Текст книги "Мона. День сурка с демоном"

– Я. Спросил. Кто посмел? – раздался тихий, низкий и хриплый голос. Прозвучало не угрожающе, это было нечто гораздо большее, чем просто угроза, похожее на кару – даже Борис, укрывшийся за витриной, жалобно заскулил. Взгляд демона сразу обратился к нему, и вампир не сдержал вскрик. Судя по всему, общество этого дьявольского джентльмена уже не так его привлекало.

– Кровососы, конечно…

Затем мужчина заметил оцепеневшего Бена, который просто прилип к стене. С легким недоумением посмотрел на Бербель, которая смущенно переминалась с одной кости на другую и помахала ему рукой. Может, даже взволнованно хихикнула. К сожалению, это ненадолго отвлекло демона, и его пылающие глаза обнаружили Мону.

– Простите… – пролепетала та.

Он молчал.

– Мона, ты уверена, что все правильно сделала? В смысле, это… это правда он? Выглядит… выглядит как… бизнесмен какой-то, – выпалил Борис.

– В Древнем Египте я был известен как Баал, – раздраженно выдохнул демон.

После этого Мона услышала лишь драматичный вздох из дальнего угла комнаты. Непонятно, от чего так трясся Борис: от благоговения или чистой паники, но его голос заметно дрогнул, и он буквально затараторил:

– Баал! Точно. Да, конечно, это вы. Баал, эмм. Архидемон. Хранитель ада. Страж врат. Потрошитель миров. Командир 66 легионов демонов. Помощник Сатаны. Мастер маскировки. Повелитель огней, вечно горящих…

– Да, верно, хватит, – раздраженно рявкнул князь ада.

– Но на листке было написано «Бальтазар». – Как бы ни нервничал Бен, но из-за него даже архидемон закатил глаза.

– Да… да, верно. Так меня теперь зовут, – начал он и помассировал виски. – Полагаю, я пожалею, что задал этот вопрос, но… кто возглавляет этот парад клоунов?

– Эм… – Больше всего Моне хотелось просто исчезнуть.

– Могущественный маг, который меня призвал. Народ, у меня не так много времени, ясно?

К сожалению, остальные не придумали ничего лучше, чем указать на Мону.

У Бальтазара вырвался хриплый смех.

Оборотень, вампир и скелет утвердительно закивали и опять показали на Мону.

– Это неудачная шутка, да? Люцифер это подстроил? – Его голос вновь стал заметно громче.

Мона еще раз глубоко вздохнула.

– Н-нет! Все правильно. Ну… тебя… вызвала я, наверное…

Демону понадобилось всего два шага, чтобы оказаться прямо перед ней. Мона испуганно затаила дыхание.

– Дай, – потребовал он и указал на текст призыва. Трясущимися пальцами Мона протянула ему свиток. И смотрела, как его глаза быстро бегают по строчкам. Потом мужчина на какое-то время задержался на мелком шрифте и выругался.

– Проклятье. Так пропустишь мимо ушей призыв в шумном клубе, а потом такое… Что это? Кто это написал? Какая наглость. Без вознаграждения? Что значит без вознаграждения?

– Эм, ну… появившись, ты согласился на сделку и…

– Я в курсе, как это работает! – Громким его голос звучал еще более грозно, и Мона вздрогнула. А когда он выпрямился, она словно съежилась.

Увы, к чему-то подобному Университет магии тоже не готовил. Теоретического материала хватало, однако на деле все выглядело совсем иначе. Как это обычно и бывает. Стажировка в лимбе[7]7
  Лимб – в католическом богословии место пребывания не попавших в рай душ; не является адом или чистилищем. – Прим. пер.


[Закрыть] не помешала бы, но для Церкви об этом, естественно, не могло быть и речи. Ведьм не просто так чуть ли не топили в святой воде, они ведь должны держаться подальше от дьявольщины. Вообще-то не такая уж плохая идея. Мона снова тяжело сглотнула.

