Текст книги "Мона. День сурка с демоном"

– Бербель, да что стряслось?

Скелетиха взволнованно вздрогнула. Ударила кулаком по раскрытой ладони. Бодрый хруст костей стопы эхом разнесся по коридору, нога напряженно качнулась: она определенно нервничала. Бербель подняла пять пальцев, получив в ответ дружный вздох.

Началась игра в шарады.

Глава 9. Ночь в музее

– Дом? Ящик? Коробка? Крыша? А? – гадала Мона.

Бербель прилагала все усилия, чтобы изобразить в воздухе домик, а потом многозначительно замахала руками.

– Думаю, это должно означать «большой», – пробормотал Борис.

– Большой дом? – спросила Мона.

Скелет показал на пол, на окна, после чего опять начал чертить дом.

– А, это здание, – в итоге дошло до ведьмы. – Она имеет в виду музей. О’кей. Хорошо, дальше… нет, стой!

– Что такое? – приподнял брови Борис.

– Она же может все нам написать, разве нет? – с надеждой спросила Мона, которая, откровенно говоря, сама удивилась, как эта идея не пришла ей в голову гораздо раньше.

– Мы еще не научили ее писать, и рисовать у нее тоже плохо получается… ну, без мышц на пальцах, – пробубнил Бен.

А Борис, вздохнув, добавил:

– Смартфон, увы, тоже отметается, ее тавматургическая энергия сжигает даже тостер. Но если у тебя есть спиритическая доска…

– Бога ради! – перебила его Мона. – Знаешь, как опасны эти штуки?

Раздался грохот. Бербель резко швырнула на пол собственное предплечье и сердито уставилась на них троих пустыми глазницами.

– Эмм… ладно, на чем мы остановились? Этот музей, правильно?

Бербель снова подняла руку, та скрипнула, когда защелкнулся сустав, и шарада продолжилась. Она поднесла руки к черепу, изобразила злобно изогнутые брови, раскрыла рот и сильно зашаталась.

– Э, призрак? Жуть? Привидения? Фильм ужасов? Жутко?

– Мона, надо называть то, что имеет смысл, – наставлял ее Борис надменным тоном. – Относись к этому ре-а-лис-тич-но!

– А что здесь реалистично? Она скелет, ты вампир, он собака, а я ведьма. Тут все возможно!

Так как Мона сильно повысила голос, вампир сделал шаг назад и вскинул руки.

– Ладно-ладно, тогда давай я попробую. Я знаком с ней много лет. Я… что? Что это значит? Бербель, старайся лучше! – Он закатил глаза, и Бербель тут же раздраженно бряцнула костями. – Головная боль? Нет? Ну, тогда, может быть… Брови? Она же показывает пальцами… нет. Мм…

– Ох, посмотрите на него, ты понятия не имеешь, что это? – Мона показала ему язык.

– Не так уж часто это происходит.

– Страшно! – рявкнул Бен, и Бербель сразу закивала. Оборотень робко улыбнулся: – На самом деле это относилось не к шарадам… Мне просто страшно от ваших криков.

– Хорошо, Бен, спасибо за помощь, – Мона улыбнулась ему, и он покраснел. – Итак, что мы имеем? Музей, страшно? – повторила она, но Бербель, очевидно, уже переключилась на следующее слово. Она странно замахала руками, при этом явно сжимая что-то в ладонях. – Ковш? Копать экскаватором?

– Я тебя умоляю… – встрял Борис.

– Что такое?

– Как сюда попал бы экскаватор?

– А я откуда знаю? Это же загадка. – Мона опять начинала злиться, и теперь уже она скрестила руки на груди. Борис изящным жестом отбросил со лба светлые волосы и хрустнул пальцами.

– Смотри внимательно… что ж… да, дальше, Бербель, дальше. Мхм… Топор! Нет. Ладно. Палка, посох, ружье, ружье? Ружье! Ружье?

– Музей, страшный, ружье? – растерянно повторила Мона.

Борис покачал головой:

– У кого-то здесь, в музее, ружье, и он опасен…

– Что? Что?! Как это произошло? – Ведьма тут же закрыла себе рот рукой. Наверно, так кричать – плохая идея, если речь действительно о грабителе или о чем-то подобном. К сожалению, они и так уже наделали достаточно шума, причем на весь музей.

