Текст книги "Совершенно замечательная вещь"

Глава 7

Наконец около семи вечера мы вышли из агентства. Логично было бы вернуться в отель, немного поспать и составить план на утро. Но мы (вернее, я) перебрали с кофеином и чувствовали себя непобедимыми. Я уже представляла, как вечером вместе с Мирандой повидаюсь (и, возможно, поэкспериментирую) с голливудским Карлом. Возвращаться в отель казалось нелепым. Позже Энди описал это так: «Просто Карл оказался слишком притягательным – у нас было не больше шансов устоять перед ним, чем запрыгнуть на Луну».

Вот мы и не устояли.

Я думала взять такси, но Робин, похоже, счел это личным оскорблением. Не совсем разумно болтать о тайных космических пришельцах в посторонней машине, так что Робин сел за руль, и по дороге мы сняли ролик.

Я вооружилась камерой и устроилась впереди. Видео начинается с моей физиономии.

– Привет и добро пожаловать в машину Робина. А вот и он сам. – Я поворачиваю объектив к Робину, он сверкает улыбкой и машет рукой. – У нас новости. Несколько дней назад мы с Энди… – я поворачиваю камеру к Энди, и он тоже машет, – открыли то, что назвали Последовательностью Фредди Меркьюри. Это ряд ошибок, которые появляются друг за другом при попытках исправить опечатки на странице песни Queen «Don’t Stop Me Now» в Википедии. Смысл этих изменений оставался загадкой. Однако благодаря помощи материаловеда из Калифорнийского университета в Беркли мы теперь считаем, что расшифровали последовательность. Мы направляемся на Голливудский бульвар, чтобы встретиться с нашим ученым и проверить теорию.

Здесь, в заключительном видео, мы вставили скриншот страницы Википедии и закадровый комментарий о том, как я с ней познакомилась, как Миранда заметила, что цифры в цитатах тоже изменились и что эти числа соответствуют химическим элементам.

Когда Робин вырулил на Голливудский бульвар, Миранда уже сидела на обочине перед аптекой. Стоило ей нас увидеть, как она вскочила на ноги и кинулась ко мне обниматься.

– Как здорово!

– Ничего не здорово!

Она оказалась немного выше, чем я ожидала, моя макушка едва доставала до ее ключицы. И обнималась Миранда не формально-вежливо. Она так стиснула меня, словно мы знакомы с детского сада. Ее яркие глаза блестели от волнения. Миранда была немного старше меня, но выглядела моложе. Ее появление вызвало новый всплеск адреналина. Это все взаправду. Мы действительно собираемся навестить Карла и дать ему материалы, чтобы посмотреть, что произойдет.

– Прости, я переборщила? – встревоженно поинтересовалась Миранда.

– Нет, нисколько.

Она улыбнулась, но явно не поверила мне и собралась позднее отругать себя за излишний энтузиазм.

– Я уже купила детекторы дыма утром. Из них нелегко вытащить америций, поэтому хорошо, что я успела смотаться обратно в лабораторию. – Она достала из сумочки коробку, открыла ее и показала маленький флакон с парой серебристых металлических полосок внутри.

Энди вышел с другой стороны машины, и Робин уехал в поисках места для парковки.

– Молодец, – похвалил он, – но придется купить еще один детектор, чтобы мы засняли, как ты добываешь оттуда америций.

– Ой! – К восторгу Миранды примешалась толика смущения. – Я как-то не подумала. Как здорово! Вы хотите меня заснять?

– Если ты не против, – подтвердил Энди.

Он сделал пару дублей с видами окрестностей, а затем мы записали краткое вступление с участием Миранды.

– Мы прибыли к аптеке всего в квартале от голливудского Карла. С нами Миранда Беквит, материаловед, которая разгадала Последовательность Фредди Меркьюри. Что мы здесь делаем, Миранда?

– Покупаем детекторы дыма.

– Довольно необычное занятие.

– Сегодня необычный день! – Ее энтузиазм смотрелся потрясающе.

– И зачем нам детекторы?

– Для меня смысл последовательности совершенно ясен, – начала Миранда. – Карл просит раздобыть ему кое-какие материалы. И одним из них является америций. Это довольно редкий элемент, но используется в некоторых повседневных вещах в качестве источника альфа-частиц. – Она ловко избегала слова «радиоактивный».

