Текст книги "Полночь в кафе «Черный дрозд»"

9

– Что привело вас в этот город, сэр?

– Сообщение о появлении здесь птиц редкого вида, Turdus merula. – Закарайа Бойд гордо выпятил грудь, демонстрируя журналисту надпись «Птицелюб» на футболке. – Я председатель Общества орнитологов Алабамы. Кстати, мы будем рады новым членам.

Журналист скрупулезно записал название общества и его электронный адрес, отметив про себя, что это – неплохой материал для будущей статьи о черных дроздах.

– На сколько вы собираетесь задержаться в Уиклоу?

Мистер Бойд потер аккуратно подстриженную седую бородку.

– Даже не знаю. Я прибыл сюда из-за дроздов… А не уезжаю из-за пирога.

Натали

Присутствовать на занятии Олли в бассейне я отказалась: досадно было видеть, как торжествует добившаяся своего мама. Поэтому ушла сразу же, как только передала свою радостную дочку ее не менее радостной бабушке.

В Уиклоу царило оживление. На улице какие-то люди раздавали листовки с рекламой предстоящего празднования Дня независимости, хотя до него оставалось еще больше месяца. Приглядевшись, я поняла, что это мамины друзья из комитета по благоустройству города, и торопливо свернула, чтобы чего доброго не наткнуться на Корали Дэбади. Она бы обязательно завела светскую беседу об Олли, Стейше и их занятиях плаванием, а мне об этом даже думать не хотелось, не то что разговаривать. Тем более с посторонним человеком, с которым уже много лет не общалась.

На Маунтин Лорел Лейн автомобили выстроились в пробке. Казалось, здесь нет ни одного свободного парковочного места. Раньше в Уиклоу было тихо, а теперь отовсюду слышался шум машин и гул голосов. У кафе «Черный дрозд» столпилось еще больше народу, чем накануне. Я направилась ко входу. Сейчас съем кусок пирога, потом пройду по городу в поисках работы, а после вернусь домой.

Хорошо, что я не осталась на занятие Олли: видеть ее в бассейне было бы для меня настоящей пыткой. Вздохнув, я попробовала внушить себе, что Олли в надежных руках. Мама ее любит и не допустит, чтобы с внучкой что-нибудь произошло.

По крайней мере, постарается.

А вдруг что-то случится…

Нет. Нельзя так думать. За Олли присматривают и мама, и Стейша. Моя дочь не утонет.

Ни за что не утонет.

Я изо всех сил боролась с желанием броситься назад, схватить Олли и никогда ее не отпускать. Голова вдруг закружилась, и я оперлась о фонарный столб, чтобы не упасть. Перед внутренним взором плавало раздувшееся до неузнаваемости лицо Мэтта. Сначала видение было смутным и расплывчатым, но внезапно стало ясным и четким. Я словно наяву увидела его помутневшие глаза, разбухшую кожу и шрам на полупрозрачной щеке.

Я с трудом узнала Мэтта, пролежавшего два дня в озере Мартин. Зажмурившись, я еще крепче прижалась к фонарному столбу и стиснула зубы, опасаясь, что меня вырвет прямо на посаженные вдоль тротуара петуньи.

Вдруг что-то мокрое и шершавое коснулось ладони. Раздался жалобный скулеж. Вздрогнув, я разомкнула веки. У моих ног сидела собака, похожая на шелти. Ривер.

Пес ткнулся влажным носом в мою руку и еще раз лизнул.

– Ривер всегда чувствует, когда кому-то плохо. – Кэм Колбо, житель гор, наклонившись, внимательно посмотрел на меня. – Ты в порядке?

– А, да. – Я прокашлялась, стараясь подавить приступ паники, и похлопала по столбу. – Просто проверяю, не шатается ли фонарь. Вроде не шатается.

– Прекрасно. Тогда можешь его отпустить.

Дурнота не проходила.

– Кажется, рановато. Пожалуй, подержу его еще пару минут. Мало ли. Вдруг он все-таки завалится.

Кэм присел на корточки, снял с плеча рюкзак и, покопавшись в нем, вытащил флягу.

– Вода. Я отсюда не пил, так что моих микробов тут нет.

– Вообще-то я не хочу, но все равно спасибо.

Неожиданно он достал фотокамеру и, слегка отклонившись, нажал на кнопку.