Бербель нарисовала в воздухе огромный круг, пересекла предполагаемую фигуру, снова изобразила ружье, указала себе за спину – похоже, там был не один человек. Потом ткнула на себя саму и скорчилась на полу.

– Они прошли сквозь большой круг? Ты имеешь в виду дверь? А ты спряталась?

Она яростно помотала головой, застучав позвонками. Опять начертила громадный круг и загадочно покрутила руками в воздухе.

– Не представляю, что ты хочешь сказать… сюда проникли вооруженные люди?

Неоднозначное покачивание черепом мало помогло.

Внезапно аварийное освещение мигнуло и полностью погасло. У Моны волосы на затылке встали дыбом. Из темного коридора потянуло холодом. Она видела, как в темноте засветились глаза Бориса, который нервно вглядывался в проход. Затем тень загустела, как туман, и краем глаза Мона заметила, что черные клубы поползли вдоль стен. Коридор все больше поглощала плотная вуаль мрака.

– Я… почти ничего не вижу, – в недоумении пробормотал Борис, чье ночное зрение превосходило любое инфракрасное устройство.

Горный хрусталь на шее у Моны вдруг так резко дернулся, что она чуть не упала головой вперед, поэтому поспешно расстегнула замочек.

– Черт, – вырвалось у нее.

Она трясущимися руками подняла кулон чуть выше. Тот окрасился в иссиня-черный цвет и теперь сильно вздрагивал.

– Это магия… темная магия, точнее говоря. – Мона не верила собственным словам, настолько абсурдной ей казалась эта ситуация.

– Злая магия, здесь? – ахнул Борис и придвинулся к ней поближе. Бен тоже встал рядом с ведьмой, защищая ее, он внимательно всматривался в тьму коридора. К тому моменту пропало даже свечение таблички с надписью «Выход».

– Нуу, н-не злая. Ну, д-да, это черная магия, но она не злая – на самом деле мы не так используем этот термин, речь просто о чарах, которые потребляют энергию, поэтому их любят использовать преступники, но люди всегда думают, что черная магия – это сразу зло, а ведь она и в волшебных лампах тоже есть, и вообще белая магия гораздо вреднее, она может облучать и…

– Мона!

– Извини, я… я нервничаю, т-так как… Вот дерьмо! – Она запустила обе руки в волосы и начала глотать ртом воздух. – Что я хочу сказать: магия поглощает свет и разрастается. Кажется, нам лучше убраться отсюда. Моих способностей на это не хватит. – Мона указала на коридор позади себя, где еще горел свет. Звук удара эхом разнесся по коридорам, перепугав всю их компанию.

Борис быстро втолкнул Мону в освещенный проход. С темной магией шутки плохи, ей не просто так дали такое название – она поглощала энергию, любую энергию, даже магическую.

– Где в этой секции сигнализация? Я давно уже не… – начал Борис, и вдруг Бербель с неожиданной скоростью метнулась мимо него и бросилась к ближайшему аварийному ящичку в коридоре. Ожидаемого сигнала не последовало, и на мгновение все они застыли в панике. Борис тоже подскочил к ящичку и ударил по красной кнопке. Однако не произошло ровным счетом ничего. Бен выругался, взглянув на свой мобильник.

– Не работает, – прорычал он.

– Пожалуйста, тише… – прошептала Мона и покачала головой, которая грозила вот-вот взорваться. Затем она быстро сняла с пояса свои огнеупорные прихватки-перчатки и надела их.

– Мона, весьма вероятно, что твои горящие руки нам пригодятся, – бросил ей Борис.

– Они не помогут против темной магии. – На самом деле она давно уже должна была превратиться в ходячий факел – такая паника ее охватила, но, судя по всему, что-то сдерживало ее колдовские силы. Тьма уже наполнила воздух и вывела из строя всю технику. – Г-где тут залы с освященными реликвиями? – заикаясь, выпалила Мона.

