Текст книги "Полночь в кафе «Черный дрозд»"
Автор книги: Хэзер Уэббер
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
8
Натали
Ночью я то и дело просыпалась, а утром меня разбудил мелодичный женский голос: «Натали! Натали!»
Я сонно шевельнулась и испуганно замерла. Неужели кто-то забрался в мою спальню?
«Твой отец умирает».
Подскочив на кровати, я нашарила лежавшую у изголовья бейсбольную биту. Сердце бешено колотилось. Едва занимался рассвет, и тюлевые занавески чуть колыхались от свежего ветерка, залетавшего в приоткрытые окна. Приглядевшись, я убедилась, что москитные сетки на месте. Значит, если кто-то сюда и проник, то только через дверь.
Я откинула плед и, выскользнув из постели, поспешила в соседнюю комнату, к дочке.
Олли во сне сбросила одеяло на пол и теперь спала, раскинув ручонки. Ее дыхание было ровным и глубоким. Я немного успокоилась. На всякий случай заглянула в шкаф – единственное место, где можно спрятаться. Затем осмотрела весь дом. Никого.
Перестав судорожно сжимать биту, я привалилась к стене. Переведя дыхание, вернулась в детскую, подняла упавшее лоскутное одеяло и, накрыв дочку, залюбовалась ею.
Это одеяло – или, как называла его Олли, «дяло» – сшила мама из кусочков одежды, которую Олли носила в первые месяцы жизни. Мама раньше часто делала подобные вещицы для членов семьи и друзей. Такое же было и у Эджея, но бесследно исчезло в день аварии. Мама в то время мастерила еще одно, для меня, но так и не закончила: Эджей умер, и с тех пор все в этом мире для нее как будто перестало существовать.
Я провела пальцем по мягким лоскутам, погладила квадратный кусочек махровой ткани в уголке. Вспомнилось, как Мэтт держал, словно футбольный мяч, новорожденную Олли. Она казалась такой крошечной, что походила на небольшой продолговатый орешек. Ее головка полностью умещалась у него на ладони. Хлопая ресницами, Олли глядела на отца, и тот пожаловался:
– Она так строго смотрит, будто я что-то натворил.
– Наверное, просто не понимает, что происходит.
Мэтт нежно поцеловал дочку в лоб.
– Не волнуйся, моя маленькая. Папа с тобой.
Этот махровый лоскут вырезан из костюмчика, в который Олли была одета в тот день. С болью в сердце я убрала с него руку и, отрешившись от воспоминаний, вновь забеспокоилась, чей же голос я слышала. А может, это был сон? Ведь в доме никого нет.
В доме…
А снаружи? Вдруг кто-то говорил со мной из сада, через окно?
Я быстро накинула короткий летний халатик, нацепила сандалии. Крадучись спустилась с крыльца и прошлась вокруг дома, пытаясь понять, не было ли здесь посторонних.
Небо золотилось в лучах восходящего солнца. На родительской кухне уже горел свет: они всегда рано просыпались. Если бы кто-то пробрался в сад, папа давно стоял бы тут, с ружьем.
А может, мама заходила? Нет, ерунда. Разбудивший меня голос был мелодичным и напевным, как у Белоснежки из мультика. А мамины интонации нельзя назвать напевными, даже когда она поет. Мама произносит слова резко и отрывисто, как будто раздает приказы, что неудивительно для человека, привыкшего всеми командовать.
Ступая по мокрой траве, я приблизилась к окну своей спальни, но не заметила там ничьих следов. Благоухающие розы и кусты самшита усеяны блестящими капельками росы, на покрывавшей клумбу мульче сияют нетронутые паутинки. Значит, никаких чужаков здесь не было, кроме разве что членистоногих.
Успокоившись, я помассировала шею, чтобы снять напряжение. Этот голос мне почудился. Других объяснений нет.
– Натали?
Подпрыгнув от неожиданности, я резко обернулась, занося над головой биту… и вздохнула с облегчением, увидев папу.
Он вскинул руки.
– Полегче, бейсболистка!
– Извини. – Я опустила биту. – Задумалась и не слышала, как ты подошел.
– Что с тобой?