– Нам нужно знать, что такое эти альфа-частицы?

– На самом деле нет, хотя это интересно. Возможно, мы добавим объяснение в описание к ролику. Для нас же главное, что внутри детектора дыма, – она показала коробку, – примерно одна тысячная часть грамма америция.

– Этого хватит?

– Понятия не имею! Зависит от того, чего хочет Карл. Если просто запустить каталитическую реакцию, то да, подойдет любое количество материала. Если что-то построить – скорее всего нет.

– А про эту самую реакцию нам знать нужно?

Миранда посмотрела в камеру:

– Это мы тоже объясним под видео. И не забудьте подписаться!

* * *

Разумеется, люди очень много обсуждали само месторасположение Карлов. Их не представлялось возможным передвинуть, и все они возникли в городских районах, где не могли остаться незамеченными. В каждом городе их положение казалось неслучайным, но общую закономерность выявить не получалось. Например, все они появились на тротуаре, но в произвольных частях города. Оклендский Карл был единственным Карлом в районе залива Сан-Франциско, что весьма обижало местных жителей. В Манхэттене, пожалуй, все в равной степени представляет интерес. Нью-йоркский Карл появился на оживленной улице, но с тем же успехом мог возникнуть на Пятой авеню, Таймс-сквер или Медисон-авеню. Ничего особенного в площадке перед Чипотле не было.

Голливудский Карл, напротив, появился перед Китайским театром на Аллее Славы, одном из главных туристических мест города и, вероятно, наиболее посещаемом пешеходном месте в Лос-Анджелесе. Здесь постоянно крутились уличные артисты и косплееры супергероев, берущие по двадцать долларов за фотографию.

Поэтому, зная об одержимости Америки славой, мне не следовало так удивляться, когда мы обнаружили огромную очередь к Карлу, такую длинную, что конца не найдешь.

Это же настоящий Карл! Люди приходят на Аллею Славы, чтобы сфотографироваться со звездой знаменитости или отпечатками ладоней в цементе. Эти люди – самые обычные коллекционеры, которые хотят сделать снимок для альбома. Театр даже поставил дополнительные прожекторы, чтобы Карла можно было снимать ночью. Их лучи сияли на его броне. Ума не приложу, почему мы не подумали об очереди.

– Боже, – выдохнул Энди.

– Ну что, тоже встанем? – спросила я.

Втроем мы побрели вдоль очереди, но где-то за двадцать человек до конца я сдалась, подошла к молодой женщине лет двадцати и спросила:

– Вы уже долго ждете?

Она вытаращила глаза, ее рот сложился в идеальный круг.

– Бо. Же. Мой, – произнесла незнакомка, акцентируя каждый слог, затем повернулась к подруге: – Божечки, Элисон, Элисон, это Эйприл Мэй! Эйприл! Божечки!

Миранда и Энди просто замерли, наблюдая за происходившим.

В каждой культуре есть способы превратить незнакомцев в знакомых. На самом деле мы об этом не задумываемся; они просто есть. И этот процесс почти всегда начинается либо с того, что кто-то обращается к вам по имени, либо с того, что кто-то представляет вас кому-то третьему. Вот почему я ответила той, которая только что выкрикнула мое имя:

– Эм, да, здрасьте. Приятно познакомиться, я Эйприл.

– Ну, конечно, ты Эйприл! – воскликнула женщина.

Возможно, стоит отметить, что обычно вторая сторона при знакомстве сообщает свое имя. В данном случае этого не произошло, что сделало разговор еще сложнее.

Со временем я ко всему этому привыкну, но в тот момент, когда схемы стандартных разговоров между незнакомцами полетели к чертям, я понятия не имела, что сказать.

Из ниоткуда возник Робин – видимо, уже успел припарковаться.

– Хотите сфотографироваться с Эйприл? – спросил он спокойно и доброжелательно, словно ему не все равно.

А потом было много возни с камерами и «о боже, нас снимают», и «вы можете сфотографироваться сначала со мной, потом с Элисон, а затем с нами обеими»? И «ой, в телефоне Элисон не осталось места», и «не волнуйтесь, мы сделаем снимки на мой телефон, и я свяжусь с вами позже».