– Ладно, значит, у тебя получилось… интересно. – Он обвел взглядом каждый сантиметр тела Моны, будто ожидал найти в ней что-то особенное. После чего, смирившись с положением вещей, пожал плечами и выгнул брови: – Прагматичная ведьма, да?

Она кивнула и попыталась выдавить из себя улыбку. Так или иначе, ситуация вряд ли может стать еще хуже. Но потом снаружи из коридора донеслись тяжелые шаги.

Хуже всегда бывает.

– Черт! Еще и это, – вырвалось у Моны, и она указала на выход. – Я призвала тебя, чтобы ты… обезвредил воров в музее.

Он проследил взглядом направление ее вытянутой руки и нахмурился.

– Пожалуйста? – прошептала она.

– Ты просишь меня об этом? – Бальтазар опять рассмеялся и покачал головой. – Ох, как же времена меняются.

Глава 11. Риски и побочные эффекты

Если ведьма говорит, что самой длинной ночью в своей жизни обязана демону, то вы, наверное, подумаете о грязных разговорчиках в постели, ритуальном половом акте на алтаре или об играх со связыванием и огнем. Мона считала свой случай куда более захватывающим, хотя другие варианты звучали менее опасно и куда веселее.

Они последовали за Бальтазаром по коридору. Архидемон отгонял темную магию своей аурой, отпугивал ее. Обрывки теней заметались по невероятно длинному коридору, как будто в панике пытались убежать. Чуть погодя вся компания остановилась перед двумя мужчинами полностью в черном и со скрытыми лицами. Один из них на самом деле держал в руках ружье и целился им прямо в оборотня, однако оружие внезапно объяло пламя. Мужчина с криком бросился на пол, у него загорелись перчатки. Огнем, способным прожечь любой, даже огнеупорный материал. Демоническое пламя потушить невозможно. Его коллега хотел ему помочь, но завороженно уставился в глаза Бальтазару. А потом, словно в агонии, начал громко кричать и плакать. Больше не обращая на них внимания, архидемон прошагал мимо воров в сторону особой египетской выставки. Мона, Бербель, Борис и Бен быстро и незаметно побежали за ним. Выпущенного на свободу беса нельзя оставлять без присмотра.

Послышались возбужденные голоса, зал Сонотепа был уже недалеко. Бальтазар остановился и обернулся.

– Ждите здесь!

Никто не собирался ему перечить, и они нервно застыли одни в коридоре. Вновь нерешительно замигал свет, может, все-таки получится вызвать тавматургическую службу спасения. Впрочем, аккумуляторы их мобильников оказались полностью разряжены. Мона, Борис и Бен беспомощно смотрели друг на друга. Если уж старая раскладушка Бена перестала работать, то они и правда по уши в дерьме. Мона как раз думала спросить, есть ли у остальных какие-нибудь идеи, как вдруг раздался громкий визг.

То, что происходило потом, сложно выразить словами, и у автора, к сожалению, связаны литературные руки. Пусть читатель представит себе хорошо приправленные зверства со щепоткой мучений. Аномальные страдания на десерт, по вкусу можно добавить море боли. Крики варить при температуре выше 200°, пока они не дойдут до состояния пронзительных воплей. По желанию украсьте свой десерт непозволительными пытками. Воздержимся от предложений по сервировке. Приятного аппетита.

По крайней мере демону, похоже, вечер пришелся по душе. Все, что могла Мона, – это вглядываться в проход и молиться. Она действительно поймала себя на том, что мысленно произносит короткую молитву небесам, заранее зная, что ее никто не услышит. Не после этого демонического фиаско.

– Вы об этом пожалеете! Думаете, вы меня победили? Но теперь я знаю правду, я все видел! – завизжал кто-то в коридоре. Голос определенно принадлежал не демону, и Борис еле успел отдернуть Мону в сторону, пока чья-то тень не сбила ее с ног. Вот он – посреди коридора между ними стоял мужчина. Бледный, как Борис, его глаза подозрительно сверкали, а белые волосы были завязаны в неаккуратный хвост. Запахло манной кашей, и Мона тут же спряталась за широкую спину Бориса. Она помнила этот запах. Встречалась с ним совсем недавно – на дискотеке. На дискотеке, где она показывала свое удостоверение и обсуждала с Борисом работу.

