Текст книги "Завтрашние мечты"

Хизер Кэлмен
Завтрашние мечты

ОТРЕКАЯСЬ ОТ ЛЮБВИ

Любви подобной, прошу простить,

На свете этом не может быть…

«Травиата»

Глава 1

Нью-Йорк, 1868 год

Он должен рассказать ей все.

Сет Тайлер закрыл глаза и прижался щекой к окошку экипажа, пытаясь остудить свое пылающее лицо прохладой залитого дождем стекла. Никогда еще он не чувствовал себя таким сиротливо одиноким и напуганным. Ни разу в жизни ему не доводилось испытывать такое безысходное отчаяние.

Он закашлялся от подступившего к горлу приступа тошноты и только тогда ощутил голод. Сет был слишком подавлен, чтобы помнить о еде после того, как детектив рано утром раскрыл ему страшную правду о его происхождении.

И именно эту правду он должен был рассказать Пенелопе.

Но как рассказать ей? Как вынести то выражение ужаса и отвращения, которое появится на ее милом личике после его признания? Как пережить огромное горе, если он потеряет ее?

Но он должен расстаться с ней, у него нет другого выхода. Разве может он жениться на ней, зная, кто он и кем ему предназначено стать?

Когда Сет набрался мужества, стремясь достойно встретить предстоящее тяжелое испытание, колесо экипажа попало в глубокую рытвину на углу Семнадцатой улицы и Ирвинг-Плейс, в ту самую яму, куда попадал каждый экипаж, возивший его в театр на прошлой неделе. От неожиданного толчка Сет больно ударился щекой о стекло, и этот удар предупредил его, что они подъезжают к Музыкальной академии.

Слишком утомленный, чтобы поднять руку и потереть ушибленное место, Сет с трудом приоткрыл глаза и вяло взглянул на залитую дождем улицу. Стекло запотело от его горячего дыхания, и мелькавшие за окном прохожие казались призраками. Добравшись до угла Четырнадцатой улицы и Ирвинг-плейс, экипаж замедлил ход, извозчик некоторое время подыскивал место в длинном ряду выстроившихся карет, кебов и экипажей, которые поджидали выходивших из театра зрителей. Наконец, слегка накренившись, кеб втиснулся между двухместной каретой и неповоротливым экипажем, запряженным одной лошадью, вызвав поток непристойной брани у соседа-извозчика.

– Пенелопа Пэрриш была превосходна сегодня вечером, – донесся до Сета высокий женский голос.

– Она необыкновенная девушка, – гулко произнес спутник женщины. – Голос просто ангельский, да фигура и личико тоже под стать. Это такая редкость для оперной певицы. Большинство из них напоминают потрепанных племенных кобылиц.

Это замечание вызвало негодующие восклицания у женщин. Ухмыльнувшись, мужчина добавил:

– Помяните мои слова, эту девушку ждет блестящее будущее. И я сердечно рад за нее. Браво!

Дождь хлынул с новой силой, и люди торопливо прошли мимо экипажа Сета. Их голоса затихли вдали, когда они укрылись в своих каретах.

Пенелопа Пэрриш. Необыкновенная. Прекрасная. Талантливая. Сет улыбнулся с нежной гордостью. Его Пенелопа.

«Но ненадолго», – предупредил его внутренний голос.

От этой мысли у него сжалось сердце, и если бы здесь не было так людно, он наверняка поднял бы кулаки к небесам и в крике выплеснул свое негодование.

За что?! Он не заслужил того, чтобы вся его жизнь была разрушена! Он заслужил право на лучшую участь! Он долго работал и упорно боролся за все, что имел. И при этом он старался оставаться хорошим человеком, и, по его собственному мнению, ему это удалось. Так почему… Господи!.. Ответь, почему сейчас, когда он наконец достиг вершины успеха и встретил любовь, о какой не мог и мечтать, на него обрушилось это проклятие?

Сет закрыл лицо руками, у него вырвался невольный стон. Что же ему делать? Боль, резкая и незатухающая, кипела в нем и захватывала все его существо, и он в любой момент мог потерять контроль над собой.

