Текст книги "Христианская Церковь в Высокое Средневековье"

Я же ухожу туда, где логика не боится вывода о смерти, то есть к святой религии.

Вот так он оставил все попечения, обратился к Богу и прожил в святости до конца дней своих».

Если же найдется такой человек, который скажет: «Я никогда в жизни не буду каяться, а покаюсь перед самой смертью и пройду муки покаяния в чистилище, – то этот человек глуп. Мы говорили уже, что не всякий человек, надеющийся на добрый конец, получает его. Многие, однако, тешут себя пустыми упованиями. Чаще всего бывает, что по жизни и смерть: как человек живет, так и умирает. Святой Григорий говорил: «Грешник, в жизни забывший Бога, на праведном суде забывает себя самого». Но предположим, что человек уверен в своем предсмертном покаянии. Как же глупо тогда желать проходить муки покаяния в чистилище! Святой Августин учил, что они страшнее любой из земных мук. Грешник, зачем не пострадаешь покаянной мукой здесь, на земле? Ведь покаяние само из твоей души вырастает, ты сам, по своей воле искупаешь свой грех, мука от такого искупления ничтожна. А на муки чистилища ты обречен по необходимости, и они безмерны. К тому же, в чистилище у тебя не будет ни места, ни времени стяжать себе прощение!

А что муки чистилища тяжелы, научают нас все святые. И в каком бы месте ни было назначено чистилище, будь то ближе к центру земли, где преисподняя и где душа будет очищаться тем же пламенем, что и грешники в аду, будь то в любом другом месте на земле, указанном праведным судом, – муки там будут очень тяжелы. Если чистилище будет в межземельном пространстве, где горит пламень ада, то нет никакого сомнения, что душе будет безмерно тяжело гореть этим пламенем. Если чистилище будет определено в других местах на земле – либо для пребывания в месте совершения греха, либо для взывания к помощи родных и близких, либо для назидания живущим, либо по другому неведомому суждению Божиему – бесспорно то, что и в этих местах муки будут очень тяжелы. Ведь суд Божий определяет наказание чистилищем для омовения от греховной скверны, исходя из числа и характера грехов.

Из множества примеров, подтверждающих эту истину, я приведу только один, из Элианда: «Недалеко от Ниверсы жил бедный угольщик. Был он человеком богобоязненным и добрым христианином. Однажды вечером он как обычно разжег свою угольную яму и отправился спать в сторожку, что стояла рядом. Вдруг в самую полночь раздались истошные крики. Угольщик выскочил из своей сторожки наружу и увидел страшное видение: к его яме, что есть силы, бежит нагая и растрепанная женщина, криком исходит. Следом на страшном коне вороном скачет рыцарь с кинжалом в руке. У коня из глаз, из ноздрей, из ушей вырываются языки яркого пламени. Женщина подбегает к самому краю ямы, видит раскаленные угли, отступает и бежит вокруг. Рыцарь настигает женщину, хватает за волосы и вонзает свой кинжал ей в грудь. Из раны кровь рекой, женщина падает на землю. Рыцарь хватает ее за окровавленные волосы и со всего размаха бросает в яму с горящими углями. И час и больше стоит над нею. Потом вытаскивает ее, всю обугленную, взваливает на коня и, безутешно рыдая, мчится прочь – туда, откуда явился.

