Текст книги "НФ-философия. Концептуальная апперцепция"

Научно-фантастические романы, вошедших в серию «НФ-философия» объединяют не столько внешние фабульные связи, сколько связи внутренние, проблемно-тематические. В предисловии к каждой книге подчеркивается, что мотивацией книги явились те или иные научные факты и тенденции и все они входят в систему анализа последствий в будущем, что является внутренним основанием практически всех моих книг. По сути, речь идет об единой фабульной пунктурности, когда содержание книг дробится на цепочки сюжетов, отрабатывая в каждом часть или детали той или иной проблемы.

На мой взгляд, это обусловлено тем, что наука не всегда благоприятствует целостному изображению перспектив проблемы. В этой связи, пользуясь возможностью научной фантастики с одной стороны и философии – с другой, пытался восполнить недостаточную концептуальность содержания. Между тем, это уже новый уровень знания и новый уровень осмысления. Ведь параллельно дроблению идет процесс по фазной генерализации и интеграции («П» + «К» + «Ф»).

Хотелось бы подчеркнуть, что серии моих научно-фантастических произведений, все же является компромиссным вариантом ассоциативного объединения фрагментов и единой сюжетности приключения научной мысли, а вместе с тем и ученых и научных коллективов, как носителей этих мыслей. Полагаю, что через мою серию книг в океан литературы и философии вливается поток интересных научных идей, а многотемье будет способствовать формированию еще одних элементов «НФ-философии».

В качестве писателя попытался отразить взаимоотношения ученых разных специальностей, разного уровня мышления, разных мотивов и идей. На мой взгляд, это на фоне процесса интеграции, включая взаимопроникновение науки и социальной жизни, создает методологическую предпосылку целостной научно-фантастической концепции. В частности, «НФ-философию» Сознания, в которой четко видна двуединность современного знания: во-первых, диалектика дифференциации; во-вторых, диалектика интеграции; в-третьих, углубленное осмысление на уровне философии. В этом отношении, как мне кажется, удалось в какой-то мере свести в единый замысел «НФ-философии» совершенно разные научно-тематические материалы. Понимаю, что в романах в некоторых местах имеет место перегруженность специальными сведениями и «технологическими» эпизодами, но не отнять в них «фантастику масштабов» – сверхновые технологии и их последствия.

По сути, драматичный сюжет романа «Аватар» в какой-то мере аналогичный таковому беляевскому «Голова профессора Доуэля». В этой книге, я допускаю погибель главного персонажа моих многих научно-фантастических и социально-психологических романов и повестей – профессора Каракулова – отдаленно, метафорично, напоминающего собственный прообраз. Тем самым символически останавливаю свои произведения, в которых главным контекстным виртуализированным персонажем являюсь сам.

Ценность романа не в физиологических премудростях сохранения мозга в контейнере, а в неожиданном научно-мировоззренческом прогнозировании интерфейса искусственного интеллекта с «мозгом в контейнере». Мозг принадлежит Каракулову, который умирает от сердечного приступа, а «мозг в контейнере» – это не только метафора, а мозг, продолжающий мыслить и довлеть над искусственным интеллектом. Речь идет также о продлении творческого века мозга.

Фабула романа – с последним вздохом профессора Каракулова, его мозг, заточенный в контейнере и размещенный в чреве искусственного интеллекта продолжает мыслит, сохранив свою индивидуальность. В данном романе использован как прием научной фантастики – путешествие во времени. Осколок прошлого, моей волей как автора, перенесенный в виртуальный мир словами аватара – кибернетизированного Каракулова, говорит: «Зачем мне теперь реальный мир? Конец и начало всего теперь во мне. Для меня только мое сознание – действительность».