Все внутри у него оборвалось, когда Сет представил, как тосклива будет его жизнь без Пенелопы. Она была для него всем: его радостью в жизни, счастьем, поводом для улыбок. Все, что он делал, он делал ради нее в своем бесконечном стремлении быть достойным ее любви. Его душа погибнет без этой любви. Она высохнет, и от него останется лишь телесная оболочка… совсем как от его недавно отыскавшегося отца.

Боже милостивый! Неужели ему в самом деле суждено разделить судьбу своего отца? Возможно ли, что он обречен провести свою жизнь в стенах психиатрической лечебницы, всеми покинутый и презираемый, оставленный умирать в одиночестве? И его жизнь превратится в жуткий ад, единственным избавлением от которого может стать только смерть? Нет, это невозможно.

Но как избежать такой судьбы? Ведь дело не столько в том, что его произвел на свет сумасшедший, сколько в жутком преступлении, которое привело его отца к заточению в психиатрическую лечебницу: брат изнасиловал свою родную сестру.

И Сет был проклятым плодом насилия.

Поэтому теперь, зная о своей дурной крови, о наследственности, которая, возможно, и его ввергнет в пучину безумия, он больше не мог думать о женитьбе на Пенелопе.

Она так прекрасна и талантлива, что вправе рассчитывать на счастливую жизнь с мужчиной, имеющим прочное положение в обществе и ясное будущее. С мужем, который будет ободрять ее, вдохновлять, ценить и разделять ее успех; с тем, кто даст возможность их детям унаследовать ее необыкновенное дарование.

– Сэр?

Сет отнял руки от лица и недоуменно уставился на извозчика, смотревшего на него с участливым выражением.

– Вы не заболели, сэр?

Сет заставил себя улыбнуться.

– Нет. А что?

– Да мы стоим здесь уже довольно долго. Другие извозчики ругаются, мы загораживаем проезд.

Нахмурившись, Сет выглянул из окошка. Пока он размышлял о своей горькой участи, экипаж медленно продвигался вперед и сейчас находился прямо перед входом в театр.

Сет долго смотрел на выходивших зрителей, которые толпились у главного портика. Ему нужно было набраться смелости, чтобы прорваться сквозь эту шумную, смеющуюся толпу, пройти за кулисы и рассказать Пенелопе всю правду.

В какой-то миг он был готов попросить извозчика отвезти его назад в отель, послать к черту всякую честь и просто исчезнуть без всяких объяснений.

Но Сет знал, что не сможет так поступить. Пенелопа ждала его, надеясь, что они вместе отправятся на ужин к Шерри. Она верила ему и имела полное право услышать правду. Он обязан предоставить ей возможность самой разорвать их помолвку, чтобы таким образом не пострадала ее честь.

Заплатив извозчику, Сет протиснулся сквозь толпу у входа, прошел мимо театралов, обменивающихся впечатлениями в фойе, и вошел в зрительный зал.

За исключением двух музыкантов, которые в оркестровой яме укладывали свои инструменты и ноты, в богато отделанном позолотой театре было пусто, как в баре в воскресное утро. Бархатный малиновый занавес был поднят, вероятно, для того, чтобы привести в порядок сцену. Сет остановился, глядя на впечатляющие декорации.

Это был единственный вечер с момента его приезда в Нью-Йорк, когда он пропустил спектакль. Интересно, заметила ли Пенелопа его отсутствие… Но он сразу с легкой улыбкой отогнал эту мысль. Ведь благодаря любезности своего друга и партнера по бизнесу Вильяма С. Шермерхорта арендованное им место находилось в одной из закрытых лож. А Пенелопа обычно была так поглощена пением и волшебным миром оперного спектакля, что все остальное, для нее переставало существовать.

Прислонившись к перилам, Сет представил Пенелопу на сцене. Сегодня она должна была петь в опере Вагнера «Летучий голландец», исполняя партию прекрасной, но несчастной Сенты.

Девушка выглядела великолепно в образе своей героини, особенно в самые последние драматические минуты оперы. Она стояла на отвесном утесе, ее белое платье развевалось от ветра, поднятого «Летучим голландцем», а голос дрожал от горького отчаяния, когда она пела: «Здесь я стою, верная тебе до самой смерти!»

