Текст книги "Преступление геноцида. Монография"

Субъектами ответственности за геноцид Конвенция признала любых лиц независимо от того, «являются ли они ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами» (ст. IV).

Для введения в силу положений Конвенции договаривающиеся стороны были обязаны «провести необходимое законодательство, каждая в соответствии со своей конституционной процедурой, и, в частности, предусмотреть эффективные меры наказания» лиц, виновных в совершении геноцида или других упомянутых в ст. III Конвенции преступлений (ст. V).

Лица, обвиняемые в совершении геноцида или других перечисленных в Конвенции деяний, «должны быть судимы компетентным судом того государства, на территории которого было совершено это деяние, или таким международным уголовным судом, который может иметь юрисдикцию в отношении сторон настоящей Конвенции, признавших юрисдикцию такого суда» (ст. VI).

В отношении виновных лиц геноцид и другие перечисленные в Конвенции деяния «не рассматриваются как политические преступления» (ст. VII).

Каждый участник Конвенции может обратиться к соответствующему органу ООН с требованием принять, в соответствии с положениями Устава ООН, «все необходимые, по его мнению, меры в целях предупреждения и пресечения актов геноцида» (ст. VIII). При этом споры между сторонами по вопросам толкования, применения или выполнения Конвенции (включая споры относительно «ответственности того или другого государства за совершение геноцида» или одного из других перечисленных в ст. III Конвенции деяний) передаются на рассмотрение Международного суда по требованию любой из сторон в споре (ст. IX) ¹⁵.

Любая из сторон, подписавшая Конвенцию, может в любое время путем извещения на имя генерального секретаря ООН распространить применение настоящей Конвенции «на все или некоторые территории, за ведение внешних отношений которых она ответственна» (ст. XII) ¹⁶.

Конвенция вступила в силу 12 января 1951 г., а к концу 2013 г., к 65-й годовщине принятия Конвенции, более 140 государств состояли ее участниками¹⁷. Однако поскольку Конвенция относится к международному обычному праву, она является обязательной для всех государств¹⁸.

В литературе утверждается, что определение геноцида, данное в Конвенции 1948 г., «необоснованно сужено и потому лишено возможности своего практического применения»¹⁹. По этому вопросу вполне определенно высказался профессор А. У. Шабас, чье мнение мы полностью разделяем. «Конвенция, – пишет он, – подвергалась значительной критике в силу ограниченности своей сферы применения. Это скорее объяснялось разочарованием вследствие недостаточной сферы применения международного права в случаях массовых злодеяний. Как показывает история, эта проблема будет решаться не путем расширения определения геноцида или внесения поправок в Конвенцию, а скорее путем развития тесно связанной с этим понятием концепции преступлений против человечности. Следовательно, преступление геноцида стоит особняком и занимает особое место “преступления преступлений”»²⁰.

В действительности же сама Конвенция 1948 г. вовсе не лишена возможности «своего практического применения». Последующие события (конфликты в бывшей Югославии, Руанде и т. д.), приведшие к рассмотрению дел по обвинению конкретных лиц в совершении преступления геноцида и их наказанию, подтверждают это. Проблема уголовной ответственности за геноцид состояла в излишней ее политизированности со стороны раздираемых противоречиями в годы «холодной войны» крупнейших держав мира. Неслучайно, как только эти противоречия были смягчены (в конце ХХ в.), появились первые обвиняемые в совершении преступления геноцида и осужденные за него.

В дальнейшем при разработке проектов ряда важных международных документов использовалась дефиниция преступления геноцида, предложенная именно Конвенцией 1948 г. Изъятие из нее было сделано только при разработке проекта Кодекса преступлений против мира.

В 1954 г. Комиссией международного права ООН по поручению Генеральной Ассамблеи ООН был разработан проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. К преступлениям против мира и безопасности человечества были отнесены, в частности, «действия властей какого-либо государства или частных лиц, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую, включая:

I) убийства членов такой группы;

II) причинение тяжких телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

III) предумышленное создание для такой группы жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

IV) принятие мер, рассчитанных на предупреждение деторождения в среде такой группы;

V) насильственную передачу детей из такой группы в другую группу»²¹.

Проект Кодекса 1954 г. хотя и не содержал названия данного преступления (по сути представляющего собой геноцид), но перечислял его возможных субъектов – власти государств или частные лица.