Вампир встал перед ними, и Мона еще немного пригнулась… но, прежде чем он опять успел повысить голос, коридор, ведущий в погребальную камеру, засветился красным. В центре возникла тень, она становилась все больше: к ним направлялся Бальтазар. Незнакомый вампир издал сдавленный крик. Бен как раз собирался наброситься на него, когда послышался хлопок и открылся круг фиолетового цвета.

– Портал, – воскликнула Мона, однако уже было слишком поздно. Прежде чем они успели что-то предпринять, растрепавшийся хвост вместе с вампиром исчезли, и врата захлопнулись.

Бальтазар тем временем остановился перед ними и опять помассировал виски, как будто это приключение – сущая мелочь.

– Другие не сбежали, – сухо сообщил он, и Мона закусила губу, сообразив, что это означало.

– Спасибо, – тихо сорвалось с ее губ, и он удивленно ухмыльнулся:

– М-да, видимо, в двадцать первом веке даже демону говорят «спасибо». – Клубы темной энергии постепенно развеивались, теперь им нечего было тут делать, а чтобы развлечься, существовали места и получше. Соответственно в коридоре снова стало светло, и тогда наконец заверещала сигнализация. – Я бы сказал, это сигнал, что мне пора удаляться. Удачи с… ай, да какая разница. На самом деле мне все равно, – проворчал Бальтазар.

– Подожди! Ч-что мы скажем ведомству? – Прежде чем она поняла, что делает, Мона потянула архидемона за рукав, и он шокированно уставился на нее сверху вниз.

– Мне что, еще прибраться за вас или как?

В ответ на его несдержанный тон Мона выпятила нижнюю губу, за что заработала раздраженный стон. Он вновь бросил взгляд в коридор перед экспозицией.

– Не-а… не хочу. – И быстрее, чем кто-либо успел сказать хоть слово, демон буквально растворился в воздухе. След от его светящихся глаз вспыхнул, прожег пространство и пропал лишь через несколько секунд.

– С ума сойти! Он же реально выглядел как человек, – выпалил Бен, а Мона и Борис повернулись к нему с растерянными взглядами.

На заднем фоне грохотала Бербель, которая к тому моменту активировала все экстренные рычаги и теперь только качала головой.

– Но, ребят, ребят… его глаза. Эй, как глаз на башне в том фильме с маленькими человечками, чуваком-эльфом и еще одним, с крутым мечом, а потом еще это кольцо… – тараторил Бен, в котором, видимо, скопилось чересчур много нервозности. – Я думал, он сожрет нас, или вас, или тех людей! Но потом он их просто… убрал.

– Супер. Как будем объясняться перед службой спасения… комитетом… директором?! – в панике закричал Борис. Его работа здесь тоже висела на волоске, и он не меньше Моны не хотел, чтобы его уволили.

Ведьма почесала в затылке и пошла в гробницу. Только бы ущерб оказался не слишком большим, только бы стекло выдержало…

Игнорируя пепел, подпалины и не обращая внимания на предполагаемые пятна крови, она сконцентрировалась исключительно на саркофаге и экспонатах выставки. Но, кроме следов разрушения, все остальное выглядело нетронутым. Аура Бальтазара, конечно, взорвала все защитные чары, однако толстая стеклянная стена перед артефактами и сам фараон остались в целости и сохранности. Мона взвизгнула и подпрыгнула в странной эйфории.

– Ничего не пропало! – заорала она, и голос сорвался… хотя вампиру и оборотню в принципе не было необходимости кричать.