– Гениально, Мона! Скорее за мной! – Борис подставил ей свою спину, и она благодарно согласилась. Вампиры быстрее любых других сверхъестественных существ, но оборотень держался почти вровень с ним. К удивлению Моны, скелет тоже без проблем поспевал за ними.

* * *

Вся их небольшая группа рванула навстречу свету, и благодаря сверхъестественным способностям Бена и Бориса побег проходил поразительно тихо, разве что Бербель сопровождало легкое гремящее эхо. Мона насчитала, кажется, несколько десятков коридоров и комнат, прежде чем они наконец-то добрались до тупика, который оказался выставочным залом христианских артефактов. Как она и надеялась, сюда туман темной магии за ними не последовал. Сияние почти полной луны заливал помещение холодным светом. Так что теперь они не полностью слепы.

– Что будем делать? Помощь мы привести не можем, – голос Бена дрогнул.

– Мона! Ты же этому училась, – Борис указал на нее пальцем.

– Что, я? – неприятно высоким голосом воскликнула она. – Ты ведь двухтысячелетний вампир со сверхспособностями, выпрыгни из окна и приведи кого-нибудь.

– Прошу прощения? Я всего лишь ночной сторож. А что, если они там притаились снаружи и выстрелят в меня сверху?! – взвизгнул тот.

– Тшш! – Она плотно прижала палец к губам.

– Меня тоже могут подстрелить. – Борис смахнул с уголка глаза несуществующую слезу.

Но Мона не собиралась так это оставлять.

– Ты не умрешь.

– О да, классно. Тогда буду лежать там в траве и что делать? Истекать кровью в надежде, что кто-нибудь поможет? – огрызнулся он.

– За свою долгую нежизнь ты наверняка обучался боевым искусствам, и в любом случае ты быстрый и сильный!

У него на лбу образовалась складочка, на пару секунд Борис глубоко задумался.

– Т-ты же помнишь про мои попытки быть веганом.

– О нет, – застонала Мона. Амброзия могла вдохнуть в вампиров немного жизни, да, однако при этом лишала их значительной части сил. И все ради того, чтобы они выдерживали какую-то пару-тройку минут слабого солнечного света.

– После нескольких тысяч лет без солнца берешь что дают. – Борис поджал губы в своей манере и принялся разглядывать свои ногти. Так как темная магия не могла последовать за ними в этот зал, Мона почувствовала, как у нее вновь закололо пальцы. Не спалит ли она сегодня в первый раз свои огнеупорные перчатки?

Бербель вдруг дико затряслась.

– Ну а теперь-то что? – прошипела Мона, чей стресс перерос в легкое раздражение. Скелетиха поднесла палец ко рту, и остальные трое моментально замолчали.

Борис и Бен ненадолго прислушались, выражения их лиц заставили Мону забеспокоиться. Она, увы, не отличалась особенно хорошим слухом, даже для человека. Метал и панк-рок с громкостью на весь квартал не способствовали его улучшению. Рано или поздно ей действительно придется заколдовать собственные уши. А пока оставалось полагаться на оборотня и вампира. В конце концов оба сделали шаг назад.

– Если слух меня не подводит, там не меньше восьми… – начал Борис, а Бен издал презрительное «Пфф».

– У господина имеются возражения?

– Если там восемь человек, то у двоих из них по три ноги!

– Ох, прости, я же четко говорю, что восемь человек…

– Чепуха! И один из них не человек, он слишком быстро передвигался. Но они далеко от нас. Только что пришли, – гордо объявил Бен, выпятив грудь.

Борис закатил глаза, в плане слуха и выслеживания против оборотня у него не было шансов.

– И где они? – спросила Мона.

– Мммм… – Бен задумчиво склонил голову к плечу, а Борис многозначительно захихикал и откинул назад светлые волосы.

– Ах, этого ты не знаешь?

– Парни, сейчас неподходящее время!

И вампир, и оборотень тут же взяли себя в руки.

– Они говорили о толстой стеклянной стене и о том, что нашли саркофаг. Но потом ушли из зоны моей слышимости, что, в свою очередь, для нас хорошо – они в другом конце корпуса, – объяснил Борис.

