Текст книги "Обольстительница"

Глава 6

Генерал-лейтенанта Энгуса Мэджи вызвали в Вашингтон, где сообщили, что он откомандирован в армию на Потомак.

Он приехал домой грязный, усталый, с тяжелым сердцем.

С этими мятежниками не так просто справиться… Генерал Джексон, по прозвищу Твердокаменный, засел в долине Шенандоа, создавая там такие беспорядки, что Линкольн не решался покидать Вашингтон без охраны. Войска Макдауэлла оставлены для контроля территории округа Колумбия. Маклеллан между тем требует все новых подкреплений, чтобы атаковать южан у Ричмонда. Энгусу предстоит привести войска Маклеллану – правда, лишь небольшую часть того, что тому требуется. Потеря Вашингтона будет означать потерю всей страны.

Вообще-то сейчас не имеет никакого значения, куда он приписан, к какому подразделению. Впечатление такое, что в любом сражении он вынужден будет драться с кем-нибудь из старых друзей. С теми, кто вместе с ним воевал в Мехико, или с молодыми людьми, слушавшими его лекции в военной академии в Уэст-Пойнте. После каждого сражения помощники приносили ему списки погибших, со стороны северян и южан, и в каждом таком списке он находил имена близких и дорогих ему людей, не важно, на чьей стороне они сражались.

Хорошо снова оказаться дома… Может, и его дочь, устав от ухода за ранеными в Сент-Августине, тоже вернулась. Он ведь не давал ей разрешения на отъезд. Если же она не вернулась, наверняка дома его ждет длинное письмо от нее. Энгус Мэджи не сомневался в том, что она его любит, и это было для него большим утешением. Он всегда честно служил своей стране. Страна призывала его положить жизнь в этой великой борьбе, и он готов был сделать это – не без сожаления, конечно. Для Райзы же, для своей единственной ненаглядной дочери, он отдал бы жизнь с радостью, не задумываясь ни на минуту.

Генерал Мэджи спешился. Эту его лошадь – великолепное животное – звали просто Лошадь. Под ним убили уже стольких коней, что он научился к ним не привязываться.

По лестнице быстро спускался Грейсон Бирс – его слуга, вольный негр. Волосы Грейсона седели с той же скоростью, что и у генерала, и он так же страдал от ревматизма. Грейсон приветствовал хозяина широкой белозубой улыбкой. На фоне черной кожи его зубы казались еще белее. Как и прочие члены семьи, Грейсон долгое время служил в армии.

– Генерал! Сэр! Я так обрадовался вашему письму! Но еще лучше видеть вас дома, целым и невредимым.

– Целым, невредимым и уставшим донельзя. Скажи, моя упрямая дочь вернулась? Не надоела ей эта сумасбродная затея?

– Нет, сэр.

– Письма от нее нет?

Грейсон явно чувствовал себя неловко. Несколько минут колебался, прежде чем ответить. Энгус Мэджи нахмурился. Седые брови сошлись в одну жесткую линию.

– В чем дело, Грейсон?

Слуга шумно вздохнул, опустив глаза в землю. Подошел мальчик-конюший и увел Лошадь.

– Тут из Сент-Августина приезжал один молодой человек, лейтенант Энди Борден. Он очень переживал… Говорил, вы должны об этом знать. Мисс Райза уговорила одного из гражданских, своего знакомого, отвезти ее на территорию южан.

– Как?! На юг от Флориды?!

– Да, сэр. На южную часть полуострова. Говорят, она просто исчезла однажды ночью. Для чего-то ей срочно понадобилось разыскать жену майора Маккензи.

Энгус почувствовал странную давящую боль. Прижал руку к груди.

– Сэр, я не сомневаюсь, что с мисс Райзой все в порядке. Как я понял, у миссис Маккензи есть прекрасный дом в тех краях. Я уверен, с мисс Райзой ничего не случится. Просто мы еще не получили от нее письма. Вы же знаете, как сейчас работает почта.

