Текст книги "Манифест, как стать интересной"

Глава 8

БРИ ВЫЛЕТЕЛА ПОД ДОЖДЬ и помчалась домой, прижимая сумку к груди так, будто там лежало награбленное. Последний путь назад был отрезан. Она как раз сворачивала на длинную, идеально ухоженную дорогу к особняку, когда в кармане ожил мобильный телефон. Бри выудила его и взглянула на экран.

Холдо. Ну конечно, кто же еще?

– Доброе утро, – сказал он. – Кажется, я в аду. Это ты вчера принесла ведро? Если да, большое спасибо. Часа в три ночи оно мне очень пригодилось.

Бри усмехнулась:

– Да, я так и подумала.

– Кто бы мог предположить, что бургундское вино так коварно?

– И в самом деле.

– Как твоя голова?

Словно в ответ на его слова, лоб пронзило тупой болью.

– Не ахти. Но и не кошмарно.

– Боже, я вчера серьезно перебрал. А ты? Я даже не помню, как ты ушла.

Бри скорчила гримасу. Последняя фраза звучала отрепетированной, и она немедленно заподозрила ложь. Вероятно, Холдо таким образом пытался замять историю с (не)поглаженными ногами? Он вообще про это помнил? Признаться, Бри испытывала облегчение, что он ничего не сделал. Мысль о том, что могло случиться, вызывала у нее тошноту. В любом случае, ей больше не нужно было домогаться Холдо. Только не теперь, когда у нее был План.

– Я тоже почти ничего не помню.

– А…

Значит, он все-таки помнит… Черт, неловко.

– Проснулась утром с блокнотом под щекой.

Холдо засмеялся:

– Алкогольное автописьмо?

– Практически.

– Ясно… – Холдо помедлил. – Что будешь делать сегодня?

Бри взглянула на свисающую с локтя сумку и уже хотела соврать, но в последний момент почему-то передумала.

– Смотреть фильмы.

– Круто!

У Холдо немедленно просиял голос. Голос вообще может просиять? Или так говорят только о лицах? У Бри раскалывалась голова. Скоро ей понадобится одеяло. И углеводы. Очень много.

– Значит, день похмельного кино. Я могу составить тебе компанию. Что в программе?

Бри сглотнула.

Что она могла ответить? Полный репертуар жвачки для мозгов, продвигающей идею, что жить куда легче с симпатичной мордашкой, а влюбляться следует только в капитанов футбольных команд? Бри прошептала в трубку пяток названий, уточнив, что они охватывают диапазон в несколько десятилетий.

Холдо онемел.

– Ты шутишь? – только и спросил он после паузы.

– Нет.

– Могу я узнать, зачем?

В голосе Холдо звучала неподдельная злость. Будто Бри сказала ему, что собирается топить котят или вроде того.

– Мне это нужно для проекта… Над которым я сейчас работаю. Вот и все.

– Для какого проекта? «Лоботомия средствами поп-культуры»?

– Да брось. Я, наверное, единственная девушка, которая не видела эти фильмы.

– Потому мы и дружим.

Бри наконец добралась до дома и принялась с силой вдавливать кнопки домофона.

– Это как-то связано с твоей книгой? – спросил Холдо, не меняя менторского тона. – У тебя депрессия из-за того отказа?

Бри сцепила зубы. Она еще не была готова поделиться с Холдо своей идеей. Не сейчас, пока все так хрупко. Бри где-то читала, что по-настоящему успешные люди не рассказывают о своих проектах до полного завершения. Стоит разболтать всем, что ты собираешься сделать, как друзья принимаются кудахтать: «Bay, круто, какой ты молодец». В результате ты досрочно получаешь медаль на шею, преисполняешься чувства гордости и теряешь мотивацию делать что-либо дальше.

Нет, успешные люди молчат до конца. В жизни Бри было достаточно провалов. Теперь она будет нема как рыба, пока ее план не докажет свою жизнеспособность.

– Ну что, все еще хочешь составить мне компанию? – уточнила Бри, но лишь потому, что Холдо так и не ответил на ее вопрос.

– Да я лучше надену венок из ромашек и пойду на дискотеку восьмидесятых.