«Верная тебе до самой смерти»? – задался риторическим вопросом Сет, и сердце замерло у него в груди. А что, если Пенелопа, как Сента, решит принести свою жизнь в жертву ради него? Поглощенный мыслями о своих несчастьях, он и не подумал о том, что она может настаивать на браке с ним, несмотря на все доводы о невозможности их счастливого будущего.

Кровь застыла у него в жилах от этой мысли. Черт побери! Очень возможно, что Пенелопа откажется разорвать помолвку. Зная упрямство этой женщины, такого вполне можно было ожидать. Сет знал, что она страстно любит его и, несмотря на грандиозный успех и мечты о продолжении карьеры, Пенелопа может наотрез отказаться расстаться с ним. Разве не доказала она ему свою любовь прошлой ночью единственно верным способом?

Так что же делать? Одна мысль о том, что она станет свидетельницей его постыдного краха и погружения в сумасшествие, лишила его всякого хладнокровия.

Сет невольно крепче ухватился руками за перила. Он все-таки должен разорвать эту помолвку. Именно сейчас, пока его рана еще свежа, а решимость тверда.

Но что будет, если Пенелопа заплачет? Не успел он и подумать об этом, как в горле у него встал холодный ком страха. Сможет ли он остаться непреклонным, если она станет рыдать и умолять? Как же тогда сказать ей «нет», если в прошлом ему никогда не удавалось это сделать?

Плечи его ссутулились от отчаяния. Он просто обязан найти выход. Он должен сделать что-то… все, что угодно, чтобы положить конец их отношениям.

Навсегда.

Глава 2

– Что с-случилось? – пролепетала Пенелопа, изумленно глядя на склонившегося над ней ангела.

Раздался звук шагов, и рядом с ангелом появился Джулиан Тиббетт, который в «Летучем голландце» исполнял партию егеря Грина, помолвленного с Сентой.

– Ну, наконец-то ты решила вновь присоединиться к миру живых! Ты заставила нас поволноваться.

Пенелопа невольно съежилась от этих слов.

– Неужели вы волновались? – кивнула она в сторону ангела.

Джулиан рассмеялся, в то время как ангел казался совершенно смущенным. Тут Пенелопу неожиданно осенило, и она тоже залилась смехом. Все еще улыбаясь, девушка принялась объяснять:

– Я была невероятно удивлена, когда очнулась и увидела ангела, склонившегося надо мной. Ангела, похожего на золотистого грифа. В какой-то миг я подумала, что умерла и попала на небеса.

– Гриф, говоришь? – Джулиан погладил свои густые черные усы, его темные глаза оценивающе оглядели ангела с ног до головы, словно сравнивая его внешность с образом хищной птицы.

Ангел протестующе вскрикнул и шлепнул его по руке.

Широко улыбаясь, Джулиан обнял девушку за талию и привлек к себе.

– Пен, позволь представить тебе сторожевого грифа, Элизабет Хемпел. Она заменяет Матильду Месслинджер в роли ангела в постановке «Фауста».

Пенелопа сердечно кивнула девушке и неожиданно сморщилась от резкой боли в шее.

– А что случилось с Матильдой? – спросила она, разминая рукой заболевшее место. Ее несколько дней не было в театре, и она не знала о последних событиях в труппе.

– Она получила более выгодное предложение от Сэмюэля Пайка. А раз уж я знаком с Лиззи, то подумал, что она может заменить Матильду. Когда эта гарпия-костюмерша услышала о замене, то заставила нашего нового ангелочка примерить костюм сегодня же, дабы убедиться, что он Лиззи в самый раз и не придется его подгонять. Вот и весь наряд, – кивнул он на Лиззи, при этом задержав оценивающий взгляд на ее пышной груди, которая, казалось, при очередном вздохе выскочит из тесного корсета. Потом он добавил: – Как видишь, все подошло превосходно.

Лиззи коротко хихикнула и шутливо шлепнула его по щеке.

– Ты просто несносный шалунишка, Джулиан!

– Верно, – отозвался он, глядя на нее, как волк на ягненка… – Однако, если ты переоденешься, я, может быть, возьму тебя в Германский зимний сад и позволю тебе заняться моим воспитанием.

Лиззи заколебалась и нерешительно взглянула на Пенелопу.

– Мне кажется, не стоит оставлять сейчас мисс Пэрриш одну.

– Кто тебе сказал, что она останется одна? Я побуду с ней, – отозвался Джулиан.

