Текст книги "Белый юг"

Он быстро встал.

…Наступил вечер, а мы еще продолжали расследование. Теперь пришла очередь допрашивать изъявивших желание добровольно дать показания. Все они были тёнсбергцы, и их показания придали делу совсем другую окраску. Даже со скидкой на преувеличение становилось ясно, что отношения между Нордалем и Эриком Бландом были гораздо серьезней, чем мы считали.

Их первая ссора произошла спустя неделю после того, как судно покинуло Кейптаун. Из рациона были исключены некоторые продукты, необходимые для предотвращения цинги. Когда делегация от экипажа выразила свой протест Эрику Бланду, который отдал это распоряжение, тот вместо того, чтобы признать ошибку, настоял на прежнем решении. Нордаль отменил его. Эрик обвинил Нордаля в том, что тот заискивает перед китобоями. Но это было еще не все. В первый день разделки китовых туш лопнул трос лебедки, и серьезно пострадал один из обдирщиков. Нордаль установил, что оборудование не было как следует проверено. Эрик заявил, что не собирается отвечать за все неполадки, хотя именно ему была поручена проверка оборудования. На виду у всей команды между ними произошел крупный конфликт.

Но, как выяснилось, самая серьезная ссора возникла из-за ошибок, допущенных при подсчете китов, доставленных на базу китобойцем «Валь-4». Виноват в неточности был Бланд. Он сообщил своему секретарю, что туши были доставлены на базу китобойцем «Валь-8». Шкипер «Валь-4» Петерсен, явившийся на борт базы, чтобы исправить ошибку, призвал в свидетели бригадира с разделочных палуб. Эрик не признавал свою ошибку, а обвинил Нордаля в том, что вся эта история с Петерсеном и бригадиром была им подстроена.

«Я знаю, что это значит! – кричал он. – Вы пытаетесь от меня отделяться! И от моего отца тоже. Вы хотите овладеть всей компанией!»

Нордаль спросил, что он под этим подразумевает, и тот ответил: «Я знаю, чего вы домогаетесь. Хотите получить от меня еще одну финансовую консультацию. Вам нужны деньги, чтобы купить власть. Но хватит с меня того, что я советовал вам в Кейптауне. Что ж, ждите, пока не наступит крах. Если бы я не знал, что он наступает, я бы… я бы… « – он не закончил фразы и вылетел из каюты.

Я вновь вызвал секретаря и спросил, почему он не упомянул об этом факте в своем показании. Тот ответил, что не считал это существенным. Но я-то понимал, что действительная причина заключалась в страхе потерять работу теперь, когда Эрик Бланд был управляющим базой, а на борту ее находился его отец. Однако секретарь подтвердил каждое слово этого показания.

В каюте у Нордаля произошла новая ссора, подслушанная одним из матросов.

«Я отказываюсь уходить в отставку, – говорил Эрик. – Если хотите, увольте меня. Но посмотрим, что скажет отец, когда будет здесь».

«Твой отец может делать что захочет, – устало ответил Нордаль. – Но я не позволю, чтобы на мне ездил такой недоносок, как ты, и позабочусь, чтобы и компания этого не допустила».

Раздался звук пощечины. И едва успел матрос отскочить от двери, как из каюты с побелевшим лицом и перекошенным ртом вылетел Эрик.

Последним свидетелем был дюжий мужчина со шрамом на щеке. Я сразу узнал его. Это он сопровождал капитана Ларвика к трапу в первый день моего вступления на борт плавучего завода. Звали его Ульвик. Он показал, что в ночь со 2 на 3 января, чуть за полночь, находился на палубе и на корме встретил Бернта Нордаля, курящего сигару около одной из шлюпок. Управляющий взволнованно ходил взад и вперед. Минуту спустя Ульвик увидел Эрика Бланда, направляющегося к Нордалю. Ульвик остановился, любопытствуя, не произойдет ли между ними новая ссора. Он услышал начало перебранки, но не мог сказать, что говорилось при этом, так как находился слишком далеко. Вдруг голоса зазвучали ожесточенно. Затем раздался крик, и наступила тишина. Ульвик увидел возвращающегося Бланда. Его лицо было очень бледным. Тогда свидетель подошел к тому месту на корме, где стоял Нордаль. Управляющего там не было.

– А Эрик Бланд вас заметил? – спросил я.

