Текст книги "Ямато. Японский императорский дом"

Император Сёму взошел на престол в 724 году, в возрасте двадцати трех лет. Скажем прямо – столь ревностного буддиста, как Сёму, среди японских императоров никогда раньше не было и позже тоже не будет. Буддийские храмы, пагоды и монастыри строились по всей стране.

В делах правления императору Сёму помогал принц Нагая, занимавший должность са-дайдзина (можно сказать, что Нагая правил государством, пока Сёму занимался прославлением Будды и изысканием средств на строительство очередного храма). Принц приходился внуком императору Тэмму по мужской линии и императору Тэндзи по женской. Одной из его жен была дочь Фудзивара-но Фухито по имени Нагако, однако этот брак не поспособствовал хорошим отношениям Нагая с родом Фудзивара. Принц делал все возможное для того, чтобы лишить влияния четырех сыновей Фудзивара-но Фухито. Позиции дома Фудзивара упрочились в 927 году, когда императрица Комё (дочь Фудзивара-но Фухито Асукабэ-химэ) родила императору Сёму принца Мотои, которого отец сразу же назначил наследником престола. Однако, в двухлетнем возрасте Мотои умер и наследником стал принц Асака, рожденный другой женой императора. Но, как известно, умный человек сумеет извлечь пользу и из неблагоприятных обстоятельств – братья Фудзивара обвинили принца Нагая в убийстве Мотои. Якобы Нагая сам метил на престол и потому извел малютку-наследника посредством колдовства. Нашлись и свидетели того, что Нагая готовится к захвату власти… 20 марта 729 года отряд под командованием Фудзивара-но Умакая окружил дворец принца Нагая. Принц, его старшая жена и трое их сыновей покончили с собой. Спустя восемь лет после этого все сыновья Фудзивара-но Фухито умерли во время эпидемии черной оспы и их смерть сочли местью духа принца Нагая.

Император Сёму тоже имел основания опасаться мести, поскольку повеление схватить принца исходило от него. Для того, чтобы умиротворить мстительного духа, Сёму посмертно назначил Нагая наследником престола и дайдзё-дайдзином[40]40
  Традицию оказания подобных посмертных почестей японцы переняли от китайцев.


[Закрыть]. Некоторые историки полагают, что строительство храма Тодай-дзи и установка в нем гигантской статуи Будды были предприняты для защиты от духа принца Нагая.

В «Продолжении «Анналов Японии», которое служит главным источником сведений о событиях VIII века, приводится текст указа, который Сёму издал в 743 году: «Я, недостойный, с благоговением взошел на трон. Всеми помыслами своими устремляюсь я к спасению и всеми силами своими лелею заботу о подданных. Хотя на окраинах уже процветает великодушие, Поднебесная еще не облагодетельствована Законом Будды. Воистину – таинственное великолепие Трех Сокровищ приводит Небо и Землю в гармонию, осчастливливает десять тысяч поколений, твари и растения набирают силу… Принес я великий обет бодхисатвы и обещал отлить медную с позолотой статую Русяны (Вайрочаны) [Будды]. Обещаю отлить статую из меди, что найдется в стране, срою горы высокие и отстрою храм и, обратившись ко всему миру, соберу общину, и тогда, как один, имея перед собой общую цель, все вместе устремимся к просветлению. Предержащий богатство в Поднебесной – это я. Предержащий силу в Поднебесной – это я. Этим богатством и силой этой будет воздвигнута досточтимая статуя… День каждый следует трижды поклоняться будде Русяне и, все более укрепляясь в вере, силы свои положить на строительство статуи».

Храм Тодай-дзи, выстроенный для статуи Будды Вайрочаны, считается самым большим деревянным зданием в мире, а сама статуя, высотой в пятнадцать метров просто поражает воображение. Весит она сорок пять тонн, а на ее позолоту ушло более тридцати килограмм золота.

Напрашивается вопрос– с чего бы вдруг потомку Аматэрасу идти на такие жертвы ради поклонения Будде? Что изменилось?