Практически все мои научно-фантастические романы о недалеком будущем в радиусе 20—50 лет, когда перед человеком неизбежно встанет задача усовершенствования своей природы. Революционные идеи «нового человека» пытаюсь донести до публики с завидной навязчивостью. Они вложены в сюжеты ряда книг в виде смелых высказываний, идей, гипотез и открытий. В романе «Фиаско» предметом размышления являются вопросы вероятного развеществления хирургической специальности, когда место человека-хирурга займет операционный биокомплекс (условно «робот-хирург»), который будет выполнять операции любой сложности и в любой области. Причем, более четко, квалифицированно, искусно, чем любой виртуозный человек-хирург (!).

В сюжете книги идейная линия развеществления деятельности человека, его обезличение, а также дематериализация биологической сущности человека, как впрочем при смерти мозга или же интерфейса искусственного интеллекта и «мозга в контейнере». Когда все это произойдет, когда автор поставит итоговую точку, как факт реализации своих исследовательских задач, сможет ли он, автор, прекратить либо существование своего детища, или свое символическое существование? Чтобы не пропустить саму идею в реальную жизнь, ибо, последствием может быть дереализации самого этого мира. Именно на этих научно-фантастических и художественно-психологических координатах идет размышление и философское обобщение: хирург решается на эксперимент на больном. Но отступить от его принципов принесет больше вреда, чем пользы.

Признаться, мне чужды фэнтези, далекие космические миры, сверхестественные изобретения, чудо. В моих романах местом действия зачастую является простая исследовательская лаборатория или клиника. Однако, мысли и действия героев направлены на практическое применение уже завтра. В этом аспекте, в отдаленности и детализации фантастических допущений его лимитирует в основном собственные способности анализировать и обобщать представления современников о своем завтра. Тем не менее, герои моих романов наделены смелостью перешагнуть через «грань возможного». В этом аспекте, меня, как автора, можно отнести к категории «предельщиков», которые отличаются тем, что принципиально связывают фантастические воображение с научным открытием, основанными уже на уже известных принципах. При этом оставляю за собой право утверждать о том, что НТ-ТП давно ушел по линии обновления самих принципов.

Надо полагать, что научно-фантастическую гипотезу нужно разрабатывать не только на стыке различных наук, но и в русле «реки времени», то есть модернизирует давно ушедшее время либо модернизирует дальний всплеск будущего. В частности, углубляясь в тысячелетия прошлого времени и пространства Ибн Сино или столетий, отражая борьбу, направленной инстинктом сохранения своего рода, к поиску путей социально-психологического освобождения, к подвижничеству во имя бесконечного возвышения человека. Был вынужден оперировать далекими темами, сюжетами и образами. В своих книгах о прошлом попытался воссоздает облик давно минувшей культуры из каких-то крупиц возможной исторической правды и логических догадок. Эти фантастические идеи отражены в моих романах «Клон дервиша», «Аватар», «Поиск истины».

В указанных книгах речь идет о том, что запасник человеческой памяти может быть мобилизован при помощи интерфейса искусственного интеллекта и «мозга в контейнере», а также «прочитан» у клонированного человека. То есть в какой мере оторванная память от аватара может сохранить что-то от виртуализированной или клонированной личности. Эти синтезированные личности могут вобрать, как свой собственный опыт, так и генетическую и историческую память многих поколений в своем роду. Таким образом, сутью фантастического допущения является то, что живую свалку памяти в человеке можно отобрать, очистить и прочитать. Что же представляет в этом смысле электронная память искусственного интеллекта, архивированная генетическая память клонированного двойника? Личности ли «мозг в контейнере» и клон? Можно ли вообще говорить о том, что биологическая эволюция человека подошла к концу и отсюда уже начинается эволюция сознания?

Нужно отметить, что научно-фантастическое воображение так или иначе направлено не на логически очищенный парадокс, а на отношение научной проблемы к человеку. Следовательно, в условиях тотальной биотехнологизации нет более важнее темы для исследований, как биологической, психологической, социальной и философской проблема природы самого человека. Все эти мысли подвигли меня на создание Виртуального Института Человека для канализации усилий ученых по изучению именно феномена «Человек».

