Текст книги "Святая равноапостольная великая княгиня Ольга"

Горлица единомужняя

«Степенная книга»: о войне Игоря с греками. – Убиение Игоря древлянами. – О посланниках от древлян к Ольге. – О втором посольстве древлян. – О походе Ольги в Древлянскую землю. – Месть Ольги. – Установление порядка в стране. – Историки: о тайнах летописной хронологии. – О загадках «мести княгини Ольги». – О первом посещении Ольгой Византии. – Об особенностях женского правления страной.

Увы мне, светлейший самодержателю, великий государю русский; увы мне, свете мой, камо зайде от очию моею, мене уединену вдовою остави; к кому приближуся и на кого ныне возрю; увы мне, драгий мой милый супружниче преудобренный; уне бы мне прежде тебе умрети, неже лишене быти твоея красоты и твоего любезнаго сожитства, и не бы слышала твоея пагубы, иже не от супостатных враг, но от своеземных ти людий; и не вем что сотворити, или к кому горькую сию печаль прострети; к сыну ли, но той вельми детеск еще, и не вем от кого наказан будет, или кто снабдит державу ему.

О войне Игоря с греками

Великий князь Игорь после смерти своего родича Олега пошел на греков и завоевал страны Финические, до Понтского моря, и до Ираклии, и до Пафлагонской земли, и всю Никомидийскую землю попленил. И много войска его было перебито греками. И снова Игорь собрал большое войско и пошел на греков. А царь Роман, тесть царя Константина Багрянородного, сына царя Льва Премудрого, послал лучших бояр своих и умилостивил Игоря, и стал давать ему дань больше, чем раньше давал Олегу. И, взяв дань, Игорь возвратился с Дуная в Киев. И родился у него сын Святослав от блаженной Ольги. И, так самодержствуя, жил он в мире со всеми странами.

Убиение Игоря древлянами

Пошел Игорь в те годы на Деревскую землю и удвоил дань с них, и то, что взял, отправил в Киев со своими ладьями, а сам остался с небольшой дружиной. Древляне же, с князем своим, имя которому Мал, задумав злое, сказали себе: «Он снова вернется. Пойдем, убьем его, а супругу его, Ольгу, возьмем за нашего князя, а с сыном его сделаем что хотим, и освободимся от дани, и все нам достанется». И убили его около города Искоростеня, там и погребли его.

О посланниках от древлян к Ольге

И послали к блаженной Ольге двадцать лучших мужей в ладье. А ей было известно о их приходе и о убийстве государя, и восплакала она горько, говоря: «Увы мне, великий самодержец, великий государь русский! Увы мне, свет мой, куда скрылся ты от очей моих, меня одинокой вдовою оставив? К кому ныне прибегну, к кому обращусь? Увы, мне, дорогой мой милый супруг прекрасный! Лучше бы мне было прежде тебя умереть, нежели лишиться твоей красоты и остаться вдовой! Не слышала бы я тогда о твоей погибели не от супостатов врагов, а от людей земель твоих! Не знаю, что мне делать и к кому горькую печаль обратить! К сыну ли – но он еще дитя, и не знаю, кто его будет наставлять и кто сбережет ему державу его?!» И многое другое говорила она, плача, и никто не мог утешить плача ее, и все люди плакали. И как только оплакивание кончилось, стала она понемногу собираться с силами и, оставив женскую слабость и мужским разумом вооружившись, решила она, как отомстить за кровь мужа своего и каким образом покарать убийц. И велела она позвать к себе мужей древлянских и хитроумно говорила им: «Хорошо, что вы пришли сюда, о мужи. Говорите же, зачем пришли». Они же сказали: «Пришли мы, о, госпожа, потому что послала нас Деревская земля возвестить тебе, что твой князь отяготил нас данью и все ему было мало, и был убит из-за этого. А наши князья хорошие. Пойди за нашего князя Мала», – так звали их князя. Ольга же сказала им: «По душе мне слова ваши. Никто ведь не может воскресить мертвого. И я не могу восстановить господство над вами моего мужа, которого вы убили. Теперь идите в вашу ладью. А завтра, когда я пошлю за вами, вы, величаясь, скажите посланным мною: „Мы пешком не пойдем и на коней не сядем, несите нас на своих головах вместе с ладьей“. И когда понесут вас, вы большую честь от меня получите перед людьми моими». И они послушали ее, пошли в свою ладью. Назавтра Ольга за ними послала. Древляне, гордясь, сидели в ладье и говорили, как их научила Ольга: велели на головах нести себя вместе с ладьей. Киевские люди смеялись их глупости и, как бы повинуясь, сказали: «Князя у нас нет, а княгиню вы возьмете за своего князя, и теперь нет нашей воли». И взяли они их вместе с ладьей на головы, и принесли на теремный двор, который был около города Киева. А Ольга смотрела из терема. И бросили их живыми в заготовленную заранее яму глубокую, говоря: «Люба ли вам честь такая?» Они же, ввергнутые в яму, вопили: «О горе нам! Хотя и убили мы Игоря, но ничего хорошего нам от этого. Лишь еще большее бедствие за дела наши постигло нас справедливо». И были они засыпаны живыми. И снова послала Ольга к древлянам: «Если действительно хотите взять меня в жены вашему князю, то коли пришлете лучших мужей, пойду к вам с великими почестями, если не удержат меня киевские люди».