Сжав в нерешительности руки, Лиззи вопросительно взглянула на Пенелопу, которая улыбнулась в ответ и одобрительно кивнула. Пенелопа знала наверняка, что в компании Джулиана она будет в полной безопасности, несмотря на его репутацию распутника. Конечно, поначалу, только появившись в их труппе, он проявлял к ней далеко не бескорыстный интерес. Но она решительно отклонила все его ухаживания, и со временем они стали добрыми друзьями.

Получив благословение Пенелопы, Лиззи буквально выпорхнула из комнаты.

– Она хорошенькая, – заметила Пенелопа, пытаясь сесть. Розовая кушетка, на которой она лежала, была не слишком удобной.

– Ложись! – прикрикнул Джулиан и, видя ее нежелание подчиниться, пригрозил: – Если ты сейчас же не ляжешь, я расскажу твоему обожателю, какая ты упрямица.

Пенелопа рассмеялась.

– Боюсь, уже слишком поздно. Он прекрасно осведомлен о моей настырности и не раз испытал ее на себе.

– И он все еще хочет жениться на тебе? – театрально вздохнул Джулиан. – Что ж. Не могу сказать, что осуждаю его. Одного мимолетного взгляда на твои ямочки на щеках достаточно, чтобы любой мужчина смотрел сквозь пальцы и на более серьезные пробелы в твоем воспитании, чем просто упрямство. Однако, – тут он скрестил руки и устремил на нее серьезный взгляд, – я уверен, что в данном случае мистер Тайлер настаивал бы на твоем послушании.

– Но эта тахта вся какая-то бугристая. – Она сердито стукнула по ней кулачком. – У меня болит спина, словно я лежу на камнях.

Джулиан заметил бархатную подушечку на большом кресле возле кушетки и приподнял ее за бахрому.

– Мягкая, – объявил он, слегка похлопав рукой по подушке, и подложил ее под голову девушке. – Все, больше никаких возражений. Ложись сейчас же.

Пенелопа бросила на него протестующий взгляд.

– Я не шучу!

Этот тон говорил ей, что лучше подчиниться, иначе ее заставят лечь.

– Но это же смешно, – проворчала она, недовольно укладываясь на кушетку. – Я прекрасно себя чувствую.

– Прекрасно? – Его черная бровь вопросительно приподнялась. – Да как только ты зашла за кулисы сразу после спектакля, то, – он громко хлопнул в ладоши, – тут же свалилась без чувств. Вряд ли это можно назвать прекрасным.

– Но я никогда в жизни не падала в обморок, – протестующе возразила она.

– Что ж, все когда-нибудь случается впервые.

Но почему именно сейчас, удивилась Пенелопа. Она почему-то была расстроена этим эпизодом гораздо больше, чем хотелось бы. Тревога не уходила. Тем более что она никогда не была изнеженной женщиной, склонной к обморокам. Так почему же так случилось? Ее брови недоуменно приподнялись. Конечно, в театре было очень душно сегодня вечером, да и последние несколько дней она чувствовала какое-то недомогание. Но все же…

Не в силах больше выносить неудобства от жесткого дивана, Пенелопа приподнялась. К своему стыду, она заметила, что в вырезе платья видны кружевной лифчик и вышитый корсет. Девушка попыталась снова натянуть платье на плечи, но вдруг ощутила, как расшнурованный корсет поехал вниз.

Джулиан, как джентльмен, каковым он в общем-то не являлся, отвернулся к туалетному столику, делая вид, что разглядывает красивый букет белых роз, присланных Сетом.

– Кстати, – заговорил он, не отрывая взгляда от цветов, – Лиззи заставила меня ждать снаружи, пока расстегивала твой кор… хм-мм… твою одежду.

Улыбнувшись на такую несвойственную Джулиану деликатность, Пенелопа затянула завязки корсета и застегнула верхний крючок платья.

Приведя себя в порядок, она села на край кушетки и поддразнила его:

– Цветы быстро завянут, если ты будешь так пристально смотреть на них.

Слегка пожав плечами, Джулиан повернулся к ней лицом.

– Ну и что? Твой обожатель тебе каждый вечер дарит свежий букет. – Сморщившись, словно его укололи булавкой, он проворчал: – Мне уже надоело видеть фуражку посыльного с цветами.