Сердце генерала все еще сжимала боль. Вероятно, он сильно побледнел. Грейсон в тревоге взял хозяина за руку:

– Генерал! Сэр! Позвольте, я провожу вас в дом. Энгус с трудом проглотил ком в горле, усилием воли отогнал боль. Итак, Райза поплыла к югу вдоль полуострова… Что это взбрело в голову его всегда уравновешенной, умной дочери? С какой стати она пошла на такой риск?

Энгус выпрямился, сделал глубокий вдох, напомнив себе, что он генерал армии Соединенных Штатов. Его уважают, им восхищаются. Он оставался невозмутимым во время самых жестоких вражеских атак, повергавших многих других в панику.

Поразительно – до этого момента он никогда не сознавал, насколько он уязвим, насколько легко его сломить. Нет, не врагу… Это может сделать лишь страх за собственную дочь.

– Значит, она отправилась в самую глубь вражеской территории… Вот черт! Там полно всякого сброда: те, кто пытается перейти линию блокады, пираты, бродяги и индейцы!

– Мисс Райза не пропадет. Садитесь, сэр, снимите ботинки, отдохните. Я принесу вам бренди и сигару, а вы пока подумайте о том, как вы ее отругаете, когда встретитесь. Вы же знаете, у нее умная голова.

– Эта девица упряма как осел!

– Верно, сэр.

– А если враг задумает к ней хотя бы приблизиться, ему же будет хуже.

– Точно, сэр, сущая правда.

Они перешли в гостиную. Грейсон поспешно налил бренди из графина. Энгус взял стакан с отсутствующим видом, машинально кивнув в знак благодарности.

– Ох и задам же я ей, Грейсон!

– Да, сэр.

– А если хоть один волосок упадет с ее головы, если кто-нибудь к ней прикоснется, я его убью! Убью, и помоги мне Бог.

– Да, сэр.

– Половину нашей армии выведу против него!

– Как скажете, сэр.

– Если бы она тогда вышла замуж за Йена! Я не сомневался, что так и будет. А ты, Грейсон? Мне казалось, все к этому идет. И вдруг он неожиданно женится на этой девчонке из своего родного штата, а Райза становится ее лучшей подругой и крестной матерью ребенка своего бывшего возлюбленного! Ну что ты на это скажешь!

– В этом-то все дело, генерал. Она сейчас там, на Юге, с друзьями. Может, с кем-нибудь из семьи Маккензи, и счастлива, как птичка.

– Дай Бог. Можно только об этом молиться, Грейсон. Энгус тяжело вздохнул. Как человек военный, он верил только в факты, стратегию и тактику. Если бы только не эта боль в груди…

Идет война. А она, даже будучи маленькой девочкой…

Его Райза так и не научилась никому покоряться.

Утром Райза проснулась рядом с представителем клана Маккензи. Он был так близко, что она могла разглядеть в мельчайших подробностях его лицо и грудь в вырезе белой рубашки. На груди курчавились густые завитки черных волос с едва заметным рыжеватым оттенком, как и на голове.

С восходом солнца Райза чувствовала себя такой же усталой, как и этой долгой ночью, на протяжении которой она не решалась пошевелиться.

Он здорово устал. Задул лампы, лег на кровать, потянув ее за собой, и приказал спать.

Спать! Рядом с ним на узкой кровати, изо всех сил стараясь не коснуться его… Она, кажется, даже дышать не решалась. Секунды тянулись, как часы. Спала ли она? Трудно сказать. Он же лежал неподвижно, с закрытыми глазами – по-видимому, спал очень крепко.