И на вторую и на третью ночь страшное видение повторилось. Но угольщик уже не мог вынести таких страстей и отправился к своему господину графу Ниверсы, поскольку ему были известны доброта и набожность графа. Пришел и обо всем рассказал. Выслушав угольщика, граф воскликнул: “Я своими глазами хочу увидеть это видение!” – и поехал с ним. Вот уже вдвоем спрятались в сторожке. Время полночи наступило, и все случилось по рассказу: и женщина убегала, и рыцарь догонял, и все остальное тоже повторилось. Граф трепетал, но ему очень хотелось понять, отчего все так происходит, и когда безжалостный рыцарь уже отправлялся в обратный путь со своей ношей на коне, граф вышел из сторожки и, заклиная рыцаря остановиться, обратился к нему с просьбой объяснить видение. Тот повернул своего коня и в горьком рыдании поведал: “Знай, мой граф, раз уж ты захотел узнать о наших мучениях, которые Господь пожелал открыть тебе: именем я Джуффреди, я был твоим рыцарем, у твоего стола кормился. А женщина, которую я столь безжалостно мучаю – это донна Беатриче, бывшая женой твоему славному рыцарю Берлингьеру. Знай, что нас соблазнила низменной похотью преступная любовь, и мы впали в тяжкий плотский грех. И чтобы никто не мог мешать нам предаваться постыдным удовольствиям, она убила своего супруга, твоего славного рыцаря Берлингьера. И купались мы в своем грехе, пока не настал наш смертный час. Но на смертном одре сначала эта женщина, а потом и я поплакались перед Господом, покаялись и исповедались. Всеблагой Бог принял наше предсмертное покаяние, смилостивился и простил нам вечные муки ада и назначил временные муки чистилища. Потому знай, мой граф, мы не обречены, и во искупление нашего греха в этом месте нам назначено чистилище. Вот что ты видел. За тяжкий грех плоти еженощно мы совершаем эту страшную погоню. А освобождены от этих ужасных мук будем, когда того пожелает Господь”.

Чтобы лучше понять смысл наказания, граф снова обратился к рыцарю за разъяснением. Тот отвечал со многими слезами и воздыханиями: “Этой женщине, поднявшей руку на своего мужа из любви ко мне, дано такое наказание: еженощно принимать смерть от моей руки, от моего кинжала. Суд Божий постановил еще, чтобы она, питавшая ко мне любовь блудливую, еженощно была мною кидаема в жаркие угли этой ямы. Ты это видел. И как прежде мы смотрели друг на друга со страстным вожделением и предвкушением греховных утех, так ныне с отвращением и ненавистью преследуем друг друга. И как один был причиной воспламенения бесчестной любви другого, так ныне один есть источник мучений другого. Ибо всякая мука, испытуемая ею, есть и моя мука. Когда вонзаю в нее свой кинжал, все вокруг обращается для меня в негаснущий огонь. Когда кидаю ее в жаркие угли, сам начинаю гореть тем же пламенем. Конь же мой – это диавол, которому мы даны для терзаний. Таковы наши суровые кары. Как мы несчастны! Граф, прошу вас, молите Господа нашего, известите о нас ему в мессах, раздайте милостыню нищим. Да облегчит Он нам эти тяжкие муки!” – проговорив это, рыцарь растаял, как вспышка молнии».

Да не убудет от нас, возлюбленные мои, претерпеть на этом свете данную нам за грехи епитимью, да избавим себя от великих мук и от горьких терзаний, которые – хотим мы того или не хотим – ожидают нас по смерти³⁷.

Глава III, в которой говорится о том, что тщетное упование отвращает нас от покаяния

Третье препятствие покаянию есть упование на милость Бога. Человек говорит: «Велика милость Божия, Он любит нас, Он искупил наши грехи Своей драгоценной кровью, Он не даст нам заблудиться», – и не кается, и коснеет во грехе. Против таких людей сказано в Священном Писании: «Maledictus omnis qui peccat in spe» – «Проклят Богом грешащий в надежде». Размышляя об этих словах, святой Бернард говорил: «Кто грешит в надежде, у того неверная вера, достойная проклятия».

Истинно названы люди достойными проклятия, потому как богохульствуют и глумятся над безграничной милостью и великой добротой Божией. Казалось бы, в милости и доброте они должны увидеть силу и величие Божественного водительства, причину и повод для противоборствования греху. Нет! Грешат! Грешат без оглядки!

О таких людях говорил святой Павел: «An ignoras quod benignitas Dei ad poenitentiam te adducit» и дальше, как прежде мы говорили. Святой Павел указывал также на тяжесть подобного греха: «Irritam quis faciens legem Moysi et spiritui gratioe contumcliam fecerit»³⁸. В «Толковании» об этих словах так сказано: «Грешащий в надежде на милосердие Божие, дух благодатный и кровь Христову попирает и посрамляет». Человеку следует остерегаться греха, прежде всего во имя милосердного Бога, ибо еще говорил святой Павел: «Господь Бог спас нас по милости Своей». Так поступает всякий, у кого сердце возвышенное и кто бежит греха не из страха, а из любви. Кто же поступает противно и согрешает, наказан будет, как сказано в Писании.

