Liber Obscura, книга, способная рождать иллюзии и обращать их в реальность, – сказала Эрика. – Ло, это Мишель. Мишель, это Ло.

– Я просто не могу в это поверить! – спустя добрых три четверти часа воскликнула Мишель, чей воздушный клубничный коктейль превратился в унылую приторно-сладкую жижу.

– Но ты ведь сама видела, – шепнула Эрика, закрывая книгу.

– Это-то и пугает меня сильнее всего! – Мишель наклонилась и быстро зашептала. – Меня пугает, что я сама видела, как твоя книга меняется и отвечает. Меня пугает, что она действительно волшебная. Я боюсь, что магия реально существует. Я хочу верить в единорогов, но, если встречу их, буду бежать без оглядки. Я хочу и не хочу одновременно. Это внутреннее противоречие мешает мне принять реальность и двигаться дальше. Но осознание – первый шаг.

Эрика удивлённо посмотрела на Мишель, но та лишь откинулась на диванчик и махнула рукой:

– Не обращай внимание. Доктор Зануда говорит, что проговаривание – ключ к решению проблемы.

– Доктор Зануда? – Эрика покосилась на подругу.

– Mon guerisseur d`ame[38]38
  Мой целитель души (фр.)


[Закрыть], мой мозгоправ, – та закатила глаза и голосом нарочито вежливым произнесла: – Доктор Александр – лучший специалист в своей области.

– Ты ходишь к психологу? – удивилась Эрика. – Ты не говорила.

– Было бы о чём говорить, – фыркнула Мишель и, отвернувшись к окну, грустно добавила: – Мы все к нему ходим, и это ужасно. Maman таскает меня и papa на это позорище каждую субботу.

– Ох, я не знала, – Эрика потянулась, чтобы взять подругу за руку, но та уже схватила свой стакан и теперь крутила его, всматривалась в розовую жижу:

– И это не помогает. Уж лучше б они просто развелись, а не заботились о моём эмоциональном благополучии.

– Ох, сочувствую, – Эрика почувствовала себя жутко виноватой и беспомощной.

– Тебе в этом плане повезло. Никаких мозгоправов и терапий.

Эрика округлила глаза.

– Хотя, тоже хорошего мало, – подытожила Мишель, сползла с диванчика и зашагала к кассе. – Тебе взять бургер?

– Да, – кивнула Эрика, она притянула к себе книгу, раскрыла и стала листать, вглядываясь в страницы, пока не запнулась за такие знакомые слова. – С сыром, но без лука…

Одна строчка, но стоило её произнести, как трясина памяти захлопнула пасть, пожирая девочку.

– С сыром, но без лука, – лучезарно улыбнулась женщина, ставя поднос с четырьмя стаканами колы и ворохом коробочек.

– Ты просто чудо, – мужчина принялся выгружать стаканы на стол. – Не думаешь, что им рано начинать низвержение в ад фастфуда? – кивнул он на малышей.

– Но па-а-ап, – загалдели дети, и отцу не оставалось иного, как сдаться.

– Милый, – женщина накрыла его ладонь своей. – Мы же в отпуске, а это даёт нам немного манёвра для сумасбродства и вредноты.

– Вреднота! – крикнули дети, зашуршав бумагой и впиваясь в бургеры.

– Туше, – мужчина улыбнулся, переплетая свои пальцы с её. На его лице отразилось беспокойство: – Милая, твои руки как ледышки!

Мужчина удивлённо взглянул на женщину и принялся растирать её изящные пальцы, согревать их своим дыханием. День был солнечный и жаркий, но кисти его спутницы были бледны и холодны.

– Это от колы, милый. Эти напитки такие морозные, словно вода в них с самых тёмных глубин океана, – улыбнулась женщина, изящно высвободила руку и махнула: – Посмотри, какая убийственная красота, какой фатальный простор!

Мужчина и дети разом повернулись. Перед ними растеклась бесконечная лазурь с белыми росчерками чаек. Невозможная высота срывалась и падала в изумрудное море. И эти две бездны объединял лишь тонкий кусочек суши, отважно и одиноко подпирающий небесную твердь алым маяком.