Из-за возникшей суматохи все вокруг узнали, что появился кто-то известный. У меня сложилось впечатление, что, даже не знай они, кто я, все равно каждый захотел бы себе фотографию. А Элисон и ее друзья как будто по-настоящему с ума сходили.

Хорошие новости:

1. Все, кто оказался поблизости, захотели со мной сфотографироваться. И…

2. Мы с чистой совестью вклинились в строй всего за двадцать человек до Карла, но никто не жаловался.

И как хорошо, что эта очередь была. Никто не собирался отказываться от шанса лично посмотреть на Карла. В противном случае вся эта толпа сгрудилась бы вокруг меня и пришлось бы вызывать копов на подмогу.

Спасибо череде селфи: путь к Карлу занял всего пять минут. Когда мы добрались до истукана, Энди (который все это время снимал мое общение с фанатами) объявил невольным зрителям:

– Мы сейчас быстренько запишем ролик с голливудским Карлом. Всего несколько минут, а потом Эйприл еще немного пофотографируется с желающими. Спасибо за понимание!

Все пришли в восторг.

Мы продолжили снимать видео со мной и Мирандой. Рядом с ее длинной худой фигурой я выгляжу почти комично, а грудь Карла вообще не попадает в кадр. На заднем плане маячат зеваки, а за ними высится Китайский театр.

– Поклонники Карла милостиво пропустили нас без очереди… – Тут камера на секунду показывает строй. – И мы переходим к делу и пытаемся дать Карлу то, о чем он просил. Миранда, по нашей версии, Карл просил три химических элемента, верно?

– Да, – уверенно ответила Миранда. – Изотопы йода, америция и урана. Йод можно найти где угодно. У меня с собой очищенные в лабораторных условиях кристаллы йода и америций, которые мы осторожно извлекаем из бытового детектора дыма.

Она проделала это с помощью плоскогубцев и кусачек.

– Вот тот самый америций – он безопасен.

– Нет. Если его проглотишь, то умрешь. На всякий случай я работаю в перчатках. Ни в коем случае не пытайтесь его съесть.

– Постараюсь запомнить.

– Однако мы решили не приносить Карлу уран. Хотя неочищенный уран безопасен и доступен, для первого эксперимента это показалось нам немного чересчур.

– Миранда, что, по-твоему, случится?

– Э… понятия не имею. – Она, похоже, удивилась, что я задала ей ненаучный вопрос.

– А что ты надеешься увидеть?

– На самом деле я смотрю на вещи иначе. В науке мы не полагаемся на надежды, только на эксперименты и наблюдения. В любом случае, наверное, хочется верить, что мы в принципе что-то увидим.

– Итак, с чего начнем?

– С йода. Надень перчатки.

Я послушалась. Не буду врать: я никогда особо не задумывалась, что мы на самом деле творим и к чему это может привести. Просто пришли и сделали. Как сказал Энди, мы не устояли перед Карлом. Я принимала довольно глупые решения, но тогда этого не понимала.

– А йод опасен?

– Нет, его даже используют в продуктах питания. Например, йодированная соль нужна для профилактики зоба. Еще йод – хороший катализатор для запуска органических химических реакций. Вероятно, поэтому Карл его и попросил.

Миранда вытряхнула крошечную серебристую чешуйку из флакона в мою ладонь. Затем я протянула руку Карлу.

Энди взял общий план, чтобы показать, как крохотная я тянусь к этому высоченному Трансформеру. Я выгляжу как сбитая с толку обезьяна, пытающаяся установить мир с превосходящей формой жизни.

Разумеется, ничего не произошло.

– Попробуй прямой контакт, – подсказала Миранда.

– Стой, – приказал Энди. – Хочу снять поближе.

Дождавшись его, я двумя пальцами взяла с ладони чешуйку йода и затем, ничем не выдавая страха и предвкушения, прижала ее к тыльной стороне правой руки Карла.

Внезапно я ощутила жар, головокружение и тошноту.

– Ох-х… – Меня слегка повело.

Мгновенно рядом возник Робин.

