Текст книги "Теория корпоративизма. «Корпоративная экономика»: историческая и современная практика"

В начале ХХ в. в трудах Л. Дюги, Л. Буржуа, Ш. Жида развивалась идея «солидаризма». Она представляла целостную социальную доктрину, противостоящей классическому либерализму и марксистскому социализму. Французские солидаристы отталкивались от идеи «естественной солидарности», понимая под ней «взаимную зависимость всех частей одного и того же организма», универсальную для любых форм жизни. Чем более сложным, дифференцированным являлся организм, тем более интенсивной становилась и взаимосвязь его внутренних элементов. Современное общество, обладающее высокой степенью разделения труда, идеологическим плюрализмом, разнообразием политических и государственно-правовых моделей, объективно создает предпосылки для развития как естественных, так и социальных (высших) форм солидаризма.

В качестве естественных рассматривались различного рода ассоциации, кооперативное движение, синдикаты и корпорации, т. е. все виды договорных отношений, порожденных общими экономическими и производственными интересами. Однако подобные формы «вспомоществования» противоречат принципам социальной справедливости, так как защищают лишь интересы отдельных групп в ущерб иным. Они должны быть дополнены социальными формами солидарности, в основе которых лежит этический императив, моральный долг человека по отношению к обществу.

Идеи «солидаризма» к концу XIX в. получили широкое распространение в Европе, но в каждой стране они имели свои особенности и специфические черты. Признание демократических форм государственности сближали французский, равно как и английский солидаризм с социальным либерализмом. Немецкий, австрийский, русский «солидаризм» в большей степени были связаны с этическими, религиозными и национальными теориями.

Солидарность – это центральное понятие и российской социологии XIX – начала XX вв. Среди виднейших российских социологов, рассматривавших солидарность как важнейшее явление социальной жизни и главный объект социальной науки, можно назвать П. Л. Лаврова, Л. И. Мечникова, Н. Д. Ножина, Н. К. Михайловского, Я. А. Новикова, П. А. Кропоткина, М. М. Ковалевского и др. Русский «солидаризм» обладал огромным интеллектуальным и духовным потенциалом. Он развивал традиции национальной идеологии, соборности, этики и православия. Его представители – это Н. Лосский, С. Франк, один из крупнейших философов своего времени И. Ильин. Эти идеи получили определенную поддержку в среде русской эмиграции в 1920–1930-х гг. и легли в основу идеологии Народно-трудового союза (НТС), представители которого активно развивали эту доктрину, иногда сближая понятие солидарности с понятием соборности.

Несмотря на страноведческие особенности, все солидаристы исходили из идеи «естественной солидарности», под которой понимали «взаимную зависимость всех частей одного и того же организма», универсальную для любых форм жизни. Чем более сложным и дифференцированным являлся такой организм, тем более интенсивно осуществлялась взаимосвязь составляющих его элементов. Современное общество, обладающее высокой степенью разделения труда, идеологическим плюрализмом, разнообразием политических и государственно-правовых моделей, объективно создавало предпосылки для развития естественных и социальных (высших) форм «солидаризма», в основе которых лежит этический императив – моральный долг человека по отношению к обществу.

Для «солидаристской» доктрины характерно идейное противостояние индивидуализму и социализму (коммунизму); резко негативное отношение к учению о классовой борьбе (Дюги называл его «отвратительной доктриной»); взгляд на буржуазию и пролетариат как на взаимосвязанные классы, каждый из которых выполняет свои социально необходимые функции, и которые должны совместно и солидарно трудиться в общественном производстве; понимание социальной солидарности как «факта взаимной зависимости, соединяющей между собой, в силу общности потребностей и разделения труда, членов рода человеческого»; идея о том, что «солидарность» порождает социальную норму, которая стоит выше государства и положительных (писаных) законов, служащих лишь ее осуществлению.

Важнейшее значение для «солидаристской» идеологии имел принцип «персонализма», рассматриваемый как альтернатива индивидуализму и коллективизму. Персонализм предполагал, что интересы личности имеют большую ценность, чем общественные интересы. Однако «высший» личный интерес – это гармония в отношениях с другими людьми, которая может быть гарантирована только обществом. Именно этот принцип проводил четкую грань между «солидаризмом» и «коллективистским» социализмом, но в то же время защищал его и от эволюции в сторону индивидуализма. Подобная трактовка, а также безусловное признание демократических форм государственности, сближала «солидаризм» с «социальным» либерализмом.