Сам Сёму считал буддизм «превосходным для защиты государства», иначе говоря – для укрепления власти императора. Буддизм импонировал чиновничеству, в массе своей не имевшему знатных корней и божественных предков (древние знатные роды, подражая императору, вели свое происхождение от богов, рангом ниже Аматэрасу-о-миками). Империя расширялась на восток и буддизм выступал в качестве силы, способной объединить японцев и покоренные ими племена в единый народ. Кроме того, буддийские монахи сумели гармонично совместить буддизм и синтоизм. Одному из них, во время бдения в храме Аматэрасу в Исэ, явилась богиня и сказала нечто, что было истолковано как одобрение буддизма. Это знамение было подкреплено чудесным сном императора, которому Аматэрасу объявила, что Будда – это солнце. Так началось мирное сосуществование буддизма и синтоизма.

В августе 749 года император Сёму, решивший отрешиться от мирской суеты, отрекся от престола в пользу своей дочери Ахэ, которая в первое свое правление звалась императрицей Кокэн. Как шутят некоторые историки, «император Сёму опустошил казну и решил уйти на покой, поскольку храмы стало не на что строить». Просидев на престоле девять лет, императрица Кокэн отреклась в пользу двадцатипятилетнего Ои, внука императора Тэмму, известного как император Дзюннин. Отречение не означало полного отказа от власти – Кокэн сохранила свое влияние, можно сказать, что он просто ушла в тень, уступив престол мужчине.

Соправителем Дзюннина стал уже упоминавшийся выше Накамаро, сын Фудзивара-но Митимаро. Император восседал на престоле, а Митимало правил. В «Продолжении «Анналов Японии» о нем сказано так: «Важнейшие государственные дела решал он в одиночку, сосредоточив управление государством в своих руках… Нравилась ему единоличная власть и с каждым днем он относился к людям со все возрастающей подозрительностью». Казалось, что после гибели принца Нагая никто уже не рискнет выступать против рода Фудзивара, но беда пришла оттуда, откуда никто ее не мог ожидать…

В 761 году Кокэн приблизила к себе придворного монаха Докё, имевшего славу искусного целителя. Летописи умалчивают о том, каким именно образом монах смог подобрать ключ к сердцу императрицы (впрочем, догадаться несложно), а излагают лишь факты. «Докё тогда служил во дворце и снискал необычайно сильную любовь императрицы, – говорится в «Продолжении». – Осикацу [Фудзивара-но Накамаро] из-за этого разволновался и никак не мог успокоиться». А в «Японских легендах о чудесах»[41]41
  В этом древнем сборнике буддийских рассказов излагались не только легенды, но и реальные истории.


[Закрыть] сказано, что «Докё из рода Югэ делил с императрицей одну подушку и управлял Поднебесной». Впрочем, кое-кто из историков склонен считать, что вставки о любовной связи между монахом и императрицей были сделаны в более поздние времена, а на самом деле связь между ними была чисто духовной. Благодаря императрице Докё получил третий по значимости в буддийской монашеской иерархии ранг сё-содзу, а сама она решила принять монашество и удалилась из дворца в столичный буддийский храм Хокэдзи, но далее повела себя неожиданным образом – вместо того, чтобы удалиться от мира, объявила, что намерена с помощью Будды решать все важные дела правления, оставив Дзюннину лишь второстепенные. По сути, императрица решила отстранить от власти Фудзивара-но Накамаро.

На протяжении двух лет противоборство между двумя правителями носило относительно мирный характер. Император издавал свои указы, а императрица – свои, но влияние императрицы, на стороне которой выступало большинство буддийского духовенства, постепенно усиливалось и осенью 764 года Накамаро поднял мятеж, который закончился его казнью и отстранением императора Дзюннина, который умер в ссылке при неясных обстоятельствах. Императрица-монахиня вернулась на престол и правила до августа 770 года под именем Сётоку (хорошее ведь имя!).