Папа, уже успевший облачиться в светло-голубую рубашку и выглаженные брюки, выглядел свежим и бодрым: видимо, только что принял душ. Влажные волосы, казавшиеся в неярком утреннем свете почти черными, были аккуратно зачесаны назад. Скоро они высохнут, взлохматятся и закудрявятся.
– Меня разбудил какой-то шум, – объяснила я. – Хотела убедиться, что в саду никто не прячется.
Твой отец умирает.
Срывающимся голосом я добавила:
– Наверное, просто дурной сон.
Все время, пока я рыскала по дому и саду, меня не отпускало ощущение тревоги. Неужели папа умирает? Да нет, конечно! Не может быть! Я все нафантазировала.
– Тут только мои следы. – Я рассеянно указала на траву, украдкой рассматривая папу. С виду он такой же, как всегда. Никаких признаков болезни. Слава богу.
– Похоже, ты еще не оправилась от испуга. Надо было сразу позвать меня, а не гоняться по саду за привидениями.
Папа обнял меня за плечи и повел к дому. Я не стала сопротивляться.
В детстве мы очень много времени проводили вместе. Папа часто читал мне книжки. Уноситься вдвоем в удивительные миры, раскрывавшиеся на страницах, было нашим любимым занятием. Рядом с ним я всегда чувствовала себя в безопасности.
– Папочка, если я буду звать тебя каждый раз, когда увижу кошмар, ты совсем перестанешь высыпаться, – возразила я и тотчас прикусила язык. Это мои и только мои проблемы. Не надо никому их навязывать, особенно папе. Не стоит его волновать.
Папа остановился.
– Я могу тебе чем-то помочь?
– Ты и так очень много сделал для меня… и для Олли. Мы же оба понимаем: я должна научиться самостоятельно преодолевать трудности. И если ради этого придется гоняться за привидениями – что ж, так тому и быть.
Когда Мэтт умер, я устроилась в службу поддержки местного универмага. Работа, конечно, так себе, зато я могла выполнять ее удаленно, оставаясь дома с Олли, и получать кое-какие деньги. Основную нагрузку взял на себя папа.
Последние два года он помогал нам материально, а взамен просил лишь об одном: почаще с ним видеться. Приезжая в Монтгомери, он обязательно вез нас с Олли куда-нибудь пообедать или поужинать. Папа давал нам гораздо больше, чем мы ему.
Про маму мы за все это время ни разу не говорили. Я даже не уверена, знает ли она, как папа выручал нас после смерти Мэтта.
Скорее всего, нет.
– Просить о помощи – признак не слабости, а силы, Натали.
Он, как всегда, старался меня ободрить, чтобы я не очень переживала из-за своих неурядиц.
– Папочка, нельзя же постоянно тебя о чем-то просить. Я и так перед тобой в долгу.
– Ты мне ничего не должна, Нат. Я ведь от чистого сердца…
– Понимаю. И все же одного «спасибо» недостаточно.
Папа помолчал, размышляя над тем, что я сказала.
– Я придумал, как ты можешь меня отблагодарить.
Мы поднялись на крыльцо.
– Надеюсь, ты сейчас не про деньги, потому что у меня их нет. Разве что пластиковые монетки из игрушечной кассы Олли. Если ты имеешь в виду их, то пожалуйста. Только они немножко покусанные и помятые: у Олли режутся зубки. Сойдет?
Папа улыбнулся.
– Мне нужны не деньги.
– А что?
Ради него я была готова на все.
– То же, что и всегда. Время. Останься здесь хоть на полгода. Или на год. Не лишай себя возможности заново познакомиться с Уиклоу.
Ясно, почему папа об этом заговорил.
– Выходит, ты вчера слышал, как мы с мамой пререкались.
– Только глухой бы не услышал.
Меня так и подмывало объяснить, что ссора произошла по маминой вине, но я прикусила язык: не хотела по новой разозлиться.
– Так ты останешься?
Папа знал меня как облупленную и боялся, что я опять убегу. Оглянувшись на дом родителей, я заметила, что мама наблюдает за нами через окно кухни.
– Я не оправдываю Сили, но она вчера перенервничала, поэтому и сорвалась на тебе, – добавил папа. – Ей сейчас нелегко.
– Из-за Анны-Кейт. Я в курсе.
В его глазах отразилось удивление.
– В курсе?
