Электронная библиотека » Хейне Баккейд » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Встретимся в раю"


  • Текст добавлен: 12 октября 2021, 12:25


Автор книги: Хейне Баккейд


Жанр: Полицейские детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 8

Этого дня я ждала с тех пор, как мне исполнилось три года. Сив беспокоится, стоит рядом со мной, курит, сжимая пустую сигаретную пачку, и одновременно говорит. Солнце уже встало, от его тепла тает иней на замерзшей траве около автобусной остановки. Скоро его лучи достигнут парковки на другой стороне дороги, где под окнами общей комнаты стоит машина сторожа.

Я открываю рюкзак. Там практически ничего нет. Сив загрузила свой игрушками, косметикой и одеждой, а мой почти пуст, потому что я знаю – вечером, когда солнце сядет, все это старое барахло уже не будет абсолютно ничего значить. Этот осенний день – единственное, что имеет хоть какой-то смысл, потому что он первый и в то же время последний.

– Вон там, – Сив тушит окурок о перекрытие остановки.

Черная машина, выскользнув из-за угла, направляется к нам. Сив бросает пустую пачку и поднимает рюкзак.

– Ты готова?

– Да, – киваю я и кидаю последний взгляд на здание на противоположной стороне дороги. – Я готова.

Глава 9

Видимо, я уснул в кресле. Когда проснулся, солнце уже ушло. Поверхность моря покрыта волнистыми линиями, периодически подкатывающимися к скалам. Деревья скрипят, а ветви шелестят листвой. Мне холодно, я подавлен и скучаю по Ставангеру и своей комнате.

Надеваю ботинки и выхожу, направляясь в главное здание. Уже почти выйдя из-за деревьев, растущих между лодочным домиком и основным участком, я неожиданно вижу Миллу в ее кабинете. Она склонилась над столом, лицом вниз, руки вытянуты вперед. Глаза широко раскрыты, а рот открывается и закрывается, словно в припадке.

Я делаю шаг из тени деревьев и вижу человека, стоящего за Миллой. Он тянет ее за волосы, держит несколько секунд и отпускает, она падает на стол. Выражение лица Миллы меняется с внезапного страха на экстаз. Как только он снова поднимает ее, на ней рвется блузка, и одна грудь выпадает. Йоаким хватает ее свободной рукой и сжимает.

Вдруг Милла смотрит как будто прямо на меня. Йоаким выпускает грудь и хватает ее за горло. Милла широко раскрывает рот, тело напрягается. Прямо перед тем, как она уже вот-вот потеряет сознание, Йоаким отпускает ее горло. Он крепко держит ее за волосы другой рукой, так что Милла висит, склонившись над письменным столом.

Только теперь я понимаю, что она смотрит не на меня, а сквозь, в темноту за мной. Вскоре Йоаким разжимает руку, и Милла с тяжестью падает обратно на стол, а Йоаким отходит назад, в тень.

Я стою еще некоторое время, пока наконец не направляюсь к дому. Через стеклянную дверь в пристройку я снова вижу Миллу. Она занята, застегивая блузку, и отворачивается, увидев меня.

– Вам что-нибудь нужно? – Йоаким проводит рукой по тонким осветленным волосам, появившись в дверном проеме.

– Чемодан, – отвечаю я. – Я забыл его в коридоре.

– Подождите здесь. – Он исчезает за дверью в кухню.

Я делаю шаг в сторону пристройки, но останавливаюсь, увидев Миллу за стеклянной дверью. Она опускает шторы, и я слышу щелчок замка. Вскоре возвращается Йоаким с моим чемоданом.

– Извините, – начинаю я. – Я не хотел…

– Вы все не знаете, какая она. Что ей нужно.

– И что же ей нужно? – спрашиваю я, когда мы достигаем деревьев между главным зданием и лодочным домиком.

