Текст книги "Живи и давай жить другим"

48

Встреча Нового года на этот раз действовала мне на нервы даже больше, чем в прежние годы.

Почему я из года в год соглашался приглашать гостей, загадка для меня самого. Думаю, это отзвук того времени, когда в моей жизни была Эстер.

Гости всегда одни и те же: Тамара, подруга Афры из теннисного клуба, ее супруг Тёйн, Афра и я. И… родители дам.

Обе подруги заявили с трогательным единодушием: «В такой важный момент нужно проявлять заботу о стариках». Мы встречаемся десятый год подряд то у нас дома, то в доме Тамары и Тёйна, чтобы сначала сыграть в руммикуб и в жульбак, а потом посмотреть новогоднюю телепередачу. Без пяти двенадцать на экране появляются часы, дабы мы с последним ударом успели откупорить бутылку игристого. В течение вечера подаются арахис, сладкие пончики (из старомодной пекарни!) и тефтельки (прямо из печи). После чего мы обычно говорим: «Как весело!»

В двенадцать происходили принудительные объятия, после чего мы с тещей смывались на полчаса, чтобы устроить в саду фейерверк. То есть Герда подавала, а я запускал. Остальные шестеро смотрели из окна.

Но теперь Герды, моей единственной опоры в такие вечера, нет в живых. А Пит стал еще занудливей, чем обычно. Он слишком туп для руммикуба и саботирует жульбак.

– Ну же, папа, постарайся хоть разок, – вздыхала Афра.

– Я и стараюсь. Ты понятия не имеешь, каково это – играть в жульбак при моем ревматизме, – огрызался Пит на свою дочь.

Остальные смущенно молчали.

– Кто желает еще пончик? – спросил я.

Пожелал Тёйн. Седьмой пончик за вечер.

49

«Клаас любил птичек, рыбок и лягушек».

И с этим Клаас де Брёйн попал в свой некролог в «Хет парол». Прожил девяносто один год и отличился лишь тем, что был другом разнообразных зверушек. Впрочем, там еще был напечатан загадочный стишок:

 
Поезд, рельс, солдат спасенья,
Дева, женщина, дитя,
Во вселенной их значенье –
Точка, знак небытия.
 

Против этого нечего возразить, но стишок задал о покойном Клаасе больше вопросов, чем дал ответов. Может быть, Клаас был машинистом? Или солдатом Армии спасения? И какую роль в его жизни сыграла дева?

Но этот стих все же лучше, чем то, что опубликовал в некрологе Хенри Хюлсхорста его работодатель AEGON:

Хенри работал в AEGON в отделе проектного менеджмента. Контактировал с сотрудниками AEGON в стране и за границей. В лице Хенри мы потеряли знающего и преданного коллегу.

Не думаю, что Хенри оглядывается на свою успешную трудовую жизнь, даже если он еще что-то может видеть. Бесспорно одно: его начальник не слишком щедр на слова.

Интересно, как будет вскоре выглядеть мой краткий некролог?

Артур прекрасно разбирался в сортах туалетной бумаги и оборудовании санузлов. Нам, его коллегам из компании «Хертог», будет очень не хватать его знаний и опыта. Невзирая на тот факт, что пару месяцев назад, в связи с сокращением штатов, мы выперли его из компании с большим мешком денег.

Я подумываю в свое время разместить в газетах несколько хороших лестных некрологов. В «Норд-Холландс дагблад» для знакомых, проживающих по соседству, и в «Трау», потому что считаю ее превосходной, стильной газетой, где хочу быть пропечатанным хотя бы раз в жизни.

Возможно, с этим связан некоторый риск. А вдруг найдутся люди, которых заинтересует заказчик некрологов, и они вздумают навести о нем справки в редакциях?

Вряд ли они найдутся, но полностью исключать этого нельзя. Сочувствую Ваутеру, но в таком случае ему придется выдать себя за автора написанных мной некрологов и, соответственно, отвечать на возможные вопросы. Например, так: «Да, в самом деле, некрологи довольно странные, но незадолго до смерти моего дорогого Артура мы случайно заговорили на эту тему, и он в общих чертах обрисовал, какой некролог пришелся бы ему по вкусу. Вот я и попытался написать нечто в его стиле».

Прекрасно сказано, Ваутер! Предвкушаю успех твоей речи.

50

Обстановка в доме заметно разрядилась. Нужно быть осторожнее и не перегибать палку.

– Артур Опхоф, что-то с тобой происходит, я чувствую. Ты такой послушный, это ненормально!