– А это зачем? – удивилась я.

Пару секунд Кэм, озабоченно хмурясь, внимательно изучал мое изображение, а потом поднялся и показал мне снимок.

– Ты белая как смерть. Никогда не видел, чтобы кто-то так сильно бледнел.

– Тогда тебе повезло.

Я посмотрела на фотографию и вынуждена была признать, что выгляжу ужасно. Кожа приняла почти тот же оттенок, что и у Мэтта, когда его вытащили из озера. При этой мысли посеревшее лицо мужа вновь возникло перед глазами. Я покачнулась.

– Тихо-тихо. Все хорошо. Я тебя держу. – Кэм подхватил меня под руку, подвел к ближайшей скамейке и помог сесть.

Ривер устроился у моих ног. Его взгляд был полон сострадания.

Меня начало трясти. Тогда Кэм, придвинувшись вплотную, одной рукой притянул меня к себе за плечи, а другой сжал мою ладонь, чтобы я не потеряла равновесие. Наверное, я должна была почувствовать себя неловко от такого вторжения в мое личное пространство. Как-никак, Кэм – посторонний мужчина… Здоровенный и крепкий мужчина. Однако его тепло и сила, наоборот, подействовали на меня успокаивающе.

Я постаралась сосредоточиться на дыхании. Вдох-выдох. Медленно и спокойно, как учил психотерапевт, когда у меня начались панические атаки. Через несколько минут дрожь прекратилась. Тошнота тоже немного отпустила, хотя все еще мутило. Голова болела, но уже не кружилась.

Кэм отпустил мою руку и почесал Ривера за ухом.

– Ну как, скамейка не шатается?

Я слабо улыбнулась.

– Нет, вполне устойчива.

Он посмотрел на меня.

– Отлично.

– Спасибо за заботу.

– Пожалуйста.

– Вообще-то я с Ривером говорю.

Кэм, продолжая, как будто так и надо, обнимать меня за плечи, расхохотался:

– Да, мог бы и сам догадаться.

Разжав объятия, он завозился, засовывая фотокамеру обратно в рюкзак.

– Тебе тоже спасибо, – поблагодарила я и попыталась в общих чертах объяснить Кэму, что со мной происходит: – У меня бывает…

– Не говори ничего, я понимаю. Душевные раны порой очень трудно залечить. Каждый по-своему справляется с болью.

Было очевидно, что Кэм знает это не понаслышке. Поднявшись, он протянул мне руку. Я пожала его огромную, загрубевшую ладонь.

– А как справляешься с ней ты?

– Прячусь в горах.

– Отличный способ.

– Я его долго искал. Ты тоже обязательно найдешь средство, которое поможет. Куда ты теперь? Давай провожу.

Я хотела возразить, что сама прекрасно дойду, но мне нравилась компания Кэма. Я даже немного завидовала его мужеству и спокойствию.

– В кафе «Черный дрозд».

Мы направились в сторону кафе. Ривер шествовал впереди нас, помахивая хвостом и обнюхивая прохожих, и я пожалела, что с нами нет Олли. Прогулка с собакой доставила бы ей море удовольствия.

– Кафе становится все популярнее, – заметил Кэм. – Все съезжаются туда ради черных дроздов.

– Да, я тоже.

– О, это невероятное зрелище! У меня аж мурашки по спине побежали, когда они появились буквально из ниоткуда. Никогда такого не видел… Но дрозды не покажутся раньше полуночи.

– Да нет, я не любоваться на них иду. Мне нужна их помощь.

В его светло-карих глазах мелькнуло удивление.

– Помощь?

– Значит, ты еще не слышал про пирог.

– Какой пирог?

– Пирог «Черный дрозд». Он… ну, особенный. И я надеюсь, он позволит мне избавиться от призраков прошлого.

Анна-Кейт

Наслаждаться тишиной и спокойствием пришлось недолго: к половине десятого кафе набилось битком. За столиками не оставалось ни одного свободного места, а у дверей стояла длинная очередь. Мы еле успевали готовить заказанные блюда и обслуживать посетителей, а в какой-то момент мне показалось, что скоро закончатся продукты. Я даже не могла выставить на продажу «неработающие» пироги, поскольку утром, до открытия кафе, уже раздала их орнитологам.