– Да. Мы встретились вчера на детской площадке. По-моему, она очень милая. Хотя, конечно, я бы предпочла, чтобы вы с мамой сами о ней рассказали.
– Прости. Мы хотели сначала удостовериться, что она действительно наша внучка.
– Конечно, внучка.
Вчера я не сразу обратила внимание, как она похожа на Эджея, но лишь потому, что даже не подозревала о наличии племянницы. Когда брат умер, ему было всего восемнадцать.
– Я тоже в этом убедился, как только ее увидел. – Папа взглянул куда-то вдаль, приподняв голову. – Мы с твоей мамой собирались сегодня тебе все объяснить.
Я задумчиво постукивала битой по ноге.
– Теперь можно не объяснять. Кстати, ты правильно сделал, что позвал Анну-Кейт в гости.
– Так считаем только мы с тобой. Анна-Кейт не приняла приглашения.
– Не лишай ее возможности заново познакомиться с Уиклоу, – возразила я, повторяя его же слова. Под «Уиклоу» мы оба подразумевали маму. – Анну-Кейт сейчас переполняют чувства, но со временем она привыкнет к тому, что у нее есть мы.
Папа печально вздохнул.
– Не уверен. То, как мы поступили с ее матерью… Анна-Кейт о нас ужасного мнения. И не без оснований.
Все прошедшие годы родители проклинали Иден Кэллоу, и я никогда не задавалась вопросом, справедливо ли они на нее ополчились. Иден убила Эджея, и преступление сошло ей с рук. Я не сомневалась, что они правы.
Правы. Только правда ли это?
Подслушанный вчера разговор родителей заставил меня впервые задуматься: а вдруг мы ошибались насчет Иден?
– Конечно, тяжело простить старые обиды, особенно если их нанесли незаслуженно. – Я продолжала постукивать битой по ноге. – По-моему, лучше всего показать Анне-Кейт, что вы с мамой изменились. Ведь ваши отношения еще только начинают складываться и полностью зависят от вас.
– Если бы все было так просто, Натали… – Папа отвернулся, солнечные лучи упали на лицо, и я заметила, что под глазами у него залегли глубокие тени. Когда они появились?
– Кто говорит, что это просто?
Папа вздернул подбородок и вымученно улыбнулся.
– Пойду я, пожалуй. Увидимся позже.
– Я пока побуду дома.
– А завтра?
До меня не сразу дошло, почему он интересуется моими планами.
– И завтра. Я поживу здесь какое-то время. Обещаю.
– Год?
– Не торгуйся. На сколько захочу, на столько и останусь.
Папа обнял меня.
– Ладно. Я на все согласен.
– Спасибо, что зашел.
Я крепко прижалась к нему и насторожилась. Папа явно похудел. И пахло от него как-то странно: к ароматам мыла и мяты примешивался неприятный, горький запах. Мне вдруг стало холодно.
– Если что – я всегда рядом. – Папа отстранился от меня.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Почему ты спрашиваешь?
Твой отец умирает.
– Так, на всякий случай. Раз уж я собираюсь тут задержаться. – Я старалась говорить весело и шутливо, но в моем голосе явственно прозвучала тревога.
Папа, рисуясь, ловко спрыгнул с крыльца.
– Я что, похож на квелого доходягу? Не волнуйся обо мне, Натали.
И папа зашагал прочь. А ведь на мой вопрос так и не ответил… Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью. А после, вскинув биту на плечо, пошла в дом – будить Олли и заниматься делами.
Мысленно я успокаивала себя: это был кошмарный сон, только и всего. Папа в порядке. Он полностью здоров. Цел и невредим.
Если бы он умирал, я бы заметила…
Или нет?
Анна-Кейт
Наутро я проснулась в тишине, еще до будильника, и сразу вспомнила, где нахожусь: в Уиклоу, с черными дроздами.
Несмотря на вчерашнюю суматоху, я чувствовала себя не изможденной и разбитой, а, напротив, свежей и отдохнувшей. Я села на кровати и подумала, что хорошо бы выпить кофейку: очень люблю травяной чай, но предпочитаю начинать день с кофе. А как насчет ежевики, которую Саммер принесла накануне? Не испечь ли мне «Коблер» по рецепту Зи? Пожалуй, это идеальный завтрак. Вчера у меня не было времени с ним возиться, а сегодня есть.