1.6. «Монархический» социализм

Определенное влияние на формирование теории корпоративизма оказали видными представителями так называемого «монархического» социализма В. Хубер, А. Шеффле, А. Штекер.

Социальные проблемы находились в центре внимания известного общественного деятеля, естествоиспытателя, историка, с 1848 г. профессора Берлинского университета В. Хубера. В своих публикациях он доказывал, что посредством организации разного рода товариществ и кооперативных ассоциаций можно спасти от разорения мелких ремесленников, сделать неимущих рабочих имущими. Он полагал, что финансовую помощь этим союзам окажет частный капитал, но особые надежды он возлагал на государственную поддержку⁴¹.

Вслед за Спенсером А. Шеффле считал, что жизнь общества и живого организма подчинена одним и тем же законам биологии, что она требует центральной управляющей структуры. Учитывая рост, с одной стороны, профсоюзов, с другой – монополий и предпринимательских союзов, он рассматривал эти организации как договаривающиеся между собой корпорации. Он выдвигал идею об участии представителей рабочих союзов в управлении предприятиями. Шеффле выступал за то, чтобы не менее трети членов парламента и до половины местных органов власти назначались представителями профессиональных, предпринимательских и прочих корпораций, а не избирались. В этом он видел стабильность государственного устройства⁴².

А. Штекер был лютеранским священником, преподавал в богатых семьях балтийских аристократов. Свое учение он назвал «христианским социализмом», которое в наибольшей степени отвечало представлениям и духу «социальной монархии Гогенцоллернов», стремившейся к «социальной гармонии». Свою главную задачу он видел в том, чтобы привить рабочим идеи классового мира и убедить их в надклассовости прусского государства.

В 1878 г. он создал рабочую партию, первый параграф программы которой гласил: «Христианско-социальная рабочая партия стоит на основе христианской веры и любви к государю и отечеству»⁴³. Цель партии – сокращение пропасти между богатыми и бедными, достижение большей материальной обеспеченности рабочих. Партия выдвинула конкретные требования: принудительное создание профессиональных ассоциаций, государственное содействие организациям трудящихся, их социальная защита, создание государственных предприятий и т. д. Со временем, однако, партия превратилась в политическую организацию «среднего класса», стала выступать с антисемитскими заявлениями, утверждая, что в Германии назрела «еврейская проблема».

Активная деятельность Штекера и других протестантских священников способствовала формированию в Германии так называемых «евангелических рабочих ферейнов». Впервые они были созданы в Рейнско-Вестфальской области в 1882 г. Как правило, во главе их стояли протестантские священники. В 1889 г. насчитывалось 70 подобных союзов с 20 тыс. членов, в 1896 г. – уже 350 союзов с 80 тыс. членов⁴⁴. Эти организации создавали различные учреждения взаимопомощи рабочих, сберегательные кассы и др.

1.7. Синдикализм

В западноевропейском обществе на протяжении всего XIX в. возрастало сила и значение рабочего движения. Базовой посылкой для него являлось убеждение в том, что социальное и личное освобождение трудящихся не может быть достигнуто автоматически в результате развития капитализма, поэтому для обретения подлинной свободы требуется создать альтернативную модель общественного устройства.

Пролетарское движение складывалось на основе самоорганизации, солидарности и взаимной помощи. В ходе расширения движения начали складываться профессиональные союзы (синдикаты, тред-юнионы), которые создавались для защиты непосредственных, социально-экономических интересов наемных работников. В начале XX в. в них уже состояли миллионы трудящихся. За влияние на профсоюзы борьбу вели различные политические силы.

По мере изменения капитализма набирало силу новое направление, стремившееся к «очеловечиванию» капитализма. Выразителями такого подхода стали социал-демократические партии, которые насчитывали до нескольких сотен тысяч членов и контролировавших в ряде стран большинство профессиональных объединений трудящихся. Политические партии этого толка с последней трети XIX в. активно участвовали в политической жизни своих стран, в том числе в парламентских выборах, входили в законодательные и исполнительные органы власти. Часть профсоюзов находилась под влиянием синдикалистов и анархо-синдикалистов.

Зародившийся в профсоюзном движении Франции, Италии и Испании синдикализм являлся альтернативой парламентским социалистическим партиям в конце XIX в. Видными идеологами синдикализма явились Ю. Лагардель, Ж. Сорель др. Радикальные идеи, почерпнутые из анархистских учений П. Прудона, М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина и ряда других мыслителей, получили наиболее законченное выражение в анархо-синдикализме или, как его называли в Всеобщей конфедерации труда (ВКТ), – «революционном синдикализме».

