Текст книги "Клоун-убийца. Маньяк Джон Гейси, вдохновивший Стивена Кинга на роман «Оно»"

Глава 3

Джон Гейси был первым клиентом Амиранте. Хотя нет, не совсем так. Сэм в буквальном смысле слова жил в зале суда последние пять лет. Все это время он работал в службе общественных защитников округа Кук, штат Иллинойс. В общественные защитники обычно попадали начинающие юристы, стремящиеся получить опыт, выдвинуться и начать собственную практику. Именно это сделал Сэм Амиранте в конце 1978 года.

Устав носиться по судам, как курица с отрубленной головой, экономить на всем и постоянно задаваться вопросом, правильно ли он выбрал профессию, Сэм пришел к выводу, что ему пора сделать следующий шаг. За год до того его повысили до старшего общественного защитника по Третьему округу. Тем не менее денег на оплату счетов не хватало, а у Сэма недавно родился сын. И вот 10 декабря 1978 года он официально уволился с государственного поста, чтобы заняться частной практикой. Сэм был твердо намерен стать востребованным адвокатом по уголовным делам. В его практике уже попадались такие – мошенничество, нападения и даже несколько убийств.

Сэм снял себе офис в бизнес-центре Парк-Ридж вместе с еще несколькими адвокатами, своими друзьями. Купил подержанную мебель: письменный стол, стеллажи, удобные стулья. Повесил на стену диплом в рамке, лицензию на частную практику и другие документы, подтверждающие его квалификацию. И стал ждать первого клиента.

Полагая, что ожидание может затянуться, Сэм являлся в офис в повседневной одежде – джинсах и свитере. В Чикаго стояли холода, и не имело смысла наряжаться в деловой костюм, пока он не выступает в суде.

По крайней мере, Сэм так думал. Каково же было его удивление, когда 15 декабря, спустя буквально пару дней после его воцарения в новом кабинете, ему позвонил шапочный знакомый.

– Сэм, можешь оказать мне услугу? – раздалось в трубке. – Это Джон. Джон Гейси.

Все в северных пригородах Чикаго знали это имя. Гейси претендовал на участие в местной политике: постоянно старался быть на виду, много рассуждал о своих знакомствах в высших сферах, как будто надеясь, что часть их славы перейдет и к нему. Тем не менее он был человеком приятным, пускай и немного хвастливым. Джон всегда был готов прийти на помощь – неважно, надо было позаботиться об установке нового дорожного фонаря или о состоянии газонов на какой-нибудь улице. Ему не было равных в организации благотворительных мероприятий: он очень быстро распространял билеты и созывал гостей, приводя с собой минимум десятерых человек. Правда, те обычно оказывались неловкими подростками и выглядели так, будто впервые надели парадный костюм. Это были парни из его фирмы – подсобные рабочие со строительства.

Помимо прочего, Джон исполнял обязанности руководителя и казначея Службы городского освещения в Норвуд-парке, которой Сэм Амиранте оказывал юридические услуги. Собственно, поэтому они и были знакомы.

– Что случилось, Джон? – ответил он.

– Ты, кажется, знаком со всеми копами в Дес-Плейнсе, Сэм?

– Ну да, я знаю большинство из них. Мы же в одном здании сидели. Да и пересекались почти по всем делам. А что?

– Понимаешь, они зачем-то пустили за мной «хвост». Понятия не имею, что стряслось, но это начинает вредить моему бизнесу. Если честно, я вне себя, Сэм. Буквально с ума схожу. Может, ты поспрашиваешь у них? Постараешься узнать, чего им надо? С какой стати они мне досаждают?

Голос у него был расстроенный.

– Погоди минутку. Объясни подробнее – что значит они «пустили за тобой «хвост»?

Грешным делом, Сэм подумал, что у его знакомого простая паранойя и слежка – плод его воображения. Но тот продолжил:

– Если я хочу поесть в ресторане, двое сразу увязываются за мной. Заезжаю на заправку – они стоят и ждут, пока я залью бензин. Куда бы я ни ехал, они следуют за мной по пятам. Я пробовал отрываться от них, но они всегда меня нагоняют. Сидят в машине перед моим домом всю ночь. Даже соседи уже жалуются.