– О нет, о нет, о нет… этого не может быть. Из-за новой выставки сегодня сюда ворвались вооруженные маги? – Мона негромко выругалась, коря себя за позитивные мысли. Посильная работа? Время на хобби и классные друзья? Наконец-то повезло? Могла бы догадаться.

– Похоже, они хотят разбить стеклянную витрину. Много времени это не займет, а потом мы сможем отсюда выбраться. – Борис бодро пожал плечами.

– Нет, это… будет не так просто, – призналась ведьма.

Бен вопросительно наклонил голову, и она в отчаянии ему улыбнулась.

– Это освященное стекло из Ватикана. Мы с профессором Копролитом специально его установили. И я… позаботилась о том… чтобы раскрыть его полную силу. Знаете, меня ведь этому и учили… Оно довольно эффективно противостоит магии и попыткам взлома.

– И? – растерянно уточнил Борис.

– Могут пройти часы, пока они с ним справятся. Но они и не станут так долго пытаться. Увидят, что на нем замок, и… – сглотнув, она приподняла свою связку с ключами, – тогда сообразят, что у кого-то из ночной охраны есть подходящий ключ. Готова поспорить, они нас слышали… – У нее затряслись пальцы.

– Вот дерьмо, – тихо прошипел Борис, а Бербель поникла.

– Я их остановлю! – Оборотень мужественно выпрямил спину, однако Мона удержала его за плечи.

– Оборотни, конечно, очень устойчивы против магии, но это… это гораздо хуже. Тот, кто обладает таким количеством черной магии… Она чертовски дорогая и наверняка стоила целое состояние. Я даже не знала, что еще есть настолько большие запасы. Не стоит это недооценивать.

Его надутые и дрожащие губы заставили ее глубоко вздохнуть.

– Нам необходимо сбежать отсюда и связаться с тавматургической службой спасения. Но контактировать с этой удушающей магией в коридоре… я бы не советовала, – добавила она и задернула занавеску в арке выставочного зала, чтобы хоть как-то их прикрыть.

– Почему эта магическая штука вообще снаружи, а не здесь, внутри? – спросил Бен.

Мона обвела рукой помещение.

У стен стояли огромные витрины с надписями, пергаментами, украшениями и манекенами в христианских одеяниях. Пол покрывала невероятной красоты мозаика, великолепная роспись на потолке изображала небесных созданий, а в центре восьмиугольного зала в стеклянной витрине висел развернутый древний пергамент. Пожелтевшую бумагу, исписанную мелкими латинскими буквами, освещал лунный свет. Под свитком лежал крупный золотой крест.

– А-а-а… Христианские штучки… – оскалившись, пробормотал оборотень.

– Вообще-то нет. – Мона, нахмурившись, остановилась перед похожим на алтарь сооружением посреди комнаты и пробежалась взглядом по пергаменту. – Это формула призыва демона, – прошептала она.

Около нее тут же возник Борис, на его миловидном лице расцвела широкая улыбка.

– Нет, – моментально сорвалось с губ Моны.

– Ай, да ладно тебе, – взмолился вампир.

– Нет!

– Это же выход!

– А я так не думаю, – прошипела она. – Знаешь, сколько всего может пойти не по плану?

Позади них раздался тихий хлопок, и они оба резко развернулись. Бербель сняла свой череп, передала его сбитому с толку Бену, после чего открутила себе одну кисть и положила ее на пол. Второй рукой указала на череп и снова на пальцы на мраморе. Оборотень понял. Он аккуратно установил голову Бербель на ее отсоединенную руку, и вдруг жуткая белая голова скелета поползла по полу. Как паук из фильма ужасов. Борис и Мона поморщились. Секунду спустя эта кошмарно извращенная фигура покинула зал и бесшумно скрылась в коридоре.

– Это хорошая идея? – пробормотал Борис, и Мона кивнула.

– Никакая магия в мире не справится с таким запутанным проклятием, как у Бербель, у нее получится. Мне только интересно, что она задумала.