Бри зашагала к дому. Папиного BMW на подъездной дорожке не было – значит, он еще на работе.

– Ну как хочешь. Если что, предложение в силе.

– Лучше займусь своей игрой и подожду, пока у тебя закончится кризис личности.

– Надеюсь, тебе будет весело.

– И тебе. Если это вообще возможно.

– О, не сомневайся.

И Бри положила трубку.

Глава 9

ОСТАТОК ДНЯ ПРОШЕЛ В МЕДИАКОМЕ. Бри сидела в кровати, засунув ноги под одеяло и с блокнотом на коленях. Фильмы на экране безостановочно сменяли один другой, а Бри методично делала выписки и пополняла перечень правил, пока у нее не заболели глаза. К вечеру у нее был окончательный список и, судя по ощущениям, квадратные глазные яблоки.

– Ужин! – позвала мама с лестницы. – Спускайся.

Бри выключила экран, на котором уносились в летающем автомобиле Джон Траволта и Оливия Ньютон-Джон. Затем натянула серую толстовку и приготовилась к мучительному часу неловких бесед.

Родители молча жевали ростбиф на дальнем конце огромного обеденного стола. Папа, как и всегда, выглядел изможденным: ослабленный узел галстука, мятый костюм. Бри уселась рядом с ним и добавила к филе «Кворн»[8]8
  Марка вегетарианских пищевых продуктов на основе микопротеина, получаемого из гриба.


[Закрыть] на своей тарелке несколько жареных помидоров и зеленый горошек.

Некоторое время все жевали в тишине. Поразительно, но нарушила ее Бри:

– Мам, что ты делаешь завтра?

Мама не донесла вилку с говядиной до рта – то ли от шока, то ли от подозрений, что вопрос дочери обернется очередной язвительной шуткой.

– Гм. Ну, утром у меня Боди Комбат[9]9
  Интенсивная фитнес-тренировка, которая сочетает в себе элементы тайского бокса, карате, айкидо и ушу.


[Закрыть].

– Можно с тобой?

Мама чуть не выронила вилку.

– Конечно, дорогая.

Отец поочередно смерил их налитым кровью взглядом, словно недоумевая, кто осмелился мешать его приему пищи. Они никогда нормально не разговаривали за ужином.

– Боди Комбат? – переспросил он. – Это, черт возьми, что еще такое? Вас там учат бить людей, а, Паула?

Он фыркнул было собственной остроте, но тут же затих и как-то скис – будто попытка пошутить отняла у него последние силы.

– Это просто кардиотренировка. Она не подразумевает физического контакта. Бри, ты точно хочешь пойти?

Бри кивнула, не обратив внимания на слова отца.

– И, может, сходим потом по магазинам? Или в парикмахерскую? Если завтра что-нибудь открыто.

У мамы отвисла челюсть.

– Ты серьезно?

– Ну да.

– Ты хочешь сходить в книжный магазин? Или куда?

– Нет, в магазин одежды. Может, в тот, где ты бываешь обычно?

– Подожди, ты хочешь сказать, что собираешься сходить со мной на Боди Комбат, в парикмахерскую и в магазин одежды?

Бри опять кивнула:

– В это так трудно поверить?

Мамины губы тронула улыбка. Совсем слабая – такая, что не заметишь, если не приглядываться. Она подняла вилку, обстоятельно прожевала кусок говядины и откинулась на спинку стула.

– Гм, нет. Вовсе не трудно.

За столом снова воцарилась тишина. Несколько минут ее нарушал только звук двигающихся челюстей и бульканье воды.

На этот раз активность проявил папа. Он потыкал наполовину съеденное филе Бри вилкой.

– А это что?

– «Кворн».

– Какой еще, господи спаси, «кворн»?!

– Заменитель мяса. Его делают из грибов.

Пожалуй, если бы папе сказали, что ужин Бри приготовлен из переработанного голубиного дерьма, он выглядел бы менее озадаченным.

– Грибы со вкусом мяса?

– Ага, – кивнула Бри с набитым ртом.

– И с каких это пор ты стала вегетарианкой?

Бри уже открыла рот для ответа, но тут, к ее удивлению, вмешалась мама:

– Боже, Дэниел! Бри не ест мяса уже несколько лет – с тех пор, как посмотрела тот документальный фильм про фастфуд. Если бы ты бывал дома чаще, то наверняка бы заметил.