Кажется, дело было не в паранойе.

– И сколько это продолжается, Джон?

– День-другой.

– И у тебя нет никаких предположений, чем это может быть вызвано?

– Они вроде упоминали про какого-то мальчишку, который сбежал из дома. Я его знать не знаю. Беглые мальчишки не по моей части.

– Давай-ка я позвоню и поспрашиваю.

– Буду премного тебе обязан, Сэм. Уж поверь, я умею оплачивать долги.

– Не сомневаюсь. Перезвони мне завтра.

– Спасибо, дружище.

Сэм повесил трубку и постарался вспомнить, когда видел Джона в последний раз. Ну конечно – он приглашал его к себе, когда они с женой затеяли перестраивать дом. Джон был подрядчиком и брал такие заказы. Им хотелось пристроить дополнительную детскую для их маленького сына Джона. В конце концов они отказались от своих планов, поскольку пристройка дорого стоила. Теперь, став частным адвокатом, Сэм рассчитывал поправить свое финансовое положение.

Джон Гейси позвонил правильному человеку. Амиранте был абсолютно предан своей работе и полностью погружен в нее. Он давно привык к тому, что адвокаты трудятся круглые сутки, без выходных и отпусков. Ему это даже нравилось. Он ненадолго задумался о том, почему Гейси выбрал именно его. Возможно, из-за его знакомств? Действительно, служба общественных защитников располагалась в одном здании с полицейским участком Дес-Плейнс, и он знал всех тамошних копов. К тому же он был общительным и симпатичным парнем. По-итальянски дружелюбным, открытым и разговорчивым. Все знали его, и он знал всех.

Амиранте принимал участие в политической жизни Чикаго, а это не могло не произвести на Гейси впечатление. Он водил дружбу с прокурорами округа Кук. Стороннему человеку может показаться, что адвокат и прокурор, выступающие по разные стороны, являются непримиримыми врагами. В действительности это не так. Юридическое сообщество в округе Кук было сравнительно небольшим и довольно тесным. Прокуратура с адвокатурой работали рука об руку. И многие их представители дружили между собой.

Поэтому Сэм без промедления набрал номер офиса окружного прокурора. Первое, что его удивило, – с ним не хотели говорить. Точнее, говорить по существу. От него отделывались под разными предлогами и ограничивались туманными намеками. Однако дело явно было серьезное. И могло вот-вот просочиться в прессу.

В конце концов Сэм дозвонился до помощника прокурора Терри Салливана, надзирателя прокурорской службы по Третьему округу. Весь последний год Терри был его непосредственным соперником, так как сам Амиранте возглавлял в округе службу общественных защитников. Они работали вместе над многими делами и успели сдружиться.

Терри был приметным молодым мужчиной: высокий, светловолосый, голубоглазый, он источал характерный ирландский шарм. Однако нельзя было недооценивать его: в зале суда Терри набрасывался на соперников с бульдожьей хваткой. Прознав о том, что Терри занимается делом Гейси, Амиранте позвонил ему.

Они немного поболтали о пустяках: Салливан спросил, как Сэму частная практика, – обычные вежливые фразы. Но стоило Амиранте упомянуть Гейси, как Салливан помрачнел.

– Это грязное дело, Сэм. Мы у него на хвосте и вот-вот утопим.

Похоже, Терри не шутил.

– Да ладно тебе! – возразил Амиранте. – Этот парень из демократической партии. Руководитель избирательного участка Норвуда, черт подери. У него успешный бизнес. Его тут каждая собака знает. А вы делаете из него маньяка? Похитителя детей?

– Вообще-то именно так, дружище. Он нехороший человек. Очень нехороший. Детали я разглашать не могу, но скажу тебе так: с ним нечисто.

– Но доказательств у вас нет, иначе вы уже выложили бы карты на стол. Вы портите Гейси деловую репутацию, ты это понимаешь? На основании одних только подозрений. Да, он оказался не в то время не в том месте. Ну и что? Я хотел попросить тебя поумерить пыл своих людей. Притормозите со слежкой. Хотя бы до тех пор, пока не будете достаточно уверены.