Благодаря покровительству императрицы, Докё достиг всех мыслимых для монаха высот. Он получил созданные специально для него титулы дайдзё дайдзин-дзэндзи («главного министра-монаха») и императора Закона Будды. Другой бы радовался, но Докё жаждал императорского престола. В 769 году его приспешники стали распускать слухи о том, что синтоистский бог войны Хатиман из храма Уса на острове Кюсю высказал желание, чтобы Докё стал императором. Императрица, в свою очередь, отправила в храм Уса своего посланника, который вернулся с божественным ответом, подтверждавшим ее права: «Издревле установлено, кто должен править, а кто – подчиняться, и этот порядок не может быть нарушен». Для Докё эта история не имела никаких последствий, ему удалось сохранить расположение императрицы, однако буддийское духовенство и весь буддизм в целом были дискредитированы в глазах японской общественности. Преемник Сётоку император Конин, приходившийся внуком императору Тэндзи через его седьмого сына принца Сики, отправил Докё в ссылку, удалил буддийских монахов от двора и лишил буддийские храмы и монастыри казенных субсидий. С этого момента буддизм в Японии начал приходить в упадок, а к синтоизму вернулась былая популярность. Императоры более не искали опоры в буддийском духовенстве и род Фудзивара смог быстро восстановить свое, пошатнувшееся было, влияние. В частности, соправителем императора Конина был сын Фудзивара-но Умакая Момокава, который выдал свою дочь за старшего сына и преемника Конина императора Камму, правившего с 781 по 806 годы.

В 784 году столица государства была перенесена из Хэйдзё-кё в город Нагаока, чтобы отдалить двор от многочисленных столичных буддийских монастырей, а десятью годами позже – из Нагаока-кё в Хэйан-кё (современный Киото). С 794 начался новый исторический период – период Хэйан, продолжавшийся до 1185 года, в котором дом Минамото одержал победу над домом Тайра, и эта победа заложила основы сёгуната Камакура.

Скорый перенос столицы из Нагаока, вероятнее всего, был обусловлен рядом печальных событий. Строительством Нагаока ведал Танэцугу, внук Фудзивара-но Умакая. В сентябре 785 года Фудзивара-но Танэцугу был убит и в этом обвинили наследника престола принца Савару, младшего брата императора Камму. Официальная версия была такой – Савару готовил заговор с целью захвата власти, Танэцугу пытался этому помешать и поплатился жизнью за свою верность императору Камму. Согласно альтернативной версии, Камму убил одной стрелой двух птиц – избавился от слишком влиятельного Фудзивара-но Танэцугу, а заодно убрал брата, чтобы сделать наследником престола своего сына принца Атэ, будущего императора Хэйдзё. Принца Савару отправили в ссылку, но по дороге он умер. Эта история сама по себе была дурным предзнаменованием для новой столицы, но дальнейшие события оказались много хуже – 787 и 788 годы были неурожайными, в 788 году умерла одна из жен императора Табико, внучка Фудзивара-но Умакая, в 789 году из жизни ушла мать императора, а в 790 году за ней последовала старшая жена императора Отомуро, еще одна внучка Фудзивара-но Умакая и мать наследного принца Атэ. Годом позже от удара молнии сгорел главный синтоистский храм, посвященный богине Аматэрасу, потом тяжело заболел наследный принц, а следом за ним и сам император… Нескончаемые несчастья объясняли местью духа принца Савары. Бедствия продолжились и после переноса столицы в Хэйан-кё – то пожар, то ураган, то цунами… Лишь после того, как в 805 году принцу Саваре посмертно присвоили почетный титул и перезахоронили его останки в возведенном для этого мавзолее, бедствия прекратились (совпадение это или что-то иное?). Кстати говоря, само название «Хэйан»[42]42
  «Хэйан» переводится как «спокойствие», «умиротворение».


[Закрыть] намекает на то, что император надеялся обрести здесь спокойствие.