Грудь Джерома равномерно вздымалась и опускалась. Райза внимательно изучала черты его лица, поражаясь их красоте. И все же какое невероятное сходство с Йеном! Ее охватила дрожь. Йен…

Да помнит ли она, как он выглядит? Очень высокий, очень красивый, черноволосый, загорелый. Человек с принципами, благородный и честный. А это его двоюродный брат. Дикарь… Мускулистое ярко-бронзовое тело па фоне белой рубашки, интригующее лицо, черты говорят о силе характера. Темные волосы, едва заметно отливающие пламенем. Глаза… Голубые глаза смотрят прямо на нее!

Она не отвела взгляда. Неожиданно почувствовала себя виноватой, ведь она беззастенчиво его разглядывала. Однако в следующее мгновение Райза рассердилась на себя за это чувство вины. Опять она оказалась не на высоте!

– Хорошо спали? – раздраженно произнесла она.

– А вы?

– Глаз не сомкнула, вы, подлый конфедерат! Неожиданно он улыбнулся. Хорошая улыбка… В глазах его что-то сверкнуло. Теперь он изучал ее, с чуть насмешливым выражением, скорее с любопытством, чем враждебностью. Райзе захотелось спрятаться от его внимательно-насмешливого взгляда.

– Не могли бы вы освободить меня? Мне надо размять ноги, и потом…

– Валяйте.

Она нахмурилась:

– Но…

Он поднял руку, и Райза увидела, что они уже не прикованы друг к другу. Он снял наручник со своей руки.

Райза с сердитым возгласом вскочила, нечаянно ударив его по голове кольцом, болтающимся на ее руке.

Он тихо выругался. Ну и поделом ему. Не оглядываясь, она побежала к умывальнику. Плеснула воды из кувшина, начала тщательно мыть руки и лицо.

– Гм-м… Похоже, какое-то время вы все-таки спали.

Райза чуть не подскочила: он стоял совсем близко, позади нее. Она быстро повернулась и оказалась лицом к лицу с ним. Он подал ей полотенце. В его глазах по-прежнему горел огонек насмешливого любопытства.

– Очевидно, вы спали довольно крепко, по крайней мере в течение нескольких часов. Если же это не так, мне остается только сделать вывод, что вам просто не хотелось разлучаться со мной, на что я и надеяться не мог. Поздно ночью мне пришлось спуститься вниз, где у меня состоялась встреча. Она продлилась несколько часов. Так что мне все-таки пришлось вас покинуть.

Вне себя от ярости, Райза кинулась на него, надеясь ударить в висок, чтобы хоть на какое-то время вывести его из строя, – на ее руке все еще болтался наручник. Однако он, вероятно, предвидел нечто в этом роде. Джером молниеносно схватил ее руку и вывернул так, что ей пришлось повернуться к нему спиной. Вот теперь он наконец с ней расправится, решила Райза. Но нет. Она почувствовала, как повернули ключ. Джером освободил ее.

Она отступила, медленно повернулась к нему. Капитан усмехнулся:

– Мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Дела. Мои люди теперь считают вас гораздо более опасной, чем любого янки-мужчину. Они предпочли бы вступить в перестрелку с врагами, чем охранять вас, мисс Мэджи. Увы, кому-то все же придется караулить у двери. Джеремия к вашим услугам, если вам что-то понадобится. Стеречь вас он будет не один.

Джером повернулся к дверям. Оставляет ее, чтобы где-то с кем-то сразиться. Снова уходит… Надолго ли? И куда он направляется? Почему не берет ее с собой?

– Подождите! Он замер.

– Куда вы идете? Джером приподнял брови:

– Мисс Мэджи, вы сторонница Соединенных Штатов, а я сражаюсь на стороне конфедератов. Поэтому мы с вами противники, враги. Вы и так сумели получить немало информации, без моей помощи. Но от меня вы ничего не узнаете.

– Не смешите меня, капитан. Я не спрашиваю о ваших военных планах. Просто хочу знать…

– Можете не волноваться, я приду за вами.

– Когда?

– После сражения.

– А если вас убьют?

– Мои люди помогут вам вернуться на Север.

– А что, если все ваши люди погибнут?