Йоаким останавливается передо мной и взбирается на пригорок, чтобы стать почти одного со мной роста. Он улыбается. Его зубы светятся в полумраке.

– Терять контроль.

Он качает головой, когда я ничего не говорю в ответ. Затем сходит с пригорка и продолжает. – Таким как Милла, требуется особый тип människa[11]11
  Человек (шв.).


[Закрыть]
. Особый тип мужчины, не…

– Да, я понял, – отвечаю я. – Не такой, как я.

Йоаким молча продолжает шагать между деревьями.

– Или Роберт, – заканчиваю я.

– Что?

Он останавливается. На этот раз не нашлось холмика, на который можно было бы встать, поэтому он отступает на шаг назад, как будто это поможет уменьшить разницу в росте.

– Vas sa du?[12]12
  Что вы сказали? (шв.)


[Закрыть]

– Вы сказали во множественном числе. «Вы все» не понимаете, какая она. Я предполагаю, что вы имели в виду таких, как я и Роберт?

– Я сразу же понял, что за тип был Роберт. Насквозь его разглядел.

– Выходит, вы неплохо разбираетесь в людях?

– Дружище, боюсь, вы пробудете здесь недостаточно долго, чтобы выяснить это. Вот. – Йоаким опускает чемодан на землю между нами. – Дальше доберетесь сами, – говорит он и направляется обратно к дому.

Глава 10

На следующее утро за завтраком мы с Йоакимом не обменялись ни словом, только краткими взглядами и рукопожатием в коридоре перед нашим с Миллой отъездом.

– Вот мы и остались вдвоем, – говорит Милла, когда мы садимся в ее машину, чтобы ехать в Хёнефосс.

– Да. – Я сжимаю руль. Я не водил машину с тех пор, как у меня отобрали права более трех лет назад, но не успел рассказать это Милле, когда она дала мне ключи после завтрака.

– Раньше я обожала путешествовать, – Милла поворачивается ко мне и улыбается. – По мировым книжным ярмаркам, на шоппинг и на выходные в большие города.

– Расскажите о вашей книге. – Я уже решил, что мне нравится голос Миллы. Мягкий и зрелый, он не заполняет все окружающее пространство. Мне показалось, что Милла не из тех людей, кто требует всеобъемлющего внимания во время своей речи. Достаточно того, что ты здесь, и слушаешь так, как удобно тебе.

– Речь пойдет о младшей дочери Августа Мугабе, – начинает Милла. Асфальтовая дорога змеей ползет через старый лес и голые злаковые поля под серой крышкой неба. – Я хочу показать читателям Мугабе, каким он был до встречи с Йертруд. Из тех времен, когда он был с женщиной, от которой у него ребенок. Но она не захотела быть с ним и забрала ребенка, бросив Мугабе до того, как он успел сделать ей предложение.

– Интересно, – бормочу я.

– Думаю, я бы хотела сделать его немного похожим на вас, – Милла поворачивается ко мне, и улыбка сползает с ее лица, когда она смотрит на изуродованную сторону моего лица в ожидании реакции.

– А? – спрашиваю я, не отрывая взгляд от дороги.

– Более молодую версию, конечно. – Милла слегка смеется. – Короткостриженый, с глазами серыми, как эти тучи. – Она хихикает. – Так я представляю ваши глаза. До того, как их поглотила серьезность.

– До шрамов?

Ее взгляд останавливается на рваных бороздах на моем лице.

– Мне нравятся шрамы, – говорит она и протягивает руку, так что кончики ее пальцев слегка касаются линии повреждения. – И те, которые могут увидеть все, и те, что внутри.

– Я бы с удовольствием избежал большинства из них, – сухо отвечаю я.

– О? – она отводит руку. – Каких?

– Камилла, жена Роберта, – начинаю я и вижу, как взгляд Миллы становится жестче, она как будто отдаляется. – Вы ее знали?