Общеизвестно, фантаст, безусловно, должен обладать богатым воображением, уметь строить увлекательную фабулу, проявляя подчас интересную исследовательскую интуицию. Тем более того, когда нынешняя научная фантастика вышла к какому-то новому повороту. Что за ней? Нужно заглянуть в те дали, куда не достигает локатор достоверного научного предвиденья. В моем романе «Биовзлом» затронуты те самые «неясные дали» эвтаназии. Сейчас эвтаназия уже широко бытует в медицине мировых государств. В этом романе на традиционную канву и идеологию эвтаназии, попытался нанизать биокибернетическую технологию на соответствующий медицинский материал.

При этом получил ответ на многие вопросы нравственности и морали в условиях умышленной легализации эвтаназии и выбрав рамки условного эвтаназийного кризиса. То есть, сделав научно-философские допущения, истоками которых являются научно-фантастические сюжеты, выразил тот самый эвтаназийный кризис в форме драмы, трагедии и даже гротеска. Надеялся на то, что узнав о сути и проблемах такого морально-нравственного кризиса человечества общество содрогнется. Но не тут-то было. Все факты говорят о том, что эвтаназия процветает, нивелируя человеческое в человеке.

Хотелось бы отметить, что никогда не подгонял свои научно-фантастические романы под гриф «НФ-философия». Но так вышло, что все мои сочинения оказались в той или иной мере философскими. В них нет бытовой приземленности, хотя отмечается однообразие и суховатость практически всех персонажей от науки, вопреки моему старанию акцентировать на романтике творческого труда ученых. В книгах нет приключенческих сюжетов, а есть «приключения мыслей». В этом аспекте, они носят печать переходности от научно-фантастической к научно-популяризаторской. Между тем, это более высокий тип фантастики, главным событием которого является «приключение мыслей».

Доведение уровня фантазирования до уровня философствования является задачей именно «НФ-философии». В этой связи, мною уделено почти равное внимание на реалистическую обрисовку личности ученого на фоне некоторого схематизма фантастических положений, будничности обыденного и необычность неведомого, а также бытового и научного слога. Каждая научно-фантастическая история лишь частично перерастает в биографию научного подвига ученых, раскрываются не только судьбы разных типов ученых, но и судьба самой науки, прежде всего.

Как известно, в научной фантастике важно свобода фантастического воображения. Если в «Солярисе» С. Лема океан чужой планеты являет собой ее гигантский мозг, в котором прорисовывается «жуткая доброта», то в моем романе «Аватар», «мозг в контейнере», то есть аватар (виртуализированная личность) пытается переподчинить себе искусственный интеллект, высказывая операторам версию последствий его бунта. Во всяком случае такая завязка в сюжете представляет собой тонкую ускользающую грань между неодушевленной материей и человеческим сознанием. В этом аспекте, признаюсь, что выступаю все же не в качестве доктринера-моралиста, а как ученый, знающий проблему изнутри и как философ, смотрящий на проблему извне.

Признаться, всегда был против догматизации «теории совершенствования человеческого рода», считая, что надо отходить от пути «упрощения» реальной человеческой индивидуальности в пользу научного конструирования новых человеческих типов, перестройки биологической природы человека. Меня, как автора книг всегда интересовали вопросы: как будет меняться психика человека под влиянием той или иной технологии? Как далеко человек пойдет в конструировании самого себя? Сумеет ли он отстоят свою человечность?

Именно эти вопросы и проблемы глубокого философского значения являются предметом отражения во всех моих романах, которые, по сути, представляют не что иное, как форму художественно организованных философских диалогов ученых. Нужно признать, что с их помощью шла своеобразная ломка обычных понятий и критериев суждения, сближая обыденное мышление людей с научным мышлением ученых.