У папы сделался такой вид, будто переработанное голубиное дерьмо швырнули ему в лицо. Сквозь усталость проступило замешательство. Он перевел взгляд с Бри на маму, покачал головой и вернулся к еде, обиженно бормоча:

– У грибов не может быть вкуса мяса… – словно ребенок, у которого отобрали лопатку в песочнице.

Мама поймала взгляд Бри, беззвучно вздохнула и сдула прядь волос со лба. Та в ответ закатила глаза, и обе зашлись в приступе безмолвного смеха. Странно, но при этом Бри испытала теплое, не знакомое доселе чувство.

С аппетитом доедая филе, она вдруг поняла, что с нетерпением ожидает завтрашнего дня.

Глава 10

СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО НАЧАЛОСЬ С ТОГО, что мама стояла у кровати и трясла ее за плечо.

– Доброе утро, дорогая. Пора на Боди Комбат. Помнишь, ты хотела пойти?

Бри потерла глаза, прогоняя остатки сна. В ее наполовину пробудившемся сознании боролись два голоса. Бри-без-плана хотела завопить «ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ», проспать до полудня, а потом позвонить Холдо и до вечера смотреть комментарии режиссера к какой-нибудь артхаусной картине. Но Бри-с-планом знала, что должна это сделать. Даже через боль и мучения.

Она медленно села в кровати.

– Который час?

– Восемь пятнадцать. Занятие начинается в восемь сорок пять.

– В воскресенье?

– Конечно.

Бри вздохнула, зевнула и потянулась.

– Дай мне минуту собраться.

* * *

Через полчаса Бри оказалась в личном аду. У нее не нашлось костюма для тренировок, поэтому она надела школьную спортивную форму и пару громоздких черных кроссовок, завалявшихся в шкафу еще со времен ранней юности. Пожалуй, если бы она пришла в кружевном белье, то выделялась бы меньше. У всех в группе оказались короткие топики, облегающие леггинсы из лайкры и специальные кеды для фитнеса – преимущественно розовые. Волосы женщин были убраны в аккуратные «хвостики». Но, что хуже, все они будто сошли со страниц глянцевых журналов: скульптурные икры, идеальные дуги ягодиц и безупречно тонированные животы сверкали из каждого угла.

Инструктор еще не пришла, но дамы уже начали разминаться и потягиваться. Бри не знала точно, что полагается делать, а потому попробовала достать кончиками пальцев до носков. Ключевое слово «попробовала».

Она как раз пыталась разогнуться обратно, когда в класс ворвалась крохотная торпеда с французской косой на голове.

– О'кей, дамы, – завопила она. – Вы готовы сжечь калории?

– ДА!

– Как-то тихо. ВЫ ГОТОВЫ СЖЕЧЬ КАЛОРИИ?

– ДА-А-А-А!

Бри отчетливо расслышала в хоре мамин голос.

Не успела она задуматься о признаках, по которым фитнес можно отнести к культу, как торпеда врубила стереосистему, и вся жизнь Бри пронеслась у нее перед глазами.

Раньше она и представить не могла подобной пытки. Пока все остальные без видимого напряжения делали выпады и пинали невидимого противника под быструю (и совершенно безвкусную) музыку, Бри едва поспевала за инструктором. По лицу катился пот. Ноги заплетались и ныли от не до конца заживших шрамов. Бри краем глаза поймала свое отражение в зеркале. Сейчас ее лицо напоминало томат, который сперва обстоятельно прожарили в духовке, а потом для надежности еще забросили на минутку в Эйяфьядлайёкюдль.

Когда она решила, что хуже быть уже не может, словно из ниоткуда появилась Жасмин Даллингтон. Она выглядела бесподобно – ярко-красный топ и облегающие черные леггинсы. Жасмин проворковала инструктору свои извинения, заняла место в переднем ряду и без малейших усилий влилась в упражнение. Пока Бри что есть мочи боролась с головокружением, перед ней задорно прыгали светлые локоны Жасмин. Та поглядывала на себя в зеркало, не испытывая никаких трудностей с ритмом, и самодовольно улыбалась отражению.