Классической страной с развитым синдикалистским движением была Франция. Родственными по духу с французским синдикализмом, хотя и отличавшимися своими особенностями, связанными со своеобразными условиями исторического, хозяйственно-политического развития и различными пути формирования рабочего движения, явились синдикалистские течения в США («Индустриальные рабочие мира»), Испании, Италии, Швеции, Германии, Голландии и т. д.

На рубеже XIX–XX вв. синдикализм не представлял однородное течение. Синдикалисты разных стран отличались различным пониманием и отношением к государству и государственной власти, принципам классовой борьбы и ее методам, сотрудничеству с партиями, претендовавшими на политическое руководство пролетариатом. Но при всех различиях общим оставалось негативное отношение ко всякому государству, в том числе и к диктатуре пролетариата, к политической борьбе и парламентаризму. Один из теоретиков синдикализма, Ж. Сорель в своих «Размышлениях о насилии» высказывался со всей решительностью против идеи диктатуры пролетариата. А. Лабриола в Италии и Ю. Лагардель во Франции, подвергая учение К. Маркса и Ф. Энгельса ревизии «слева», высказывали мысль о том, что пролетариат сможет с помощью синдикатов постепенно образовать рабочее государство внутри капиталистического государства. Всех синдикалистов объединяло признание исключительности профессионального движения и его приоритета над политическими формами рабочего движения. Теоретики синдикализма, такие как Ж. Сорель, конечную цель рабочего движения видели в свержении капитализма и замене его социализмом.

На политическую партию пролетариата синдикалисты смотрели как на объединение людей, представляющих различные классы, но объединенных общими убеждениями. Ю. Лагардель рассматривал партию как организацию, состоящую преимущественно из интеллигентов и политиканов. Он считал, что партия не может играть подлинно революционной роли, что она должна быть организацией вспомогательной по отношению к синдикатам и подчиняться руководству синдикатов⁴⁵.

Только профсоюзы, по мысли синдикалистов, являлись подлинной и единственной рабочей организацией. Ж. Сорель считал, что профсоюзы не должны попусту тратить свои силы и энергию на улучшение условий жизни рабочих. Они должны бороться против капитализма, не прекращать борьбу за достижение своей главной цели – победы социализма. Пролетариат не должен позволить обмануть себя буржуазными лозунгами такими, как свобода, демократия, представительное государство, а должен искать спасение в классовой борьбе, революциях и безжалостном уничтожении буржуазии.

Синдикалисты считали профсоюзы высшей формой организации трудящихся, доказывали, что на их основе будет создаваться новое общество, которое заменит существующее государство и государственную власть вообще. «Самое существенное во всем этом процессе, – писал теоретик итальянского синдикализма А. Лабриола, – это смотреть на профсоюзы, как на орудие социальной революции»⁴⁶.

Основным методом политической борьбы синдикалисты объявляли всеобщую экономическую стачку. С ее помощью профсоюзы должны без революционной борьбы ликвидировать капитализм, передать права собственности на заводы рабочим, которые на них работают. В ходе социального переворота уже «на следующий день» будет уничтожено государство и создана руководимая федерацией синдикатов структура, которая возьмет на себя организацию, управление производством и распределение продуктов.

Наиболее полно идеи синдикалистов о социальном устройстве и мерах, которые должны быть предприняты после прихода к власти, были реализованы испанскими синдикалистами в начале Гражданской войны в Испании в 1936–1939 гг.

Накануне войны в рядах Национальной конфедерации труда (НКТ) – анархо-синдикалистского профцентра, основанного в 1911 г. находилось до трети организованного пролетариата. «Первыми мерами революции, – гласили постановления Сарагосского конгресса в мае 1936 г., – должны быть отмена частной собственности, государства, принципа власти, классов. Социализированными богатствами управляют организации трудящихся. В каждой местности создается “либертарная коммуна”, которая завладевает всем, что раньше принадлежало буржуа (включая одежду и продукты)… Производители должны прямо управлять орудиями и средствами производства в пользу своего коллектива»⁴⁷.

Синдикализм вытеснял из профсоюзного движения корпоративизм, что, как ни странно, имело для последнего положительное значение, поскольку стимулировал корпоративистов к более четкой аргументации и артикулированию собственных взглядов. Синдикализм оживил корпоративизм. Вплоть до 1914 г. монопольное право на корпоративизм сохранял лишь «католический солидаризм».

В рамках синдикализма в начале ХХ в. оформился его националистический вариант, соединивший в единое целое синдикалистские и корпоративистские представления.