– Мы и так достаточно уверены, Сэм.

– Но предъявить вам нечего, верно?

Амиранте решил, что Салливан использует старый юридический трюк: притворяется, что ему известно больше, чем на самом деле, в попытке заставить оппонента выдать информацию.

– Этого я не говорил. Ты же сам понимаешь, как тут все работает, Сэмми. Я не могу рисковать своим расследованием. Ничего личного.

«Он нехороший человек. Очень нехороший. Детали я разглашать не могу, но скажу тебе так: с ним нечисто».

Теперь Амиранте был по-настоящему заинтригован.

– А ты понимаешь, что я могу подать иск против полиции Дес-Плейнс? Это же преследование, Терри, самое настоящее. Мы получим ограничительный ордер. Конечно, я не могу начать действовать, не посоветовавшись с клиентом. Но предупреждаю тебя, что именно это и буду рекомендовать. Ты не оставляешь мне выбора.

– Поступай как считаешь нужным, Сэм.

Терри Салливан понимал, что угроза Амиранте реальна. Но все равно отказывался говорить. Ясно было одно – вокруг первого клиента Сэма заваривается серьезная каша.

– Буду держать тебя в курсе, Терри. И ты обо мне не забывай. Как только подам жалобу, сразу пришлю тебе копию.

После разговора с Салливаном Амиранте позвонил мэру Дес-Плейнс Хербу Вольбердингу, с которым тоже был лично знаком по работе в демократической партии. Подробностей дела тот не знал или не хотел рассказывать, но подтвердил, что Гейси у полиции на крючке.

Сэм набрал номер Джона. Тот рассказал, что у него в доме был обыск. Все время, пока полицейские шарили на Саммердейл, самого Гейси держали в полиции. Мало того, у него конфисковали много памятных вещей, да еще и машины забрали на экспертизу. Салливан об этом не упоминал, и Амиранте заподозрил неладное. Он велел клиенту немедленно приехать к нему в офис в Парк-Ридж.

С 11:30 15 декабря 1978 года Джон Гейси официально стал клиентом Сэма Амиранте.

Он вошел в кабинет адвоката с широкой улыбкой, как будто ничего не случилось. И это тоже показалось Сэму подозрительным, ведь невиновный человек не стал бы притворяться, что у него все в порядке, когда за ним ходит полиция, а у него в доме проводят обыск.

– Итак, Джон, не буду скрывать, что ты у копов под подозрением. Собственно, ты – объект расследования, которое полиция Дес-Плейнс проводит в связи с пропажей Роба Писта. Давай начнем вот с чего: скажи мне, какие у них могут быть для этого основания?

– Да никаких, Сэм, приятель!

– Понимаешь, Джон, основания наверняка есть. Иначе они никогда не получили бы ордер. Может быть, ты расскажешь мне, что произошло? С самого начала.

Гейси – уже в который раз – поведал про заказ из «Ниссон-Фармаси». Потом про обыск и слежку. Он сидел, вольготно развалившись в кресле, нога на ногу, и рассказывал о событиях последних дней, представляя их исключительно как небольшие неудобства в своей жизни. Этот человек был полностью расслаблен. С таким же успехом они могли обсуждать футбольный матч или вопросы местной политики. Он постоянно не к месту поминал своих знакомых – богатых и знаменитых. Казалось, Гейси не осознает тяжести ситуации. Его подозревали в похищении несовершеннолетнего, а то и в чем похуже, а он похвалялся своими связями в демократической партии. Упомянул о знакомстве с шефом Альфано, начальником полиции Дес-Плейнс. Мол, старик Альфано мог бы все уладить в два счета. Они же сидели вместе на благотворительном балу, черт побери!

Вскользь он бросил, что полиция могла заинтересоваться им из-за наркотиков. Вроде как Фил Торп по секрету ему сообщил, что выращивает травку на крыше здания, в котором находится другая его аптека, на Калифорния-авеню. Что, если кто-нибудь из служащих это подслушал? Правда, пока что полицейские ни разу о травке не упоминали.

В разговоре всплыло, что, когда копы приезжали к нему взять показания, их было четверо.

