Текст книги "Самое важное о глаукоме, катаракте и других возрастных заболеваниях глаз"

Словом, все это – особенности строения и саморегуляции головного мозга. Устройство и функционирование данного органа – тема не только интересная, но и малоизученная, и неисчерпаемая. Но факт тот, что к работе глаза она имеет отношение не такое уж прямое. Потому даже при выраженном диссонансе в работе полушарий мы не ослепнем. А больной глаз продолжит, так сказать, честно нести вахту, несмотря на небольшие (обычно они действительно невелики) отклонения от нормы. Как мы только что сказали, астигматизм никогда не бывает уж слишком ярким – расхождение в качестве зрения на здоровый и больной глаз заметно, но, скажем так, не фатально.

Особенности развития и регулирования работы ЦНС – это то, что подозревают окулисты в большинстве случаев его появления у детей. Подозревают потому, что таков действительно самый распространенный его сценарий. Лечение «ленивого глаза» назначают соответствующее – ношение очков, в которых линза на здоровом глазу заклеивается полупрозрачной пленкой. Но, конечно, если бы нас лечил невропатолог, он бы наверняка посоветовал другой путь. К примеру, чаще заставлять работать оба полушария или, по крайней мере, то из них, что создает проблему. Скажем, регулярно выполнять сложные действия (есть, писать и пр.) не основной, а как раз отстающей рукой, заняться чем-нибудь, требующим сложной координации движений, и пр.

В любом случае нам не помешает узнать, что астигматизм как явление «ленивого глаза» при успешной, хотя и длительной, работе на выравнивание зрения удается устранить. Впоследствии он проявляет склонность к рецидивам, оттого даже при положительном результате с этой патологией следует быть внимательнее. А вот дефекты формы роговицы или строения черепа лечатся, конечно, только хирургическим путем. Обычно пластику костей выполнять не рекомендуют. Сейчас для улучшения ситуации достаточно выполнить ожог роговицы лазером – контролируемый, строго в нужном месте, на нужной площади и на нужную глубину. При этом на ее поверхности образуется нечто вроде заплатки – дополнительный дефект поверхности, но дефект, направляющий пучок света именно туда, куда следует. То есть как бы вторая фокусирующая линза из тканей самой роговицы. Несколько дней – и зрение пациента выравнивается до нормы или почти нормы.

Возрастная близорукость и дальнозоркость – симптомы и причины

Что ж, взглянув на картину глазных заболеваний в общем, мы можем приступать к знакомству с частностями. Заболевания, наступающие с годами, нам всегда вдвойне обиднее развившихся еще в детстве. В самом деле: хорошее или, наоборот, плохое зрение – это одна из тех мелочей, которые в целом не влияют ни на наш имидж, ни на жизненную позицию, ни на положение в обществе. Это во многом даже не проблема со здоровьем, ведь физическое самочувствие она не ухудшает и на работоспособность влияет лишь иногда, в зависимости от типа работ. Но как же сильно она может испортить нам удовольствие от каждого дня жизни! Как же она отравляет радость существования!..

Да, когда у нас никогда и не было хорошей «видимости», смириться с ее отсутствием проще. Как уже было сказано, часть патологий органов зрения склонна проявляться в старости сильнее, чем в молодости. А часть не наступает с годами никогда или наступает в исключительных случаях – часто вовсе со старением не связанных.

Итак, для начала займемся двумя наиболее распространенными расстройствами зрения, характерными для среднего и старшего возраста. А именно изменением фокусного расстояния хрусталика или, выражаясь научным языком, его аккомодации. Близорукость в науке зовется миопией, а дальнозоркость – пресбиопией. Симптомы обеих патологий нам известны. В первом случае нам постепенно потребуется приближать объект, чтобы хорошенько разглядеть его, все плотнее к лицу. Во втором же, наоборот, чем меньше будут разглядываемые нами детали, тем дальше мы будем отодвигать предмет от себя. Для близоруких людей «как в дымке» всегда находятся дальние объекты, независимо от их размера. А для дальнозорких не проблема подробно рассмотреть птицу на горизонте. Обе патологии постепенно прогрессируют. Причем скорость их прогресса очень тесно связана с нашей манерой выбирать и носить очки/контактные линзы. А именно чем более точно мы подбираем линзы и чем чаще носим их, тем быстрее будет прогресс заболевания.