Из среды правых синдикалистов впоследствии вышло немало идеологов и лидеров фашизма. Идеи правых синдикалистов не очень отличались от идей, высказываемых представителями католического солидаризма. Они предполагали достижение сотрудничества всех членов общества через деятельность корпораций или синдикатов, требовали участия рабочих в прибылях, с помощью акций в собственности на средства производства, выступали против парламентаризма и политических партий. Правые синдикалисты настаивали на образовании «корпоративного парламента», за то, чтобы в законодательных органах интересы людей представляли выборщики, избранные от соответствующих отраслей.

Национальные синдикалисты считали, что в ходе массовых всеобщих забастовок либеральная общественная система будет упразднена и начнется постепенное движение национальной экономики в сторону корпоративной модели общественного устройства, основанной на классовом сотрудничестве. Национальный синдикализм получил наибольшее развитие на юге Европы, например, в Испании.

Национал-синдикализм объявил «войну» классовой борьбе, причиной которой он провозглашал марксистскую материалистическую пропаганду и «либеральный» капитализм, которые разрушали единство нации и целостность души человека как «носителя вечных ценностей». Национал-синдикализм определял «капитализм» как нечестную конкуренцию «чуждых» элементов, денежную спекуляцию, ростовщичество, махинации и т. п.⁴⁸

1.8. Фабианское общество. «Гильдейский социализм»

Особое место в становлении левой теории и практики занимал «фабианский социализм», который представляет собой комплекс концепций, разработанных социалистически настроенной интеллигенцией Великобритании, основавшей в 1884 г. Фабианское общество. Свое название оно получило от имени древнеримского полководца Фабия Максима, известного своей медлительностью и уклонением от решительных боев в войне с Ганнибалом. Учредителями и членами общества являлись Б. Шоу, Г. Уэллс, супруги С. и Б. Вебб и др. Фабианцы приняли активное участие в создании Лейбористской партии Великобритании.

Они выступали за постепенную замену капиталистического общества социалистическим путем реформ в сфере распределения и обмена. Важнейшим инструментом преобразований фабианцы считали государство, которое должно выражать интересы беднейших слоев и активно вторгаться в экономику для уменьшения имущественного неравенства, ликвидации или сокращения безработицы. Подобные меры рассматривались ими как социалистические.

Прообраз будущей коллективистской организации фабианцы видели в потребительской кооперации и выступали за изменение частной собственности путем создания акционерных обществ и частичной национализации. Благодаря этим мерам частная собственность будет постепенно трансформироваться в социалистическую.

На рубеже XIX–XX вв. фабианцы обосновали необходимость вмешательства государства в отношения между трудом и капиталом, регулирования уровня заработной платы, выделения кредитов фермерам. Они предлагали поставить под государственный контроль монополии, транспорт, инфраструктуру в целом⁴⁹.

Перед Первой мировой войной и в первые послевоенные годы в Великобритании в среде тред-юнионов и лейбористской партии приобрела популярность доктрина «гильдейского социализма». Ее создатели – члены радикального крыла фабианского общества – Д. Коул, Д. Гобсон и др. В отличие от большинства фабианцев, выдвигавших программу передачи предприятий в муниципальную собственность, гильдейские социалисты настаивали на национализации частных предприятий и передаче управления ими «национальным гильдиям», т. е. профессиональным союзам. «Гильдии» представляли собой вертикальные профсоюзы, в рамках которых объединялись, как рабочие, так и управленцы разного уровня. Они пользовались полной автономией в организационном плане и в выборе форм и методов деятельности. За ними закреплялось право решения всех внутренних дел без вмешательства внешних сил. Экономическое регулирование в национальном масштабе должна осуществлять общенациональная гильдия производителей. Сторонники «гильдейского социализма» полагали, что при такой системе у государства не будет повода для вмешательства в общественно-политическую жизнь. Государство должно вмешиваться для разрешения возникших противоречий лишь в тех случаях, когда не удавалось достичь согласия между гильдиями⁵⁰.

«Гильдейский социализм» сочетал традиционную фабианскую идею о решающей роли государства в изменении форм собственности с синдикалистскими представлениями о передаче управления производством профессиональным союзам.

1.9. Корпоративизм как «третий» путь общественного развития

В целостную систему корпоративистская теория сложилась в первой трети ХХ в. В немалой степени ее распространению способствовала социалистическая революция 1917 г. в России, а также обострившиеся после окончания мировой войны социально-политические конфликты и противоречия, возросшая организованность противостоящих общественно-политических сил.