Кто по собственной воле впал в глубокую пропасть греха и уповает на милость Божию, тот попирает Бога, и милостью Божией тот будет обойден. Самое же страшное, что милость Божия оставит его в час наивысшей надобности, в смертный час. Свидетельствуют об этом многие примеры, почерпнутые из житий святых, из жизнеописаний Святых Отцов, из рассказов святого Григория. Мы не станем их все пересказывать, они есть и в других книгах, да и наш трактат слишком бы удлинился.

Против тщетной и высокомерной надежды сказано в Писании: «Не скажи: велика милость Господня, Он не помянет мои грехи. Знай, столь же скор Он на гнев и на мщение, сколь и на милость». Воистину, Бог милостив, но Он не желает быть попранным в доверии. Оттого и говорил святой Григорий: «Веруя, что Бог справедлив, да не оставим без покаяния грехи наши; веруя, что Он милостив, да не впадем в отчаяние». Только жаждущий исправить свою жизнь может уповать на милость Божию, но не желающий купаться в злодеяниях!

Тщетна вера человека, который питает глупую надежду жить долго и кончить свои дни в благости. И все же многие откладывают покаяние, не проникаются словами Писания, изреченными устами премудрого Екклезиаста: «Ne tardes converti ad Dominum,et ne differas de die in diem; subito enim veniet ira illius, et in tempore iracundiae disperdet te» – «Не опаздывай с обращением к Богу, не перекладывай со дня на день, чтобы не обрушился на тебя гнев Его и не потерял Он тебя в час гнева и мщения. Не обрекай себя в свой, смертный час, когда судим будешь», – увещевал премудрый Екклезиаст³⁹. А святой Григорий говорил: «Сразу бывает украден тот, кто долго был поддерживаем». Сразу – так скоро, что и представить невозможно, – бывает украден смертью и представлен суду Божиему тот, кого долгое время Бог поддерживал выжидании к покаянию. Вот пример, о котором повествует Петр Дамьяни⁴⁰. «В городе Салерно жил благородный, по мирскому мнению, и богатый правитель. Он долгие годы купался в преходящем благополучии здравия, богатства и плотских утех, привык к этому и любил повторять: кто имеет благо на этом свете, тот имеет его и на том свете, – понимая благо в его плотском, вещественном значении, а не так, как правильно надо понимать. Когда он достиг, по его представлению, наивысшего мирского благополучия, какого у него еще никогда не было, случилось ему однажды утром взглянуть из своего дворца на гору Этну, на Монджибелло, и увидеть, что необычайно велики вырывающиеся из горы искры и языки пламени. Тотчас он созвал свою семью; и всех слуг и объявил им: “Скоро умрет кто-то богатый и могущественный. Я видел, как Монджибелло подавал огненный знак, он ждет очередного грешника, чтобы засосать его в пекло через свою огнедышащую пасть”.

А когда Монджибелло выпускает необычайно много огня, в тех местах говорят, что вскоре должен умереть какой-нибудь богатый грешник, поэтому Монджибелло готовится принять его. Местные люди считают, что через эту гору проходит одна из дорог в преисподнюю.

Вот и князь, о котором наш рассказ, поспешил объявить о скорой смерти богатого грешника, когда увидел необычайно яркие вспышки огня. Но о том, что этот грешник он сам, и это его готовится принять подземное царство через свои огнедышащие ворота, он даже и подумать не пожелал. Поэтому ночью, как обычно, самодовольно и самоуверенно он улегся в кровать с одной из своих женщин, и в самом греховном действии, которое совершал многие годы, испустил дух! Вот так тот, кто еще накануне был жив-здоров и даже ночью не один лег в постель, утром оказался совершенно бездыханным!» <…>

Часть четвертая

Глава III, в которой говорится о том, что вызывает в нас сокрушение

Перейдем теперь к третьей части нашего рассказа о сердечном сокрушении и ответим на вопросы: что вызывает в нас сокрушение, или какими путями входит в нас сокрушение, и сколько этих путей? Святые ученые мужи утверждают, что таких путей шесть.