– Сет балует меня, – призналась она, приподнимаясь с кушетки.

Джулиан в мгновение ока подскочил к ней и заставил снова сесть.

Пенелопа улыбнулась, увидев озабоченное лицо друга.

– Уверена, со мной ничего не случится, если я сяду за туалетный столик, – тихо возразила она. – Скоро придет Сет, и я хочу снять грим до его прихода.

Внимательно посмотрев на нее, он с явной неохотой согласился.

Пенелопа неуверенно встала, собираясь приготовиться к приходу Сета, и случайно наступила на подол длинного платья. Она упала бы, если бы Джулиан не подхватил ее.

Когда он уверенной рукой поддержал ее за талию, единственный крючок на спинке платья вдруг расстегнулся, и платье снова сползло с плеч.

В этот момент, когда Пенелопа полулежала в объятиях Джулиана, а вырез платья открывал взорам ее грудь, раздался громкий стук в дверь. Прежде чем она успела что-либо подумать или ответить, дверь широко распахнулась.

На пороге стоял Сет.

Ее сердце радостно забилось. Нежно улыбаясь, она отстранилась от Джулиана и протянула руки к Сету.

– Сет! Дорогой!

Сет не произнес ни слова. Его горящие глаза впились в Джулиана. Не отводя от нее пристального взгляда, он шагнул в комнату, захлопнув за собой дверь.

Джулиан отступил назад, его лицо вдруг сделалось пепельно-серым.

– Все не так, как может показаться, – произнес он с заметной дрожью в голосе.

Взгляд Сета стал еще более пристальным.

– О?!

Пенелопа невольно опустила руки, пораженная реакцией Сета.

– Уж не думаешь ли ты, что Джулиан и я… – Невольно у нее вырвался неуверенный смешок.

Сет не отрываясь смотрел на нее.

– А что, черт возьми, я должен думать, когда нахожу свою невесту полураздетой, мило развалившейся в объятиях другого мужчины? – Он буквально выплюнул эти слова.

Пенелопа вздрогнула, услышав такое обвинение.

– Я не разваливалась в объятиях, – возразила она. – И уж конечно, я не полураздетая.

Сет окинул ее с ног до головы резким, обвиняющим взглядом, выискивая компрометирующие детали в ее туалете. Наконец его глаза замерли, и кривая ухмылка заиграла на губах.

– Неужели?

Пенелопа проследила за взглядом, остановившимся на ее груди, и едва не задохнулась от неожиданности, заметив, что ее соски ясно просматривались сквозь тонкую материю сорочки. Обрадовавшись приходу Сета, она совершенно забыла о расстегнувшемся платье, ей даже и в голову не пришло, что он может плохо подумать о ней. Ведь он знает: она любит его и никогда не сделает ничего такого, что может осложнить их совместное будущее.

Задрожавшими пальцами она поправила платье. Неужели он так подумал? Разве она не показала, как много он для нее значит? Она преподнесла ему самое дорогое, что может дать женщина мужчине: свою любовь, верность и доверие. И главное – она отдала ему свою невинность. Разве это недостаточно доказывает ее преданность ему, желание соединиться с ним перед алтарем на всю жизнь? Неужели то, что она была девственна, когда он впервые овладел ею два месяца назад, не служит подтверждением того, что она не относится к женщинам легкого поведения?

Пока она безуспешно пыталась застегнуть крючки на спинке платья, негодование по поводу ревнивой подозрительности Сета переросло в справедливое возмущение. Как он может не доверять ей, не верить в ее любовь! Как осмелился унижать ее такими грязными обвинениями!

Пенелопа продолжала застегивать непослушные крючки дрожащими пальцами, ее щеки пылали от обиды. В этот момент Джулиан шагнул вперед, стремясь закрыть ее от дерзкого взгляда Сета. Умоляюще вытянув перед собой руки, он обратился к Сету:

– Если вы послушаете минуту, я смогу все объяснить.

– И что вы собираетесь мне сказать? – Сет презрительным взглядом смерил Джулиана. – Что моя невеста случайно оказалась в ваших объятиях?

