Текст книги "Теория корпоративизма. «Корпоративная экономика»: историческая и современная практика"

2.8. Опыт корпоративного строительства в Австрии, Испании и Португалии

Вслед за Италией корпоративное устройство государства в 1930– е гг. было провозглашено Австрией, Испанией, Португалией – после установления в них профашистских режимов.

Австрийская система имеет длительную историю. Еще в конце XIX в. австрийское государство приступило к модернизации экономики, которая потребовала, с одной стороны, учета интересов предпринимателей и наемных работников, а, с другой стороны, того, что профсоюзы не пользовались авторитетом среди наемных работников в отличие от социал-демократической партии и социально-христианского движения. С конца 1870-х гг. одним из требований рабочих являлось создание рабочих палат. В 1920 г. такая система палат была создана, произошло укрупнение и централизация профсоюзов, началось сотрудничество государства с организованными группами интересов, оформились идеологические элементы сотрудничества – реформизм, ориентация на государство, идеология согласия, стремление к гармоничному сочетанию интересов различных общественных сил.

С конца 1920-х гг. правящая Христианско-социальная партия установила своеобразный вариант авторитарной системы правления. Уже в ходе конституционной реформы 1929 г. в государственное устройство был внесен ряд корпоративных черт и заложен институциональный фундамент социального партнерства.

В условиях мирового экономического кризиса 1929–1933 гг. отношения между социал-демократией и правительством обострились, подрывая основы социального сотрудничества. Профсоюзы ограничились деятельностью на уровне предприятий и борьбой за заработную плату, а в правящей среде усиливались антипарламентские настроения.

В этих условиях резко ускорилась фашизация Австрии, что дало основание противникам режима говорить о специфическом «австро-фашизме». В 1932 г. представители фашистского движения «хеймвер» были включены в правительство и интегрированы в систему власти. В 1933 г. все правящие группировки были объединены в политическую организацию – «Отечественный фронт», а после разгрома выступления венских рабочих в 1934 г. в стране была введена новая, фашистская конституция корпоративного государства.

В условиях «австрофашизма» все корпоративистские институты оказались под контролем государства. Корпоративизм стал формой принудительного сотрудничества при ликвидации правового государства. Но именно тогда были созданы институты, ставшие впоследствии основой послевоенного социального партнерства: единый профсоюз, федеральная промышленная палата, ставшие институциональной основой согласования интересов при решении макроэкономических и общегосударственных проблем. По оценке некоторых исследователей, «у австро-фашизма было больше сходства с фашистским устройством в Италии до середины 30-х гг., а особенно с пиренейскими диктатурами»⁹⁹.

В 1932 г. премьер-министром Португалии стал А. Салазар, идеолог и лидер «Estado Novo»¹⁰⁰. Идеология «Нового государства» основывалось на христианской социальной доктрине. Ее объявил папа Лев XIII в энциклике «Rerum Novarum» в 1891 г. Она явилась ответом на обострение социально-политических и экономических противоречий в европейских странах. Церковь давала свое видение развитию взаимодействия рабочих и работодателей, выступала за создание корпоративного государства. Вместо разъединения общества церковь призвала к созданию межклассовых отраслевых объединений для совместной работы на общее благо.

«Новое государство» было создано Салазаром для достижения целей и решения задач для своей страны. К таковым относились: «… национальное единство; понимание важности семьи как ячейки всего общества, крепкая власть и уверенные в себе лидеры, приоритет духовных ценностей, должное уважение к каждому индивидууму, право на работу для каждого, обязательное стремление к нравственному совершенству, осознание сущности религиозной веры». «Мы, – говорил Салазар, – против всех форм интернационализма, коммунизма, социализма, синдикализма и всего того, что может раздробить, ослабить или разбить семью». «Мы… полны решимости создать корпоративное государство… и превыше всего хотим, чтобы наша система управления была национальной, чисто португальской…»¹⁰¹.

Став премьер-министром, Салазар подготовил проект конституции, принятой в 1933 г. на референдуме. За конституцию проголосовали 719 364 человек, 5955 человек проголосовали против, 488 840 голосовавших воздержались, но их голоса были засчитаны как поданные в поддержку конституции. Конституция провозгласила Португалию «унитарной корпоративной республикой, основанной на равенстве граждан перед законом, на свободном доступе всех классов к благам цивилизации и на участии всех конструктивных элементов нации в административной жизни и разработке законов»¹⁰².

Новый основной закон объявлял, что государство должно «согласовывать, поощрять все виды социальной активности и руководить ими, обеспечивая подлинную гармонию интересов, с учетом законного подчинения частных интересов интересам общества». Но при этом Салазар отвергал тоталитарное отождествление партии и государства и подчинение всей жизни граждан целям и потребностям государства. На практике «сотрудничество» классов, учет интересов всех слоев населения полноценно не были реализованы.

Президент назначал премьер-министра и министров. Правительство формально отвечало перед президентом, а не перед ассамблеей. Ассамблея состояла из 120 депутатов, избиравшихся на 4 года. Законодательной инициативой обладали и правительство, и ассамблея, но ассамблея носила декоративный характер и не могла принимать решения, которые увеличивали бы расходы или снижали доходы. Руководители 18 провинций назначались центральной исполнительной властью. Свобода слова, собраний, прессы в конституции предусматривались, но была статья, по которой правительство ограничивало эти свободы «для общей пользы».

Законодательную власть в «Новом государстве» представляли и осуществляли Кортесы, состоявшие из 2-х палат: Национального Собрания и Корпоративной Палаты. Корпоративная Палата – это консультативный орган, избиравшийся профессиональными ассоциациями, созданные режимом и ему же подконтрольными, а также организациями предпринимателей. Она являлась консультативным и совещательным органом, в компетенцию которого входило обсуждение законопроектов, а также международных договоров и соглашений перед передачей их в Национальное Собрание. Заседания Корпоративной Палаты, в которой заседали 97 человек, проводились непублично, посекционно по экономическим, социальным, духовным и интеллектуальным вопросам¹⁰³.

Экономическую основу «Нового государства» составлял корпоративизм. 28 марта 1927 г. Салазар впервые публично заявил о неких теоретических основах будущего хозяйственного устройства в своей знаменитой речи о «двух экономиках». В ней он утверждал, что существуют две экономики: сторонники одной считают успех главной целью человеческой деятельности, а сторонники другой учат презирать богатство и отождествляют нищету с добродетелью. По мнению Салазара, обе эти позиции ошибочны. Не производство портило людей, а ошибки и отсутствие баланса в потреблении. Решение проблемы – это создание богатства путем упорной работы, регулирование потребления нормами человеческой морали, физическое и интеллектуальное развитие, а также сбережения¹⁰⁴. Этими рассуждениями об экономности, бережливости, самоконтроле и упорной работе Салазар заложил основы своей будущей политики мобилизации всех ресурсов страны на достижение поставленных им задач. Он призвал сосредоточить усилия страны на строительстве дорог, открытии новых рабочих мест и на ликвидации бюджетного дефицита.

В основе идеологической концепции Салазара находилось такое понятие, как «нация». Обретение стабильного мира и достижения согласия внутри португальского общества являлось важнейшей задачей «Нового государства». Гармония и обретение равновесия между различными социальными слоями, профессиями, видами занятий, взаимоотношениями труда и капитала достигалось за счет создания в стране устойчивой корпоративной системы, которая должна была, по мысли Салазара, стать практическим воплощением «союза труда и капитала».

Установление корпоративной системы осуществлялось при активной поддержке государства путем слияния профсоюзов, общественных объединений, а также органов местного самоуправления. Запретив существование профсоюзов на классовой основе, Салазар стремился снизить социальную напряженность в обществе, направляя энергию и силу людей не на разрушение, а на созидание и мир. Достигалось это за счет примирения, объединения в рамках корпоративной системы государства как работодателей, так и рабочих.

В каждой отрасли хозяйственной и культурной деятельности общества допускалось и организовывалось одно «профессиональное объединение», низовое звено корпоративной системы. В состав профессиональных объединений входили организованные объединения различных социальных слоев общества: предпринимателей и коммерсантов, организованных в гильдии; рабочих и служащих, организованных в национальные синдикаты; адвокатов, врачей и инженеров, организованных в ордена; и, наконец, крестьян, организованных в «народные дома». Группа объединений рабочих и работодателей одной и той же отрасли образовывали союзы, вторую ступень корпоративной системы. Союзы в свою очередь образовывали корпорацию – высшую ступень корпоративной системы.

Формально членство в «национальном профсоюзе» не являлось обязательным. Однако положение рабочего, не вступившего в эту организацию, которой правительство предоставило монополию трудоустройства, было фактически невыносимым. В условиях массовой безработицы требовалось очень большое мужество, чтобы остаться в стороне от профсоюза.

Все заключаемые профсоюзом коллективные договоры зависели от одобрения правительства. Союз не мог прибегнуть к такому средству борьбы, как забастовка – в декабре 1933 г. она была объявлена уголовным преступлением. «Национальные синдикаты» не имели права поддерживать связь с иностранными рабочими организациями.