Первый путь – это воскрешение в памяти содеянных грехов. О нем говорил пророк Исайя в обращении к Богу: «Recogitabo tibi omnes annos meos, in amaritudine animoc meoe» – «Я подумаю и положу их все перед Тобой, все мои годы, в горечи души моей, то есть с горькой скорбью». Про этот путь мы уже говорили в других местах нашего трактата. Вспомните пример о знаменитой блуднице Таис; о блуднице, у которой от преисполнения скорбью разорвалось сердце; о рыцаре, который отрекся от Христа, но не отрекся от Богородицы.

Второй путь, следующий за воскрешением в памяти грехов, – это стыд. Царь Соломон говорил в своих притчах: «Putredo in ossibus eius qui confusione res dignas gerit» – «Гниют кости совершающего деяния, достойные стыда и смущения». «Гниют кости» – это внутренняя скорбь, она облегчает тяжесть последствий греховных деяний, которых человеку надлежит смущаться и стыдиться. Пророк Аввакум говорил: «Ingrediatur putredo in ossibus mei» – «Боль проникла в кости мои, то есть в сердечные пристрастия, и они не причастны более греху, и нечего мне стыдиться».

Третий путь, вводящий в нас сокрушение, – это низость греха, ибо грех делает человека омерзительно подлым. О низости греха, обращаясь к грешной душе, говорил пророк Иеремия: «Quam vifis facta es, iterans vias tuas» – «О, до чего же ты низка, когда каждый день воскрешаю в памяти пути твои!» О грешниках говорил псалмопевец: «Corrupt! sunt, et abominabiles fact! Sunt in studiis suis» – «Они тленны и омерзительны в занятиях своих, то есть в скверных делах, творимых с усердием».

Четвертый путь – это страх Божиего суда и вечной муки. Об этом говорил святой Петр: «Impius et peccator ubi pare-bunt?» – «Нечестивые и грешные где предстанут (словно хотел сказать: не будет им места, где достойно предстать пред гневным судией) и смогут ли они вынести вечные невыносимые муки ада?» Вот пример: «Во Франции жил один богатый человек, любивший земные богатства и мирскую суету. Однажды он задумался, смогут ли через тысячу лет прекратиться мучения тех, кто осужден на муки ада? И сам себе ответил, что не смогут. Тогда он снова спросил сам у себя:

“А через восемьсот тысяч лет?” И вновь дал неутешительный ответ. Потом он подумал: “А через тысячу тысяч лет смогут ли освободиться грешники?” И снова сказал себе: “Нет, не смогут!” «А через столько лет, сколько капель в море?» И снова отвечал отрицательно. От таких мыслей он пришел в сильное волнение, сердце его преисполнилось скорбью, и он горько заплакал в глубоком сердечном сокрушении. Поразмыслив, он решил оставить суету этого мира и сказал: «Как глупы и как ничтожны люди: ради преходящих наслаждений в этом бренном мирe они обрекают себя на бесконечные муки в аду!»

Пятый путь, который вводит в нас сокрушение, – это скорбь от того, что теряем небесный райский град и наносим оскорбление Богу. Ибо надлежит его слушаться как Творца, почитать как Небесного Отца, любить как Ходатая и Спасителя, отдавшего за нас свою драгоценную кровь. Святой Петр и святой Иоанн говорили: «Dilexit nos, et lavavit nos a peccatis nostris in sanguine sua» – «Иисус Христос возлюбил нас и омыл грехи наши кровью своей». Размышление о том, что человек марает и пачкает срамотой своего греха очищенную и омытую кровью Христа душу, должно вводить в нас печаль и скорбь о грехе.

Шестой путь, вводящий в нас сокрушение, – это упование на отпущение грехов, на ниспослание благодати, ради которой избираем доброе, и на увенчание славой, к которой нас ведет Господь. О благодати и славе говорил псалмопевец: «Gratiam et gloriam dabit Dominus» – «Господь даст нам благодать и славу свою»⁴¹.