* * *

Взлом, архидемон, а теперь половина этажа потонула в мыльной воде. Впрочем, ничего лучше они не придумали. К счастью для них, медленно растворяющаяся темная магия скрыла чары призыва, а вот пентаграмму на полу, как выяснилось, так легко не спрячешь – так что Мона на скорую руку применила простенькое заклинание уборки, пока система наблюдения снова не заработала в полную силу.

У господина Гете для таких случаев имелась идеальные строки, вызывающие в воображении максимальную катастрофу, которая смешала все следы пепла, крови и разрушений и оставила после себя абсолютный хаос[8]8
  Речь идет о балладе «Ученик чародея» (нем. Der Zauberlehrling) немецкого поэта И. В. Гёте, в которой ученик использует заклинание, но оказывается не в силах с ним справиться. – Прим. ред.


[Закрыть]. И точно так же, как в балладе, с этой целью по музею свободным потоком потекла вода, пусть метлу и заменила обыкновенная швабра. Никто не был так далек от реальности, чтобы знать наизусть «Ученика чародея». Уж точно не огненная ведьма, которая просто явно терпела неудачу в магических штучках на основе воды. Но преступники осмелились бы на что-то настолько абсурдное. Идеальная история.

Эти злодеи явно хотели замести следы.

Ох, какая же умная идея пришла в головы ночным сторожам – спрятаться среди христианских реликвий.

Какая потрясающая работа ведьмы, которая наложила защитные чары на саркофаг, и у воров ничего не получилось.

Какое мужественное поведение ночной охраны – в меньшинстве против темных магов.

Во всяком случае, так они постарались описать свои приключения. Да и тавматургическая служба спасения занималась допросом лишь вполсилы, потому что для ликвидации последствий хаотичной уборки им понадобилась целая оперативная группа. Если Мона что и умела, так это запарывать колдовство – и неужели это хоть раз сыграло ей на руку! Этот музей полон сюрпризов.

Все здание буквально светилось от различных видов магии – тавматургическая экстренная служба разбиралась с этим необычным происшествием, как с любым U45.

За U45 отвечало Федеральное ведомство магических расследований – короче говоря, кто-то приподнял метафорический коврик и поспешно замел под него этот случай. В отличие от обычно естественных преступлений сверхъестественные раскрывали крайне редко – и впервые Мона была этому рада. С другой стороны, они и так уже уничтожили практически все следы настоящих виновников, чтобы спасти свои задницы, – мысль, от которой Мона до поры до времени решила отмахиваться.

Без ответа оставался вопрос, что планировал украсть вампир, если он в принципе планировал что-то красть, и виновата ли вообще Мона в том, что он проник в музей. Ведь разве могло пахнуть манной кашей сначала на дискотеке, а вскоре после этого – при ограблении в пыльном музее? Она не сомневалась, что это запах того вампира, и напрашивающийся из этого вывод ей не нравился.

Глава 12. Варенье

Розовый кролик ругался с вороном из-за печенья, а потом подплыл большой толстый водяной и стащил у них велосипед. Мона пыталась стать посредником между всеми сторонами спора, разразилась жаркая дискуссия. Зачем водяному велосипед? Но в конце концов появился Робин Уильямс в костюме доброй феи, и все сразу помирились.

К сожалению, это умиротворяющее зрелище нарушило визгливое пение рокера, и когда Мона распахнула глаза, то уставилась в черный потолок своей комнаты. Будильник орал что-то о страданиях, крови, страданиях и еще бо́льших страданиях.

И все-таки вчерашний день оказался даже труднее для понимания, чем ее сны. Мона нехотя встала с кровати, смяла при этом парочку журналов и, покачиваясь, как зомби, поплелась в ванную. Сейчас только долгий горячий душ мог спасти ее рассудок, в сиреневом геле для душа она бы добровольно утопилась – настолько приятным казался запах, а тепло расслабляющим. Завернувшись в черное полотенце, она направилась на кухню, и теперь ее походка уже почти напоминала человека прямоходящего. Она велела себе не думать о запретных словах, боролась с самой собой, но как, черт возьми, этот день может стать еще хуже, чем прошлый? Абсолютно невозможно. Тем не менее она на всякий случай три раза постучала по деревянному столу.