– Эйприл, ты в порядке? – спросил Энди из-за камеры. Похоже, до нашей компании наконец дошло: мы вообще не представляем, что творим.

Но тут неприятные ощущения исчезли.

– Да, – ответила я, тряся головой. – Да, кажется… кажется, я ощутила жар. А потом голова закружилась. – Я посмотрела на свою руку. Кристалл йода пропал.

Было ли что-то из этого на самом деле или мне почудилось, я как-то сразу не поняла. У меня имелось много причин испытывать легкое головокружение, и в латексной перчатке тепло особо не прочувствуешь. Что до йода – я могла просто выронить крошечную чешуйку.

Миранда тут же попыталась проделать то же со своим кристалликом йода и доложила, что ничего не произошло. Разумеется, это мы при монтаже вырезали, ибо… скучно.

Мы обсудили, стоит ли нам продолжать. К тому моменту я уже успокоилась и убедила себя, что раз Миранда ничего не почувствовала, то и мне показалось.

Итак, дальше в видео Миранда говорит:

– Что ж, я называю такие результаты неубедительными, Эйприл Мэй. Попробуешь америций?

– Работа как раз по мне!

– Эта маленькая полоска металла, – Миранда поднимает ее, чтобы показать зрителям, – содержит крошечную, микроскопическую частичку америция, радиоактивного металла, который получают при распаде плутония. Эйприл, не узнаешь, интересен ли он Карлу?

Я взяла полоску и плотно прижала ее к тыльной стороне ладони Карла.

– Кажется, снова немного тепло, но голова не кружится. – Я убрала руку, но полоска никуда не делась. – В отличие от йода, металл не исчез, – отчиталась я скорее Миранде, чем на камеру.

– Там не чистый америций, значит, она вся не нужна.

– Надо было привлечь кого-то еще, удостовериться, что мне не кажется.

– Да, с точки зрения чистоты эксперимента было бы немного лучше, – ответила Миранда. – Но, если честно, вся эта история – пародия на науку. Ничто из того, что мы сегодня сделали, серьезные эксперты даже рассматривать не станут.

Мы еще несколько секунд постояли, но больше ничего не произошло. Наконец Энди опустил камеру и сказал Робину:

– Ладно, ты, наверное, иди за машиной, мы… твою мать. – На миг он застыл, глядя на то место, куда я прикладывала америций, а потом лихорадочно вскинул камеру и нажал кнопку записи. Как раз вовремя.

Беззвучно, плавно ладонь Карла начала двигаться. Две секунды спустя она с мягким щелчком отсоединилась от тела и упала на землю. Тишину нарушили чьи-то изумленные крики, в том числе и мой. Правда, он в финальный монтаж не вошел из-за детского рейтинга.

Большая, размером с обеденную тарелку кисть истукана упала на цемент, перевернулась, встала на пальцы и побежала.

* * *

Я говорю «побежала», потому что это самое точное слово, которое только можно подобрать. Кисть поднялась на кончиках пальцев, а затем быстро застучала по священному мрамору Аллеи Славы под изумленный визг туристов. Очередь позади нас рассыпалась, кто-то бросился посмотреть, что происходит, кто-то в страхе побежал прочь.

В шоке мы упустили драгоценное время, а потом Миранда сорвалась с места за миллисекунду до того, как у нас с Энди возникла та же идея.

Мы протолкались через толпу Лос-Анджелеса, словно преступники в шаблонном детективе. Я едва разминулась с Чубаккой, что позировал для фото с прекрасной парой средних лет. Я мельком увидела руку и помчалась быстрее, спасибо полному отсутствию пешеходного движения в метре от Аллеи Славы. Теперь моя скорость примерно соответствовала моей уверенности, что все это происходит на самом деле.

Я залетела за угол и увидела руку всего метрах в шести впереди, но теперь она передвигалась какими-то скачками. Кисть уже не семенила, а подпрыгивала. Энди остановился на углу, чтобы снять погоню.

Мы с Мирандой время терять не стали, на одном дыхании пролетели мимо гаражей, отелей и жилых комплексов на Оранж-стрит. Я не спортсменка и никогда ею не была. Миранда же бежала как марафонец, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не отставать.