– Едва. – Милла отворачивается к окну. – Мы видели Камиллу несколько раз, Роберт привозил ее с собой в загородный дом в Тьёме, но я не могу сказать, что знала ее.

– Вы говорили, она жить без него не могла.

– Да. Роберт тогда только съехал. Нашел квартиру. Он был хорошим мужем, не из тех, кто просто сбегает, когда жена заболевает. Вы не должны так думать. Он старался изо всех сил. Но в конце концов не выдержал. Он сказал, что не может оставаться там в ожидании ее смерти. Это было бы несправедливо для них обоих. – она почти что прижимается к стеклу, словно пытается сфокусироваться на чем-то между деревьев.

– Она хотела забрать его с собой в потусторонний мир. Играть в карты и пить чай с духами? – хмыкаю я.

– Не говорите так. – Я вижу, как ее рот искривляется.

– Простите, – бормочу я, когда мы проезжаем мимо небольшой промышленной зоны с мокрыми краями обочин и травой, припудренной серым слоем асфальтовой пыли.

– У нас с Робертом была игра, – вдруг начинает Милла, слегка прислоняя голову к стеклу. Большие земельные угодья, только что засеянные поля появляются справа, в окружении отдельно стоящих ферм с сараями, постройками, агротехникой, силосными башнями и то тут, то там сложены по краям распоротые тракторные яйца[13]13
  Тракторные яйца – рулоны сена, упакованные в белый пластик.


[Закрыть]
с торчащим нутром. – Игра «А что если?», так мы ее называли. Мы просматривали информацию и прокручивали в голове, искали, что можно было бы использовать для сюжета книги.

– Август Мугабе тоже ищет двух пропавших из детдома девочек?

– Нет. Он ищет свою дочь. Она исчезла, когда ей было семнадцать. В то время Август встретил Йертруд. Август не знал дочь, ее мать запретила ему общаться с ней, но Август следил за ней некоторое время, не осмеливаясь подойти. И когда он наконец был готов сделать шаг навстречу и познакомиться, она пропала. События последней книги будут происходить в двух временных отрезках, в одном Август моложе, тогда его дочка и исчезла, и второй сейчас, двадцать лет спустя, когда он возобновляет поиски.

– Он найдет ее? – Запах весны и свежевскопанной земли просачивается сквозь вентиляционные фильтры машины. Милла поворачивается ко мне и изображает подобие улыбки. – Я еще не решила, чем закончится книга.

– Значит, никто ничего не слышал о девочках уже почти семь месяцев, – я сменяю тему и убавляю кондиционер. – Малообещающе.

– Вы думаете, они мертвы? – В ее голосе тут же появляются резкие нотки.

– А это играет какую-то роль?

Она снова смотрит на меня.

– Да.

– Почему?

Она останавливает взгляд на изборожденной шрамами стороне моего лица.

– Расскажите мне о ней, о той женщине, которая по вашей вине погибла в автомобильной аварии. Вы ее любили?

Я качаю головой.

– Я больше о ней не думаю, – отвечаю я, хоть это и чудовищная ложь. Полгода назад я пытался переправиться к Фрей, но ничего не вышло. Шесть месяцев с тех пор, как я видел, касался или ощущал ее холод на своей коже, но это не значит, что я перестал о ней думать. Время идет, а тоска не ржавеет и не увядает. Стремление к смерти приносит боль, и нужны лекарства, чтобы ее унять, пока вы стремитесь все ниже и ниже по спирали. Бывали дни, когда в поздние ночные часы в моей комнате я представлял себе, пытался найти вход в спираль, но не успевал дойти туда до того, как утренний свет начинал пробиваться сквозь шерстяной плед на окнах гостиной. Ульф говорит, это знак того, что мне становится лучше, хотя я сам думаю, дело в нехватке правильной мотивации.

– Я так не думаю, – шепчет Милла и наклоняется ближе ко мне. – Я знаю, каково это, Роберт…

– Я не Роберт Риверхольт, – холодно отвечаю я и передвигаю руку выше на руль, чтобы плечо закрыло шрамы.