На Бри накатила эмоция сильнее, чем усталость.

Злость.

Внезапно она поняла, что ненавидит Жасмин. Ее беззаботную жизнь и то, как все смотрят ей в рот, хотя она ничем этого не заслужила.

Бри утроила усилия, полностью сосредоточившись на ритме. Злость затапливала ее, пока она приседала, делала выпады, пиналась и задыхалась. Вскоре она затмила изнеможение и боль. Бри подпрыгивала и раскачивалась под музыку, наконец-то поймав общий ритм. По спине катился пот, но ей было наплевать.

А затем, когда в мелодию вступили тяжелые басы… Что-то изменилась. По венам Бри прокатилась приятная горячая волна. Ее сердце колотилось так, будто сейчас выскочит из груди – но не из протеста, а словно побуждая двигаться еще быстрее. Легкие заработали, как поршни, и Бри окатило волной адреналина. Она никогда не испытывала ничего подобного. По крайней мере, естественным путем. Это был тот же адреналин, который она ощущала, запираясь в ванной и покрывая бедра саднящими красными порезами. Голова гудела точно так же. Но на этот раз к возбуждению примешивалось чувство облегчения. Она не истекала кровью. Завтра ей не придется морщиться при каждой попытке сесть. Да, бедра будут ныть, но хорошей болью. Здоровой.

Когда музыка закончилась, Бри почти огорчилась. Пока она разминала колени, Жасмин собрала сумку и вышла. На лбу у нее мерцала лишь пара капелек пота. Когда она проходила мимо Бри, по лицу ее скользнула смутная тень узнавания – а потом оно стало озадаченным, будто Жасмин безуспешно пыталась отыскать Бри в списке людей, которых стоит помнить. Когда она поняла, кто перед ней, то демонстративно поджала губы от отвращения.

«Я не разу ни сделала тебе ничего плохого, – подумала Бри, и ее снова охватила злость. – Моя жизнь никак не пересекается с твоей, и все же ты намеренно заставляешь меня чувствовать себя дерьмом».

Жасмин ослепительно улыбнулась инструктору и помахала всем ручкой, прежде чем выплыть из класса.

«Ты даже не знаешь, кто я. Но узнаешь в понедельник. Потому что я буду сражаться лучшим оружием из возможных: словами. Печными, несмываемыми словами».

Мама Бри подошла к ней, утирая лицо полотенцем.

– Ну как, тебе понравилось?

Она подбросила полотенце, и Бри, поймав его в воздухе, промокнула мокрый лоб.

– Это было… непросто. Но здорово.

Мама ощутимо занервничала.

– Ты все еще хочешь в магазин и парикмахерскую?

Вообще-то нет. Все, чего хотелось Бри, – это с ног до головы намазаться «Тигровым бальзамом» и забуриться под плед с каким-нибудь обладателем Пулитцеровской премии. Но теперь это было не в ее характере. По крайней мере, внешне.

Так что она лишь стерла со лба последние капли пота.

– Мы ведь так планировали?

Мама просияла.

Глава 11

ПОСЛЕ ДОЛГОГО ДУША И ПЕРЕОДЕВАНИЯ в огромных, сверкающих мрамором раздевалках они вышли в город.

– Я и не знала, что магазины работают по воскресеньям, – сказала Бри, оглядывая суетливую центральную улицу. Этот день недели она обычно посвящала письму и чтению, так что редко выходила за ворота.

– У меня дочь или пришелец? – откликнулась мама, нажимая кнопку на пешеходном переходе. – Магазины работают по воскресеньям уже целую вечность! Никто больше не верит в Бога. Потребительство стало новой религией. Ты когда-нибудь замечала, что торговые центры похожи на соборы?

Подождите-ка… Бри показалось или мама действительно сказала что-то остроумное? Слишком шокированная этим открытием, она смогла пробормотать только:

– И парикмахерские тоже открыты?

– Разумеется. У них выходной в понедельник.

– Чтобы сходить в церковь? – невозмутимо поинтересовалась Бри.

– Чтобы сходить по магазинам! – и мама, запрокинув голову, рассмеялась собственной шутке.

Наконец они добрались до шопинг-квартала.