– Это очень необычно, Джон, – заметил Амиранте, – отправлять четырех офицеров полиции взять показания у потенциального свидетеля.

– Да они еще и дежурство поставили у меня перед домом. Мы с Росси видели.

– Тебя караулили всю ночь?

– Ну как сказать… Понимаешь, у Росси был при себе косячок, ну мы и решили от них избавиться. Потом я малость выпил и принял пару таблеток валиума. В общем, в участок я не торопился. Приехал в четвертом часу утра, а к тому времени и показания у меня брать было некому. Они мне велели вернуться утром. Я-то думал, копы работают и по ночам.

– И что, ты пришел на следующее утро?

– Ну да. Проснулся пораньше, позвонил в пару мест – надо было похороны дяди организовать. Сходил подстричься. В парикмахерской, правда, очередь была, еще двое передо мной. Позвонил оттуда Козенчаку, спросил, надо ли приезжать, раз такие дела. Он сказал, надо. Ну, я приехал, после одиннадцати. Просидел там чуть ли не весь день.

– Писал показания?

– Вроде того. Они меня посадили в переговорную с каким-то парнем по имени Джим. Я закончил, хотел уезжать, а они прицепились: не сейчас, еще немного… Хоть по телефону дали позвонить.

– А ты спрашивал, можешь ли уйти?

– Да я орал на них в голос! Потом этот, из офиса прокурора, как его… Салливан, ко мне пришел. Сказал, что меня скоро отпустят, чтобы я чуток потерпел. Ну и я позвонил Лерою Стивенсу.

– А он?

– Приехал и велел, чтобы меня отпустили. Посоветовал подписать «права Миранды»[1]1
  Правила, или права Миранды – юридическое требование, согласно которому во время задержания сотрудник полиции должен уведомить задерживаемого о его правах и получить положительный ответ, доказывающий, что тот понял сказанное. (Прим. ред.)


[Закрыть].

– Ты подписал?

– Ага.

На месте Лероя Сэм не позволил бы клиенту подписывать документ, но было уже поздно.

– В любом случае тот факт, что они тебя не арестовали, указывает, что у них нет против тебя доказательств. Думаю, нам надо переходить в нападение. Засудим их! Это преследование, явное и неприкрытое. Если, конечно, ты ничего не скрываешь от меня, Джон.

– Я рассказал тебе все, что помню, Сэм. Вообще все.

Выйдя проводить Джона Гейси, Сэм Амиранте увидел перед бизнес-центром машину наблюдения. Полицейских из «Дельты» он знал в лицо, поэтому подошел к офицеру Шульцу, сидевшему за рулем с сигаретой в зубах.

– Привет, – сказал он. – Я Сэм. Сэм Амиранте.

– Да мы же знакомы, Сэм. Ты работал в общественной защите, верно?

– Да, а теперь буду представлять мистера Гейси. Он знает, что за ним ведется слежка.

– Ну еще бы, – ухмыльнулся Шульц. – Никто и не скрывал.

Адвокат ухмыльнулся в ответ и протянул ему свою свежеотпечатанную визитную карточку с просьбой сразу же позвонить, если его клиент будет арестован. На этом они с Шульцем расстались. Сэм отправился изучать законодательную базу для подачи жалобы на преследования со стороны полиции. Он понимал, что пресса вот-вот вцепится в это дело, и считал, что лучше будет, если первой в газетах появится статья о преследованиях гражданина копами, чем материал о пропавшем подростке, в исчезновении которого этого гражданина подозревают.

Однако полиция не разделяла его взглядов. Поиски исчезнувшего Роберта Писта стремительно превращались в расследование по делу Джона Гейси. Детективы выяснили, что найденное при обыске кольцо выпускника Мейн-Уэст-Хай с инициалами Дж. А. Ш. принадлежало Джону Шику. А сам Шик числился пропавшим без вести с января 1977 года.

При изучении списков временных сотрудников «П.Д.М. Контракторс» полицейским попалось имя Грегори Годзика. Того в последний раз видели 12 декабря 1976 года. А Джеймса Маццару из этого же списка в прошлом году нашли мертвым в Дес-Плейнс-ривер.