Оранж упиралась во Франклин-авеню, но мы увидели, как рука Карла перебежала через улицу и перемахнула через невысокую оранжевую стенку. Мы с Мирандой пронеслись по крутой извилистой дорожке и угодили в… чертов замок?

– Что… – прохрипела я, глотая воздух, – за хрень?

Хотя было темно, здание хорошо освещалось. У него имелись странные, удивительные архитектурные детали, такие как башни и искусственные зубцы. После жилых домов и торговых центров у меня возникло дезориентирующее чувство, что, возможно, Карл создал портал и нас перенесло в какую-то китчевую Нарнию. Я оглянулась: позади по-прежнему маячила оживленная Франклин-авеню.

Определившись, что мы все еще в реальном мире, я промаршировала мимо парковки прямо к молодому человеку в смокинге.

– Тут сейчас большая механическая рука не пробегала? – спросила я, переведя дыхание.

– Хм? – очнулся парень, словно только что нас заметил. – А. Да, только что зашла внутрь.

– Что?

– Ну, она подбежала и вроде как хотела войти, вот я ее и впустил. Это не совсем отвечает дресс-коду, но правила носят достаточно общий характер, и я решил сделать исключение. – Похоже, он вообще не находил происходящее странным.

– Ну… мы… – начала было Миранда, но так и не нашлась, что сказать.

– Нам надо внутрь, – вмешалась я.

Парень – лет под тридцать, в настоящем смокинге и белых перчатках – оглядел нас сверху донизу.

– Вы члены клуба? – спросил он так, будто уже знал ответ.

– Нет. Но раз вы пропустили в клуб механическую руку, почему нам нельзя?

– Во-первых, вы не состоите в клубе. Во-вторых, не сочтите за критику, но вы не проходите по дресс-коду.

– А рука, значит, проходит?! – изумилась я.

– В правилах про руки ничего не сказано.

– Слушайте, а можно нам просто заглянуть на минутку?

– Вы члены клуба?

– По-прежнему нет! – рявкнула я, теряя терпение.

– Тогда простите, но…

Я протолкнулась мимо него. В смысле я невысокая, но и он не вышибала. Это явно был не бар, а какой-то модный клуб, и парень определенно не привык выбрасывать людей на улицу.

Мы с Мирандой прошли в двери и оказались в маленькой комнате с панелями из темного дерева, несколькими деревцами в горшках и большим количеством книжных полок. За столом стояла девушка двадцати с чем-то лет. Парень ввалился за нами.

– Ника, извини, они меня толкнули! – удивленно сообщил он.

– Сюда механическая рука не забегала? – с ходу спросила я, все еще отдуваясь после пробежки.

– Здравствуйте, я Ника, добро пожаловать в «Волшебный замок», вы состоите в клубе? – невозмутимо спросила девушка.

– «Волшебный замок»?

– «Волшебный замок», – подтвердила Ника. – Клуб Академии магических искусств. Вход только для волшебников.

– И они существуют?

Она промолчала.

– Поэтому бегающая механическая рука вас не смутила.

– Мы видели вещи и постраннее.

Я решила применить свои «телевизионные» навыки и попыталась вывернуться:

– Послушайте, несколько минут назад сюда вошла механическая рука, и очень важно, чтобы я ее нашла.

– Мэм, боюсь, я не уполномочена обсуждать наших клиентов с теми, кто не состоит в клубе. Кроме того, мы не можем вас впустить, поскольку это противоречит нашим правилам. Разговор окончен.

Я решила, что раз толчок сработал в прошлый раз, то сработает еще, поэтому начала пробираться мимо них в этот странный клуб, а потом поняла, почему комната показалась мне такой странной.

– Если думаете пройти мимо нас без спроса, попытайтесь. – Ника обвела рукой помещение, где не было ни единой двери.

– Да что это за долбаное место? – почти заорала я и оглянулась на Миранду. Она так сильно свела брови, что лоб едва не треснул.

– Это «Волшебный замок», и боюсь, я вынуждена попросить вас удалиться.

– Хорошо, только знаете что? Видели на Голливудском бульваре огромного робота? Так вот, его кисть только что отвалилась и забежала к вам в клуб. Раз уж вы меня не пускаете, так, может, хотя бы сами сходите посмотрите?