– Нет. Я стоял у одного из вентиляторов, к тому же туман еще не рассеялся.

Я пристально наблюдал за свидетелем, пока он давал показания. Ульвик говорил монотонно, не отрывая взгляда от стола. У меня создалось впечатление, что он не видел той сцены, которую описывал.

– Почему вы не сообщили об этом мне, когда я проводил опрос? – спросил Эйде.

– Я испугался, – замялся свидетель.

– Ваша должность на судне? – спросил я.

– Матрос.

– Состояли ли вы раньше в команде какого-нибудь китобойца?

– Йа.

– Китобойца капитана Ларвика?

Он бросил на меня быстрый взгляд и снова отвел глаза в сторону. Ответа не последовало.

– Я не верю ни одному вашему слову, – сказал я. Глаза его забегали. – Кто вас научил? Капитан Ларвик? Признавайтесь! – крикнул я. – И это было вчера, когда он вместе с другими капитанами китобойцев оказался на борту базы для встречи с полковником Бландом? Он вас надоумил дать такое показание?

Ульвик смущенно заерзал на стуле.

– Ладно, – отрезал я. – Можете идти.

Я взглянул на Эйде.

– Считаю нашей первейшей обязанностью вызвать капитана Ларвика, – погладил свою бороду капитан «Южного Креста».

Я повернулся к Джуди, ожидая ее согласия. Она кивнула.

Пока капитан Эйде уходил распорядиться, чтобы вызвали Ларвика, чей китобоец только что подошел к «Южному Кресту», мы сделали перерыв. Юнга принес нам чаю. Впервые с тех пор, как мы занялись следствием, у меня появилась возможность поговорить с Джуди наедине.

– Послушайте, – начал я, – вы можете сказать мне, что вы обо всем этом думаете?

– Нет, не могу, – голос Джуди чуть дрогнул. – Но глубоко убеждена, что моему отцу никогда бы не пришла в голову мысль покончить с собой. Он никогда не отступал перед трудностями. Просто не знаю, что и думать. Это ужасно, ужасно! – Подавляемые прежде чувства вырвались наружу с неожиданной силой. Я подошел и обнял ее за вздрагивающие плечи.

– Перестаньте реветь и попытайтесь рассуждать, – сказал я, заставляя ее смотреть мне в глаза. – Или ваш отец покончил жизнь самоубийством, или же ваш муж – убийца.

У нее перехватило дыхание, но я почувствовал, что внутренне она уже готова понять, что третьего быть не могло.

– Извините, Джуди, – сказал я. – Я ведь прекрасно понимаю, насколько вам все это тяжело. Но мы должны выяснить, что у Ларвика на уме.

Через минуту пришли Эйде и Кирре.

– Вопросы будет задавать миссис Бланд, – объявил я и приказал Кирре позвать капитана Ларвика.

В тесном помещении шкипер казался еще шире, чем был на самом деле, и очень походил на тюленя. Он неловко уселся на краешек стула, явно нервничая. Его маленькие, пронзительно-голубые глаза были прикованы к Джуди.

– Капитан Ларвик, – начала она, – вчера, находясь на борту «Южного Креста», вы говорили с одним из членов экипажа по имени Ульвик.

– Йа. Это правда, – ответил Ларвик.

– Мы заслушали показания Ульвика, – продолжала Джуди и вкратце передала ему то, что он нам сообщил. – Присутствующий здесь капитан третьего ранга Крейг придерживается мнения, что это свидетельство не обосновано. Он считает, что вы подговорили этого человека дать ложные показания.

Ларвик пожал плечами. Он ничего не сказал. Только пристально глядел на Джуди.

– Вы обвиняете моего мужа в убийстве, – произнесла она, и Ларвика передернуло от прямой откровенности ее слов. – В убийстве моего отца, – добавила она. – Почему вы прямо не пришли к нам или к капитану Эйде и сами не сделали заявления? Высказать свои подозрения вот таким обходным путем, заставить Ульвика сделать заведомо ложное заявление – это не делает вам чести. Эрик вообще не видел моего отца в тот вечер, после ужина.

– Откуда вы это знаете? – В глазах Ларвика неожиданно вспыхнул гнев.

– Такое заявление сделал Эрик перед нашей комиссией.

– Тогда он лжет! – прорычал шкипер.

Джуди взглянула на него, словно оглушенная ударом. Я видел, что она верит этому толстому бородатому китобою.

«Ларвик с ее отцом – старые друзья, – подумал я. – Шкипер Нянчил ее, когда она была еще ребенком». И спросил:

– Откуда вам известно, что Эрик Бланд лжет?

Пеер Ларвик махнул рукой, глаза его, встретившись с глазами Джуди, снова потеплели, но спрятанные в бороде губы сжались в жесткую полоску.

– Мне больше нечего сказать. Я только убежден, что все произошло именно так, – глухо сказал он. – Я хотел, чтобы следствие это знало и действовало, исходя из этого.

– Побойтесь бога, Ларвик! – вскричал я. – У вас должна же быть какая-нибудь причина для подобных подозрений.

– Спросите Эрика Бланда, – только и сказал он.

Нам было ясно, что от старого шкипера больше ничего не узнать.

– Хорошо, – сказал я. – У нас нет больше вопросов. Я бы только отметил, что считаю вашу роль во всем происходящем далеко не порядочной. Надеюсь, вы будете вести себя с полицией иначе, когда вас будут допрашивать.

Ларвик поднялся, затем резко повернулся и вышел из каюты.

– Думаю, нам нужно снова вызвать Эрика Бланда, – прошептал я Эйде. Он согласился. Я повернулся к Джуди. – Вы в состоянии видеть своего мужа?

Она проглотила комок в горле:

– Но только как можно скорее.

Через десять минут тот резко постучал в дверь нашей каюты. Теперь это был другой Эрик Бланд – уже не обезоруживающе любезный молодой человек, которого мы видели раньше. Минуту мы, все трое, внимательно рассматривали его.

– Ну? – Он первым нарушил молчание. – Зачем я вам снова понадобился? – Он избегал наших взглядов, и, несмотря на его наглый тон, чувствовалось, что сын президента компании внутренне сломлен.

– Мы только что заслушали показания одного из членов экипажа, – сказал я. – Вы все еще настаиваете на своем заявлении, будто не видели Нордаля после ужина 2 января?

Взгляд его метнулся ко мне, затем назад к двери.

– Да, настаиваю. – Он впился пальцами в подлокотники кресла. – Вы ведь допрашивали Ларвика? Это он обвиняет меня в убийстве Нордаля и будоражит команду. Он всегда меня ненавидел. Это старый дружок Нордаля и пользуется его смертью, чтобы взять меня за глотку. Он лжет! Он лжет, говорю вам!!!

– Минутку, Эрик Бланд. Дело в том, что комиссия в действительности располагает показаниями не капитана Ларвика, а одного из членов экипажа. Он видел Нордаля около полуночи стоящим у одной из шлюпок. – Я знал, что это показание было ложным. И не имел никакого права пользоваться им, чтобы заставить Эрика говорить. Но я должен был узнать правду. – Нордаль курил сигару, – продолжал я. – Когда этот человек по пути на бак прошел мимо него, он встретил вас. Он говорит, что вы направлялись к Нордалю. – Лицо Бланда стало мертвенно-белым. Казалось, он перестал дышать. – Итак? Шли вы к Нордалю, когда он стоял у одной из шлюпок и курил сигару, или нет?

– Нет! – крикнул он. – Нет!

– Свидетель сказал, что он остановился у одного из вентиляторов и слышал начало перебранки. Раздался крик. И потом – тишина.

– Нет. Это неправда.

– Он сказал, что минутой позже вы прошли мимо него, направляясь на бак. Лицо ваше было очень бледным. Свидетеля вы не заметили из-за тумана и еще потому, что он был скрыт колпаком вентилятора. Тогда он пошел к тому месту, где видел Нордаля. – Я помедлил. Эрик смотрел на меня как зачарованный. – Нордаля там не было.

Эрик открыл рот. Казалось, он задыхается. Неожиданно он прохрипел:

– Хорошо. Я был там и действительно видел Нордаля. Мы поскандалили. Но это все. Говорю вам, все!

– Из-за чего вы поскандалили? – спросил я.

– Из-за чего? – Эрик облизал пересохшие губы и произнес: – Он обвинял моего отца в своем разорении. Ему нужны были деньги. Он мечтал завладеть компанией, Нордаль изводил моего отца, пока тот не взял его в дело, которое собирался провернуть в южноафриканских рудниках. Нордаль вложил все, что имел. А спустя две недели после того, как мы отплыли из Кейптауна, наступил крах.

– А как называлась компания, акции которой он купил? – спросил я. – «Уикс Оденсдааль Раст Дивелопмент Сикьюритиз»?

– Да, – ответил Эрик, и в голосе его зазвучало удивление.

В своем показании один из свидетелей намекал, что Нордаль получил финансовый совет именно от Эрика Бланда, а не от его отца. Но поднимать этот вопрос не было смысла.

– На этих акциях, по вашему мнению, и обанкротился Нордаль?

– Да! – Эрик почти кричал. – Поймите же, Нордаль был банкротом – человеком конченым. И он это знал. Там, на палубе, он был вне себя.

– Почему он вскрикнул? – быстро спросил я.

И снова на какое-то мгновение Бланд растерялся.

– Он не вскрикнул. Не помню. Помню только, что он меня ударил. После этого я ушел. Не хотел отвечать ударом человеку старше себя, да еще расстроенному своими неудачами.

– А помните вашу ссору с Нордалем у него в каюте? – Я взглянул на побелевшее лицо Эрика. – Тогда вы не постояли перед тем, чтобы ударить человека старше себя. А вы уверены, что Нордаль вас ударил?

– Уверен. Нордаль меня ударил, и я после этого ушел. Говорю вам, Нордаль знал, что разорен. – Лицо у Эрика было как маска. – Он уже никогда бы не смог появиться в Тёнсберге и нашел единственный выход из положения.

– Чтобы мой отец воспользовался таким простым выходом из положения – никогда! – Голос Джуди прозвучал ясно и отчетливо.

– Что же, на этот раз он им воспользовался.

Я посмотрел на Эйде.

– Будут еще вопросы? – Он отрицательно покачал головой. Я повернулся к Джуди. Губы ее были сжаты. С ужасом в глазах она, не отрываясь, глядела на мужа.

– Хорошо, – произнес я, – На этом закончим.

Эрик медленно поднялся, что-то хотел сказать, но тут его взгляд встретился со взглядом Джуди, он молча повернулся и вышел.

– Что ж, – сказал я, когда мы остались одни. – Остается только согласовать наши выводы. – Я взглянул на Джуди. Мысли ее были далеко. – Джуди, можно мне узнать вашу точку зрения?

– Я согласна со всем, что вы решите, – ответила она.

Зазвонил телефон. Это был Бланд. Он хотел узнать, закончено ли следствие.

– Минут через пять, – ответил я. – Мы как раз решаем, какие сделать выводы.

– Хорошо. Как только закончите, поднимитесь с Эйде в салон. Все шкиперы уже здесь.

Джуди встала, чтобы уйти.

– Вам нужно подождать, пока мы не согласуем каши выводы, – мягко сказал я.

– Я не могу ждать. Мне бы не хотелось об этом больше говорить. Прошу вас. Я буду согласна с вашим мнением.

Не дожидаясь ответа, она вышла.

– Бланд хочет, чтобы мы оба поднялись в салон, – сказал я Эйде. – Могу я узнать вашу точку зрения?

– Йа. Думаю, что мы свое сделали. Остальное – дело полиции. Насколько мы можем установить, последним его видел Эрик. Это или убийство, или самоубийство.

– Прекрасно. Я думаю то же самое.

Я собрал листки со свидетельскими показаниями, скрепил их вместе и засунул в карман.

Когда мы вошли в салон, нас уже ждали. Полковник Бланд сидел в большом кресле. Вокруг него разместились шкиперы с китобойцев. Был там и Эрик Бланд. На полу были разбросаны морские карты.

– Итак, капитан Эйде, – начал Бланд, когда мы сели, – все остальные со мной согласны – мы должны идти на юг, через паковый лед. «Хаакон» вышел на открытую воду в 60 милях южнее нас. С него сообщают, что китов много.

– Тогда и мы должны идти на юг, – сказал Эйде. – Разводья хорошие, и погода отличная.

– Решено. – Бланд вызвал юнгу и распорядился насчет спиртного. Затем встал и подошел ко мне, – Крейг, на одно слово.

Я вышел из салона и последовал к нему в каюту.

– Итак, – сказал он, едва я закрыл дверь. – Каковы ваши выводы?

Я вытащил из кармана листки с показаниями и протянул ему. Он положил их на стол.

– Ваши выводы? – повторил он нетерпеливо. – Должны же вы были прийти к какому-то заключению?

– Да, – отвечал я. – Но не думаю, что вам оно понравится. По нашему мнению, исчезновение Нордаля должна расследовать полиция.

– Почему? – спросил он резко.

– Есть только два варианта: или Нордаль покончил жизнь самоубийством, или же его убили.

– Дальше.

– Поскольку наше следствие не имеет юридических прав, мы считаем, что было бы неправильным приходить к какому-либо заключению. Протокол следствия, который я вам сейчас передал, должен быть вручен полиции после нашего возвращения в порт.

– Понимаю. И вы, и капитан, и Джуди – все считают, что это или самоубийство, или убийство?

– Это мнение мое и капитана Эйде. Миссис Бланд была слишком расстроена, чтобы анализировать полученные данные,

– А мой сын… он как-нибудь к этому причастен?

– Да, – отвечал я. – Он был последним, кто видел Нордаля. Он признался, что у них произошла ссора на палубе. Это было вскоре после полуночи. В 0. 35 туман рассеялся. Нордаль мог упасть за борт незамеченным только в течение этих тридцати минут.

– Понимаю. – Бланд медленно опустился в кресло. – Но это могло быть самоубийством.

– Его дочь так не считает. Она утверждает, что мысль о самоубийстве никогда бы не пришла Нордалю.

– Вы же считаете это возможным? Почему?

– Вам должно быть известно.

– Что вы хотите этим сказать?

– А разве вы не были связаны с мошеннической компанией «Уикс Оденсдааль Раст Дивелопмент Сикьюритиз»?

Бланд, коротко выругавшись, повернулся ко мне вместе с креслом.

– Откуда вы знаете?.. – Тут он остановился. – И что же?

– Нордаль к вам приходил и просил, чтобы вы подсказали ему стоящее дело на бирже. Он отдал под заклад все свои акции Южно-Антарктической компании и все, что имел, вложил в «Уордс».

– Если так, то впервые об этом слышу, – рявкнул Бланд. – Ни разу в жизни он не обращался ко мне за биржевым советом. Да если бы и обратился, все равно такого совета я бы ему не дал. Он ведь ничего не смыслил в финансах, а я достаточно пожил и знаю, что дать финансовый совет – это самый верный способ нажить себе врага.

– Я всего-навсего передал слова вашего сына, – ответил я.

Полковник, не сказав ни слова, сел за стол и принялся бегло просматривать свидетельские показания. Затем он надолго сосредоточился на одном из них. Наконец засунул бумаги в ящик стола и поднялся.

– Очень хорошо, Крейг, – выдавил он с трудом. – Я согласен. Это дело полиции. А сейчас необходимо произвести кое-какие изменения. – Он направился к двери, и я последовал за ним назад в салон.

Кто-то из шкиперов протянул мне стакан, и я опрокинул его одним махом. Бланд уже опять сидел в кресле, но что-то в его поведении заставило всех замолчать.

– Я должен объявить О некоторых перемещениях в командном составе, – наконец сказал он. – Смерть Нордаля оставила нас без опытного руководителя. Поскольку я здесь и намереваюсь остаться на весь сезон, то буду лично руководить работой. Петерсен, вы займете место моего сына на посту управляющего «Южным Крестом»;

При этом известии раздался ропот удивления и интерес к происходящему усилился.

– Капитан третьего ранга Крейг, вы назначаетесь капитаном «Валь-4» вместо Петерсена.

Я заметил, как старший из китобоев подался вперед.

– Простите, сэр, – промолвил я быстро, – мне бы не хотелось обсуждать ваши приказы, но хочу напомнить, что у меня совершенно нет опыта китобоя.

– Мне это известно, Крейг, – отвечал* он, – но вы примете командование китобойцем. – Он обернулся к Петерсену, прежде чем старый шкипер смог что-либо возразить. – Знаю, Петерсен, что вы собираетесь сказать. Но я не допущу, чтобы девчонка командовала судном. Ваша дочь останется на своем прежнем посту помощника капитана. Но, кроме того, она будет за гарпунера. В условиях ее договора с финансовой стороны будут сделаны изменения. Вас это устраивает?

– Йа, херр Бланд. Устраивает.

– Хорошо. Эрик, ты возьмешь на себя командование «Тауэром-3». Сейчас судно осталось без вахтенных помощников. Ты их можешь выбрать сам.

Все мое внимание теперь было поглощено Эриком Бландом. После того как прозвучало решение отца, его лицо как бы съежилось, а в глазах, в маленьких голубых щелках, окруженных жировыми складками, появилась ярость.

Вздрогнув, я снова вернулся в атмосферу совещания. Говорил капитан Ларвик.

– Херр Бланд, закончено ли следствие по делу Нордаля?

– Закончено, – ответил президент и быстро взглянул на меня.

– Тогда можно узнать заключение комиссии?

– Оно еще не отпечатано и будет обнародовано завтра.

Я снова почувствовал быстрый взгляд, брошенный в мою сторону. Затем полковник поспешно заговорил о деталях организации плавания в паковом льду.

– Мы отправляемся, как только вы снова будете на своих судах, – закончил он.

Шкиперы поднялись. Не было ни намека на то, что сутки назад некоторые из них отказывались работать.

Когда я повернулся, чтобы уйти, Эрик Бланд поднялся со своего места.

– Мое назначение шкипером китобойца связано с выводами комиссии?

– Да. – Бланд внимательно посмотрел на него, сделав мне знак остаться.

– Но ведь Нордаль покончил самоубийством. Ему ничего не оставалось делать. Он разорился на бирже. Я пытался втолковать это Крейгу. Ведь Нордаль потерял все, что у него было, все, ради чего он мог жить. Почему же ты не сказал шкиперам правды, что Нордаль был разорен?

– Я делаю то, что считаю нужным, мальчик. – В голосе Бланда послышался гнев. Он вынул бумажник и извлек оттуда листок бумаги.

– Прочти, – сказал он.

– «Товар разгружен согласно инструкциям», – вслух прочитал Эрик Бланд, и лоб его наморщился.

– Это копия радиограммы, которую Нордаль получил в канун рождества. Ее послал Хоу из Кейптауна.

– Что она означает?

– Предоставляю тебе возможность самому поразмыслить над тем, что она означает. – Бланд повернулся ко мне. – Я прошу вас, Крейг, считать конфиденциальным наш разговор с Эриком. А теперь предлагаю вам отправиться на свое судно.

Я повернулся, чтобы уйти. Но полковник остановил меня.

– Доктор Хоу будет на вашем китобойце. Думаю, на базе ему лучше не оставаться. Он легко возбудим, и если напьется, то может… – Он пожал плечами. – Бернт Нордаль… – начал он и замолчал. – Нордаль его отец, – отрывисто закончил он.

– Отец?.. – удивился я. И увидел по лицу Эрика Бланда, что он был также потрясен.

– Да, – сказал Бланд. – Он побочный сын Нордаля от миссис Хоу из Ньюкасла. Вот почему я и думаю, что будет лучше, если он перейдет на китобоец. – Полковник кивнул мне, чтобы я уходил, и добавил: – Герда Петерсен не покажется вам красавицей, но зато вы найдете в ней неплохого помощника.

Я сразу же пошел к себе. У меня на койке сидела Джуди. По каюте нервно расхаживал Хоу. Они оба повернулись ко мне, когда я вошел.

– Закройте дверь, Крейг, – сказал Хоу.

– Что-нибудь случилось? – Я закрыл дверь.

Джуди кивнула.

– Скажи ему, Уолтер.

– Я знаю вас недостаточно хорошо, чтобы быть уверенным, можно ли вам доверять. – Хоу бросил на меня быстрый изучающий взгляд. Он помедлил в нерешительности и потом пожал плечами. – Однако Джуди желает. чтобы я рассказал, так что… – Он снова стал ходить по каюте, так и не кончив фразы.

Наконец он остановился и встал прямо передо мной.

– Эрик Бланд заявил, что Нордаль был разорен, ведь так?

Я кивнул.

– Именно на этом основании смерть Нордаля возможно расценивать как самоубийство?

Я снова кивнул.

– На этом единственном основании?

– Да.

– А если бы Нордаль не был разорен, это бы значило, что его убил Эрик Бланд?

– На основании показаний, которыми в данный момент мы располагаем, было бы разумно сделать такое предположение, – осторожно ответил я.