4 декабря 1954 г. Генеральная Ассамблея ООН постановила «отложить дальнейшее рассмотрение» проекта из-за отсутствия в нем определения понятия «агрессия». Однако в 1981 г. Генеральная Ассамблея ООН предложила Комиссии по международному праву возобновить прерванную в декабре 1954 г. работу и разработать проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. В представленном в 1996 г. Комиссией проекте прямо говорилось о том, что к преступлениям против мира и безопасности человечества относится также преступление геноцида. Согласно ст. 17 проекта, «преступлением геноцида является любое из перечисленных ниже деяний, совершаемых с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую, включая:

a) убийства членов такой группы;

b) причинение тяжких телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

c) предумышленное создание для такой группы жизненных условий, которые рассчитаны на ее полное или частичное физическое уничтожение;

d) принятие мер, рассчитанных на предупреждение деторождения в среде такой группы;

e) насильственную передачу детей из такой группы в другую группу».

Таким образом, по сравнению с проектом 1954 г., в проекте 1996 г. исчезло положение о том, что геноцид может быть совершен «властями какого-либо государства».

Определение преступления геноцида имеется также в уставах трибуналов (судов), к юрисдикции которых международное право относит рассмотрение дел о преступлении геноцида. При этом в Римском статуте Междунароного уголовного суд (1998 г.) содержится норма (ст. 9) об «элементах преступлений», которые «помогают Суду в толковании и применении» статьи о геноциде.

Элементы преступлений касаются «поведения, последствий и обстоятельств, связанных с каждым преступлением»²². Согласно документам МУС, речь идет о следующих «элементах» геноцида.

(a) Элементы геноцида «посредством убийства»:

1. Исполнитель убил²³ одно или нескольких лиц.

2. Такое лицо или лица принадлежали к конкретной национальной, этнической, расовой или религиозной группе.

3. Исполнитель имел умысел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую.

4. Это деяние имело место в контексте²⁴ явной²⁵ линии аналогичного поведения, направленного против этой группы, или являлось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

(b) Элементы геноцида «посредством причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства»:

1. Исполнитель причинил серьезные телесные повреждения или умственное расстройство одному или нескольким лицам²⁶.

2. Такое лицо или лица принадлежали к конкретной национальной, этнической, расовой или религиозной группе.

3. Исполнитель имел умысел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую.

4. Это деяние имело место в контексте явной линии аналогичного поведения, направленного против этой группы, или являлось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

(c) Элементы геноцида «посредством умышленного создания таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение»:

1. Исполнитель создал определенные жизненные условия для одного или нескольких лиц.

2. Такое лицо или лица принадлежали к конкретной национальной, этнической, расовой или религиозной группе.

3. Исполнитель имел умысел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую.

4. Жизненные условия были рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение такой группы²⁷.

5. Это деяние имело место в контексте явной линии аналогичного поведения, направленного против этой группы, или являлось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

(d) Элементы геноцида «посредством принятия мер, рассчитанных на предотвращение деторождения»:

1. Исполнитель принял определенные меры в отношении одного или нескольких человек.

2. Такое лицо или лица принадлежали к конкретной национальной, этнической, расовой или религиозной группе.

3. Исполнитель имел умысел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую.

4. Принятые меры были рассчитаны на предотвращение деторождения в рамках этой группы.

5. Это деяние имело место в контексте явной линии аналогичного поведения, направленного против этой группы, или являлось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

(e) Элементы геноцида «посредством насильственной передачи детей»:

1. Исполнитель осуществил насильственную передачу одного или нескольких человек²⁸.

2. Такое лицо или лица принадлежали к конкретной национальной, этнической, расовой или религиозной группе.

3. Исполнитель имел умысел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую.

4. Передача была осуществлена из одной человеческой группы в другую.

5. Такое лицо или лица были младше 18 лет.

6. Исполнитель знал или должен был знать, что это лицо или лица были младше 18 лет.

7. Это деяние имело место в контексте явной линии аналогичного поведения, направленного против этой группы, или являлось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

Последний элемент геноцида, требующий наличие контекста «явной линии поведения» при совершении убийства и тому подобных действий, в литературе именуется «контекстуальным». По мнению Г. И. Богуша, этот элемент в целом сужает определение геноцида и вызывает споры в науке: одни его разделяют, другие – нет²⁹. Так, основываясь на этом элементе, МУС в 2009 г. исключил из обвинений, предъявленных Президенту Судана Омару Аль-Баширу, «преступление всех преступлений» – геноцид³⁰.