Стремясь выяснить всю подноготную Гейси, детективы обратились к его бывшей жене, Кэрол, и та посоветовала им переговорить с парнем, который когда-то работал у Джона и дружил с ним, Джоном Бутковичем. Правда, тут имелась проблема – Буткович тоже куда-то подевался. Сам Гейси утверждал, что «Маленький Джон» – это была кличка Бутковича – уехал из города.

Выходило, что уже как минимум четверо юношей, связанных с Гейси, пропали без вести, а один утверждал, что подрядчик изнасиловал его. Иными словами, если вы были парнем и ваши с Гейси пути пересекались, вы могли в скором времени исчезнуть без следа. Вот только доказательствами, связывающими Гейси с этими пропажами, полицейские не располагали и потому предпочитали держать язык за зубами. Следственная группа понимала: если информация просочится в прессу, Гейси может сбежать из-под их юрисдикции. Действовать следовало быстро и тихо.

Внезапно им пришел на помощь подчиненный и вроде как приятель Джона Гейси Дэвид Крэм. Он сам позвонил в участок и согласился сразу же приехать. На этот раз Крэм был куда разговорчивей. Он рассказал про то, как квартировал у Гейси – платил за комнату 25 долларов в неделю. Однажды он увидел в гараже босса несколько бумажников с документами. В одном были действующие права, и Крэм спросил, можно ли их взять. По возрастному цензу ему еще не продавали спиртное в барах, поэтому Дэвид и хотел заполучить чужие документы. Однако Гейси ответил, что эти права лучше не брать. На вопрос почему Гейси объяснил: «Потому что все эти люди мертвы».

Адамс с Пикеллом, проводившие допрос, изумленно уставились на Крэма.

– Вы не могли бы повторить? – попросил Пикелл.

– Мертвы. Их нет в живых.

Дальше Крэм упомянул о том, что Гейси и у него как-то забрал бумажник. Крэм считал, что таким образом босс пытался воздействовать на него – психологически подавлять. Также он подарил ему наручные часы. Достал из шкатулки у себя на комоде. А когда Крэм спросил, чьи это часы, ответил: «Мертвеца».

Закончив с допросом Крэма, офицер Адамс захватил с собой Каутца и поехал побеседовать с родителями Джона Шика. Миссис Шик, мать Джона, утверждала, что в последний раз видела сына 20 января 1977 года – два года назад. Они с мужем пытались искать Джона, но безрезультатно. Когда они приехали в квартиру, которую он снимал, все вещи там были на месте; судя по всему, уезжать из города юноша не собирался. На столе лежали наполовину заполненные бланки для налоговой службы за 1976 год.

Родители оплатили квартиру Джона до февраля и оставили вещи в ней, уверенные, что сын скоро вернется.

Несколько раз полиция Чикаго уведомляла их, что Джона видели в городе. Такое часто случается в делах об исчезновении. Поэтому супруги Шик не теряли надежду. Полиция присвоила поискам юноши низкий приоритет – зачем искать того, кто очевидно жив, но не хочет показываться?

В феврале Джон так и не объявился, и родители перевезли его вещи из квартиры к себе домой. При этом они заметили, что не хватает его портативного телевизора и радиоприемника. Чуть позднее из полиции пришло сообщение, что Джон продал свою машину. Продавец утверждал, что Шику нужны были деньги, чтобы уехать из Чикаго. Кажется, машина была задействована в каком-то происшествии, но Джон подозреваемым не числился. Дело пока не закрыли, но расследование практически не велось.

Офицеры Адамс и Каутц первыми за долгое время проявили интерес к исчезновению Шика, и его мать снова прониклась надеждой. Она передала им все бумаги сына, включая документы на машину. До исчезновения Джон Шик ездил на белом «Плимуте-Сателлит» 1971 года выпуска.

Адамс с Каутцем сразу вспомнили, что такой же «Плимут» уже фигурировал в расследовании: на нем ездил Майкл Росси, помощник Гейси. При проверке идентификационных номеров всплыл интересный факт: они были идентичны, за исключением одной цифры. Майкл Росси ездил на машине Шика! Другую цифру могли вписать в свидетельство по ошибке или намеренно, чтобы запутать следы, если машина была украдена. Но для детективов это не имело значения. Таких совпадений не бывает.