О втором посольстве древлян

Древляне же послали восемь избранных мужей, которые были самыми знатными властителями Деревской земли. И пришли они в Киев. Ольга же велела им, чтобы они, вымывшись в бане, пришли к ней. Баня была приготовлена, и вошли древляне в баню, чтобы вымыться; их там заперли и сожгли.

О походе Ольги в Деревскую землю

И послала Ольга к древлянам, говоря: «Я уже иду к вам. Приготовьте многие меды у того города, где вы убили моего мужа, чтобы мне поплакать над его могилой и совершить тризну». Они очень много меду приготовили. И вскоре Ольга, собрав войско, пошла на Деревскую землю, пришла на могилу Игоря и плакала над ним плачем великим, ручьи слез из очей проливая, жалостно говоря: «О, свет мой милый, о, дорогая жизнь моя! Как мне тебя оплакать и что сделать? Самодержцем всей Русской земли ты был, а ныне ты мертв и землею покрыт, и никем не владеешь. С тобою многие страны заключили мир, и сам Царьград дани и подати давал тебе, и много побед над врагами ты совершил. А теперь где это? Все миновало. Где власть твоя самодержавная? Где слава и красота мира этого? Где багряница шелковая и одежды драгоценные? Где золото и серебро, где вина и меды, где парчи многоценные, где быстрые кони, великие дома, богатства, дани, почести бесчисленные, гордость боярами своими? Уже не будет тебе всего этого никогда! Всего этого ты лишен! Вижу я, что соединился ты с землей, милый мой господин, великий князь! Как же скрылся ты в земле и к нам не возвращаешься?! Ведь и звери земные в норы свои идут, и птицы небесные летят в свои гнезда. Ты же, самодержец, свой дом оставил и пришел сюда, где неразумные древляне пролили кровь твою царскую, и тело твое погребению предано было. И я тебя, жизнь моя, светлейший царь, лишена и сирой вдовицею с единственным сыном остаюсь! Вместо веселия и радости плач и слезы – удел мой, вместо покоя и утехи – горестное сетование. Много тяжких забот меня окружило, и не знаю я, как смирить врагов, как вражду прекратить, как в тишине мирные дни обрести и истинный путь найти? Кто, когда, какое утешение дарует мне и ум мой на лучшее утвердит, и желание мое исполнит? И кто найдется, кто возвестит мне, что будет какая-то иная жизнь и другой мир? Этот мир преходит, и, как вижу, нет никакой возможности ни для кого избежать смерти. А когда меня постигнет смерть, то кто будет творить мою память после моей смерти? Ведь все естество человеческое в небытие расходится и забвению предается. <…> И как мы ныне сумеем преуспеть против наших врагов, убийц своего господина, ненавидящих царскую власть над собою. За это пусть они примут месть, чтобы прекратилась в Русской земле дерзость злых помышлений против самодержцев, – пусть и другим будет неповадно убивать правящих ими на Руси, и пусть они со страхом повинуются величию царской власти и властителям Русской земли. И тогда снова наступит у нас мирное время, и тогда мы постараемся добрейшее и полезнейшее познать». И много еще горестных слов она говорила. Велела она курган насыпать над Игорем и тризны творить, как это в обычае у язычников. После этого древляне сели пить, и велела Ольга отрокам своим пить с ними и служить им, но самим не упиваться. Древляне спросили: «Где же наша дружина, которую мы послали к тебе?» И сказала Ольга: «За мной идут с боярами моими». И когда древляне напились, тогда отошла она в сторону, а воины ее, по ее повелению, зарубили пять тысяч древлян. И возвратилась Ольга в Киев.