По нашему мнению, «контекстуальный» элемент не просто сужает определение геноцида, а делает его «узнаваемым», помогает отграничивать геноцид от сходных преступлений. Поэтому его следует считать необходимым элементом преступления геноцида.

В структуру элементов геноцида входит также субъективная сторона. Согласно ст. 30 (ч. 1) Римского статута МУС, лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию суда, только в том случае, «если по признакам, характеризующим объективную сторону, оно совершено намеренно и сознательно», т. е. умышленно. При этом считается, что лицо «имеет намерение» в тех случаях, когда:

a) в отношении деяния оно «собирается совершить» такое деяние;

b) в отношении последствия это лицо «собирается причинить это последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий» (ч. 2 ст. 3 °Cтатута МУС).

Что касается термина «сознательно», то он означает «с осознанием того, что обстоятельство существует или что последствие наступит при обычном ходе событий» (ч. 3 ст. 3 °Cтатута МУС).

О том, что преступление геноцида может быть совершено только с умыслом, свидетельствуют также вышерассмотренные элементы геноцида, один из которых, напомним, сформулирован следующим образом: «Исполнитель имел умысел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую». Кстати, комментируя данный элемент геноцида, американский профессор Ш. М. Бассиони пишет: «Таким образом, человек должен спросить, если ли логика в такой юридической схеме, по которой преднамеренное убийство одного человека может быть геноцидом, а убийство миллионов людей без намерения уничтожить защищенную группу в целом или в части не является международным преступлением? Тем не менее такова нынешняя ситуация»³¹.

Представляется, что никакого противоречия в вышеприведенной формуле нет. Конвенция 1948 г. охраняет (в том числе от посягательства на жизнь) соответствующую группу населения в целом, поэтому убийство даже одного члена такой группы можно и нужно квалифицировать как геноцид (при наличии всех других его элементов).

МУС не обладает юрисдикцией в отношении лица, не достигшего 18-летнего возраста на момент предполагаемого совершения преступления (ст. 26 Римского статута).

Таким образом, для того чтобы действие было квалифицировано как преступление геноцида, необходимо установление следующих его признаков:

а) группа населения, идентифицированная как национальная, этническая, расовая или религиозная группа;

б) действия (убийство и др.), перечисленные в Конвенции 1948 г. (ст. II), в отношении вышеназванной группы населения;

в) намерение уничтожить (полностью или частично) вышеназванную группу;

г) физическое лицо, достигшее 18 лет на момент совершения преступления геноцида.

Принявшие в 1948 г. Конвенцию государства признали, что «на протяжении всей истории геноцид приносил большие потери человечеству». Данное обстоятельство дает повод отдельным исследователям подводить под определение преступления геноцида факты уничтожения групп населения, имевших место не только до принятия Конвенции, но и появления самого термина «геноцид». Например, в российской литературе утверждается, что «впервые геноцидом как преступлением против человечества было признано массовое истребление армянского населения по приказу властей Османской Турции»³², в США ряд авторов утверждает, что «геноцида, подобного индейскому, не было в человеческой истории», называя его историческим примером «неслыханного геноцида, сопоставимого с Холокостом»³³, и т. д.

Также распространенным явлением стало объявление политики того или иного государства по отношению к отдельным народам геноцидом – как правило, на основании заявлений законодательных органов власти (парламентов). С одной стороны, такую практику можно поддержать, ибо она свидетельствует о бдительности мирового сообщества, готовности осуждать и, может быть, даже предупреждать уничтожение определенных групп населения. С другой стороны, признавать те или иные действия (бездействие) преступлением геноцидом, в конечном счете, следует только на основании решений судебных органов – национальных либо международных. В противном случае виновниками в геноциде и жертвами от геноцида можно будет объявлять кого угодно³⁴. Все это может привести к тому, о чем предупреждал И. Тернон: «Слишком широкое употребление слова таит в себе угрозу, что оно станет обыденным, а слишком узкое – что оно утратит… предупреждающий смысл»³⁵.

По образному выражению известного социолога г. Кельмана, геноцид есть «санкционированное массовое убийство»³⁶. Действительно, геноцид без санкции государств невозможен. В связи с изложенным возникает вопрос о том, является государств субъектом преступления геноцида или не. В науке вопрос об ответственности государств за геноцид вызывает споры. Так, У. Шабас считает, что «государство могут, в сущности, совершать геноцид», но для того, чтобы государство было бы ответственно за геноцид, необходимо, чтобы государственные лидеры были вовлечены в него³⁷.