– Позвать на помощь будет трудновато. – В этом она, к сожалению, должна была согласиться с Борисом. Возможно, остался хоть один проход, где не отключилось электропитание. Им лишь надо продержаться, рано или поздно кто-нибудь обратит внимание на вышедшее из строя освещение и ослепшие камеры. Впрочем, если Мона об этом подумала, то профессиональные воры с магическими средствами и подавно. Она сделала глубокий вдох и ощутила, как пыльный воздух обжигает легкие, смешиваясь с легким, едва заметным запахом манной каши.

Глава 10. Lemegeton Clavicula Salomonis, будь здорова

Это была шарада ее жизни, вернее, кончины. Чуть погодя перебирающий пальцами под собой череп Бербель вновь появился перед ними, и при помощи нескольких элегантных движений, изгибов и болезненных звуков скелет собрался снова. А всего через пару секунд Бербель словно сорвалась с цепи. Руки взметнулись в воздух, резво заплясав из стороны в сторону. Своим безжизненным телом она так отчаянно разыгрывала в пустоте комнаты историю, что у остальных трех охранников пропал дар речи. Серьезность ее представления заставила всех крепко задуматься, и их идеи почти всегда попадали в точку. Бербель крутила бедрами, гремела костями под беззвучную музыку. Тень ее костлявой фигуры носилась над разноцветной мозаикой, и Моне казалось, что она попала на балет. Бербель изящно подпрыгивала, наклонялась, выписывала круги. Из-за такой экспрессии и живости они почти забыли, в какой передряге оказались. Едва это захватывающее представление завершилось, отсутствие аплодисментов показало серьезность положения.

– Шестеро в черной одежде, с закрытыми лицами и вооружены как магическим, так и человеческим оружием. Двое бегают и обыскивают коридоры, злые, раздраженные, напряженные и решительные. Магия разлилась по всем коридорам. Через закрытые двери она пройти не смогла. Мы в ловушке, потому что только сюда не осмелилась проникнуть черная магия, – повторила Мона. Итог: выхода нет, и это лишь вопрос времени, когда они начнут активно искать ночных сторожей с ключами. К счастью, музей просто огромен, а это маленькое помещение не так уж легко найти. Перед дверью стояли толстые колонны, буквально пряча вход. Возможно, по крайней мере Борису удастся достаточно быстро убежать, хотя в данный момент он вжался в стену в противоположном конце зала, на достаточном расстоянии от магии и здешних христианских штучек.

Мона беспомощно расхаживала туда-сюда, бубня себе под нос.

– Бербель может вылезти в окно, а мы бы передали с ней записку. Но это долго. А если Борис ее подкинет, а потом бросит по высокой дуге? Нет… снаружи темно, если здесь темная магия, то они пропитали ею все вокруг. Еще мы могли бы… если мы отдадим им ключ… но тогда меня уволят, и, возможно, они нас убьют… или захотят еще больше… А что, если Сонотеп все-таки обладает силой, а мы им его отдадим? Черт! Черт! Черт!

– Ты меня нервируешь, – пробормотал Бен, который стоял перед витриной со старинным пергаментом.

– Прости, но мне нужно подумать. – Пока Мона пыталась изобрести план, она не впадала в панику. Сосредоточенность на возможном исходе помогала ей сохранять спокойствие. Тем не менее она прекратила метаться, присоединилась к Бену и вздохнула.

С каждой новой идеей, которую приходилось отбрасывать, спонтанное предложение Бориса поднималось все выше в списке решений.

Призвать демона. Абсурдней и невероятней некуда. Такое с трудом удавалось старым колдунам и ведьмам, имеющим опыт проведения ритуалов, и ко всему прочему это максимально нелегально. Маленький бесенок или кобольд – это возможно и время от времени случалось даже с обычными смертными… но сейчас речь об архидемоне. Да и кто стал бы выставлять настоящую формулу призыва в музее? Мона ахнула, вспомнив о профессоре. Да, он бы стал. Абсолютно точно.

– Что это вообще такое? – спросил Бен, заметив взгляд Моны, и постучал пальцем по витрине.

– Это часть Lemegeton Clavicula Salomonis.

– Часть чего? – Нахмурив кустистые брови, он наклонился вперед, чтобы понюхать стекло, но Мона осторожно потянула его обратно.

– Ну, это гримуар[5]5
  Гримуар – книга заклинаний, учебник магии. – Прим. ред.