Из присутствующих я знала только мистера Лейзенби, Пебблз и Фейлин. По их разговорам было ясно, что все остальные – любители птиц, приехавшие в Уиклоу посмотреть на черных дроздов.

Мистер Лейзенби сидел в кафе уже почти три часа и всякий раз, когда я наполняла его чашку или просто проходила мимо, брюзжал, что его эксплуатируют. Можно подумать, он оторвал плодоножки не от горстки шелковиц, а от всех ягод на дереве.

Я расспросила Джину и Лука насчет «секретного ингредиента» Зи. Они рассказали, что бабушка каждый год с нетерпением ждала, когда созреют плоды, а потом тщательно собирала шелковицы. Только Бартелеми ни разу не видели, чтобы Зи как-то перерабатывала ягоды, варила, замораживала или запекала в пирог. Очень странно.

Поставив перед одним из гостей жареную картошку, я прошла по залу, подливая всем желающим кофе.

– Заказ готов! – крикнул Лук, стукнув по столешнице.

Я поспешила на кухню и взяла две тарелки с сегодняшним блюдом дня: блинчиками из кукурузной муки, покрытыми жареными кусочками яблок. Лук объяснил, что они называются «Джонникейками».

– Спасибо, Лук.

– Ты как, справляешься?

Удивительно, но я и впрямь справлялась. Может, потому, что сегодня в кафе набились в основном туристы, а не местные жители, и я перестала быть в центре всеобщего внимания. Клиенты задали совсем немного вопросов о моей жизни, так что, видимо, сведения обо мне уже сами расходятся по городу. И я разбила всего две миски и кружку.

– Лучше, чем вчера.

– А завтра будет лучше, чем сегодня, вот увидишь! – Джина сунула в разогретую духовку противень с печеньем и зевнула. Она зевает все утро. Говорит, встала раньше обычного, чтобы помочь подруге. А тут еще, как назло, из-за наплыва посетителей ей пришлось выполнять двойную работу: и готовить, и разносить заказы. – Ресторанный бизнес – это твое!

Что-то сомневаюсь. Я ведь до этого даже понятия не имела, что такое «Джонникейк». Но приятно думать, что я здесь уже не совсем чужая.

Я опустила тарелки с блинчиками на нужный столик и тут заметила в очереди перед кафе Натали. Увидев меня, она помахала рукой. Я указала ей на заднюю дверь. Натали кивнула и стала выбираться из толпы. Не представляю, как выговорю, что сегодня не смогу угостить ее обещанным пирогом…

– Кто это там? – Фейлин привстала. – Натали! Ну точно, она! Провалиться мне на этом месте! – Она вновь опустилась на сиденье и повернулась ко мне: – Анна-Кейт, ты знакома с Натали?

За столиком местных жителей повисло молчание. Только заезжие любители птиц продолжали болтать как ни в чем не бывало.

– Да, мы пообщались вчера, на детской площадке.

Мистер Лейзенби заерзал от любопытства.

– Что она тебе сказала?

– Да, мне тоже очень интересно! – поддержала его Пебблз.

Я вытерла ладони о фартук.

– Ничего особенного. Мы договорились, что я придержу для нее кусок пирога.

– Пирога «Черный дрозд»? Ох, боже мой! Бедняжка! – Фейлин прижала руки к груди и, повернувшись, громко оповестила всех присутствующих: – Муж Натали погиб около года, семи месяцев и четырех дней назад. Утонул в озере Мартин и пролежал там двое суток, прежде чем его нашли. Ужасная трагедия!

Зал ответил ей сочувственным гулом, а у меня на глаза навернулись слезы. Странно, я ведь даже не встречалась с этим человеком… Я не сразу осознала, что переживаю не за него, а за Натали и крошку Олли. Особенно за Олли. Я-то понимаю, каково это – расти без отца.

Мистер Лейзенби поправил галстук-бабочку в зеленую полоску.

– А я и позабыл…

– Не знала, что Натали вернулась в Уиклоу, – подала голос Пебблз. – Надолго она приехала? Сколько лет ее дочке?

– Дочке скоро два годика, а надолго ли они здесь, ума не приложу, – ответила Фейлин. – Верно, нет, если Натали не отыщет общий язык с матушкой. Они всегда жили как кошка с собакой, особенно когда у Натали начался переходный возраст.