И тут кто-то из следственной группы спросил:

– А разве Росси не упоминал, что купил машину у своего босса?

Уже как минимум четверо юношей, связанных с Гейси, пропали без вести, а один утверждал, что подрядчик изнасиловал его. Иными словами, если вы были парнем и ваши с Гейси пути пересекались, вы могли исчезнуть без следа.

Родители шестнадцатилетнего Грегори Годзика также не представляли, где может находиться их сын. Он числился пропавшим с 12 декабря 1976 года, и за это время супруги Годзик потратили больше пяти тысяч долларов на частного детектива, так и не приблизившись к ответу на вопрос, куда Грегори подевался.

В последний раз подростка видели с его девушкой около половины второго ночи указанного числа. Прощаясь, он упомянул, что собирается прокатиться на вечеринку в Найлзе, Иллинойс. Его машину действительно нашли там – но не самого Грега. К сожалению, как в случае с Шиком и многими другими пропавшими, после исчезновения в полицию поступали сообщения, что Грегори видели в городе. Полицейские пришли к выводу, что Годзик сбежал из дома.

В 1976-м Годзик работал в «П.Д.М. Контракторс». Детективы допросили владельца фирмы, мистера Гейси, но тот о местонахождении мальчика ничего не знал. Тем не менее он отправил родителям Годзика чек за выполненную им работу. Гейси утверждал, что Годзик был хорошим работником и сам сильно беспокоился из-за его пропажи.

Адвокат Гейси грозил жалобой и ограничительным ордером. Ни один судья не позволил бы полицейским так откровенно и настойчиво преследовать гражданина страны без веских на то оснований. Слежка вредила его бизнесу и репутации в сообществе – что это, как не нарушение гражданских прав? Пока что у детективов были только заявления о том, что Роб Пист «собирался спросить подрядчика о работе», но никто не видел, чтобы Гейси действительно разговаривал с Пистом. Машину Шика Гейси купил у него, а потом продал Росси законным порядком. Годзик мог сбежать из дома, как множество подростков до и после него. Тот факт, что он работал на Гейси, еще ничего не доказывал. То же самое касалось Чарльза Маццары. Строительство – сезонная работа. Подростки подрабатывали у Гейси, продолжая жить своей жизнью. У них случались несчастливые романы, им предлагали переехать и поработать где-то еще. Очень жаль, что они не ставили родителей в известность о своих перемещениях. Но Гейси в этом не был виноват. Джеффри Ригнэлл – единственный реальный пострадавший, который заявил на Гейси, – сам сел к нему в машину в районе, изобилующем геями-проститутками. Да и привезти его на допрос пока не представлялось возможным.

Следствию срочно требовался прорыв, иначе дело грозило развалиться.

И такой прорыв произошел. После первого короткого разговора с Ким Байерс – кассиршей из «Ниссон-Фармаси» – детективы никак не могли встретиться с ней. Ким была пловчихой, участвовала в соревнованиях и много тренировалась. Наконец им удалось побеседовать. И детективы показали ей корешок квитанции, найденной в помойном ведре в доме Гейси. Без особой надежды, кстати сказать. Кто мог знать, что этот билет окажется выигрышным!

Ким сразу узнала корешок. В понедельник, 11 декабря, в день исчезновения Роба Писта, она сдала в «Ниссон» пленку на проявку. Заполнила квитанцию, проставив там свое имя и адрес, и оторвала корешок. Роб как раз одолжил ей свою куртку, потому что за кассой было очень холодно. Каждый раз, когда кто-нибудь входил или выходил, на нее дуло ледяным ветром. Роб ее пожалел.

Корешок квитанции Ким сунула в карман голубой дутой куртки Роба Писта. Она прекрасно это помнила. Она не очень беспокоилась, как заберет фотографии. Она ведь работала в аптеке – корешок не был ей нужен. Ким хотелось, чтобы Роб, заметив клочок бумаги у себя в кармане, обратился к ней. Он очень нравился Ким. Она бы не отказалась сходить с ним на свидание.