Именно наука и технология гармонично работают в «одной упряжке» в рамках научной фантастики, где они исполняют функции источников фантастических феноменов. В настоящее время огромное значение приобретают виртуальные фантастические феномены, то есть явления, необычность и противоестественность которых объясняется тем, что они являются сновидениями, компьютерной виртуальностью. Они действительно могут составить занимательные сюжеты. Таким образом, все фантастические факты, события, явления, случающееся в Глубине, относятся к виртуальным фантастическим феноменам. Но само существование Глубины является уже техническим феноменом.

Использование в фантастике виртуальных феноменов представляет собой как бы двойное манипулирование способностью к фантазии. С одной стороны, сны, видения с точки зрения психологии являются результатом работы воображения. С другой стороны, сама фантастика есть результат воображения, в которой воплощаются образы, якобы порожденные воображаемой работой воображения. Именно таково в романе «Аватар». В нем аватар доволен тем двойственным состоянием, в которое он попал, считая, что такая двойственность является вершиной духовного совершенствования человека. Первым шагом такого совершенствования становится способность души отделяться от живущего в материальном мире тела и постигать миры в Абсолюте, достигнув духовного пробуждения, обретя способности жить одновременно во многих временных параметрах виртуального мира – прошлом, настоящем, будущем.

Ситуация в романа «Аватар» заключается в том, что аватар переживает одновременно две разных реальности – прошлое и настоящее. И вот два мира совмещаются, переплетаются, и люди одновременно ощущают свое нахождение и в том, и в этом мире. В месте их встречи возникают яркие художественные эффекты – одна картина мира накладывается на другую. Мысль аватара все время придумывает вторую реальность, стоящую за кулисами повседневной действительности. Конечно, данный роман не столь однозначен, но эта неоднозначность происходит, главным образом, оттого, что я попытался изобразить в одном сочинении две виртуальной реальности, а их взаимодействие между собой – это уже отдельная тема.

Фантастичность заключается в том, что аватар переходят из одного сна в другой с той же легкостью, с какой в Интернете можно переходить с одного сайта на другой. Хотя, у меня всегда сохранялась сомнение в том, все ли логично, не оборваны ли сюжетные линии. Представляю себе читателя, оставшегося в недоумении «что автор хотел сказать?». В этой связи, хотелось бы подчеркнуть, что эпоха виртуальных технологий еще впереди, мы сами, как и наши персонажи только-только входим в мир кажимостей и только-только начинаем знакомиться с чудесными возможностями виртуальной реальности, порождаемой искусственным интеллектом. Романы «Биокомпьютер», «Аватар» представляют собой по большей части ознакомительную экскурсию в новые миры, выполняя научно-популяризаторскую функцию.

Станислав Лем в книге «Сумма технологии» предсказал «фантаматику» – некую симуляционную технику, которая в будущем станет обеспечивать абсолютную иллюзию присутствия в виртуальных мирах. В романе «Аватар» такую возможность представляет нейробиокомплекс – модуль «F-Ash-53». Возможность такой техники, разумеется, заставляет задуматься над вопросом, в какой степени достижения в рамках виртуальной реальности будут обладать той же ценностью, что и успехи в повседневной жизни. Оператор данного модуля виртуальной реальности – есть не что иное, как «оператор условной материализации», что придает ему сходство со сложным научно-технологическим процессом кибернетического уровня, так как речь идет о создании интерфейса искусственного интеллекта и «мозга в контейнере». Между тем, это процесс многолетней, последовательной, поэтапной, слаженной работы целой научной компании («ADI-ARS»). Об этом свидетельствуют многочисленные научные диалоги ученых на многочисленных научных формах высокого класса.

Разумеется, такие вымышленные модули, как «F-Ash-53» (роман «Аватар»), нейрокомпьютерный конвергент (роман «Биокомпьютер»), роботохирургический агрегат (роман «Фиаско»), чип-гомеорегулятор (роман «Биовзлом»), патогентический сканер (роман «Клон дервиша»), на самом деле не могут работать, согласно описанной схемы устройства, но сделано фантастическое допущение о том, что эти модули действуют вопреки логики, составляя в сути тот самый фантастический парадокс.

