Текст книги "Теория корпоративизма. «Корпоративная экономика»: историческая и современная практика"

2.3. «Хартия труда»

Основные принципы корпоративного государства и корпоративной политики закреплялись в принятой в 1927 г. большим фашистским советом «Хартии труда», который формально не обладал законодательной инициативой. Поэтому этот документ не являлся законом, но впоследствии он стал основой для принятия ряда законодательных актов.

Весь пафос «Хартии» был направлен на утверждение идеи сотрудничества «во имя общих национальных интересов». Исходным пунктом такого подхода являлась ее первая статья: «Итальянская нация является организмом, цели, жизнь и средства действия которого превышают силой и длительностью цели, жизнь и средства действия составляющих этот организм отдельных лиц и групп их. Она представляет моральное, политическое и экономическое единство и целиком осуществляется в фашистском государстве»⁸⁴.

«Хартия труда» провозглашала, что «труд… – социальный долг. На этом основании, и только на этом основании охраняется государством. Комплекс производства един с национальной точки зрения; его объекты едины, и обеспечивают благосостояние отдельных лиц и развитие национальной мощи».

Процесс превращения фашистского в тоталитарное государство конкретизировался расширением государственного вмешательства в производство. В специальной статье уточнялись его условия и формы: «Вмешательство государства в производство может иметь место лишь тогда, когда отсутствует частная инициатива или когда она является недостаточной или когда в этом замешаны политические интересы государства. Вмешательство это может принять форму контроля, поощрения или непосредственного управления»⁸⁵. В связи с этим один из фашистских идеологов Тозарелли писал: «Основной принцип состоит в том, что государство, не занимаясь непосредственно производительной деятельностью, направляет ее и регулирует экономическое развитие нации. Государственная власть приобретает характер государственной диктатуры, противоположной классовой диктатуре, присущей социалистической системе»⁸⁶.

«Хартия» объявляла «частную инициативу» «наиболее действительным и полезным оружием национальных интересов». В ней было заявлено, что «корпоративное государство рассматривает частную инициативу в области производства как самое эффективное и полезное для нации орудие». Частная собственность и инициатива объявлялись Муссолини основой фашистской экономической («корпоративной») системы. «Частная собственность дополняет человеческую личность».

В «Хартии» отмечалось, что предприниматель – это «организатор предприятия», который несет ответственность за производства исключительно перед государством. Ведь крупные предприниматели, по заявлению Муссолини, – это «капитаны промышленности…, от которых зависит судьба, заработная плата и благосостояние тысяч и десятков тысяч рабочих»⁸⁷.

Профсоюзам запрещалось вмешиваться в производственные и организационные вопросы производства. В специальных статьях провозглашался принцип оплаты труда, в основе которого лежали не только интересы предпринимателя, но и потребности рабочего. В них говорилось также о повышении оплаты ночной и сдельной работы, о праве рабочих на ежегодный оплачиваемый отпуск, о компенсации для уволенных не по их вине рабочих и т. д.

В «Хартии» определялись функции и задачи корпораций, нормы, которые должны содержаться в коллективных договорах. Но в ней ничего не говорилось о продолжительности рабочего дня. Вместе с тем, в обязанность рабочим вменялось «добросовестно и неукоснительно» выполнять свои производственные обязанности. Она отвергала установление общегосударственного минимума зарплаты и ограничивалась заявлением о том, что зарплата должна соответствовать «нормальным жизненным потребностям, производственным возможностям и производительности труда». «Хартия» оставляла вопрос о штрафах всецело на усмотрение администрации предприятия, изымала из ведения профсоюзов учет и распределение рабочей силы, объявляя это исключительной прерогативой государства.

2.4. Корпоративные институты «Нового государства»

В основе «нового государства» находились корпорации, объединявшие предпринимателей и рабочих по отраслям производства. Корпорации возглавлялись советами, состоящими из одинакового числа представителей предпринимательских и рабочих организаций. Председатели корпорации назначались и смещались министерством корпорации. В функции корпораций входили вопросы, связанные с:

• разрешением конфликтов, возникавших между объединяемыми организациями;

• разработкой общих норм по регулированию условий труда в данной отрасли производства;

• содействием союзным организациям в улучшении организации производства;

• организацией бюро найма рабочей силы;

• разработкой норм фабрично-заводского, ремесленного и т. п. ученичества и контроля за их выполнением⁸⁸.