Механизм появления дальнозоркости

В сущности, сама пресбиопия возникает в случае, когда оптимальный фокус лучей, преломляемых хрусталиком, начинает смещаться все дальше за пределы зрительного центра сетчатки. Глаз человека, как мы уже видели на примере некоторых сценариев астигматизма, «оснащен» каналом как бы прямой связи с головным мозгом – зрительными центрами коры. Когда центр фокуса смещается в ту или иную сторону, кора выдает решение всему организму, и немедля. В результате мы отодвигаем предмет (или отодвигаемся от него сами) до тех пор, пока «вид на море» не обретет четкость. Обычно это происходит почти бессознательно – нарастающее отклонение зрения долгое время можно и вовсе не замечать.

Конечно, врожденное явление такого характера – тема отдельная и сложная. В таком случае причина наверняка заложена в дефекте одной из структур глаза – радужной оболочки (особенно ее мышечного слоя) или хрусталика. Иногда корень аномалии и вовсе заключается в неправильном их расположении по отношению друг к другу.

Что до возрастного явления, то оно, разумеется, является одной из форм старения аппарата глаза. Дело в том, что изначально, от природы человеческий глаз можно считать инструментом скорее дальнего зрения, чем ближнего. Уже давно установлено и известно, что оптимальное с точки зрения нагрузки на глаз расстояние зрения составляет около 5 м. Именно расположенные на пятиметровом расстоянии предметы глаз видит без необходимости изменять кривизну хрусталика в ту или иную сторону. Да, в это можно просто не поверить, но нормальный режим работы для глаза именно таков.

А теперь представим себе, что будет, если мы задумаем делать лишь то, что позволит нам жить, не создавая нагрузок на органы зрения… Конечно, это невозможно: начиная как минимум со школьной скамьи жизнь в обществе настойчиво требует от наших глаз прямо противоположного. А именно необходимости часами фокусироваться на предметах, расстояние до которых, мягко говоря, отличается от пятиметрового – в подавляющем большинстве случаев, в сторону значительно более короткой дистанции. Вообще, иногда это необходимо – мелкие детали на указанном нормальном расстоянии не разглядишь. А когда речь идет о буквах (самый распространенный вариант), тут все будет зависеть от почерка или размера шрифта.

К сожалению, одна из базовых особенностей нашей цивилизации в том, что построена она на накоплении и передаче информации. А информация выражается, накапливается и передается в виде условных знаков письма. Потому каждый желающий стать полноценным членом общества первым делом учится читать и писать. Да и дальнейшая работа любого индивида, как правило, связана с обработкой информации – в том или ином объеме, того или иного свойства. Из-за того, что мы живем в мире информации, мы вынуждаем наши глаза работать тоже в основном с нею, а не с естественными объектами окружающего мира, которые удобнее всего рассматривать с этих пяти метров. И вот эта особенность породила нечто вроде промежуточного правила. Звучит оно так: «Глаза напрягаются, но довольно умеренно, если объект чтения хорошо освещен и расположен от них на расстоянии не менее 30 см».

Да, различие между идеальным для зрения и идеальным для чтения расстоянием очевидно… Кстати, большинство детей дошкольного возраста со здоровым зрением легко читают обычный печатный текст на расстоянии до одного метра. Но уже в средних классах эта способность утрачивается почти полностью. Словом, едва ли не все естественные для нас, современных, цивилизованных людей занятия связаны с более или менее сильным, постоянным напряжением мышц глаза и даже глазницы. Еще проще, с прямо-таки идеальными условиями для выработки близорукости.

С точки зрения работы глаза, когда ему нужно рассмотреть ближний объект, окологлазные мышцы сокращаются наряду с мышцами, обслуживающими хрусталик. Кривизна хрусталика слегка изменяется вместе с формой глаза в целом. За счет этого фокусное расстояние сокращается, а сетчатка оказывается как бы ближе к хрусталику – чтобы новая точка сосредоточения лучей совпала со зрительным центром. Оттого когда мы говорим, что ближний фокус всегда держит глаз в напряжении, это не художественный троп. Кому из нас не знакомо инстинктивное движение сощуриться, если мы хотим разглядеть что-то совсем мелкое?.. А ведь именно прищур является частью общего усилия окологлазных мышц на сокращение!

Еще хуже обстоят дела с новыми источниками информации – мерцающим экраном компьютера или телевизора. Их главная проблема – вовсе не в электромагнитном излучении, а в этом самом мерцании. Нам кажется, что изображение на экране того и другого постоянно – не в смысле статичности картинки, а в смысле того, что она подается на него непрерывно. В действительности это не так. Как монитор, так и телевизионный экран фактически постоянно то зажигаются, то гаснут – таков их общий принцип работы. Просто частота их мерцания такова, что глаз не успевает ее зафиксировать настолько явно, чтобы это заметили даже мы (наш мозг). Мы замечаем только мерцание, которое образуется, когда ребенок балуется с выключателем в комнате. А мониторы мигают значительно быстрее. Но это не означает, что глазу мерцание безразлично: он вынужден следить за изображением (этого требуем мы), а оно постоянно то пропадает, то появляется. Следовательно, в попытке сфокусироваться на этом «текучем» изображении глаза за час успевают устать больше, чем они устали бы за сутки вышивания крестиком.

Таков реальный секрет компьютера: даже при наличии защитного экрана за ним не стоит проводить больше времени, чем требует работа. В противном случае мы должны понимать, что через 5 лет, проведенных, так сказать, он-лайн, мы проведем все последующие годы в очках. И диоптрии на них будут лишь расти – не уменьшаться. А еще через 5 лет мы уже не то что окошка в чате не разглядим, мы даже вилку от ложки сможем отличить лишь на ощупь. И тогда нам гарантированно, навсегда придется вернуться в реальность. Не стоит сомневаться, что это произойдет, потому что это произойдет в любом случае, неизбежно.

В общем, как видим, проблема здесь одна. Она даже не в самой необходимости читать и писать. Она в том, что мы читаем и пишем большую часть своей жизни. Говоря еще проще, нас к слепоте ведут те же факторы, что привели к ней жившего в XVII веке поэта, которого мы вспомнили чуть выше. Что же до взаимосвязи с возрастом и временем вообще, то она довольно прозрачна. Как мы заметили, наши глаза от природы приспособлены к такой работе довольно неплохо. Ведь мы, если постараемся, довольно легко сможем рассмотреть детали и дальних объектов, и ближних. Наши глаза терпят подобную эксплуатацию десятками лет и сдают далеко не сразу. Тем же, у кого они сдают быстрее других, просто не повезло – аппарат их глаз был изначально сформирован не с той степенью устойчивости, которой от него требовали.

Такое случается: у кого-то даже при нормальных условиях жизни первой начинает «барахлить» печень или желудок, у кого-то этот процесс начинается со зрения. В научной медицине понятия «слабая конституция» не существует, зато его часто использует медицина альтернативная. Подразумевается под этим оборотом отсутствие каких-либо видимых, зафиксированных аномалий развития. Но отсутствие в сочетании с необъяснимой уязвимостью органа к малейшим угрозам или даже просто изменениям работы. Наука в таких случаях разводит руками и советует просто поберечь данный орган. В принципе, альтернативная медицина советует то же самое. Просто ее представление о путях «сбережения» и заботы подчас поддается логическому объяснению в такой же мере, в какой и эти самые сбои неясной этиологии.

Так бывает и с глазами. Но, согласимся, даже самый здоровый орган в мире не выдержит 20 лет, проведенных в условиях, которые противоречат всем его требованиям к нормальной работе. Тем более что у глаз с годами появляются и проблемы «со стороны» – связанные не с их аппаратом, а с функционированием окружающих тканей. В частности, это касается мышц и общих у глаза со всей, так сказать, головой системой кровеносных сосудов. Как мы, возможно, знаем или замечали, мышечные ткани всего тела с возрастом подвергаются дегенерации наравне с костными. Из структур опорно-двигательного аппарата с течением лет уходит все больше жидкости. Их водно-солевой обмен в старости протекает совсем иначе, чем в молодости. И хоть процесс этот естественен (он регулируется гормональным фоном, в том числе половым), речь идет именно о постепенном отказе.

Что ж, против правды не пойдешь: старение и смерть, подобно рождению и взрослению, заложены в нашем организме на многих биохимических уровнях. Иными словами, жить вечно нам не положено от природы. Старение нельзя остановить совсем – можно лишь замедлить или ускорить. Так что в известном смысле любые попытки сохранить стопроцентное зрение до последних дней жизни практически обречены на провал. Другой вопрос, что эти попытки наверняка позволят нам не утратить его в годы, когда оно нам очень пригодится для достижения отнюдь не «стариковских» целей… В любом случае мы должны понимать, что потенциал всех мышц тела к сокращению и расслаблению с годами изменяется в сторону снижения. У мышц появляются проблемы с увеличением массы – напротив, она начинает уменьшаться, и не только из-за высыхания.

Дело в том, что мышечные клетки, которые мы теряем в «солидном» возрасте, замещаются не новыми, молодыми клетками, а солями кальция. Эти соли вообще любят среды, где жидкость присутствует, но либо подолгу застаивается, либо ее содержание невелико. Потому у пожилых людей мышечной массы, будем считать, остается очень мало. Мужчин этот процесс затрагивает чуть меньше, чем женщин. Но в общем скорость и сила дегенерации мышц зависит от того, насколько часто и целенаправленно их развивали в течение всей жизни. Глазные мышцы, естественно, мы в течение жизни не тренировали, а просто напрягали – часами, оставляя им для восстановления несравнимо меньше времени, чем для работы. Сравним: из-за прямохождения, характерного для человеческого рода, на таком же «графике» работают поясничные мышцы. Тренировкой это не назовешь – на тренировке мышцы должны ритмично сокращаться и расслабляться. И любой другой вариант работы мышечным волокнам подходит так же, как глазам – чтение в темноте.

Так вот, вспомним, как часто наша спина болела, хрустела и «стреляла» уже в молодости. Да, конечно, во второй половине жизни ее поведение уже откровенно начало отравлять нам жизнь. В 20 лет она только ныла по вечерам, но уже в 40 мы боимся сделать ею малейшее движение: вдруг оно окажется недостаточно грациозным, и останемся мы в этой позе до тех пор, пока нас не распрямят в больнице… Согласимся, с нашей стороны было бы странно ожидать более «прилежного» поведения другой мышечной группы, проработавшей с этой одинаковое количество лет и в одинаковых условиях, не так ли?

Возрастная дегенерация настигает мышцы любой локализации, выполняющие самые разные функции. Точно такие же элементы ухудшения можно заметить и за перистальтикой всех отделов кишечника (обеспечивается мышечным слоем, окружающим его снаружи). А также за работой сфинктеров (мышечные кольца, разделяющие органы и внешнюю среду или различные отделы одной системы). Вот со временем способность окологлазных мышц и мышц, обслуживающих хрусталик, к сокращению тоже утрачивается. Как мы уже сказали, для приближения фокуса они должны сократиться. Иначе говоря, их чрезмерно выраженная сократительная способность – это и есть близорукость. А если мышца утрачивает способность к сокращению, фокус становится дальним – причем без возможности откорректировать его иным путем, кроме как изменив расстояние от глаза до объекта. Пока глаза были здоровы, мы наверняка могли сощуриться посильнее. Но именно возрастная дальнозоркость этого не подразумевает – у нас все равно ничего не получится, как бы мы ни старались.

Механизм появления близорукости

Казалось бы, откуда ей взяться, если мы только что рассказали (и как убедительно!) о неизбежном отказе мышц с течением лет… На самом же деле силу мышцы недооценивать не стоит. В особенности если она подвергалась более или менее правильным нагрузкам в течение всей жизни. Или имела достаточный запас времени/потенциал для восстановления – даже против нашего ожидания. Да, окологлазные мышцы уж точно не сравнить, скажем, с бицепсом руки – у нас, не то что у тяжелоатлета. Однако с ним не сравнится и ни одна из мышц, расположенных вдоль позвоночного столба. Мы не знали, что таковые существуют? Вполне возможно, ведь их почти не видно даже у весьма развитых физически людей… Тем не менее они есть. Иначе как объяснить нашу способность наклониться либо развернуться очень ограниченным участком спины – даже не верхней или нижней половиной туловища?

Признаем, что при желании или необходимости мы способны совершать позвоночником движения довольно сложные, явно не обеспеченные крупными волокнами. Так что эти мышцы существуют и управляют положением/смещением фактически каждой пары соседствующих позвонков. Именно их недоразвитие или хронический спазм приводит к различным искривлениям позвоночного столба. Кстати, все перенесшие инсульт и его следствие – частичный паралич тоже знакомы с истинным потенциалом мышцы. У этого заболевания есть одна особенность: на задетой стороне параличу подвергаются лишь мышцы одного типа – сгибатели (бицепсы) или разгибатели (трицепсы и квадрицепсы). А противоположная группа в таких случаях, наоборот, оказывается охвачена хроническим, стабильно нарастающим спазмом. Так вот, этот неослабевающий спазм мало того, что дает понятные, постоянные боли в самом волокне. Он еще и быстро вызывает воспаления всех суставов, которые обслуживают подверженные гипертонусу мускулы. И сила последствий такого гипертонуса в сочетании с невозможностью полноценного движения конечностью никак не зависит от возраста больного.

Словом, даже очень маленькая мышца при длительном спазме способна запросто поставить кости хоть и под углом друг к другу. Способна, невзирая на естественную амплитуду их движения, весь ограничивающий эту амплитуду аппарат вроде связок, формы костей и пр. Так что степень дегенерации волокна здесь важна в смысле того, на что окажется способна мышца, потребуй мы от нее выполнить некую работу разово, прямо здесь и сейчас. Мышцы старика с трудом удерживают его собственный вес, и наверняка не смогут донести тяжелую продуктовую сумку. Однако если у старика случится инсульт и появится область паралича, он быстро убедится, что оставшегося ресурса того же волокна вполне достаточно, чтобы воспаление суставов появилось в течение ближайших двух недель.

Точно так же и с мышцами глаз. Если они просто постепенно утрачивают работоспособность, мы станем «счастливыми обладателями» дальнозоркости. Если же постоянное напряжение привело к их спазму, вскоре мы будем видеть четко лишь предметы, расположенные у нас на кончике носа. У близорукости есть и другие «приметы» – помимо необходимости придвигать газету все ближе к себе. И связаны они как раз со спецификой ее появления. У близоруких после очередной «сессии» с разглядыванием мелких предметов голова болит чаще, чем у дальнозорких. Они чаще испытывают жжение в глазницах (как они сами говорят, «за глазами») и ноющие боли по всей площади лба. Обычно это жжение сопровождается покраснением глазных белков и слезотечением. Нередко перенапряжение и спазм глазных мышц проявляется болью при прикосновении по всей волосистой части головы – от линии роста волос и до самого затылка.

В общем, если даже наши мышцы стремительно теряют форму, это еще не значит, что они не могут доставить нам большие неприятности, если их внезапно «скрутит» спазм. А условий для хронического спазма у глазных мышц, как мы понимаем, более чем достаточно. В известном смысле, близорукости нам следовало бы ожидать даже больше, чем дальнозоркости. Но мы можем утешиться: одно нередко и впрямь сменяет другое. Особенно после начала активного ношения очков и если первые очки были надеты по поводу близорукости. В таком сочетании нередки случаи, когда пациенту вскоре приходится менять очки на противоположные по типу линз. А его зрение без вспомогательных приспособлений становится «как в тумане» и на дальние объекты, и на ближние.

Через некоторое время дальнее зрение незначительно улучшается, а ближнее остается нулевым или близким к тому. Как уже понятно, феномен объясняется просто: линзы позволили глазам некоторое время смотреть на мир без напряжения. Если были приложены еще какие-то усилия на их расслабление (а их предпринимает большинство надевших первые очки), спазм может внезапно и пройти. Когда он проходит, пациент испытывает ни с чем не сравнимое облегчение во всей верхней, фронтальной части головы. Но комфорт ощущений, конечно, не означает, что расслабившиеся мышцы смогут работать как положено вновь. В большинстве случаев их работоспособность невосстановима – во всяком случае, на этом этапе. А значит, невосстановима и острота зрения – по крайней мере, ближнего, требующего от них нормальной сократительной способности.