Понимая, что объяснение «неправильного» с точки зрения логики, вымышленных модулей, не иметь большого значения, то описание их в какой-то степени упрошено или даже вовсе опушено. В этом аспекте, многие фантасты считают лишним подробное техническое описание своих изобретений, так как они оказываются ничем иным, как красиво раскрашенным и ярко упакованным Ничто. Это обстоятельство и привело к постепенному исчезновению подробных технических описаний из текстов НФ-произведений. В этой связи, фантастические модули в моих романах являются просто антуражем.

Сегодня неполноценность успеха, достигнутого геймером с помощью компьютерного симулятора, можно объяснить тем, что информационный поток подлинной жизни гораздо мощнее компьютерно-игрового: жизнь длится последовательно изо дня в день многие годы, она давит сразу на все органы чувств, она связана с подлинным риском, она обеспечивает «эффект присутствия». Но если симуляторы достигнут столь высокого уровня совершенства, как в романе интерфейс искусственного интеллекта плюс «мозга в контейнере», то обнажится важнейший вопрос будущего человеческой цивилизации.

Если фантастическое, к примеру виртуализированная личность (роман «Аватар») помещается в виртуальный мир прошлого, может ли жить и работать эта личность, может ли он противодействовать давлению искусственного интеллекта – это сверхпроблема, которую надо как-то нашей цивилизации решить. Если фантасты лишь обязаны ставить проблемы такого порядка, то ученые, философы, совместно с ними, обязаны предложить хотя бы версию решения этой сверхпроблемы.

В итоге статус фантастического вымысла умножается на статус научной и философской концепции. Именно такую «манипуляцию» я использовал при написании научно-фантастических романов, а также итоговых уже философских обобщений в настоящей книге «НФ-философия». В романах «Клон дервиша», «Аватар» мною использован распространенный подвид такой стратегии, как перенесение действия в будущее и, наоборот, в прошлое. Психолог Реваз Натадзе пишет о том, что в некоторых случаях воображаемая ситуация, о которой человек знает, что она не настоящая, способна стимулировать человеческое поведение даже лучше, чем ситуация реальная.

В романах «Биокомпьютер», «Аватар» отражает идею о том, что техническое совершенство компьютерных симуляторов не должно иметь решающего значения. В частности, человек с радостью узнает, что кроме навязанной ему реальности есть еще и иные варианты бытия, и их можно беспрепятственно мыслить, хотя и не настаивая на равенстве онтологических статусов. Он с радостью также узнает, что компьютерная технологий протезирует его мозг и осмысливает появление нового, более высокого уровня Сознания. Но не более (!). Дальше нужен объявить хотя бы временный табу. Михаил Эпштейн писал: «Возможное есть особый модус „можествования“, который выводит нас за пределы реальности». Это напрямую касается компьютерного протезирования интеллекта (роман «Биокомпьютер») и биовласти нового Сознания на основе интерфейса мозга и искусственного интеллекта (романы «Биозвлом», «Аватар»).

Фантастические виртуальные миры – это альтернативные миры. Осмысление того, что человек может «присутствовать», то есть жить и действовать в несуществующей реальности, причем именно в статусе несуществующего – это парадоксальная ситуация и, по сути, является предметом «анализ-синтеза» НФ-философии. Для того, чтобы человеческое мышление почувствовало себя посреди скрещения альтернатив, оно, прежде всего, должно выиграть битву за разнообразие образов мира – и ради такой победы оно первоначально готово пожертвовать битвой за статусы. Именно такая борьба происходит в сюжете романов «Аватар» и «Биокомпьютер». Герои этих произведений показывают на своем примере, что излишне трезвый, отрицающий всякие вымыслы рассудок внушает уныние, тогда как люди с богатым воображением на примере своей жизни и деятельности отрицают гегельянский принцип тождества существования и мыслимости: «Все, что не существует – нельзя и помыслить».