– Она жутко расстроится из-за пирога, – заметил мистер Лейзенби, как будто до него только что дошло, о чем Натали меня попросила. Вдруг он просиял. – Подождите-ка, мисс Анна-Кейт! Вы говорили, пироги появятся завтра. Не могли бы вы и для меня отложить кусочек? Я доплачу!

Пебблз так отчаянно замотала головой, что я забеспокоилась, как бы она не повредила шею. Ее явно нисколько не расстраивало, что мистер Лейзенби не получает посланий от его дорогой покойной жены.

– Простите, но, как говорится, кто успел – тот и съел. Таково правило кафе, – отказала я, совершенно не чувствуя себя виноватой. Все равно завтра, чуть свет, мистер Лейзенби уже явится в кафе. С утра пирогов будет полно – на любой вкус.

Старик возмущенно запыхтел:

– Но вы же обещали придержать кусок для мисс Натали!

– На членов семьи правило не распространяется, – заявила я и зашагала к проволочной двери.

Сзади послышались восклицания Фейлин:

– Семьи! А я что говорила! Анна-Кейт – дочка Эджея! Я так и знала!

– Мы все знали, – проворчал мистер Лейзенби.

Улыбнувшись, я поздоровалась с Натали, которая как раз поднималась на террасу.

– Заходи. Извини, у нас тут небольшой бедлам. Народу много.

– Небольшой? – переспросила Натали. – Да это же сумасшедший дом какой-то!

– Кого ты тут назвала сумасшедшим? – вмешался Лук.

– Привет, Лук! – Натали тепло улыбнулась.

Он обнял ее.

– Раньше я даже представить не мог, что когда-нибудь увижу тебя в кафе.

– Настало время перемен, – с легкой грустью кивнула Натали.

– Это точно, – серьезно подтвердил Лук. – Давно пора.

– Мы очень по тебе скучали! – Джина локтем оттолкнула мужа и тоже обняла Натали. – Где твоя малышка?

– За Олли присматривает бабушка.

– Очень мило с ее стороны, не так ли? – заметила Джина.

Натали в ответ растянула губы в напряженной улыбке и промычала что-то нечленораздельное.

Сегодня она оделась в подвязанное широким поясом платье в цветочек с вырезом-лодочкой и летящей юбкой до колена. Волосы, как и вчера, были забраны в пучок на затылке, а в ушах сверкали те же самые золотые сережки-гвоздики. Черные сандалии на ремешках выглядели безукоризненно чистыми, а педикюр – новеньким и блестящим.

Внешний облик Натали полностью соответствовал образу интеллигентной красавицы-южанки, но мне почему-то казалось, что это напускное. А в душе Натали, как она сама вчера выразилась, «вся всклокоченная и растрепанная».

– У меня плохие новости: сегодня с пирогом не получится. Я кое-что напутала с рецептом. Прости, – повинилась я. – Но есть и хорошие новости: я поняла, в чем моя ошибка, и завтра «Черный дрозд» уже будет.

На лице Натали промелькнула целая гамма чувств: разочарование, принятие и… облегчение?

– А завтра ты оставишь для меня кусок?

– Обязательно.

– Спасибо. Ну, тогда я, наверно, пойду. Поищу работу, пока Олли с бабушкой. Кстати, вы не в курсе, нет ли где-нибудь вакантных мест?

Лук машинально пригладил бородку.

– Вряд ли. Сейчас с этим туго.

Натали поморщилась.

– Может, поискать в соседнем городе? – предложила Джина. – До Форт-Пейна отсюда недалеко.

– Я надеялась найти что-нибудь в Уиклоу, – сложив ладони в молитвенном жесте, призналась Натали. – Чтобы можно было дойти пешком.

– Хм-м… – Джина посмотрела на меня, выразительно приподняв тонкие накрашенные брови, и кивнула на Натали.

Ничего не имею против новоявленной родственницы, но ведь она из семьи Линденов. Не уверена, что выдержу ежедневные встречи с ней. Вероятно, будет морально тяжело…

Но тут я увидела умоляющий взгляд Натали и почувствовала, как отчаянно ей нужна работа. В конце концов, стремление исцелять и успокаивать у меня в крови. Не могу не выручить Натали, несмотря на вражду с ее родителями.

Пошло все к черту!