– О, вот эти будут смотреться на тебе просто бесподобно!

Бри скосила взгляд. Мама указывала на туфли на широкой платформе, которые красовались в центре витрины. Туфли настолько стильные, что они обещали автоматически вознести каждого, кто их наденет, на вершину моды. Сами они были черными, но подошва пылала ярко-красным.

Бри нервно переступила с ноги на ногу.

– Не знаю…

– Хотя бы примерь.

– Мне не с чем их носить.

– Что? С каких это пор девушке нужна причина, чтобы купить шикарные туфли? Давай, заходи.

И мама, схватив Бри за руку, почти силой втащила ее в магазин.

Едва переступив порог, Бри почувствовала себя не в своей тарелке. У нее над головой словно мигала неоновая вывеска: «Я НЕ ОТ МИРА СЕГО». Пока они с мамой протискивались между вешалками с дорогой одеждой, продавщицы не сводили с них скептичных взглядов. Бри почти чувствовала, как ряды плечиков сужаются, норовя вцепиться в ее мешковатые джинсы и толстовку. К счастью, мама покровительственно ее приобняла и без умолку несла какой-то вздор, который несколько разряжал обстановку.

– Этот джемпер просто прелесть. А этот блейзер подойдет для школы! Он вписывается в ваши правила, но не такой старомодный, как твой нынешний. И туфли! Нам понадобятся туфли. Где те платформы?

Вскоре Бри уже пошатывалась под грудой ткани, причем каждая выбранная мамой вещица была дороже/моднее/красивее предыдущей. В Квинс-Холл разрешалось носить «обычную одежду» только до шестого класса, после чего ученикам начинали прививать «корпоративный стиль». Эти наряды вполне соответствовали школьным требованиям, но отличались от ее обычных безвкусных мешков, как небо от земли. Когда охапка стала совсем неподъемной, мама повела Бри к примерочным. Каждую кабинку, залитую светом встроенных прожекторов, скрывали красные бархатные шторы. К ужасу Бри, мама зашла в примерочную вместе с ней, села на стул и принялась наблюдать, как дочь борется с коварными пуговицами и молниями.

– О, тебе так идет! Попробуй вот с этим шарфом. Как бы мне хотелось обратно в семнадцать лет!

Сложнее всего было переодеваться так, чтобы мама не увидела шрамы на ногах. Бри извивалась и перепрыгивала из наряда в наряд, выдыхая лишь тогда, когда бедра оказывались надежно прикрыты. К счастью, мама была чересчур взволнованна, чтобы заметить странное поведение дочери. А может, Бри в эти выходные вела себя так странно, что у нее уже выработался иммунитет.

– Надо взять всё, – наконец решила мама.

Бри покосилась на ценники.

– Но это очень дорого…

– Об этом не волнуйся.

– Может, ограничимся туфлями?

А затем, к радости, изумлению и смущению Бри – она так и не смогла определиться, – мама встала и крепко ее обняла.

– Дорогая, ты понимаешь, что мы с тобой выбрались по магазинам впервые за пять лет? Этот день стоит любых денег, – и мамин голос надломился, будто она старалась не расплакаться.

«Ого, – подумала Бри. – Кто знал, что секрет семейного счастья заключается в совместном шопинге?»

Она не была уверена, как к этому относиться. Вечно работающий мозг Бри буксовал, споткнувшись о дилемму. С одной стороны, ее раздражало, что мама, по-видимому, готова любить и принимать ее только в виде своей миниатюрной потребительской копии. Почему она не плакала и не набрасывалась на Бри с объятиями, когда та закончила свой первый роман? Ладно, мама до сих пор не знала о его существовании, но все равно. Или как насчет того раза, когда Бри впервые выиграла у компьютера в шахматы на третьем уровне сложности (что, по всеобщему признанию, было почти невозможно)?.. С другой стороны, Бри просто наслаждалась любовью. Маминой любовью. Может, все случилось не так, как она себе представляла, но ощущение все равно было чудесным.

– Это отличный день, – пробормотала она, уткнувшись маме в плечо.

Та выпрямилась и взглянула на нее блестящими глазами:

– И правда. А теперь пойдем на кассу.