Я наскоро приняла душ, оделась и забрала волосы в пучок. Прежде чем спуститься в кафе, я прошлась по второму этажу, где раньше жила Зи. В обстановке гостиной проявились бабушкина приверженность к минимализму (из мебели – только самое необходимое, никаких безделушек) и прекрасный художественный вкус. Стены цвета баклажана. Зеленый, как мята, мягкий диван и одно-единственное кресло в цветочек. Маленькая кухонька тоже оказалась полупустой: видимо, потому, что Зи в основном готовила внизу.
Бабушкина спальня выглядела светлой и праздничной благодаря лимонно-желтым стенам, а еще белоснежному постельному белью и занавескам – таким же, как в комнате, которую занимала я. Только у меня стены были зелеными, как лист мелиссы. Весь второй этаж походил на красочный, цветущий сад. Повсюду ощущалось незримое присутствие Зи.
Я шагнула к окну. Большинство орнитологов разъехались, но некоторые решили задержаться и теперь дремали прямо на траве, в спальных мешках. Сэр Птицелюб прохаживался с биноклем в руке. Странно, что он еще не вернулся к себе в Мобил.
Я уже собралась идти вниз, как вдруг заметила на карнизе что-то зеленое. Недоумевая, что бы это могло быть, раскрыла окно и, наклонившись, обнаружила маленький листочек, придавленный сверху камушком.
Значит, черные дрозды вчера все-таки подали мне знак! Это они принесли сюда лист. Я ведь видела, как опустились их головы, но из-за темноты и слез не различила, что они держали в клювах.
Улыбнувшись, я осторожно подняла нежный листок в форме сердечка и повертела в руках. Он пожелтел и пожух по краям, словно подавая сигнал, что дерево в беде. Вся моя душа откликнулась щемящей болью на его немой крик о помощи.
Это был лист шелковицы.
Торопливо натянув кеды, я сбежала по лестнице, через кухню выскочила во двор – дверь со стуком захлопнулась за моей спиной – и помчалась к шелковицам.
Некоторые ягоды – невызревшие, белые, зеленые и розовые – осыпались за ночь и валялись внизу, на траве. Листья пожухли и скукожились. Наклонившись, я потрогала землю под шелковицами. Сухая, но не слишком. Значит, воды им хватает.
Я растерялась и забеспокоилась. Ведь черные дрозды неспроста принесли мне этот лист!
«Когда подрастешь, сама обо всем догадаешься», – зазвучал в ушах бабушкин голос, и я вдруг успокоилась. Закрыла глаза и постаралась вспомнить малейшие подробности из истории, которую Зи рассказывала мне на ночь.
Портал остается открытым лишь благодаря любви, моя милая Анна-Кейт. Именно она сближает тот свет и этот. Без нее волшебные деревья зачахнут.
Слова Зи эхом отозвались в памяти. Задрав голову, я посмотрела на пожелтевшие листья и сморщенные ягоды. Любовь…
Долг Хранительниц на земле – заботиться о деревьях и собирать их любовь, которая соединяет наш мир с загробным. Хранительницы вкладывают ее в пирог и дарят скорбящим, потерявшим близких.
Запекают ее в пирог.
Я потянулась за гроздью ягод.
Секретный ингредиент – любовь, самая чистая и искренняя.
Я сокрушенно вздохнула, дивясь собственной бестолковости. Зи была права: я всегда знала, что это за секретный ингредиент. Просто не сразу смогла сложить два и два.
– Простите! – крикнула я в туннель-портал. – Неделя выдалась трудная.
Однако мое воодушевление вскоре угасло: сорвав гроздь, я обратила внимание, что ягоды еще твердые и зеленоватые. Неспелые. Такие нельзя класть в пирог, иначе он выйдет несъедобным. А что, если приготовить из них сироп, добавив побольше сахара? Тогда вкус получится сносным.
Пожалуй, стоит попробовать.
Я снова окинула взглядом деревья. Хотя ягод было много, я понимала, что их не хватит даже на месяц, а уж на год – тем более. Час от часу не легче!
Как же выходила из положения Зи?