Напомним, что Конвенция 1948 г. наряду с ответственностью физических лиц (ст. IV) говорит об «ответственности того или другого государства за совершение геноцида» (ст. IX). Так, по делу «Босния и Герцеговина против бывшей Югославии (Сербии и Черногории)» Международный уголовный суд в решении от 26 февраля 2007 г. установил, что «Сербия не несла прямой ответственности за геноцид во время Боснийской войны 1992–1995 гг. Тем не менее, он указал, что Сербия нарушила свое позитивное обязательство по предотвращению геноцида в соответствии с Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него в связи с непринятием всех возможных мер для прекращения геноцида, имевшего место в Сребренице в июле 1995 г., и уклонением от выдачи Радко Младича, обвиняемого в геноциде и причастности к геноциду, Международному уголовному трибуналу по бывшей Югославии»³⁸.

В другом случае Европейский суд по правам человека признал неприемлемой жалобу о возложении ответственности за геноцид в Сребренице на ООН и Нидерланды³⁹. Европейский суд сослался на то, что Международный суд ООН в своих решениях исходит из суверенного иммунитета иностранных государств – Юрисдикционные иммунитеты государства (Германия против Италии: участие Греции) (Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy: Greece intervening) от 3 февраля 2012 г. По мнению Европейского суда, это касается также иммунитета, которым пользуется ООН. Соответственно, иммунитет, защищающий ООН и Нидерланды от ответственности за международные преступления (в данном случае за геноцид), не может быть снят⁴⁰.

Международную практику, исключающей признание государства субъектом преступления геноцида, следует признать все-таки правомерной, поскольку само определение данного преступления предусматривает наличие такого признака, как «намерение уничтожить полностью или частично» охраняемые Конвенцией 1948 г. группы населения. Данный признак может быть установлен в поведении только индивидов, что, впрочем, как свидетельствует дело Босния и Герцеговина против бывшей Югославии (Сербии и Черногории), не исключает ответственности государств за невыполнение своих обязательств (по предотвращению преступления геноцида).

Как подчеркивается в ряде документах ООН, «геноцид в действительности является преднамеренной стратегией, которая в большинстве случаев применяется правительствами или группами, контролирующими государственный аппарат. Само государство, призванное защищать своих граждан, начинает их уничтожать, и потенциальным жертвам негде искать защиты, кроме как за его пределами»⁴¹. Вот почему ответственность за предупреждение и пресечение преступление геноцида возлагается именно на государство, в котором оно совершается.

В принятом резолюцией 60/1 Генеральной Ассамблеи ООН Итогово документе Всемирного саммита 2005 г главы государств и правительств единогласно подтвердили, что «каждое государство обязано защищать свое население от геноцида, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности. Эта обязанность влечет за собой необходимость предотвращения таких преступлений, в том числе подстрекательств к ним, путем принятия соответствующих и необходимых мер» (п. 138) ⁴². Они постановили, что международное сообщество должно в соответствующих случаях оказывать государствам помощь в расширении их возможностей по защите населения до начала кризисов и конфликтов. При этом главы государств и правительств подтвердили, что, если то или иное государство «явно окажется не в состоянии» защитить свое население от четырех указанных преступлений, международное сообщество готово предпринять коллективные действия через Совет Безопасности и в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций (п. 139) ⁴³. В свете решений, содержащихся в п. 138 и 139 Итогового документа, генеральный секретарь ООН своим письмом от 31 августа 2007 г. уведомил Совет Безопасности о назначении специального советника по вопросу об обязанности защищать, который будет руководить разработкой теоретических, политических, организационных и оперативных аспектов концепции ответственности по защите.

В Итоговом документе Всемирного саммита 2005 г. предусмотрены (а в докладе генерального секретаря ООН по реализации ответственности по защите 2009 г. – окончательно сформулированы) три основных аспекта концепции обязанности защищать.

1. Каждое государство обязано защищать свое население от геноцида, военных преступлений, этнических чисток и преступлений против человечности. Эта обязанность влечет за собой необходимость предотвращения таких преступлений, в том числе подстрекательств к ним, путем принятия соответствующих и необходимых мер.

2. Международное сообщество должно принять соответствующие меры для того, чтобы содействовать и помогать государствам в выполнении этой обязанности, и должно поддержать усилия ООН.