* * *

Просунув запястья в ручки пакетов, будто в гигантские браслеты, они направились к «На голову выше» – самой известной в городе парикмахерской.

– Только учти, – сказала мама, когда они обгоняли женщину с двойной коляской, в которой дружно надрывались годовалые близнецы. – Дэмиен… бывает чересчур прямолинеен.

Она покосилась на волосы Бри, с которых еще не сошла розовая краска, и ее лоб прорезала тревожная складка.

– Возможно, у него будут… замечания к твоему нынешнему стилю. Но поверь, он хочет только лучшего. Я упросила его выкроить нам окошко в расписании.

Бри пожала плечами:

– О'кей. Все равно это просто волосы.

Складка на мамином лбу стала еще глубже.

– Главное, не говори этого при нем.

Глава 12

ОКНА ПАРИКМАХЕРСКОЙ БЫЛИ ЗАТЕМНЕНЫ, но стоило маме позвонить в домофон и назвать их имена, как тонированная стеклянная дверь распахнулась. За ней обнаружилась белоснежная космическая станция, украшенная свежими орхидеями. В зале витал тяжелый запах дорогого спрея для волос. Зеркала от пола до потолка создавали эффект бесконечного лабиринта, а одетые в черное парикмахеры – каждый со своей безумной стрижкой – приплясывали вокруг покорных клиентов с головами, завернутыми в фольгу.

Внезапно душный воздух всколыхнул вопль:

– Па-а-а-а-аула!

К ним с распростертыми объятиями семенил грузный мужчина – довольно необычно для парикмахера, подумала Бри.

– Что ты здесь забыла, дорогуша? О корнях можно не беспокоиться еще две недели!

– Дэмиен! Я здесь не ради себя, глупыш. У нас с дочерью день красоты. Я звонила тебе вчера, помнишь? – И мама отступила в сторону, чтобы продемонстрировать Бри, которая в нерешительности топталась на месте.

– Да-да, припоминаю. – Дэмиен оглядел ее с ног до головы и, кажется, слегка побледнел. – Это твоя дочь?

Бри кивнула. Мама залилась румянцем.

– Она давненько не была у парикмахера…

– Это кошмар! – перебил ее Дэмиен.

Бри почувствовала, что краснеет. Ее прическа и правда была кошмарна, но позиция «я так делаю нарочно» выглядела в этом месте нелепой.

– Мм… Да, мы ее немного запустили. – Мама нервно кусала губы, будто розовые кончики Бри были так же позорны, как десятилетка, не приученный к горшку.

Дэмиен запихнул Бри в кресло и решительно обернул плечи плащом. Затем пропустил ее волосы сквозь пальцы, и они безжизненно рассыпались по черному шелку. На контрастном фоне секущиеся кончики выглядели еще печальнее. Дэмиен снова собрал волосы Бри в ладонь, отпустил, вздохнул – и наконец взглянул в глаза ее зеркального отражения.

– Ладно. Это кошмар. Но это кошмар, с которым можно работать. Чего ты хочешь, дорогая? Можем начать откуда угодно.

Бри спокойно ответила на его взгляд.

– Я хочу быть красивой, – ответила она твердо. – Чтобы мне вслед оборачивались. Чтобы выделяться из толпы… – Она помедлила. – В хорошем смысле.

Дэмиен пожевал губу, напряженно размышляя. Затем его глаза просияли.

– Блонд, – объявил он. – Тебя нужно сделать блондинкой!

Бри изо всех сил постаралась не скорчить гримасу.

Она могла с ходу перечислить пяток вещей, которые не нравились ей в блондинках. Светлые волосы ассоциировались с глупостью – худшим кошмаром Бри. Она быстро взвесила другие варианты. Милая, здравомыслящая, язвительная брюнетка. Неплохо, но головы ей вслед не повернутся. Черный. Увы, все, кто красил волосы в черный, выглядели или по-идиотски, или слишком готично, или странно, как Чак с английского. Рыжий. Интересно, но… не слишком ли отчаянно? Не чересчур «посмотрите-все-на-меня»? Насколько помнила Бри, ее естественным цветом был мышиный. Но кому, черт возьми, есть дело до мышей?

– О'кей. Пусть будет блонд.