Глубоко вдохнув, я выпалила:

– Пока у нас так много клиентов, в кафе не помешал бы еще один официант. Если хочешь, иди к нам на несколько смен в неделю. Это временно, пока туристы не налюбуются на дроздов и не уедут. Или пока не уеду я. Тут уж как получится.

Джина расплылась в улыбке, и я еле удержалась, чтобы не закатить глаза.

Натали радостно прижала руки к груди.

– Очень хочу! Правда, у меня совсем нет опыта, но я быстро учусь и согласна много трудиться.

С таким же успехом она могла признаться, что у нее аллергия на кофе, пироги и заодно на людей. Все равно я бы предложила ей место официанта: так сильна у женщин рода Кэллоу потребность дарить утешение.

– У меня тоже нет. Когда сможешь приступить?

– Сегодня! – с готовностью отозвалась Натали. – Сейчас.

– Не сочтите меня занудой, но как быть с Олли? – напомнила Джина. – Натали, ты нашла для нее няню? И как к этому отнесется Сили? Она ведь терпеть не может наше кафе и ни за что не одобрит твой поступок.

Натали замерла, напряженно выпрямив спину.

– Я… не знаю. Я об этом не подумала. Но у меня есть кое-кто на примете, кто мог бы присматривать за Олли… – Она обернулась на зал для посетителей, и ее взгляд потеплел. Твердым, решительным тоном Натали добавила: – Что же касается моей мамы, то с ней, конечно, возникнут сложности, но я взрослый человек и способна самостоятельно принимать решения.

Если бы ее голос не дрогнул на слове «самостоятельно», я бы искренне поверила, что Натали – настоящая мисс Независимость. Интересно, насколько у нее в действительности получается распоряжаться собственной жизнью?

Впрочем, это не мое дело. Тем более что Натали – дочь Линденов. Надо поступить так, как я привыкла: ни с кем не сближаться слишком сильно. Я уже нарушила данное себе обещание не иметь ничего общего с Линденами, наняв Натали, но дальше этого не пойдет. Она – моя подчиненная. Я буду держаться с ней вежливо и доброжелательно, не более того.

Лук весело присвистнул.

– Ого, гляньте-ка на этого взрослого человека! А кажется, еще вчера была совсем крохой, бегала по саду и помогала нам с грядками.

– Все мы когда-то взрослеем, – пожала плечами Натали.

– Да, но кто-то раньше, чем остальные. – Джина достала печенье из духовки.

– Давай так: сегодня ты попробуешь себя в роли официантки и посмотришь, насколько тебе подходит такая работа. А потом все хорошенько обдумаешь и решишь, что делать дальше, – предложила я.

– Отличный план. – Джина сдернула с вешалки фартук и протянула его Натали. – Добро пожаловать в кафе «Черный дрозд». А теперь – за дело! Нас ждут клиенты.

– Спасибо, что дала мне шанс, Анна-Кейт! – Натали повисла у меня на шее.

Вздохнув, я тоже приобняла ее и отстранилась.

– Пожалуйста.

Посетители в большинстве своем не обращали на нас никакого внимания, но были среди них и те, которые следили за каждым нашим движением. Фейлин даже всплакнула и украдкой вытерла глаза.

От вида ее слез и объятий Натали в груди знакомо заныло. Это ощущение появлялось всякий раз, когда я начинала с кем-то дружить, осознавая, что придется уехать, будь то через несколько месяцев, полгода или даже год. Каждый раз находилась причина, по которой мы с мамой перебирались в другое место, и расставание всегда сопровождалось болью. Когда я училась в средней школе в маленьком городке в Пенсильвании, я решила больше не заводить друзей, чтобы не было так горько покидать их. Однако стало только хуже: быть отшельницей оказалось еще тяжелее.

В итоге я нашла компромиссный вариант, который неплохо работал на протяжении многих лет: не друзья, а просто приятели. Расставаться с ними все равно было больно, но не до такой степени. Конечно, я чувствовала себя одиноко, и все же это приемлемая цена за душевное спокойствие.

Нельзя слишком привязываться к Уиклоу. Не хочу еще больше усугублять свою тоску, когда настанет пора отправляться в университет.