Милла долго на меня смотрит.

– Да, – шепчет она, снова отводя взгляд в окно. – Вы не он.

Часть II
Те, кто лгут

Глава 11

– Почему они вообще согласились поговорить с нами? – спрашиваю я и включаю поворотник, увидев вывеску «Окермюр» – название детского дома.

Мы почти ничего не сказали друг другу за всю оставшуюся дорогу. Милла кажется напряженной, беспокойной, но это не из-за нашего разговора, дело в чем-то другом. Я замечаю, что с каждым километром все больше и больше погружаюсь в уныние, не только из-за того, что она отвечает на все мои вопросы встречными вопросами обо мне, но и потому, что есть нечто в этом задании, в этой поездке, что мучает меня, что не сходится. Но я не понимаю, что именно, и меня это раздражает.

– Они думают, что смогут помочь, – отвечает она, пока я паркую машину у главного входа и выключаю двигатель. – Таким способом пытаются держать дело наплаву, не терять надежды.

– Что по этому поводу говорят следователи?

Милла отстегивает ремень безопасности и берется за ручку двери.

– Они считают, все в порядке.

– Вы уверены? Полицейские, насколько я знаю, обычно не особенно рады такому вмешательству.

– А эти не против.

Я печально качаю головой, видя нежелание Миллы рассказать хотя бы что-нибудь.

– Мы и с ними поговорим в этой поездке?

– Возможно, – говорит она, и мы выходим из машины.


Детский дом «Окермюр» – заурядное одноэтажное здание, расположенное в конце съезда примерно в пятнадцати метрах от шоссе 7 в сторону Веме и Сокна. На лестнице нас встречает высокая худая женщина лет пятидесяти. Лицо Карин, так ее зовут, покрытое заметными морщинами заядлой курильщицы, обрамляет желтая от никотина прическа-боб, из-за которой лицо кажется не в меру вытянутым, а глаза слишком близко расположенными.

– Вы… Милла Линд, верно? – спрашивает Карин и осторожно протягивает Милле руку.

Милла улыбается, и морщины на лице Карин слегка разглаживаются. Она тоже улыбается в ответ.

– Заходите, заходите, – говорит она, показывая дорогу. – Давайте пройдем в общую комнату, во время школьных занятий ею никто не пользуется.

– Здесь живет много подростков? – спрашиваю я, когда мы идем по широкому коридору и проходим мимо комнаты самодеятельности и музыкальной комнаты, судя по табличкам.

– У нас есть отделение опеки и интернат временного пребывания. – Карин останавливается у приоткрытой двери. – В данный момент заселены шесть комнат. – Она вдыхает через нос и открывает дверь до конца. – Вот наша общая комната. Проходите.

Внутри мини-кухня с журчащей кофе-машиной, а напротив комплект мебели из «ИКЕИ», состоящий из обеденного стола и окружающих его со всех сторон коричневых диванов. Общая комната современно обставлена, и тем не менее в ней витает какой-то своеобразный запах, напоминающий мне запах тюрьмы или психушки. Моя квартирка под городским мостом в Ставангере имеет тот же запах. Мне кажется, что отсутствие какой-то важной составляющей приводит к тому, что в подобных местах, где множество людей проходит через одни и те же двери, всегда пахнет одинаково.

– Вы работали здесь, когда пропали девочки? – спрашиваю я, когда мы устраиваемся за столом. Карин с одной стороны, мы с Миллой – с противоположной.

– Да. Я еще и дежурила, – отвечает Карин. – Кстати, вы хотите кофе? Мне кажется, он как раз готов.

Я киваю, а Милла вежливо отказывается. Карин встает и идет к мини-кухне, берет две ярко-желтых кружки и наливает кофе.

– Что вы можете рассказать о девочках? – спрашиваю я, улыбаясь, когда она протягивает мне одну из кружек и снова садится.