О второй победе над древлянами

И снова собрала Ольга большое и сильное войско и пошла с сыном своим, великим князем Святославом, на Деревскую землю.

Древляне вышли против них на бой, и были побеждены, и, отступив, затворились в городах своих. Однако и там не спаслись они: были взяты Святославом города их.

О взятии города Искоростеня

Сама же Ольга устремилась на город Искоростень и осадила его. Древляне крепко бились, не желая сдаваться, ведь именно они были убийцами Игоря. И стояла Ольга у города год, и не могла взять его, и послала к горожанам, говоря: «Все города уже сдались мне, платят дань и возделывают нивы свои. И вы от голода умрете, если не согласитесь платить дань». Древляне сказали: «Мы рады были бы платить тебе дань, но боимся мести». Сказала им Ольга: «Мы уже вам отомстили. На этот раз из-за того, что вы истощены, я не стану утяжелять вашу дань, как мой князь. Я знаю, что меда и шкур сейчас у вас нет, вместо этого я возьму с вас небольшую дань тем, что имеете: дайте мне от каждого двора по три голубя и по три воробья». Они обрадовались, собрали по всему городу голубей и воробьев и послали к ней с выражением покорности. Она же, принимая дань, сказала: «Вот вы покорились мне и сыну моему. Идите в город. И я не сегодня, так завтра отступлю от города». И все в городе, услышав это, обрадовались. Ольга же раздала этих птиц воинам своим и повелела к каждой привязать серу с трутом, завязывая их в тряпочку; вечером, когда стемнело, велела она отпустить голубей и воробьев, поджегши трут, они полетели в свои гнезда, и загорелся весь город. Люди не смогли погасить пожара и побежали из города. И велела Ольга одних ловить и убивать, а других воинам своим отдала в рабство, а иных оставила платить дань. И всю Деревскую землю покорила она и возложила на древлян дань тяжкую.

Об установлении порядка в стране

И пошла Ольга с сыном своим и войском по Деревской земле, устанавливая порядок дани и места охоты. Некоторые говорят, что Деревская земля была в области Великого Новгорода и что теперь она называется Деревской пятиной, а другие говорят, что это Северская земля, где город Чернигов. И пришла Ольга в Киев с сыном своим, великим князем Святославом. И, побыв в Киеве один год, оставила сына в Киеве, а сама пошла к Новгороду и стала устанавливать по Мете погосты и определять от лугов и охотничьих угодий дани и оброки, и устанавливать по Днепру места для ловли птиц и села, а также по Десне, – и по всей земле есть ловища ее, и знаки, и места, и погосты. Установив все это и посмотрев на все своими глазами, возвратилась в Киев. Кто не удивится блаженной Ольги мудрости, мужеству и целомудрию? Не будучи крещенной, управляя страной, лишившись мужа, она не захотела выйти замуж за другого: уподобилась она горлице единомужней. Убийцам же супруга своего она месть воздала, как это было в обычае у властителей. Ибо она заботилась о том, чтобы установить к добру и пользе царскую власть в Русской земле, отеческом наследии сыну своему, которого тогда она любила.