Шум дня оглушал ее, пробиваясь сквозь открытое кухонное окно, выхлопные газы стоящих автомобилей вступили в схватку с живительным ароматом свежего кофе. Совершенно вымотанная, Мона смотрела на темный фильтр и черную жидкость, которая капала ей в чашку. Ноздри наполнил великолепный запах, и в легких приятно защекотало. Каждый нерв в ее теле радовался предстоящему получению вещества, в зависимость от которого попала уже половина современного мира. Хватит ли простой чашки кофе? Наверно, лучше бросить туда травок. Иначе зачем она столько семестров зубрила алхимию?

Однако Мона была не в настроении для корицы, перца, кардамона, синтетических куриных ножек или даже дигидрогена монооксида. Ни в коем случае не дигидрогена монооксид[9]9
  То есть Н₂О, или воды. – Прим. ред.


[Закрыть] – кофе не бывает достаточно крепким. Тем не менее она положила в густую жидкую пробуждающую тьму несколько листочков стевии медовой. Это растение перестало быть чисто ведьминским секретом, но все начинало казаться более волшебным, если добавить трав.

Не будь эта работа так важна, она бы просто взяла выходной. Наверняка директор сегодня захочет поговорить с ней о взломе. Ее и так удивило, что в электронной почте еще не ждало гневное письмо и не разрывался телефон. Если верить Борису, музей для руководителя священен, а за экспонаты в случае крайней необходимости требовалось отдать жизнь.

– Ауч, – пробормотала Мона. Кофе оказался чересчур горячим, и кончик языка тут же онемел. Снаружи доносились громкие гудки машин, а у нее в голове до сих пор шумело от вчерашнего шока. Как же хотелось заползти обратно в постель.

А потом мир разбился о банку варенья. Мона любила клубничный конфитюр, однако стеклянная банка разделяла ее плохое настроение и недовольно скрипнула в ответ на попытку открутить крышку. Если так пойдет и дальше, она сегодня еще умудрится сжечь собственную квартиру. Хотя так поджаривать тосты уже не понадобится. Вот тебе и «хуже быть не может». Выругавшись, она со стуком поставила банку на стойку.

Мимо нее протянулась рука. Мона на мгновение замерла и краем глаза наблюдала, как Бальтазар без труда освободил банку от крышки. После чего с неожиданной аккуратностью поставил варенье обратно и пристально посмотрел на ведьму.

– Это такая шутка, да? – прошипел он приглушенным голосом, и Мона почувствовала, как открыла рот, чтобы остальная часть лица сочеталась с широко распахнутыми глазами. Медленно, почти на автомате моргнула, убеждаясь, что это не сон. Потом подняла руку и ткнула Бальтазара в плечо.

В отличие от Моны тот выглядел вполне бодрым. На нем был шикарный темно-красный костюм, который прекрасно подходил к оливково-коричневому оттенку его кожи. От него пахло то ли сигарами, то ли адом… Мона точно не знала. В темноте музея она мало чего разглядела, но на ее кухне демон казался поразительно похож на человека. Лицо с тонкими угловатыми чертами, низкие брови, нос совсем чуть-чуть не дотягивал до общепринятого стандарта красоты – и все же зрачки у него горели, а фигуру окружал ореол огня.

Мона проглотила страх.

– А-а ты что здесь делаешь? – дрожащим голосом заикалась она.

– Ты меня призвала. – Он раздраженно раскинул руки в стороны, и в глазах ярко вспыхнуло пламя.

– Н-нет! Нет! Не призывала! – оправдываясь, Мона замотала головой и отступила на шаг назад.

– Нет, призвала. Иначе меня бы тут не было. Из-за… какой-то… банки с вареньем? Так? Как это понимать? Что тебе от меня надо? – Он слегка наклонился вперед, уничтожая только что созданное ею расстояние.

– Но не было никакого огненного круга, и я ничего не говорила. Т-ты просто так… просто такой: бульк?