Взгляд Карин останавливается на Милле, она упирается локтями в колени и держит кружку так, что пар от кофе идет ей прямо в нос. – Сив и Оливия познакомились здесь и очень подружились. Сив приехала позже Оливии, она была тут на «разгрузке»[14]14
  Круглосуточный присмотр с целью разгрузки семьи.


[Закрыть]
и время от времени жила у родителей в Хёнефоссе.

– Они уже убегали раньше, – продолжаю я, – на Ибицу?

– Да. Год назад. Но в тот раз они позвонили домой через неделю. Мне кажется, девочки немного испугались своей затеи. Во всяком случае, они обрадовались, когда мы приехали туда и забрали их.

– Вы могли бы рассказать, что помните из того дня, когда девочки исчезли? Я имею в виду, из последнего дня, который они провели здесь прошлой осенью.

– Мы заметили их отсутствие только после обеда, когда они не вернулись домой из школы, – начинает Карин. – Позже мы узнали, что один из наших мальчиков видел, как они садились в машину прямо здесь, у автобусной остановки.

– Они собирали вещи? Брали с собой то, что им не нужно для обычного дня в школе? – Я бросаю короткий взгляд на Миллу, кажется, она не слушает, молча и неподвижно сидя на диване рядом со мной и глядя в окно за спиной Карин на постепенно голубеющее и светлеющее небо.

– Всего несколько предметов одежды и личных вещей. Не так много, как в прошлый побег.

– Что вы сделали, когда поняли, что девочки пропали?

– Ну, конечно же я позвонила в полицию.

– Тот мальчик, который видел их, – продолжаю я. – Он все еще живет здесь? – Я замечаю, что задаю вопросы как попало, им не хватает последовательности, они слишком разбросаны. Я все время жду, что Милла вступит в игру, начнет спрашивать о том, что ей нужно для книги, но она ничего не говорит, только сидит с выражением лица, меняющимся от до смерти перепуганного до отсутствующего, она здесь и вместе с тем что-то удерживает ее вдалеке от нас.

– Да, – отвечает Карин. Она бросает взгляд на Миллу и ставит кружку на стол. – Но сейчас он в школе, – добавляет она. – Кажется, она замечает, что Милле несколько нездоровится.

Раз Милла не выказывает желания поучаствовать в разговоре, я решаю продолжать задавать вопросы, не имея другой цели, кроме как удовлетворить собственное любопытство.

– Вы говорили, что общались с предыдущим консультантом Миллы, Робертом Риверхольтом? – начинаю я. – Сразу после того, как пропали девочки.

– Да, прошло не больше пары дней. Он рассказал, что про них, возможно, снимут программу для телевидения, и что сама великая Милла Линд будет… – она покашливает и снова берет в руки кружку и поднимает ее к лицу. – Я хочу сказать, я была в ужасе, когда узнала, что с ним случилось. Я успела пообщаться с ним только раз…

– У вас сохранилось что-то из ее вещей? – Милла вдруг прерывает Карин. На ее лице пролегли борозды, похожие на русла высохших рек. Как будто ее коже перестало хватать влаги, и она иссушилась в считанные минуты.

– Чьих вещей? – удивленно спрашивает Карин.

– Оливии.

– Э-э, да. Думаю, да, но…

– Можно мне взглянуть на ее комнату?

– Я… – Карин делает вдох и немного наклоняет голову набок. – Зачем? По словам Кенни, у меня сложилось впечатление, что…

– Кто такой Кенни? – удивленно спрашиваю я и поворачиваюсь к Карин.

– Прошу прощения, – Милла шмыгает носом и резко встает с дивана. – Я этого не выдержу. – Она спешит к выходу и исчезает за дверью.


– Что происходит? – спрашиваю я, догнав ее у машины. – Мы все-таки ведем расследование?