[Закрыть] древних времен. Оригинальная запись, один из ключей Соломона, судя по его виду, не подготовленный для печати в книгах. С его помощью можно призвать одного из архидемонов.

– А кого именно?

– Бальтазара.

– Не знаю такого. – Бен озадаченно поскреб подбородок, чем почти заставил Мону рассмеяться. Видимо, нервы у нее уже совсем расплавились.

Воспользовавшись нахлынувшим спокойствием, она сделала глубокий вдох.

– Он когда-то был египетским богом. Но Церковь лишила его этого поста, как и многих других, и демонизировала, ну, дала задание присматривать за адом. Так он стал первым королем подземного мира. То есть князем ада.

– И… и он… действительно существует? – Бен начал слегка заикаться. Для ведьм это общеизвестные знания, но оборотней мало интересовала данная часть сверхъестественного мира. Кроме того, эту информацию старались хранить в тайне. Вопрос о том, правдой или вымыслом являлись легенды, не давал людям погрузиться в настоящий хаос. И хотя Мона была уверена, что для конца света не понадобится вмешательство демонов – вероятно, хватит какой-нибудь смешной мелочи вроде правил гигиены или ограничения скорости, – рисковать все же не стоило.

– И ты можешь его вызвать? – продолжил Бен, и Мона тут же нервно втянула в себя воздух.

– Нет, не могу.

– Просто попробуй, – прошипел из своего угла Борис. Как паук, он заполз в единственный пятачок в комнате, не украшенный христианскими декорациями.

– Это же глупо, у нас нет времени, мы должны…

– Должны что? У тебя есть идеи получше? – грубо перебил ее Борис, но, когда она уже хотела прибегнуть к главному аргументу, снова раздался тот самый хлопок. Он пронесся по коридорам, очень похожий на первый громкий удар.

Вздрогнув, Мона выругалась, и ее прихватки молниеносно загорелись. Бербель бросилась к стоящему в зале большому деревянному кресту и застыла перед ним в театральной позе.

– Ч-что это значит? – пролепетала Мона и присела.

– Она маскируется, – объяснил Борис, который вдруг вытянул шею в сторону витрин с костюмами. Видимо, играл со старой мантией, но после того, как эхо от удара снова прокатилось по коридору, он тоже присел. – Мона!

– Что?

– Демон! Он должен делать то, что ты пожелаешь.

– Т-только если у меня все получится, а у меня не получится, – тут же начала оправдываться она и в поисках поддержки взглянула на Бена. Он единственный стоял и прислушивался к двери.

– Что может произойти в самом плохом случае? – У Бориса был талант даже тихим голосом говорить очень настойчиво.

– У меня получится? – Мона же, напротив, едва контролировала собственный голос, а пылающие колдовским пламенем руки и вовсе не контролировала. В этом плане грозная темная магия в коридоре казалась чуть ли не спасением: без нее Мона бы совсем потеряла самообладание. У темной магии много сильных сторон… и слабых тоже. – Да, точно, вот оно, – пискнула она и чуть не хлопнула себя ладонью по лбу, но вовремя опомнилась. Она уже не в первый раз поджигала одежду из-за подобных ситуаций.

– Что? – В тоне Бориса звучало нетерпение.

– Я… я уверена, что сумею открыть портал, может, крохотный. Понятия не имею, появится ли оттуда демон, но у темной магии нет шансов против магии ада. Так мы немного ее отгоним, достаточно, чтобы удалось убежать. По крайней мере тебе, Борис.

Это их выход. Так как по коридору вновь словно пронесся раскат грома – вероятно, кто-то пытался разбить освященное стекло на саркофаге, – времени оставалось мало. Грабители не могли не знать об их присутствии, они намеренно их игнорировали, поскольку пока что Мона и ее коллеги не представляли для них угрозы. Так она мысленно себе твердила – это звучало лучше, чем все прочие варианты.

Борис отважился выйти из угла и пополз вдоль стены, вытянув шею. Логично, что такой, как он, обрадовался бы потенциальному появлению короля ада. Кровопийцы всегда заключали союзы с подобными существами, хотя бы ради того, чтобы досадить ведьмам.