Если исходить из летописных дат, то Ольга ко времени своего правления была уже весьма пожилой женщиной, ибо ее обручение с Игорем отнесено в летописи к 903 году, и, значит, в 944 году ей было никак не менее пятидесяти пяти лет, а Святослава она будто бы родила незадолго до своего пятидесятилетия. И эти разительные «несоответствия» с глубоким недоумением отметил уже Н. М. Карамзин в своей «Истории…» (да еще и до него – В. Н. Татищев), не говоря уже о множестве новейших русских историков. Тем не менее эта заведомо несостоятельная хронология так или иначе используется и до сего дня (М. Н. Тихомиров не без возмущения писал еще в 1947 году, что «явно сказочную хронологию пытаются оправдать различными домыслами»); в частности, она поддерживается в церковной литературе, где считают неуместным какой-либо «пересмотр» вошедших в жития святой Ольги дат. Не собираюсь оспаривать этот довод, но речь ведь идет и о летописи, где, что признавал чуть ли не любой касавшийся вопроса историк, – хронология IX – первой половины X века заведомо не обладает точностью.

Между прочим, летопись, в сущности, сама себя опровергает: с одной стороны, Ольга, согласно ей, вступает в брак в 903 году, с другой же – в 955 году она прибывает к византийскому императору, «и де увидел царь, что она очень красива лицом… и сказал ей: "Хочу взять тебя в жены себе"» (перевод Д. С. Лихачева). А ведь если верить летописной датировке, Ольге было тогда уже по меньшей мере 65 лет…

Словом, есть все основания полагать, что Ольга обручилась с Игорем гораздо позднее, чем указано в летописи. Вообще, обращаясь к сведениям летописи, необходимо всегда учитывать, что дошедшая до нас «Повесть временных лет» была составлена в 1100-х годах – то есть более чем через полтора столетия после времени Ольги и Святослава. В древнейших русских сочинениях (того же монаха Иакова или митрополита Илариона), которые были созданы намного ранее «Повести временных лет», из династии Рюриковичей названы только князья Игорь, Святослав и Владимир; по-видимому, через столетие с лишним уже не было точного знания о том, чьим сыном был Игорь. Но впоследствии, стремясь продемонстрировать единство династии, Игоря объявили сыном Рюрика. Это совершенно неправдоподобно, так как между кончиной Рюрика (по летописи – 879 год) и рождением Святослава (примерно 937–938 годы), который будто бы являлся его внуком, миновало, оказывается, шестьдесят лет! У нас нет оснований отрицать, что Игорь действительно был потомком Рюрика, но он не был, очевидно, его сыном и уж в крайнем случае – внуком. А признание Игоря Рюриковым сыном неизбежно «заставило» создателей летописи отнести те или иные вехи и события его жизни к значительно более раннему времени, нежели в действительности.

Это всецело ясно из следующего. В летописи, как уже говорилось, женитьба Игоря на Ольге отнесена к 903 году. Далее утверждается, что в 913 году он стал княжить, в 914-м – воевал с древлянами, в 915-м «пришли впервые печенеги на Русскую землю», и, наконец, в 920-м Игорь «воевал против печенегов». Две последние даты особенно сомнительны, ибо в той же самой летописи далее, под 968 годом (то есть речь уже идет о времени Святослава), снова записано: «Пришли впервые печенеги на Русскую землю».

Но главное даже в другом: мы видим, что в течение двух десятилетий, от 920 до 941 года (когда состоялся уже совершенно достоверный, отраженный и византийскими хрониками, поход Руси на Константинополь), в летописи не отмечено ни одного события, связанного с именем Игоря и с историей Руси вообще. Естественно сделать вывод, что на самом деле этот князь воевал с древлянами не в 910-х, а намного позднее – в 940-х годах, когда в конце концов и произошло роковое для Игоря столкновение.

Итак, события, связанные с Игорем, были отнесены летописцем к более ранним, чем в действительности, датам, – для того, чтобы протянуть «нить» от Игоря к его мнимому отцу Рюрику. Между тем, в 903 году, когда будто бы состоялся брак Игоря и Ольги, оба они, скорее всего, даже еще и не родились; летописную дату начала правления Игоря – 913 год – вернее уж будет считать датой его рождения.