– Нет. – Милла резко поворачивается ко мне. Ее лицо серое, глаза влажные, она вот-вот разразится слезами. – Но если бы мы сделали это. Если мы… – Милла с силой прикусывает нижнюю губу, а ее взгляд мечется между мной и автобусной остановкой.

– Тогда я бы сказал, что это странно, – наконец отвечаю я.

– Что? – Милла смотрит на остановку, прижав руки вплотную к груди, словно внизу притаилось что-то пугающее. – Что странно?

– Что две пятнадцатилетние девочки просто садятся в незнакомую машину и исчезают. Что все считают, будто девочки добрались до Испании, не оставив ни единого следа по пути. Что их телефоны не использовались с момента их исчезновения. – Чуть помедлив, я продолжаю. – И что это всего лишь исследование, которым вы с Робертом занимались ради книги.

Милла собирается что-то сказать, но передумывает.

– Пойдемте, – наконец бросает она. – Мы должны поговорить с матерью Сив, а то можем опоздать. – Затем она спешит к машине и садится на пассажирское место.

Весеннее солнце освещает ели и землю вдоль дороги. Я глубоко вдыхаю свежий воздух, ощущаю, как он проходит сквозь меня, не оставляя никаких впечатлений, иду к машине и сажусь. Милла явно что-то скрывает от меня, и я не знаю, как долго смогу участвовать в этом представлении прежде, чем сяду в самолет и улечу домой. Вместе с тем мне не нравится мысль о том, что я уеду, так и не узнав, что, собственно, покидаю.

Глава 12

Сив сидит в машине сзади меня, посередине сиденья. Я вижу ее в зеркале заднего вида. Она пристально уставилась в мобильный, пока автомобили, автобусы, трейлеры, машины доставки, наматывающие километры каждый день из области в город и обратно, раздраженные родители, которым надо успеть сдать своих детей, чтобы попасть наконец на работу, заполонили дорогу в обе стороны. Вообще-то я не люблю поездки на автомобиле. Это наводит меня на мысли о животных, которых перевозят в темных трейлерах, и они даже не знают, что их ждет по прибытии. Но на этот раз все по-другому. На этот раз я знаю, что меня ждет, когда мы доберемся до места.

– Ждешь не дождешься? – спрашивает Сив, подняв глаза от мобильного.

– Да, – отвечаю я, когда мы проезжаем мимо автобусного кармана, где шофер, сидя на корточках, заглядывает под колеса припаркованного трейлера.

Я до сих пор помню свою первую поездку, самую тяжелую из всех. Мы сидели за кухонным столом, солнце светило в окно, и во всей квартире было очень жарко. По ее виду я поняла – что-то не так. Она была так далеко отсюда, хоть и сидела рядом со мной. Она осталась на лестнице, когда мужчина повел меня к машине. Казалось, ее лицо, ее карие глаза и теплые руки утонули в солнечном свете. Мама, я никогда тебя не спрашивала. Ты улыбалась, потому что тебе было грустно, или ты была рада?

Глава 13

Родители Сив живут в красном доме, построенном еще в восьмидесятые, с вальмовой крышей и цокольным этажом, наполовину возвышающимся над землей. В дверях нас встречает мать Сив, у нее короткие прямые выкрашенные в черный цвет волосы. Она напоминает мне Лиз. Однако она не выказывает характерного для моей сестры страха при встрече с незнакомыми людьми в дверях.

– Здравствуйте, меня зовут Сюннёве. – Она трясет руку Миллы, а глаза ее сияют от радости узнавания и личного знакомства.

– Торкильд Аске, – представляюсь я, когда она наконец отрывает глаза от Миллы.

– Да, да, проходите, пожалуйста, – говорит Сюннёве и кивает. – Не обращайте внимания на беспорядок. Мой муж сейчас на работе. Кстати, кофе уже готов. И вода для чая, – добавляет она. – Муж настоял на том, что мы непременно должны подать чай, так как все художники, очевидно, предпочитают чай черному кофе. Я купила множество разных видов. – Она прижимает руки к груди, стоя в проеме между коридором и гостиной.