Довольно незначительную роль в корпоративной системе играли «народные дома». Учитывая пассивность и забитость крестьян, правительство с ними особенно не церемонилось и лишало их даже той призрачной автономии, которой пользовались синдикаты. «Народные дома» объединяли всех земледельцев от батраков до крупных помещиков. «Представительство интересов» сельскохозяйственных рабочих в «народном доме», как правило, доверялось их хозяевам¹⁰⁵.

Однако всеобъемлющая корпоративная система не была выработана. Режим не смог интегрировать в рамках корпораций различные «горизонтальные» организации буржуазии (торгово-промышленные ассоциации и т. д.). 3a организацией национальных профсоюзов и предпринимательских гильдий в начале 1930-х гг. так и не последовало создания общенациональных корпораций.

Корпорации находились под полным контролем правительства. Принятая 9 марта 1938 г. в дополнение к конституции «Хартия труда» не только декларировала право на труд, ежегодный оплачиваемый отпуск, но и обязывало предприятия и организации в лице работодателей информировать рабочих и служащих о ходе и темпах производства. Порядок оплаты, условия труда, продолжительность рабочего дня, условия социального страхования и обеспечения устанавливались в каждой отрасли хозяйственной и культурной сфер деятельности отдельно, в порядке заключения корпоративными объединениями «коллективных договоров», требующих одобрения правительства и установления государственного контроля за их соблюдением. Все забастовки и локауты были законодательно запрещены.

В рамках корпоративной системы создавалась система местного самоуправления. Низовой ступенью системы местного самоуправления являлся церковный приход. Главы семейств, входящих в церковный приход, выбирали членов приходского совета. Члены приходских советов выбирали членов муниципальных палат – второй степени системы местного самоуправления, члены муниципальных палат – членов окружных представительств, т. е. высшей, третьей ступени системы местного самоуправления.

Представители органов местного самоуправления наряду с представителями корпораций принимали активное участие в работе и заседаниях Корпоративной Палаты, одной из двух палат португальского парламента. Действия правительства в области корпоративных преобразований способствовали снятию социальной напряженности в обществе и содействовали модернизации и развитию экономики страны.

Португальский корпоративизм имел отличительные особенности. Он, как подчеркивал Салазар, был основан не на огосударствлении, как в Италии, а на свободной ассоциации, что в нем сконцентрированы не только экономические, но и «моральные и культурные» интересы нации¹⁰⁶. Основой нового общественного устройства, «великой идеей режима», как неоднократно заявлял Салазар, являлся корпоративизм, который возвышает человека и соблюдает достоинство, новый конституционный порядок, создает национальную общность. Он рассматривал корпоративизм как средство гармоничного сочетания интересов всех общественных групп, который положит конец капиталистической эксплуатации. Люди вне зависимости от их положения, объединенные в корпорации, будут трудиться на общее благо, прекратятся классовые конфликты, возрастет общественное производство. В итоге именно эти корпорации и будут управлять страной. Эти корпоративистские представления опирались на исторические традиции португальского общества. Корпорации в форме гильдий, братств и пр. в Лиссабоне были отмечены уже в XIV в., поэтому здесь они были восприняты как нигде положительно.

Для всех авторитарных и тоталитарных государств характерно обращение к национальным чувствам. Основополагающим в концепции, например, Салазара являлось понятие нации. В 1936 г. им была издана работа «Доктрина и действие». В ней он писал: «Мы против любых форм интернационализма, коммунизма, социализма, синдикализма и всего, что могла бы разделить, умалять значение или разрушить семью. Мы против классовой борьбы, неверия и предательства своей собственной страны; против крепостного права, материалистического понимания истории, и того, что предпочитает силу праву. Мы являемся противниками парламентаризма, демократии и либерализма и мы намерены создать корпоративное государство. Эти формулировки могут шокировать те нации, которые привычны к тому, чтобы справляться с недостатками своих собственных политических систем при помощи улучшения социальных условий. Самое ценное содержание, которое мы бы хотели иметь в наших институтах, это то, что они должны быть настолько португальскими, насколько это возможно»¹⁰⁷.

Салазаровский национализм являлся надклассовым. Он требовал централизации и авторитарного государства, которое также должно обладать надклассовым характером. Добиться этого можно лишь при объединении наемных работников и работодателей в корпорации. Корпоративная система, по мысли Салазара, должна была стать практическим воплощением «союза труда и капитала»¹⁰⁸. Ради блага нации государство должно влиять на экономическую жизнь, не командуя производством, а, выступая в качестве верховного арбитра. Лишь в тех случаях, когда корпорациям не удавалось достичь согласования интересов, государство обязано вмешиваться в разрешение конфликта. Главная цель государства состояла в возрождении величия Португалии как колониальной империи¹⁰⁹.

В сентябре 1923 г. в Испании была установлена диктатура генерала Х. А. Примо де Ривера (1903–1936)¹¹⁰. Отвечая на вопрос одного из журналистов, повлиял ли на его выступление муссолиниевский «марш на Рим», военный правитель заявил: «Не было нужды копировать фашистов или великолепный образ Муссолини, хотя их действия дали полезный пример для всех». Установившийся режим не был фашистским, но заимствовал ряд его элементов: была создана единая политическая организация, реорганизованы ополчения «соматены», превращенные в опору диктатуры, и т. д. После падения военной диктатуры последователи отстраненного генерала создали «Испанскую фалангу». Фалангисты приняли самое активное участие в установлении франкистского режима в Испании в 1936–1939 гг. Новая диктатура генерала Ф. Франко сочетала в себе тоталитарно-фашистские и авторитарные, консервативно-традиционалистские черты: наряду с корпоративной системой и структурой «вертикальных синдикатов» существовал своеобразный «консервативный плюрализм», официально интегрированный в единую партию-движение¹¹¹.

Основатель фаланги Х. А. Примо де Ривера призывал испанцев посвятить свою жизнь жертвенному служению Отечеству. По его убеждению, «Отечество – это полное (total) единство, которое соединяет все личности и все классы. Отечество не может быть подчинено ни самому сильному классу, ни самой организованной партии, ибо является трансцендентной, органичной реальностью, имеющей собственный смысл». Фалангисты призваны были соединить аскетический подвиг христианина и героизм воина, взяв для подражания рыцарей славной эпохи Реконкисты. Основатель Фаланги хотел создать не партию, а религиозно-политический Орден, «армию нового строя», целью которого было воссоздание испанской империи¹¹².

Он считал, что восстановить прежнее величие Испании может только «национал-синдикалистское государство» с помощью тоталитарной власти и корпоративных институтов. Национал-синдикализм объявлял «войну» классовой борьбе, которую он видел в марксистской материалистической пропаганде, и «либеральному» капитализму. И марксизм, и либерализм, по утверждению фалангистов, разрушали единство нации и целостность души человека как «носителя вечных ценностей»¹¹³.

Примо де Ривера резко критиковал либеральной системы, показывал ее пороки – безграничный скептицизм, борьбу партий, атомизацию общества и анархию. Признавая завоевание политического либерализма – равенство перед законом, он отмечал достижения человечества в эпоху капитализма и экономического либерализма, в частности, в сфере технического прогресса и эксплуатации земных богатств. Но он ясно понимал, что все это завершится катастрофой, – свобода выродится в скептицизм и беспорядок, а индустриализация – в обесчеловеченный капитализм, неспособный обеспечить справедливое распределение благ. Экономический либерализм использовал ресурсы производства и достижения техники в ходе первой промышленной революции. Но либеральный капитализм забыл об общественной солидарности, пренебрег справедливостью при распределении благ и необходимостью участия трудящихся в экономической судьбе предприятий, что позже, в силу инстинкта самосохранения, было признано и частично исправлено. Социальные потрясения стали в итоге неизбежными. Более того, стало ясным, что исторический капитализм потерпел социальный крах и необходимы исправления ради обеспечения справедливости в обществе, установления стабильности и гармонии его составных частей. Оставался открытым путь к ниспровержению не только экономических структур, но и духовных ценностей цивилизации.

Программа Фаланги носила антикапиталистический характер. Фалангисты отвергали капиталистическую систему за то, что она «игнорирует интересы народа и дегуманизирует частную собственность» Они провозглашали своей целью проведение «националистической» революции и установление справедливого строя. Фалангисты заявляли о замене «экономической системы капиталистической собственности» собственностью «индивидуальной, коммунальной и синдикальной», что на «новых» предприятиях отношения между рабочими и предпринимателями – людьми одной нации, соединенных общностью судьбы – будут строиться на основе взаимной преданности и братском сотрудничестве¹¹⁴. Поэтому он дал своей революции название «Национал-синдикалистская», чтобы на практике соединить национальное и корпоративное или, если угодно, патриотическое чувство и мотор его динамизма – благородный труд ради общей пользы. Всю страну они рассматривали как огромный производственный синдикат. Движение признавало религиозные, католические ценности, однако подчиняло их задаче «национальной революции». Оно возвеличивало «славное прошлое» Испании, пыталось обосновать ее историческое преимущество перед другими нациями.