Историк М. В. Левченко (который, кстати, как и Тихомиров, называл летописную хронологию жизни Игоря и Ольги «сказочной») писал о династии Рюриковичей, как она представлена в летописи: «Два первых поколения (Рюрик… и Игорь…) живут на протяжении полутораста лет, а под летописным Игорем скрываются по меньшей мере два лица (историк предположил, что в событиях 940-х годов участвовал уже другой Игорь, не тот, который действовал в 900– 910-х годах. – В. К.)… Пред нами, бесспорно, сознательно фальсифицированная родословная». Но гораздо более правдоподобна другая точка зрения, высказанная рядом историков: речь должна идти не о двух Игорях, а о двух Олегах (ведь образ Олега в летописях с очевидностью «раздваивается»: его называют то князем, то воеводой, он погибает в разное время и в разных местах, и сообщается даже о двух различных его могилах; следует учитывать и тогдашнюю «распространенность» имени Олег в среде князей (так, Олегом звали одного из сыновей Святослава). И «второй» Олег правил, надо думать, во времена, представленные в летописи как первые десятилетия правления Игоря, который на самом деле начал править, по-видимому, совсем незадолго до своей гибели.

Исходя из этого, следует признать, что и Игорь погиб от руки древлян еще в достаточно молодом возрасте, и Ольга была молодой вдовой, о чем свидетельствует и ее громадная энергия (она совершила ряд многообразных и значительнейших деяний), и ее очевидное развитие, изменение ее убеждений и самого поведения, ярко выразившееся на протяжении 940–960 годов.

О молодости Ольги свидетельствует и тот факт, что Святослав явно был единственным сыном, которого она успела родить в браке с Игорем. В договоре Игоря с Византией перечислены послы от Игоря, малолетнего Святослава, Ольги и от двух нетиев, то есть, по-современному, племянников Игоря; если бы у Игоря имелись другие дети, были бы, без сомнения, назначены послы и от них.

Так что «единственность» Святослава прочно удостоверена.

Итак, в 944 году оказавшейся у власти после гибели Игоря Ольге было, по всей вероятности, менее тридцати лет; сыну же ее – лет семь-восемь (хотя и существует сомнительная летописная дата его рождения – 942 год). Это вытекает из всей совокупности дошедших до нас сведений. С одной стороны, в летописи сообщается, что Святослав в 944–945 годах, когда мать взяла его с собой в поход против древлян, был «детескъ» и смог только перекинуть боевое копье через голову коня, на котором сидел (но трехлетний ребенок едва ли бы мог сделать и это); с другой стороны, в 969 году три сына Святослава уже были «посажены» им, отправлявшимся в Болгарию, на княжения. Старшему из них, Ярополку, ставшему тогда князем Киевским, едва было меньше 14–15 лет, и, следовательно, он родился не позже 954–955 годов; значит, рождение самого Святослава нужно отнести к 937–938 годам (а не к 942 году – что явно неправдоподобно, если иметь в виду возраст его сыновей).