– Спасибо, звучит замечательно, – говорит Милла, когда ей наконец удадается повесить верхнюю одежду и проследовать за Сюннёве к накрытому столу, посреди которого стоит огромная стеклянная миска с чайными пакетиками всевозможных цветов. В центре комнаты на полу в корыте свалено грязное белье, и еще куча грязной одежды висит на спинках стульев, расставленных вокруг стола. Вся гостиная пропахла смесью свежего цитруса и сырой одежды.

– Сив же моя старшенькая, – произносит Сюннёве, наливая в чашки горячую воду и кивая в сторону тарелки с нарезанным лимоном. – Она была единственным ребенком до того, как пошла в школу. Тогда у нас родились близнецы. – На мгновение она медлит и опускает глаза, задумавшись. Затем снова поднимает взгляд на Миллу. – С тех пор она и начала меняться, стала озлобленным, трудным ребенком.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я. У Миллы в глазах снова появился тот тусклый блеск, словно она ищет, на чем сфокусироваться, как будто борется с собой, чтобы держать контроль над своими чувствами.

– Она терпеть не могла мальчиков. – продолжает Сюннёве. – Не хотела играть с ними, злилась и ревновала, когда я кормила их грудью. Позже все стало только хуже. Сив сделалась невыносимой, не только в общении с братьями, но и в школе, и в конце концов нам пришлось обратиться за помощью. В семь лет у нее признали расстройство поведения. Когда она пошла в третий класс, мы больше не могли справляться с этим. Организация по охране детства предоставила ей место в детском доме по разгрузке родителей в Окермюре. Она жила там всю неделю и приезжала домой на выходные. – Сюннёве тяжело вздыхает. – Лучше не становилось, но мы просто были не в силах жить с ней под одной крышей, мы просто не могли… Мальчики испытывали страх, когда она была дома… и… и…

Сюннёве еще раз вздыхает. Уголки ее губ грустно опускаются.

– Не так все должно быть, – говорит она. – С собственным ребенком. Вы, должно быть, считаете меня ужасной матерью, которая не может позаботиться о ребенке. Но… Мы с мужем никогда не понимали, откуда в ней берется этот гнев. Что мы такого сделали, что она постоянно злится на нас.

Милла качает головой.

– Должно быть, это было очень непросто.

– У вас есть дети? – Сюннёве склоняет голову набок.

– Нет, – чуть слышно шепчет Милла, и в ту же секунду я начинаю опасаться, что она снова выскочит отсюда и оставит меня одного сидеть тут дураком.

– Одну секунду.

Сюннёве встает и исчезает на кухне. Мы слышим, что там звонит телефон.

– Что с вами? – спрашиваю я, наклоняясь к Милле, пока Сюннёве говорит по телефону на кухне. Между делом она высовывает голову в дверной проем, словно чтобы убедиться – мы не сбежали.

Милла кладет руки на колени, делает глубокий вдох и поворачивается ко мне.

– Извините. Я возьму себя в руки.

– Возьмете себя в руки? Я не понимаю, что…

– Это мой муж звонил. Он только хотел удостовериться, что Милла и правда пришла. Я рассказала ему, что Милла сидит у нас в гостиной и пьет чай. Боже мой, – восклицает Сюннёве и выставляет телефон перед собой, словно трофей. – В это просто невозможно поверить.

Милла с силой моргает несколько раз и выдавливает кривую улыбку, поворачиваясь к Сюннёве.

– Надеюсь, вы передали ему привет от нас.

– Вы тоже думаете, что девочки в Испании? – спрашиваю я, когда Суннёве опускается в кресло.

Та энергично кивает и улыбается.