Выше всех путей, вводящих в нас совершенное и истинное сокрушение, вознесена горячая и преданная молитва, ибо только молением Господь ниспосылает в наше сердце дар сокрушения, а без усвоения благодати и милости Божией сокрушению не быть ни совершенным, ни истинным. Да и самое обретение сокрушения невозможно без особой благодати Божией; и вот, чтобы обрести его, человек возносит преданную молитву. Посему, всякий жаждущий благодати во имя спасения, приступи к молению и живи так, чтобы моление твое было достойным исполнения, а еще проси Господа, чтобы Он даровал тебе благодать жить в благости и усердно молиться.

Глава II, в которой рассказывается, сколько ступеней смирения существует

Теперь посмотрим, сколько видов смирения, или, правильнее сказать, сколько ступеней смирения существует и каковы они. В «Толковании» говорится о словах Иисуса, обращенных к Иоанну Крестителю: «Sic decet nos implero omnem iustitiam, idest omnem humilitatem»⁴² – «Совершенное смирение имеет три ступени». Первая ступень – это покоряться старшему и не возвышаться над равным. Вторая ступень – это покоряться равному и не возвышаться над меньшим. И третья ступень – это покоряться меньшему. Смирение первой ступени называется достаточным, ибо его достает для спасения; вторая ступень называется обильной, ибо даже превышает необходимое; третья ступень – чрезмерной, ибо не просто превышает необходимое, но и вообще означает, что большего смирения быть не может. Смирение третьей ступени явил народу Христос, когда опустился для крещения пред Иоанном Предтечей, ибо это означало покориться меньшему; это смирение – совершенное.

По-другому смирение разделяют на четыре ступени: sper-nere mundum,spernere nullum, spernere sese, spernere se sperni – презирать мирское, не презирать человека, презирать самого себя, презирать презрение к себе.

В «Правиле» святого Бенедикта⁴³ выделены двенадцать ступеней смирения, противопоставленных двенадцати ступеням гордыни. По разделению святого Бенедикта, первая ступень смирения – глазами и телом проявлять кротость, а взгляд устремлять долу – противостоит первой ступени гордыни, называемой любопытством, когда человек ходит с высоко поднятой головой и проявляет излишний интерес ко всему. Вторая ступень смирения – это говорить мало, рассудительно и негромко; в противоположность второй ступени гордыни – легкомыслию, когда человек болтает изрядно и произносит надменные слова. Третья ступень смирения – презирать громкий и беспричинный смех; в противоположность третьей ступени гордыни, позволяющей непристойно радоваться всему. Четвертая ступень смирения – молчание, умение молчать, пока не спросят; в противоположность четвертой ступени гордыни – хвастовству, когда человек похваляется и болтает без надобности. Пятая ступень смирения – не выделяться среди других, придерживаясь общих правил жизнеповедения в монастыре; в противоположность пятой ступени гордыни – обособлению, когда человек стремится казаться лучше других и делает то, чего не делают другие. Шестая ступень смирения – постоянно помнить и говорить, что ты самый подлый человек; в противоположность шестой ступени гордыни – высокомерию, когда человек ставит себя выше других. Седьмая ступень – это говорить и верить, что ты существо бесполезное и недостойное; в противоположность седьмой ступени гордыни – самонадеянности, когда человек полагает себя приносящим пользу и достойным. Восьмая ступень смирения – это исповедание в грехах; в противоположность восьмой ступени гордыни – оправданию своих падений. Девятая ступень смирения – это в трудностях хвататься за покаяние; в противоположность девятой ступени гордыни, когда человек исповедуется в грехе не по простоте душевной и искренне, а лишь для того, чтобы избегнуть наказания, и при этом сам себя прощает. Десятая ступень – это послушание; в противоположность десятой ступени гордыни – строптивости, когда человек упорствует и не покоряется старшим. Одиннадцатая ступень смирения – это не испытывать удовольствия от своевольного действия; в противоположность одиннадцатой ступени гордыни – свободе, когда человек желает делать всё, что заблагорассудится. Двенадцатая ступень смирения – это боязнь Бога; в противоположность двенадцатой ступени гордыни – привычке грешить, когда человек попирает Бога и его заповеди⁴⁴.