Афра глядела на меня долго и подозрительно. Я первым отвел глаза.

Когда к вам обращаются по имени и фамилии, будьте бдительны. Люди редко делают это из вежливости. Афра отнюдь не одобряла моего послушания, она спрашивала себя, что за ним стоит.

– Неужели ты завел любовницу?

Она спросила это с легкой ироничной улыбкой.

– Нет, не завел. А кстати, если бы завел, как бы ты к этому отнеслась?

– Мне бы это не понравилось. Очень. Я постаралась бы избежать всей этой грязной возни вокруг развода.

– Да, но ты скучала бы по мне?

– Артур, не задавай дурацких вопросов. Значит, у тебя нет любовницы?

– Нет. У меня нет любовницы, Афра.

– А почему тогда ты ведешь себя так… по-другому?

– Я не веду себя так… по-другому. По крайней мере, я этого не замечаю. Просто пытаюсь жить по возможности бесконфликтно. That’s all[20]20
  Вот и все (англ.).


[Закрыть].

К счастью, в этот момент раздался свисток автоматической сушилки. Пора доставать белье.

Этот разговор состоялся на прошлой неделе. С тех пор я пробую дозировать свое послушание, но у меня не получается. Афра словно установила антенну, которая хорошо улавливает мое девиантное поведение.

На прошлой неделе она заявила:

– Ты почти не возражал, когда я сказала, что пора снова навестить моего отца. Во всяком случае возражал меньше обычного.

Я попытался вывернуться, сказал, что с тех пор, как у него померла жена, Пит больше дорожит нашими визитами.

– Ну, что касается визитов… Никогда он ими не дорожил, – заметила она ехидно. И была совершенно права.

У Афры есть ключ от дома отца. Когда мы являемся с визитом, он даже не встает с дивана, чтобы открыть нам дверь, ключ служит ему оправданием.

В этот раз он смотрел одну из своих любимых телепередач: «Неудачные пластические операции». Когда дочь, подойдя, легонько поцеловала его в щеку, он слегка отодвинулся, так ему было интересно смотреть на чужое страдание, преподносимое как деликатес какой-то сенсационной программой.

– Привет, папа, как дела?

– Неважно. Доконает меня мой ревматизм, того и гляди копыта отброшу.

– С чего ты взял? Нет у тебя никакого ревматизма.

– Да что ты в этом понимаешь?! Боли очень похожи на ревматические. Я даже налить себе ничего не могу.

– Хотите выпить? – любезно поинтересовался я.

– Кофе с печеньем, будь так добр. И яблоко разрежь.

– Давай я этим займусь, – сказала Афра. – Ты же здесь ничего не найдешь.

Вот досада, а я надеялся под видом поисков подольше задержаться на кухне. Не вышло, придется сидеть на месте.

– Развлекаетесь понемногу, без Герды? – спросил я тестя.

– Держусь, – ответил он, не глядя на меня.

Пит не нуждается в общении. Уставившись в телевизор, он одновременно подстригал волосы в заросших ноздрях, являя собой далеко не самое приятное зрелище. В качестве альтернативы я мог любоваться на разнообразные жуткие примеры неудачных коррекций женской груди. Хотел что-нибудь почитать, но нашел только рекламную брошюру магазина «Альди» и инструкцию к дивиди-плееру. Больше ничего. Боже, какое счастье, что скоро мне уже не придется посещать этого человека. Каждую неделю буду ходить в итальянскую церковь и ставить свечку в знак благодарности.

После двух чашек чая и двух печений Афра сказала:

– Что ж, папа, нам пора домой.

– Да, пора. Хорошо посидели. Можешь заглянуть на неделе и немного здесь прибраться? Помощница заболела.

Афре постоянно звонят из службы социальной помощи. Им стоит большого труда каждый раз находить кого-нибудь, кто согласится работать у ее отца. Пит очень быстро отталкивает любого человека. Ему не удалось заклевать только жену, да его дочь еще как-то продолжает с ним ладить. Похоже, у нее иммунитет к его хамству, но однажды я слышал, как она проклинала отца, думая, что ее никто не слышит.

На обратном пути в машине я вдруг положил руку ей на плечо. Она подняла глаза, помедлила, а потом сказала:

– Спасибо тебе.

51

Наверное, в ближайшее время моим любимым музеем станет Нидерландский музей похорон «До встречи».