– Она позвонит, когда будет готова вернуться. Я знаю это. Она ведь уже делала так однажды. Тогда она испугалась и в слезах позвонила домой маме с папой, попросила забрать ее. – И вновь эта улыбка, наводящая меня на мысль о маске, которую надевают, чтобы скрыть то, что бушует прямо под кожей. – Тогда мы были нужны ей. Просто ей нужно время, и она позвонит. У нас с Йенсом всегда включены мобильные, круглосуточно. В конце концов она позвонит, вот увидите.

– Вы, вероятно, общались с бывшим консультантом Миллы, Робертом Риверхольтом, после исчезновения Сив, – начинаю я, когда вижу, что разговор заходит в тупик.

Сюннёве добавляет воды в чашку, шесть раз нажимает на диспенсер для сахара и помешивает чай.

– Он заходил. Приятный человек. Но с тех пор я ничего о нем не слышала.

– Роберт погиб, – говорит Милла. Она меняет позу, выпрямляется и тянется за чашкой, которая стоит на столе нетронутой. Я вижу, что ее пальцы и ногти белеют, так сильно она сжимает чашку.

– Ну и ну, – Сюннёве хватается за свою чашку, но отодвигает ее от себя и морщит нос. – Но я должна была догадаться, что с ним что-то случилось, когда тот полицейский позвонил мне в дверь.

– Полицейский? – спрашиваю я с любопытством.

– Мы тогда только вернулись из Болгарии. Отпуск был оплачен заранее, до исчезновения девочек, так что мы просто не могли… Но у нас с собой были мобильные, – добавляет она, словно это должно оправдать то, что они уехали отдыхать, пока их дочь числится пропавшей. – Как бы то ни было, – продолжает она, – полицейский оказался у нашего порога, он сказал, что знает, о нашем разговоре с Робертом после пропажи девочек, и хотел выяснить, о чем именно мы говорили.

– Вы помните, как его звали?

– Нет. Увы.

– А вы? – Я оборачиваюсь к Милле. – Вы знаете, кто этот полицейский?

Она качает головой, не глядя на меня.

– Наверняка из тех, кто проводил расследование в связи с его убийством. Роберта же застрелили в тот момент, когда мы заинтересовались этим делом.

– Его застрелили? – спрашивает Сюннёве с выпученными глазами. – Какой ужас!

– Да, – говорю я. – Его бывшая жена. Похоже на open and shut case[15]15
  Очевидный случай (англ.).


[Закрыть]
. – Я удрученно качаю головой, когда вижу, что Милла опять не хочет смотреть на меня, и снова обращаюсь к Сюннёве. – Что-нибудь особенное случалось перед тем, как пропали девочки? Что-то за рамками обычного?

– Мы решили, что снова попробуем забирать ее домой на выходные. Что Сив сможет жить здесь каждые вторые выходные, как мы делали раньше. Мы уже попробовали несколько раз, Сив была доброй, держалась молодцом, но ведь оставшуюся часть недели она была с этой Оливией. – Ее взгляд вдруг стал жестче. – Я сказала им, когда она приехала домой в первый раз, что моя Сив не должна проводить время с ней. Что от нее одни неприятности. Но они не хотели слушать.

– Вы с ней встречались? – вдруг с интересом спрашивает Милла. Словно что-то пробудило в ней любопытство. – С Оливией?

Сюннёве вздыхает.

– Сив рассказала, что мать отказалась от Оливии, когда та была совсем маленькой, бедняжка. У нее не было никого, кто бы мог направлять ее. Помогать ей, как делали мы для Сив, и по Оливии это было заметно. Я видела ее насквозь. Говорила Сив, что от этой девочки будут одни проблемы. Но Сив не слушала, не хотела прислушаться, а теперь, теперь… – Она хватает ртом воздух. – Я скажу ей это, когда она позвонит. На этот раз она действительно это услышит.

– Что услышит? – спрашиваю я с удивлением.

– Что она сможет вернуться домой, если перестанет общаться с этой девочкой.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации