Текст книги "Мой отец Пабло Эскобар. Взлет и падение колумбийского наркобарона глазами его сына"

– Грегори, хочешь увидеть, как твоя бутылочка[32]32
  Бутылочка или рожок для питья (исп. tetero) – в странах Латинской Америки дети и сейчас до возраста 3–4 лет часто пользуются специальными поильниками наподобие младенческих. (Прим. ред.)


[Закрыть] летит по небу на шарике?

– Да, папочка, конечно! – ответил я с невинным энтузиазмом.

– Ну хорошо, помоги мне связать их вместе, чтобы она не упала.

Я был безумно счастлив, – скоро моя бутылочка должна была взлететь! Отец связал ее с шариком, и мы вместе отпустили шарик за окно. Этот момент даже запечатлен на «Полароид». Однако вскоре я заметил, что бутылочка не возвращается, и принялся просить отца вернуть шарик. Он улыбнулся:

– Сынок, не думаю, что твоя бутылочка вернется в ближайшее время, – посмотри, как высоко она парит. Тебе пора начинать пить из стакана, как это делают большие дяди.

Первую крупную партию зверей для зоопарка привезли в усадьбу на арендованной лодке, которая пришвартовалась в порту Некокли на Карибском побережье, в четырехстах километрах от Медельина. Поскольку путешествие на лодке было медленнее и подвергало животных большему риску, отец решил переправить следующие партии самолетом, но тайно. Эту задачу он поручил своему другу Фернандо Арбелаэсу, арендовавшему несколько военно-транспортных воздушных судов Hercules, которые должны были приземлиться в аэропорту Олайя Эррера в Медельине после окончания рабочего дня. Меры безопасности в аэропорту были очень плохими, отец владел двумя ангарами рядом с основной взлетно-посадочной полосой, так что все прошло без заминки.

Арбелаэс выполнил задачу с такой точностью, что едва только стрелка на часах перевалила за шесть вечера, а диспетчерская вышка и огни на полосе погасли, на горизонте появился самолет Hercules. Эта громадина еще даже не заглушила двигатели, а из отцовского ангара уже двигались грузовики, краны и множество рабочих, которые с молниеносной быстротой грузили и увозили клетки с животными. Затем воздушное судно снова взлетало, а когда, заслышав шум, появлялось начальство аэропорта, их глазам представали лишь пустые деревянные ящики и разлетевшиеся по асфальту перья и шерсть. С тех пор за Арбеласом закрепилось прозвище Человек-зверь. Эта стратегия экспресс-посадок позволила отцу очень быстро наполнить зоопарк усадьбы перед самым открытием трассы Медельин – Богота.

Но все еще не хватало пары носорогов. Чтобы привезти их из США, отец нанял старый самолет DC-3, пилот которого, опытный и уверенный, согласился совершить посадку прямо в поместье, несмотря на то, что его судну требовалась полоса длиной в 1200 метров – на триста больше, чем та, что имелась в Неаполитанской усадьбе.

Посадка и вправду оказалась весьма впечатляющей. Как только самолет приземлился, пилот заставил его по крайней мере десяток раз провернуться вокруг своей оси на задних колесах шасси, пока оно не погасило наконец инерцию и не остановилось, чудом не упав в реку Дорадаль. На носу самолета была нарисована огромная рыба с острыми зубами, озорным взглядом и зажженной сигарой во рту.

По сути зоопарк уже был готов, но отцу хотелось все больше и больше животных. И запросы у него были непростыми. Например, из Майами он привез пару черных попугаев. Отправился туда отец, чтобы взыскать долг в семь миллионов долларов с кокаинового дилера, но внезапно вместо встречи отправился к одному торговцу птицами, который предложил увидеться в то же время на другом конце города. Так эти попугаи ценой в четыреста тысяч долларов стали самыми дорогими обитателями зоопарка. А через несколько недель отец уже звонил продавцу в ярости, так как ветеринар обнаружил, что птицы кастрированы.

Он часами мог любоваться огромными вольерами, в которых обитали самые экзотические птицы мира. Больше всех отцу нравились попугаи, поэтому они были представлены во всем возможном разнообразии и всех возможных цветах, даже черном. Но и этого было недостаточно. Во время поездки в Бразилию в марте 1982 года – отец праздновал избрание членом Конгресса Колумбии – он обнаружил голубого попугая с желтыми глазами, единственного представителя своего вида, под охраной бразильского законодательства. Ему было наплевать, и он заставил своего пилота вывезти птицу контрабандой. Попугай путешествовал один на частном воздушном судне. Цена? Сто тысяч долларов.

Последними в зоопарк прибыла пара прелестных розовых дельфинов, которых отцу привезли с Амазонки. Их разместили в одном из искусственных озер усадьбы Гондурас в десяти минутах от территории Неаполитанской усадьбы. Я почти всегда, когда мог, играл с ними после обеда, пусть даже они и плохо пахли.

В конце концов, отец решил, что зоопарк, в котором обитало уже около 1200 экзотических зверей, был готов к открытию для публики. И вот тут он понял, что чего-то не хватает: входа. Тогда он приказал построить огромные белые ворота с надписью Napoles[33]33
  Неаполь (прим. ред.).


[Закрыть] на колоннах. Над воротами установили одномоторный самолет Piper PA18 c регистрационным номером HK-671, тоже выкрашенный в белый цвет с синими полосами по бокам.

Это судно тоже стало предметом бесконечных спекуляций. Например, говорили, что именно в нем мой отец перевез свою первую партию кокаина. Правда же максимально далека от этого. Самолет принадлежал одному из друзей отца, пока тот не разбился на взлетно-посадочной полосе аэропорта Олайя Эррера, и так и пролежал там брошенным несколько месяцев, пока отец не заприметил и не выпросил обломки. Самолет привезли в усадьбу, разобрали и восстановили, но уже без двигателя, а снаружи обтянули тканью, что добавило ему уникальности.

Немало слухов ходило и о старой машине, изрешеченной пулями, которую отец поставил у входа в первую из основных зон зоопарка. Согласно наиболее распространенной версии, в этом автомобиле в мае 1934 года убили известных американских грабителей Бонни и Клайда. Отец был большим поклонником этой пары, и мы с ним посмотрели все снятые о них голливудские фильмы.

Однако реальная история этой машины куда менее эпична. Альфредо Астадо собрал ее из деталей двух разных автомобилей. Шасси он взял от внедорожника, на котором разбился Фернандо, младший брат отца, когда катал на новой машине свою девушку; собственно, шасси и станина – это все, что еще можно было хоть как-то использовать после аварии. Вторая часть – корпус от «Форда» 1936 года, который Альфредо получил в подарок.

Но Альфредо не ожидал, что однажды, пока он был по делам в центре города, к нему домой заявится отец и увидит переделанный «Форд». Даже не спрашивая, отец забрал его в усадьбу и выставил на всеобщее обозрение. На следующих выходных, когда он приехал посмотреть, как выглядит машина, отец достал свое ружье, приказал взять оружие еще паре людей, и все вместе они обстреляли автомобиль так, чтобы имитировать 167 пуль, поразивших Бонни и Клайда в оригинальном автомобиле. Этот свинцовый град едва не обернулся трагедией: в какой-то момент стрелки услышали крики о помощи, – один из работников уснул в машине.

Вот так, с самолетом над воротами усадьбы, изрешеченным автомобилем поблизости и более чем сотней красивых экзотических животных отец наконец открыл поместье для публики. Успех был мгновенным: вход был бесплатным, больше того – гости могли ездить по огромному парку на собственном транспорте. В один из праздничных выходных на территорию поместья въехало пять тысяч автомобилей. Казалось, что в Неаполитанскую усадьбу съехались семьи со всей Колумбии. Отец был безумно счастлив, и я спросил его, почему же он не берет плату за вход, ведь на этом можно было бы очень хорошо заработать.

– Сынок, этот зоопарк принадлежит людям, – объяснил мне отец. – Пока я жив, никто не возьмет за вход ни песо. Мне нравится, что сюда могут приехать бедные люди и посмотреть на чудеса природы.

Наплыв туристов со временем стал настолько ошеломляющим, что отцу пришлось заплатить за строительство новой трассы: путь от входа в усадьбу до главного дома, который обычно занимал семь минут, мог теперь потребовать до двух часов.

Только один вид животных так и не смог приспособиться к обитанию в Неаполитанской усадьбе: жирафы. Шесть зверей, купленных отцом в техасском зоопарке – три самки и три самца, – отказывались от еды и так и не снизошли до кормушек, устроенных для них высоко на деревьях. В конце концов все они умерли и их похоронили в дальней части поместья.

После открытия зоопарка вечеринки в поместье приобрели постоянный характер, будь то семейные празднества или посиделки с друзьями отца, хотя последние и стали несколько более сдержанными. Когда мы впервые праздновали Новый год в усадьбе, гуляния растянулись на целый месяц – с середины декабря до середины января. Почти весь месяц каждую ночь, с девяти вечера до девяти утра, в главном доме выступал венесуэльский певец Пасто́р Лопес со своей группой. В некоторые ночи на вечеринке можно было насчитать около тысячи человек, со многими из которых мы даже не были знакомы.

Взлетно-посадочная полоса в усадьбе походила на полноценный аэропорт: порой в выходные можно было запросто насчитать там целую дюжину самолетов. В то время за отцом еще никто не охотился, друзей у него было много, и большинство гостей приезжали с подарками и ящиками спиртного.

Говоря проще, в усадьбе царила предельная роскошь. У дяди Марио Энао тоже появился свой самолет, и он частенько покидал усадьбу рано утром, заявляя:

– Я собираюсь позавтракать в Боготе. Вернусь к обеду. Привезу Пабло немного сыра с гуавой, того, что продают в аэропорту.

А однажды двоюродному брату Николасу, весившему тогда под сотню килограмм, уж очень захотелось съесть гамбургер, который продавался лишь в торговом центре «Овьедо» в Медельине. Он приказал послать вертолет и пару часов спустя уже поглощал свой двойной гамбургер с гигантской порцией картошки фри.

Зоопарк всегда оставался любимым детищем отца, и он очень заботился о каждой детали, хотя иногда это и выглядело гротескно. Как-то раз, проезжая по имению, он заметил, что фламинго потеряли свой красивый розовый цвет – их оперение стало почти белым. В полном убеждении, что изменение цвета было результатом неправильного питания, отец проконсультировался с ветеринаром и по его некомпетентному совету почти полгода кормил их креветками. Естественно, это не сработало.

В другой раз отец заметил, что слонам как-то не слишком нравится их еда. Никто толком не знал, чем их кормить: им пытались давать всякую траву и даже сахарный тростник, но у толстокожих все так же не наблюдалось аппетита. В одну из попыток найти подходящее для слонов питание отец заказал три тонны моркови, но и это не помогло.

Однажды мы с отцом решили прокатиться по усадьбе на голубом внедорожнике Nissan, и он попросил меня держать наготове пулемет, пока он вел машину и оценивал состояние зверей. На втором часу поездки мы обнаружили лежащего у дороги оленька со сломанной ногой. Маленький зверек с длинными белыми ногами, с коричневой шерстью в желтых пятнышках, корчился от боли: кость торчала наружу. Увидев, насколько серьезно он пострадал, отец сказал, что единственное, что мы можем сделать – добить его. Он достал свой легендарный девятимиллиметровый пистолет Sig Sauer P226, – отец очень любил его за высокую точность и за то, что сделать случайный выстрел было невозможно. Кроме того, это был один из немногих его пистолетов, который не давал осечек.

– Хочешь сделать это сам, Грегори? – спросил отец и, даже не дав времени на ответ, приказал целиться в голову зверя и стрелять.

Должно быть, на моем лице был написан дикий страх, потому что отец, едва посмотрев на меня, приказал ждать его в машине. Но я упрямо заявил, что могу это сделать. В полной панике я вцепился в пистолет обеими руками, чтобы нажать на спусковой крючок. Несмотря на то, что стоял я меньше чем в метре от жертвы, первый мой выстрел был мимо – в землю. Второй – тоже. Но третьим я наконец попал в цель.

Неаполитанская усадьба приобрела в Колумбии такую известность, что 31 мая 1983 года отец разрешил снять на ее территории рекламный ролик Naranja Postobón – марки безалкогольных напитков корпорации Ardila Lülle. На пленку попали самолет Twin Otter, автомобили-амфибии, багги и, конечно же, зебры, слоны, жирафы (которые были еще живы), лебеди, кенгуру, лоси и страусы. Естественно, я тоже не мог остаться в стороне, и мой профиль попал в финальные кадры ролика: в них я снимал на камеру одетого в желтый комбинезон и зеленую футболку своего друга Хуана Карлоса Рендона, сына Луиса Карлоса Рендона, отцовского партнера по грязным делам в США.

Пару дней спустя на адрес медельинской квартиры в районе Санта-Мария-де-лос-Анхелес принесли огромную цветочную корзину с прекрасным шоколадом, грецкими орехами, арахисом, миндалем и бутылкой ликера: подарок отцу от той самой Naranja Postobón.

Но избыток денег проявлялся у отца не только в неудержимой роскоши и эксцентричных желаниях. Пока отец был богат, он всегда старался помогать людям. Помню, например, что в рождественские праздники в окрестностях усадьбы не было ни одной деревни, где бы дети не получили подарков. Я сам разъезжал с ним в кузове грузовика, развозя гостинцы – мы целые вечера проводили, доставляя игрушки и сладости каждому малышу.

Больше того, отец не ограничивался департаментом Антьокия: он выбрал беднейшие районы страны и решил лично доставить туда подарки. Однажды из Неаполитанской усадьбы вылетело целых четыре вертолета с грузом лекарств и подарков для индейских общин в джунглях региона Чоко.

Самыми благодарными оказались жители Пуэрто-Триунфо, которые не только получили бесплатный вход в зоопарк, но и нашли в Неаполитанской усадьбе работу. Эту благодарность мы особенно ярко прочувствовали, когда однажды в новогодние праздники отправились всей семьей на утреннюю мессу в церковь, построенную благодаря отцу и Густаво. Когда служба почти подошла к концу, священник обратился к Пабло и вручил ему картонный ключ, символизирующий, по его словам, передачу небесных ключей от Святого Петра тому, кто помогал другим. Этот трогательный момент прервал один пьяница, вопросивший:

– Отец, а для меня у тебя нет копии?

Прихожане покатились со смеху.

До сих пор мое описание Неаполитанской усадьбы было почти сказочным: я хотел, чтобы каждому, читающему эти строки, стало понятно, насколько отец был счастлив на земле, которую нашел и пересоздал по своему вкусу. Я хотел бы, чтобы вы понимали и то, почему он трижды говорил нам, что хочет быть там похороненным. Однако рассказ был бы неполным, если бы я не признал, что и в этом прекрасном месте случалось неладное, и довольно часто.

С того самого дня, когда отец купил первый участок будущего поместья, он предвидел, что здесь, возможно, придется защищаться от врагов и, конечно же, здесь будут вестись дела, связанные с торговлей кокаином. Он уже был весьма влиятельным наркоторговцем, в его распоряжении была немалая власть в криминальном мире, и его желание участвовать в политической жизни страны было также велико.

Отец старался отвлечь меня всеми возможными игрушками и развлечениями, но жестокость войны скрыть было невозможно. Неаполитанская усадьба была штабом военных операций, а я провел там большую часть своего детства.

Строительство главного дома едва началось, но он уже придумал укрытие на экстренный случай в шкафу главной гостиной. Там же установили сейф для денег и оставили небольшой револьвер 38-го калибра, который отец прежде носил в набедренной кобуре. Слева от этого укрытия сделали тайник с потайной дверью: два метра в высоту, два – в ширину и три – в глубину. Когда я зашел в этот тайник впервые, там было не меньше сотни винтовок Colt AR-15 и Steyr AUG, пистолетов и пулеметов UZI и MP5. Там был также ценнейший пулемет Thompson, оригинал 1930 года, со спиральным магазином на триста патронов. В тот же день отец вынес его из тайника, чтобы показать своим людям, оставшимся в полном восхищении.

Я привык к оружию, потому что в усадьбе оно было везде. Отец даже рядом с бассейном установил старинную зенитную батарею на четырех опорах с сиденьем и пушками с глушителями. Когда власти начали преследовать его за убийство министра юстиции Родриго Лара Бонильи, отец, зная, что поместье подвергнется набегу первым, приказал спрятать зенитную батарею в джунглях. Больше ее не нашли.

Наряду с тайником в главном доме отец спроектировал еще два, в разных местах поместья: в «Панадери́и» и «Марионетас».

«Панадерия» была небольшим одноэтажным домом, вполне современным, хотя и выстроенным из толстых деревянных балок. До главного дома можно было бы дойти пешком – всего шесть или семь километров, – не будь это один из самых глухих уголков усадьбы, прогалина посреди джунглей. Каждая пядь этого места кишела змеями, и каждый раз, когда мы там ночевали, нам приходилось окуривать дом и осматривать все, включая постель и собственную одежду.

«Марионетас», напротив, представлял собой четырехкомнатный дом весьма сурового вида, и добраться туда можно было лишь на машине по извилистой дороге, полной поворотов и тупиков. Такая дорога сбивала с толку любого, кто осмеливался явиться в «Марионетас» без приглашения.

Естественно, в поместье часто приезжали соратники и приспешники отца. Я встречал там почти всех членов его картеля, от низших до высших чинов. Большинство из них любило похвастаться перед своими девушками, которых они приглашали в «имение босса».

Человек, которого представили как Мексиканца, был в Неаполитанской усадьбе несколько раз, хотя отец и предпочитал ездить к нему сам. Порой он брал меня с собой, и мы проводили несколько дней вместе, пусть и в гостях. Мексиканец, как правило, казался задумчивым и застенчивым, но был человеком немногословным и очень умным.

Карлос Ледер, еще один значительный участник Медельинского картеля, приезжал довольно часто, всегда в камуфляжных штанах, армейской зеленой футболке и кепке. Он таскал при себе большой нож в стиле Рэмбо, компас, сигнальные ракеты и спички, которые зажигались, даже когда намокали, кольт 45-го калибра и арбалет, его любимое оружие. Еще Карлосу нравилось носить пару гранат на груди и винтовку G-3 в руках. Он походил на персонажа из видеоигры: до зубов вооруженный, спортивного телосложения и вполне симпатичный при этом. Но я никогда не забуду его странной бледности и поразительного зеленоватого оттенка кожи, словно во время долгих путешествий по джунглям он заразился какой-то редкой тропической болезнью.

В конце 1986 года Ледер оказался замешан в серьезном скандале. Отца это очень разозлило, и он приказал Ледеру убираться. Рано утром Карлос прокрался в маленькую комнатку у бассейна и одним выстрелом убил Рольо – командира одного из отрядов наемников отца. Говорили, что он выбрал целью именно Рольо, потому что им нравилась одна и та же женщина. В это время у отца гостил журналист Херман Кастро Кайседо, и во время ночной беседы они услышали громкий хлопок. Отец мгновенно приказал всем спрятаться под машинами, пока он не выяснит, что происходит, но у него за спиной уже возник Ледер с винтовкой в руках:

– Я там убил этого сучоныша.

Отец ужасно разозлился на Ледера, и тому все-таки пришлось навсегда покинуть поместье. Больше они никогда не виделись.

Однажды к нам в гости приехал очень важный гость – семидесятилетний мужчина, к которому, что было очень непривычно, отец обращался с величайшим почтением.

– Грегори, иди сюда, я представлю тебе дона Альберто Прието – единственного начальника, который у меня был за всю жизнь, – сказал он, приглашая меня пожать руку Прието.

Влияние Прието на отца было столь сильным, что он даже просил у старика разрешения рассказать мне о своем прошлом – о времени, когда отец занимался контрабандой бытовой электроники, сигарет и спиртного. Благодарность была очевидно написана у отца на лице: Прието подарил ему возможность процветания в преступном мире.

В ту ночь – совершенно внезапно, в первый и единственный раз в жизни – отец уступил свою комнату Прието, а нас устроил в другой, на втором этаже.

И, разумеется, в Неаполитанской усадьбе проходили тренировки наемной армии, работавшей на отца на протяжении всей его криминальной карьеры.

– Они все такие дерзкие, настоящие задиры, а сами даже держать оружие не умеют, – пожаловался отец как-то раз, досадуя, что его люди постоянно получают ранения и даже гибнут из-за плохих навыков обращения с оружием.

Дошло до того, что ему приходилось подсказывать своим телохранителям – те тоже стреляли плохо и были совершенно бесполезны, когда дело доходило до тяжелого или дальнобойного оружия.

Однажды утром 1988 года, когда война против картеля Кали только началась, за завтраком в столовой отец объявил:

– Парням нужна тренировка. К нам приедет один иностранец, вроде бы мастер своего дела, обучал ребят Мексиканца. Его привез Карлито Кастаньо, который сам познакомился с ним за границей, когда учился воевать с парой колумбийских солдат. Этот парень израильтянин, и я надеюсь, что он научит наших ребят нормальным приемам охраны и обороны, а заодно и стрельбе по движущимся мишеням. Может быть, он даже покажет им, как пробираются в дома спецагенты, чтобы парни не поубивали друг друга во время патруля или обороны.

Отец был в восторге и продолжил со злым смешком:

– Пришлось устроить несколько украденных тачек и участок с заброшенным домом – чтобы потренировать освобождение заложников. С ума сойти, да? Пришлось звать кого-то с другой стороны земного шара, чтобы показать моим парням, как пробираться в дома… когда они всю жизнь только этим и занимались!

Спустя три дня я услышал, что иностранный тренер прибыл рано утром и был доставлен в отдаленное поместье, добираться до которого было нужно по единственной узкой дороге. Один из людей отца сообщил и имя: Яир. Естественно, тогда это имя ничего для меня не значило, да и отец не слишком много внимания обратил на происхождение тренера. Позже он узнал, что Яир был израильским наемником, приехавшим в Колумбию специально для обучения личной армии Мексиканца, которая позже станет военной группировкой «Магдалена Медио».

Из двух десятков мужчин, которых тренировал Яир, особенно выделились братья Брансес и Пол Муньос Москера, известные среди своих как Тайсон и Тилтон: самые смертоносные киллеры в армии отца, по иронии судьбы – члены большой евангелистской семьи.

В первые дни учений мы с отцом встали неподалеку от взлетно-посадочной полосы, чтобы посмотреть, как его люди стреляют по бутылкам и банкам, установленным на ведрах с песком, но они постоянно промахивались. Целились ребята так плохо, что пули просто попадали в асфальт. Когда же обучение подошло к концу, отец спросил у них, что нового они узнали. Ребята ответили, что тренировка была отличной, так как их научили новому маневру – стрельбе из двух пистолетов с одновременной перезарядкой. Остальное, по их словам, парни уже знали.

Тренировку по использованию заминированных автомобилей для терактов тоже провели в Неаполитанской усадьбе. Отец воспользовался помощью эксперта по взрывчатым веществам, известного как Чучо. Этот человек прошел обучение в Кали у члена испанской террористической группировки. Мы так и не узнали, почему лидер картеля Кали, Хильберто Родригес Орехуэла, познакомившись с тем испанцем в мадридской тюрьме, притащил его в Колумбию. В то время отец с Родригесом еще были друзьями, а не соперниками – рынок кокаина в США был огромным, и у каждого картеля была своя территория сбыта.

Чучо стал одним из самых доверенных лиц Пабло и получил максимальную защиту, поскольку отец не мог потерять стратегическое преимущество. Он настолько доверял Чучо, что пару раз даже позволил ему спрятаться в одном из своих укрытий.

Чучо не только знал несколько способов подрыва нагруженного динамитом транспорта, но и понимал, как направить взрывную волну. Позже на взлетно-посадочной полосе снова начались тренировки: теперь люди отца на угнанных машинах должны были очень осторожно, – чтобы не взорваться, – выполнять заезды по разным маршрутам. В основном они тренировались в конце полосы, поскольку там овраг неплохо защищал от случайных травм. Во время одного из пробных запусков взрыв был настолько мощным, что автомобиль взлетел и приземлился на дерево недалеко от вершины холма.

Вскоре отец решил бросить вызов колумбийскому правительству, и бегство стало привычной частью нашей жизни. Первым шагом властей стали рейды в Неаполитанскую усадьбу в поисках любых улик, которые пригодились бы для судебного преследования. Но у отца имелись осведомители во всех силовых структурах, которым он платил высокие гонорары сообразно их рангу и должностному положению только для предупреждения о готовящихся операциях. Поэтому, когда агенты прибывали в усадьбу, они не находили ни единой пули, хотя власти по-прежнему изображали поместье как свалку оружия, взрывчатки и наркотиков. Все это на самом деле было в усадьбе, но из того, что показывали СМИ, к отцу на самом деле не имело отношения ничего. И это злило его еще сильнее.

Даже находясь в бегах, отец отказывался верить, что правительство конфискует животных зоопарка только потому, что они были ввезены в страну нелегально. Он всегда утверждал, что забирать зверей не имеет смысла, если их попросту собираются перевезти в места, которые им не подходят. Более того, отец был убежден, что поместье было лучшим для них местом и что любой другой зоопарк в стране значительно уступал зоопарку Неаполитанской усадьбы. Однако рейды учащались, и в ходе одного из них агенты Национального института возобновляемых и невозобновляемых природных ресурсов все-таки конфисковали двенадцать зебр. Когда отец узнал об этом, он немедленно приказал своим людям добыть равное количество ослов, чтобы заменить ими зебр.

– Предложите охраннику его зарплату за год, – сказал он одному из своих самых доверенных людей.

Так и сделали. За подобный гонорар охранник легко позволил людям отца совершить обмен. Работники выкрасили ослов в черный и белый, а зебр вернули в поместье.

Нечто подобное проделали и в другой раз, когда агенты властей забрали множество экзотических птиц и отвезли их в зоопарк «Сантафе» в Медельине. Узнав о случившемся, отец приказал своим людям купить нужное количество уток, гусей и кур, и той же ночью они совершили обмен, а экзотические птицы вернулись в Неаполитанскую усадьбу.

На этой ранее не публиковавшейся фотографии – отец на слоне в зоопарке Далласа, штат Техас. В этой поездке, в которую нас сопровождало множество родственников, он купил несколько десятков животных, которые позже поселились в Неаполитанской усадьбе.

Несмотря на то, что власти много раз устраивали налёты на усадьбу, отцу всегда удавалось делать вид, будто ничего особенного там не происходило.

Неаполитанская усадьба стала сердцем отцовской империи. В этом райском месте он воплотил все свои мечты, но оно же стало и центром его деятельности на ниве наркоторговли.

Этот необычный дилижанс времён Дикого Запада, ещё одну достопримечательность Неаполитанской усадьбы, тоже привёз отец.

В течение множества лет поместье было любимым местом отдыха семьи Эскобар-Энао. Мы ездили туда практически каждые выходные.

Мы с отцом всегда были очень близки. Даже жизнь в бегах не отдалила нас друг от друга. Он никогда не пропускал главные семейные мероприятия.

Пожалуй, это единственный раз, когда отец был пьян: на одной из вечеринок в Неаполитанской усадьбе он выпил пару коктейлей «Распутин».