В. Кожинов. Ольга и Святослав

Киевская Русь была достаточно эфемерным политическим образованием. Разноязыкие племена Восточно-Европейской равнины не связывало вместе ничего, кроме военной силы и общности торговых интересов. Киевские князья контролировали Днепровско – Б алтийский военно – торговый путь, получая значительные прибыли с его обслуживания и с торговли собранной на полюдье данью. Авторитет державы Рюриковичей покоился на господстве над торговыми путями. Однако относительно дальнейшей судьбы этих торговых путей в киевской политике не было единства. Торговая партия, состоявшая из варяжских и славянских купцов, среди которых было немало христиан, выступала за дальнейшее упрочение взаимовыгодных отношений с Хазарией, Скандинавией и особенно с Византией. Весьма привлекательной для них была идея вхождения в Византийское содружество, что могло бы повысить и престиж, и торговые возможности Русского государства и что было немыслимо без христианизации. В другую сторону тянула дружинная партия, в основном языческая. Ее целью было отнюдь не продолжение грабительских набегов, как зачастую представляют дело историки, а установление полного господства над всей восточно-европейской, черноморской и балтийской торговлей. Такие могущественные экономические центры, как Хазария и Волжская Булгария, подлежали уничтожению как опасные конкуренты. Но главным объектом ненависти была Византия, на уничтожение которой дружинная партия готова была положить все силы и средства. К попыткам воплотить эту самоубийственную мечту и толкало Игоря его военное окружение. Самоубийственную – потому что оживленный торговый путь, попавший в руки бесконтрольного монополиста, хиреет уже через пятьдесят-сто лет. Ольга всегда понимала это, и ее политика была направлена на укрепление мирных отношений с соседями. А Византия представлялась ей тем образцом, на который должна во всем равняться Русская держава. В те годы, пока что только на почве совпадения интересов, завязывались контакты Ольги с киевскими христианами.

Княгине довольно долго удавалось нейтрализовать дружинное влияние на Игоря, но настал момент, когда ее положение пошатнулось. Вырос сын Святослав, родившийся, если верить Татищеву, в 920 году[10]10
  Татищев В. Н. История Российская. – М.-Л., 1962. – Т. 2. – С. 40, 217.


[Закрыть] и бывший средоточием всех надежд киевской военщины. Энергичному наследнику, видимо, довольно легко удалось склонить престарелого Игоря к авантюре. В 941 году, когда истек срок Русско-византийского договора 911 года, Игорь собрал мощную армию и двинулся на Константинополь. Разоряя все на своем пути, русы дошли почти до византийской столицы. Остановить зверства язычников растерявшимся от неожиданности византийцам удалось, только мобилизовав все силы империи, отозвав с других фронтов три большие армии и лучших полководцев. Лишь у местечка Иерон на Босфоре, применив наводящий ужас «греческий огонь», византийцы разгромили флот Игоря. Но и после этого часть русов еще долго сражалась на побережье Малой Азии.

Отдохнув год, в 943-м, Игорь, подстрекаемый своим сыном, решил попытать счастья еще раз. На этот раз поход был организован с размахом и изобретательностью, присущими Святославу. Была создана коалиция из злейших врагов Византии: венгров, печенегов и негласно поддерживающей поход Хазарии, раздраженной начатыми в империи гонениями на евреев. «Игорь же собрал воинов многих: варягов, русь, и полян, и славян, и кривичей, и тиверцев, – и нанял печенегов, и заложников у них взял, – и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя».[11]11
  Повесть временных лет. – Петрозаводск, 1991. – С. 39.


[Закрыть] Единственными союзниками Византии остались болгары, и империи грозило если не уничтожение, то страшнейшее потрясение. И вдруг произошло нечто необыкновенное. Дойдя до Дуная, Игорь остановился и явно благосклонно выслушал предложение греческих послов о мире. Те пообещали большие денежные подарки и возобновление выплаты дани. Для конунга, решившего сокрушить империю, – не так уж и много. Ссылка летописца на то, что русы не хотели рисковать в борьбе с неясным исходом, малоубедительна: отважные воины привыкли еще и не к таким безнадежным предприятиям.

Несомненно, в скрытой борьбе за влияние на Игоря в конце концов победила партия мира, возглавляемая Ольгой. Княгине удалось нейтрализовать влияние сына и побудить мужа к перемирию с греками. Остаток лета и осень 943 года были заняты переговорами о долгосрочном мирном договоре, который и был в конечном счете заключен, ознаменовав установление между Русью и державой ромеев мира и тесного военного союза. Договор и процедура его ратификации представляют собой любопытный материал как для установления тогдашнего положения Ольги в Русском государстве, так и для правильного понимания роли киевских христиан в политике Руси. Текст соглашения начинается словами: «Мы – от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, Вуефаст от Святослава, сына Игоря, Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Ианицар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улба…».[12]12
  Повесть временных лет. – Петрозаводск, 1991. С. 39.