Глава IV, в которой говорится о том, каковы причины тщеславия и что вводит человека в этот порок

В четвертую очередь мы должны рассказать о том, что является причиной тщеславия и вводит человека в этот порок. В «Поликрате» сказано о пороке тщеславия: «Редко кто не имеет пристрастия к тщеславию и не желает быть славимым от людей». В порок тщеславия люди впадают по нескольким причинам: одни превозносятся добродетелью или видимостью добродетели, другие превозносятся благами от судьбы, третьи – благами от рождения. Это и есть те три источника, в которых корень всякой людской похвалы и мирской славы – душа, тело, судьба.

Душа наделена как естественными, так и приобретенными благами (приобретение благ происходит вдуновением благодати святого Духа, упорным трудом либо усердным учением). Естественными благами души являются: светлый ум с тонким разумом, рассудок, свободная воля, крепкая и цепкая память и некоторые другие чувственные способности, единые для души и тела. Приобретенные блага души – это теологические и божественные добродетели, это добродетели ума и нравственности, это мудрость, наука и искусства.

Блага тела – это здоровье, сила, красота, благородство, свобода, радость; ловкость, проворность и стройность, благонравие; это миловидность, изящество, обходительность, сильные чувства; это смелость, находчивость и осторожность; это усердие в учении, старательность и склонности к самым разным делам; это знание правил хорошего тона, приветливость и любезность, ласковость, веселость, статность и хорошее сложение; это красноречие, умение вести непринужденную беседу, говорить легко и красиво, мягким и полнозвучным голосом; это скромный взгляд и степенная походка; это все другие проявления прекрасных манер. Многие из перечисленных благ проистекают из добродетелей души и воплощаются в добродетелях тела, когда соприкасаются с внешним миром.

Блага судьбы – это явления внешнего мира, ни в нас, ни в нашей власти не соблюдаемые и потому против нашей воли каждодневно и внезапно теряемые. Это богатство, благополучие, положение, почести, чины, могущество, удовольствия, слава, милости, владения, друзья, поклонение, свита, богатая одежда, слуги; это изящная, честная, любящая, красивая, древнего рода и доброго имени жена и от нее много прекрасных чад; это великолепные дворцы с богатыми покоями, бескрайние угодья и сады. Есть люди, которые превозносятся дорогими и красивыми книгами, богатыми одеждами, прекрасными статуями и великолепными картинами. Есть люди, которые превозносятся тем, что дают пышные обеды и накрывают столы драгоценными блюдами с дорогими кушаньями. Есть люди, которые превозносятся оружием и богатым выездом, лошадьми и кучерами. А есть и такие, которые превозносятся тем, что умеют свое дело хорошо начать и хорошо кончить или тем, что одержали славные победы над врагами и добились для себя мира и спокойствия. Вот так суетятся люди в низменном стремлении быть известными и славимыми за эти и за многие другие блага – все их перечислить понадобилось бы слишком много времени. <…>

Итак, мы рассказали о том, чем человеку свойственно величаться. Теперь следует сказать и о том, что не подобает человеку величаться перечисленными благами.

Глава V, в которой говорится о том, что человеку не подобает величаться перечисленными благами

В пятую очередь мы должны сказать о том, что человеку не подобает величаться перечисленными благами, поскольку из них проистекает и в них осуществляется грех тщеславия. Прежде всего, мы покажем общий вред этих благ, а затем рассмотрим некоторые из них в отдельности.

Человеку не подобает величаться благами души, поскольку не за наши заслуги, а по своей доброте Господь ими щедро одаряет людей. Хвалу и благодарность за милость и за щедрость возносят не тому, кто принимает, а тому, от кого они исходят. Об этом говорил святой Павел в одном из своих посланий: «Quid habes quod non accepisti? Et si accepisti, quid gloriaris quasi non acceperis?» – «О, человек, не получил ли ты то, что имеешь? А если получил, то зачем похваляешься, словно и не получал вовсе, а сам имел?» Размышляя об этих словах святого Павла, святой Бернард говорил: «Богу единому честь и слава! Человек, зачем ты жаждешь славы за победу, если ты не был в сражениях? Ты бесстыден, раз жаждешь славы без побед и стремишься присвоить победы без сражений!» И еще: «Если живешь в святости, помни, что Святой Дух есть святитель и животворитель. Если имеешь благодатное свойство проповедовать святое учение, не забывай простую истину: не ты говоришь, а Дух Святой. Если чудодействуешь, и эта добродетель – Божия». И о многих других благах подобно говорил святой Бернард. Эти блага Господь сотворяет в нас и для нас, ибо мы, смертные, не можем и не умеем сотворять благо, а можем и умеем только сквернить его. Святой Бернард свою мысль заключает такими словами: «Если славу или хвалу за свое благо ты принимаешь на себя, а не относишь их ко Господу, знай, что ты вор и мошенник! Дарителю благ надлежит воздавать славу и возвещать хвалу!». Вспомним еще раз слова святого Павла: «Soli Deo honor et gloria!» – «Богу единому честь и слава!» А святой пророк Исайя говорил так: «Nunquid gloriatur securis adversus eum qui secat in ea?» – «Величается ли секира пред тем, кто рубит ею?» Словно хотел сказать: «Нет, слава за добрый труд принадлежит мастеру, который искусно водит секирою!» Так и человек: он лишь орудие, которым Господь изготовляет всякое сущее благо, потому и слава – целиком главному мастеру. «Exclusa enim est gloriatio tua!» – «Заключена снаружи твоя слава!» – учил святой апостол Павел.

Человеку не подобает превозноситься и естественными благами, такими как память, ум, свободная воля и всеми другими, потому что не его заслуга в том, что он их имеет; а еще потому, что сами по себе эти блага ни добры, ни злы. Только находясь в добром или злом человеке, они направляются на добро или зло. Святой Бернард говорил: «Если человек имеет гибкий разум, светлый ум и крепкую память, он не должен ими похваляться, ибо они орудия как порока, так и добродетели».

Человеку не подобает превозноситься и благами, приобретенными постоянным упражнением или усердным занятием (а это науки, искусства и нравственные добродетели), по причинам, которые мы уже приводили или еще приведем. Святой Бернард⁴⁵ говорил: «Бог – владыка всех наук. В нем все сокровища мудрости и науки. Он – живой источник, из которого изливается все, что ни получает человек. Из Него изливается человеческое мастерство, праведность, добрая воля, светлый разум, красноречие, все остальные блага. Будешь верным рабом, если не оставить на своих руках Господней славы, ибо она не исходит из тебя, а проходит через тебя, если преданно произнесешь: “Не нам, Господин наш, не нам, но Имени Твоему – слава!”».

Не подобает человеку превозноситься и благами тела: здоровьем, красотой и силой. Как говорил Боэций, они так легко и так быстро могут исчезнуть. Трехдневный жар может их погубить или испортить. К тому же, блага тела почти всегда противоположны и даже враждебны добродетелям души.

Бессмысленно превозноситься и благами судьбы, которые находятся не внутри, но вне человека (богатства, почести, мирское могущество), ибо и они не принадлежат человеку. А как же! Хочет или не хочет человек, а они могут исчезнуть или потеряться! Правильно говорил Сенека: «Никто не должен похваляться тем, что не его». О благах судьбы и о том, что они нам не принадлежат, говорил и святой Августин: «Ничего не может быть нашим, если против нашей воли может быть у нас отнято. Другому принадлежит то, чем ты плохо владеешь». И Сенека в одном из своих писем Луцилию писал, что внешние блага – не наши, и сами по себе не делают человека ни великим, ни достойным славы. Более того, Сенека называл эти блага обманом и надувательством.

О том, что в этом мире человеку не подобает величаться никаким благом, коротко и точно сказал пророк Исайя: «Non glorietur sapiens in sapientia sua, nec fortis in fortitudine sua, nec dives in divitiis suis» – «Да не хвалится мудрый мудростью своею (о благах души), да не хвалится сильный силою своею (о благах тела), да не хвалится богатый богатствами своими (о благах судьбы)».

После рассказа о том, что не подобает величаться своими благами, особо следует сказать о тех благах, которыми чаще всего человек попирав от Господа Бога.