Тут я вспомнила характерный звук открывающейся крышечки, который раздавался всякий раз, когда бабушка готовила для меня пироги. Ну конечно же! Она делала из ягод варенье или что-то вроде этого. Не выпуская гроздь из рук, я побежала обратно к кафе, на ходу помахав сэру Птицелюбу и пообещав кабачкам, что скоро уделю им побольше внимания и заботы. Преодолев ступеньки, влетела в кухню. Обыскала кладовую, шкафчики и холодильник, но варенья из шелковицы нигде не было.
Я поджала губы и подбоченилась. Ничего, самое главное я уже узнала. Позже поспрашиваю Джину и Лука, известно ли им, где Зи хранила ягоды шелковиц, а пока начну готовить сироп для сегодняшних пирогов. Вчерашние, к сожалению, получились не волшебными, а самыми обыкновенными. Я поморщилась, представив, как будет разочарован мистер Лейзенби. Да и я тоже: ведь этой ночью черные дрозды снова не запоют.
Зато завтра все изменится. Скорее бы день закончился! Ох, еще только шесть утра…
Я подошла к навороченной кофемашине и, следуя инструкциям Лука, насыпала туда кофе.
Пока напиток готовился, я сполоснула гроздь ягод и принялась извлекать плодоножки. Однако это оказалось таким утомительным занятием, что я решила сначала позавтракать.
Наполнив чашку, собрала ингредиенты для «Коблера». Положила в сотейник ежевику, кукурузный крахмал и цедру лимона и, добавив туда сахар и ваниль, поставила на огонь, после чего взялась за тесто для пирога.
Отмеривая муку, я услышала стук в дверь со стороны сада. Подняв глаза и заметив в окне Гидеона Киплинга, помахала ему, приглашая войти.
– Не спится? Тебе орнитологи не мешают?
– Ничуть, – заверил Гидеон, взглянув на любителей птиц во дворе. – А они очень увлечены своим делом.
– Не то слово! Что это у тебя? – Я кивнула на предмет в руках Гидеона.
– Увидел, что ты проснулась, и решил занести мед, от которого у тебя вчера слюнки текли. – Гидеон протянул мне баночку.
– Ничего они не текли. У меня, можно сказать, вообще было обезвоживание, – пошутила я.
– Тоже верно, – рассмеялся Гидеон. – Ну, не хочешь – как хочешь…
– А сейчас, кажется, и правда потекли. – Я вытерла ладони о фартук и, взяв баночку, полюбовалась янтарным цветом меда. – Какая прелесть! Спасибо.
– Что-то мне подсказывает, что ты найдешь ему достойное применение.
– А как же! Кстати, кофе еще горячий. Будешь?
– С удовольствием. – Гидеон подошел к полке с посудой и достал себе кружку. Потом раскрыл холодильник и без труда отыскал на нужной полке сливки.
Помешав ежевичную смесь, я выключила плиту и указала на кружку и пакет со сливками.
– Значит, ты часто сюда заходишь?
Гидеон, осознав, что преспокойно хозяйничает на чужой кухне, слегка смутился.
– Извини. Привычка. Зи постоянно приглашала меня на утренний кофе. – Он обвел взглядом помещение, задержавшись на надписи у потолка. – Я скучаю по нашим посиделкам.
– Как вы, оказывается, тесно общались, – удивилась я, наполняя его кружку.
– Мы с Зи были друзьями.
В груди заныло от тоски и горечи.
– Прости, я не знала.
Гидеон кивнул.
– Ты и не могла знать.
Но отчего-то мне казалось, что я должна была догадаться про дружбу Зи с Гидеоном. И с Саммер тоже. Больно осознавать, что не вхожу в их компанию. Странно, я ведь никогда не переживала, что родной город для меня закрыт. Относилась к этому спокойно, как к данности: поездки в Уиклоу и общение с его жителями запрещены – и все тут.
Выходит, не все…
Отмахнувшись от невеселых мыслей, я подлила себе кофе.
– Хорошо, что рассказал. Я рада, что вы с Зи дружили. Это… утешает.
– Правда? А почему же тогда ты нахмурилась?
– Твои отношения с Зи тут ни при чем, это уж точно. Просто боролась с желанием испечь для тебя кабачковый хлеб.