– У кого-нибудь из вас есть с собой соль? – тихо спросила Мона.

– Конечно, – тут же откликнулся Бен, и она удивленно повернулась к нему. На самом деле вопрос был чисто риторическим.

– Что у тебя есть? – выпалила она, когда он вытащил солонку из одного из многочисленных карманов комбинезона и сунул ей в руки.

– Перец нужен?

– Нет.

– Кетчуп?

– Нет… нет, спасибо.

– А, ты же больше любишь майонез.

– Соли достаточно! По-почему?.. – пробормотала Мона и словно в трансе начала чертить на полу соляной круг.

– Ну, для колбасок.

– Ох, точно. Почему я вообще спрашиваю? – Она покачала головой. Благодаря солонке защитный круг из соли вскоре был готов. Мона потянулась к своей связке ключей, нашла подходящий к витрине ключ, открыла стеклянный ящик и перевернула крест. Затем порылась в карманах куртки в поисках помады.

– Теперь мне нужно немного места, – попросила она.

Аккуратно, делая все строго так, как ее учили, Мона копировала круг призыва с пергамента на пол зала. И буквально чувствовала затылком укоризненные взгляды ангелов с картин на потолке. Но прямо перед завершающими символами у нее закончилась помада. Живот скрутило от боли, но не успела она поднять голову, как в поле ее зрения появился флакончик лака для ногтей. Счастье, что вампир такой же гот, как и она.

– Спасибо, – прошептала Мона, стараясь закончить малюсенькой кисточкой оставшиеся линии. Потом выпрямилась на трясущихся ногах и встала на положенное место рядом с кругом призыва.

– Что теперь? – спросил Бен.

– Отойдите чуть дальше. Я в безопасности в соляном круге, так что… ну. Так, теперь я зачитаю вслух текст, а там посмотрим.

Парням не нужно было повторять дважды, только любопытную Бербель Борису пришлось силой оттащить в сторону.

Мона громко откашлялась. Все или ничего. В конце концов, это всего лишь парадоксальный сон, и сейчас, кажется, идеальный момент, чтобы проснуться. Она глубоко вздохнула, на языке уже крутился первый слог. Ее будто охватило какое-то электрическое покалывание, и она нервно вздрогнула. Это страх или магия? Мона неуверенно затянула первый звук, сосредоточилась на словах и раскрыла губы:

– Venit Spiritus. Te requiro. Veni ad me. Ledo me plus infantem unum tempus. Translatione ab ipsis malis in Googlitta pythonissam, quod uctor erat occupatus…

Слова вдруг полились из нее, подобно песне. И голос с каждым слогом звучал все более певуче. Покалывание разрослось и распространилось уже на все тело. Нечто у Моны внутри тут же отреагировало на призыв, и она не могла этому сопротивляться. Что-то затрещало, краем глаза она заметила, что с ее ладоней посыпались искры фиолетовой магии.

Бен, поскуливая, прижался к стене, а Борис неуверенно нырнул за соседнюю витрину. Только Бербель с любопытством следила за развернувшейся сценой пустыми глазницами и высоко подняла рукой череп для лучшего обзора.

Вопреки собственной воле все внимание Моны неотрывно сосредоточилось на пентаграмме. Она хотела остановиться, хотела позвать на помощь, отвернуться, однако тело ей больше не повиновалось. В круге призыва образовался магический вихрь, как порыв ветра на высоком лугу. Слова ведьмы отдавались эхом, и с каждым предложением она глубже погружалась в тексты, значения и зов. Все обрело смысл, как бы тяжело ни давалась ей латынь, она понимала… нет, вынуждена была понимать.

Так вот он какой, печально известный колдовской транс, о котором ее предупреждали во время учебы. Моне казалось, что она с головой окунулась в текст и связанное с ним монотонное пение.

– Идите ко мне, как бы ни было далеко, как бы ни было глубоко… Связанные кровью и клятвой, телом и душой… – Эта часть Моне совсем не понравилась. – Да накроет меня ваша сила, служа мне и моей боли (здесь, пожалуйста, укажите источник ваших проблем). О…

И что ей тут сказать, а прежде всего – как? Разумеется, в Ватикане не проходили такого рода магию и то, как, на худой конец, ее произносить и формулировать. Это колдовское искусство считалось запрещенным, но ведь именно в этом и заключалось колдовство.