«В Нидерландском музее похорон „До встречи“ широко представлено национальное погребальное наследие и современное похоронное оборудование мультикультурных Нидерландов. В нашем собрании вы найдете не только старинные композиции из волос, посмертные маски, фрагменты фильмов, гробы и урны, но и, например, коллекцию миниатюрных катафалков и ингредиенты современных мусульманских похорон, такие, как лотосовая пудра, камфара и мускус. Здесь вам доходчиво объяснят, как происходит кремация и как разлагается в земле труп. Открытый честный подход и блестящая презентация заслужили высокую оценку посетителей и прессы».

Ничего не поделаешь, меня очень заинтриговали композиции из волос, миниатюрные катафалки и блестящая презентация зарытого трупа.

Кстати, не сообщайте Герту В.[21]21
  Герт Вилдерс (р. 1963) – нидерландский политик, известный антиисламской риторикой.


[Закрыть], что там уделяется внимание и мусульманским похоронам, не то он снова учинит скандал, хотя речь идет всего лишь о мертвых мусульманах.

Забавную болтовню о Музее похорон я услышал в кондитерском отделе супермаркета «ХЕМА». Торт со взбитыми сливками и похороны – несколько необычное сочетание, но рассказчицу это не заботило. Девочка лет восьми, уплетая торт, рассказывала подружке, как они с братиком искали Маленького Хейна.

– А где его можно найти? – спросила подружка.

– В музее кладбищ, конечно.

До чего же тупая эта подружка.

Придя домой, я с помощью интернета очень быстро вышел на Маленького Хейна, а через него на Музей похорон «До встречи». Там и обретается Маленький Хейн, младший братишка Смерти (Костлявого Хейна), этакий веселый толстячок с острой косой, специальное предложение для общего развития детей от восьми до двенадцати лет. Чтобы приучить их весело воспринимать кончину. Особая фишка: бесплатный мини-гробик для дома, для семьи!!! Не люблю восклицательных знаков, но для бесплатного мини-гроба охотно делаю исключение.

Я с головой ушел в изучение той области, «где наука и похоронное ремесло находят друг друга», но тут в мою комнату вошла Афра с пылесосом. Я едва успел закрыть сайт Музея похорон. Афра взглянула подозрительно, хотела что-то сказать, но, видимо, решила, что включенный пылесос будет лучшим ответом краске стыда на моей физиономии. И на ее лице появилось брезгливое выражение. Вероятно, она подумала, что я украдкой зависаю на порносайте.

При первой же возможности съезжу на кладбище «Де ниуве остер» в Амстердаме, чтобы посетить этот музей. По музейному абонементу бесплатно. Жду не дождусь.

VIII

Мой отец невыносим. Ужасно говорить такое о родном отце, но это правда. Я не выдерживаю его общества больше часа. Если уж он соизволяет оторваться от телевизора, то лишь затем, чтобы жаловаться или брюзжать. Я пытаюсь не обращать внимания, но не удается. Не успеет он сказать двух фраз, как я начинаю страшно злиться.

Артур всячески старается мне помочь, делает все, чтобы избежать конфронтации, хотя и сам терпеть его не может.

А тут еще служба опеки объявила, что ей все труднее находить людей, согласных два раза в неделю ухаживать за отцом на дому.

– Не во мне дело, – уверяет отец, – эти болваны просто не понимают, в чем я нуждаюсь.

Мы с Артуром обычно отмалчиваемся.

– У тебя ведь найдется пара часов в неделю, чтобы поухаживать за отцом? – потребовал он и на этот раз.

И вместо того чтобы сказать, что он невыносим, я сказала, что подумаю.

– Имея такого папашу, легче понять тех, кто издевается над стариками, – сказал Артур по дороге домой.

Я не стала дискутировать на эту тему.

А он даже положил руку мне на плечо. Как когда-то, давным-давно.

52

Каждая уважающая себя болезнь имеет собственный день: день альцгеймера, день СПИДа, день проказы, день рака. У сердечных болезней есть даже собственная неделя. Кроме того, отмечаются День отца, День матери, День животных, День секретарш и так далее. Конца-краю нет.

Сегодня, 24 января, тоже особенный день: Национальный день арахисового масла.

Мы с Афрой обожаем арахисовое масло. Только она любит с орехами, а я без.

Так что мы отмечаем Национальный день арахисового масла каждый со своей банкой. Молча. Намазываем его на хлеб немного гуще. Долгие годы за завтраком мы ставили на стол одну банку, но со временем оказалось, что вкусы у нас разные. Как и у масла.

В последние месяцы мы снова немного сблизились, но лишь потому, что я притворяюсь более покладистым, чем на самом деле. Мысль о том, что через каких-нибудь полгода я более-менее бесшумно исчезну из ее жизни, позволяет мне без больших усилий изображать благожелательность.