– Ну, на этот случай я оставил распоряжения. Вы умрете медленной и мучительной смертью. Вас привяжут за щиколотки, сдерут кожу, выпотрошат внутренности, ну и так далее.

Она молча смотрела на него, не зная, что сказать. Он в нетерпении вздохнул:

– Отданы распоряжения доставить вас прямо отсюда в Сент-Августин. Что еще вас интересует, мисс Мэджи?

Райза ничего не ответила. Она чувствовала себя полной идиоткой.

– Не стоит так волноваться.

– А я и не волнуюсь.

– Вот и прекрасно. А я не собираюсь умирать. – Губы его изогнулись в легкой улыбке. Он отвесил Райзе почтительный поклон, при этом прядь черных волос упала на глаза. Он откинул ее и снова повернулся к дверям. Неожиданно остановился, вспомнив о чем-то. – Почему вы все еще в бриджах Джеремии? Вам же доставили новую одежду.

– Я ничего не приму от Конфедерации.

– Это не от Конфедерации, а лично от меня. Я не очень люблю об этом говорить, но тем не менее мы, Маккензи, достаточно хорошо обеспечены.

– От вас я тем более ничего не приму!

– Как хотите. Дело ваше. Всего хорошего, мисс Мэджи. Он вышел. Райза в бессильной ярости смотрела ему вслед. Ужасно, когда тебя заставляют плыть на вражеском корабле, но еще хуже, когда тебя оставляют одну…

Она побежала за ним. Распахнула дверь… и остановилась. Огромная мужская фигура возникла перед ней. Рост больше шести с половиной футов и, наверное, не меньше трехсот фунтов мускулатуры. Чернокожий, по-видимому, с примесью индейской и, возможно, французской или испанской крови.

Великан улыбнулся, заговорил с сильным акцентом:

– Вам что-нибудь нужно, генеральская дочка?

– Капитан Маккензи…

– Его здесь нет. Джеремия принесет вам завтрак и книги. Он подтолкнул ее в комнату. Как ребенка или щенка.

Ей ничего не оставалось делать. Она легла на кровать. Впереди такой длинный день.

Битва началась ровно в одиннадцать. Накануне ночью Джером вместе с капитаном «Монмарта» Менкином еще раз изучили маршрут и попытались угадать время и место возможного нападения «Непобедимого». Пришли к выводу, что это должно скорее всего произойти утром, примерно в часе хода от Нассо к северу. Их предположения подтвердились.

Джером вел «Леди Варину» на значительном расстоянии от «Монмарта», но так, чтобы не выпускать тяжело груженный корабль из поля зрения. Увидев «Непобедимого», развернувшегося для атаки, он прибавил скорость. «Леди Варина» птицей полетела по волнам.

Им ничего не оставалось, как подпустить «Непобедимый» поближе. Он сделал несколько залпов. На их счастье, первое ядро не достигло «Монмарта», а второе пролетело дальше. Третий залп наверняка попал бы прямо в цель и мог бы уничтожить корабль, однако третьего залпа не последовало. К этому времени подоспела «Леди Варина», и первый же ее залп сбил грот-мачту «Непобедимого». Изумленная команда высыпала на палубу, и в это время второй залп ударил в корму, практически разорвав ее. Не оставалось никаких сомнений в том, что вражеский корабль тонет. «Монмарт» выпустил последний залп по носовой части врага, скорее для порядка.

Джером мог быть доволен. Никто из его людей не пострадал. Ни одного, даже пустячного ожога. И в рукопашный бой вступать не пришлось. Команда «Непобедимого» сдалась без боя. Всех северян взяли на борт «Монмарта». Туда же перенесли все, что удалось спасти из оружия и боеприпасов.

«Непобедимый» не оправдал своего названия. Погибал он медленно и печально. Тонул в течение нескольких часов, словно боролся со смертью. И Джером, и капитан Менкин, прямой как жердь в свои шестьдесят с лишним лет, с искренним сожалением смотрели на эту грустную картину с палубы «Монмарта». Прекрасный был корабль…

– Хорошо сработано, – произнес капитан Менкин.