– Просто бульк? – Бальтазар снова выпрямился и уставился на нее как на умалишенную.

– Просто взял и появился.

Она видела, как он слегка выдвинул нижнюю челюсть и определенно задумался.

– Странно, – пробормотал демон. – Я тоже ничего не слышал, ни формулы призыва, ни чего-то подобного… – Он быстро окинул взглядом кухню, но затем покачал головой.

– Как такое могло произойти? – пролепетала Мона.

– Для чего именно ты вызвала меня прошлой ночью?

– Для помощи… – Она неуверенно пожала плечами.

Архидемон закатил глаза и вздохнул:

– Да, ясно. Но для какой именно помощи?

Моне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, чего он от нее добивался.

– Ну так… просто… для помощи?

– Нет, ведьма, как ты описала происшествие?

Ей было страшно задавать этот вопрос, но, очевидно, она не догоняла.

– Какое происшествие?

– Ох… ну, грабителей? Взлом? «Пусть демон убьет…» – В каждом его слове сквозило все больше раздражения, а сверкающие глаза не предвещали ничего хорошего.

– Э-э-э…

– Э! Что «э-э-э»?

– Ну, это… Ну, нет, – смущенно пробормотала Мона, уткнувшись взглядом в пол.

– Как?

– Я попросила о помощи… – призналась она.

– Просто о помощи? И все? О помощи вообще? Ты одержима или что с тобой не так?! – Повышая такой низкий хриплый голос, не обязательно быть демоном, чтобы внушать страх, однако его поведение, а возможно, еще и хаос прошлой ночи больше разозлили Мону.

Насупившись, она выпятила нижнюю губу.

– Да, прошу прощения, у нас были другие проблемы.

Глаза Бальтазара грозно засветились, но Мона снова сердито скрестила руки на груди. Достаточно паники на эту неделю, и сегодня она точно не позволит слуге ада окончательно ее доконать, тем более еще до первой чашки кофе.

В ответ на ее «Пфф» он грязно рассмеялся.

– Ты не понимаешь, да, ведьма? Ты упомянула проблемы… знаешь, какая тут проблема? – Он показал пальцем сначала на себя, потом на нее.

– Нет, – злобно откликнулась она.

– Ты прочла то, что написано в призыве мелким шрифтом?

– Конечно, – соврала Мона. Ну, вслух-то она это прочла, но уже забыла.

– Не надо так закатывать глаза, женщина!

– Не понимаю, в чем твоя проблема… м-мистер!

– Ты и я, – демон понизил голос и наклонился ближе, пока не оказался к ней вплотную, – связаны друг с другом до устранения твоей беды. – Он прошептал это подчеркнуто гневно, и у Моны по спине побежали мурашки. Она опять сделала шаг назад. Казалось, что его аура захватила все пространство кухни.

– Как? – Мона в растерянности посмотрела на него.

– Помощи она хотела! Просто помощи? А что, по-твоему, такое помощь? Когда у тебя неприятности? Проблемки? Бо-бо? Я демон! А не психотерапевт!

– Э-э-э…

– Э-э-э! – взбешенно передразнил Бальтазар.

От возмущения у Моны раздулись ноздри, она ощутила, как пальцы обожгло жаром. Одна часть ее хотела с криком убежать подальше отсюда, а вторая – влепить ему затрещину.

– Значит, каждый раз, когда мне потребуется помощь, – с неестественным спокойствием произнесла она, – будешь возникать ты и… должен будешь мне помогать?

– Динь-динь-динь, у нас есть победитель, – саркастично рявкнул он и раздраженно застонал. – Оох, учат же вас, ведьм, что проклятия, призывы и заклинания нужно формулировать конкретно.

– Я не специально! Я… я ведь только зачитала текст. Я этого не хотела… это… это не может быть правдой. – У Моны задрожал голос, и она быстро обернулась… в поисках, в отчаянии, в растерянности… и в итоге просто вернулась к стойке. Судорожно схватила свой кофе и выпила свое черное варево. В груди разлилось тепло.