Глава 5
Период Хэйан

Принц Атэ взошел на престол в апреле 806 года как император Хэйдзё. В 809 году Хейдзё снова тяжело заболел и снова болезнь связали с мстительным духом принца Савары, который не мог угомониться даже после оказанных ему почестей. Во избежание дальнейших неприятностей, Хейдзё пришлось отречься от престола в пользу младшего брата. Дело был не столько в болезни, сколько в надежде на то, что отречение смягчит гнев принца Савары. Так, после трех лет правления, императора Хейдзё сменил на престоле император Сага.

Правой рукой императора Хэйдзё был Фудзивара-но Наканари, правнук Фудзивары-но Умакая, основателя Церемониального дома Фудзивара. Наканари занимал относительно скромную должность санги, младшего придворного советника, но его младшая сестра Кусуко была женой императора, а супруга Наканари делила свои ласки между мужем и императором (в принципе, в любовной связи с тещей ничего особо постыдного не было). Наканари и Кусуко всячески пытались отговорить Хэйдзё от отречения, но он был слишком напуган для того, чтобы внимать разумным доводам. После отречения Хэйдзё переехал в старую столицу Хэйдзё-кё. Вскоре он выздоровел (или просто переезд благотворно сказался на психическом состоянии) и принялся издавать указы, которые часто шли вразрез с указами его правящего младшего брата. Дошло до того, что был издан указ о возвращении столицы в Хэйдзё-кё. В ответ император Сага понизил Наканари до управляющего отдаленным островом Садо (иначе говоря– отправил в ссылку), а Кусуко лишил всех титулов. Садо не нуждался в поддержке рода Фудзивара, поскольку его опорой был военачальник Саканоуэ-но Тамурамаро. Когда Хэйдзё попытался поднять мятеж, Тамурамаро помешал этому. Дело закончилось тем, что Кусуко отравилась, Хэйдзё стал монахом, а Наканари был казнен.

Если кто-то из читателей сейчас подумал, что уж после этого род Фудзивара должен был прийти в упадок, то ошибся… Закатилась звезда Церемониального дома, но зато взошла звезда Северного дома, основанного Фудзивара-но Фусасаки – правнук Фусасаки Фуюцугу, занимавший должность министра левого крыла, поддержал императора Сага в борьбе за престол и этот мудрый шаг обеспечил благоденствие его потомству. Император Сага выдал одну из своих дочерей за Фудзивара-но Ёсифусу, сына Фуюцугу, а дочь Фуюцугу Нобуко стала женой наследного принца Масара, будущего императора Ниммё…

Дальше все будет еще интереснее, а пока что нам надо уделить немного внимания императору Сага. Этот правитель вошел в историю двумя указами. Во-первых, он отменил смертную казнь, как противоречащую установкам синто, а, во-вторых, запретил своим подданным есть мясо (но, к счастью, не запретил употреблять в пищу птицу и рыбу). В запрете на мясо традиционно усматривают влияние буддизма, но не исключено, что причина запрета имела экономический характер – в японских условиях очень сложно выращивать скот, поскольку пасти его негде[43]43
  75 % территории Японии составляют горы, непригодные как для скотоводства, так и для растениеводства. Равнинных земель мало и все они отведены под растениеводство, благо климатические условия позволяют собирать по два урожая в год, нередко в первый раз высаживается рис, а во второй – другие культуры.


[Закрыть], гораздо проще разводить птицу и ловить рыбу. А еще считается, что император Сага первым из японских правителей пил чай.