– Можно ли это называть хорошей работой… – задумчиво ответил Джером.

Битва продолжалась недолго. Солнце начало садиться. И море, и небо поражали красотой. Все вокруг радовало глаз. И все же Джером не мог не прислушиваться к стонам раненых, лежавших на палубе. Два хирурга, один с «Монмарта», другой с «Леди Варины», работали без устали. Врач «Непобедимого» оказался в числе убитых. Ему раскроило упавшей мачтой череп.

– Капитан, – с упреком повторил Менкин, – это хорошая работа. Янки собирались напасть на меня, но мы захватили их. Каждая победа приближает нас к окончанию войны. Чем больше кораблей мы захватим, чем больше врагов убьем, тем скорее граждане северных штатов заставят свое правительство признать нас суверенным государством. У нас нет ни промышленности, ни людей, чтобы долго вести войну. Мы можем надеяться только на то, что сами северяне решат покончить с кровопролитием и потребуют от своего правительства заключить мир.

Менкин прав. Джером пожал плечами. И все же Менкин – капитан, а не кораблестроитель. Не он строил этот корабль, и его не огорчает гибель такого прекрасного судна, как «Непобедимый». Джером же не радовался сегодняшней победе. Он ощущал лишь тупую боль в сердце.

– Все верно, капитан. – Он обернулся к Менкину: – А теперь извините меня, пойду посмотрю, не нужна ли помощь нашим врачам.

– А, да, у вас ведь брат медик, кажется, в Южной Каролине? Там жили родственники вашей матери, не так ли?

– Моя мать унаследовала дом с плантацией недалеко от Чарлстона. А брат сейчас работает в северной Виргинии, сэр.

– У вас ведь и двоюродный брат тоже медик?

– Да. Он помогает в полевом госпитале в Сент-Джонсе. Менкин перевел взгляд на воду.

– Йен Маккензи тоже приходится вам родственником?

– Да, еще один кузен.

– Предатель!

– Немало южан встало на сторону Севера, особенно среди тех, кто какое-то время провел на военной службе.

Менкин негодующе фыркнул:

– Он южанин из Флориды и не должен был вступать в войну со своим собственным штатом! Помяните мое слово, он еще пожалеет о своем предательстве. Попадись он только мне в руки…

– Все не так просто, капитан Менкин. Вспомните, ведь и президент Соединенных Штатов, и наш президент Джефферсон Дэвис оба родились в Кентукки. По вашей теории, Линкольн должен каждый день ощущать на себе проклятие, поскольку родственники его жены – южане. А Джеф Дэвис, я полагаю, скорбит по многим из своих друзей в правительстве и армии, погибшим от пуль и снарядов южан.

– Молодой человек, если бы вы встретились со своим кузеном на поле боя…

– Сэр, я молю Бога о том, чтобы этого не произошло. А теперь я еще раз вынужден извиниться…

Менкин промолчал. Джером оглянулся. Высокая прямая фигура капитана темным силуэтом вырисовывалась в лучах заходящего солнца. Джером еще раз порадовался тому, что управляет своим собственным кораблем и что по большей части начальство его не трогает. Менкин странный человек. У него ясный трезвый взгляд на многие вещи, и вместе с тем в нем чувствуется какая-то холодность. Если бы только сам Джером был так же уверен в правоте южан! Увы, сейчас он сомневается больше, чем всегда, позиции обеих сторон трудно назвать непогрешимыми.

Джером пошел по палубе в поисках Дэвида Стюарта. После того, как всем раненым будет оказана помощь, они вместе с Дэвидом и еще несколькими людьми с «Леди Варины», оставшимися, чтобы помочь хирургу, вернутся к себе на корабль.