Глубоко вздохнув, я отогнала невеселые мысли и вернулась к своим обязанностям. Теперь работать стало легче. Натали оказалась отличной официанткой, вежливой, энергичной и расторопной. Разумеется, ее появление в кафе, да еще в качестве сотрудницы, шокировало местных жителей, но Натали, вопреки моим опасениям, не смутилась и спокойно общалась со всеми, при необходимости находчиво отшучиваясь. Особенно посетителей занимало, знает ли Сили, где сейчас ее дочь.

А ведь Лук сам признался: раньше он даже представить не мог, что когда-нибудь увидит Натали в кафе. Это, а также другие сегодняшние события свидетельствовали о том, что Натали, как и мне, появляться «Черном дрозде» не разрешалось.

Натали считает, что настало время перемен, и я не могу с ней не согласиться.

10

Анна-Кейт

Спустя час после закрытия кафе я отправилась в южный конец Маунтин Лорел Лейн, к мраморному зданию суда. По словам Лука и Джины, помимо двух залов заседания в нем располагались городская администрация и полиция. А еще библиотека. Она-то и была мне нужна.

Рядом находилась и детская площадка, на которой я вчера встретила Натали. Здесь же построили небольшую сцену под открытым небом, где часто проводились разные концерты и спектакли. Сейчас несколько человек устанавливали там экран для вечернего кинопоказа: жители города собирались смотреть «Питера Пэна».

На широкой деревянной двери висел плакат, рекламирующий предстоящее гулянье в День независимости: музыкальные выступления, ярмарку изделий ручной работы, аттракционы, праздничное угощение и, конечно же, фейерверк. На все это выделил деньги некий комитет по благоустройству. Он же спонсировал и все культурные мероприятия, проводимые у здания суда.

Чуть в стороне виднелся мотель, в котором поселились любители птиц. Красная неоновая надпись на нем возвещала, что свободных номеров нет. На первом этаже того же дома помещались несколько магазинчиков и кафе. Правда, большинство витрин было заколочено. Открытыми оставались только прачечная и итальянский ресторан, по всеобщим уверениям – лучшая в Уиклоу пиццерия. Никто ни разу не упомянул, что других пиццерий в городе попросту нет. Впрочем, неудивительно. Я давно поняла: местные жители не грустят о том, чего не имеют, а предпочитают радоваться тому, что есть.

Повернувшись в противоположную сторону, я увидела универмаг, магазин фермерских товаров, скобяную лавку. Другие витрины также были наглухо заколочены. Большинству зданий явно требовался ремонт, покраска фасада и новая крыша. Заборы покосились, а газоны совсем заросли.

Стоило мне подняться по ступенькам, как деревянная дверь распахнулась и на пороге появился полицейский, высокий и мускулистый. Я отметила его широченные плечи, грудь колесом и кривоватый – видимо, из-за давнишнего перелома – нос. На поясе висел пистолет, а у квадратного подбородка был закреплен микрофон для переговоров по рации. Хотя козырек темной кепки загораживал пол-лица, я разглядела, что глаза у полицейского голубые.

Мужчина отступил в сторону, пропуская меня внутрь, и улыбнулся.

– Вы Анна-Кейт, не так ли? – Он протянул мне руку. – Я Джош Колбо, зять Фейлин Уиггинс.

Я могла бы догадаться, кто это, по краткому, но точному описанию, которым Фейлин его охарактеризовала: «такой здоровяк, вылитый медведь». Джош действительно напоминал медведя. Гризли.

– Вы муж Марси, да?

Улыбка не сходила с его губ.

– Да, мэм. Какая у вас хорошая память. Наверное, за последнее время вы с кем только не познакомились. Трудно запомнить столько людей сразу.

Это «мэм» меня просто убивало!

– Дело в том, что Фейлин говорила мне о вас, Марси и Линди-Лу не больше двух часов назад.

А точнее, все уши прожужжала. Когда я отходила к другому посетителю, она ждала, пока я вернусь, и как ни в чем не бывало продолжала свой рассказ с того места, на котором остановилась. Из-за нее придерживаться тактики «приятели-но-не-друзья» было все сложнее.

– Ого! – крякнул Джош. – Тогда вы наверняка знаете обо мне больше, чем я сам.

– Пока нет. Но еще неделя – и я восполню все пробелы.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Джош. – Вам куда? Я объясню, как пройти. Здесь настоящий лабиринт, легко заблудиться.

– Ищу библиотеку.