– Мне нужна помощь. Срочно! Помощь. Просто помощь, – резюмировала она. – Так возьми меня, направь меня, просвети меня, служи мне до исполнения моего желания, о могущественный, о великий…

К тому моменту из небольшого вихря над кругом призыва сформировался мини-торнадо. Он достиг высоты взрослого человека, а от резкого потока воздуха развевались волосы и одежда. С каждым последующим словом буря в комнате усиливалась, и Мона поняла, что эти чары ей все-таки удались. Вопрос лишь в том, что или кого она там призвала, потому что формулы не всегда выполняли свое прямое предназначение. Один неверный термин, и по комнате поскачет кровожадный сатанинский кролик.

За время своего пребывания в Ватикане и Университете магии Мона много чего повидала, в основном то, от чего кровь стынет в жилах, так как молодые ведьмы редко занимались чем-то полезным. Возможности магии ограничивались воображением одаренного и его способностями. Древние ведьмы и колдуны когда-то творили настоящие чудеса, благодаря чему нередко возводили себя в ранг богов и путались в божественных правилах, которые сами же и придумывали. Лучше ведь парить на облаке, потягивать напитки и наблюдать за отчаянием людей, чем рисковать, вмешаться в мир и все испортить. А под «испортить» в этом случае всемогущие понимали скуку. Так что, пока люди старались сделать свою повседневную жизнь как можно более драматичной, они могли не опасаться вспыльчивых богов, но и на помощь рассчитывать не следовало. Самое грандиозное реалити-шоу в Солнечной системе на самом деле было реальным и примитивно успешным.

Эти правила Мона сейчас и нарушала, поскольку если она действительно вызвала архидемона, то вызвала в его лице древнего бога, чье могущество превосходило силу ее воображения.

Края пентакля вспыхнули, символы загорелись, послышалось громкое шипение, и последние слова Мона произнесла каким-то чужим голосом:

– О рисках и побочных эффектах спросите, пожалуйста, своего друида или экзорциста.

Она натужно закашлялась, тут же отшатнулась от пылающего круга и вгляделась в огненный столб. Пламя устремилось вверх, опалив потолок, в комнате бушевал огромный огненный вихрь. В воздухе летали искры, а шум… что ж, шум, должно быть, было слышно на половину музея. С каждой секундой горящий конус расширялся, темнел, как будто в нем формировалось какое-то существо. Ядро, теперь уже почти черное, отрастило руки, ноги, голову, и только глаза на ней светились во тьме, в то время как очертания урагана продолжали пылать ярким пламенем.

– Кто осмелился тревожить меня посреди ночи? – Хриплый голос сотряс зал. Подобно раскату грома, сила магии взорвалась, обрушилась на пол вместе с огнем, и Мона покачнулась от ударной волны. Проморгавшись от кружащего в воздухе пепла, она снова закашлялась и нервно замахала руками, чтобы отогнать от себя пыль.

Прошла пара мгновений, прежде чем зрение прояснилось, глаза защипало от крупиц пепла. Но потом она увидела силуэт, фигуру, внешность – мужчина.

У нее на лице на миг отразилось замешательство. Неужели она случайно призвала мафиози? Высокий мужчина в пентаграмме недовольно стряхивал пыль с костюма.

Тот явно был сшит на заказ, в тонкую полоску, глубокого темно-синего цвета, и ткань выглядела дорогой. На широких плечах красовалось пальто с высоким воротничком, кольца на пальцах слабо сверкали в лунном свете, а глаза у него светились. Вокруг узких зрачков плясало пламя. С таким ростом дверные проемы наверняка превращались в проблему. Коричневая кожа имела легкий оливковый оттенок, и лишь такие, как он, настоящие злодеи, супермодели и Тони Старк[6]6
  Тони Старк – Железный человек, супергерой вселенной Marvel Comics.


[Закрыть] могли носить бороду вроде этой. Просто возмутительная привлекательность, которая подозрительно попахивала неприятностями.