В послевоенной Европе и особенно в Италии набирали популярность идеи общественного обновления посредством корпоративного государственного устройства. Складывалось стойкое убеждение, что существующая система политического представительства не соответствует духу и требованиям времени, не учитывает новые реалии. Когда оно зарождалась, не было тех общественных институтов, которые в новых условиях стали называться «корпорациями». Поэтому господство неорганизованных масс, порождавшее нередко невежественных и безответственных политиков, должно быть заменено корпоративным представительством. Одними из первых эту задачу перед собой поставили итальянские социалисты-реформисты, доказывавшие, что путем введения профессионального представительства усилится влияние рабочих в государстве. В корпоративной системе они видели первый шаг к ограничению власти капитала и проведению социализации промышленности⁵¹.

Если до мировой войны внимание корпоративистов концентрировалось преимущественно на общественных организациях, объединявших работников и собственников предприятий для координации действий и разрешения конфликтов, то после ее окончания корпоративизм стал рассматриваться как особая идеология, как «третий» путь общественного развития, как альтернатива «эгалитаризма и индивидуализма Французской революции, механического восприятия промышленной революции, атеизма и интернационализма марксизма»⁵².

Идеологи «третьего пути» отвергали либерализм и марксизм. В начале 1934 г. Муссолини заявил: «Начиная с 1929 года, фашизм стал универсальным феноменом. Основные политические силы XIX века – демократия, социализм, либерализм – исчерпали себя. Новой политической и экономической формацией XX века есть фашизм. Фашизм есть идея и способ решения проблем не только в итальянском, но и в мировом масштабе»⁵³.

В «исторической» речи, произнесенной в ноябре 1933 г. на заседании Центрального совета корпорации, Муссолини объявил, что «кризис так глубоко проник в систему, что стал кризисом системы», что «это уже не травма, а органическая болезнь», что «капиталистическое производство изжило себя и вместе с ним изжила себя и теория экономического либерализма, которая прославляла и превозносила его». «Корпоративизм есть дисциплинируемое, а, следовательно, и контролируемое хозяйство». «Корпоративизм преодолевает социализм и либерализм»⁵⁴.

Сторонники фашизма резко негативно относились как к либеральному восприятию индивида как носителя неких универсальных естественных прав, внеличностных по своему происхождению, так и к марксистскому классовому подходу, приводившему к отчуждению личности, потере ею своих подлинных корней, превращавшему человека в безликую фигуру с набором социально-экономических характеристик. Корпоративный строй рассматривался ими как особый, несоциалистический, но и некапиталистический строй, «гармонически примиряющий интересы труда и капитала», «сочетающий частную инициативу с государственным контролем» и в качестве такового снимающий с повестки дня социалистическую революцию⁵⁵.

Идеалом новой идеологии становится не индивидуальная, не классовая, а корпоративная свобода. В рамках «подлинных субъектов» социальных отношений – трудовых коллективов, этнических групп, семьи, религиозных общин и реализуется личность. Корпоративная свобода человека не противостоит общественным интересам, а дополняет и расширяет их. Любые общественные преобразования основываются на идеях духовного строительства, совершенствования человека, свободного творчества.

Корпоративные движения ориентировались на распространение своих идей, а не на борьбу за власть. Эта особенность корпоративной идеологии предопределила скептическое отношение ее сторонников к формированию жесткой рациональной доктрины, поскольку корпорации – это универсальное средство гармонизации общественных отношений⁵⁶.

У каждого государства есть свой уникальный опыт, основанный на использовании собственного коллективного опыта и опыта входящих в него индивидов. Ассоциации низшего порядка растворяются в государстве. Уникальность государственного опыта воздействует на каждого индивида и обогащает его жизнь.

Государство, таким образом, наделяется настоящей «органической» жизнью. Оно занимает в обществе господствующее положение. Все, что есть в государстве, создано им, и не может быть выведено за пределы его компетенции. Государство представляет собой результат человеческих усилий. Человек существует постольку, поскольку существует государство. Вне государства он – ничто.

Естественное состояние человека – быть связанным с государством через корпорации. Корпоративное государство предоставляет ему посредством создаваемых корпораций возможность для обсуждения общественных проблем, трибуну для связи с лидерами государства, взаимодействия рабочих с бизнесом. В противном случае человек будет отделен от своих товарищей, изолирован и растворен в безликой и бесконтрольной массе, лишенной сущности, формы и дисциплины⁵⁷.