Он указал пальцем вперед:

– Идите прямо, сверните в первый же коридор направо, потом налево и поднимитесь на второй этаж. Библиотека будет за углом.

– Прямо, направо, вверх, налево, за угол. – Я перешагнула порог. – Ясно.

Джош замотал головой.

– Да нет, сначала налево, а потом вверх!

Он еще раз описал дорогу, подкрепляя свои слова активными жестами, как при игре в шарады.

Надеюсь, я не буду плутать по этажам и коридорам так же, как вчера, разыскивая дом Павежо. Иначе придется вызывать поисковый отряд.

– Поняла, теперь не потеряюсь, – заверила я, стараясь придать голосу уверенности. – Спасибо.

– Не за что. – Он приподнял шляпу. – Хорошего дня, Анна-Кейт.

Дверь захлопнулась. Вдохнув характерный запах старого здания – смесь воска, плесени и пыли, – я пошла по коридору. Звук моих шагов эхом отражался от покрытых резными деревянными панелями стен. Я повернула направо, потом налево, поднялась на второй этаж и быстро отыскала библиотеку. Одна из створок двери была приоткрыта и держалась на пластиковом фиксаторе.

Оказавшись среди высоких шкафов, разноцветных книжных обложек, запыленности и воспоминаний, я сразу же почувствовала себя как дома. В детстве после школы я подолгу засиживалась в библиотеках. Они стали надежным прибежищем, где я коротала время до маминого возвращения.

У входа за столом сидела женщина средних лет. Отдельные пряди ее светлых волос были выкрашены в розовый.

– Вам помочь?

– Здравствуйте. Да, спасибо. У вас сохранились старые газеты?

Женщина свернула какое-то окно на компьютере.

– Смотря что вам нужно. В конце девяностых здесь приключился потоп, и почти все материалы пропали. Мы помаленьку восстанавливаем архив, но дело продвигается медленно.

– Мне нужны газеты двадцатипятилетней давности.

Библиотекарша как-то странно на меня поглядела.

– Часом, не августовские номера?

– Как вы догадались?

– Хотела бы назваться ясновидящей, да только это, увы, не так. Иначе я бы выиграла в лотерею, и меня бы тут уже не было. Хотя я, понятное дело, люблю свою работу, – спохватилась она, словно испугавшись, что где-то поблизости начальник. – Пойдемте.

Я последовала за ней, отметив, что разговаривает она совсем как Фейлин Уиггинс. Может, они родственницы?

– Мы сейчас оцифровываем все тексты, – на ходу сообщила библиотекарша. – Ужас до чего хлопотное занятие, и денег не хватает. Газеты того года хранятся на микрокарте. Умеете ей пользоваться?

– Ну… я однажды видела такую. Это считается?

Она рассмеялась.

– Многие и таким похвастаться не могут. Ничего, быстро научитесь. Это проще простого.

Мы прошли мимо многочисленных стеллажей с книгами, миновали отсек фильмотеки и детский отдел, где группа карапузов зачарованно слушала стихотворение про малышку, потерявшую мишку, в артистичном исполнении их воспитательницы. При виде них я не сдержала улыбки. Даже захотелось к ним присоединиться.

В детстве я на опыте убедилась, что в библиотеках далеко не так тихо, как принято считать. Здесь часто звучат негромкие разговоры библиотекарей, приглушенные шаги по ковру, шелест перелистываемых страниц, гул вентиляционной системы, чье-нибудь покашливание и звонкие голоса детей, еще не усвоивших правила поведения в подобных местах. Все это – музыка для моих ушей. От нее на сердце становится легко и спокойно.

Мы приблизились к череде маленьких читальных залов, которые, как гласила висящая рядом табличка, можно было заранее забронировать и использовать для проведения образовательных семинаров и общественных собраний.

– Придется немного подождать, – предупредила словоохотливая библиотекарша. – Микрокарта пока занята. – Через окошко в стене она указала на женщину, что-то читавшую на компьютере.

Я посмотрела на нее и глазам своим не поверила. Натали!

Словно почувствовав мой взгляд, Натали оторвалась от экрана и, покраснев, скованно помахала мне рукой.

– Вы знакомы? – удивилась библиотекарша.

– Она моя тетя, – как можно более невозмутимо бросила я.