В 842 году, после смерти императора Сага, Фудзивара-но Ёсифусу смог устроить так, чтобы наследником сидевшего на престоле императора Ниммё стал его сын Митиясу, рожденный Фудзивара-но Нобуко. Митиясу, известный как император Монтоку, пробыл на престоле с 850 по 858 год (разумеется, всеми государственными делами при нем заправлял Ёсифусу). А вот и самое интересное – после Монотоку, благодаря стараниям Ёсифусу, престол перешел к восьмилетнему сыну императора принцу Корэхито, который по материнской линии приходился Ёсифусу внуком. В принципе логично, что мудрый дед был назначен (точнее – назначил себя) регентом при малолетнем внуке, но суть заключалась в том, что впервые в истории регентом стал «посторонний» человек, не принадлежавший к японскому императорскому дому. Отныне старшими женами японских императоров становились только представительницы рода Фудзивара и при каждом из императоров в качестве соправителя выступал Фудзивара, дед или дядя по материнской линии. Менялись времена, но это правило продолжало соблюдаться…

Принц Садаакира, будущий император Ёдзэй, был старшим сыном императора Сэйвы от Фудзивара-но Такайко, дочери Фудзивара-но Мотоцунэ, который, в свою очередь был племянником и приемным сыном Фудзивара-но Есифусы. Принц Садаакира родился в январе 869 года, а в декабре 876 года его отец был вынужден отречься от престола и уйти в монастырь. Так принц стал императором.

На отречении Сэйвы настоял Фудзивара-но Мотоцунэ, для которого было удобнее иметь на престоле несовершеннолетнего императора. Однако Ёздэй оказался не самой лучшей «ширмой», из-за которой можно было править государством. В подростковом возрасте у него начали проявляться признаки психического нездоровья – император стал вспыльчивым и раздражительным, он сыпал оскорблениями и раздавал тумаки налево и направо, а лучшим занятием считал стравливание животных из своего зверинца. Впрочем, пиршествам со своими фаворитками и пышным празднествам император тоже уделял много времени, благо мог черпать из казны сколько угодно денег. Масштабы его дел не могли сравниться с тем, что творил древнеримский император Калигула[44]44
  Римский император Гай Юлий Цезарь Август Германик (12–41), более известный под своим прозвищем Калигула, отличался жестокостью, сладострастием и транжирством. Его правление выдалось коротким – став императором в 37 году, в начале 41 года он был убит своими приближенными.


[Закрыть], но другого такого сумасброда среди японских правителей не было, так что Ёздэй заслужил у западных историков право называться «японским Калигулой». Удивительно, но этот сумасброд писал тонкие лирические стихи в традиционном японском жанре вака[45]45
  Вака (в дословном переводе – «японская песнь») – японский средневековый поэтический жанр противопоставляемый китайскоязычному жанру канси.


[Закрыть]:

 
Низвергаясь с горы,
Ручей превращается
В реку Мина, и
Чем глубже река,
Тем сильнее моя любовь.
 

В марте 884 года Фудзивара-но Мотоцунэ пригласил Ёдзэя на охоту. Надо сказать, что запрет на употребление в пищу мяса, наложенный императором Сага, не касался добытой на охоте дичи, которой можно было свободно лакомиться. Охота была развлечением знатных людей, простолюдины не имели права охотиться, так что употребление дичи в пищу не носило массового характера.

Когда император со свитой выехал из столицы, его кортеж был окружен людьми Мотоцунэ, который объявил Ёдзэю, что он низложен из-за своего недостойного поведения. Престол перешел к третьему сыну императора Ниммё принцу Токиясу, который стал императором Коко (надо ли упоминать о том, что мать нового императора была из Северного дома Фудзивара?).

Принц Токиясу стал императором, когда ему было за пятьдесят – что поделать, если под рукой у Мотоцунэ не было другой кандидатуры? Но умный человека найдет выход из любого положения. В 885 году Мотоцунэ учредил должность кампаку, верховного советника при взрослом императоре. Заимствованное у китайцев название «кампаку» можно перевести, как «тот, кто принял [бразды правления от императора] и говорит [от его имени]». В отличие от дайдзе-дайдзинов и прочих высших сановников, кампаку диктовали императорам свою волю. При этом дееспособность императора не имела значения. Короче говоря, Северный дом Фудзивара нашел замечательный способ узурпации власти, который позволял проехать по полю, не потоптав ни единого колоска[46]46
  Смысл этого японского выражения аналогичен русскому «и невинность соблюсти, и капитал приобрести».