После инцидента с «Непобедимым» Джером решил сопровождать «Монмарт» до гавани Чарлстона, на тот случай, если по пути встретится еще какой-нибудь союзный корабль и разгорится битва. Джером не боялся этого. Его тревожило лишь то, что он надолго оставил Райзу Мэджи в Нассо. Если он будет сопровождать «Монмарт», то сможет вернуться за ней не раньше чем через неделю. С этой леди ни в чем нельзя быть уверенным. Хотя ее охраняет Большой Тим, она слишком хитра, умна и решительна. Тем не менее он, Джером Маккензи, намерен доставить ее в целости и сохранности в безопасное место. Для него это дело чести и достоинства. Дело принципа.

И кроме всего прочего, ему безумно хотелось взять над ней верх. Он и сам не мог понять, какие чувства испытывает по отношению к Райзе. Он не винил ее за то, что она пытается бороться. На ее месте он вел бы себя так же. Скорее, он винил самого себя. Прошлой ночью он понял, что она устала до крайности. Вернувшись после встречи с капитаном Менкином, на которой они обсуждали план действий, Джером поразился, что Райза все это время проспала. Она лишь пошевелилась, когда он снова лег рядом, но так и не проснулась. Повернулась к нему во сне, положила ногу ему на бедро, а руку – на грудь, прижалась головой к его плечу. Огонь пробежал у него по жилам. Время от времени она чуть шевелилась во сне, еще теснее прижимаясь к нему. Едва не обняла его! В какой-то момент ему даже показалось, что ее глаза открыты. Но…

В комнате было темно. Наверняка она мечтала о его двоюродном брате. Как странно… Сколько раз ему доводилось спать с женщинами… Он припомнил мулатку из Нового Орлеана, богатую разведенную даму из Чарлстона, дочку владельца салуна в Ки-Уэст. В темноте все они казались одинаковыми.

Будучи совсем еще молодым, почти подростком, Джером влюбился в сестру молодого ирландца, искателя приключений, приехавшего зарабатывать на жизнь подводным плаванием. Вместе с зятем Лоренсом они поднимали затонувшее имущество. Год назад тот погиб. Мари была на два года моложе мужа. Блестящие волосы, черные как вороново крыло, глаза, отливающие серебром… Она любила море, любила южную природу, роскошную, как райские сады. Ей нравилось заниматься любовью на прибрежном песке. Она не знала никаких предрассудков и ничего не требовала.

Однако ничто – ни добросовестный уход матери Джерома, ни знания врача, ни любовь, ни чудо не смогли спасти Мари, когда она заразилась малярией. Она умерла на его руках. Через несколько дней за ней последовал и брат. Обоих похоронили на семейном кладбище Маккензи. Джером так и не успел на ней жениться, хотя очень хотел этого. Незадолго до болезни она сообщила ему, что ждет ребенка. Уйдя в мир иной, она унесла с собой часть его души.

Отец не раз говорил ему, что жизнь и смерть неразделимы. В жизни, говорил он, есть немало вещей и похуже смерти. Джером знал, что первая жена отца, мать Дженифер, тоже умерла молодой и унесла с собой их неродившегося ребенка. Так что отец мог понять Джерома. Джеймс учил его, что все надо суметь перенести и найти в себе силы жить дальше. И Джером жил. И женщины в его жизни были всегда, хотя влюблялся он далеко не в каждую.

В темноте они все казались одинаковыми. Одну можно было принять за другую. Может, и генеральская дочь прошлой ночью чувствовала то же самое, во сне, когда почти обнимала его. Один человек так похож на другого…

Но почему, черт возьми, ему больно оттого, что она воображала, будто он Йен! И почему даже в темноте она отличалась от других? Стройная, тоненькая и гибкая и в то же время такая… пышная. И так изящно сложена.