Переход к корпоративному государству – это создание корпораций во всех отраслях итальянской экономики, корпораций, которые объединили бы всех предпринимателей и лиц наемного труда для сотрудничества во имя общенациональных интересов, что позволяло власти контролировать массы и направлять их политическую активность в нужное русло. Муссолини позже не раз повторял, что существование корпораций как руководящих органов хозяйственной жизни, необходимо.

В соответствии с декретом от 2 июля 1926 г. было создано министерство корпораций, хотя самих корпораций еще не было. Но при отсутствии корпораций фашисты не решились создать предусмотренный тем же декретом Национальный совет корпорации. А без такого совета или подобного ему органа деятельность министерства корпораций приобретала сугубо директивный характер. Она лишалась даже видимости того «добровольного классового сотрудничества», которое было объявлено краеугольным камнем фашистской корпоративной политики. Тогда же у фашистов и родилась идея создания так называемых межпрофсоюзных комитетов.

Вначале эти комитеты создавались в масштабе провинции и поэтому они назывались провинциальными межпрофсоюзными комитетами. На паритетных началах в них входили представители местных фашистских профсоюзных организаций предпринимателей и лиц наемного труда от всех отраслей промышленности. Этим они существенным образом отличались от первоначально задуманных корпораций, которые должны были объединить в рамках единой организации предпринимателей и лиц наемного труда какой-либо одной отрасли производства. В данном случае речь шла лишь о комитетах, состоящих из ограниченного числа представителей предпринимателей и лиц наемного труда. Это были своего рода «согласительные комитеты», ибо их главной функцией являлось достижение соглашений между предпринимателями и лицами наемного труда по вопросам труда и заработной платы. Они стали своеобразным связующим звеном между фашистскими профсоюзами предпринимателей и лиц наемного труда. Эти структуры являлись совещательными органами при министерстве корпораций. Помимо совещательных функций за ними закреплялись вопросы организации и условий труда на предприятиях, взаимоотношения между предпринимательскими организациями и профсоюзами.

По образу провинциальных комитетов был образован Центральный межпрофсоюзный комитет, призванный регулировать трудовые отношения между национальными организациями фашистских профсоюзов предпринимателей и лиц наемного труда. Председателем этого комитета стал секретарь фашистской партии. Введение принципа партийного представительства и руководства в эти новые органы «согласования классовых интересов» стало важным прецедентом и определяющим моментом всего дальнейшего существования корпоративных идей фашизма⁸⁹.

Вскоре эти комитеты стали назваться «корпорациями», а совокупность всех предпринимательских, рабочих и прочих профессиональных организаций вместе с различными смешанными органами, в которых они были представлены, – «корпоративной системой».

Другим элементом «корпоративной системы» стал «государственный суд для принудительного разрешения коллективных трудовых конфликтов». Он был объявлен основой «корпоративной системы» и классового сотрудничества. Однако фактически этот суд бездействовал. За первые шесть лет своего существования им были вынесены решения всего лишь по тринадцати конфликтам, а в дальнейшем о его деятельности почти ничего неизвестно.

В марте 1930 г. в Италии был учрежден так называемый Национальный совет корпораций, состоящий из представителей предпринимательских организаций, профессиональных союзов и делегатов фашистской партии, министерств и других государственных учреждений. Старый совет и само министерство корпораций фактически бездействовали, поскольку корпораций не существовало. Закон превращал Совет корпораций в один из важнейших органов фашистского государства, призванный осуществлять слияние экономики и политики, что было «основным элементом унитарной концепции фашистского государства».

Полномочия Совета заключались в содействии режиму «по любому вопросу, касающемуся национального производства», в том числе в издании нормативных актов, обеспечивавших социальные гарантии, соблюдение коллективных договоров и дисциплину труда, регулировавших отношения между различными отраслями производства и профсоюзами⁹⁰.

Однако вмешиваться в отношения между предпринимательскими группами и профсоюзами Совет имел право только по требованию заинтересованных сторон, с предварительного разрешения главы правительства, и с обязательством согласовывать с ним свои решения.