[Закрыть]. В сборнике жизнеописаний выдающихся государственных деятелей средневековой Японии «Великое зерцало» говорится, что «от основания государства в доме Фудзивара было тридцать министров левого крыла, пятьдесят семь министров правого крыла, двенадцать министров двора и семь кампаку»[47]47
  Здесь и далее фрагменты «Великого зерцала» в переводе Е.М. Дьяконовой.


[Закрыть] (это по состоянию на начало XII века, когда была создана хроника).

Главенство императорских регентов-сэссё и советников-кампаку из рода Фудзивара получило название «режима регентов и советников».

Порой, с благословения императоров, у других знатных родов появлялся шанс взять верх над родом Фудзивара, но «северное дерево» пустило корни очень глубоко и выкорчевать его было сложно. Любимым орудием дома Фудзивара было обвинение своих противников в заговоре. Доказательства всегда находились, поскольку в лжесвидетелях и умельцах подделывать письма во все времена не было недостатка. В «Великом зерцале», помимо разного прочего, рассказывается о том, как старший сын Фудзивара-но Мотоцунэ Токихира в правление императора Дайго, внука императора Коко, устранил со своего пути Сугавара-но Митидзанэ, известного ученого, пользовавшегося расположением императора. «Во времена императора Дайго, он [Фудзивара-но Токихира], совсем еще юноша, состоял в чине Левого министра. Министр Сугавара состоял в чине Правого министра. В то время государь [Дайго] был еще весьма юн годами, и высочайшим указом Левому и Правому министрам было предписано управлять миром; в то время Левому министру было всего двадцать восемь – двадцать девять лет. Правому министру было пятьдесят семь – пятьдесят восемь лет. Когда они совместно правили миром, Правый министр [Сугавара] талантами и ученостью превосходил всех в мире, он отличался непревзойденной мудростью в суждениях. Левый министр был и годами моложе, и талантами уступал. Правый министр пользовался особой милостью государя, и Левый министр до того на это досадовал – а это, наверное, было предопределено в прежнем рождении, – что возвел на Правого министра напраслину, и в двадцать пятый день первой луны четвертого года Сётай [901 год] тот был назначен заместителем главы управления Западных земель и сослан. Всех многочисленных детей сего министра – а дочери были замужем, сыновья занимали должности и ранги в соответствии с годами и достоинствами сослали в разные края. Как печально!.. Он [Сугавара] скончался… и [дух его] перебрался в Китано, где за одну ночь вырастят множество сосен: нынче [это место] называется храм Китано-мия; [Сугавара] стал живым божеством-ками, и даже государь изволил его навещать. И августейше благоговел перед ним… Императорский дворец горел и несколько раз перестраивался. Однажды – это было во времена монаха-императора Энъю [правил с 969 по 984 год] – плотники гладко обстругали рубанком потолочные доски и ушли: вернувшись на следующий день, они увидели: потолочные доски, обструганные накануне, словно закоптились. Поднялись по лестнице и обнаружили, что их за ночь жучки источили. И такие появились письмена:

 
Что бы ни построили —
Сгорит дотла.
И эта напасть продлится,
Покуда не стихнет боль
В груди Сугавара.
 

Упомянутый в тексте император Дайго, сын императора Уда, считается одним из лучших правителей Японии, который уделял много внимания государственным делам и правил с соблюдением конфуцианских норм. Взойдя на престол в тринадцать лет, после отречения своего отца, Дайго правил на протяжении тридцати четырех лет и эти годы многие склонны называть «золотым веком японского средневековья». Дайго всячески старался укрепить основы государства и упорядочить землепользование, в котором множились злоупотребления – представители знати (и в первую очередь – дом Фудзивара) стремились прибрать к своим загребущим рукам как можно больше государственных, то есть императорских, земель. Итог правления императора Дайго можно подвести словами из известной притчи: «Исправить ничего не сумел, но хотя бы еще больше не испортил».