3. Международное сообщество обязано также использовать соответствующие дипломатические, гуманитарные и другие мирные средства для того, чтобы содействовать защите населения от этих преступлений. Международное сообщество должно предпринять коллективные действия в соответствии с Уставом, если национальные органы власти явно не в состоянии защитить свое население.

Таким образом, в новой концепции обязанности защищать закреплен принцип «суверенитета как ответственности». Это означает, что суверенитет более не обеспечивает исключительную защиту государства от иностранного вмешательства. Суверенитет является также ответственностью государств за благополучие своего народа. И хотя государства не являются субъектом преступления геноцида, они ответственны за недопущение такого преступления. В этой связи особого внимания заслуживает национальное уголовное законодательство государств об ответственности за совершение преступления геноцида. Как само установление подобной ответственности, так и практическое применение (в случае необходимости) соответствующих уголовно-правовых норм являются важным фактором при оценке деятельности государств по предотвращению и недопущению преступления геноцида.

Как уже было показано, ст. VI и IX Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. была установлена тройная подсудность дел о преступлении геноцида. Указанные дела подсудны:

– национальным судам;

– международному уголовному суду (который может иметь юрисдикцию в отношении сторон Конвенции, признавших юрисдикцию такого суда);

– Международному суду.

По нашему мнению, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), куда обращаются лица, оспаривающие решения национальных судов, можно считать еще одним судом, правомочным рассматривать дела о геноциде.

Кроме того, события последних десятилетий вынудили мировое сообщество создать еще один вид судов, не предусмотренных Конвенцией 1948 г., которым подсудны дела о геноциде. Речь идет о специальных международных трибуналах по бывшей Югославии (далее – МТБЮ) и Руанде (далее – МТР).

Прежде чем рассмотреть вопрос о судах, правомочных рассматривать дела о геноциде, следует сделать небольшой исторический экскурс. В 1948 г. резолюция Генеральной Ассамблеи ООН, которой была принята Конвенция о геноциде, предложила Комиссии международного права «рассмотреть вопрос о желательности и возможности создания международного юридического органа, на который возлагается рассмотрение дел лиц, обвиняемых в совершении преступления геноцида…» Данный вопрос был рассмотрен, и Генеральная Ассамблея получила ответ, что создание такого суда является и возможным, и желательным. Однако работа по созданию Международного уголовного суда (далее – МУС) в 1954 г. была приостановлена до определения мировым сообществом понятия «агрессия». Между тем в 1993 г. на территории бывшей Югославии разразился острый межэтнический и межконфессиональный конфликт, в ходе которого были совершены многочисленные военные преступления, преступления против человечности и геноцид. Для рассмотрения дел об этих преступлениях Совет Безопасности ООН учредил специальный Международный трибунал по бывшей Югославии. Данное обстоятельство потребовало ускорить работу по созданию специализированного суда по делам о вышеперечисленных преступлениях.

В 1994 г. Комиссией международного права был подготовлен проект Статута о МУС. Для завершения разработки и принятия конвенции об учреждении международного уголовного суда в 1998 г. в Риме была проведена дипломатическая конференция под эгидой ООН. На ней представители 120 государств – членов ООН приняли Римский статут, ставший юридической основой для учреждения постоянного Международного уголовного суда. Римский статут вступил в силу 1 июля 2002 г., после того как его ратифицировали 60 государств⁴⁴, а в 2005 г. МУС приступил к практической работе. Его местопребывание – город Гаага (Нидерланды).

Каждый из вышеназванных видов подсудности в случае с преступлением геноцида имеет свои преимущества и недостатки. Например, в чем заключается недостаток рассмотрения такого преступления в национальных судах? Как показывают события последнего времени, национальные суды во время конфликтов (внутренних или внешних) часто либо не готовы, либо не способны действовать, как правило, по одной из двух причин:

– у государств отсутствует политическая воля осуществлять судебное преследование своих собственных граждан и тем более высокопоставленных должностных лиц (как это имело место в случае с бывшей Югославии) ⁴⁵;

– судебная система фактически парализована (как это было в случае с Руандой).

Международный суд (далее – МС) является главным судебным органом ООН. Он был учрежден Уставом ООН в 1946 г. для достижения одной из главных целей ООН: «проводить мирными средствами, в согласии с принципами справедливости и международного права, улаживание или разрешение международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира». Согласно Статуту о Международном суде (ст. 34), сторонами по делам, разбираемым в нем, являются только государства. Между тем формально субъектами преступления геноцида называются физические лица: «правители», «должностные или частные лица» (ст. IV Конвенции 1948 г.) ⁴⁶.