Были созданы семь первых корпораций (промышленности, сельского хозяйства, торговли, банков, свободных профессий и искусства, морского и наземного транспорта), и их председателем стал непосредственно глава совета министров. Министерство корпораций было также реформировано, и ему передавались функции министерства экономики.

Новый Национальный совет корпораций состоял из равного числа представителей работодателей и работающих по найму. В него входили также министры и их заместители, представители фашистской партии, экономические и профсоюзные эксперта: из 120 членов совета непосредственные представители производства оказались в меньшинстве. Более того, все члены Совета назначались правительственным декретом по представлению производственных конференций, что превращало его в бюрократический орган, без всяких признаков выборной демократии.

Новый совет должен был координировать экономические отношения между различными секторами производства. С этой целью целый ряд законов, изданных с 1930 по 1934 г., намного расширил сеть корпоративных организаций. Количество корпораций выросло до 22. В каждой провинции были созданы экономические советы, копировавшие в своей организации Национальный совет корпораций. Члены советов назначались полицейским префектом. К 1934 г. все активное население Италии формально было охвачено корпоративной системой: рабочие и крестьяне, промышленники и артисты, люди свободных профессий и ремесленники входили в тот или иной профсоюз, который именовался национальной корпоративной федерацией. Государственные служащие входили в особые ассоциации, которые подчинялись непосредственно секретарю фашистской партии.

В связи с этим событием Муссолини провозгласил профсоюзно-корпоративный строй «краеугольным камнем фашистского режима», «творением, придающим оригинальный характер фашистской революции». Он заявил, что корпоративные учреждения – «неотделимы от фашистского строя, ибо они его определяют, отличают и четко отделяют от всякого другого строя. Фашистское государство либо корпоративное, либо не фашистское»⁹¹.

Вся эта громоздкая система должна была по замыслу ее творцов привести к гармонии интересов труда и капитала, превратив классовые антагонизмы в «постоянное и гармоничное сотрудничество» и подчинив их «высшим интересам сам нации». Муссолини любил повторять, что синдикализм неизбежно приводит к политическому социализму. Поэтому было вполне естественным, что фашизм, уничтожив в стране остатки политических свобод, попытается ликвидировать и саму возможность возникновения каких-либо оппозиционных течений в профсоюзах.

Включение профсоюзов в государственную систему стало важнейшим этапом фашизации общественной жизни Италии. Перед профсоюзными организациями ставилась задача «перейти к динамической фазе, направленной в первую очередь к росту величия и силы родины». Муссолини считал, что установление корпоративной системы служит укреплению морального единства итальянцев вокруг фашизма. Для того чтобы развеять его иллюзии, понадобились испытания мировой войны. Гораздо ранее выявилась несостоятельность корпоративной системы в области ее повседневной экономической и социальной деятельности⁹².

2.5. Государственная экономическая политика и корпорации

В первой фазе фашистского режима, длившейся примерно до 1930 г., наблюдался значительный экономический подъем. Это определялось главным образом состоянием мировой экономики. После тяжелого послевоенного кризиса произошло улучшение экономической конъюнктуры. Государственная экономическая политика в этот период характеризовалась соединением либеральных и интервенционистских факторов. С одной стороны, наблюдался переход к политике свободной торговли, реприватизация некоторых государственных служб и учреждений и либерализация акционерного права, а с другой стороны, установленное и контролируемое государством замораживание заработной платы, поддержка перспективных предприятий, государственное стимулирование некоторых отраслей промышленности и реализация программ внутренней колонизации.

Интервенционистская экономическая политика государства усилилась, когда с 1929 г. на Италии начали сказываться воздействия мирового экономического кризиса. Число безработных, превысившее в 1934 г. миллион человек, власть попыталась уменьшить введением укороченного рабочего дня, снижением заработной платы, составившим для промышленных рабочих около 15%, а для сельскохозяйственных рабочих 40% и другими мерами по поддержке занятости и создания рабочих мест.