– Здесь великолепно, – вздохнула женщина. – Галечный пляж как разбитое вдребезги небо. Я хотела бы остаться здесь навечно.

– Эй, – Мишель трясла рукой перед лицом Эрики. – Опять истуканишься! Отомри!

Мир вновь запах картофелем фри и ванилью. Эрика захлопала глазами, пытаясь окончательно зацепиться за этот слой реальности и не соскользнуть вновь в небыль.

– Что на этот раз? – Мишель прищурилась. – Я всего на минутку отошла! Стоит лишь отвернуться!

Мишель знала, что иногда подруга увязает, замирает, истуканится и смотрит сны наяву. Глаза её стекленеют, лицо становится отрешённым. Эрика не могла этого объяснить. Она просто отключалась. Или, наоборот, подключалась к какому-то только ей доступному каналу видений. Эти сеансы мешали реальность и выдумку. Одни были похожи на пророчества, другие на кусочки фильмов.

– Опять море и чайки, но в этот раз… Там была моя сестра…

– Сестра? – Мишель выскользнула со своего диванчика и подсела к подруге, зашептав. – Какая сестра? Из всех твоих сестёр я знаю лишь себя!

Мишель рассмеялась, но увидев, что бледное лицо подруги не озарилось улыбкой, тоже стала серьёзной:

– О чём ты?

– Это давняя семейная история, – начала Эрика. – Моя мама писала книгу, когда была беременна мною. И закончила её в тот же день, когда я родилась. Ну и у нас принято считать, что она моя сестра.

– То есть твоя сестра – это книга! – уточнила Мишель. – Подруга, я говорила, tu es bizarre[39]39
  Со странностями (фр.)


[Закрыть], но, похоже, у тебя вся семейка такая. – Сестра-книга!

– Так и есть! – карие глаза Эрики сверкали.

– То есть ты видела книгу? – удивилась Мишель. – Читала её?

– Нет, – затрясла головой Эрика. – Она была живая.

– В смысле живая? – не поняла Мишель. – С руками и ногами, или как эта, – Мишель кивнула на Ло. – Говорящая?

– Нет, то есть да, живая, – Эрика совсем запуталась. – Я видела сестру, как человека! Из плоти и крови, одного с собой возраста.

– Тоже десяти лет?

– Гораздо младше. Нам было года три, ну может пять. Мы ели гамбургеры.

И Эрика, стараясь не упустить деталей, рассказала видение. А когда закончила, подруги ещё немного посидели молча

– Миша, – вздохнула Эрика, и глаза её наполнились слезами. – Вдруг это знак? Вдруг у меня была настоящая сестра-близнец, и с ней стряслось что-то ужасное? Это бы многое объяснило!

– Ох, mon chérie, – Мишель обняла Эрику за плечи. – Вдруг ты сходишь с ума? Дать номерок доктора Александра?

Эрика вывернулась, фыркнула и вцепилась в бургер. Откусила огромный кусок и методично заработала челюстями, глядя на блестящую от луж улицу за окном.

– Не дуйся, Рика, – Мишель ткнула пальцем в плечо подруги. – Ну, сама подумай, какая близнец? Тебе дай волю, ты на пустом месте сочинишь триллер и драму.

Эрика молчала.

– Смотри, лопнешь, – теперь Мишель ткнула пальцем в щеку Эрики и рассмеялась. – Но что бы ты там не придумала и не увидела, ты ведь теперь можешь узнать всё наверняка.

Эрика повернулась к Мишель, перестала жевать и подняла брови.

– Теперь, когда у тебя есть эта книга, – маленькая Арно зашептала с особой горячностью. – Она же всё про всё знает.

Эрика проглотила кусок бургера вместе с вымученной обидой и почувствовала себя тупицей:

– А ведь ты права, Миша! Нужно всего лишь…

Взгляд девочек упал на загадочное издание в коричневом переплёте, и они хором выдохнули:

– Спросить у неё.