Наверное, Афра думает, что я либо хочу спасти наш брак, либо завел любовницу. Откуда ей знать, что я стараюсь оставить по себе добрую память.

Скоро отработаю последний день у Хертога. А что потом? Чтобы не сидеть целыми днями дома, я сказал Афре, что буду помогать Йосту с мелким ремонтом. Ведь если каждый день до лета следить за каждым своим словом, окончание нашего брака вряд ли станет гармоничным. В конце концов, различия между нами куда глубже, чем арахисовое масло с орехами или без.

53

Ваутер свел меня со своим знакомым по фамилии Тоон. Тоон – визажист на пенсии, много лет служил в AVRO[22]22
  Всеобщий союз радиовещания и телевидения Нидерландов.


[Закрыть]. Теперь он буквально умирает со скуки и рад любому заказу, даже самому необычному.

– Итак, насколько я понял Ваутера, вы желаете на время приобрести другой имидж. Для ежедневного использования. – Тоон смотрел на меня так, словно он уже в восторге от результата.

Я подтвердил, что мое намерение именно таково.

– Ваутер просил не задавать лишних вопросов, но на один вопрос вы должны ответить, чтобы я смог принять заказ: для чего это вам?

Я колебался.

– Ну… как раз этого я не могу вам сказать.

– Позвольте, я сформулирую вопрос иначе, – сказал Тоон. – В этом нет ничего криминального?

– Смею вас уверить, Тоон, положа руку на сердце, ничего криминального здесь нет.

– Поклянетесь светом в глазах вашей матушки?

– Она умерла.

– Пардон, неудачная шутка, – ухмыльнулся Тоон. – Кроме того, я должен быть уверен, что, если дело выгорит, мое имя не будет названо, пока я не дам на то своего разрешения. Что бы там ни было. Я готов пожертвовать славой, но неприятности мне ни к чему.

На этих условиях он выразил готовность участвовать в проекте, то есть через пару месяцев сделать Артура Опхофа неузнаваемым и выпустить его в свет под именем мистера Икс.

Я уже давно придумываю себе новое имя, потому что со старым не сдвинусь с места. Задача трудная. Нужно подобрать имя, которое не обращает на себя особого внимания и произносится само собой. Если я буду тормозить, представляясь кому-либо, то сразу вызову подозрения.

Помимо прочего, мое новое имя должны с легкостью произносить итальянцы.

– Ну, что будем делать, Артур? – спросил меня Тоон после того, как показал мне свое ателье, заставленное коробками. Коробки были битком набиты париками, усами, очками, шляпами и прочими аксессуарами – от вставок в рот до цветных контактных линз. – Как насчет пирсинга или татуировок? – хохотнул он.

Я был категорически против. Татуировки страшно обязывают, и вообще я считаю их дуростью. И значит, уже никогда не смогу с удовольствием смотреться в зеркало.

Мы отвергли татуировки, после чего занялись очками, вставками, усами и бородами. Тоон спросил, как бы я отнесся к шраму или выразительной бородавке, но я не был готов так себя уродовать.

– Конечно, самое лучшее и удобное – изменить внешность собственными усами и бородой, сказал Тоон. – Ежедневная маскировка занимает минимум времени. Другая вставка, другая одежда, борода и усы, цветные линзы и очки в тяжелой оправе. Можно слегка увеличить и немного сплющить нос, это совсем несложно. Короче говоря, все у нас получится.

Тоон действовал решительно. Подобрал несколько париков разного цвета, снял точную мерку с черепа, носа, рта, глаз и ушей, а затем сделал серию портретных фото.

Мне трудно было решить, какую я хочу внешность.

Я поинтересовался, нет ли у него чего-нибудь в стиле Казановы.

– Нашлось бы, приди вы ко мне лет пятнадцать назад, Артур. Мои возможности не безграничны.

– Шутка, Тоон.

Мы выпили пива за успех нашего предприятия.

«Тоон – истинное сокровище», – предсказал Ваутер и был прав.

54

Через неделю – последний день моей службы в компании ватерклозетных принадлежностей Хертога. Марике в третий раз за две недели спросила, нашел ли я другую работу. Я глубоко вздохнул и попытался изобразить отчаяние. Получилось не слишком убедительно.

– В моем возрасте очень трудно начинать с нуля. И, скажем честно, просто невозможно найти такую же хорошую работу, как эта.

Марике вправду мне сочувствует, остальные делают вид. Очень уж они рады, что не их уволили.