– Натали ваша тетя? – Женщина изумленно приподняла брови. – Вы племянница Мэтта?

– Мэтта?

– Стало быть, нет, – быстро сориентировалась библиотекарша. – Мэтт – ее муж. Покойный. Земля ему пухом. – Наклонив голову набок, она внимательно пригляделась ко мне. – Но если вы не родня Мэтта, то… О боже мой! Вы Анна-Кейт?

Не перестаю поражаться, как стремительно в маленьких городках разносятся слухи.

– Да. Анна-Кейт Кэллоу.

Библиотекарша стиснула мою ладонь. Это понравилось мне еще меньше, чем привычка Натали обниматься.

– Я Мэри-Бет Шиэн. Счастлива познакомиться! Зи была прекрасным человеком, земля ей пухом. Часто сюда заходила. Нам ее очень не хватает. Все попросту обомлели, когда обнаружилось, что у нее есть внучка. Мы с твоей матушкой учились в одной школе. Когда Иден уехала, никто не подозревал, что она беременна. – Мэри-Бет прицокнула языком. – Какая трагедия…

Я так и не поняла, что именно библиотекарша считает трагедией: беременность моей мамы или ее побег из города, а может, мамин преждевременный уход из жизни и смерть бабушки. Скорее всего, все сразу.

Я попыталась высвободить руку из цепкой хватки Мэри-Бет, но безуспешно.

– Вы с мамой дружили?

– Не то чтобы. Иден росла замкнутой. Ни с кем дружбу не водила, кроме разве что Эджея и Обина. Ты уже познакомилась с Обином Павежо? Он мало с кем общается. – Мэри-Бет понизила голос. – Несколько лет назад вся семья Павежо попала в аварию. Жена Обина погибла – земля ей пухом, – а он так и не оправился от горя… Обин с Эджеем с детства были неразлейвода, и Иден, когда у нее началась любовь с твоим папой, сразу вошла в их компанию. Кстати, у тебя мамины глаза. Цвет – загляденье! Ой, я безумно рада знакомству!

– Спасибо. – Я наконец-то вызволила свою руку и указала на дверь. – Тогда Натали объяснит мне, как пользоваться микрокартой. Не буду вас больше задерживать, у вас ведь наверняка куча дел. Я к вам подойду, если возникнут вопросы.

– Конечно-конечно! – Мэри-Бет приветливо улыбнулась. – Ты знаешь, где меня найти. Ох, как же хорошо, что ты здесь, в Уиклоу! Наш город придется тебе по душе, это уж точно. Загляни ко мне на обратном пути, выпишу читательский билет.

Аж приплясывая от возбуждения, она наконец-то удалилась, а я зашла в крошечный читальный зал. Единственный стол с компьютером, а рядом – копировальный аппарат и два стула, на одном из которых сидела Натали.

– Привет! – кривовато улыбнувшись, вежливо поздоровалась она.

Я глубоко вздохнула.

– Мэри-Бет – родственница Фейлин, да?

– Да, кузина. Их матери – родные сестры. Правда, мама Фейлин уже давно умерла.

– Земля ей пухом, – хором добавили мы и расхохотались.

Не помню даже, когда я в последний раз смеялась. Приятно иногда повеселиться.

Я придвинула стул и села рядом с Натали. Конечно, не надо соваться не в свое дело, и все-таки я, не удержавшись, произнесла:

– Ты, наверно, слышала, как Мэри-Бет рассказывала о твоем муже… И Фейлин тоже, в кафе… Мне очень жаль.

Ее лицо омрачилось. Руки сжались в кулаки и снова расслабились.

– Спасибо, Анна-Кейт, но я не люблю это обсуждать. И вообще, надеюсь, что земля не стала ему пухом.

Желать кому-то плохого было совершенно ей не свойственно. Я поняла, что Мэттью Уокер чем-то сильно обидел Натали, и тут же всей душой его возненавидела.

– Что ж, в таком случае пусть горит в аду.

Натали повернулась ко мне. На ее губах расцвела улыбка, а глаза наполнились теплом и стали похожи на растаявший шоколад. Напряжение спало.

– Спасибо, это невероятно мило с твоей стороны. Я, конечно, не должна была так говорить. – У нее вырвался нервный смешок. – Когда горюешь по близкому человеку, иногда начинаешь на него сердиться.