Жюль Верн писал: «Все, что человек способен представить в воображении, другие сумеют претворить в жизнь». Михаил Эпштейн писал: «Сама мыслимость предмета уже заключает некое условие его возможности, поскольку, по определению Лейбница, возможное – это то, что не содержит противоречивого, то есть А = не-А, а основной закон мышления как раз и требует избегать такого противоречия». «Желаемое – мыслимо и, следовательно, возможно», – таков девиз фантастов. Такой онтологический принцип особенно характерно для так называемой технико-технологической фантастике, чья задача в основном сводится к демонстрации возможных будущих достижений техники и технологий. В этом процессе огромная роль принадлежит человеческим желаниям, которые являются ничем иным, как локомотивом мирового прогресса. Причем, желания всегда обгоняют возможность технико-технологической сферы.

Ханна Арендт пишет: «Наука лишь воплощает в жизнь человеческие мечты и фантазии». Именно мечты, грезы и желания позволяют человеку встретиться с фантастическим миром и эта встреча само по себе ставит вопрос о том, возможно ли их исполнение в реальной действительности. В этом аспекте, реализуемость/нереализуемость человеческих желаний есть фундаментальная антиномия фантастики. Согласно теории Теодюля Рибо, процесс использования воображения обществом включает в себя три фазы: во-первых, «намеченное воображение» (мечты и грезы); во-вторых, «выясненное воображение» (научно-философские идеи и гипотезы); в-третьих, «воплощенное воображение» (реализованная на практике воображение).

Ученый может дать научное или техническое объяснение фантастическому, а писатель-фантаст, не зная уровень достижения науки, техники и технологии, может создать сочинения, в котором не было нужды, ибо они уже реализованы на практике. Однако, фантаст-философ, на базе науки и фантастики с помощью «анализ-синтеза» находит новую смысловую нагрузку, литературных и научных результатов. В связи с проявляющейся в фантастике диалектикой цели и средства хотелось бы поразмышлять над существующими в литературоведческой литературе классификациями встречающихся в сказках волшебных предметах.

Фантастика пробивает брешь в стене, отделяющих мир желания от мира реальности. В романе «Аватар» – это модуль виртуальной реальности, которая обеспечивает положение личности, ставшего аватаром в этом мире, но в глубине души сознающего, что все происходящее с ним – лишь сон и виртуальная реальность прошедшего, настоящего и будущего времени. Однако, на основе желания и мечтания аватара теоретически «возможно все», вплоть воскрешение генетической памяти, спрятанной в подсознании, позволяющего прожить ему жизнь в прошлом отдаленностью в тысячи лет.

Евгений Тамарченко пишет: «Фантастика с древности и поныне – страна желаний». В новелле Евгения Лукина «Не верь глазам своим» художник, рисующий картину, одновременно преображает облик окружающей реальности согласно его желанию“. Такая фантастическая возможность появляется и у аватара, виртуализированного в форме „мозга в контейнере“ (роман „Аватар).

В эпоху сверхтехнологий в нашу жизнь уже вторглись новые миры: кибернетических машин, искусственного интеллекта, виртуальной реальности, квантового мышления и пр. Но, как и любому автору, мне было всегда интересно заглянуть в завтра этого мира, перейдя через пресловутый «грань возможного». Можно ли допустить, что в будущем искусственный интеллект станет партнером человеку по мысли и переживанию? Может ли искусственный интеллект включится в борьбу за выживание в человеческой среде? Научатся ли люди мыслить в квантовом исчислении? Как будет осмысливаться наша жизнь в виртуальном пространстве? Между тем, писатели-фантасты уже пишут о возникновении идеологического конфликта искусственного интеллекта и человека, об угрозе того, что человек просто не успеет осмыслить то, что искусственный интеллект сделает с самим человеком – его создателем, превратив человека в аватара.