– Как раз это я я говорил Джуди. Если Нордаль был богатым, то, значит, его убил Эрик Бланд.

– Что вы хотите сказать? – требовательно спросил я.

– А как вы думаете, почему меня оставили в Кейптауне?

– Полагал, что вы заболели.

– Это была отговорка. Я остался В Кейптауне, чтобы присмотреть за акциями Нордаля. Эрик Бланд был совершенно прав: Нордаль все, что у него было, вложил в «Уикс Оденсдааль Раст Дивелопмент Сикьюритиз», отдал под заклад даже свой пакет акций в Южно-Антарктической компании. Эрик Бланд узнал от матери план отца, рассчитанный на повышение цен на акции «Уордс». Он передал его Нордалю в виде прямого делового совета, не упомянув, что предприятие было мошенническим, что пробы из рудника будут завышены и Бланд в определенный момент возьмет курс на понижение. Нордаль никогда серьезно не занимался финансами. Но он был человеком прозорливым. Он понял, для чего Эрик Бланд дал ему совет, и увидел возможность помешать тому стать во главе фирмы после смерти отца. И когда «Южный Крест» отчалил от Кейптауна, я остался с его доверенностью. В канун рождества я послал на «Южный Крест» радиограмму, что продал все акции.

– «Товар разгружен согласно инструкциям», – сказал я.

Хоу бросил на меня пристальный взгляд.

– Откуда вам известен текст?

Я рассказал, как Бланд передавал копию радиограммы сыну.

– Выходит, старик осе знает? – Хоу ухмыльнулся. – Должно быть, его здорово огорошило – читал показания да еще знает и это. – Он схватил меня за руку. – Нордаль был богат, когда умирал!

Я молча уставился на него.

– Неужели вы не понимаете? – продолжал Хоу. – Там, на палубе, Эрик Бланд сообщил Нордалю, что произошло, сообщил ему, что тот обанкротился… Можно себе представить, с каким «сочувствием» он сообщил эту новость. И тогда Нордаль открыл ему, что он сбыл акции. Возможно, он пообещал Эрику, что на пушечный выстрел не подпустит его ни к одному судну, принадлежащему компании. И тогда Бланд столкнул его за борт.

– Это мог быть несчастный случай, – прошептала Джуди. – Он мог ударить отца, не сознавая… в тумане… – Голос ее замер.

Хоу иронически засмеялся.

– Ты ведь в это сама не веришь.

– Почему вы не рассказали об этом следственной комиссии? – спросил я.

– Почему? Да потому, что это раскрыло бы мои карты. И не забудьте ваше обещание, Крейг. Никому ни слова о том, что я вам рассказал. Старик вряд ли знал, что замышлял его сынок. Но теперь-то он знает. А полковник не из тех, кто считает закон применимым к себе или к сыну. Я слышал, он отказался сообщить выводы следствия шкиперам – сказал, что они не отпечатаны.

Я кивнул:

– Но он заверил меня, что все показания будут переданы полиции по возвращении в порт.

– Ждите! – Хоу снова иронически засмеялся. – Важные свидетели будут отправлены домой на другом судне. Эйде и секретаря убедят, что не в интересах компании предавать дело огласке, и все затихнет.

Но я его больше не слушал. Я пристально смотрел на Джуди. «Боже мой! Ей все известно! Какое это должно быть мучение!» – обожгла меня мысль.

Я поднялся с вещами на палубу. Ветер посвежел, и на холодно-серых волнах заплясали белые барашки. Хоу ждал меня у трапа.

– Все трудные дети эвакуируются, – прохрипел он.

– Все же Бланд прав, – сказал я. – Впереди еще целых два месяца плавания.

– Я вижу, вы человек рассудительный, – криво улыбнулся Хоу. – Но вам ведь не так уж часто приходилось иметь дело с миром Бландов?

– Как это понимать?

– В вашем мире четко определено, что справедливо, а что нет. Однако есть и другой мир, где устраняют того, кто мешает. Теперь вы находитесь в этом мире – мире Бланда.

– Успокойтесь, – посоветовал я. – В отношении смерти Нордаля здесь уже больше ничего не сделаешь. Подождите, пока мы вернемся в Кейптаун…

– Глупец, – перебил он. – Неужели вы не понимаете, что теперь Джуди богатая женщина. В ее руках ключ к руководству компанией. Стоит только Эрику Бланду узнать… – Хоу помедлил и добавил: – Если человек готов пойти на убийство, чтобы получить желаемое, то и теперь перед этим он не остановится.