– Молодые ведьмы, вам вообще надо запретить колдовать, пока не повзрослеете. Знаешь, что это означает? Клятва демона снимается лишь тогда, когда задание выполнено. Так что она в силе, пока у тебя не закончатся проблемы. Да быстрее ад замерзнет! Ты даже умереть не можешь, потому что у тебя и с этим наверняка возникнут проблемы, а этого… да, этого я допустить не могу, – прозвучало неприятно цинично.

Мона кивнула, а потом нахмурилась:

– Минутку, ты сейчас думал о том, чтобы меня убить?

– Разумеется.

– Что? – испуганно ахнула она. Он же не серьезно. Это ведь он разбирался во всем этом, он мог остановить призыв. Мона вообще не хотела его призывать, это было просто отчаянной попыткой, исключительно из-за острой необходимости. Он ведь бог. Всемогущий. И как это, простите, могло быть ее виной?

– Молись, чтобы существовал выход, – с угрозой в голосе сказал Бальтазар.

Моне показалось, что она даже видела, как лопнуло его терпение, а возможно, это лопнули ее нервы, но… довольно! Она так боролась за эту работу. Столько денег потрачено на обучение, чтобы ей не пришлось, как другим молодым ведьмам, начинать с самых низов. Она столько ночей не спала из-за тревоги и страха перед будущим. Пробивалась через горы документов, учила наизусть тексты песен для проклятых ваз, тренировалась играть в шарады с Бербель, рисковала жизнью ради мертвого фараона. Она не даст какому-то архидемону все испортить.

– Хватит! – взвизгнула Мона, сердитая больше на саму себя, чем на него. Слабое потрескивание робкого огня на ее пальцах превратилось в яростную струю пламени. Ей потребовалась пара мгновений, чтобы снова собраться, после чего она сделала глубокий вдох. – Ладно, господин демон. Пожалуйста. Значит, отныне это твоя работа. Не мои проблемы.

– Но…

– Нет, нет! Никаких «но». Ты в курсе, какая поганая у меня выдалась неделя?

Он кивнул, будто рефлекторно, но после того, как она презрительно фыркнула, очень медленно покачал головой. Глаза у него больше не горели, зато теперь от злости пылала Мона.

– Эта ночь была по-настоящему дерьмовой: меня чуть не застрелили, прокляли или… сама не знаю! Работа там – единственное, что у меня есть. Я только начала, я тут пытаюсь выжить, а ты… ты… перед тобой, архидемоном, я должна оправдываться? Ты архидемон или архитапочек? Придумай что-нибудь! Меня. Не. Колышет. Я устала! Я задолбалась!

Бальтазар примирительно вскинул руки:

– Успокойся, ладно?

– Успокоиться? – взревела она в ответ.

– Нет, серьезно, ты буквально горишь.

– Что?

Он указал на ее руки. Мона тут же бросилась к раковине, включила кран и потушила пылающие ярким пламенем пальцы.

– Черт! Черт! Черт!

– Слушай… – начал демон, но она оглянулась и гневно на него зарычала.

У него на губах заиграла странная пренебрежительная улыбочка, и Бальтазар прочистил горло:

– Как там, говоришь, тебя зовут?

– Мона, – с кислым видом ответила она.

– Хорошо. Итак, Мона. Сейчас я уйду и буду надеяться, что такого больше не повторится, да?

– Это все? – прошипела она.

– Мм… ну, классная задница?

Бальтазар исчез, просто растворился в воздухе, и, совершенно ошеломленная, Мона секунду просто пялилась в пустоту.

– Классная что? – в недоумении повторила она и бросила взгляд через плечо. Полотенца не было. Оно валялось на полу в метре от нее – видимо, не выдержало вспышки ее гнева.

Окончательно потеряв дар речи, обнаженная ведьма стояла перед раковиной рядом с открытой банкой варенья и спрашивала себя, что еще входит в конец света.