Дэмиен расплылся в широкой улыбке:

– Отлично. Тогда мы здесь задержимся. И тебя придется подстричь… Не волнуйся, – добавил он, заметив панику на лице Бри, – не сильно. Но если ты хочешь, чтобы тебе вслед оборачивались, длинные светлые волосы тут не помощник. Нет, мы сделаем тебе градуированное каре. Эффект будет сногсшибательный.

Он наклонился к ней с миской пурпурной жижи и принялся за работу.

Час спустя из зеркала на Бри смотрела рождественская индейка. По словам Дэмиена, он использовал три разных оттенка блонд – «ириску», «мед» и «патоку». Теперь Бри чувствовала себя лабораторной крысой. Но если настоящие крысы отдают жизнь ради лекарства от рака, ее жертвоприношение было исключительно во имя красоты. Столько усилий – и такая ничтожная цель!

Однако Бри напомнила себе, что постоянное осуждение социальных норм в семнадцать лет вряд ли ее куда-нибудь приведет.

Она задумалась, натуральная ли блондинка Жасмин или тоже проводит все выходные со скальпом, завернутым в фольгу. Это несколько разрушало магию. Затем Бри вспомнила про утреннее занятие и то, как Жасмин умудрилась унизить ее без единого слова. Бри сморщила нос. Это бросилась в глаза маме, которая сидела рядом и листала глянцевый журнал.

– Ты в порядке, милая? К запаху перекиси нужно привыкнуть. Мне-то он уже как родной.

Бри скосила взгляд:

– Мам?

– Да?

– Ты была популярной в школе?

– Ты поэтому захотела обновить гардероб? Чтобы стать более популярной?

– Нет. Не совсем. Мне просто интересно.

Мама отложила журнал и посмотрела Бри прямо в глаза.

– Нет, – ответила она. – Я не пользовалась популярностью в школе.

– Как думаешь, это имеет значение? Ну, в долгосрочной перспективе?

Мама на секунду задумалась:

– Если бы я была хорошей матерью, то сказала бы, что нет, не имеет. Не в долгосрочной перспективе. Не в контексте всей жизни…

– Но?

Мама по-прежнему не отрывала от нее глаз.

– Но я до сих пор помню имена популярных ребят из своей школы, – она принялась загибать пальцы. – Керли Кардинг, Надин Моррисон, Лорен Вегас – это девочки. А если говорить о парнях – по-настоящему популярных, тех, по кому все сохли, – Франческо Бьяджо и Стив Ньювингтон. Как это может не иметь значения, если я все еще помню о них каждую мелочь, хотя прошло много лет?

– Может, это потому, что людям свойственно помнить популярных одноклассников, – предположила Бри, удивленная маминой откровенностью.

Та всю жизнь представлялась ей помешанной на пилатесе домохозяйкой. Возможно, Бри ее всегда недооценивала… Или просто слишком мало с ней разговаривала.

– И все же кое-что злит меня до сих пор. Я помню их полные имена, помню, кто с кем встречался, даже в чем они пришли на выпускной бал. Я могу вспомнить каждый их язвительный комментарий по поводу меня или моих друзей. И так у всех ребят из нашего выпуска. Но они… – мама привстала, чтобы поправить кусочек фольги, сползший Бри на лоб. – Они с трудом узнавали меня тогда и совершенно точно забыли сейчас. Иногда это кажется ужасно несправедливым. Они составляют такую огромную часть моей жизни, а в их мире меня даже не существует. Я до сих пор чувствую себя непопулярной девочкой.

Бри почесала шею, зудящую от перекиси.

– Возможно, уже не так счастливы, успешны, красивы и популярны, – заметила она. – Возможно, их жизнь сложилась по-дурацки, и теперь они сидят в одиночестве, с ожирением и единственной радостью в виде лотерейных билетиков.

Мама с грустью покачала головой:

– Жизнь так не работает, дорогая. У них все отлично – вероятно, лучше, чем у меня.

– Но…

– Что «но»? Думаешь, существует какой-то кармический баланс? Что ты блистаешь в средних классах, а потом расплачиваешься за это страданиями до конца жизни? В минуты слабости я действительно желаю им такой судьбы. Чтобы они хоть раз поняли, как я чувствовала себя в школе. Но что это даст?