[Закрыть] Святослав, как прямой наследник, упоминается сразу же за Игорем. Он имеет собственного посла, отстаивающего его личные интересы. Если бы в то время, как утверждает летопись, Святославу было три года, вряд ли младенцу понадобился бы личный посол. Наше сомнение в малолетстве Святослава подтверждает и Константин Багрянородный, сообщающий, что в начале 40-х годов «приходящие из внешней России в Константинополь моноксилы являются из Немогар да, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта России».[13]13
  Константин Багрянородный. Об управлении империей. – М., 1989. – С. 45. Выделенная нами глагольная форма в оригинале означает, что правление Святослава в Новгороде уже окончилось. Моноксилы – лодки-однодеревки, на которых русы перевозили товары.


[Закрыть] Немогард-Новгород был традиционным трамплином для перемещения на киевский стол. На третьем месте упоминается Ольга, имевшая исключительное влияние на киевскую политику. Искусеви защищал в Царьграде не только политический престиж архонтиссы, но и ее торговые интересы, о которых княгиня никогда не забывала. Ольга была одним из крупнейших землевладельцев на Руси. Летописец сообщает, что «Вышгород был городом Ольгиным <…> и места ее и погосты, и сани ее стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село ее Ольжичи до сих пор».[14]14
  Повесть временных лет. С. 47.


[Закрыть] Дальше в договоре идут имена послов правителей 22 крупнейших политических и торговых центров Руси. Через несколько лет делегация из таких же представителей отправится с Ольгой в Царьград. Следами победы христианской партии в борьбе за влияние на Игоря несомненно являются и те места в договоре, в которых явно чувствуется превосходство христиан и пренебрежение поклонниками Перуна. А церемония приведения к присяге Игорева войска дала киевским христианам повод для демонстрации своей силы: в то время как князь с языческой частью войска клялся в нерушимости договора перед идолом Перуна, воины-христиане присягали перед греческими послами в церкви св. Ильи. «Это была соборная церковь, так как много было христиан-варягов».[15]15
  Повесть временных лет. С. 47.


[Закрыть] Почти сразу же по заключении договора алчные дружинники втянули Игоря в новую авантюру, на сей раз не имевшую даже романтического блеска похода на Царьград. Позавидовав отрокам воеводы Свенельда, кои «изоделися суть оружьем и порты»,[16]16
  Повесть временных лет. С. 43.


[Закрыть] и, несомненно, сожалея, что не попали в состав экспедиции на Каспий – в интересах Византии, громившей богатые арабские города, воины побудили князя ободрать как липку племя древлян. По своему ли неразумию или по чьему-то злому наущению Игорь решил, что и этого мало. Он, поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще». Древляне во главе со своим князем Малом вполне справедливо рассудили, что при такой практике сбора дани они скоро вымрут с голода, и решили рискнуть. Безрассудный князь нашел свой ужасный конец где-то в лесах под Искоростенем. Его разорвали надвое березами, не удостоив даже приличных похорон. Ольга и Святослав в это время были в Киеве.

Е. Холмогоров. Святая равноапостольная княгиня Ольга

В то время как Игорь был бесчеловечно растерзан древлянами, в Киеве оставалась его княгиня Ольга с малолетним сыном Святославом. Княгиню и город, и всю землю вместо князя оберегал воевода Свенельд, а Святослава хранил кормилец его, или дядька, Асмолд.

Первое известие о смерти Игоря великая княгиня получила от древлянских же послов. Убив русского князя, древляне задумали совсем упразднить княжий род в Киеве и рассудили так: «Русского князя мы убили; возьмем его княгиню Ольгу в жены нашему князю; а Святослава тоже возьмем и сотворим с ним, как захочем».

Порешивши на этой мысли, древляне послали к Ольге послов, или сватов, – 20 лучших мужей, старейших бояр. Послы приплыли к Киеву на ладьях по Припяти и Днепру и велели сказать Ольге о своем прибытии.