В этом плане, само человековедение приобретает совершенно другой объект и предмет мышления и исследования. Возникает необходимость в новой абстракции. Причем, не только более сложной, неопределенной, но и существенно иной, чем ньютоновская дискретная логика, в каком-то сближении, быть может, постоянный и более эффективный синтез мышления научного с художественным в одном мозгу либо кибернетическом его аналоге. В этом аспекте, фантастика не только полна релятивисткого научного материала, но и психологически готовит читателя к новому стилю мышления.

В книгах вырабатывается особый смысл присутствия в самой науке эмоционально-гуманистического коэффициента. Есть конечно у фантастов, как впрочем и у меня, некоторое злоупотребление жанровыми и словесными шаблонами, но есть и компенсация словарной недостаточности типичным живописанием обыденности, иногда в возвышенно-утопическом стиле. В романах, конечно же, заметно стремление заставляет героев раскрываться в нравственном отношении к научной истине, к истине вообще. А что есть истина? Истина – это раскрытие Человека. Фантастическая идея удвоения или даже утроения индивидуального «я» создает совершенно новые возможности социально-психологического анализа и обобщения.

Такое положение описано мною в социально-философской повести «Поиск истины», в которой освещены истории жизнедеятельности двух личностей – профессора Каракулова и дервиша Захида, которые в одиночку, каждый сам по себе осуществляет поиск истины. Причем, каждый в своем ее понимании. Если у Каракулова – это познание природы человека, то у Захида – познание Аллаха. Эти герои приведены как сопоставимые образы, а потому в сюжете книге проведен психологический параллелизм ученого-философа и ученого-суфия

Подтекст повести – ученый и дервиш: два человека – два мира; две судьбы – два мироощущения; два феномена – две правды; два круга – два суждения; два замысла – два воплощения; две жизни – две истины. Каждый из них идет, казалось бы своей дорогой, в то же время реализуя варианты, заложенные в исходной личности с его извечными истинами долга, совести, нравственности, оцененные под совершенно разными углами зрения. Однако, везде идет процесс переоценки идейно-нравственного потенциала науки и его людей. Но, что характерно, зачастую возвышенно, то есть пафосно, иногда до крика души тот или иной персонаж пытается предостеречь людей от здравого смысла, который всегда врет.

Нужно отметить, что научный критерий сегодня приобретает еще большое значение и актуальность, так как во многом начинает касаться самого человека. Все мои романы (Ашимов И. А.) в той или иной мере переплетены с поиском: во-первых, «формулы человека»; во-вторых, «формулы истины»; в-третьих, «формулы цивилизации». Между тем, такая стратегия способствует не зацикливаться на поверхностном, ситуативном, а позволяет увидеть углубление в методологию.

История, как известно изотропна, то есть течет от прошлого к настоящему, а от него в будущее время. Мною использован анизотропный подход в своих научно-фантастических романах «Клон дервиша», «Поиск истины», «Аватар», пустив время вспять, причем, углубившись на тысячу лет назад в прошлое. И сделано это, чтобы проследить возможность, пусть даже в виртуальной реальности, пройти путь, некогда осмысленный в мечтах и грезах. Здесь не голова выбирает, а сердце, когда и как прожить еще одну жизнь.

Во всех моих произведениях явствует трудное осознавание проблемы происходящего, медленное и мучительное прозревание, колебания, драма, а иногда и гротеск. Если осветить некоторые тонкости, то всегда явствует первоначальное структурирование сочинения, завязка с изложением предыстории главного героя и с устройством мира, в котором происходят действия. Затем, как впрочем, во многих фантастических произведениях, идет раскрытие сути фантастического допущения и лишь потом философское обобщение. При этом все же главным способом является диалог с обязательными авторскими отступлениями и ремарками. Важно оставить открытым финал для того, чтобы сам читатель попытался достроить вариант разрешения проблематики, став, тем самым, соучастником творческого процесса.