– Здесь? – Эрика посмотрела на Мишель.

– Не говори глупости! Мы должны собрать экстренное собрание тайносказов!

– Но до выходных почти целая неделя!

Мишель прищурилась.

– Повод серьёзный! Давай устроим ночёвку прямо сегодня?

– Твои родители не будут против?

– О! Благодаря доктору Зануде, я могу хоть слона попросить, и они его купят. А что насчёт тебя? Давай, позвони и спроси.

Мишель достала из сумки телефон и подтолкнула к подруге.

– У меня же ничего с собой нет!

– Mon chérie, всё, что нужно тебе – это разрешение и книга, а зубную щётку и футболку я тебе найду.

– Миша, – Эрика подняла брови. – Я ведь не одна.

Она приоткрыла сумку и оттуда выглянула острая мордочка Пирата.

– Моя любовь к тебе безгранична, – вздохнула Мишель, сдерживаясь, чтобы не взвизгнуть, но старательно морща нос. – А любопытство ещё больше. Так что я стерплю твою мышь, но только пусть он держится от меня подальше!

Глава 5
в которой тайно-сказы пытаются раскрыть тайны
Но, как известно, подобное никогда и никомуне получается провернуть с первого раза

Отец Эрики не возражал против спонтанной пижамной вечеринки дочери. Чету Арно он знал, пару раз видел на общих собраниях, а Мишель была лучшей и, надо признать, единственной подругой его обезьянки. Маленькая Арно присутствовала в рассказах Эрики так часто, что казалась почти членом семьи. Изредка она заглядывала в книжное логово, но большей частью в дни отсутствия отца или в его кабинетное погружение в очередное детище.

Визиты эти были краткие, измерялись столовой-гостиной и кружкой какао. На второй этаж гостья не поднималась и, конечно же, ночёвок они никогда не устраивали. И причин тому было две. Первая, гласная – в доме Эрики было совершенно некуда поставить вигвам историй, самое важное место для тайносказов; да и на узенькую кровать, устроенную в нише шкафа, девочки вдвоём бы никак не поместились. Вторая, негласная, причина – Жозлин не любила суету и шум, её особое состояние требовало покоя и терпения. А даже самые покладистые и тихие дети – это источник раздражения. И как часто бывает, первая причина была вежливой обёрткой для второй.

Поэтому обычно увлекательные и поворотные события в жизни Эрики случались за пределами дома: в школе, по пути к книжным барахолкам, в кафе на перекрёстке, у Олива и, главное, в гостях у Мишель. Виктор и Анжелика Арно с радостью исполнили желание дочери, заказав девочкам пиццу, колу и отправив «семейного» водителя, чтобы забрать их из «Оливки». И вот чёрный автомобиль скользил в ночи, везя девочек к вигваму историй.

– А она, – Мишель пододвинулась ближе и дёрнула подбородком в сторону зажатой в руках подруги сумки. – Она не шепчет в твоей голове?

Эрика покачала головой. Салон машины пах кожей и пиццей. За окном мелькал Корвинград. Город втягивал в себя сумрак как губка, становясь тёмным, как крыло ворона. Но лишь до момента, пока не вспыхивали огни. Гирлянды лампочек и фонарей, ярких витрин, сдержанных окон. Эрика всматривалась в них, в занавески и цветочные горшки, неясные силуэты жильцов и их любопытных кошек. Пират выскользнул из сумки и спрятался за пазухой, свернулся тёплым комочком, и девочке чудилось, что их сердца стучат в унисон. Этого, безусловно, не могло быть[40]40
  У крыс сердце бьётся со скоростью 250–400 ударов в минуту, а в норме для десятилетней девочки – 85.


[Закрыть], но на грани сна и яви возможно и не такое.

Водитель принял звонок, коротко ответил и сообщил маленькой Арно, что они ещё заедут забрать заказанные Анжеликой пирожные.