Княгиня позвала их к себе. «Добрые гости пришли?» – спросила княгиня. «Добрые пришли, княгиня», – ответили послы. «Говорите, с каким делом сюда пришли?» – «Послала нас Древлянская земля, – отвечали послы, – и велела тебе сказать: мужа твоего убили. А за то, что был твой муж, аки волк, хищник неправедный и грабитель. А у нас князья добрые, не хищники и не грабители, распасли, обогатили нашу землю, как добрые пастухи. Пойди замуж за нашего князя».

«Приятно мне слушать вашу речь, – сказала Ольга, – уж мне моего Игоря не воскресить. Теперь идите в свои ладьи и отдохните. Завтра я пришлю за вами. Хочу вас почтить великой почестью перед своими людьми. Когда за вами пришлю, вы скажите слугам: не едем на конях, не едем и на возах, не хотим идти и пешком – несите нас в ладьях, и внесут вас в город в ладьях. Такова будет вам почесть. Таково я люблю вашего князя и вас».

Послы обрадовались и пошли к своим ладьям, пьяны-веселы, воздевая руки и восклицая: «Знаешь ли ты, наш князь, как мы здесь тебе все уладили».

А Ольга тем временем велела выкопать на своем загородном теремном дворе вблизи самого терема великую и глубокую яму, в которую был насыпан горящий дубовый уголь. Наутро она села в терем и послала звать к себе гостей. «Зовет вас Ольга на любовь!» – сказали послам пришедшие киевляне. Послы все исполнили, как было сказано: уселись в ладьях, развалившись и величаясь, и потребовали от киевлян, чтобы несли их прямо в ладьях. «Мы люди подневольные, – ответили киевляне, – князь наш убит, а княгиня хочет за вашего князя!» Подняли ладьи и торжественно понесли послов-сватов к княгининому терему. Сидя в ладьях, древлянские послы гордились и величались. Их принесли во двор княгини и побросали в горящую яму вместе с ладьями. «Хороша ли вам честь?!» – воскликнула Ольга, приникши к яме. «Пуще нам Игоревой смерти», – застонали послы. Ольга велела засыпать их землей живых. Потом она послала к древлянам сказать так: «Если вы вправду просите меня за вашего князя, то присылайте еще послов, самых честнейших, чтобы могла идти отсюда с великой почестью, а без той почести люди киевские не пустят меня». Древляне со своим князем Малом избрали в новое посольство самых набольших мужей и отправили их в Киев.

Как пришли новые послы, Ольга велела их угощать, а затем и истопить баню. Вошли древляне в баню и начали мыться. Двери же за ними затворили и заперли; затем тут же от дверей зажгли баню; так они все и сгорели.

После того Ольга посылает к древлянам с вестью: «Пристроивайте – варите меды! Вот я уже иду к вам! Иду на могилу моего мужа; для людей поплачу над его гробом, для людей сотворю ему тризну, чтобы видел мой сын и киевляне, чтобы не осудили меня!» Древляне стали варить меды, а Ольга поднялась из Киева налегке, с малой дружиной. Придя к гробу мужа, она стала плакать, а поплакавши, велела людям сыпать большую могилу. Когда могила была ссыпана в большой курган, княгиня устроила тризну. После того древляне, лучшие люди и вельможи, сели пить. Ольга приказала отрокам угощать и поить их вдоволь. Развеселившись, древляне вспомнили о своих послах. «А где же наша дружина, наши мужи, которых послали за тобою?» – спросили они у Ольги. «Идут за мной с дружиной моего мужа, приставлены беречь скарб», – ответила княгиня. Когда древляне упились как следует, княгиня велела отрокам пить на них, что значило пить чашу пополам за братство и любовь, и за здоровье друг друга, от чего отказываться было невозможно, таков был обычай. Это также называлось – «перепивать друг друга». Когда древляне перепились вконец, то княгиня поспешила уйти с пира, приказав своим перебить всех древлян. Они были посечены, как трава, всего их погибло пять тысяч человек, Ольга же вернулась в Киев и стала готовить войско, чтобы истребить древлянскую силу до остатка.