Активное вмешательство государства в экономическую жизнь вписывалось в концепцию строительства «корпоративного государства». В годы кризиса под предлогом развития «корпоративной политики» и «корпоративного сотрудничества» фашизм проводил политику концентрации капитала и усиления капиталистических монополий, спасения прибылей обанкротившихся банков и трестов. Были усилены государственные меры по поддержке промышленности. Однако эти решения не принесли быстрого успеха. Национальный доход вернулся к уровню 1929 г. лишь в 1939 г.⁹³

Роль корпораций в разрешении кризиса была весьма скромной. В тексте закона о принудительном картелировании предприятий одной отрасли, принятом в 1932 г., корпоративные органы игнорировались. Решение о принудительном картелировании принималось большинством голосов промышленников отрасли, т. е. волей Конфиндустрии.

В новом издании закона о картелировании 1937 г. корпорации наделялись рядом прав. Так, они должны были контролировать слияние промышленных предприятий, новые консорциумы обязывались отчитываться в своей деятельности перед корпорациями. Однако председателями корпораций являлись представители тех самых консорциумов, которые они должны были контролировать.

Важной прерогативой было монопольное право выдавать разрешение на открытие новых предприятий. Однако на практике эти решения попадало в руки руководителей Конфиндустрии. Если они не были заинтересованы в открытии нового предприятия, то проходило немало времени, прежде чем корпоративные органы давали подобное разрешение, и, наоборот, дело шло быстро, если этому способствовали могущественные промышленные группы.

Выдача корпорациями лицензий на постройку новых предприятий оказалась мощным средством в руках крупных игроков для ведения недобросовестной конкуренции, которое приобрело значительные масштабы в предвоенный период, нашло отражение в официальных документах того времени.

2.6. Корпоративная реформа 1934 г.

Итальянская корпоративная система существовала без оформленных корпораций вплоть до 1934 г. Вместо корпораций создавались провинциальные межсоюзные комитеты. На них возлагалось улаживание трудовых конфликтов. Для разрешения конфликтов, возникавших между центральными предпринимательскими и профсоюзными органами, в столице создавался центральный межсоюзный комитет.

В 1934 г. была проведена новая «корпоративная реформа». Были образованы 22 «настоящих» корпорации: в промышленности, сельском хозяйстве, торговле, банковском секторе, на транспорте и т. д. Корпорации создавались из представителей бизнес-организаций, профессиональных союзов и организаций ремесленников, инженерно-технических работников и кооперативов. В них также входили представителя фашистской партии. В каждой провинции учреждался экономический совет, координировавший деятельность корпораций на местном уровне. Во главе новой структуры стояло министерство корпораций, призванное мирными средствами регулировать социальные конфликты и способствовать продвижению страны по корпоративному пути. Министром корпораций стал Муссолини, назначивший своего заместителя в каждую корпорацию.

Корпорации были составлены из равного количества представителей предпринимательских организаций и профессиональных союзов. Отраслевым корпорациям предоставлялись те же функции (с теми же ограничениями), которые ранее возлагались на Национальный совет корпораций. Последний был заменен «ассамблеей» (пленумом) всех 22 корпораций.

Корпорации получили право высказывать собственное мнение по различным экономическим вопросам, но они могли это делать только по предложению правительственных органов. Корпорации получили право разрабатывать нормы и соглашения, регулировавшие условия труда и взаимоотношения между предпринимательскими и «рабочими» организациями. Однако принятые решения вступали в силу лишь после их публикации в форме декрета, подписанного главой правительства. Корпорациям должны были предпринимать «попытки к мирному урегулированию коллективных трудовых конфликтов». Однако этим ведало не руководство корпорации, а специальная комиссия, назначаемая из членов корпорации ее председателем, т. е. лично Муссолини.

Этой реформой завершалось строительство «корпоративного» строя, который окончательно определял «корпоративный» характер фашистской экономики. Для общества корпорации изображались как организации, стремящиеся осуществить «более высокую социальную справедливость», «уменьшить разрыв между уровнем жизни различных социальных групп, обеспечить трудящимся работу, справедливую заработную плату и приличное жилье», привлечь их к участию «в регулировании производства» и т. д. Слово «корпоративный» употреблялось фашистской пропагандой в смысле «надклассовый», «справедливый», «исходящий из общих интересов»⁹⁴.

На практике итальянское корпоративное государство, как справедливо заметил американский исследователь Р. Хиггис, представляло собой «не компромисс между группами экономических интересов, а набор секторных экономических властных структур, организованных государством при собственной преобладающей роли и служащих целям авторитарного режима. Ни предприниматели, ни трудящиеся не обладали самостоятельными частными правами, которые они могли бы отстаивать»⁹⁵.