Наконец-то Ника проявила хоть какой-то интерес:

– Хорошо, мы проверим, но сперва вы должны уйти.

Не видя иных вариантов, мы вышли.

Когда мы вышли из замка, я вытащила из кармана телефон, который гудел уже несколько минут подряд. Мне названивали Энди и Робин. Я написала обоим, мол, мы на пересечении Оранж и Франклин, потому что не хотела казаться дурочкой, прося встретить нас в «Волшебном замке».

Минуты не прошло, а ребята уже были на месте.

Мы все погрузились в машину Робина.

– Чем тут так вкусно пахнет?

– Я заскочил за едой на вынос, – ответил Робин. – Ваши предпочтения я не знаю, пришлось угадывать. Я даже не уверен, все ли едят мясо, но для тех, кто не ест, взял картошку фри.

– Ты святой! – воскликнула я, понимая, как проголодалась.

– Я возьму фри! – заявила Миранда. Разумеется, наш прекрасный гений вдобавок оказалась вегетарианкой. Вегетарианкой, что теперь уминала картошку фри, принесенную мне человеком, чья работа в буквальном смысле подразумевала служение мне.

Надо написать Майе, подумала я. Но у меня на коленях лежала еда, поэтому за телефоном я не полезла.

Пока Робин вез нас обратно в отель, мы рассказывали ребятам о странном происшествии в «Волшебном замке».

– Я могу раздобыть тебе пропуск, – сказал Робин.

– Что? – спросила Миранда.

– Членами клуба могут быть только волшебники, войти могут только члены клуба либо приглашенные. Думаю, завтра я раздобуду пропуск.

– Боюсь, будет уже слишком поздно. Вдобавок мне надо запостить кое-что в твиттер. – Я достала телефон.

@AprilMaybeNot: Только что с успехом завершили эксперимент с голливудским Карлом. Его кисть отделилась от тела и убежала прочь. Знаю, звучит дико, но так все и было. У нас есть запись, и как только завершим монтаж, сразу ее загрузим.

@AprilMaybeNot: Рука Карла забежала в «Волшебный замок», куда нас не пустили, потому что мы в джинсах и не волшебники?! Но опять же, эксперимент с голливудским Карлом прошел отлично, и его рука ушла в самоволку.

Вскоре я получила около восьмидесяти ретвитов, ведущих на статью «Ассошиэйтед Пресс» с заголовком: «По всему континенту у Карлов пропадают руки». Это произошло не только с голливудским Карлом. За последний час каждый Карл потерял правую руку. Статья представляла собой всего пару строчек, и в ней не упоминалось, куда делись отвалившиеся конечности, не было фотографии или видео, как руки бегают по Мехико. Мы просто знали, что каждый Карл, которого удосужились проверить, теперь остался без правой руки.

– Твою мать! – рявкнула я на всю машину, чем напугала Энди, который уже успел заснуть.

– Что такое, Эйприл? – озабоченно спросил Робин с водительского места.

– Мы недооценили масштабы. И «Ассошиэйтед Пресс» уже нас обскакал.

Быть первым приятнее, чем лучшим, но, чтобы зваться лучшим, нужно гораздо больше работы, поэтому я была разочарована. Мне хотелось, чтобы мои твиты вызвали такой же мощный отклик, как и первое видео. Хотелось контролировать историю. Цифры быстро росли, но не так быстро, как если бы я первой запостила эту новость. Скоро начнут звонить журналисты, так что по крайней мере я стану частью истории, но это не будет моей историей и поэтому не получится извлечь из нее всю пользу, которую я могла бы получить, если бы сразу начала твитить вместо беготни за рукой.

Я и так полагала, что новость, мол, рука голливудского Карла убежала, быстро распространится, но если руки всех шестидесяти четырех Карлов внезапно начали бродить по шестидесяти четырем мегаполисам на шести разных континентах, это уже огромная история! И мы оказались позади. Я была так напугана и разочарована, а ведь даже не знала, чего добиваюсь.

– Энди, доставай камеру, давай снимем концовку и загрузим ролик. Робин, найдешь нам место с хорошим Интернетом?

– Нет.

– Что? – неверяще переспросила я. Как это Робин – и чего-то не может?