– Прошу вас, сэр… воды… морфина…

Джером остановился. Какой-то моряк, лежавший на палубе, ухватился за его штанину. Джером заметил в нескольких шагах ведро с водой. Принес его, зачерпнул воды ковшом, приподнял голову моряка, дал напиться. Осмотрелся. Повсюду раненые. Многие лежали, другие едва стояли, опершись о бортик. Дэвид Стюарт за импровизированным операционным столом, сооруженным в носовой части, ампутировал раненому ногу. Ему ассистировали мускулистые моряки. Слава Богу, морфин у них есть.

Хирург с «Монмарта» занимался моряком, раненным в живот.

Джером взглянул на молодого моряка, тянувшегося за водой.

– Куда вы ранены?

У парня задрожали губы:

– В ногу. Пожалуйста, сэр, не позволяйте им отрезать мне ногу. Не позволяйте! Я знаю, вы мятежник. Вы всем нам желаете смерти. Лучше я умру, чем…

Джером поставил ковш. Совсем молодой человек, почти мальчик. Светловолосый, голубоглазый. Подбородок абсолютно гладкий. Он, наверное, еще и не бреется. И возраст себе наверняка прибавил, чтобы попасть в армию. Ему не больше шестнадцати.

Джером разорвал на нем штанину. Осторожно проверил, не раздроблена ли кость. Нет, кость не задета. Шрапнель попала в мышцу и застряла там.

Джером снова осмотрелся. Дэвид занят, хирург с «Монмарта» все еще пытается спасти человека, истекающего кровью. Несколько секунд Джером колебался. Потом взглянул на юношу:

– Ты сможешь немного потерпеть?

Молодой человек попытался подняться и от усилия едва не потерял сознание.

– Сэр… что вы…

– Я не хирург. Но я провел достаточно много времени среди врачей. Доверься мне. Я попробую вынуть пулю. А потом – слушай меня внимательно – пусть тебя держат на палубе и ежедневно промывают рану свежей морской водой. Слышишь? Обязательно свежей морской водой. Ты меня понял?

Молодой человек с серьезным видом кивнул. Он страшно волновался. Джером вынул из-за пояса небольшой нож. Юноша в ужасе замер. В следующий момент, однако, он, по-видимому, решился:

– Пожалуйста, сэр. Сделайте это.

– Держитесь, – предупредил Джером.

Молодой человек не издал ни единого крика или стона. Он просто потерял сознание, как только Джером вонзил нож ему в ногу.

Рана начала сильно кровоточить. Пот выступил у Джерома на лбу. В следующий момент в руке у него оказался кусочек шрапнели. Джером быстро зажал рану рукой, одновременно разрывая на себе рубашку для перевязки.

– Капитан Маккензи, могу я чем-нибудь помочь, сэр? Джером обернулся. Это подошел один из офицеров «Монмарта».

– Можете принести ведро морской воды.

– Хорошо, сэр.

Джером с облегчением увидел, что кровотечение почти остановилось. Подошел офицер с водой. Джером тщательно промыл рану, постаравшись убрать все, что могло вызвать заражение. Попросил помочь сделать компресс из морских водорослей. Офицер охотно согласился. Потом они вместе пошли посмотреть, нельзя ли помочь еще кому-нибудь из раненых.

Позже Джером с кружкой рома в руке наблюдал за тем, как Дэвид Стюарт зашивает длинную рваную рану на руке янки.

Дэвид заметил его и приподнял брови:

– Ладно-ладно. Я же говорил, что твоя хорошенькая янки зашивает раны лучше меня. Признаю. Но ее же сейчас здесь нет.

Джером пожал плечами. Допил ром. Почему все-таки ему так ее не хватает? Прямо наваждение какое-то. Стоит закрыть глаза, и перед мысленным взором сразу появляется она. Блестящие волосы, сверкающие глаза, прекрасное, словно фарфоровое лицо. Бьющая в глаза чувственность ее совершенного тела, ее походки, жестов…

– Если ты закончил, пора возвращаться на свой корабль.

Он отошел от Дэвида. Черт бы побрал эту янки! Чем скорее он доставит ее на территорию северян, тем лучше.