Мишель пришла в восторг. Щебетала что-то о симфонии и гармонии вкуса. Предвкушала, что её ждёт. Россыпь птифуров[41]41
  Птифур – небольшое сдобное печенье с повышенным содержанием сахара, жира и яиц. Как правило, продаётся набором из разных сортов изделий.


[Закрыть] или кремовый мильфей[42]42
  Мильфей (мильфёй, от фр. mille-feuille – «тысяча листов», – десерт французской кухни на основе слоёного теста с кремом.


[Закрыть]? А может, нежнейшие макароны всех цветов? Точно не сытные саварены[43]43
  Саварен – французский десерт, выпечка из дрожжевого теста кольцеобразной формы. Создан в начале XIX века французскими кондитерами – братьями Жюльен. Назван в честь французского судьи, писателя, гурмана и ресторанного критика Жана Антельма Брийя-Саварена.


[Закрыть]! Мать ни за что не позволила бы их есть на ночь.

Хорошо, что речь Мишель не требовала ответов. Эрике сейчас совсем не хотелось говорить, а тем более обсуждать десерты, названия которых в её голове звучали как тарабарщина. Парфе[44]44
  Парфе́ – холодное сладкое блюдо, известное с 1894 года. Готовится из сливок, взбитых с сахаром и ванилью, а затем замороженных в металлической форме.


[Закрыть] или крокембуш[45]45
  Крокембу́ш – французский десерт, высокий конус из профитролей с начинкой, скреплённых карамелью или специальным сладким соусом, и украшенный карамельными нитями, фруктами, засахаренными цветами или миндалём. Используется как угощение в свадебных церемониях, при крещении, на Рождество.


[Закрыть], какая разница? Разберёмся на месте, в процессе поедания. Эрика дремала под урчание двигателя, под уютную смесь запахов. От сиденья шло обволакивающее тепло, висок приятно холодило окно, а под её курткой мирно стучали два сердца.

Промелькнула центральная площадь, дорога легла на мост и автомобиль пересёк Янтарную. На небе вдали блеснула золотая башня. Эрика представила, как сейчас смотрит с неё на город и видит крохотную машину, мышкой бегущую по лабиринту улиц.

Остановились, снова поехали и вновь остановились.

Мишель растолкала Эрику:

– Mon cherie, ночёвки тайносказов не для того, чтобы спать! Проснись, мы почти приехали! Нас ждут приключения!

Эрика зевнула, сконфужено улыбнулась и поправила очки. Пират зашевелился и перебрался на шею, прячась в огромном шарфе. Девочка прищурилась, вглядываясь в лобовое стекло. Перед машиной медленно раскрывались ворота, за которыми вилась дорога к дому Мишель.

Особняк Арно находился в живописной части города, имел свою подъездную дорожку, обширный парк и высокий забор. Эрика каждый раз восхищалась, насколько уединённо жило семейство, находясь при этом в самом сердце Корвинграда. Высокая ограда и вековые деревья надёжно укрывали происходящее внутри от посторонних глаз, а если бы кто-то и мог разглядеть стены фасада, то скорее принял его за дворец-музей или может посольство, на крайний случай за резиденцию Бэтмена.

В таком месте явно полно приведений, тайн и секретов. Как шутил отец, стоит лишь капнуть поглубже книгу, и к сотой странице из шкафа послышится бряцанье костей. Сейчас, в густом сумраке весны, дом казался неприветливым и мрачным. Деревья вокруг ещё не распустили крону, узоры клумб не вспыхнули разноцветными россыпями, а мелкий камушек отсыпанной дорожки шуршал так, словно машина ехала по огромной недовольной змее. Особняк Арно сегодня вечером был холоден и мрачен, как выстуженные камни мостовой и старая часть крыла Академии Корвинграда. Может быть, лишь чуточку светлее и обжитее снаружи и, безусловно, уютнее внутри. Хотя уют в понимании Анжелики Арно сплошь состоял в вычурности времён Короля Солнца. Та капля французской крови, что текла в Мишель, досталась ей от матери, урождённой Адлер, чьи предки покинули Францию и перебрались в Вороний городок ещё два века назад. По крайней мере, так гласила легенда.