При Ф. Франко в Испании начала формироваться «органическая демократия» и «корпоративное государство»¹¹⁵. Многие идеи франкисты позаимствовали у итальянских фашистов, но с существенными отличиями, обусловленными конкретными условиями, сложившимися в стране.

После установления франкистского режима государственной идеологией стал национал-синдикализм. Корпоративные принципы «участия народа» в делах государства через «семью, общину и синдикат» закреплялись в испанской «Хартии труда» 1938 г. Позже концепция корпоративного строя будет повторена в «Хартии испанцев» и «Принципах национального движения» 1959 г.

В преамбуле «Хартии труда» официально провозглашалось, что новое государство является антимарксистским¹¹⁶. Новая система отличалась своеобразием. Вместе с тем, у социалистической экономической модели были позаимствованы – государственный контроль над производством, потреблением и распределением продукции, ценообразованием, установлением размеров заработной платы, а у «либерального» капитализма – частная собственность. Значительная часть базовых промышленных предприятий была национализирована или поставлена под жесткий государственный контроль¹¹⁷.

Корпоративизм был возведен в степень государственной политики. Основу корпоративного строя составляли «вертикальные», то есть построенные не по классовому, а по иерархическому принципу синдикаты.

Учреждавшиеся вертикальные синдикаты, объединявшие рабочих и предпринимателей по отраслевому принципу, наделялись правами государственных организаций. Рабочий и предприниматель рассматривались государством как элементы единого промышленного организма. Они получали одинаковое название – «производитель». Таким образом «устранялся» классовый антагонизм, и делалась попытка заменить классовое сознание национальным. Работодатель не противостоял рабочему. Их объединяла иерархическая солидарность. Упор делался на сотрудничество и лояльность, а не на защиту частных интересов¹¹⁸.

Руководящие органы первичных организаций синдикатов, создаваемые на каждом предприятии или группе предприятий, формально являлись выборными. Но на практике секретари местных синдикатов назначались. Как правило, председателями синдикатов становились предприниматели. Провинциальный и центральный аппарат синдикатов в соответствии с «Хартией труда» назначался руководством фаланги.

Членство рабочих, служащих, инженеров и предпринимателей в синдикатах обязательно. Синдикаты принимали участие в решении некоторых хозяйственных и производственных вопросов, а также в вопросах, связанных с условий труда на предприятиях. Они создавали видимость «демократии», представительства интересов различных «профессиональных» групп, в духе корпоративного строя. Рабочие теряли право на забастовку, а все вопросы, связанные с регулированием трудовых отношений, объявлялись прерогативой государств¹¹⁹.

Синдикаты принимали участие в выборах как в кортесы, так и в местные органы власти. Члены парламента – прокурадоры рассматривались не как представители народа, не как депутаты, а как представители, доверенные корпорации. Большинство их назначалось непосредственно Франко или другие занимали этот пост автоматически – по должности. Часть прокурадоров избиралась от синдикатов. Выборы проходили на основе сложной системы. При всей сложности выборной системы реальная роль кортесов была незначительной.

Корпоративные и этатистские модели оказали бесспорное влияние на националистически настроенные круги стран Латинской Америки. В средних слоях, среди молодой интеллигенции и военных, а также в среде буржуазии, испытывавшей острую конкуренцию со стороны более мощных компаний из США и Западной Европы, существовало убеждение в том, что такого рода режим может обеспечить ускоренную модернизацию и «экспортозамещающую индустриализацию» их стран, их экономическую независимость при одновременной социальной стабильности.

Известно, что даже будущий лидер левых либералов Колумбии Х. Э. Гайтан, учась в 1926–1929 гг. в Европе, увлекался идеями Муссолини. Исследователи отмечают воздействие корпоративно-фашистских идей и тенденций на диктатуру Ж. Варгаса в Бразилии («Новое государство» 1937–1945), на режимы «военного социализма» в Боливии (1936–1939), на перонистскую диктатуру в Аргентине (1946–1955) и т. д. Эти модели представляли собой своеобразное соединение новейшего корпоративизма с чертами традиционных южноамериканских диктатур (так называемым каудильизмом). Лишь в Аргентине перонистская система опиралась на массовую партию и верные режиму профсоюзы, в большинстве других случаев подобные механизмы тоталитарной власти созданы не были¹²⁰.