Расхохотавшись, Гидеон добавил в кружку сливки, но не стал размешивать, и они повисли белым облачком на темном кофейном фоне.
– Видишь, ты уже начала привязываться к Уиклоу. Я же говорил!
– Вовсе нет. – Я вернулась к тесту для «Коблера»: по очереди положила в муку сахар, соль, пекарский порошок, масло и пахту.
Гидеон облокотился на край раковины.
– Вкусный кофе. Напоминает о Зи.
– Неудивительно: я делала его по бабушкиному рецепту. Джина научила. – Я была довольна, что продолжаю одну из традиций Зи, но почему-то еще острее почувствовала свое одиночество и оторванность от Уиклоу.
– Что стряпаешь? – спросил Гидеон.
– Ежевичный «Коблер».
– Между прочим, ты улыбаешься, когда добавляешь ингредиенты.
Я взглянула на него.
– Правда?
– Каждый раз. Я заметил, потому что до этого ты при мне никогда не улыбалась. А жаль: у тебя очень приятная улыбка.
Смутившись, я едва не выронила деревянную ложку, которой помешивала тесто, но постаралась внешне сохранить невозмутимость.
– Обожаю готовить.
– Значит, это у вас семейное?
– Да. Я училась у лучшего кулинара. – Я поместила в небольшой противень начинку и покрыла ее сверху тестом. Поставила пирог в заранее разогретую духовку, установила время запекания и поглядела на Гидеона. – Ты голоден? Как насчет омлета?
– Спасибо за предложение, но мне уже пора. Хотя если угостишь меня «Коблером», я буду тебе всю жизнь благодарен.
– За такой мед и «Коблера» не жалко.
Гидеон допил кофе, сполоснул кружку и сунул ее в посудомоечную машину.
– Когда у тебя будет время, давай… – начал было он, но его прервал громкий стук со стороны дворика.
Я повернулась и обреченно вздохнула, увидев прижатое к стеклу красное, сердитое лицо мистера Лейзенби.
– Мисс Анна-Кейт! Мне надо с вами поговорить!
– Что это с ним? – удивился Гидеон.
– Из-за пирога переживает, – бросила я, спеша к двери, чтобы впустить гостя.
– Из-за пирога? – недоуменно переспросил Гидеон.
– Мисс Анна-Кейт, ваш «Черный дрозд» не работает, – с порога заныл мистер Лейзенби. – Мне опять ничего не приснилось!
– Знаю. Приходите завтра.
– Разве вы не напекли еще пирогов? – расстроился Мистер Лейзенби.
– Эти тоже не работают, – объяснила я и, приняв мгновенное решение, добавила: – Поэтому сегодня пирогов «Черный дрозд» в продаже не будет. Но не волнуйтесь, завтра они появятся. До свидания.
Вымученно улыбнувшись, я захлопнула дверь, но стоило мне повернуться к Гидеону, как снова послышался стук. Я оглянулась.
– Я есть хочу! – донесся до меня жалобный голос. – А у вас так вкусно пахнет!
Мгновение помешкав, я распахнула дверь. Должна же я хоть чем-то помочь несчастному старику!
– Вы очень милая девушка, – сделал мне комплимент мистер Лейзенби, направляясь к столу, за которым Гидеон уже наливал гостю кофе.
Обменявшись приветствиями с мистером Лейзенби, Гидеон шагнул к двери из проволочной сетки.
– Спасибо за теплый прием, Анна-Кейт. Увидимся.
– Подожди, ты же что-то собирался мне сказать?
– Потом поговорим. Это не срочно.
– Уверен?
Он кивнул.
– Не забудь оставить мне кусочек «Коблера».
Я проводила его до выхода и прислонилась к косяку.
– Гидеон, я, конечно, не Зи, но, если вдруг захочешь зайти на чашку кофе, имей в виду: я буду рада тебя видеть в любой день, часов в шесть утра.
Солнце отразилось в сияющих глазах Гидеона.
– Спасибо за приглашение! С удовольствием.
С этими словами он вышел из кухни и, спустившись по ступенькам, через сад двинулся к своему дому. А я повернулась к мистеру Лейзенби и потерла руки.
– Предлагаю провести время с пользой и, пока «Коблер» готовится, вытащить плодоножки из ягод!
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?