В связи с вышеизложенным возникает вопрос: могут ли стать недостающим и необходимым звеном в международной уголовной юстиции специальные трибуналы? Полагаем, что не всегда. Во-первых, создание таких трибуналов будет вызывать вопрос о существовании «выборочного правосудия» (например, почему не был создан такой трибунал по Ираку?). Во-вторых, специальные трибуналы связаны временем или территорией (например, тысячи беженцев, спасавшихся от этнического конфликта в Руанде, были убиты после 1994 г., тогда как мандат трибунала по Руанде ограничивается событиями, происшедшими только в 1994 г.; юрисдикция трибунала по бывшей Югославии распространяется на преступления, совершенные только на территории этой республики и т. д.).

Таким образом, создание независимого Международного уголовного суда именно в качестве «надгосударственного» органа мы считаем и целесообразным, и необходимым шагом для всего мирового сообщества. При этом следует подчеркнуть, что, согласно ст. 1 Статута, МУС не заменяет, а дополняет «национальные системы уголовного правосудия»⁴⁷. В частности, в случае совпадающей юрисдикции международных и национальных судов последние могут сами рассматривать дела о геноциде. Так, по делу Йоргич против Германии германский суд «не усмотрел в международном публичном праве препятствий для рассмотрения обвинений, в частности потому, что МТБЮ указал, что не намерен поддерживать обвинение против заявителя. Приговор суда был оставлен без изменения апелляционной инстанцией со ссылкой на принцип универсальной юрисдикции». ЕСПЧ также указал, что «п. 1 ст. 9 Устава МТБЮ подтверждает позицию германских судов относительно совпадающей юрисдикции МТБЮ и национальных судов без каких-либо ограничений в отношении судов отдельных стран»⁴⁸.

Согласно ст. 5 Статута, юрисдикция МУС ограничивается следующими «самыми серьезными преступлениями, вызывающими озабоченность всего международного сообщества»:

a) преступление геноцида;

b) преступления против человечности;

c) военные преступления;

d) преступление агрессии.

МУС обладает юрисдикцией только в отношении преступлений, совершенных «после вступления в силу» данного Статута (ст. 11). Кроме того, юрисдикция МУС распространяется лишь на преступления, совершенные на территории государств – участников Статута, либо совершенные гражданином государства – участника Статута. Однако из этих двух принципов (соответственно, «территориального» и «личного») имеются исключения:

– во-первых, Совет Безопасности ООН посредством резолюции, принятой согласно гл. VII Устава ООН, может передать в суд ту или иную ситуацию, затрагивающее преступления, которые не были совершены ни на территории государства-участника, ни гражданами государства-участника (так было, например, в отношении ситуации в суданской провинции Дарфур, переданной на рассмотрение в МУС, хотя сам Судан не являлся государством – участником МУС);

– во-вторых, в соответствии с п. 3 ст. 12 Статута, государство, не являющееся участником Статута, может посредством заявления, представленного секретарю суда, признать осуществление судом юрисдикции в отношении того или иного конкретного преступления.

МУС может принять дело к рассмотрению только в том случае, если государство, на территории которого совершено преступление или гражданином которого является преступник, не желает или фактически не может осуществить расследование и выдвинуть обвинение⁴⁹.

Международный трибунал по бывшей Югославии учрежден резолюцией 827 (1993) Совета Безопасности ООН от 25 мая 1993 г.⁵⁰ Трибунал, состоящий из двух судебных камер (палат) и апелляционной палаты, учрежден со следующими целями:

– привлечь к судебной ответственности лиц, предположительно виновных в нарушении международного гуманитарного права;

– установить справедливость по отношению к потерпевшим;

– предотвратить новые преступления;

– способствовать восстановлению мира путем содействия примирению в бывшей Югославии.

Следует сказать, что у ряда государств учреждение Советом Безопасности ООН трибунала вызвало дискуссии. В частности, был поставлен вопрос о том, имеет ли право Совет Безопасности учредить подобный трибунал в соответствии с гл. VII Устава ООН («Действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии»). Однако согласно ст. 39 Устава ООН Совет Безопасности «определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает о том, какие меры следует предпринять… для поддержания или восстановления международного мира и безопасности», в том числе учреждать международный трибунал, а согласно ст. 25 Устава ООН, члены ООН обязаны выполнять решения Совета Безопасности. В итоге последнему удалось снять все подозрения относительно законности учреждения трибунала для бывшей Югославии.