В то время как корпорации объявлялись «основой государства», в действительности они часто были лишены реальной возможности воздействовать на экономическую и социальную жизнь страны, ограничиваясь выработкой различного рода рекомендаций и проектов. Заседания корпоративных органов проводились редко, проходили сумбурно и носили чисто теоретический, а иногда схоластический характер.

2.7. Дискуссии о корпоративизме

Несмотря на принятие «Хартии труда», полемика о сущности и характере фашистского корпоративизма продолжалась вплоть до второй мировой войны. Она достигла своего апогея в 1932 г. на II конгрессе в Ферраре по корпоративистским исследованиям и продолжалась до начала войны.

Наиболее распространенной среди итальянской политической элиты была «элитарная» точка зрения. Согласно ей корпоративизм – это юридический инструмент, позволявший с большой эффективностью, чем прежде, решать проблемы взаимоотношений труда и капитала, контролировать массы и направлять в корпоративное русло все формы социального протеста. Она допускала ограниченное государственное вмешательство как «рационализаторское», способствовавшее лучшему распределению готовой продукции, но отрицала всякий государственный контроль над производством и любые формы ограничения частной собственности и инициативы.

Сторонники иной интерпретации корпоративизма стремились придать корпоративизму некое модернизирующее начало. Они настаивали на установлении жестких социальных обязательств для частных компаний, на большем вмешательстве государства в экономику и ее регулировании нормативными актами, и даже на необходимости вторжения государства в процесс производства. «Корпоративное государство или – что одно и то же – фашистское государство означает такой правопорядок, посредством которого государство главенствует над профсоюзами и использует их, превращая их в корпорации, т. е. в орудие общих интересов, и на этом фундаменте возводит все верховное политическое здание»⁹⁶. Эту точку зрения можно назвать «официальной», так как Дж. Боттаи, будучи министром корпораций, озвучивал идеи, согласованные с Муссолини.

Иных взглядов придерживался У. Спирито, руководитель журнала «Исследования по праву, экономике и политике». Он исходил из того, что в современной общественной жизни возросло значение коллективистских начал. Для разрешения противоречия между коллективными и частными интересами необходимо вмешательство государства. Посредством корпоративной системы власть уничтожает основные классовые конфликты. Корпорация должна иметь возможность регулировать проблемы, возникавшие между предприятиями, профсоюзами. Но в этих условиях государство теряло функции верховного арбитра. Такая недооценка роли государства не устраивала сторонников «официальной» версии, поэтому концепция Спирито была подвергнута резкой критике.

Однако основная полемика разгорелась на съезде вокруг его тезиса о так называемой «пролетарской корпорации». Суть идеи Спирито сводилась к тому, что в условиях корпоративной системы труд не должен быть источником формирования частной собственности. Следовало заинтересовать рабочих в конечных результатах своего труда, передав им часть акций предприятий. Подобные изменения привели бы к изменению форм собственности и характера управления производством. На смену частному пришел бы корпоративный принцип, а сама корпорация стала бы объединением лиц, на равных правах участвующих в производстве. Подобная установка не могла не вызвать обвинения в попытке насаждения «разновидности коммунизма», хотя ее автор никогда не выступал за изменение форм собственности.

Еще одна точка зрения была представлена деятелями фашистских профсоюзов во главе с Э. Россони. По его мнению, главным в деятельности корпораций должна стать разработка и осуществление экономической политики и «новой производственной системы», направленной на модернизацию производства⁹⁷.

Строительство «корпоративного государства» было закончено в 1939 г. реорганизацией высших законодательных органов государства. Место палаты депутатов заняла палата фашизма и корпораций, которая формировалась совместно фашистской партией и Национальным советом корпораций. Фашизм покончил с видимостью выборности как «предрассудком». Вместо этого, как говорилось в докладе автора проекта реформы Дж. Ачербо, утверждался принцип «прямого, органического и последовательного выражения ценностей, сил и интересов фашистского режима: с одной стороны, всего народа, охваченного и дисциплинированного фашистской партией, а с другой – производительных слоев, организованных в синдикально-корпоративную систему»⁹⁸.