Я стал спускаться по трапу и вдруг увидел, что в одной из шлюпок рядом с Ларвиком сидит Джуди.

– Почему она перебирается на китобоец Ларвика? – спросил я. – Ее отправил Бланд?

– Нет. Бланд ничего не знает. Это я ей посоветовал. Там она будет в большей безопасности, чем на «Южном Кресте».

– Черт побери! Что может случиться?..

– Это Антарктика, а не дачный пригород, – только и сказал Хоу.

Спустя несколько минут мы оттолкнули шлюпку от борта, и она запрыгала по волнам. Перед собой я видел «Валь-4», потрепанное суденышко с игривым наклоном мачт к вздернутому носу. Однако пушка с направленным вниз острием гарпуна грозно напоминала, что основным занятием его было убийство. Мы вскарабкались на борт, где нас встретил. Олаф Петерсен, крупный человек, повадками и фигурой напоминающий медведя.

– Рад приветствовать вас на своем судне, – проскрежетал он на тяжеловесном английском. – Вы еще не знакомы с моей дочерью. Герда, это капитан Крейг.

Если бы я не знал, что передо мной Герда, то никогда бы не подумал, что эта фигура в толстом свитере, синих саржевых брюках и в меховой фуражке – девушка. Пожимая Герде руку, я ощутил шершавость ее ладони. У девушки было загорелое полнощекое лицо с крохотным носиком.

– У вас в военно-морском флоте были женщины-офицеры? – улыбнулась она.

– Только на берегу, – усмехнулся я.

– Ну конечно! Женщине место на берегу. – Ее смех был теплый, дружелюбный.

Петерсен хлопнул своей лапищей меня по плечу, да так, что я едва не потерял равновесие.

– Вам к Герде нужно привыкнуть, – прогудел он. – Она всегда всех вышучивает. Даже меня – своего отца.

– Пойдемте, – предложила Герда, – покажу вашу каюту. Уолтер, и ты пойдешь с нами. Что это там, в ящике, – виски?

Хоу ухмыльнулся. Впервые с тех пор, как я с ним познакомился, он выглядел спокойным.

– Нет, – ответил он, – здесь мои бумаги и инструменты. Спиртное вот тут, в рюкзаке.

– Значит, одежды ты почти не взял, и теперь придется совершать налет на вещевую кладовку. – Герда коротко оглядела меня и добавила: – Да и у вас, шкипер, такой вид, будто вы… – она заколебалась, глаза заискрились смехом, – будто вы брали свою одежду напрокат у всего экипажа «Южного Креста».

– Герда! – Тон Петерсена был полувеселым, полусерьезным. – Ты не будешь у нового капитана на хорошем счету, если станешь его высмеивать. Что может подумать капитан Крейг? Что я плохо воспитал свою дочь и что на моем судне нет никакой дисциплины.

Герда засмеялась:

– Не обращайте на него внимания. Он ведь медведь медведем, а теперь, когда его назначили управляющим плавбазой, воображает себя важной птицей.

Петерсен в шутливом отчаянии пожал плечами.

– Буду чрезвычайно рад воспользоваться вашей вещевой кладовой, – сказал я.

– Прекрасно. Тогда пойдемте, я представлю вам команду. Мы наслышаны, что вы дьявольски придирчивы к чистоте. – Она снова усмехнулась. – Что ж, нашему судну, скажу вам, нужна небольшая чистка, а то этот грязнуля превратил его в свинарник.

Китобоец был гораздо меньше «Тауэра-3». Капитанская каюта располагалась прямо под мостиком и являлась частью рубки.

– Уж извините, – заметила Герда, – но у нас нет таких удобств, как на плавбазе. Придется вам поделиться своей каютой с Уолтером Хоу. Вы не против?

– Хорошо, – сказал я. – Но при условии, что он поделится со мной своим виски.

– Не беспокойтесь, – засмеялась она. – Я позабочусь об этом. Да и у меня иногда бывает жажда. – В ее глазах блеснул огонек.

– Уолтер, ты разделишь каюту с капитаном, – обратилась она к Хоу. – А он разделит с тобой твое виски. Идет?