– Вам это не нужно. Запишите концовку, смонтируйте ролик, но загружать сегодня не надо. Пусть газетчики перебесятся. Если зальете сейчас, то затеряетесь. У вас крутая история, однако у прессы хватит материала только на сегодня. Завтра или послезавтра…

– У людей снова начнется ломка, – договорила Миранда.

– Именно, – кивнул Робин.

– Но я уже пообещала в твиттере, – сказала я, не зная, поспешила или опоздала.

– Значит, ты получишь кучу запросов от медиа, мы будем их игнорировать, пока не выйдет ролик, отчего все еще больше распалятся.

– Отличный план, – поддакнул Энди. – Это значит, что минимум четыре часа я могу не дергаться. Смонтировать ролик в самолете, а пока с чистой совестью поспать. – Затем добавил скучающим голосом: – Водитель, отвезите меня прямиком в небытие, а главное, подальше от этой чокнутой женщины. – И снова привалился к окну.

– Энди, мы находимся на пороге истории, – сказала я, перегнувшись через переднее сиденье, чтобы одарить Энди своим фирменным взглядом американской Гермионы Грейнджер.

– Эйприл, я на пороге насилия, – ответил он, не открывая глаз.

– А при чем тут порог? – спросила Миранда.

– Возможно, они имеют в виду эпицентр? – догадался Робин.

– Ребята, мы это сделали, – сказала я. – И делаем до сих пор.

Мы все переглянулись. Нам всем не больше двадцати пяти, а мы едем по бульвару Санта-Моника и планируем, как преподнести прессе новость о Первом Контакте с инопланетянином.

Мы все были немного пьяны, поэтому кто-то начал хихикать. Несколько секунд спустя хохотали уже все. Мы смеялись над абсурдностью происходившего, той ночи, этих недель, того факта, что это все мы. Мы не имели права играть эту роль, но мы ее играли. Мы кричали, вскидывали кулаки, и даже Энди вынырнул из сна и расплылся в улыбке.

Когда у всех уже болели щеки и мы еще раз перебрали недавние события, я открыла приложение для заметок и начала писать сценарий. А потом сняла по нему короткий ролик. Энди и Миранда уже спали.

– Мы преследовали руку голливудского Карла по Оранж-стрит, но она заскочила в «Волшебный замок», клуб для магов, куда нас не пустили. Однако сотрудники сообщили, что видели, как рука вошла в заведение. Похоже, наша интерпретация Последовательности Фредди Меркьюри оказалась правильной. Дав Карлу америций и йод, мы запустили реакцию, благодаря которой рука отсоединилась и теперь свободно перемещается по Лос-Анджелесу. Мы не знаем, где она сейчас. Теперь стало известно, что все Карлы на всех континентах лишились правой кисти, хотя, если рука нашего Карла убежала, судя по видео, руки других Карлов просто исчезали в одно и то же время. У нас нет версий, что это значит, и, честно говоря, мы не знаем, что сделали. Но Карлы попросили у нас материалы, и мы их предоставили. Сейчас до меня дошло… – это заняло у меня так много времени, потому что я активно гнала мысль прочь, – что сегодня мы предприняли ряд действий от имени всего человечества, и, возможно, следовало бы в первую очередь попросить разрешения… или дать правительству решить, что правильно. Я этого не сделала. Я не думала, что результат нашего эксперимента окажется настолько существенным или значительным. Однако у меня нет повода считать Карлов страшными… разве что очень, очень странными.

На этом я закончила видео и оглянулась. Голова Миранды покоилась на плече Энди. Это казалось таким правильным. За пять минут до прибытия в отель я задремала и тогда впервые увидела Сон.

* * *

Я в вестибюле модного офиса. Блестящего, яркого и совершенно нового. Отовсюду исходит свет, но нет окон, только деревянные панели и серые ковры на полу. Играет музыка, но я ее не узнаю. Вокруг никого нет, кроме маленького робота за стойкой регистрации. Ну, не совсем маленького, размером с человека. Он изящнее, чем Карл, сине-белый и совсем без хрома. К нему можно подойти, вот я и подхожу.

– Здравствуйте, – говорит он ровным мужским голосом.

– Здравствуйте, я пришла повидаться с Карлом, – говорю я.