– Ну да, – подтвердил Джулиан, вдруг понимая, как неправдоподобно звучит его объяснение. – Мисс Пэрриш едва не упала, и только по счастливой случайности я оказался рядом и поддержал ее.

Сет вопросительно приподнял темную бровь.

– Позвольте мне угадать. Мисс Пэрриш, у которой, насколько мне известно, лошадиное здоровье, стала жертвой припадка, а вы, как истинный джентльмен, поспешили к ней на помощь. – Он со злостью стиснул зубы. – И как добрый самаритянин вы увидели свой христианский долг в том, чтобы раздеть ее.

Джулиан оцепенел.

– Как вы смеете предполагать, что я могу воспользоваться беспомощностью женщины?

– Я ничего не предполагаю, – ответил Сет с горькой насмешкой в голосе. – Тут любому несмышленышу понятна вся несуразность ваших выдумок.

Джулиан шагнул к противнику, его лицо побагровело.

– Мне следовало бы вышвырнуть вас в коридор и придушить за эту клевету, – прохрипел он.

– Попробуй, – агрессивный тон Сета ясно показывал, что он готов драться.

– Прекратите немедленно эти глупости… оба! – Пенелопа прошла мимо застывшего Джулиана и встала между двумя мужчинами, готовыми в любой момент ринуться в драку. Глядя Сету прямо в глаза, она сказала: – Что бы ты ни думал, между мной и Джулианом ничего не было. Правда заключается в том, что, несмотря на мое, как ты вульгарно выразился, лошадиное здоровье, я упала в обморок после заключительной сцены. Джулиан принес меня сюда. Если ты мне не веришь, можешь спросить любого в труппе. Спроси у Элизабет Хемпел. Это она расстегнула мое платье и была со мной еще пять минут назад.

Сет отвел свой свирепый взгляд от Джулиана и недоверчиво посмотрел на нее.

– Да? И почему эта Элизабет поступила так неразумно, оставив тебя, полураздетую, с этим Дон Жуаном? – Он ткнул пальцем в Джулиана.

Пенелопа, схватив за руку, остановила Джулиана, когда тот негодующе ринулся к Сету.

– Джулиан, пожалуйста. Позволь мне все уладить.

Прошла, казалось, целая вечность, пока он наконец кивнул. Бросив на него благодарный взгляд, Пенелопа отвернулась от Сета, потому что, глядя на его циничное выражение лица, она сама хотела накинуться на него с кулаками.

Твердо приказав себе не говорить и не делать ничего, что могло подлить масла в огонь, она сжала руки в кулаки, спрятав их в складках юбки, и пояснила:

– Лиззи с Джулианом собираются сегодня вечером пойти в Германский зимний сад, и я не увидела ничего страшного в том, что она на время оставит меня с Джулианом, пока будет переодеваться. Режиссер уже поехал за доктором, и они будут здесь с минуты на минуту. Мы не так долго были вместе.

Глаза Сета сузились. Он задумчиво помолчал, а затем попросил:

– Позволь мне вопрос. Ты упала в обморок сразу после того, как опустили занавес? Верно? Пенелопа кивнула. Сет кивнул в ответ.

– Хорошо. Я принимаю это.

Облегченно вздохнув, Пенелопа разжала кулаки.

– Я знала, ты все поймешь, когда услышишь… Сет прервал ее движением руки.

– Ты упала в обморок, и Джулиан принес тебя сюда. А что дальше?

– Я уже рассказала тебе, что произошло потом. – Несмотря на все усилия сохранять ровный тон, в ее голосе послышались нотки недовольства.

Он пожал плечами.

– Расскажи мне снова.

Не имея больше сил скрывать свою досаду, Пенелопа подняла кверху глаза и проговорила намеренно монотонным голосом:

– Лиззи и Джулиан принесли меня в мою гримерную. Когда мне стало лучше, я отпустила Лиззи переодеться. Со мной остался Джулиан, – Пенелопа с вызовом посмотрела на Сета. – Веришь ты или нет, но это правда.

– Я верю.

– Хорошо. Сейчас, когда мы наконец все выяснили, ты мог бы извиниться перед Джулианом. И тогда мы все забудем этот нелепый случай. Согласны?

Она выжидающе посмотрела на Сета, потом на Джулиана. Джулиан не отвечал, и она бросила на него сердитый взгляд.

– Ну хорошо, – смягчился он. – Я согласен все забыть, если мистер Тайлер принесет свои извинения. Но только потому, что мы с тобой друзья, а он – твой жених.

В глазах девушки промелькнуло одобрение, и она снова взглянула на жениха:

– Сет?

– Нет.

– Нет? Как это понимать? – Она прижала руки к груди, смело встретив его сердитый взгляд. – Джулиан согласен простить твое вызывающее поведение, если ты извинишься. Почему бы тебе не быть таким любезным и не принести ему извинения, которых он заслуживает?

– Кто сказал, что он заслуживает извинений?

Гневно рыкнув, Джулиан с кулаками ринулся вперед. Пенелопа снова остановила его:

– Джулиан! Я сказала, что все улажу.

Не дожидаясь ответа, она шагнула к Сету. Высоко подняв голову, заглянула ему в лицо.

– Что на тебя нашло, Сет? – потребовала она ответа. – Ты же сказал, что веришь моим объяснениям.

– Ну и что?

Она раздраженно фыркнула.

– А то, что вместе с этим ты признаешь, что ошибочно обвинил Джулиана в неджентльменском поведении. Неужели ты не видишь, что должен извиниться перед ним? Даже грязная крыса из сточной канавы заслуживает этой чести.

Сет засмеялся, но смех его был жутким и злым.

– Ты права, моя любовь. Совершенно права. – Его губы вытянулись в тонкую линию. – Даже такая грязная крыса, как я, знает, что нужно приносить извинения… если есть за что.

– Ты намеренно искажаешь, мои слова! – воскликнула она. – Я не называла тебя грязной крысой. А просто так сказала, чтобы показать….

Он перебил ее, горько засмеявшись:

– Слова, сказанные опрометчиво, часто бывают более искренними, чем заранее продуманные фразы. Они невольно раскрывают подлинные мысли человека.

– Но… – запротестовала было она.

– Но мы отклоняемся, – холодно перебил он. – Я намерен изложить тебе причины, по которым не собираюсь приносить извинения твоему безупречному мистеру Тиббетту. Хотя я и поверил твоим объяснениям, однако остались еще кое-какие детали, которые следует прояснить.

– Какие?

– Что ты делала в его объятиях?

– Господи! Да будьте же благоразумны! – взорвался Джулиан.

– Разумным было бы убить тебя за флирт с моей невестой, – выпалил в ответ Сет.

– Мы не флиртовали, – обиделась Пенелопа, а у Джулиана сузились глаза и сжались кулаки.

Лицо Сета оставалось застывшим, словно высеченное из мрамора.

– У вас свои определения, а у меня свои. И, по-моему, во всякой любовной пьесе то занятие, свидетелем которого я оказался, когда вошел в комнату, называется флиртом.

Яростно зарычав, Джулиан кинулся на Сета, по дороге сбив с ног Пенелопу.

Годы уличных драк научили Сета хорошо защищаться, и он легко перехватил руку противника, прежде чем тот смог нанести удар в челюсть. Быстрым движением он заломил его руку за спину так, что Джулиан застонал от боли.

Поднявшись на колени, Пенелопа закричала:

– Не надо, Сет! Пожалуйста, не бей его!

Пока он продолжал удерживать Джулиана, совершенно не обращая внимания на ее мольбы, она успела подползти и ухватилась за край вечернего фрака жениха.

– Пожалуйста, Сет.

Тишина казалась оглушающей, когда Сет медленно перевел взгляд со скорчившегося перед ним мужчины на стоявшую на коленях женщину.

– Пожалуйста, отпусти его, – умоляла она, судорожно вцепившись в его одежду. – Ради меня! Сет!

У Сета заклокотало в горле, и он отвернулся. Грубо схватив Джулиана за волосы, он отогнул его голову назад, заставив смотреть себе в глаза.

– Раз уж мисс Пэрриш так добра к тебе и так нежно умоляет за тебя, то я дам тебе возможность самому покинуть эту комнату. Ты выйдешь через эту дверь и оставишь меня с мисс Пэрриш наедине.

Он еще дальше отогнул голову противника.

– Я понятно говорю?

– Если думаешь, что я оставлю мисс Пэрриш одну с таким грубым типом, как ты, чтобы она выслушивала чудовищные оскорбления…

В мгновение ока Сет отпустил волосы Джулиана и сильно сжал ему горло, заставив его замолчать.

– Будь ты проклят, Тиббетт. Мне следует прямо здесь задушить тебя, даже если ради этого придется ударить женщину.

Джулиан безвольно повис на сильной руке Сета и захрипел. Испугавшись, что у нее на глазах совершается убийство, Пенелопа яростно заколотила по ногам Сета.

– Сет! Нет! Ты убьешь его!

Холодный взгляд Сета остановил ее. Словно под влиянием какой-то силы руки у нее безвольно опустились. Перестав сжимать горло Джулиана, он выдохнул:

– Не бойся, принцесса. Я не буду убивать твоего любовника. Я не настолько бессердечен, чтобы оставить тебя без утешителя после нашей разорванной помолвки.

Смысл его слов с трудом доходил до сознания Пенелопы.

Продолжая держать Джулиана за горло, Сет протащил его до двери и вышвырнул в коридор. Раздался глухой звук, когда тело ударилось о противоположную стену, затем послышались изумленные голоса. Было ясно, что их ссора привлекла внимание.

Задержавшись ненадолго на пороге, вероятно, чтобы напугать собравшихся своим свирепым видом, как с горечью подумала Пенелопа, Сет приказал:

– Пожалуйста, прикрепите записку, чтобы нас не беспокоили. – Сказав это, он захлопнул дверь и посмотрел на нее.

Разъяренная его поведением, Пенелопа вскочила на ноги, пересекла комнату и встала прямо перед ним.

– Как ты смеешь! – выпалила она. – Как ты смеешь так унижать меня!

– Ты сама себя унижаешь, общаясь с таким женоподобным выродком, как Джулиан Тиббетт, – возразил он.

Ощетинившись, словно кошка, которую погладили против шерсти, она прошептала:

– Это ты выродок, а не Джулиан. Если бы ты хоть наполовину был таким человеком, каким я тебя считала, то прислушался бы к голосу разума, а не делал таких грязных выводов.

Глаза у него вспыхнули, как искры, и Сет стал медленно наклоняться вперед, пока его лицо не оказалось напротив нее. Он ответил ей хриплым шепотом:

– Тогда, вероятно, ты действительно не знаешь, что я за человек.

Пенелопа отстранилась от него.

– Очевидно, нет. Тот Сет, которого я знаю и люблю, никогда бы не прибегнул к таким низким обвинениям.

– И та Пенелопа, на которой я хотел жениться, не оскорбила бы меня, заигрывая с таким жалким подобием мужчины, как Джулиан Тиббетт.

– Сет, я не делала с Джулианом ничего недозволенного! Я не могу понять, почему тебе так трудно поверить мне. Я никогда не давала тебе повода сомневаться в моей верности.

– Та миленькая сценка между тобой и Джулианом, свидетелем которой я оказался, как раз и дает мне право сомневаться. – Холодный взгляд Сета скользнул по лицу девушки и остановился на ее талии. – Хотя я и был ослеплен твоей фальшивой нежностью, теперь я вижу, что ты шлюха, и не собираюсь давать свое имя каждому плоду твоей распущенности, когда он появится на свет скажем… через восемь или девять месяцев.

Никогда в жизни Пенелопа не испытывала такой сильной ненависти, какую чувствовала сейчас к Сету Тайлеру. Стремясь посильнее ранить его, она выкрикнула:

– Если ты думаешь, что я собираюсь за тебя замуж после того, как ты обошелся со мной… – Тут она бросила на него такой взгляд, от которого он помертвел. – Да я не выйду за тебя, даже если замужество было бы единственным спасением от вечных мук ада, даже если бы ты был последним мужчиной на земле. Твое отвратительное поведение доказало, что ты ничтожество… грязная крыса, выдававшая себя за джентльмена. В глазах Сета сверкнула ярость.

– Возможно. Но даже у грязной крысы есть свои принципы, которые не позволяют связывать свою жизнь с такой дрянью, как ты.

– Прекрасно! Так убирайся! Возьми свои принципы и возвращайся в сточную яму, откуда ты выполз.

– Да, я уйду, но только не в сточную яму. Я не хочу встретить там тебя и этого выродка Джулиана.