И мама, замолчав, с рассеянным видом подняла журнал.

– Значит, ты думаешь, что быть популярной важно?

Та мотнула головой, словно вопрос Бри вырвал ее из сна.

– Может, и не важно. Но полезно. Если средняя школа далась тебе легко, ты входишь во взрослую жизнь без многих шрамов… – Мама снова покачала головой, но на этот раз сердито, словно недовольная самой собой. – Нет, нет… Знаешь что, Бри? Не слушай меня. Это не важно. А важно быть хорошим человеком. Это вообще самая важная вещь на свете.

«Хорошая попытка, – подумала Бри. – Но больше я на это не куплюсь».

Тем вечером Бри увидела в зеркале другого человека. Штамп, конечно, но она и правда с трудом себя узнала. На ней красовался завтрашний едва-в-рамках-правил наряд. На голове покоилось облако гламурного великолепия. Волосы спускались до самых глаз, подчеркивая идеальные тени, и сверкали так, будто она только что вернулась из трехнедельного круиза. Лицо Бри преобразилось благодаря уроку макияжа от мамы. Черные точки были тщательно затонированы, кожа сияла, а сочные губы так и упрашивали их прикусить. Господи, она даже не представляла, какой у нее соблазнительный рот!

Бессмысленно отрицать: Бри выглядела сногсшибательно. Она старалась не улыбаться, раздосадованная тем, как подняли ей настроение новый гардероб и стрижка. Но уголки губ все равно предательски подрагивали, и Бри даже исполнила маленький танец триумфа – прежде чем вспомнила, ради чего все эти усилия.

Наконец она оторвала себя от зеркала, села за стол и подняла крышку ноутбука.

МАНИФЕСТ, КАК СТАТЬ ИНТЕРЕСНОЙ

Правило № 1. Станьте привлекательнее

Я сделала это своим первым правилом.

Если вы хотите стать интересным, постарайтесь выглядеть привлекательнее. Особенно если вы девушка.

Ага, уже слышу возмущенные вопли. «ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ? – кричите вы. – МЫ ЖИВЕМ В ДВАДЦАТЬ ПЕРВОМ ВЕКЕ!» Вообще-то я и сама феминистка. И не верю в подобную чепуху. Симпатичная мордашка не переведет вас автоматически в команду лидеров.

Правда? Нет, неправда. Потому что – признайтесь – вам до смерти хочется узнать, в какой цвет я покрасилась. Вы всерьез раздумываете, как бы меня уговорить, чтобы я выложила фотографии до и после занятий фитнесом – ведь я же наверняка делала селфи в тренажерном зале? Вы с пеной у рта ждете рассказов, как я добилась такого объема губ.

Есть что-то интригующее в наблюдении за тем, как чудовище становится красавицей. Это подсознательное удовлетворение, которое трудно скрыть. Кто из нас не смотрел «Дурнушку Бетти», сгорая от желания выщипать ей брови и проверить, как она могла бы выглядеть на самом деле? Пускай это расходится с основной идеей сериала, мы хотим увидеть ее красивой, верно? А друзьям, конечно, заливаем, какое это продвинутое и идеологически правильное шоу.

МЫ ВСЕ КОНЧЕНЫЕ ЛИЦЕМЕРЫ, вот что. Мы хотим красоты. Хотим смотреть на красивых людей. Просто не желаем себе в этом признаваться.

Но давайте взглянем правде в лицо: стали бы вы следить за моим экспериментом, если бы я была гадким утенком? Если бы у меня вместо лица была задница? Мне повезло: сама по себе я довольно симпатичная. Кто знает? Будь я троллем, возможно, вся затея пошла бы насмарку.

Как бы мне хотелось ошибаться. Хотелось бы, чтобы внешность ничего не изменила. Чтобы все осталось в точности таким же, как вчера, когда у меня была мочалка на голове. Но и я, и вы знаете, что этого не произойдет. Теперь я красива, а значит, все будет иначе. Лучше. Или хуже. Но точно по-другому.

Что ж, посмотрим, что принесет нам завтрашний день. Когда я предъявлю школе свой новый облик… И путей для отступления не останется.