– У вас есть пароль? – спрашивает робот за столом.

– Нет. – скептически отвечаю я.

Потом я проснулась и обнаружила, что мы прибыли в наш отель. Пока я дремала, они все успели обсудить. Миранде нужно было где-то переночевать, поэтому Робин предложил забронировать ей номер в нашем отеле, чтобы сэкономить на поездках. Наш с Энди рейс вылетал через шесть часов, так что мы действительно могли позволить себе проспать целых четыре часа на настоящих кроватях! Все были как зомби, но мы с Энди особенно. Пока мы ждали Миранду у стойки регистрации, он напевал странную мелодию. Песня казалась знакомой, но я никак не могла ее вспомнить.

Мы вместе поднялись на лифте. Миранда напевала ту же странную песенку, что и Энди.

– Боже, да что это за мелодия? Такая знакомая. Вы оба ее поете, – сказала я Миранде и Энди.

– Мм… – только и выдавил он.

– Прости, я даже не поняла, что пою, – сонно ответила Миранда.

Я оглянулась на Робина, все-таки он был специалистом по решению проблем.

– Прости, Эйприл, я что-то тоже не узнаю.

Мы разошлись по номерам.

Я не сняла одежду, но вынула телефон. Я смотрела на поступающие твиты. С момента появления поста о руке, у меня добавилось более десяти тысяч подписчиков. Я им не отвечала, я не узнавала свою аудиторию, я просто смотрела, как она растет. Телефон вдруг стал невероятно тяжелым, я чуть не заснула, но потом поняла, что не заходила в другие соцсети и не проверяла почту. Я скопировала твиты на фейсбук. Тамошняя аудитория оказалась совершенно не в курсе ситуации, и пост принялся разрастаться так же быстро, как и в твиттере. Я проверила почту и пообещала родителям, что позвоню им завтра. Затем я долго прыгала между фейсбуком и твиттером, проверяя, есть ли какие-нибудь новости и что люди говорят мне (и обо мне). Пришло сообщение от Майи. «Что ж, увидимся завтра». Я так устала, а оно казалось таким драматичным, что я решила не разбираться с подругой прямо сейчас. И просто продолжала тыкать в экран, пока меня не сморил сон.

Я снова в сияющем вестибюле, играет песня, робот все еще за стойкой, я подхожу.

– Здравствуйте, – снова говорит он.

– Привет. Вы ничего не хотите о себе рассказать? – спрашиваю я, надеясь завязать беседу.

– У вас есть пароль?

– Нет, но…

И я проснулась. По крайней мере теперь я знала, что за мелодию напевали Энди и Миранда: именно она играла в холле из сна. Песня немного походила на инструментальную музыку, что крутили в шестидесятые в лифтах. Вроде «It’s Not Unusual», но не совсем она. Однако мелодия крепко засела у меня в голове и оставалась там в течение следующих шести месяцев.

Наверное, я сама мурлыкала песню в машине. От меня ее ребята и подцепили.

У меня никогда не бывало повторяющихся снов. Конечно, пару раз мне мерещилось, будто я весь семестр прогуливала занятия, а потом пришла на экзамен, но такой у всех был. Впервые сон выглядел совершенно так же, как прежде.

Но если у меня и мелькнула мысль – мол, странно это, – ее оказалось недостаточно, чтобы помешать мне снова провалиться в сон, что немедленно я и сделала.

А знаете, чего я не сделала? Не просмотрела сообщения на телефоне. А вот если бы потрудилась, увидела бы, как общалась с Майей последние двадцать четыре часа.

Эйприл 2.00 AM: Надо кое-что обсудить.

Майя 9.52 AM: Что такое, милая?

Майя 12.12 PM: Эйприл?

Майя 7.02 PM: Ты в порядке?

Майя 9.30 PM: Эй?

Майя 12.12 AM: Что ж, увидимся завтра.

* * *

На следующее утро я даже не увидела Миранду. Героический Робин встретил нас в вестибюле, доставил в аэропорт, провел через службу безопасности, и, только когда мы садились, я поняла, что он умудрился в последнюю минуту забронировать билеты на обратный рейс в Нью-Йорк. Он также невообразимым образом «повысил» нас с Энди до первого класса.