– К счастью, на рынке труда снова оживление, – подбодрил меня Беренд.

– Да-да, – сказал я. – Возможно, так оно и есть для дипломированных бухгалтеров вроде тебя, но для торговых работников, кому за пятьдесят, в нашем обществе больше нет места.

Кажется, я немного переиграл, потому что Беренд посмотрел на меня испытующе, словно сомневаясь, не смеюсь ли я над ним.

Господин Хертог четвертую неделю кряду подбрасывает газету с объявлениями о рабочих вакансиях:

– Может быть, здесь найдется что-нибудь для вас.

Он даже начал горбиться, так угнетает его чувство вины в моем вынужденном увольнении.

Я прикидываю, не сказать ли ему: «Ништяк, чувак. Я в порядке. Ты свое дело сделал», но вряд ли это в моих интересах. Иногда мне кажется, Хертог подозревает о моем хорошем настроении. Может быть, он немного сожалеет о своем прощальном золотом рукопожатии, результат какового теперь в полной безопасности лежит на моем новом счете в банке ASN. Бывает, я не могу удержаться и, когда точно знаю, что никто на меня не смотрит, проверяю сальдо через интернет: шестьдесят пять тысяч евро.

Марике позвонила Афре, спросила, знает ли она, какой хороший подарок сделать мне на прощание. Афра сказала, что не знает, но посоветуется с моим лучшим другом Йостом. После чего Йост позвонил мне и спросил, хочу ли я получить новую сумку для гольфа или предпочитаю новые клюшки. Я предпочел сумку. Присмотрел в магазине одну подходящую и сообщил Йосту марку и модель. Йост позвонил Афре, Афра позвонила Марике. Надеюсь, эффект испорченного телефона не сработает, и я не получу вместо сумки для гольфа корзину для пикника.

55

Я съездил на Овертом[23]23
  Овертом – улица в Амстердаме.


[Закрыть] (Амстердам), в магазин географических карт, чтобы купить лучшую и максимально подробную туристическую карту окрестностей Карпантра, городка километрах в сорока к северо-востоку от Авиньона. Мое первое впечатление: вполне подходящее место для безвременной смерти. Местечко легкодоступное, народу немного, по соседству несколько площадок для гольфа (алиби поездки). А главное, там полно отличных прогулочных маршрутов, где подстерегает несчастье. В Карпантра знакомые Йоста содержат мотель, каковой и станет отправным пунктом аварии. Некоторое неудобство: придется делать солидный крюк, если тебе нужно в Тоскану.

Я даже прикинул: может, свалиться в овраг во время головокружительного спуска на велосипеде с горы Мон-Ванту, которая возвышается неподалеку?

Но кроме романтичной гибели на злополучном участке «Тур де Франс» у этой аварии были, увы, только недостатки. Там всегда слишком много народу, пришлось бы придумывать, как правильно сломать велосипед, из-за названия горы быстро поднимется шум в прессе. Но в первую очередь покажется невероятным, что я вдруг решил взобраться на велосипеде на Мон-Ванту, хотя начинаю задыхаться уже при въезде на мост через Североголландский канал.

На туристической карте многие места были отмечены значком «красивая панорама». Что ж, пусть это случится в одном из таких мест или на пути к нему: смертельное падение в легкодоступный овражек. Чтобы потом все выглядело вполне правдоподобно для возможных туристов по местам катастроф.

Что еще нужно оформить:

1. фальшивый французский полицейский протокол;

2. фальшивое французское медицинское заключение.

Их должен раздобыть Этьен Хюммел, в конце концов за это ему и платят, а Йост найдет человечка, который раздобудет фальшивый паспорт.

– Не дрейфь, никаких проблем, – успокоил он меня.

У него есть на примете несколько кандидатов, нужно только выяснить, кто из них предложит оптимальное соотношение цены и качества услуги. За новый паспорт мне придется выложить примерно три тысячи евро.

Этьен Хюммел на своем фургоне для перевозки трупов, с фальшивыми бумагами из Карпантра, отправится прямиком в Пюрмеренд, повезет туда гроб с мешками, набитыми песком, весом 85 кг. По прибытии он даст понять: зрелище трупа настолько ужасно, что гроб открывать не стоит. Затем кремация – и дело в шляпе.

Вуаля, можно бы расслабиться, откинуться на спинку сиденья, да только все время ждешь подвоха.

Еще я купил карту Тосканы. Очень подробную. На ней значится деревушка Маццолла, немного юго-восточнее Вольтерры. И может быть, значок на карте, прямо под Маццоллой – это и есть моя будущая вилла.