Теперь у полиции имелось железное доказательство того, что Роберт Пист был в доме Джона Уэйна Гейси! Та самая улика, которую они столько пытались отыскать. Столь же надежная, как отпечатки пальцев.

Но и адвокат подозреваемого, Сэм Амиранте, не дремал. За прошедшие дни он успел подать жалобу на полицию Дес-Плейнс и ожидал, когда судья примет решение о выдаче ограничительного ордера. После этого уже не смогли бы следовать за Гейси по пятам, да и получение ордера на обыск или арест значительно бы осложнилось.

Сэм понимал, что рискует, обращаясь в суд. Любая жалоба, поданная туда, по определению считается публичным документом. А это означает, что пресса может прознать о ней. Так и вышло.

Двадцатого декабря, за пять дней до Рождества, в чикагской газете «Дейли Геральд» была опубликована статья об исчезновении Роберта Писта. Пресса наконец-то проведала об этом деле и не собиралась молчать.

Пропавший сын – родители опасаются худшего

Средний сын любящей семьи, Роберт Пист, никогда не пропустил бы день рождения своей матери 11 декабря. Он был не из таких детей.

– Роб всегда заботился о наших чувствах, – сказала корреспонденту мать мальчика Элизабет Пист. Когда он не вернулся с работы, куда она заезжала за ним, родные начали волноваться. Позднее тем же вечером они позвонили в полицию Дес-Плейнс.

Это было неделю назад. С тех пор Роберт Пист так и не вернулся домой. Его родители уже готовы к худшему. Полиция Дес-Плейнс предполагает, что мальчик погиб.

– Мы боимся, что это действительно так, – говорит отец мальчика Гарольд Пист. – Любая информация может помочь.

Вечером в понедельник Элизабет, Гарольд и их старшие дети ждали Роба в своем комфортабельном доме по адресу 2722, Крейг-драйв.

Странная задержка сына сильно тревожила миссис Пист. Стройная брюнетка с карими глазами, она выкурила за полчаса пять сигарет. В комнате, освещенной гирляндами на рождественской елке, скопился дым.

Гарольд, мужчина среднего роста и среднего возраста, с густыми темными волосами, зачесанными назад, сидел в велюровом кресле. Казалось, ему в нем неудобно.

Своего сына они описывают как послушного мальчика, члена школьной команды по гимнастике. Роб ухаживал за девушками, любил играть в пинбол и увлекался электроникой.

Гарольд, бухгалтер чикагской упаковочной фирмы, говорит:

– Мы всегда были очень близки… знали все мысли друг друга.

Всю жизнь Гарольд участвовал в скаутском движении и гордился тем, что его сын заслужил почетное звание Старшего отряда.

Последним из членов семьи Роберта видела мать. Она заезжала забрать его с работы, из «Ниссон-Фармаси», по адресу 1920 Тауи-авеню.

Миссис Пист говорит, что приехала в магазин в девять вечера, чтобы забрать сына. Они встретились в торговом зале.

– Он сказал, что должен выйти с кем-то переговорить. Обещал вернуться через пару минут. Я не обратила на это особого внимания, и я не знала, будет он говорить снаружи или внутри магазина… я просто сказала: «Подожду тебя тут».

Миссис Пист утверждает, что знала – Роб хотел поговорить с кем-то о подработке на лето. Но ей не было известно, кто этот человек.

Несколько минут спустя она выглянула на улицу проверить, где Роб, но не увидела его.

В одиннадцать вечера Гарольд позвонил в полицию. Семья с самого начала знала, что с Робом что-то произошло.

Миссис Пист сказала, что обычно, когда сын работал по вечерам, она забирала его из школы, подвозила до «Ниссон», а потом возвращалась и увозила домой.

– Мы встречались около школы в 17:45, заезжали домой перекусить, а потом я везла его на работу. Иногда брала горячий обед для Роба прямо в машину. Мы не хотели, чтобы он разгуливал один по темноте.

Родные мальчика не знают, что делать дальше, но им бы не хотелось, чтобы о деле их сына забыли. Возможно, кто-то был в тот вечер в магазине и что-то видел – любая информация может помочь в расследовании.

– Возможно, если люди прочтут о Робе в газете, они что-то вспомнят и позвонят, – говорит миссис Пист.

Она утверждает, что после того, как по городу были расклеены листовки с портретом Роба, двое человек звонили в полицию насчет его исчезновения.

Полиция обыскала реку Дес-Плейнс-ривер и заповедник в округе Кук. Также проводились поиски с вертолета и с помощью собак. О судьбе Роберта Писта до сих пор ничего не известно.

В тот же день Сэм Амиранте получил от Гейси встревоженный звонок. Клиент и без того часто звонил ему – Сэм уже жалел, что при первом разговоре сказал Гейси обращаться в любое время. Он понял это буквально: звонки от него поступали днем и ночью, хотя Гейси знал, что маленький сын Сэма лежит в больнице и адвокат разрывается между ним и делом, которое взялся вести. Но этот звонок был совсем другим.

– Я должен приехать повидаться с тобой… сегодня же, – сказал Гейси торопливо. – С вами обоими – с тобой и Стивенсом.

– Джон, я не вижу в этом никакой необходимости, если только у тебя не появилось важных новостей. Ты же знаешь, что у меня ребенок лежит в больнице. Рождество на носу, Джон. Ты уже купил всем подарки? Может, займешься этим?

– Погоди, Сэм. Понимаешь, чертовы копы дышат мне в затылок. Для меня это совсем не обычное Рождество. Я должен с вами повидаться. Прямо сегодня. Вечером.

– Ладно, Джон, – утомленно вздохнул Амиранте. – Приезжай. Сегодня в десять тридцать. Я сам свяжусь со Стивенсом и попрошу его заглянуть.

Амиранте дозвонился до Стивенса, и тот, тоже без особого энтузиазма, согласился приехать к нему в офис к половине одиннадцатого вечера.

Однако Гейси в назначенное время не появился. Амиранте со Стивенсом начинали сердиться. Они и так забросили все дела, забыли о семьях и приближающемся Рождестве, чтобы переговорить с клиентом. Ну и где же он? Без четверти одиннадцать на столе Амиранте зазвонил телефон. Гейси сообщал, что задержался, но уже едет. Амиранте выразительно закатил глаза.

Гейси явился в половине двенадцатого. Он выглядел разбитым, издерганным и напуганным. Первым делом он спросил у Амиранте, нет ли в офисе чего-нибудь выпить. Адвокаты разозлились еще сильнее. Стояла ночь, на улице сыпал снег, они были вынуждены сидеть в офисе, а клиент хотел просто выпить с ними! Понимая, что от Гейси ему все равно не отделаться, Амиранте сказал, что сейчас спустится вниз и достанет из машины бутылку бренди, которую ему подарили в службе общественных защитников, когда он увольнялся.

Проходя по парковке, Сэм заметил двух несчастных дельтовцев, карауливших Гейси. Им явно было неуютно в автомобиле, стоявшем среди снежных заносов.

Амиранте наклонился к водителю и жестом показал опустить стекло.

– Похоже, он тут задержится. Если хотите, можете подождать у меня в приемной. По крайней мере, там тепло.

Полицейские явно обрадовались. Переглянувшись с напарником, водитель кивнул головой:

– Ага, Сэм. Спасибо.

Это был Майк Альбрехт, с которым они были знакомы по прежней работе.

В холле Амиранте снова обратился к ним:

– Хотите чего-нибудь?

Он поднял вверх бутылку, чтобы показать, на что намекает.

Полицейские отказались.

– Ладно, располагайтесь тут.

Амиранте запер стеклянную дверь, отделявшую приемную от остального офиса.

Когда он вошел в кабинет, Гейси со Стивенсом сидели молча. Сэм поискал, во что можно налить бренди, но ему попались только пластиковые стаканчики из кофейного автомата. Он плеснул бренди клиенту – наполовину, – и тот махнул головой, прося добавки. Амиранте налил стаканчик до краев. Гейси вдохнул крепкий спиртовой аромат. Взял стаканчик и одним махом опрокинул в рот. Не ставя его на стол, протянул к Сэму: